Первые десять лет службы арапа Абрама Петрова Царю и Отечеству
Из второй части, мы уважаемый читатель уже достоверно знаем, что два родных брата Аврам (Абрам) и Абдул в возрасте 8-10 лет были привезены из Константинополя в Москву.
Вернее, они были выкрадены из своих семей или даже возможно как этим потом хвастался граф Рагузинский из самого « султанского сераля» где были прислужниками при одалисках турецкого султана и проданы русскому агенту в Османской империи Саве Рагузинскому.
Поскольку, не все понимают значение термина «Сераль» то считаю нужным пояснить, что «СЕРАЛЬ - (фр.-перс. serail) - Дворец турецкого султана и, в частности, та часть его, в которой живут женщины - гарем.
(Источник: «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка». Чудинов А.Н., 1910)
Но энциклопедии Брокгауза-Эфрона дает нам лучшее определение:
Сераль (Serail)- франц. форма персидского слова Serai (большой дом, дворец), перешедшего в турецкий язык; означает в настоящее время резиденцию турецкого султана, в вост. части Константинополя, защищенную со стороны города и моря средневековой стеной с башнями и зубцами.
С. образует обширный комплекс дворов, квартир для прислуги, дворцов, киосков и садов. Через Баби-Гумаюн- королевские ворота, расположенные в западной стене против Софийской мечети- входят в наружный двор, где помещаются министерство финансов, монетный двор, бывшая византийская церковь св. Ирины, обращенная в цейхгауз. Следующие ворота, БабъэсСелям - врата мира - ведут во второй, меньший двор, окруженный арками, где находятся казармы прежней дворцовой стражи, бостанджи и янычар. Богато украшенные третьи ворота, Баб-и-Сеадет - врата блаженства, - которые до недавнего времени охранялись белыми евнухами, открываются против самого важного внутреннего двора, где мрачный, но великолепный тронный зал и казначейство.
Сюда примыкают сосредоточенные в вост. части мыса, на морском берегу, дворцы, необитаемые со времени Махмуда II. Из киосков известен расположенный в садах южн. части С. Гюльхане (розовый дом), благодаря опубликованному в нем гаттишерифу 1839 г. Эски-Серай - старый С. - группа построек на месте дворца древнего сената, окруженная стеной; часть этих построек отведена под военное министерство, часть- под квартиры жен умерших султанов».
Все перипетии поездки «арапов» Аврама и Абдула и их оставшегося безымённым товарища, с Константинополя в Москву, описаны в ч.2 этой работы, а вот по приезду в Москву, они были размещены для проживания и обучения русскому языку и порядкам, в дома сенатора А. Головина. А уже оттуда Аврам и Абдул впоследствии были переданы в свиту царя Петра Первого.
Там же, в России над обоими братьями был произведен обряд крещения, по канонам Русской православной церкви.
О самом крещении Аврама (Абрама) Петровича Ганнибала, известно, что состоялось оно в июле 1705 года, когда Петр I находился в Вильне (Вильнюсе).
Царь Петр I стал крестным отцом, а крестной матерью была жена польского короля Августа.
Об этом событии, свидетельствует памятная доска на стене Пятницкой православной церкви г. Вильнюса.
На ней текст: "В сей церкви Император Петр Великий в 1705 году слушал благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII подарил ей знамя, отнятое в той победе у шведов, и крестил в ней Африканца Ганнибала деда знаменитого поэта нашего А.С.Пушкина".
В дальнейшем Абрам (Петр) Петрович, служил денщиком у Петра Первого и сумел упросить царя, вернуть ему прежнее имя и стал, называется как Абрам Петров.
А уже после смерти Петра Первого, добился разрешения на смену фамилии на Ганнибал, мотивую, что так его любил называть Петр Первый. И стал уже до конца жизни Абрамом Петровичем Ганнибалом.
Но, вот в самом начале своей службы Петр I все же официально его зачислил на военную службу «барабанщиком лейб-гвардии Преображенского полка», где сам царь числился капитаном бомбардирной роты.
Фактически же Абрам, через некоторое время из царского « придверника» и мальчика на побегушках «казачка», войдя в более зрелый возраст становится камердинером и личным секретарем Петра I.
Как видим, у Абрама судьба на чужбине начала складываться вполне успешно.
И мы, можем пока оставим его в стороне, и вернемся к истории его родного, очевидного старшего брата.
Из их дошедших до нашего времени данных известно, что его тоже крестили по обряду Русской православной церкви, хотя и не так пышно и торжественно как Абрама Ганнибала и назвали «Алексеем». Судя по имени, крестным его отцом был царевич Алексей, сын Петра I .
Он был определен на службу музыкантом и служил гобоистом в Преображенском полку.
И опять мы вынуждены прерваться и рассказать о Преображенском полке.
"Учреждение Преображенского полка, - писал в прошлом веке историк Г. В. Есипов, - есть одно из самых блистательных дел Петра Великого. В этом учреждении было зерно, из которого выросла впоследствии слава России и вся ее военная сила".
"Воинская потеха", которой Петр предавался в селе Преображенском под Москвой, дала название его юному воинству. Когда же "потешным" стало в селе тесно, часть из них перевели в соседнее Семеновское. Так в 1687 году родилась русская гвардия - Преображенский и Семеновский полки.
От бомбардирской роты, учрежденной при Преображенском полку в 1694 году, пошла в российской армии артиллерия новой организации, из "потешных" же явились первые моряки на флотилии, созданной на Переяславском озере в 1689 году, от них же произошла у нас драгунская кавалерия - конная пехота.
Было в полку по штатам 1711 года восемь рот, из них семь фузилерных и одна гренадерская. Сведены эти роты были в два батальона, числилось же всего в полку 1487 человек, из них 40 офицеров.
Известно, что первое время у преображенцев не было установленной формы одежды - не хватало однотонного сукна, но еще до начала Северной войны 1700 года они получили мундиры регламентированного цвета и покроя: темно-зеленый кафтан, красный, похожий на жилет камзол и одного с ним цвета короткие штаны.
Вооружены были преображенцы, как и вся пехота, фузеями-кремневыми ружьями, в ствол которых при атаке вставлялся клинок-багинет, с 1708 года замененный штыком. Солдаты, оснащенные таким образом, назывались фузилерами от французского "fuziler" - стрелок из ружья».
За интересующий нас исторический отрезок времени Преображенский полк участвовал в таких военных кампаниях и походах:
1705 Августа 14—Сентября 4 осада и взятие Митавы.
1707 В Мае, Бомбардирская рота участвовала при осаде и взятии крепости Быхова.
1708 Августа 9 полк участвовал в сражении при Добром на р. Черной Haппе, а Сентября 28 в разбитии Левенгаупта при Лесном.
1709 Февраля 15, в деле при Рашевке; Июня 27 в Полтавской битве; Июля 30, на переправе у Переволочны взял в плен Левепгаупта с остатками Шведской армии.
1710 Апреля 1—Июня 14, при осаде и взятии Выборга.
1711 Июля 8—11, в битвах с Турками при р. Прут.
1712 Июня 17 в разбитии Польских мятежников под начальством Грудзинского, при Лагорове, на р. Варте.
1713 Января 31 в сражении при Фридрихштате; Мая 4 при взятии Тюнипгена: Июля 31-го батальон, находившийся в Петербурге, отправлен к Гельсингфорсу; Августа 8 занял Або; Октября 6, участвовал в разбитии Шведов в укрепленной позиции на р. Пелкина.
1714 Февраля 19 сражение при Лаппола; Июля 27 Морское сражение при Гангуте, взятиe Шведской эскадры Контр-Адмирала Эреншильда.
1715 Мая 29—Сентября 1. Морской поход около берегов Эстонских и Курляндских до Либавы.
1716 Апреля 10— Октябрь. Морской поход от Либавы до Копенгагена и зимняя стоянка в Ростоке.
1717 Июня 6—Сентября 10. Обратный морской поход к Ревелю.
1718 в Августе. Морской поход к Гангуту.
1719 Июня 8—Августа 8. Морской поход к берегам Швеции и за сим стоянка в Эстонии.
1720 Мая 1. Выступили морем из Ревеля к Гельсингфорсу, Июля 27 сражение на галерах при Гренгаме, взятие 4-х Шведских фрегатов.
Сент. 8 возвратились в Петербург.
1722 Мая 15. Один батальон выступил из Москвы с ГОСУДАРЕМ в поход к Персии, Мая 28 посажен на лодки в Нижнем-Новгороде,
Июля 28 высадился у устья р. Аграхани, Августа 25 занял Дербент, Сентября 7 выступил в обратный поход и 18 Декабря возвратился в Москву.
Вот и «Алексей-арап « фаготист оркестра Переображенского полка упоминался в русских архивах 12 лет, но затем все упоминания о нем из записей исчезли.
Правда, российский ученный В. Козлов нашел в архиве Правительствующего Сената одно интересное дело, касающееся брата Абрама Ганнибала «Алексея».
Оно было заведено в 1716 г. когда Абрам Петров вместе с царем Петром Первым убыли или готовились к зарубежному турне по странам Западной Европе.
И называлось это «Дело» так: "Дело об ограблении неизвестными людьми арапа Алексея Петровича, брата Абрама Петровича Ганнибала". (Неделя, 1969, 27 окт. - 2 ноября, с.18).
Из него В. Козловым в своей публикации о находке цитировал:
"1716 года марта в 9 день в Канцелярии Сената арапленин Алексей Петров допрашиван.
А в допросе сказал: крещён де он в православную веру на Москве в Преображенском тому лет с двадцать, а восприемником был царское величество...".
Дальнейшая судьба Алексея Петровича Петрова нам, увы, не известна.
Умер ли он после 12 летней царской службы или был убит, в ходе одного из многочисленных сражений, в которых участвовал Преображенский полк, нам пока не ведомо.
А вот, что интересно! Сам Абрам Петрович Ганнибал, нигде не вспоминал о своем родном брате.
Почему? Стыдился, что его брат не выбился в офицерские чины и сгинул на безбрежных и диких просторах Российской империи?
Или, что он мог сообщить о себе и брате истинные данные об их происхождении и жизни до приезда в Москву?
Не сохранилось таких преданий и среди его наследников, с которым общался А.С. Пушкин, при написании им романа « Арап Петра Великого».
Так, что эта тема отрыта для желающих быстро получить известность молодых российских историков. Надо только попасть в архивы, где хранятся документы о кадровом составе Преображенского полка за 1700-1720 года!
И пока Алексей Петров вместе с другими солдатами маршировал на плацах и дорогах войны его брат был, как говорится «в тепле и уюте» при особе его императорского высочества Петре Первом.
С 1705 по 1716 года Абрам Петров, как тогда писали в документах, выбрасывая отчество, для не дворян, неотлучно находился при Петре Первом.
Так, что имея перед собой, биография Пера Первого мы можем при желании легко проследить, бывал и в каких событиях, мог участвовать камердинер и личный секретарь Абрам Петров
И тут, мы видим его в сопровождении Петра во всех походах (от Полтавской битвы, сражения при Гангуте до неудачного Прутского похода.
А в 1716 году, когда Петр Первый совершил второе зарубежное турне по Западной Европе, он так же поехал с ним за границу и в частности побывал во Франции.
Как его личный камердинер, секретарь и библиотекарь, он путешествовал в одной повозке с Петром (здесь он имел специальное место — седло против денщиков).
В документах по расходу «кабинетных денег» Петра во время этой поездки Абрам Петров упомянут много раз.
Время сохранило и другой любопытный документ. Свидетельства очевидца поездки Пера Первого во Францию!
ЖУРНАЛ ЕЖЕДНЕВНЫЙ ПРЕБЫВАНИЯ В ПАРИЖЕ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА ПЕТРА АЛЕКСЕЕВИЧА
(С современной рукописи, хранящейся у одного из почтенных любителей старины).
Внимательно почитаем и попытаемся найти упоминания об Абраме Петрове!
«Пребывание его в Париже Франции служит особливою честию тем, что Российский Император Петр Великий, благополучный победитель почти непобедимым почитавшегося Карла XII, Короля Шведского, один из сильнейших в могущих монархов, благоволил восприять путешествие в Париж, чтобы обозреть тамо изящность зданий, разные учреждения, и из того почерпнуть нечто для пользы своего государства.
Государь отправился 1717 года, 4-го апреля, из Гаги, через Ротердам, Мидденбурх, Антверпен, Бриссель, Гент, Дюнкирхен, Кале и Булонь; прибыл он в Париж 7-го мая, где учреждены были великие приготовления. Маршал Тессе, встретивши его в Бомонте, препровождал в Лувр, где Е. В. не остановился, но избрал местом для пребывания своего дом, называемый Лесдигиер.
На другой день, поутру, посетил Государя Правитель, Герцог Орлеанский, с которым Е. В. около часа разговаривал. По возвращении его Государь изъяснялся о Правителе выражениями, к чести его служащими. Герцог Орлеанский не менее восхищался просвещению, разуму и остроте Августейшего Монарха, так, что свидание Императора и Герцога уподобить можно свиданию Аннибала и Сципиона, которые расставались, будучи преисполненными друг ко другу взаимным удивлением.
Маия 10-го приезжал посещать Государя восьми-летний Король Французский, в препровождении Маршала Виллеруа и знатнейших придворных кавалеров, и в преследовании за ним пятидесяти человек телохранителей. Е. В. встретил Короля у кареты и паки его до того же места препроводил.
На другой день, Император, сопровождаемый своими вельможами, ездил посещать Короля, в присланной от Его Величества великолепной карете.
Король встретил Императора равномерно у кареты, и проводил его паки до самого того же места. Во время сего проезда, поставленная французская и швайцарская гвардии отдавали ружьем честь, при игрании музыки и барабанном бое. Словом, все оказываемые Императору почести соответствовали и величеству и славе его. В сейже день приезжали на поклон, для засвидетельствования преданности, судьи [403] и старшина купечества города Парижа, с поднесением даров.
По окончании церемониальных обрядов, Государь Петр Великий осматривал все примечания достойное в самом городе и за городом. Он начал в окружности оного в Сен-Клуде, увеселительном замке Герцога Орлеанского, где удивлялся фонтанам, которые 135 футов били вверх.
Отсюда восприял путь в Медон, в замок бывшего Дофина, в котором понравились ему огромные величины зеркальные стекла; тут Правитель угощал Государя, сколько можно было великолепнее; возвратился он чрез Елисейские Поля в город, где нашел королевскую гвардию упражняющуюся в военных изучениях. Потом ездил он в Фонтенебло; на дороге обедал в Петибурге у Герцога Антинского, и ночевал в Фонтенебло.
На другой день Е. В. забавлялся королевскою охотою за оленям, с полтора часа ездя на лошади Графа Тулузского, который притом же находился; сею охотою Государь был весьма доволен. Обеденный стол был приготовлен в шатре, расставленном по средине острова, окруженного водою, за которым, против обыкновения своего, Император очень долго сидел.
Льстя себя надеждою, что Государь долее в сем месте пробыть благоволит, сего ради сделаны были разные распоряжения, но он между тем, прогуливаясь вдоль канала, вдруг приял обратный путь; переночевал он в Петибурге у Герцога Антинского, который, не взирая на такое внезапное посещение, паки его великолепно угощал. Встав рано, обошел он все прекрасные сады, гулял по валу, служащему плотиною, или преградою реки Сены; потом, севши в гондолу, поплыл по Сене.
Вышел в Шуази; тут принят был вдовствующею Принцессою Конти, смотрел сады, прекрасные комнаты, в которых позавтракав, продолжал езду свою в гондоле далее; проезжал чрез все мосты в Париже, остановился у ворот Совета, и сев в карету ездил кругом вала; заезжал к одному фейерверщику, у которого множество купил ракет и прочих разных огненных увеселительных вещей, и ими в саду обиталища своего неоднократно утешался.
2-го июня, после полудня, ездил Е. В. в Сент-Дени, смотрел церковь, разные сокровища, гробницы [404] королевские и славное здание новоначатого монастыря. В храме Святого Евстафия, спросил Император, чтобы означал на гробнице Маршала Тюренна орел устрашенный. А как донесено ему было, что сие знаменует Германию, в ужас и трепет приведенную военными его подвигами, то на сии слова, улыбнувшись, покачал головою и пошел далее.
Бенедиктинцы представили ему вкусный завтрак в большой трапезе, но он приказал, его перенесть в одну келью, из которой был вид во все стороны приятный. Оттуда возвратился чрез Сент-Уан, где Герцог Тресмиской ожидал Е. В. со всею своею фамилиею.
3-го июня, ездил Монарх из Парижа, сопровождаем Маршалом Тессе и Маркизом Беллегардом, сыном Герцога Антинского, вместо отца своего, которому, в рассуждении президентства его по внутренним делам, на то время отлучиться никак было не можно, в Версалию. Чаяли, что он тут несколько дней останется, но пробыв только около двух часов, поспешал в увеселительный дом Трианон, которого прекрасный вид и приятность так ему понравились, что он тут пробыл до 6-го июня, и время провождал, либо гуляньем по окружным около местам, или ездя в гондоле по каналу.
В комнатах понравились ему больше всего столы, составленные из разных полированных камней, на коих представлены птицы, насекомые и цветы в натуральном виде; на одном была ландкарта всея Франции, означающая все города, местечки и реки. Он удивлялся искусству сему в подражании натуре и живописи. Такая работа называется флорентинскою, и делается из агатов, рубинов, аметистов, асписов, лацуля, сердоликов, опалов, иацинтов, изумрудов и ониксов, и доведена до высочайшего искусства.
6-го июня, отправился он чрез Клюньи в Марли, место бывшее успокоением от государственных попечений Короля Лудовика XIV, которого приятным и веселым видом чрезмерно он прельстился. Сильные каскады, большие фонтаны, древесные тенистые ходы, мраморные статуи лучших мастеров внимание его привлекли, а особливо часто довольствовался зрением каскада Агриппины. [405]
10-го июня, приготовил для Его Величества г. Вертон, королевский гофмейстер, которому препоручено было там всевозножные услуги оказывать в угощениях и забавах, нечаянное утешение. Около вечера, во-первых, слышна была духовая музыка в леску, близ каскада Агриппины; при наступлении ж ночи, зажжен был, фейерверк; после сего освещен был весь сад разноцветными огнями, а особливо каскад Агриппины, ведая, что сие место паче прочих Императору нравилось.
Сие было сделано старанием Маркиза Беллегарда. Наконец увеселение сие заключено было ужином и балом к удовольствию Великого Монарха, который, против обыкновения своего, весьма уже поздно опочивать пошел. Любопытство, слава и почтение к Российскому Императору привлекли туда многих знатных госпожь и господ.
Не оставил он обозреть, как любитель наук и художеств, водяную машину, удивительную, у одного рукава реки Сены построенную, которая воду вверх на 62 сажени поднимает. Прилежно замечал он все ея сложение, огромной величины, тридцати футов в диаметре, колесы, насосы, водяные проводы, в Версалию и к Марли идущие.
11-го июня, ездил он рано в Сент-Жермен, что в Лайе, смотрел старый и новый замок, и ту комнату, в которой родился Лудовик ХIV. Потом удалился в монастырь Сен-Сир; тамо, во-первых, удостоил посещением Г-жу Ментенон; после приказал себе показать пять степеней возраста воспитывающихся благородных девиц, каждый во своем отделении. Государь похвалил все учреждения, в пользу их употребляемые, откуда отбыл ночевать в Трианон.
12-го июня, оставил он с сожалением сии приятные места, чтоб возвратиться в Париж; приял он путь чрез Версалию, где обедал, но прежде стола осматривал кабинет редкостей, собрание медалей, раковин, куриозных книг и купферштихов, ходил в манеж. В пять часов после полудня объехав отсюда, навещал в Шаллеоте вдовствующую Королеву Английскую, откуда шествовал в Париж, и не останавливаясь у гульбища, вышел к Монетному Двору, где его Герцог Антинской ожидал. Осматривая печатание монет, вошел он в ту палату, где тиснули медали.
В присутствии его затиснена была одна золотая медаль, и поднесена Герцогом Императору. Его Величество, посмотрев на нее, и увидя свой портрет, также изображение на другой стороне, к славным деяниям его относящееся, изъявил за сию нечаянную почесть свое благоволение.
Потом представлены ему были разные медали, между которыми находилось подобных прежде врученной ему тридцать серебряных и сорок бронзовых, которые розданы были находящимся при нем Россиянам, что ему было весьма приятно.
Оттуда заходил он в мастерскую палату королевских серебряников, которые тогда работали разные серебряные столовые приборы для Короля и для Короля Португальского; он пристально смотрел на досужество их, разговаривал о сей работе и об инструментах. На возвратном пути оттуда поднесена была ему еще одна из тиснения вышедшая медаль с его портретом, которые плоскость была бронзовая, а возвышенные фигуры золотые.
13-го июня, поутру, был у Е. В. на аудиенции Папский Нунций, и речь говорил по-италиянски, на которую тем же языком отвечал Вице-Канцлер Шафиров. В вечеру ездил к Герцогу Антинскому, у которого ужинал с Графом Тулузским.
14-го, пред полуднем, находился он в типографии королевской, и приказал при себе отпечатать разные письмена для опыта.
Потом шествовал в Коллегию Четырех Наций, основанную Кардиналом Мазарином для обучения шестидесяти молодых дворян, рожденных из четырех областей, покоренных Франции, то есть: пятнадцать из Пиньероля, пятнадцать из Эльзаса, двадцать из Испанских Нидерландцов и десять из Графства Руссилиона, под управлением Сорбонны.
Он осматривал церковь и библиотеку; тут познакомился он с Г. Варином, славным профессором математики, долго с ним разговаривал, и осведомлялся, сколько потребно денег на подобное сему заведение.
Будучи доволен подробным объяснением, сказал Е. В., что он намерен учредить такую же академию у себя, кроме уже установленных в Москве и Петербурге; оттуда посещал он славного художника Писона, издателя движущейся сферы, расположенной по системе Коперниковой, которую смотрел.
Она не только показывала движение Меркурия, Венеры, Земли, Марса, Юпитера, Сатурна, Солнца, в Луны около земли, в круговое обращение лун Юпитера и Сатурна, но течение сих планет около своих осей в надлежащее время. Сие так ему полюбилось, что он приказал ее купить за 2000 рублей; после ездил он в Сорбонну; там принят был богословами, которые показывали ему церковь и библиотеку, где пристально смотрел он на гробницу Кардинала Ришелие, которая почитается лучшим мастерством Схирардона.
Во время представления в библиотеке на славянском языке священных книг, восприяли случай богословы предложить Государю о возможном и полезном соединении Римской и Греческой Церкви, прося Е. В., чтоб он, по совершении многих славных дел, удивляющих Европу, славу свою еще больше распространил споспешествованием сего подвига, дабы единый был пастырь и едино было стадо. На сие ответствовал Император им тако:
«Не мое дело разбирать споры обеих Церквей; я упражняюсь только в военных и гражданских делах; но если они подадут ему письменное о сем предложение, то повелит он своим архиереям против оного учинить изъяснение с доводами,» что ими и исполнено было.
После обеда восходил на башню, вышиною в 34 сажени, церкви называемой Нотрдам, чтоб с оные видеть всю окружность Парижа; возвратясь в обиталище свое, нашел он Послов Португальского и Мальтийского, прибывших для засвидетельствования их поклонов.
15-го, благоволил он осматривать ткание обоев, называемое Гобелен, из которых ему несколько именем Короля поднесено; желая иметь сие ремесло в своем отечестве, требовал он семерых мастеров на некоторое время, в чем и был удовлетворен; потом заходил в шелковую и шерстяную красильни. После полудня ездил он в открытой коляске, на подобие гондоля, которую нарочно приказал сделать Маршал Тессе, обще с оным маршалом, своим камергером и Г-м Вертоном, в замок Герцогини Делаферте; оттуда к Графу Тулузскому, и после препроводил вечер с ними, прогуливаясь в сей же коляске по гульбищу.
16-го, Император, желая видеть в строю войска королевские, дал знать о сем Герцогу Орлеанскому, который приказал быть в готовности жандармам, легкой коннице двум ротам мушкетеров и двум ротам гвардии Французской и швейцарской. [408]
Того же числа поставлены они были по большой аллее Елисейского Поля. Французская и швейцарская гвардии расположены были в пять рядов, начиная от аллеи до рогатки, отделяющей аллею Рульскую.
Конница поставлена была в четыре ряда от рогатки сей до большой звезды. Принцы Роганской и Субизской стояли пред ротами жандармов; Дюк Девольнес, с сыном своим, пред конницею; Г-н Дартанион и Г-н Конилвак командовали мушкетерами. Дюк Дюмене и Дюк Дегиш были верхами. Государь прибыл туда в половине четвертого часа, и сев на королевского коня, провождаем был Герцогом.
Орлеанским. Вся его свита и множество французских придворных господ следовали за ними верхами ж. Он проехал вскачь всю первую линию скоро; назад возвращался тише.
Потом смотрел учение пехоты, а как от безчисленного стечения народа и великого множества карет поднялась тогда ужасная пыль, весьма его обеспокоивающая, то недождавшись военных движений и прохождения мимо себя войск, поехал с Герцогом Орлеанским чрез Новой Мост в Тюллери, где они в отдаленном месте около получаса разговаривали, причем переводчиком был Князь Куракин; потом несколько времени по саду прогуливались.
После Государь поехал с маршалами Тессе, Эстре и Матинион, и с прочими господами, в Сент-Уан, где у Дюка Тресмиского, Губернатора города Парижа, кушал. При сем находился Граф Дебетюн, который разумел немецкий и польский языки; стол продолжался около трех часов, для того, что Государь препроводил с ними время в приятных разговорах. При сем случае, приметя Е. В. любопытствующую его зреть дочь Дюка Тресмиского, принял ее ласково и пригласил к столу. Удостоенная сея чести девица ощущала неоказанное удовольствие.
17-го Граф Тулузский поднес Государю большую морскую карту и красками разрисованные, искусной работы ширмы. В сей же день всходил он на королевскую обсерваторию, и два часа проводил в разных астрономических наблюдениях; потом отбыл к маршалу Виллару и у него ужинал.
18-го Государь позвал к себе славного географа Делиля, очень долго с ним разговаривал о положении в пространстве своей империи, состояние которой Е. В. лучше всех [409] и подробнее ведал; для вящшего ж изъяснения велел принести две карты начерченные, на которых показывал ему все границы, а особливо положение новой крепости против обуздания Татар, извещая его притом, что во владении его уже больше ста тысяч Калмыков находится, в что многие Татары пришли в подданство. Окончав сию беседу ездил он в лабораторию, в которой, в присутствии его, деланы были многие химические опыты Г. Жофруа.
Того ж числа прощался Его Величество скрытно с Королем, прошед к нему чрез покои маршала Виллеруа; при сем свидании подарил он Королю план Петербурга, который велел Король поставить в кабинете Совета. После учиненного посещения Герцогу Орлеанскому, был он у Герцогини, супруги его, в королевских палатах.
В тот же самый день Государь, будучи любопытен видеть возвращение зрения одному слепому, приказал призвать Арешкину, первому медику своему искусного глазного врача.
Г. Верне, королевской профессор анатомии, представил Волтузе, англичанина, который приведши в дом Лесдигиерский одного отставного солдата, ослепшего со времени Гохстетской баталии, в 56 лет отроду, приготовил все потребное к сему трудному действию.
Император, увидя запущение иглы в глаз сего инвалида, вдруг отворотился, но потом начал опять смотреть и примечал ухватки врача прилежно, и то, каким образом снято было бельмо. Он поднес руку свою пред глаза оного инвалида, который ее увидел; такой удачной успех приятен был Е. В. так, что обещал прислать к Г. Волтузу одного человека для обучения такого полезного искусства.
19-го Государь желал видеть парламентское собрание, в сего ради провожен он был начальником палаты в возвышенную комнату, у которой окна были за решетками, и из которой все удобно смотреть было можно.
Первый президент, прочие девать президентов и довольное число парламентских советников седели в своих красных епанчах, опушенных белым мехом , чего со времени Императора Карла V ни для какого владеющего Государя небывало, на высоких скамьях.
Оба славные адвоката Мильто и Герин говорили один против другого суд; по окончании оного Генерал адвокат Деламуаньон, встав с места своего, говорил к парламенту речь, в которой извещал, что хотя уже и многие государи почтили присутствием своим парламентский совет, однако такого еще случая не бывало, чтобы был он удостоен посещения Российским Императором, столь славным победителем и распространителем империи своей, посетившим из дальных стран Францию, и сегодня посетившим сие собрание; сего ради такое знаменитое происшествие достойно примечания и заслуживает, чтоб начертать для вечной памяти в парламентском акте.
Такое предложение принято было всеми единогласно, и внесено тогда же в определение, и тем совершено заседание.
Государь, выходя из сената, благодарил Парламент за оказанную ему почесть. В сей день после обеда приезжал прощаться к Государю Король Французский. После сего шествие было в Академию Наук, в которой президентом был Аббат Биньон. Г. Делафая показывал модель изобретенной им махины, которою, с меньшею пред прежними силою, поднимать можно вверх воду.
Г. Летери делал. опыты над двумя растениями, а Г. Далем предложил особливый список некоторого подъема, весьма способнее и сильнее обыкновенного.
На все сие Государь Петр Великий смотрел прилежно, делал свои примечания, и желал, чтобы члены сего славного собрания сели, дабы мог он видеть порядок их заседания, Тогда подарил он Академии Наук карту Каспийского Моря, совсем иного вида, нежели прежния карты, географами об оном изданные.
Она принята была академиками с отменным удовольствием и чрезвычайным почтением, и тотчас признан он был почтеннейшим и знаменитейшим Парижской Академии членом.
Оттуда посещал он Академию Словесных Наук, в которой представлена была ему история медалей Лудовика XIV. Сего ради требовал он сии медали оригинальные осмотреть; 20-го числа ездил в два часа пополудни на Монетный Двор.
Ему показываны были каждая медаль особо в бронзе, на которой возвышенные изображения вытиснены золотом, что ему весьма понравилось.
А как наконец любовался он долго медалью Лудовика XIV, на обороте которой представлялось солнце восходящее, с надписью Subet Sperare, и приметить было можно, что она больше всех прочих ему была угодна, то подарил ему оную, равномерно и другия, Монетного Двора директор, которую приняв милостиво, прижал ее к груди и дал звать сим, что он сохранит ее навсегда.
В вечеру, в шесть часов, возвратясь в дом Лесдигиерской, был в церкви своей у всенощной, на праздник Сошествия Святого Духа, и сам пел с прочими, в свите своей находящимися Россиянами.
21-го июня, Е. И. В. отслушав обедню, восприял путешествие в Шпа; для охранения здравия его, шли пред ним и за ним, гвардейские мушкетеры до самого Суассона. Ужинал в ночевал в Ливри у Маркиза Ливриского; за столом пили здоровье королевское, а потом Герцога Орлеанского.
Прежде отбытия своего из Парижа, пожаловал он портретами своими, украшенными богато бриллиантами, Дюка Антинского, Маршала Тессе, Маршала Эстре, Маркиза Ливри и Г. Вертона, которому изъявил он отличное свое благоволение, за оказанные им услуги, во всю его при нем бытность в Париже. Е. И. В. выходил сему Вертону пенсион, состоящий из 6000 ливров, и сделан он кавалером Святого Лазаря.
Не забыл он и Г. Кресма, контролера Двора Королевского, которому пожаловал богатые с каменьям часы; оделил многих первых служителей большими золотыми медалями; пожаловал 1500 червонных прислуживавшим на его кухне и 1500 червонных служителям версальским, марлиским, трианонским, сверх того Государь дарил Дюка Антинского и многих знатных особ и придворных собранием золотых медалей, в Голландии тисненных, на разные случаи знаменитых побед и происшествий во время его царствования.
Продолжая путь чрез Ранси, Суассон, Реймс, Шарлевиль и Бовиньи, Е. В. прибыл 25-го благополучно в Намур».
http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/France/XVIII/1700-1720/Petr_I/zhurnal_prebyvania.htm
Как сам видит читатель автор журнала русский дворянин, как говорится не рассмотрел рядом с Петром Первым «арапа» его камердинера –денщика Абрама Петрова!
Но может нам поможет другой источник: Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 2. — М.: ТЕРРА, 1996. C.154
Пребывание Петра в Париже
«Отправившись через Брюгге и Остенде во Францию, Петр, вступив на французскую землю, подвергся значительной опасности. Его любопытство все видеть, эта господствующая, по выражению австрийского наместника маркиза де Приё, страсть Петра, едва не стоила ему жизни. Пользуясь отливом, он захотел объехать дюнкирхенскую банку и отправился на нее в карете. Вдруг поднялся сильный ветер; прилив начался с необыкновенной быстротой, и вода покрыла дорогу, на которой находился царь; он едва имел достаточно времени, чтоб отпрячь одну из лошадей и ускакать верхом от грозившей ему опасности [7].
Во Франции были приняты меры для того, чтобы встретить всюду царя с подобающей ему честью, хотя им было выражено желание путешествовать инкогнито. Однако на пути в Париж он нигде долго не оставался. Франция, как кажется, не произвела на него благоприятного впечатления. После посещения им самых богатых тогда в Европе стран, голландских и австрийских Нидерландов, его поражала бедность населения во Франции .
В Париже были приготовлены для царя два помещения: в Лувре и в доме Ледигиер (Lesdiguieres), принадлежавшем маршалу Виллеруа. Петр предпочел поместиться в доме Ледигиер.
На другой день после приезда Петра у него был с визитом герцог Орлеанский, причем царь держал себя несколько гордо. Герцог Орлеанский после разговора, в котором участвовал князь Куракин, служивший переводчиком, с похвалой отзывался об уме царя. Два дня спустя сам король, семилетний Людовик XV, навестил царя и при этом случае весьма ловко сказал затверженную им речь.
Царь казался восхищенным, целовал короля и брал его несколько раз на руки. Когда на другой день, 30 апреля, Петр отправился с визитом в тюильрийский дворец, юный король с министрами и маршалами встретил Петра на нижнем крыльце. Петр взял его на руки и, неся по лестнице, как рассказывали впоследствии, сказал: «Всю Францию на себе несу» . Этот анекдот подлежит сомнению, так как в современных французских мемуарах и журналах не упомянуто о таких подробностях .
Весьма тщательно Петр занялся осмотром достопримечательностей города Парижа. Он был в обсерватории, в анатомическом институте, на гобеленовой фабрике, в картинной галерее, в библиотеке.
Затем он смотрел мастерскую, где делались статуи, гулял в тюйлерийском саду, наблюдал за строением моста, был в опере, в «Hotel des invalides», в разных замках, например, в Мёдоне, в С.-Клу, в Исси, Люксембургском дворце, в Версале, Трианоне, Марли, Фонтенбло, Сен-Жермене и др. В Сен-Сире он осмотрел знаменитую женскую школу, заведенную г-жой Ментенон, и без церемонии пошел в комнату, где г-жа Ментенон, желая избегнуть встречи с царем, легла в постель. Подойдя к постели, он, не сказав ни слова и не поклонившись ей, посмотрел на нее и затем преспокойно опять вышел из комнаты .
На монетном дворе в присутствии царя была выбита медаль в честь Петра, на которой была представлена при восходящем солнце от земли парящая и проповедующая трубным гласом Слава со стихом из Виргилия вокруг: «Vires asquirit eundo» .
Петр был и в Сорбонне, где с ним заговорили о соединении восточной и западной церквей, причем, однако, он держал себя осторожно и сдержанно [14]. Далее он осматривал королевскую типографию, был в коллегии, основанной кардиналом Мазарини, присутствовал при экзерцициях французской гвардии, в заседании парламента, был в Академии наук и проч.
Петр сделался членом Академии наук. Во Франции особенно ценили его географические познания. Карта Каспийского моря, которую он в Париже показывал ученому Делилю, изменила совершенно понятия, существовавшие на Западе относительно формы этого моря.
Нет сомнения, что на царя парижская жизнь произвела глубокое впечатление. Некоторые меры, принятые Петром после возвращения в Россию, свидетельствуют об этом. Сюда относятся, например, указ об «ассамблеях», печатание разных книг, меры к открытию Академии наук и проч.
Впечатление, которое Петр произвел на современников своим пребыванием во Франции, было весьма благоприятное. Он поражал французов простотой своей одежды: чрезмерная роскошь в одежде, господствовавшая во Франции, не понравилась царю. Особенно изумляла всех любознательность Петра. Чрезвычайно выгоден отзыв о Петре герцога Сен-Симона, который был в восхищении не только от способностей, но и от личности царя.
Оставляя Францию, как говорят, Петр заметил: «Жалею о короле и о Франции: она погибнет от роскоши».
………
Непосредственным следствием заключения этого договора ( с Францией) было отправление в Россию французского посла Кампредона и французского консула Вильярдо (Villardeau).
Царь был главным виновником такого сближения России с Францией. Пребывание в Париже положило основание более близким дипломатическим сношениям между обеими державами».
И как сам видит читатель нас тоже постигла неудача. Не упоминает ничего Брикнер, о таком историческом лице как арап Абрам Петров!
Но, при более тщательном подходе к изучении этого вопроса из разных источников удается по крупицам собрать сведения о французской жизни Абрама Петрова
Причем было установлено, что он прибыл во Францию в 1716-м, покинул ее летом 1723 года.
И оказывается, что он не «дезертировал» а был оставлен там Петром Первым для учебы.
Причем Петр I и составив ему самую высокую протекцию.
Вот как писал позднее Ганнибал, «того ради сам монарх великий Отец Отечеству изустно меня рекомендовать изволил Дюку Дюмону принцу Домберу».
Тут мы остановимся и посмотрим:
«А что это за такой французский вельможа?».
Но, опять увы, история не сохранила для нас какие либо примечательные сведения о его жизни.
Единственное что удалось установить что титул «дюк», означает титул - « Герцога».
А вот «герцогов» во Франции, времён Короля Людовика XIV» была больше сотни и найти среди них «принца Домбре» автору не удалось!
Но, как версию, могу предположить что Петр Первый просто устроил Абрама Петрова на «постой№ в доме обедневшего герцога Домбре в Париже!
А как сами парижане относились к «арапам» и какую им отводили роль в своем великосветском обществе хорошо видно из вот этой картины.
На ней изображены два французские принцессы как раз времен Людовика XIV!
НО продролжим рабиратся с « учебой» Абрама Петрова в Париже» Тут есть намек это была « Инженерная школа?
Что же это была за школа???
И тут нас тоже ожидает разочарование!
Автору не удалось найти во Франции и в Париже по состоянию на 1716-1717 года в частности ни военную ни военно- инженерную школу.
Самая первая Военная школа в Париже была основана 1751году!
http://en.wikipedia.org/wiki/Ange-Jacques_Gabriel
«Военная школа была учреждена в XVIII в. для того, чтобы небогатые дворяне могли получить военное образование.
В 1777 году это учебное заведение стало Высшей кадетской школой, куда 1784 году поступил будущий Наполеон Бонапарт.
. Ныне в здании Военной школы размещается Военная академия
Второе известное учебное заведение во Франции: Политехническая Школа (фр. École Polytechnique) — знаменитая высшая школа для подготовки инженеров, основанная французскими учёными Гаспаром Монжем и Лазаром Карно в 1794.
Вот и получается, что Абрам Петров учился в малоизвестном учебном заведении, хотя возможно и посещал в ходе своих занятий и более известных французских ученных.
Скажем, есть данные, что он учился у математик, фортификатор и гидротехник того времени Бернар Белидора.
Справка: Бернар Форест де Белидор (1693 - 1761) – французский инженер. Был профессором в Артиллерийской школе в Лефере!
За всю биографию Белидора было написано множество книг по математике, артиллерии, гидравлике, строительству, военной инженерии. Одна из его инженерных книг, учебник правил и таблиц, перепечатывалась вплоть до 1830 года.
Четырехтомное произведение «Architecture hydraulique» (1737 - 1753) – было первой работой такого рода, применяющей интегральное исчисление к практическим работам. Эти расчеты, исследования в биографии Бернара Фореста де Белидора оказали значительное влияние на науку следующего века.
Так же как версии можно пока выдвинуть, что возможно Абрам Петров учился и Шалонской военной школе!
Ведь через полтора года т.е. в 1718 году он поступает во французскую армию в чине лейтенанта и дослуживается там до звания капитана! Так сказать, учась там артиллерийскому и фортификационному делу на практике!
«...Я имел честь, — писал А.П. Ганнибал, — быть в службе от 1717 году, и дослужился до капитанского рангу, на которыя ранги имею патенты за рукою его королевского величества Людвига 15 от начала моей службы».
И находясь Франции, Абрам Петров участвовал в войне с Испанией, был ранен в голову.
Но, увы мы опять не располагаем сведениями ни в каком полку служил Абрам Петров.
Где и при каких обстоятельствах он получил ранение.
Кто и когда ему выдавал офицерские дипломы! Или он просто по порядкам того времени их купил у государства???
Эти вопросы мало интересовали что русских, что советских «пушкиноведов».
А зря, потому, что находясь в дали от России и общаясь с французами Абрам Петров мог им совершить много сведений о своем детстве и юности и самом происхождении!
Но, как ни удачно складывалась жизнь молодого капитана французской армии Абрама Петрова во Франции, Российская империя его не только не забывала, но и упорно не отпускала!
Если поверить тому, что писал Александр Пушкин, то получается, что:
«Петр I неоднократно призывал его к себе, но Ганнибал не торопился, отговариваясь разными предлогами. Наконец, государь написал ему, что он неволить его не намерен, что предоставляет его доброй воле возвратиться в Россию или остаться во Франции, но что во всяком случае он никогда не оставит прежнего своего питомца.
Тронутый Ганнибал немедленно отправился в Петербург. Государь выехал к нему навстречу и благословил образом Петра и Павла, который хранился у его сыновей, но которого я не мог уж отыскать».
Тут А. Пушкина надо бы дополнить, прибавив, что Абрам Петров вернулся из Парижа, имея 28 лет с дипломом военного инженера-строителя, но и с собственноручно написанным трудом «Геометрия и фортификация».
За эти заслуги и верность Родине, государь пожаловал Ганнибалу в 1722 году звание капитан-лейтенанта и направил в бомбардирскую роту Преображенского полка.
Известно, что сам Петр был ее капитаном. Абрам продолжал службу, строил военные сооружения, преподавал в военных школах математику и инженерное дело.
А.П. Ганнибал пробыл во Франции более пяти лет, не потратив времени даром.
Надо сказать, что полученный им чин капитана французской армии проложил ему дальнейший путь в офицерской карьере при возвращении в Россию.
Ведь с 1722 года Петром I вводятся «Табели о рангах». Теперь не только чин, но даже и дворянство ему, «арапу Абраму Петрову», можно было выслужить!
Указ Петра от 4 февраля 1724 года гласил: «Абраму (арапу), который во Франции служил капитаном и привез свидетельство, того ради, определить его поручиком в бомбардирскую роту к инженерам...»
После того, Абрам Петрович был направлен на большие инженерные работы в Кронштадт, тогда же ему поручается обучение молодых инженеров математическим наукам.
Проживший столько лет во Франции, Ганнибал считался в России знатоком не только точных наук, но и французского языка. Петр I, поручая Конону Зотову перевод книг с французского языка на русский, советовал, если что непонятно, «согласиться с Абрамом Петровым».
Есть сведения, что Ганнибал по возвращении также «вступил в исполнение своих прежних обязанностей при государе, получив в свое заведывание весь кабинет царя, в котором находились чертежи, проекты разных сооружений и библиотека».
Об этом говорит собственноручное письмо Екатерины II от 2 сентября 1765 года к уже находившемуся в отставке в Суйде Ганнибалу. Из него мы узнаем, что императрица не только знала, что он прежде заведовал кабинетом Петра, но предполагала даже, что в его личном архиве могли сохраниться важные документы петровского времени.
Она просила Абрама Петровича разыскать в своих бумагах проект канала от Москвы до Петербурга, о котором «помышлял» Петр, или указать ей, «где оный отыскать можно». Обращаясь к Ганнибалу, Екатерина II писала:
«Абрам Петрович. Мне не безизвестно, что многие чертежи в сохранении вашем находилися в то время, когда блаженныя памяти Государь Петр Великий, по способности вашей, употреблял вас по многим делам: почему я думаю, что вы, сохраняя память сего великого Государя и своей тогдашней при нем службы, сберегли в своих руках все любопытства достойные бумаги»
Но, до времени восшествия на престол императрицы Екатерины Второй уже майор Абрам-Петров хлебнул и лиха сверх меры.
Ведь после смерти царя Петра судьба Ганнибала переменилась к худшему .
С 1730 года страной правит племянница Петра Анна Иоанновна. Вместе с фаворитом своим Бироном она нагоняет страх казнями, пытками, ссылками.
Не минула сия чаша и Абрама Петрова.
Но это уже совсем другая история, а нам остался только написать несколько слов эпилога.
Абрам Петрович Ганнибал был в Российской империи единственный темнокожий, полный генерал или «генерал-аншефом русской императорской службы»!
Очень необычный случай в истории того времени.
Служба согласно введенной Петром I «Табели о рангах» сама по себе теперь давала право на дворянство, хотя, как уже сказано, дворянство личное, выслуженное и родовое различались.
После того как А.П. Ганнибал стал генерал-майором, он пожелал окончательно укрепить положение своего рода и обратился к императрице Елизавете с прошением, помеченным 13 января 1742 года.
В нем Ганнибал впервые излагает факты своей биографии и впервые заявляет о благородном происхождении своей фамилии.
Начав с того, что он принадлежит к «знатному дворянству» Африки, где отец его владел тремя городами, Ганнибал затем останавливается на основных фактах своей жизни: службе при Петре, затем во Франции — и подходит к основной цели прошения:
«...в нынешнем 1742 году по Всемилостивейшему Вашего Императорского Величества Указу, за верные мои и беспорочные службы, пожалован в Генерал-майоры от Армии и в Ревель Обер-Комендантом и деревнями Всемилостивейше награжден, а на дворянство Диплома и Герба не имею и прежде не имел, понеже в Африке такого обыкновения нет...»
Ганнибал далее просил: «...дабы Высочайшим Указом поведено было, дворянство мое... подтвердить и в память потомкам моим в знак Высочайшей Вашего Императорского Величества милости, Гербом меня пожаловать...»
Итак, бывший слуга, «арап» просил грамоту на дворянство и герб. Как же ответила Елизавета? Указа на подтверждение дворянства и пожалование герба не последовало. Но ценившая Ганнибала императрица не совсем отказала ему, а несколько по-иному решила этот вопрос.
Тогда же, в 1742 году, именным указом она пожаловала ему в Псковской губернии «в вечное владение» Михайловскую губу, которую закрепила затем за ним в 1746 году «Жалованной грамотой» с собственноручной подписью.
Это богатое поместье выделялось Ганнибалу из дворцового ведомства.
В Михайловскую губу входило 37 деревень и 569 крепостных душ мужского пола. Елизавета жаловала его за службу отцу и матери (Петру I и Екатерине I) и настоящую службу ей, Елизавете.
Интересна помета указа январем 1742 года, словно совпадающая с пометой на прошении Ганнибала.
Это был ответ императрицы. «Жалованная грамота» явилась не подтверждением его родовитости, покрытой мраком неизвестности, а основательной гарантией личного дворянства, и Абрам Петрович должен был тем удовлетвориться…...