Сверхкубическое Королевство (Проза)

                                  сверхкубическое Королевство
                                                                            
                                

      - А в это время водопроводные трубы пели как киты. – Сказал человек в сером пальто и посмотрел на свое отражение в стеклянной витрине.
    Можно было долго стоять и смотреть на свой силуэт, окруженный преломленным изображением мрачной улицы и холодного света осенней атмосферы. Продолжать неподвижно стоять, согревая руки в карманах пальто, и вдохновлено смотреть на пролетающие сухие листья, которые влечет за собой поток стремительного ветра. Наблюдать за стенами, за очертаниями куполообразных возвышений, что виднеются над крышами зданий. Почувствовать уединенность, остановившись на тротуаре, посреди пустой улицы, возле заброшенного музыкального магазина. В окружении повсеместных тоскливых оттенков, и зеркальных отражений в лужах, растянувшихся по полотну асфальта. Можно было продолжать смотреть на раскачивающиеся провода, и многозначительно молчать. Но человек в сером пальто продолжил путь. Он отошел на несколько шагов и отчетливо произнес:    
                                                                                                                                  
                                                        
                                                                    
                                                              «Обречённый на ламповый свет»
                                                

   Звук появляется несколько дней подряд, навящево напоминая о своём явлении, прерывая уравновешенные, жизнеобразующие действия. Источник его исходит прямиком из ванной комнаты. Сложно определить, что является причиной его возникновения. Непредсказуемое появление в любое время суток, вне зависимости от всего происходящего. Сначала я был уверен, что звук появляется из стен, изучил их поверхность, разобрал покрытие стены, но они остались молчаливы. Когда довелось в очередной раз услышать этот странный, провоцирующий на поиск звук, то я без промедления побежал в ванную комнату. Не помню, когда успел надеть эти удивительные серые носки, не думаю что носил их ранее.
   Первые появления сильно испугали меня, я вновь ощутил себя скованным грузом терзающих страхов наедине с собой. Словно обнажённое, трясущееся тело не видит выхода и желает исчезнуть под давлением мнимого презрения, что оно почувствовало от бетонных стен. Но эфемерный звук появлялся всё чаще, сомнения о его возможно ложном присутствии полностью развеялись ещё вчера. И спустя несколько дней чувство страха просто исчезло. Я не узнаю себя, это уже кто-то другой, кто под потоком проточной воды смог удалить остатки оков, столь некомфортно навалившихся на поверхность кожи. Во мне остался только безумный и безудержный интерес, происходящий от безграничной скуки. Я так не считаю и это моё ложное мнение, каждый организм может слышать прикосновение волны, но не в каждом есть возможность увидеть подобие просвета. Только для будущего, что подарит тебе подарок. В эту ночь я забежал в ванную комнату и распахнул дверь. Испытывая разноцветные наслаждения, подобно исследователю, что дополз до черты обнаруженного реликта.
   Я слышу это снова, счастливый уникалец. Складывается впечатление, что под ванной кто-то включил механику. От исходящих волн сотрясаются мелкие предметы, с полки упала зубная щётка и одиночеством, неприметно легла в позе подаренной случайностью.
   Странно, но такие громкие звуки должны были хотя бы раз привлечь внимание жильцов строения, учитывая, что переезд в эту квартиру был осуществлён двадцать восьмого января, они должны были прибежать и попросить своего нового соседа вести свою деятельность значительно тише. Но никого нет, я не видел их, ни разу.
    Стараюсь прислушаться. Да, он точно исходит из-под ванны. Тогда я лёг на пол, на мокрый коврик и обратил внимание, что на моей руке надеты часы. Очень странно, никогда не ношу часов. Моя рубашка промокла, а я стал вглядываться в полу рассеянную темноту пространства между ванной и полом. Я не могу видеть в темноте, чувствую безосновательную подавленность. Под ванной стоят только старые банки с засохшей краской, ужасного вида тряпки, издающие затхлый аромат и маленькие картонные коробки. Ещё вчера довелось найти в них изношенную детскую обувь и очень много литиево - ионных батареек. Этот мусор остался от предыдущих жильцов, может быть, позже выкину весь этот старый хлам. Мне ничего не остаётся, кроме как извлечь всё накопившееся. Со стороны это кажется помешательством или стремлением к поиску придуманной тайны, которых конечно не бывает в домах современной постройки.
   Извлёк всё, что там было, и обсалютно не аккуратно раскидал по всей ванной комнате. Выгреб старый хлам и прислушался снова, стараясь скорее понять источник происхождения звука. Какой же механизм мог оказаться там и самое главное, каким образом? Те банки, что удавалось открыть лежат на боку без крышки. Но звук по-прежнему продолжает исходить из-под ванны. Освещения не достаточно чтобы разглядеть пространство и тогда решил сбегать за фонариком.
   Человек присел на диван в гостиной и сделал одну запись. Дата стоит твоим сегодняшним числом:
   «Всё решилось за одно мгновение, пока звук ещё не исчез, быстро побежал в комнату. Вставая, ударился головой о навесную полку около зеркала и уронил все принадлежности. Времени собирать нет и потирая ушибленную голову, я бегу обратно в комнату, только потому, что «этот» имеет значение, пока он есть, и совершенно теряет смысл в собственном отсутствии. По дороге наступил на тюбик зубной пасты, и он легко открылся, выдавливая содержимое на пол. Уборка – наказание для творящего беспорядок»
  Сколько же в этих ящиках мусора. Нужно прибраться тут или хотя бы составить мысленную карту предметов, что и где лежит. И это загромождение, не смотря на всё стремление к функциональности и систематизации. Сложно понять причину, по которой предметы разбегаются в стороны.
   Поиски затянулись. Всё ещё слышу это и поворачиваю голову, смотря на ванную комнату. Группа учёных ломающих стену кухонной посудой, или кондукторы, открывающие двери хлопками в ладоши. Движения рук в это время ищут фонарик в ящике, прикасаясь к предметам и моментально определяя их в темноте. Настолько быстро забежал в комнату, что забыл включить свет. Хотя это разумная экономия. Но вот оно! Нащупываю фонарик и бегу как можно быстрее назад. В шерстяных носках очень неудобно бегать по синтетическому ковру, ноги проскальзывают и можно упасть. Фонарик в моих дрожащих руках, крепко его сжимаю, что бы ни выронить и не тратить время, звук может исчезнуть в любой момент.
     Запись в заголовке газеты: «А ведь он всё-таки человек, и следует по направлению океана»
   Быстро добежал обратно, преодолев небольшой коридор. Когда я вбежал в ванную комнату, звук был таким же громким. В таком шуме сложно услышать собственные мысли, схоже шипящим помехам на радиоволне во время постановки. А он всё такой же интересный и завораживающий, существует мало сравнительных и равных явлений, что превысят подобное действо. Не существует мистического, и неестественно - тайного, всё просто – это лишь звук и не более. А в голове вертятся несколько вопросов, с одним ответом, что задержался где-то в поиске пути, и не может пообещать придти вовремя. Ответ не может быть большим, чем сама причина, ровно как вопрос не может быть меньше, чем попытка определить следствия.  
   Нужно найти, нужно обязательно найти. Я не могу спокойно быть собой, пока слышу это. Я говорю это именем собственным для разъяснения. Я готов спеть для абсолютного, для всего, что происходит касательно меня.
   Можно сказать, что меня крайне заинтересовала эта неизвестность, но в тоже время она превосходно владеет навыком раздражения. Рассекая волю и понимание, пересекая действительную необходимость и яростно зачёркивая момент остановки. Что мешает мне остановиться и посмотреть на него с критической оценкой именно собственной персоны. В моей жизни на протяжении двух лет ни происходило ничего более интересного, настолько, что могло накрыть своей властью это явление волн, чувственно терзающих мой слуховой аппарат. А в этом пост механическом звуке определённо есть тайна, имеется также множественная истина, возведенная в разветвление возможных причин, и именно это условие делает отрицание его реальности невозможным.
   По скоростному возвращению снова ложусь на мокрый коврик, что арендовал половину пола ванной комнаты, но в следующий момент привстаю и резко убираю его в сторону. Он сгрёб по пути раскатившиеся банки, тюбики и щётки упавшие с полки, и оставил размазанный след от бледно- фиолетовой зубной пасты. Можно сдвинуть препятствия. Они так мешают подлезть к ванне поближе. Простое решение складывается из двух составляющих, и они будут представлять собой одно действие – направляющийся в движении эскалатор, неважно в какую сторону. Это моё странное поведение, оно эпизодами находит на поисковика идеи проломов в потолке, изображающим личное. Я никогда не делал ничего подобного. Звук могущественный – он заставляет меня думать о нём, намного больше чем следовало бы. Может быть, это имеет логику и играет со мной. Может быть это соседи снизу. Не скажу для этого ни одного слова, бездумно раскидаю по именам и званиям. Прошу принять мои извинения, но именно вас я обвиняю в несправедливости, это жестоко.  
   С таким трепещущим ожиданием я осветил пространство под ванной. Но, к большому сожалению, ничего не обнаружил. И совсем не расстроился, только посмотрел на пыльный пол. Цвет плитки под ванной отличается от той, что лежит снаружи. Всегда так, в чём-то есть подвох. Даже в самом безупречном обещании сделанном самому себе. Свет фонарика продолжает скользить под ванной. Освещая то белую плитку с ржавыми разводами на стене, то металлические ножки самой ванны. Громоотвод прикреплён к ванной и должен спасти жизнь при поражении электрическим током, обратно смыслу он должен прикончить в союзе с водой, прибор, что рухнул туда смело. Замыкание и статичность равная каждому передвигающемуся. Жаль, но я так не умею. А потом я перевернулся и лёг на спину и пригляделся к дну ванны, звук, тем временем постепенно затихая, исчез.
- Сопровождающего бессмысленное, смысла расползающегося. – Шепотом сказал я, чтобы сам себя не мог расслышать.
   С окружностью моей головы не удалось полностью рассмотреть содержимое, и пришлось протиснуться в довольно узкое пространство. Получилось просунуть только голову, наклоняя её налево, а так же руку держащею фонарик. Наш организм всегда создает прямоугольные творения, в транспорте, в жилище и прочем, стоит только приглядеться к окружающим предметам, повсюду прямоугольники. Странная любовь к геометрии – это близко для меня, но я не понимаю смысла. Взрослым это не нужно. Да и они бы не смогли понять. Зачем только я снял тут жильё. Я же не могу спокойно переносить такое расстояние до поверхности. Но всё в порядке, это волнение и гул в ушах, как послевкусие что не устраивает и требует вмешательства. Странное удовольствие от тишины, но не достаточно сильное, чтобы назвать это осязаемым счастьем. Момент совершения действия, когда падаешь на пол за окончанием оптимистического настроя, а затем просто поднимаешься. Тело что влечёт движение и момент будущего.
    Человек продолжил писать на бумаге:  
   «Тогда я вылез из-под ванны и выключил фонарик, по сути, зная и признавая в себе идиота, кто верит в звук, кто любит его. В оспариваемом идеале есть наше индивидуальное сознание – то, как мы чувствуем себя. И нам совершенно не нужен воздух, электричество, пища и прочие потребности тела – оболочки. Всё только для организма, только для него одного. Сидел на полу разглядывая банки, медленно расползающимся взглядом, канатом мысли, из жёсткой стальной проволоки охватывая множество изречений, что живут своими звуками внутри меня, отличное хамство собственному отражению. Всё, что не принадлежит пониманию, доступно в будущем, но только та порция, что заранее определена явлением называемым запись. Потом машинально кинул фонарик в бельевую корзину, доверху заполненную грязными полотенцами. Они остались не стиранные с того дня, когда я разбил кувшин с каким-то соком. Я не помню его вкус, но он был в цвете. Это пищевой краситель, способный на индустриальное волшебство, порой создаётся впечатление, что этот порошок способен создать новый оттенок, не предусмотренный кругом Освальда. Я заметил, что банки лежат не так, как лежали раньше. И даже те, что лежали на боку, теперь стоят на дне. Я не отрывал от них взгляда, но их положение изменилось совершенно незаметно для меня. Когда я снова успел снять часы с руки. Начинаю быть слишком подозрительным или их кто-то передвинул»
   Когда я обошёл всю квартиру, включая прихожею и гостиную, взяв с собой большой гаечный ключ, который видимо уже давно лежал за унитазом. Я никого не обнаружил, осмотр квартиры ни к чему не привёл. Я даже не знаю, кого я хотел встретить. Интервента, который способен объяснить происхождение странного механического звука или пошёл для того, чтобы бы быть точно уверенным, что я тут один. На всякий случай заглянул в кладовые шкафчики и в холодильник. С холодильника упали магниты и большая свеча в виде цилиндра. Но подбирать их нет желания, потому что я предельно отодвигаю будущее, для того чтобы успеть увидеть настоящее протекающее за спиной, и даже за посторонним и чуждым. Уже глубокая ночь. Утром я должен идти, создавать основополагающею жизнеобеспечения. Это мечта для многих, я в теории должен этим гордиться.
    Запись, сделанная днём на салфетке: «Движение, числа дробящие голову на отсеки. И каждый создан, чтобы был другой»
- Летать, для того чтобы ступни никогда не касались поверхности, никогда не думать о транквилизаторе для насыщения потребности мысли.- Я хотел бы сейчас прочитать лирику, это могло помочь привести мысли в равновесие.
    Затем одел тёплый, вязанный серый свитер, созданный временем и поколениями творцов, для грозной зимы, быть им равнодушно благодарным, только для собственного эгоистического спокойствия. Преимущества в действии, что-то должно быть менее окрашено в непроглядный цвет. Зимой дома бывает холодно. Заглянул под диван, но был поражён желанием направиться на балкон. Иерархия монотонности в передвижениях по жилищу, каждому. Захотел вдохнуть свежего морозного воздуха, лекарства для организма. В помещении воздух чувствуется как фруктовое желе, но только условно, своей бесконечной сухостью и собранием запахов в длинном конструкторе вентиляционных шахт. Звук шага в пол, не покидающий пределы коврового покрытия, шаг слишком мягок и неуверен, смягчённый шаг, исключающий сотрясения позвоночника – стержня вставленного в спину для ума.
   Запись в заголовке газеты:  «В последний раз сказано человеком, что за полчаса перешёл на другую сторону дороги»
   В этом году не успел заметить того момента как наступила зима. В этом городе сложно определить время года, не смотря в календарь. Единственная разница лета и зимы - в градусах семьи Цельсия - Фаренгейта. Каждый мог быть на их месте. Обычная зима сопровождается бесконечно серым небом, дождями и прохладой, и это знакомо для каждого «извне», но не каждый видит в этом собственное изображение. Только не зима в этом году, она смотрит в моё окно даже сейчас. На протяжении нескольких лет я был уверен, что снега вообще не будет никогда, причины известны, думаю всему населению.
-Посмотри на этот снег, это я, разлетевшись на части, прилетел посмотреть на тебя. – Мой голос звучит так нерешительно. Я совершенно не готов говорить с собой наедине.
   Человек сделал запись в дневнике, датой стоит твой сегодняшний день:
«Может, стоит надеяться, что баланс экологии наладиться? И в безадресном положении появится строка для записи. Давно живущий и воспевающий сохранения, песни газа и графического показателя коллапса природы. Исчезающий в абсолют организм, мог показать это явление тремя тысячами слайдов, готовых сражаться за единственный верный исход. Лёгкая битва за солнечный свет, ночью»
   Снег падает такими потрясающими крупными хлопьями, это поднимает настроение. Падает так медленно и беззаботно. В свете ночного города и на фоне рекламных щитов страхования, обжорства и жадности, развешанных на ближайших домах, выглядит мило. Я подошёл к сплошной стеклянной стене балкона, от пола до потолка и приоткрыл занавесу прозрачной белой гардины. Мне понравился приятный, прохладный ворс ковра на полу. Это даст потоку мыслей дрейф и штиль для спокойствия. Потому что ничего не произошло, всё нормально. Нет причин проматывать десятикратные повторяющееся диалоги. Голова – бурлящий котелок, в который свалены корни выдуманных деревьев и внутренности животных из учебника природоведенья, а потом слова. Глупости для самого действия, ритуал под действиями уколов иглы невроза.
- Этот величайший город называется Астения. Жители прямо сейчас смотрят на меня в упор, смотрят на эти буквы. Гражданин нового города, счастливый тем, что он ничего не подозревает и дуэль для парковок и оград, остаётся для него чуждым. Ты следуешь за мной по течению, я нравлюсь тебе таким.
        На улице всё по-прежнему. Идёт снег, уже больше недели и без остановки, что создаёт намывной ландшафт в виде застывших волн океана, я всё это вижу. Город никогда не видел такой зимы, и снегоуборочная техника не может справиться с сугробами, старая техника. Я на возвышении этажей, высоте недоступной без предварительной работы мысли, в доме, очень напоминающем экспонат стеклянной конструкции. Дом человека – светящий маяк для потерявшихся туристов, высокий стержень без явных углов, озаряемый внутренним светом. Одно из невыразительных современных «стеклянных» зданий.  Хоть с трудом, но все, же можно разглядеть дорогу внизу. Машины с сигнальными лампами на крыше расчищают снег, проход слишком узкий для передвижения транспорта. Четырёх полосная дорога сейчас не может пропустить более двух рядом едущих позиций транспорта. Они делят между собой лёд покрытия, и каждый остаётся прав для пассажира, сидящего на соседнем сиденье. Это иногда позволяет чувствовать себя не столь одиноким, смотря в окно и наблюдая круглосуточное передвижение, не смотря на то, горит ли в твоём окне свет или нет. Смотря снаружи – вовнутрь. Не боится ничего, герой, смело ползущий вверх, старательно цепляясь за падающие капли воды. Сомнительная идиллия, слияние движения и умеренно загазованного воздуха по сравнению с северными районами и такой белый снег. Я перевёл взгляд на город, уходящий светом зданий за горизонт, мостами и дымящимися трубами заводов. Невольно всплывает сомнение:
-Неужели всё это действительно нужно для существования человека.
    Немного постоял и подумал, это были глобальные и глубокие мысли. Они порой позволяют мне отвлечься от бесконечно выполняемой работы сознания. Только для возможности нарисовать карту всего города, это важно, а важное для каждого, имеющее значение для познающей сплетни, вида - ничтожества интересующегося. Но немногим позже снова понял, что стою на балконе. Как такое может быть, я не могу вспомнить прошедший день. Остаюсь наедине с возвращением мысли в ячейку памяти, каждый раз обращаясь к ней, внося корректировки, мы изменяем свои мысли, можно печалиться, но я буду рад весь день. Я постараюсь для этого, распластаюсь мыслью позитивной волны, что украду у тросов лифта и обуви прохожих. Прошло минут пять или десять, может больше.
   Почувствовал, что замерз и зашёл обратно в квартиру, плотно закрыв за собой дверь. Подумал о необходимости выпить кружку горячего кофе. Хотя не важно, что именно, весь смысл в излучающей тепло чашке. Для человека это означает уют, в том числе и для меня. Но, к сожалению или глубокому огорчению чайник в последние два дня стал работать кратковременными, я бы даже сказал самопроизвольными эпизодами. И я уверен, что он не сломан и с розеткой всё в порядке. Неважно, не хочу нечего превышающего данный момент. День может закончиться в любой момент, мои ловушки правды опознаны, нашлись предатели и рассказали противнику, что такое моя правда для лжи.
   Запись на жёлтом листке, что приклеен на дверь холодильника:  «Рассыпал мелкими частицами искусственных жемчужин конфеты по полу»
   Долгое, получасовое лежание на диване под тёплым клетчатым одеялом не принесло спокойствия, и все попытки уснуть провалились. Закончился против завершающей воли с этой властной победой. Мысли о таинственном звуке просто невозможно выкинуть из головы. Это целый обособленный мир внутри, перед сном он чувствуется слишком близко, имеет резкие запахи перца, провоцирующие слизистые. Иногда я чувствую как сознание, и тело образуют личность, но больше этого, я чувствую присутствие того, внутри меня, кто-то управляет телом и обманывает сознание. Эти мысли не дают спокойно расслабиться. Я параноик, может и того хуже. Интересно, никогда не старался заметить предыдущие дни, когда появлялся он. С того момента когда услышал звук впервые и начел беспокоиться. Возможно, есть определённая зависимость того, как он появляется. Мозаикой, расставляя себя в витражи обратной перспективы времени, так было раньше. А затем мысли плавно перешли в сторону соседей, удивительно, но они могут явиться кем угодно и даже простой вещью в пустых апартаментах. Я их не видел и совсем не знаю. Но идти на ночное свидание и расспрашивать довольно странно, кто может обвинить в невежестве животное, пришедшее без цветов.
   «Посмотри – дождь, он существует мгновения. Это по-настоящему прекрасно, когда можно выпасть водой и испариться и выпасть снова в другую часть земли. Но минуту спустя добровольно, но встревожено приподнялся с дивана, и с моей груди, на пол скатились несколько газет. Это могло напугать, но спокойствие в действиях остались не поколебимым. Что же это. Я редко читаю газеты, так как предпочитаю традиционное чтение и не покупал их в последние три дня. По своему мнению обладаю удивительной способностью всему находить логическое объяснение. Это был выпуск «названия» Просто задумался, взял старые газеты, видимо хотел почитать. Положил их на себя и забыл и не более. А когда встал то они упали. Теория абсурдна, я решил отбросить это, пусть будет утверждение, не требующее доказательств»
  Запись за понедельник: «Поздравления от каждой стены, все подают знак присутствия. Вовлечены в движение»
   Я открыл входные двери и увидел внешний мир ламп, разделённый на всех. Номера были скручены вандалом-одиночкой со всех дверей в этом крыле. Вышел в длинный коридор, который отталкивает своей надуманной прямоугольной формой, причём с середины коридора можно утверждать, что это куб. На потолке светит ровный строй сертифицированных ламп, холодным рассеянным светом. Строительный чертёж, вмонтированный в потолок, фальшивый свет симуляции звёзд, что не досчитались в небе. Долго смотреть на него невозможно, глаза быстро устают, и тогда проигравшая гвардия смирится со своим поражением и примет белый свет люминесцентного пульсара. Коридор быстро закончился, и я вышел на лестничную площадку, открыв ещё одну дверь. Ходим по кругу на картине, заходя в пол и покидая потолок. Разумеется, пусто и непредсказуемо, с неловким ощущением лишенного смысла похода. Ехать лифтом на один этаж нет необходимости, ещё один повод заставить себя совершить ход на три клетки вверх и одну вправо. Считаю как едино верное, я одевал обувь. Почему сейчас я в таких незнакомых носках фиолетового цвета.
   Звонок в дверь незнакомцев, что живут под моей квартирой, оказался очень громкий, режущий слух. Словно старая сигнализация, похожая на велосипедный звонок. Я знаю, что не вежливо звонить несколько раз подряд, если не открывают, но всё же продолжал звонить пока мне это не надоело. Перед моими глазами прямоугольная железная дверь, кнопка звонка прямо в середине двери. Никто не открыл, может быть, там никого нет. Но я считаю, что соседи просто не рады незваному гостю. Я не несу в руках грамоты презрения, страх не для меня. На двери нет ручки, это удивило своей нелогичностью, никто не умеет открывать двери желанием. Так же не заметил отверстия для замка и вообще это больше похоже на дверь в какую-нибудь щитовую. Прислонился ухом к поверхности двери и прислушался, серым шпионом узнать ленту грядущих новостей, тенью узнать, жить оттиском предмета под пеленой единственного – солнечного света.  Только гул, похоже, что там внутри кто-то набирает в ванну воду. Я не почувствовал движения. Скорее всего, просто боятся и не открывают. Судя по снегопаду и тому, что вчера был последний выходной день недели, выдавать себя за «живущего» никто не хотел. И я решил вернуться назад в свою квартиру и обратил внимание, что мне очень удобно ходить в этих кедах.
Мне казалось, что я был в носках. Показалось, так бывает, я не спорю. Но ведь я выходил из квартиры в обуви, значит, ничего странного в этом нет. Или это были мягкие тапочки, они мне не очень нравятся, ужасно пахнут. Не скажу что это аллергия, просто неприятный запах. Стоит проходить в них пару часов, потом, даже идя по улице, ощущаешь этот запах. Мнительное и просто оставляющее на стенах стрелки нарисованные мелом. Угадай, куда я мог убежать.
   Поднимаясь по лестнице, разочаровался в цвете стен. Слишком болезненный цвет, не скажу названия. Бледный, вызывающий отнюдь не ощущение тепла и комфорта. Тем более в свете истинно белых ламп. Я заметил встроенные в стену пожарные щиты, за стеклянной дверцей которых есть переключатели и горят красные лампочки. Спускался тут уже несколько раз, но вижу это впервые. Может теряю внимание к окружающему, или просто равнодушно созерцаю окружение, разницы нет.
   Когда поднялся на один пролёт вверх, меня окликнули без имени. Я подумал, что это кто-то из соседей.
-Что вы делали там?! Может быть, я могу помочь вам?! – Я услышал этот голос, но не повернулся.  
-Хотел увидеть соседей, что живут прямо под моей квартирой. А теперь это уже не имеет значение. Понимаете, дело в том, что уже несколько дней я слышу звук в ванной комнате, это мешает мне спать. Может быть, они знают причину. Ремонт или что-то в этом направлении. – После этих слов я повернулся к собеседнику, и перед моими глазами предстал консьерж.    
-Не думаю, что там кто-то живёт. Последний мужчина, что обитал в этих апартаментах уехал два месяца назад. Но я просто уверен, что это был пианист, он сидел там и играл абстракции на синтезаторе, у меня есть его запись: «Доказательство». Вы слышали это?
   Ничего не ответил, продолжил слушать только из вежливости. Желание продолжить свой путь демонстративно покинув собеседника, побеждало надо мной. Любой бывает не прав без оправдания.
-В последнею неделю, когда я его видел, он ходил с картонной коробкой одетой на голову, и в квадратных ботинках. Игра для переливающегося мозга. Вы знаете, как его звали? Его имя – Кавамура, и он европеец! Представляете?
   «Для чего мне нужно имя? С подобным успехом можно было дать звание или предназначение с целью описать личность без знакомства»
-И что же это были за звуки?!
-Честно говоря, я не придал этому значения и не запомнил. Вряд ли вспомню. Нет, к сожалению нет. Просто «замазал краской». А потом он перестал выходить из квартиры, он даже ручку снял с двери. Так было в последние дни его пребывания в этом доме. Пару дней спустя он собрал вещи и уехал, я наблюдал из окна за его удаляющейся машиной. Мои окна выходят на парковку, это привилегия, вы знаете.
- Вы взломали дверь и вошли вовнутрь.
-Снег! Я забыл закрыть окно! Мне нужно идти пока комнату не завалило до потолка.
-Подождите! Он ничего не говорил, что после механики должно быть что-то?!!
  Но консьерж ушёл так же быстро, как и успел появиться. Зачем вообще начинать разговор, если нет желания его поддерживать?! Он сказал очень странное наблюдение, одел на голову, картонную коробку, а потом исчез. Уехал. Я решил узнать причину звука. Движение в неверную сторону, нужно вернуться назад.
   Запись: «Стремления, возвышающие и пугающие своей высотой. Съел четыре лимона»
  Я снова задумался и не заметил, как подошёл к двери квартиры, падающий снег забирает мысли. Всего на две минуты мне удалось растворится безвестностью . Я закрывал входную дверь, но она приоткрыта, и ставни замка торчат из двери. Это собственный розыгрыш. Шутка соседей и уже издевательство. Это добавило раздражения, и я захотел спать. За окном по-прежнему темно, этим плоха зима, ночь длинна. День мал и я выхожу с утра и застаю немного света, в остальное время передвигаюсь в темноте, подземные тоннели длинной в мои дни, жизнь вокруг, её словно нет. Отсутствие, вывеска на двери магазина – обед, именно так выглядит мой день. И есть мысли о сне, но засыпать страшно, чтобы затем настал новый день, хотя фактически после двенадцати часов он уже наступает. С утра придётся снова идти на работу, глупые обязанности чуждые сорока процентам населения, а я так устал и не хочу ничего. С утра меня всегда накрывает волной бескрайней, темнейшей беспросветности. А сейчас ещё «сегодня» и пару часов можно насладиться моментом. Я немного рад, вспоминая, что всего пару дней назад наблюдал один хороший фильм.
   Не стал включать освещение, забыл закрыть дверь балкона и теперь тут холодно. Через две минуты дверь балкона плотно закрыта на два замка, а на мне два тёплых свитера. Откуда они, оттуда и я. Привёз их с собой и они были тут. Тепло, остальное не имеет значения. Люблю тёплые шерстяные кофты, которые не пахнут как тапочки.
   Достал из кармана коммуникатор, расположив его на открытой ладони, и дотронулся до экрана, появилась картинка фона и набор значков управления. Пришлось вытащить наушники, в противном случае звук будет слышен исключительно внутри этого приспособления. Уровень сигнала максимальный, время «3:20», новых сообщений нет. Нажимаю привычным движением на значок «Радио» и машинально убираю коммуникатор на стол. Вернулся на диван вялыми движениями придумано уставшего тела, присев на него обхватив ноги руками. Опасаюсь сидеть и ставить ноги на пол, всё время присутствует ощущение, что под диваном сидит воображение и схватит меня. Этот невроз остался, и я не могу избавиться от этого, потому что причины спрятались в сейф и их тёмный карнавал в действии – ежедневное празднование «Дня Забвения» Так появился звук вокруг меня. Иногда звук потрескивает, а из радио идёт стандартный, настроенный эквалайзером голос ведущего, коммерческий голос. Слишком стандартный голос, почти на всех станциях такой же, я недоволен этим. Словно сидит один ведущий, а перед ним сотни микрофонов и на голове такой огромный серебристый шлем. И он говорит, читает рекламу. Слишком много говорит. Главное - чтобы не было тишины в эфире, это было бы странно.
   Я долго ничего не делал, неподвижно восседая на протяженности трона. Погружённый в сложные чувства, что рождаются звуками. Положение тела не раз менялось, я успел выпить две кружки кофе и осмыслить свет за окном и снег. Энергия и активное действие, воодушевляющие мысли не дали шанса отвлечься и попытаться заснуть. Игрок на поле в ожидании удара, кто волнуется – не знает ничего, все позиции сданы, последний бастион летающих птиц. Многообразие добра в новостях, давящее сообщение трагичности. Любое идеальное равновесие имеет навык надоедать. Тогда мне просто стало скучно быть наедине с «абсолютным» этой ночью. В свете города не понятно наступает рассвет или нет, уже пятый час утра. Я стал засыпать под звуки радио. Прозвучали две песни, но я не вслушивался в них. Хотя, одну я знаю. Пластиковая коробка, что издаёт звуки.
   «Чтобы сделать с полученных негативов отпечатки, нужно направить свет через негатив на фотобумагу, - проэкспонировать её. Чем прозрачнее отдельные участки негатива, тем сильнее освещаються соответствующие места на бумаге и тем темнее будут они в позитивном изображении после проявления. Свет, проходя через негатив, распространяеться в разных направлениях в зависимости от того, какой источник был применён, направленный или рассеянный. Если кювет для закрепителя подобрать тёмного цвета, то над ним можно повесить лампу направленного света, и рассмотреть отпечатки, не боясь засветить фотобумагу. Фиксаж для бумаги годиться любой, но лучше использовать кислый. Во-первых, можно обработать больше отпечатков, а кроме того в нём нейтрализуються остатки случайно попавшего, вместе с бумагой проявителя. Приведённое наблюдение являеться достаточно типичным для этой группы. Будьте аккуратны, поскольку капелька клея, попавшая на плёнку, может безвозратно погубить ценный кадр. Не в коем случае не храните слайды в коробках из-под химикатов. Они кажуться удобными и красивыми, но на стенках коробки всегда остаёться осевшая пыль, где концентрация химикатов ничтожна, но её достаточно, чтобы слайды выцвели и потеряли себя. Приведённая технология с успехом проявляется для проявителей, не требующих интенсивного перемешивания раствора. Для обработки необходим по крайне мере один светонепроницаемый бачёк, желательно наличие часов со светящейся секундной стрелкой. Кроме того эта технология даёт возможность не переносить катушку из одного раствора в другой. При промывке этой плёнки после цветного проявления, происходит допроявление. Поскольку отдельные части проявителя вымываются по-разному, то изменять время и повышать температуру воды нельзя»
   Я стал засыпать, и мне послышалось нечто странное из радио, сквозь сон. Пытаясь побороть лень, встал и пошёл выключать коммуникатор и поставить будильник. Я прислушался к голосу ведущего, но там странные глухие стуки и зазвучала заставка. Я вернулся к дивану и по пути выключил свет, эти новые лампы радуют меня, гаснут моментально. А разве свет был включён? Не важно, нужно поспать. На ощупь я достал из ящика кровати одеяло и подушку, лёг и постарался не о чём не думать. Будильник разбудит меня, а я не думаю о механическом шуме, по крайне мере сейчас. Слышу только завывания ветра за окном, думаю, уже сплю.
   Запись в дневнике в эту ночь: «Став»
    Просыпаюсь в предельно возможном состоянии ощущения жизни, но не от идеального звука- будильника. Открываю глаза и ничего перед собой не вижу, темно. Не найдя возможности использовать гармонию простого разложения луча. Я попытался прикоснуться к голове, надеясь на лучшее, идеальное прикосновение, познание заученной формы, но наткнулся на что-то. Рука ударилась о стену начерченную удивлением от существования упрямого выстрела не соответствия положения головы и удивительной преграды. Это раздражающий храп ожидания, и ничего более доступного, чем скупая возможность услышать глухой стук. Понимаю, что нахожусь в положении сидя и мне очень холодно, по телу пробегает дрожь. По звуку удара понял, что это картонная коробка. Не могу придумать не одного логического объяснения тому, что происходит. Это выглядит пугающе. В ушах гудит, словно моя голова в металлическом куполе, по которому ударили молотком.  Я резко снял коробку с головы и выбросил её, попытался встать, но что-то случилось со спиной. Она так болит, интересно, как долго я просидел тут. Меня трясёт от холода, весь сжался, переступаю с ноги на ногу. Это бетонный пол, холодный, покрытый песком. Лестничная клетка в моём доме. Над головой светит лампа, болезненным светом рассеиваясь по помещению.
   Я стою босиком, чувствую себя идиотом и не понимаю происходящее. Нужно записаться, да, я так и сделаю сегодня в обеденный перерыв. Я посмотрел на свои руки. Они по запястья испачканы в краске и на пижаме разводы. Вот только пижам я не ношу и перед сном не одевал. Поворачиваюсь и смотрю на стену и вижу цифры и буквы, они совпадают с паролем от моей рабочей электронной почты. Никогда не замечал, чтобы я ходил во сне. Прожил столько лет, и вот настал момент, когда начинаю обретать «полость». Нужно точно понять, где я и поскорее вернуться в квартиру.
-Сколько сейчас времени? – И я сразу же посмотрел на руку, словно заранее знал, что на ней надеты красивые часы.
   Позже он сделал по этому поводу запись:
  «Только потому, что я стал совсем другим человеком. Личность – бумага. Когда сложной, тяжёлой монетой на мою кожу – одежду упадёт фотон и подарит металлический цвет»
  На моей руке правой руке одеты часы, и они показывают «6:15» Я снова посмотрел на коробку, она мне не знакома, квадрат с каждой стороны, всего сторон не может быть больше шести, в противном случае это будет выглядеть отлично от задуманной формы. Коробка не из моей квартиры, похоже, она от почтовой посылки. Этикетка с адресом сорвана. Снял рубашку от пижамы, как мог, вытер руки и выкинул её в открытую коробку. Дыра, что съест всё.
   Посмотрел на стены, лампы и лестницы. Затем заметил табличку с номером этажа. Последний этаж дома, в котором живу, в вершине угла линией рассеку на дополнения и останусь размышлять. Надеюсь, клерк внизу в камеры не увидел, как я это делал. Напротив меня лестница, ведущая на чердак, стеллажи с инструментом. Да, я слышал разговор через дверь. Прикосновение к холодной поверхности двери и звук, ударяющий в натянутую ткань барабана. Насколько я понял, один из жильцов получил разрешение устроить оранжерею под крышей этого дома. Цвет жизни в развитии, для этого нужна безвозмездная, несуществующая в мире помощь. Прозрачный, стеклянный потолок и помещение для «отдыха» с трёх метровым потолком, величественное зрелище – в любом превосходстве собственного роста. Так говорила риэлтор, я верю ей на слово и не полезу сейчас смотреть что там. Доверие в оболочке с запахом лекарств и ничего нет, нарисованного, схожего доверию – рисунка на чистом листе, чтобы сказать всё, за неимением даже единой надписи.
   Спускаюсь вниз по лестницам и чувствую шаг, чувствую себя совершенно разбито, но в теле едином, что в пути  всегда – оружие против остановки. Повсюду тихо, все двери прикрыты для сохранения тепла. Но скоро рассвет и жильцы начинают просыпаться. Я включу свет переключателем и буду светить лампой, а затем выключу свет и буду спать подобно каждому, очень похоже на простой день после решения – участвовать в переключении света. Очень бы не хотелось в таком виде в первый раз увидеть новых соседей. Это напомнило мне разговор и его рассказ о том «странном», что жил в квартире прямо под моей. Он ходил с коробкой на голове. Но я не имею к ней никакого отношения и не собираюсь себя сравнивать с кем-то. Хотя это всё, безусловно, странно, но я трезво мыслю и самообладание полностью со мной. Я флагом нефтяной компании развиваюсь на шпиле, гордо продавая экологию, потому что так правильно, исходя из надписи, что оттеснена на теле из ткани.
   Быстро дошёл до своего этажа и привычной линией подошёл к приоткрытой двери квартиры. Я не зашёл сразу, остановился. Меня не покидает ощущение что в глазок двери напротив за мной наблюдают. Взгляд из глубины, смотрящий сторожевой за воротами с метлой в руках. Я почувствовал это пронзающие внимание на собственном теле, сквозь каждую пору на коже – всё это дремлющие глаза. Словно по моей шкуре проходят лёгкие уколы сотен иголок. Нет, не может быть, я и в правду становлюсь слишком подозрительным. Руки всё же пахнут ужасно. Не стоит подходить ближе и что-то выяснять, я зашёл обратно в квартиру и включил свет. Это радуга в апартаментах, с испугу выбежать наружу, а слухом остаться внутри наблюдателем лампы накаливания. Просто зашёл в прихожею и повесил зонт на крючок, который сорвался и упал на полку с обувью. Всё это громко рухнуло и раскатилось по полу. Не хочу сейчас ничего поднимать. Задумался откуда у меня в руке зонт. Что я не люблю, то это – цветной зонтик, зонт, что может понравится мне, непримено тёмного цвета.
  Первое - я щёткой и мылом скрупулезно отмывал руки. Второе - посмотрел в кладовку, проверить в ней наличие картонных коробок, может это была одна из тех, что остались у меня после переезда.
-Зонта точно не было в моей руке, когда я заходил, я так устал и не хочу ничего. – Затем я громко зевнул и почесал голову, нужно не забыть помыть волосы утром.
   Попытался включить свет в комнате, но передумал. Просто ложусь спать. Ещё есть пара часов, чтобы отдохнуть. Я не выспался и замёрз, и рука по-прежнему пахнет краской. Теперь вставать и идти на работу хочется меньше прежнего. Всё, все мысли в сторону, сплю. Различу момент, когда потускнеют мысли. И момент, когда начинается показ фильма похожего на сон. Сознание не спорит о правде.
«Может теперь возникнуть чувство страха, что я снова проснусь в незнакомом месте, где холодно. Проснусь в месте опасном для меня. А что, если теперь я каждый раз буду ложиться на этот потрясающий мягкий диван, а просыпаться в другом месте. На один момент я подумал, что лёг к себе в кровать, рядом с собой. Но не поверил себе»
   Когда грузчики заносили мои вещи в квартиру, то уронили коробку и разбили пять картин. Я достал рамы, стекло разбито, и полотна были сильно повреждены. Пришлось их выкинуть, я был расстроен. Конечно, это не безумно дорогие произведения, но они тоже были очень важны для меня. Жаль, второй раз их не приобрести. Нужно было ещё тогда всё понять, в тот день, когда я пришёл смотреть эту квартиру. Лифт не работал и я о много успел подумать, поднимаясь так высоко. Просто этот дом находиться в особом районе, и загазованность тут минимальна. Тогда шутники поменяли таблички на этажах, и я долго пытался понять, как высоко я поднялся. Я не имею такого тонкого чувства юмора, чтобы оценить эту шутку. Полчаса поисков и усталость.
-Добрый день. Назовите пожайлуста наше слово, что я сообщила вам по почте.
   Меня встречала риэлтор. Я чувствовал себя так глупо, тихо пробурчал слово, которое она сообщила мне перед событием. Игры в конспирацию. Она больше похожа на торгового представителя, предлагающего всевозможные новаторские средства. Не смотрел ей в глаза, а она много говорила, и это сильно раздражала меня. Мне не понравилось, как она была одета, слишком легкомысленно. Не для представителя отдела аренды. К тому же она долго вертела ключ и дверь не открывалась. Улыбка, которая была нарисована на лице, призванная создать непринуждённость. Иногда я замечаю полную бессмысленность слов, их придумали для общения. Но она, улыбаясь всё же открыла двери. Я сделал вид, что всё нормально, но это было не так.
-Это отличные апартаменты! Последние жильцы прожили тут много лет. Она задумалась ненадолго – Они прожили тут счастливо практически пять лет! - Это так романтично жить на такой высоте, свежий воздух. Прекрасная панорама города. Окна от потолка и до пола. Великолепно, правда?! Это обсалютно безопасно, я вас уверяю вам тут понравиться! Внутри, как вы сами видите отличный ремонт.
   Ничто тогда не могло указать на таинственное, что незримо обитает под ванной. Эти апартаменты показались мне идеальным укромным уголком в этом огромном городе. И я согласился.
- Потрясающее одиночество, это всё, что осталось у меня. Бесполезен. – Прошептал я, прежде чем проснутся.
   Пока я спал, то наблюдал странный сон, события прошлого, не люблю вспоминать то время. Просто в виду своей скованности, на границе с предательским чувством собственной значимости, яркого света вверх. А затем не более чем открытие глаз, забрала убраны, но и не менее очередного посредственного пробуждения. Минуту думал, что кроме головы в моём теле больше ничего нет. Метафизика существования туловища, скрытого под серым одеялом с потерянным ярлыком.
   Звук может издавать «пустое» внутри. Сейчас смех и анализ сна. Никогда не вспоминаю и не знаю, были ли они цветные. Я снова слышу звук будильника, это гимн доской проложенный между крыш, упавшим некогда эквилибристом. Мой организм – город жизни, он просыпается, и я словно машина включаюсь, звук начинающего движение лифта. Я просыпаюсь от звука будильника и приподнимаюсь на диване, ногой отпихивая одеяло. Это новый воздух, слоем ложиться на ткани и забирая тепло в плен. Кто-то жевал мою голову и забыл протереть её полотенцем. Я наберу слово, всего лишь одной рукой, пока не закипит вода, и не запоют рецепторы песнь аромату. Жизнь утра.
   Встал с дивана и отложил в сторону фонарик. Он лежал у меня в руке, я сразу же вспомнил о механическом шуме в ванной комнате, интересно, будет ли он слышан сегодня. С утра в квартире всегда холодно, но я встал и поставил ноги на пол и они угодили прямо в таз наполненный водой. Резко поднял ноги и посмотрел вниз, там действительно стоит таз с водой. Задвинул его под кровать, может мне показалось, но изображение в нём было перевёрнуто, не могу уделить сейчас этому внимания.
Запись, сделанная на упаковке: «Счастье от лишней минуты коматозного бреда. Аллегории»
   Перед тем как одеться захожу на кухню. Обычно с утра я ничего не пью, и сегодня стало исключением, молча, постоял и вышел обратно в комнату. Нужно отыскать одежду. Вернувшись в комнату, отпил горячего, горького чая из кружки и услышав грохот в кладовке, с испугу выбросил кружку. Чай пролился на светлый ковёр, оставляя пятна. Направился в кладовку, события ночи не дают возможности сосредоточиться. На кружке нарисован гипертрофированный зверёк неизвестной породы. Коробки, оставшиеся от переезда, сдвинуты с места, вечером выброшу их.
   Я снял свитер, не обратив внимания, когда я успел одеть его. Подошёл к шкафу и открыл его раздвижную дверь, всё было натолкано в беспорядке и соответственно вывалилось. Нужно постепенно приучать себя складывать вещи аккуратно, но уже поздно и бесполезно. Через десять минут я полностью готов к выходу. Я наспех положил в сумку ноутбук, взял коммуникатор, плейер, закинул в сумку рабочие папки. Надел куртку и замотал шею шарфом. Погладил облысевшею голову и вспомнил, что снова не брился. Потом надел шапку на голову, серую с помпоном. Скучную, как и я, как и вся моя монотонная жизнь. Ключи нашлись сами собой, и выходить решительно не хочется.
   Выхожу и закрываю дверь, стараюсь сделать это максимально тихо. Чтобы никто не успел заметить, что я выхожу наружу. Я почти уверен, что соседи из квартиры напротив, считают меня фокусником. Особенно если они видели, как я прошлой ночью выходил с коробкой на голове и доставая «краску» из штанов. Поэтому я смотрю в пол и выхожу, но мне не стыдно. Нет.
   Стою у лифта и нажимаю вызов, во всём городе лифты ездят так тихо и бесшумно. Или есть такие, что шумят и едут быстро, что же лучше. Через минуту лифт приехал, но его дверь открылась наполовину. Я попытался протиснуться и помог руками открыть двери до конца. Но всё ровно пришлось протискиваться вовнутрь, расплатой стала оторванная пуговица от куртки.
   Еду в блестящей коробке и смотрю через прозрачную стену на город. Снег по-прежнему сильный и весь город покрыт сугробами. Я засунул руки в карманы и на ощупь пытаюсь определить их содержимое. Это несколько монет, старые чеки, карта для прохода в метро, фантик от конфеты и фонарик. Потом я рассматривал своё искажённое отражение в стенах лифта. Каждый раз я вижу в лифте изменения, неужели он так быстро изменяется. Из люка сверху иногда виден свет, возможно, там замыкает лампочка. Прислонился к стене, ехать осталось не долго. Я слышу скрежет сверху, а что если лифт упадёт. Машинально нажал на кнопку вызова диспетчера. Ответа не последовало. Снова скрежет и я нажал на кнопку несколько раз подряд.
-Слушаю вас, что случилось?- Я услышал сонный голос.
- Доброе утро, я слышу подозрительный треск в шахте лифта, я опасаюсь, что он может упасть. Вот послушайте, вы тоже это услышите. - И я замолчал, что бы она прислушалась к скрежету.
   В ответ тишина. Микрофон включён и слышно характерный звук. Лифт приехал на первый этаж и дверь открылась. Я оказался в холле, где всегда дежурит консьерж. Я постарался не говорить с ним, а просто пройти мимо, вчера он пытался говорить о собрании, нет желания слушать его с утра. Я думаю, что искусственные растения в этом холе мёрзнут. Такой блестящий мраморный пол с кубическим рисунком. Если к нему не приглядываться, то может показаться что он объёмный. Когда я проходил мимо стойки, боковым зрением я увидел что он стоит с одетой белой коробкой на голову. Нет, я просто не выспался, мне показалось. Я бросил на него мимолётный взгляд, он стоит и презрительно смотрит на меня, кажется, я ему не нравлюсь. Может я один единственный кто живёт в этом доме, кто не здоровается с ним.
-Доброе утро сэр. Не забывайте про общее собрание в эти выходные. – Напомнил консьерж.
   Я открываю входную дверь, и меня сразу обдаёт потоком ветра вперемешку со снегом. Нужно с этим бороться и я натягиваю шарф до переносицы. Ложу руки в карманы и иду дорогой, которую я считаю самой короткой до метро. Это ближайшая станция, кротовая обнаруженная нора. Нажимаю на экран плейера и в наушниках, начинает звучать музыка.
   Слева от меня основания домов, а справа некогда широкая дорога. Сейчас больше похожая на сугроб и многокилометровую пробку. Жёлтые машины такси, автобусы. Нервные и раздражённые сигналят, простые машины с шапками снега на крышах. В «Кофе Шоп» на углу, не смотря на ранний час много народу, я ни разу туда не заходил, может быть, зайду вечером. Нужно обдумать это. В других витринах я наблюдаю манекены, которые выглядят так беспомощно на фоне этой снежной бури. Идти сложно, под ногами просто месиво.
   Я иду полностью поглощенный терзаниями и желанием, чтобы этот день скорее закончился, чтобы на работе время не тянулось, и  чтобы сегодня никто ничего не успел. Слишком рано для таких негативных мыслей. Не хочу слышать о функциональных и полезных ячейках общества. Будни всегда тянуться, до выходных ещё так долго, приходиться заставлять себя делать каждый шаг. Один за другим, нужно срочно менять свою жизнь. Но я стараюсь изобразить радость, почувствовать удовольствие от созерцания хлопьев снега. Я смотрю вверх, среди этих высочайших домов столько газа. Небо не прольёт дождя пока небеса газом не наполняться, а снега не будет вообще никогда. Эти слова сейчас не актуальны. Не в такой снегопад.
   Шёл около двадцати трёх минут. Глазами, скрывая безразличие, увидел вход в метро, что в контрасте освещения выглядит огромной квадратной дырой. Остановился, когда почувствовал, что крыша препятствует падению снега. Лестницы потеряли свои очертания, случайное трансформирующееся искусство. Хорошо. Снег закончился, по крайней мере, для меня. Я подбородком стянул шарф и достал руки из карманов. Стряхнул с себя снег и с сумки за спиной. Это практически не больно, в этот момент любой обладатель радости победителя.
   Несколько минут спустя я уже восседаю в вагоне скоростного поезда, который стремительно несётся куда-то вглубь. Словно огромное насекомое, случайно попавшее под поверхность земли. Ещё четыре станции смены позиций на экране диспетчера. Внутри чистейшей безопасности, в такой ощутимой разнице между раздавленным верхом и комфортным сухим подземельем. Сражением успел занять место около входа в вагон, моё любимое четное, для неподвижного ожидания. Станция с оповещением названия, затем другая. Безликие единицы наполняют и освобождают вагон. В тепле раздаваемых испарений захотелось спать, даже успел заметить пару кадров недосмотренного сна, тот, что не успел досмотреть, тот, что был прерван странным событием. Мне неловко вспоминать это, надеюсь, что «это» останется только в моей голове и будет успешно забыто со временем. И нет особого смысла смотреть на тех, кто сидит напротив. Я закрыл глаза и просто стал представлять движение и гармонию. Боюсь анализировать, но подобное право используемо. Хотя я просто отбросил эти мысли в категорию лишние, это было не сложно. Открыл глаза и посмотрел вокруг себя. Ничего. Все такие же жалкие.

                                                                            
                                           Билет на автобус под номером:   «0 209 0910 202 10»  

                                                                              
- Не больше, чем я. Но и меня нисколько не меньше! – Громко сказал человек в сером пальто и захлопнул за собой двери. Он раздраженный вышел из здания, где рассчитывал найти тепло и понимание. Но встретил внутри лишь знакомую приторную ложь, и поспешил удалиться.
   Человек в сером пальто идет по случайной улице, в окружении невысоких безликих домов. Он видит ленту мокрого асфальта, и листья, прилипшие к его поверхности. Глянцевый транспорт, припаркованный вдоль дороги, растягивает лучи преломленного света. Строения возвышаются над ним, готовые задавить своим угрюмым видом и мрачностью окон. Он не решается заглядывать за темноту стекол, чтобы не оставлять внутри часть себя, и поэтому смотрит вверх, туда где видны крыши покрытые оцинкованными листами, а выше только туманный свет осеннего неба и темные линии погнутых телевизионных антенн. Человек в сером плаще услышал отдаленный звук проезжающего трамвая, и произнес:    
      
                                                              

                                                                «Музыка»
    

                                                                                                                  
    Слишком рано для мыслей. Множество посторонних звуков, настолько сильно мешающих сосредоточиться. Если посмотреть на записи в движении звука, что я желаю извлечь сегодня, есть шанс описать множество мыслей как одно целое – прессованное глубокое безразличие, как заболевание для меня, для всего что может размножаться вокруг. И даже в цвете, пожалуй, даже в звуке. События определяют последовательность, что должно происходить следующим для становления возможного будущего, не зависимо от вопросов. Порой очевидный крах может оказаться великим взлётом, ровно, как и величайшим падением и безысходностью. Можешь бояться, можешь спрятаться и усердно стараться ничего больше не делать. Всё ровно, возможно нет даже цели. Обсалютно жалкий организм, движущий части, новые действия для разрушения собственной жизни. Добровольное самопожертвование во имя случайности и возможно - изображаемой глупости. Это нечто возвышающееся над головой с левой стороны, что-то столь неуловимое. Как превосходное состояние эйфории мыслительной функции. После торжества и танца иносказания, несомненно, приходит осознание и звучит грустная музыка. Следующие дополнительные, бесплатные сутки для неподвижного рассуждения, чтобы думать и решать, что стоит изменить в замкнутом шествии. Я считаю, что это привилегия, но не чувствую ничего.
   Не думаю, что испытываю возможности или боюсь действия. Слишком много страха для такого жалкого существа. Словно новая яркая теория о метаморфозах персонального сознания. Когда из самого меньшего с хаотично приложенными действиями, может выйти великое противопоставление действительному. Любое существо, неважно кто это, теперь равняется полученным от тебя повреждениям. Извилистый астеник, неизвестный, что придумал механику, или чучело, что способно к чувствам. Это не простые  эмоции, а нечто возвышенное, оставшееся несказанным из-за стеснения.
   Словно парк после дождя и две качели, когда монотонно раскачиваешься, взад-вперёд  держа в руке сигарету, которая, безусловно, убьёт меня, возможно даже раньше, чем это сделаю я сам. Можно увидеть в этом причину для ненависти, так будет лучше. Ты говоришь обо мне. Ты рассуждаешь, обобщенный рациональный анализ зависти, который порождает непроглядное чувство, на этом совместное заканчивается. Что-то закрытое куда могут и не впустить, просто показав на двери и сказав, что кто-то из присутствующих лишний, это чувствуется поверхностью кожи и скорее всего это ты. Оглянись, ведь только ты стоишь в этом единственном тускло освещённом углу. С другой стороны, простое отсутствие света во тьме, я самостоятельно погасил все лампочки, чтобы побороть страх остаться одному. Время и так тихо. Никто не отменял эти вечные ценности перевоплощения. Я женское имя, я мужское имя. У меня есть несколько сот персональных чисел, и больше ничего. Только вечный парниковый эффект в безудержно пустой голове.
   Слишком мало действия прошло осознано, мгновений оставшихся в памяти почти нет, и теперь просто раствориться - невозможно. Всегда удивляюсь непредсказуемости дней. Всё это настолько условно. Каждый предполагает совершить расчетливый выбор, много лет калькулятором считать, что находиться выше степени собственного сияния, думает о предельных мыслях, об исключительных ошибках. Ответ может быть прост. Неспособность заметить личные отражения в преломляющей свет плоскости постороннего, поскольку есть настоящее, значит, существуют ещё средства расплаты, что станут оправданием и прощением. Это сложно объяснить не прочувствовав. Словно свет, идущий изо рта в сомнительное вне. В состоянии шока, когда начинает трясти от холода. Не имеет итогового смысла больше, обсалютно жалкие, мои обсалютно жалкие цели и приоритеты.

                                                                      
                                         Билет на автобус под номером:   «22  058  710  0000  0»                                                                  
                                                                  

  Человек в сером пальто продолжил путь. Он шагает среди шумного движения проспекта, его взгляд направлен на выцветшие краски стен и насыщенные детали современных магазинов. Он держит руки в карманах и быстрым шагом движется вперед. Шляпа с узкими полями на его голове скрывает взгляд и позволяет смотреть на движущихся колоссов и чувствовать раздражение. Человек в сером пальто шепотом произнес:

                                                        «Их никто не видит, а они не видят меня»
                                                                        

     Выбора просто нет, его по ошибке забыли придумать. Хотя в теории можно не ходить никуда – спокойствие. Но тогда в моём распоряжении будет терзающая неопределённость. Нужно просто идти, смотреть, как совершается очередной шаг, как под подошвой проскакивают камни, впечатанные в асфальт. Каждым мгновением наступает этап новой ограниченной свободы, её приближение. Я могу посмотреть на линии перебежек прохожих. Они ждут возможности перейти дорогу, для цели – достижений, что поставили для себя в неопределённом прошлом. Что это могло быть? Могу ли я создать задачи построения, на пустом месте. Почувствовать, как рождается идея движения. Это даёт усилия, усилия забирают желание, и вот я иду ещё с большим трудом. Движение существует для того, чтобы никто не стоял на месте, в противном случае планета перестанет вращаться. Это присутствует в голове по причине просмотра ночных программ по ТВ. Не каждую ночь можно легко уснуть. На спине и плечах чувствуется тяжесть, может быть это следствие простых нагрузок. Или великое нежелание предпринимать что либо. Неудобный человек для решительного действия.
   Иду, стараюсь не на кого не смотреть, но и асфальт не представляет собой особого интереса. Я чувствую банальную скуку, делаю то, что я не должен делать. «Центр тяжести» что до сих пор находился внутри сознания, теперь перемещается на окружающее, мелочно – незначительное. Я убиваю зависть. Вожделение выступает её адвокатом. Мы ведём дело собственной ненависти. А руки на своём месте, так всегда в пути. В карманах перебирают скопившеюся «мелочь» или сжимаются в кулак, так немного лучше. Нервный тип, что наблюдает за своими повадками.
   Я подхожу к офисному зданию с громким и звучным названием, оно настолько неприятно для озвучивания, что я не называю его имени, даже в голове. Место, где я работаю, где я провожу много времени. Я задумался, что большая его часть ещё впереди. Часовой механизм работает в такт, и кто только смог разделить время на части. Он создал сатиру над толпой. Задал движение дня и ночи, всемогущий неизвестный Часовщик. Я могу поднять голову и остановиться, но только для того, чтобы посмотреть на огромное здание. Хотя для «сегодня» это - обыкновенно, что твой лак для ногтей, ему кажется уже вечность. Конструкции, спрятанные под стекло. Загадка – математический ребус, она вложит для меня записку в карман и завтрак в портфель, еда – размышления.
   Посмотрел на себя в отражении стеклянной стены, я покрыт пылью и скопившимися взглядами, от которых появляется сухость на коже и жар, выгляжу невыразительной размазнёй, наблюдателем, что ловит сочком стаю летающей моли. Словно я полосатый столб на парковке. Я чаще всего передвигаюсь согнувшись, со стороны можно подумать что я болен или хочу выглядеть ниже ростом. Но это не так, я просто один из сотен тысяч прохожих уставших, названиями и направлениями. Фигуры, раненые выбросами атмосферы. Мы – минералы, создай из меня искусство.
   Двери открываются сами, исчезая, это стало настолько обыденно, и никто из восьми вышедших на моих глазах не удивился этому. Я посмотрел на стоящие у входа цветы, зелёные, я очень редко вижу растения. Они есть только в памяти, своеобразный воображаемый, зелёный лес. Имеющий запах и звук, я точно знаю, как он выглядит и насколько тихо отдает давящей тишиной. Но только эти цветы иные, скорее всего, они все ненастоящие, как и земля в горшке прикрытая неплотным слоем камней. Я подумал, есть ли в этих камнях жизнь. Одноклеточные существа, но это маловероятно, все, что лежит в пределах этого города попросту ядовито. Моя одежда не плавиться. Я понимаю, что стою и смотрю на цветок, задумался и смотрю «пустым» взглядом, сквозь бетонное покрытие на увлекательное представление.
   Замечаю насмешливый взгляд сотрудника безопасности, что стоит у стойки. Население этой корпорации мне не нравиться. Находясь тут, я чувствую себя подавленно, словно я сижу в углу и пью чай, пока общественность разрезает праздничный торт, и они устраивают театр: каждый должен говорить и выражать «даму» - эмоцию. Я услышал шаги за спиной, а потом очередной офисный служащий промчался мимо. Схожим образом ощущаешь себя на обочине транспортного кольца. Он не заметил меня или сделал это специально, но в итоге толкнул меня и подбежал к турели. Заводной механизм с упругой пружиной, сломай мои игрушки и тогда тебя выгонят домой. Кажется, охраннику это доставило удовольствие. Особая форма удовлетворения, можно подумать ему не хватает трения железной молнии на форме. Общественная мастурбация, путём демонстрационных действий и фраз. Всё для наслаждения, даже в том – что остается незамеченным.
   Я услышал звонок телефона, столпотворение нот. Телефон был в руке служащего, который усердно роется в портфеле в поисках карты прохода. Я одержим этим, и я подбежал, выхватил телефон из его руки. Посмотрев на телефон, я понимаю, что просто не могу разбить его, не имею на это действие – достаточного основания. На экране отражение индивидуальности, в изображении, у каждого - это было только в моих глазах. Служащий гневно кричит на меня и выхватывает телефон. Молча, смотрю на него, он нервно показывает карту охране и проходит через турель. Охранник смеётся, я вижу, насколько жалким он выглядит, самодовольно веря в своё превосходство. Спиной чувствую, как на меня уставились камеры наблюдения у потолка замаскированные под непрозрачные колбы. Они видят во мне опасность. Я – бездоказательное оружие против их организации. Эти строки я сказал в голове:
                                        
                                        В шаге совещания с записной книжкой своей.
                                        Не скажет мысли, вдоволь нарыдавшись, уснёт.
                                        Реальность для всех. Корпорация смеха и отчаянья.  
                                        Облачно, столь вечера исполнено, молчание.
                                        Столь возможности исполнено, звука отдаление.

   Показал свою карту и прошёл в коридор, ведущий к лифтам. Серые стены, каменный пол, несколько дверей. Белый рассеянный свет с потолка. Я иду и слышу свои шаги, это трагедия современной жизни без определённого сюжета и объявления имён в предисловии. Шаги выверенные и их звук раздаётся по коридору. Я остановился у лифта и нажал на круглую кнопку вызова. Нажимаешь кнопку – происходит действие, каждый нажимает на кнопки, ожидая падения конфеты. Звук шагов исчез, теперь я слышу только гул серверов расположенных за дверьми на этом этаже. Кнопка вызова горит зелёным светом, на табло появился символ движения лифта. Тайное очарование здания – атмосфера гармоничного стиля и минималистического комфорта. Я погладил себя по голове, у лифта всегда приято погладить себя по голове, синтетический материал ухода раздражает кожу. Провожу рукой по лицу и чувствую тревогу, что-то не так. Но это тревога не осознанная, я сам вызываю в себе это беспокойное чувство. Считаю цифры движения лифта, опережая на одно число, что отображается на табло.
   Прозвучал негромкий звонок и дверь лифта плавно открылась, а впереди увидел окно и просто город. Я уже собирался нажать на этаж и закрытие дверей, но в последний момент в лифт заскочил служащий, мне не знакомый. Я решил не приветствовать его. Он нажал на нужный этаж, а я на свой и лифт поехал. Что значат для меня минутные встречи в лифте? Я замечаю детали внешности, а затем проявляю странный интерес, словно этот незнакомый человек является для меня другом. Можно начать беседу, но в этой изоляции своего мирка, я предпочитаю промолчать. Мы слишком разные, не смотря на близкое расстояние между нами. Отворачиваюсь и смотрю в окно, возвышаюсь над городом и вглядываюсь в дома, поток машин и мелкие силуэты. Это наполненное чужим смыслом движение, выходит, что они обсалютно довольны и готовы со своими колясками провести тут свой остаток вечности. Чем выше мы поднимаемся, тем чище кажется, воздух и становиться светлее. Я не чувствую ветра и потоков воздуха, но уверен в этом.
   Снова погрузившись в раздумья не заметил, как остался в этой металлической коробке в полном одиночестве присутствия, но не внутреннего состояния. Но я думал, что за моей спиной стоит клерк. Повернувшись, я никого не обнаружил, на полу стоит коробка с бумагами. Может он забыл её? Обманчивый остаток, всё ещё неприятно стоять спиной к стене. Лифт едет так незаметно, и если бы не панорама города, сложно сказать движется он или нет. Но движение прекратилось, и я вышел на своём этаже.
   Странные ощущения испытываешь, двигаясь по этому идеально освещённому коридору. Тут никого нет и я могу смело смотреть прямо. И я знаю цель - моя дверь шестнадцатая направо, прямо у поворота. В подобных случаях уединения я могу танцевать или совершать непривычные движения, всё это – скованность.  Двери стоят ровным рядом и у каждого входа тележка с распечатанными бумагами, понять смысл их присутствия пока не было возможности. Ничего не значащие таблички с именами, их могут менять в любой день, с этой целью они сделаны в виде вкладыша. Достал ключ, с привязанной к нему фигуркой персонажа «Fullmetal alchemist». Дверь имеет свой характер и не каждый раз желает открываться, но только не сегодня. Дверь открылась легко, а я подумал, что может быть сегодня мой день.
    Слишком сухой воздух внутри, может у меня заболит голова от этого. Я совру снова, придумаю шаг назад в мнимую болезнь, с одной целью – вызвать отвратительную жалось. Но входя в свой кабинет, я чувствую радость, кабинет угловой и две стены сделаны из стекла во всю высоту, это выглядит потрясающе. Отсюда видно кольцевую дорогу с многоуровневой развязкой между домов напротив. А в центре помещения стоит стол, в нём целых три ящика. Под ним корзина для бумаг, которая мешает вытянуть ноги, у входа копировальный автомат. Я им не пользуюсь, он служит полкой. У непрозрачных стен стеллажи заполненные папками. Может быть, позже принесу картин или какую-нибудь вазу. Ненужный предмет, что не станет дополнением.
   Я не стал включать свет, просто снял одежду и повесил на вешалку, хотя это просто крючок, приклеенный к стеллажу на клей. Идеально всё – пока к этому не приглядываешься. Я увидел, что на втором крючке висит карнавальный костюм, расписанный яркими красками ткани. Минут десять пришлось потратить, что бы придумать, куда его положить. Но в итоге уложил его наверх стеллажа. После этого я включил компьютер и он зашумел. Шум тихий, обычная работа пропеллера внутри. Разобрал корреспонденцию, проверил отчётные листы, сообщения об ошибках работы обеспечения. Просмотрел итоговые листы и ещё кучу бумаг и электронной почты. Час пролетел незаметно, я решил передохнуть и подошёл к окну. Очень близко, так что могу видеть своё полупрозрачное отражение и рукой дотронулся до холодного стекла. Мне стало грустно, потому что в этом уединенном шествии, я отчаянно ищу сотрясения. Я совсем не слежу за собой. Уже пару дней не мылся и не помню когда последний раз мыл голову. Я смотрю на себя и не могу вспомнить детали прошлого, что я делал в четверг?
   Смотрю на антенны висящие на стенах дома напротив и на блоки кондиционеров. Некоторые высокие антенны на крыше монотонно, «пульсирующее» светят красными лампами. Я безумно одинок. Я смотрю в широкие окна и надеюсь на существующею таинственность, что изменит течение моих дней. Постороннее из вне, для чего я могу быть нужен. Существующее - это ложь.
   Часы на руке расстегнулись и упали на пол. Зазвонил телефон в кармане. Я представил:
«Сначала снизу вверх полетели машины, переворачиваясь. Они лёгкие, словно пёрышко птицы. Светофоры, дорожные знаки, камни, что лежат у бордюра. Да! Именно так! Они словно воздушные шары летят вверх. Рекламные щиты безвольно переворачиваются и взлетают. Они летят. Я действительно вижу это. Великолепно. Я навалился на стекло и захотел полететь с ними, я не могу поверить, но это происходит на моих глазах. А потом я почувствовал, что пол уходит из-под ног и я упал»
   Я лежу, и боюсь встать. Лежу, чувствую, что двигаюсь куда-то. Может быть, я тоже лечу. Просто так легко и спокойно, я уснул и увидел сон:  
     «Это бесконечная степь, что можно видеть до горизонта, куда не посмотришь. Невысокая засохшая, жёлтая трава. Ветер волнами пролетает, поднимая незначительные её части. Небо безликое, серое. Солнце видно как силуэт, простой светящийся шар, что виднеется в высоте. Через поле пролегает грунтовая дорога в две колеи, дорога сухая и ветер сдувает слой пыли. По дороге движется тело, его ноги не совершают шагов, а волоком скользят пальцами босых ног по земле. Положение тело странное – его словно кто-то невидимый несёт на спине. Тело наклонено вперёд, руки в неестественном положении подняты под прямым углом и от локтя свисают вниз. Голова склонена и повёрнута на бок. Я не различил лицо человека, старался приглядеться, но не смог. На нём потрёпанная одежда из серой ткани. Тело незнакомца в странной позе движется вперёд, человек без сознания. Я почувствовал идеальный страх, понимая, что тело парит в воздухе в полном одиночестве, и  что именно Я вижу это. Кто он и куда направляется? Есть ли в нём жизнь? Я не слышал звуков, вокруг - давящая тишина»    
   Просыпаюсь. Теперь я лежу на боку, моя голова лежит на сложенных одна на другую руках. Состояние эйфории прошло, а звук исходит от двери, в неё кто-то громко стучит. Я встаю и растираю глаза руками, замечаю, что на столе стоит незнакомый предмет. Сколько же времени я проспал. Подбежал к компьютеру, пошевелил манипулятором, заставка исчезла. Оказывается, прошло уже пять часов.
   Глухой стук в дверь, с другой стороны слышно приглушённые голоса и движение. Учитывая, сколько я проспал на рабочем месте, я не решился открывать двери с сонным лицом, большая вероятность увольнения. Хотя я не опасаюсь за это рабочее место, просто мне лень искать что-то ещё. Даже не могу предположить, кто там может быть. Я очень тихо подошёл к двери и посмотрел в замочную скважину. Видно только руки и мало различимые части одежды.
-Не понимаю где он, мы стоим тут уже двадцать минут. Перестаньте стучать, если бы он был внутри, то давно бы уже открыл дверь. – Сказал первый голос.
-Это очень срочное дело. – Голос второго ожидающего для меня не знаком, а поэтому он имеет минимальные отличия от возможного оппонента.
-На стойке регистрации Он зарегистрирован шесть часов назад, начало рабочего дня. Я подозреваю, что он проверяет статистику. – Голос первого посетителя принадлежит корректору.  
   Сонный мозг самостоятельно стал искать подходящее решение. Нужно правдивое оправдание, настроить свою речь на убеждение, предать сторону истины. Я сижу на полу около двери и ищу выход из сложившейся ситуации. За стеллажом я увидел вентиляционную трубу за панелью решетки, думаю, я смогу туда пролезть. Сетка снялась без труда, я взял ключ от кабинета и несколько папок наугад, скажу, что был в аналитическом отделе.
   Ползу по вентиляции уже несколько минут, немного тесно. Нужно похудеть до наступления нового года, мне уже надоел выпирающий живот. Но всё же хорошо что тут можно пролезть, было бы плохо если бы я застрял, как в старом мультфильме Диснея. Правда я не совсем понимаю, куда я ползу, холодный воздух не дует в лицо, значит, точно не вылезу из наружной стены здания. Но может быть, найти внешний выход из здания было бы интересно, высунуть голову из стены и посмотреть на город. В любом случае это решение сейчас выглядит более привлекательно, чем открывать двери и выслушивать нравоучения. Избегаю столкновения с необходимостью чувствовать себя провинившимся ребёнком. Подождут ещё немного, а я эффектно появлюсь из-за поворота с папками и веским аргументом отсутствия. Я сейчас напоминаю себе крота или огромную волосатую гусеницу. Толкаю папки перед собой, интересно, что в них? Сон прошёл сам собой.
   Вентиляционная конструкция рушиться.
   Молча, абсорбируюсь от чувства боли, блаженно усните нервные окончания. Приподнялся с пола и вопросительно посмотрел на стену прямо перед собой. На квадратную дыру в ней два на два метра, или около того. Ремонт или может, меняют проводку? Подойдя ближе, я почувствовал потоки прохладного воздуха и отдалённый шум. Внутри темно, видно каркас здания. На металлических балках рассыпан накрошенный пенопласт, потоком воздуха его сметает вниз, снегопад внутри стен. Поправил одежду и направился по пути возвращения к двери своего офиса.
   Я увидел посетителя и моя улыбка исчезла. Это высокий мужчина, одетый в костюм горчичного цвета в крупную синею клетку. На голове у него шляпа с широкими полями, а в руке зонт-трость.
-Для чего ему понадобилось приходить и столько ждать? – С этими словами почувствовал неприятное ощущение в животе, так выражается мой страх.
   Нерешительно подхожу ближе, делая вид, что изучаю папки, внимательно разглядывая, что на них написано. Я похож на тех, кто читает в метро, не интересующие их книги, упрямо смотря в исписанные чужими чувствами листы. Это видно по тому, как они резко убирают их, доехав до нужной станции. Оправдания всегда естественны, оправдания замещают цели, а в этом случае – лжи больше нет, но только на полчаса.
- Я пришёл к вам с разговором за чашкой кофе. Моё имя Гость. – Представился он, показывая на себя, произнося, скорее всего своё ненастоящее имя.  
-О, простите, я вынужден был провести время в аналитическом отделе, по какому вы вопросу? Обычно мы не принимаем посетителей по вторникам. – Прозвучала заранее подготовленная фраза, довольно убедительно и даже взгляд подтвердил искренность слов.
-Для начала пройдём в ваш офис, и я изложу цель моего визита. – Гость взял зонт-трость обоими руками.
   Его голос мне не понравился. Чувство, что он считает свою степень превосходства подавляющей или показывает свой весомый перевес в холодном звучании интонации. Словно я пришёл к нему с разговором, а он лишь угостил меня холодным чаем, ничего при этом не сказав. Этот сладкий аромат, что исходит от него как раз подходит к нелепому костюму, который, стоит признать из хорошей, качественной ткани. Не люблю подобную манеру общения. Я почувствовал оценивающий скользящий по мне взгляд и неприятный холод, пробежавший по шее. Дверь снова не открывается и тогда я попросил посетителя подержать мои папки, пока я пытаюсь справиться с замком. Навалился на дверь и стал быстро вращать ключ в замке, это должно помочь прямо сейчас.
-Пару мгновений и она откроется, вы знаете, конечно, что бывают дни, готовые довести до лекарств.
-Как в вашем случае? – Спросил Гость, делая особое ударение на слове «вашем»
   Что могут означать эти слова? Я возмутился, словно он подозревает меня или тонко намекает на мою причастность. Я должен был заволноваться и у него это получилось. Я начал нервничать. Заметил, что посетитель открывает мои папки, даже ничего не спросив перед этим, ужасная наглость, он начинает меня раздражать.
-В аналитическом отделе теперь принято заполнять папки сухими листьями? – Гость небрежно, двумя пальцами достал из папки сухой, желто-оранжевый кленовый лист.
-Даже не знаю, что ответить вам, по правде говоря, я в них ещё не заглядывал. – Довольно убедительный аргумент, подумал я. Глупо, очень глупо стоять тут и пытаться открыть дверь, когда передо мной стоит Гость и без спросу открывает документы.
   Дверь со щелчком открылась, я отворил дверь и пропустил Гостя вперёд. Вежливым жестом, приглашая его войти, мило улыбаясь, а про себя представляя, как он запнётся об порог. Но этого не случилось. Гость лишь вернул мне папки и бесцеремонно прошёл вовнутрь. Он не тот «таинственный» за которого себя выдаёт. Всего за несколько секунд я успел заметить его взгляд «разметивший» всю обстановку моего офиса.
  Я сел за своё рабочее место перед компьютером, Гость напротив меня. Он не снял пиджак, только оставил шляпу и зонт на копировальном автомате, с зонта стала капать вода. Я им не пользуюсь, но он подключён к сети. Я слышал истории, когда в таком случае целый дом оказывался без электричества. Хотя в этом тоже есть положительное, нас могут отпустить домой раньше. Прошло несколько секунд молчания, и нужно было что-то говорить. Я решил вытянуть ноги и снова перевернул корзину для бумаг, а содержимое раскатилось по полу. Пришлось наклониться и собрать скомканную бумагу, одну за другой.
-Слушаю вас, мне крайне интересна цель вашего визита. Я не представился, моё имя Франц... – Собрал бумаги, а затем посмотрел на обувь Гостя, идеально начищена и блестит лакированной кожей.
-Приятно увидеть вас Ф'анс. – Гость именно так и произнёс имя Франца. – Комфортно находиться в этом помещении, тут всё пропитано вашим ароматом. Но тут нет настенных часов, вы не находите это странным? – Франц крайне удивился вопросам, и ничего не оставалось, кроме как сменить направление мысли в беседе.
-Нет...  Я бы хотел послушать цель Вашего визита Гость.  – Что за манера разговора у него, ядовитая смесь давления и пренебрежения. – В эти дни не приходят посетители, я думал, все офисы наших партнёров знают это. – Гость закурил длинную и тонкую сигарету.
-Я начну с того что вы прячете оружие, что не принадлежит вам. – Сказал Гость, подняв руку вверх, вытягивая указательный палец. Бессмысленный жест. – Эта рукопись содержит чертежи «Оружия»
-Я представления не имею, о чём вы говорите, но звучит как обвинение. – Франц задумался, кем может являться Гость, а варианта всего три, но пока он их себе не озвучил.
-А вы решили выставить меня представителем законновластия? Я не предъявляю вам никаких личных претензий. Я должен изучить этот текст, и вы мне поможете. – Гость стряхнул пепел на стол.
-Очень интересное начало беседы. – Франц встал из-за стола и подошёл к окну.
Зазвонил телефон. Посмотрел на определитель и увидел знакомое имя, но учитывая неловкость ситуации, он не взял трубку, нажал на «отмену» вызова. Звонок повторялся ещё четыре раза, держа телефон в руке, нажимал «отмену».
-Я говорю о важном документе, что вы пытаетесь скрыть. Цель моего прихода не для принуждения, а для извлечения этого материала. Я хотел бы предупредить об этом заранее. Вероятность опасности для вас милый Франц. – Сказал Гость, закидывая ногу на ногу и снова затягиваясь сигаретой.
   Франц промолчал, он думал: «Вышвырнуть Гостя из офиса, или подождать пока он уйдёт добровольно»
-Значит, вы всё отрицаете... – Гость потушил сигарету в подставку для ручек и резко встал. – Тогда я покидаю вас, дорогой Франц. – Гость манерной походкой направился к выходу.
-Замечательно.
-Я представитель исследовательской группы и мы занимаемся изучением «подобного» - Гость остановился у выхода. – Это опасность для вас уважаемый Франц.
-И как много было подобных мне, кто прятал «это»?! – И только после сказанных слов он понял, что сознался в хранении чертежей.
-Мы всегда можем наблюдать «Их» на местах так называемых «происшествий» - Гость изобразил кавычки плавным жестом пальцев рук.- Это поможет вам, а для меня дополнит понимание принципа происходящего. А поверить придётся, у вас просто нет выбора. Мне пора идти, я встречу вас около вашего дома вечером в восемь часов тридцать минут, если вы конечно не возражаете. Пожалуй, это всё что я могу сказать вам, Франц.
-Отлично, до вечера. Не забудьте купить конфет и цветов для меня, я люблю горький шоколад без начинки и лилии светлого оттенка.
Гость не оценил шутку, взял зонт и приоткрыл дверь.
-Знаете, многие бы отдали за это предупреждение что-нибудь нужное. И да, можете считать меня проходимцем или шарлатаном. - И тогда Гость вышел и захлопнул дверь, а Франц подумал: «что же это было» Считать это знамением или запоздалым подарком к моему дню рождения? Всё по-прежнему не ясно.
- Изометрические оттески моей головы на плоскости, где расползаются остатки сознания. Нужно закончить разбирать бумаги.
   Остаток рабочего дня прошёл незаметно. За окном потемнело, так наступил вечер. Я включил свет ещё пару часов назад. Выполнил весомую часть однообразной работы в компьютере, разобрал принесённые бумаги и произвёл анализ поступивших данных. Пару раз бегал в отдел планирования и совершил несколько звонков. Попытался прибраться на своём столе, но вскоре прекратил и оставил всё как есть. Посмотрел в интернете погоду на неделю, почувствовал, что вскоре прекратиться движение и в здании наступит тишина. Почта оказалась пустой, лишь рекламная рассылка. Это очень подозрительно, я не производил регистрации и это мой рабочий адрес почты, я не когда не указываю его.
   Потом я думал о Госте и его словах: «Он предупредил меня об опасности, хотя выглядел он при этом словно один из грязных, взлохмаченных «забвений» на улице, с табличками об приближающимся «событии» Может это просто уловка, в любом случае не хочу сейчас об этом думать»
  Я перевёл взгляд с экрана монитора на кресло стоящее у стола, а потом на стеллаж у стены. Мне захотелось закричать, но от страха я остался нем и неподвижен. Я увидел Существо:
   Я определённо вижу Существо, которое ходит около стилажей и рассматривает их содержимое. Заглядывает на каждую полку. Ростом около метра, совсем невысокое. Полностью светлого серого цвета с овальной головой и в квадратных ботинках. Тело словно литое с глянцевым блеском. На голове, вместо лица два чёрных квадрата. В верхней левой части и нижней правой и над каждым квадратом чёрная полоска. Я молча и неподвижно продолжил наблюдать. Существо двигается так нерешительно, словно боится. На его руках нет пальц. Руки оно сложило на груди, его тело такое худое. Оно нервно оглядывается и, кажется, не видит меня. Существо село на пол и схватилось руками за голову и стало раскачиваться, затем снова встало и продолжило поиски. На его животе я заметил круг и две рядом расположенные точки, как на электрической розетке.
   Я пошевелился, существо не отреагировало, оно точно меня не видит. Подошёл ближе, причём я двигался нерешительно, подобно Существу. Что само собой разумеется, я никогда не видел ничего подобного и не знаю, может ли «это» представлять для меня опасность. Существо замерло и посмотрело на лампы, висящие на потолке. Я тоже остановился и задержал дыхание. А потом существо дёрнулось, я испугался и отпрыгнул обратно к столу. Оно быстро залезло в вентиляцию и исчезло.
-Не могу объяснить этого, это просто... невозможно! - Я подумал, что Существо вылезет за углом, как и я сегодня, и я быстро выбежал из кабинета.
   Не знаю для чего, ещё раз посмотреть или всё же убедиться что Существо реально. Я добежал до угла. Странно, уборщица уже должна была проходить по коридору со своей тележкой набитой вёдрами, швабрами и прочим хламом. Она каждый вечер мешает мне сосредоточиться, стучит в дверь и начинает расспрашивать о различных, сумасбродных подробностях быта. Но сегодня её нет.
   Я выглядываю из-за угла и вижу уборщицу лежащею на полу. Рядом с ней стоят ещё пять Существ, я испугался и остался стоять за углом, осторожно выглядывая. Они похожи на то, что было в моём офисе. Двое стоят на теле заложницы и внимательно разглядывают её. Ещё двое Существ наполовину забрались в её передвижную тележку, одно Существо смотрит в квадратную дыру в стене. В следующий момент шестое Существо упало с потолка, видимо вылезая из сломанной вентиляционной трубы. А за ним упала коробка, которую я считал потерянной уже больше месяца. Существо открыло коробку и торжествующе извлекло что-то, разглядеть предмет не удалось.
   Оно по-прежнему странно себя ведёт, горбиться, нерешительно ступает и сложило руки на груди. Существа взялись за руки, а потом одно из них показало рукой вперёд и волоком по полу потащило всех. Они выглядят тяжёлыми, и Существо старательно тащит всех их.
-В нашем офисном здании бродят странные существа, ещё днём эта фраза звучала бы как насмешка. Но Существа не похожи на привычные организмы. Полное отсутствие лица и контуров черепа, это очень странно и противоестественно. Я читал систематические труды, что составил Карл, но эти создания не могут быть их производными. - Достаю телефон, нужно сообщить о найденном.
-Так, нужно вспомнить номер, в голове сейчас кипящая вода. – Набираю номер службы безопасности здания. Слушаю гудки, а потом мне ответил мужской голос:
-Гальвано, слушаю вас. – Безразличный голос, он скорее записан как автоматическая система поддержки, нежели голос оператора. Затем я рассказал о происшествии, назвал отдел и этаж, а так же свой номер сотрудника. Звонок был завершён протяжным гудком.
   Вторым звонком я сообщил на пост охраны вестибюля и рассказал о случившемся. Охранник на посту запаниковал, и это меня обрадовало, будет для него причина шевелиться, а не сидеть, смотря канал природы и пить горький кофе.
   Не прошло и пяти минут, как ко мне в офис постучался охранник из холла. За это время я успел собрать свою сумку и аккуратно сложить бумаги, это получается редко, но сегодня я делал это не осознанно. Всё вышло отлично. Последние несколько минут, после того как собрал сумку, я стоял у окна и смотрел на вечерний город. На удивительно бесцельное движение машин, внизу на дороге и на вывеску ряда точек питания, читая их названия, поражаешься, изобретательности и глупости. Парковка внизу постепенно освобождается, я вспомнил, что мой автомобиль стоит там, уже два дня.
   Не вижу никакой логической связи между происходящим, Существа и это здание, что может быть общего? Стук мне надоел, и я пошёл открывать дверь неугомонному охраннику. Я уже успел пожалеть, что сообщил о найденном теле. Наверняка у них найдётся куча вопросов, на которые я вынужден буду отвечать, это моё время для хорошего вечера и тратить его так - это преступление против своего существования. Я мог провести этот вечер в кофейне, поддерживая непринуждённую беседу со случайным посетителем, мог растеряться в обилии меню. Мог наслаждаться отличным звуком фоновой музыки, например, наслаждаться джазовыми версиями абсолютных рок хитов и смотреть в окно, погружаясь в особую атмосферу. Но сейчас я открываю двери и вижу охранника с очень взволнованным видом и мотком полосатой ленты в руках.
-Сер, пойдёмте со мной, нужно оградить место преступления. – На его рубашке остались крошки от картофельных чипсов.
   Я конечно промолчал, он явно насмотрелся дурных фильмов. Откуда он достал эту ленту? Или в правилах организации есть пункт, в котором расписано, что тела необходимо ограждать лентой? Хотя это выглядит довольно забавным, и я согласился. Мы вышли из моего офиса, охранник идёт передо мной.
– Никогда не мог даже задуматься, что во время моей смены может произойти преступление. Знаете, её звали Мелена Янская, она трижды в неделю приносила обед для меня, а теперь мне придётся брать еду с собой в эти дни.- Он сделал драматичную паузу. - Где вы обнаружили тело?! – Спросил он странным, подавленным голосом.
   Отвечаю, что прямо за углом. Рабочее время закончилось полчаса назад, хоть и не по своему желанию, но сегодня я задержусь на работе как типичный помешанный трудоголик. По пути бросаю взгляд на баллон с водой, он на половину полон, воду, по всей видимости, выпили сотрудники аналитического отдела. Они выпивают по двадцать литров воды в день, всего на несколько организмов. Это не оправдывает их трудоспособности. Поворачиваю за угол и вижу изменения - тело отнюдь не лежит на полу, оно заметно из передвижной тележки для хранения швабр. Удивительный парадокс – дама, чей вес превышает мой как минимум в два раза, поместилась в этой тележке. По лицу охранника видно, что ему не по себе, очень надеюсь, что его стошнит. Неужели Существа по-прежнему в здании? Тело точно было в ином положении, и показаться это не могло. Но здание слишком огромно, для того что бы сейчас идти на его обход. Большая часть работников уже завершили свой трудовой день и закрыли двери, и насколько я знаю, до восьми вечера остается только малая часть сотрудников отдела корректировки. Лифты должны быть уже отключены, выход только по лестнице, ведущей в вестибюль.
Охранник, преодолев рвотные порывы, всё же стал обматывать тележку полосатой лентой, обходя её кругами. По-моему глупое занятие, в аналогии столь же бессмысленное, как агитация бумажными брошюрами. Он сделал несколько записей в блокнот, украдкой смотря на тележку. Наверное, это его мечта, иметь отношение к расследованиям. У всех есть мечты, что занимают время до наступления сна, в которых мечтатель рисует свой «другой» день.
-Я забыл закрыть парадный вход в здание. – Сказал охранник, обходя вокруг тележки уже в четвёртый раз, он назвал своё имя, но произнесен было слишком тихо и осталось незамеченным.
А я стою позади него и наблюдаю за его суетливыми действиями. Затем открылась дверь верхнего этажа и появилась девушка из аналитического отдела, в который я сегодня так и не ходил по известным мне причинам.    
-Франц, ты должен был забрать отчёт ещё в первой половине дня! Из-за тебя я в очередной раз опаздываю на свидание с тем парнем, о котором я тебе говорила, что познакомилась на прошлой неделе...- Она посмотрела на тележку, из которой торчат ноги уборщицы одетые в лакированные красные туфли, затем на охранника, у которого уже начали дрожать руки и снова на меня.
  Она выглядит настолько жалкой. Обычная девушка, чрезмерно обожающая себя и пастельные оттенки в одежде, грубую утончённость и перстные ароматы. Её суть проявляется в каждом её движении, её волосы стальным, вьющимся блондином ниспадают на плечи. А в руках она держит тонкие папки для бумаг. Ничего нового и отличающегося от манекенов стоящих за каждой стеклянной стеной в торговом центре.  
-Я обнаружил тело уборщицы, Янской, нашёл совсем недавно. В службу безопасности уже сообщили. – Сказал я, указывая на тележку. Хотя я ожидал предсказуемых слов и эмоций, но в место этого Мари задала вопрос – математическую задачу.
-Как она могла поместиться там?! А вы уже смотрели в камеры наблюдения, там должна быть запись. – Мари заинтересованно оживилась, по всей видимости, забыв про свой никчёмный гнев.
-Нет. Сложно представить, как возможно поместить тело в такую тележку... - Я сказал это, смотря в потолок, не стоит говорить о Существах, которые возможно ещё в здании. Они всё ровно не поверят. Никто не поверит.
  Теперь задумался о камерах наблюдения, они должны были увидеть меня днём выпадывающим из вентиляции и вечером, когда я нашёл тело. И Существ они должны были увидеть, но службы безопасности всё ещё нет. Может быть, сходить напрямую в их офис или обратиться сразу в полицию? Если они не заметили тело и не прибежали сюда.
-Но как тут могло произойти преступление? Здание корпорации хорошо охраняется, к тому же после «среднего» нужен дополнительный доступ. Даже в теории не могу определить, как поместить тело в ящик заведомо меньше размеров. – Мари подошла поближе, внимательно разглядывая, красные, лакированные туфли на торчащих ногах. Если бы на её голове были одеты очки, то она сейчас бы их непримено поправляла, старательно щуря глаза, но не настолько чтобы образовывать мимические морщины.
-Представляете?! – Воскликнула она, показывая на обувь – Эти туфли потеряла Лиза из моего отдела в начале прошлого месяца. Выходит это поломойка – Янская, увела из гардероба туфли прямо с коробкой?! Они из коллекции Георга Кайзера, не самая дешёвая модель сезона, Лиза ещё на протяжении трёх дней обыскивала шкафчики в раздевалке в поисках улик. – Мари без смущения сняла туфли с ног, торчащих из тележки. – Они ей не принадлежат, а Лиза будет в восторге!
-Я вижу, ты принесла бумаги? – Нужна была фраза, какая угодно.
-Да, это не доверенная отчётность за два дня, что ты должен был сам забрать. Не проходит и четырёх дней, чтобы ты меня не разочаровал. Видишь? – она показала на наручные часы - В такое время у входа в здание меня уже ждёт автомобиль, а я вынуждена бегать с этими папками. – У Мари зазвонил телефон, она нажала на экран и ответила, полились заранее предсказуемые фразы.
-Хорошо я понимаю, отнеси пожайлуста эти бумаги в мой офис, дверь не заперта.
- Я отнесу... – Она продолжила говорить по телефону и скрылась за углом. Это лучше чем стоять и втроём смотреть на тело в ящике.
   Мы остались вдвоём из присутствующих, кому всё ещё нужны мысли и слова. Прошло больше десяти секунд неловкого молчания, но я не заговорил первым.
-Мне нужно возвращаться в вестибюль, я нарушаю инструкции, оставляя вход открытым. А вы по вечерам смотрите канал «Открытие»? – Охранник спросил и восторженным ожиданием стал ждать положительного ответа, я сказал, что только по субботам. – А я по выходным люблю сидеть на балконе и наблюдать за городом, но я пойду, увидимся позже. Не забывайте выключать дополнительное освещение на этаже. – Охранник пошёл к лестницам и вскоре скрылся, его неразборчивое бормотание прекратилось.
   Я просто стоял и молча, смотрел на свои ботинки. Затем я присел на пол, навалившись спиной на тележку.
-Зачем ты это делаешь?! Что ты такое?! – Я спросил существо, когда оно прошло возле меня, но оно совсем не замечает меня.
  Существо направилось по коридору в сторону моего офиса. Я вспомнил о Мари и побежал обратно. У меня довольно ловко получилось обогнать «это», распахнув двери, влетел вовнутрь. Мари стоит у стола и перекладывает бумаги.
-Закрой вентиляцию, а буду держать двери, ты в опасности!- Я закрыл дверь на ключ.
-...
- Что ты стоишь?! Закрой вентиляционную трубу! – Но Мари просто испуганно стоит и смотрит на закрытую дверь.
-Это ты сделал? – Она стала подозревать Франца в преступлении. – На этом этаже больше никого не было! – Она взяла в руку канцелярский нож и большим пальцем с треском вытащила заточенную пластину. – И что же ты сейчас хочешь сделать?! Видишь, я не боюсь тебя! – Мари угрожающее выставила перед собой канцелярский нож, держа его под странным углом.    
   Я схватил карнавальный костюм, висящий на крючке, и закрыл им вход в вентиляционную трубу. Но потом услышал, как дверь офиса захлопнулась, я не мог видеть этого, всё произошло за моей спиной. Я не повернулся, но понял что Существо уже внутри.
-Что за иллюминация?!!- Она увидела существ. Это понятно по тому, как она показывает в их сторону канцелярским ножом, приподняв голову, и пытается что-то сказать. И Существо её увидело и нерешительно подошло к Мари.- Что это, это пришельцы?!- Она стала отходить, но спиной упёрлась в стену и затряслась от страха. Прижалась к стене как можно плотнее, её руки выбивают мелкую дрожь, ударяются о стену, скребут длинными акриловыми ногтями. Одна туфля подвернулась и нога в неестественном положении, в согнутом колене и приподнятой, трясущейся ступнёй.  
- Они не видят меня, но Существа могут видеть тебя, отойди от стены. – Франц заметил, что на полу возле стены заметна растекающаяся вода. – Оббеги их и выбегай к лестницам. – Он стал жестикулировать, комментируя действия, что ей необходимо произвести.
   Я посмотрел вперёд и увидел солнечный свет, его блики отразились на моём лице и яркое голубое небо, я почувствовал запах большого количества солёной воды, но только на пару секунд. Существо стало внимательно осматривать копировальный автомат. С Мари что-то случилось, но я ничего не увидел. Выбежал из офиса, оставив свои вещи внутри. Быстрым шагом зашёл за угол, тележка по-прежнему стоит на прежнем месте. В другом конце коридора прозвучал сигнал, и двери лифта открылись. Я не вижу этого, просто понял по звуку. Спустя несколько секунд появились двое сотрудников службы безопасности, я не знаю этого, просто пришёл к такому заключению из-за их одежды и оружия в руках. Они крикнули, чтобы я замер и поднял руки вверх. Я так и поступил.
   Мне не пришлось долго объяснять, что происходит. Они вели себя подозрительно, даже в их голосе можно уловить неопределённую недосказанность. Один из сотрудников прошёл со мной в офис. Второй остался у тележки с телом и стал фотографировать. Коридор стали озарять яркие вспышки, я заметил, что он записывает свои слова на диктофон. Наверное, описывает обстановку. Я почти уверен, что как только мы зайдём в офис, то на него нападут существа, хотя в таком случае я буду освобождён от ненужных вопросов.
-Вас кто-то встретил в вестибюле? Спрашиваю, потому что думал, что лифты уже отключены. – Франц открыл дверь и пропустил детектива вперёд.
   В ответ многозначительное молчание и кратковременный взгляд, наполненный  вниманием.
-Сложно объяснить, что тут произошло. – Сказал Франц, заходя в офис следом за сотрудником.
«Отлично! Меня снова ни кто не хочет слушать! Но я же предупредил об опасности и если существо нападёт на них в этом не будет моей вины. А почему интересно они никак не представились?»
   Мы зашли вовнутрь в почти пустой кабинет, я не смотрел в верхний левый угол. Почувствовал мгновение растерянности, что кто-то зашёл незваным гостем в мой неубранный дом, и стало немного неловко, иногда всё же стоит промолчать. Существо, наверное, снова залезло в вентиляцию и спряталось там, поскольку карнавальный костюм исчез. А что если оно вылезет в коридоре?! Нужно успокоиться иначе он станет подозревать меня, а я тут не причём. Я спокойно присел за свой стол, детектив сел в кресло напротив.
-Эмма Винтерсон, служба безопасности корпорации. – Он оказался девушкой, но под такой строгой одеждой это просто невозможно рассмотреть. В её лице нет и намёка на женственность, как и в манере передвижения. Эмма положила оружие на стол, которое с глухим ударом заняло свою новою позицию, скорее всего, для внушения собеседника, нежели для реального применения.
-Меня зовут Франц Геринг, я управляющий отчетного отдела корпорации. – Франц постарался сохранить невозмутимость и спокойствие, не передать интонацией голоса своё волнение. Он так же хотел убрать со стола красивые лакированные туфли красного цвета.
-Первый вопрос для вас Франц, расскажите, что тут произошло и как именно вы обнаружили тело? Если вы не возражаете, наш разговор будет записан на цифровой носитель. – Голос Эммы так же не имеет ничего общего с женственностью, сложно определить её возраст. А для чего вообще это нужно делать? Может только для того, чтобы знать на каком уровне мысли продолжать разговор?
-Всё произошло быстро, около часа назад я вышел из офиса как всегда делаю это в конце своей рабочего дня и направился в аналитический отдел. Я вышел из офиса прошёл по коридору и свернул за угол, и увидел тело уборщицы, торчащее из её тележки. И позвонил вам – в этом всё, что я посчитал нужным предпринять.
-Есть ещё свидетели происшествия?
-Я ждал появления сотрудников службы безопасности, до того как вызвать полицию. Этаж пуст, рабочий день закончился час назад. – Я всё же составил туфли со стола, а Эмма посмотрела в верхний левый угол офиса.  
-Отлично, у меня больше нет вопросов, вы можете идти Франц. Мы закончим составление протокола. Позовите к нам охрану вестибюля, когда будете проходить там. Мы не дождались внизу никого, здание открыто и в такое позднее время должно охраняться. Спасибо за сотрудничество. – Очень официально сказала Эмма Винтерсон, даже не смотря на Франца.
   Всё очень подозрительно. Я оделся и взял свою сумку и направился к лифту. Такое впечатление, что она хотела избавиться от меня как можно скорее. Я вышел и закрыл за собой дверь. Она даже не спросила о камерах наблюдения и возможности попасть в комнату охраны, не поинтересовалась деталями. Всё это не правильно, либо моё представление о подобных делах сложилось из того что показывают в фильмах, созданных по карандашному контуру бездарного рисунка. Но я проявил бдительность - присел у двери и посмотрел в замочную скважину.
   Эмма Винтерсон водит рукой по стене, словно гладит голову чужого ребёнка, затем она стала изучать мокрое пятно в верхнем левом углу офиса. Я безусловно вижу блики солнца на её лице. Но как только она попыталась протянуть руку, блики исчезли. В мой компьютер она не залезет, пароль сложен и состоит из хаотичных символов. Она проверила корзину с бумагами и просмотрела стеллажи. Очень нервная, она точно не из службы безопасности, что же они пытаются выяснить? Затем Эмма по пояс залезла в вентиляцию, выгнувшись подобно потягивающейся после сна кошке, её колени при этом согнуты, а тощий зад теперь странным образом округлился.
   Я услышал шаги за спиной, встал и пошёл по коридору к лифту. По пути мне попался второй сотрудник службы безопасности, мужчина похожий на лысого Мэтью Фокса, который тащит тележку с телом в мой офис. Он пожелал мне хорошего вечера и сказал «спасибо за сотрудничество» Я просто уверен, что их представления о расследовании схожи с моими и основаны на фильмах о непримено каркасно-металлическом будущем. Надеюсь они не оставят тележку в моём офисе, иначе это будет тема номер один, среди разговоров сотрудников. Я снова не смогу выйти в туалет и придётся писать в бутылку, а потом выносить её с собой и выкидывать на улице, это так унизительно.
   Мои ожидания не подтвердились, лифты ещё не выключили. Я нажал на кнопку, загорелся зелёный свет и лифт тут же открылся. Направляюсь вниз и подошёл к прозрачной стене лифта, наблюдая за городом в чудесном вечернем освещении. Ночью практически не видно проводов, точно как и узора на протяжённости домов и асфальта. Что вообще мы можем сказать о современной архитектуре?! Посмотреть, как всё тщательно скрыто под слоем бетона и стекла? Вот и я молчу сейчас.
  Не могу разобраться, что со мной происходит, я слишком устал от этого и будет лучше отправиться домой, закрыться и просто послушать «Этюд ре – диез – минор сочинение 8, №12» Скрябина, послушать и продолжить двигаться несколько иначе. Уже не так, как до момента нажатия кнопки «воспроизвести» Впервые я услышал это, когда летал в другую страну, запись была на диске-дополнении, что был в комплекте с иностранным изданием «Ридерс Дайджест»  
   Я вышел из лифта в холодный пустой холл, никогда не видел это место в таком забвенном состоянии. Движение испарилось, как утренняя роса под нарастающей силой фотона. Звук моих шагов громко раздаётся о стены и высокий потолок, мне не нравиться это, слишком лишено жизненности и простого чувства шага. За стойкой никого нет, впрочем, это не удивило меня. Но и сказать это Им, тоже не посчитал нужным. Я почти уверен, что комната службы безопасности находиться где-то на первом этаже и «идея» повела меня на поиски. Я надел сумку за спину и быстро перелез через стойку охранника. Посмотрел на выход из здания, около него стоит полицейская машина с включёнными сигнальными огнями. Они ярко светят и кружиться, бросая сине-красные блики вокруг себя. Я даже заметил, как бледный свет проходит по мрачным стенам холла. Освещённость слишком слабая для такого огромного зала. Охрана верхних этажей либо исчезла, либо ничего не замечает, но двери здания открыты и любой может войти сюда. Опасное проникновение, мысленно сравниваешь постороннего, кто проникнет вовнутрь с мнимым «помощником» что лезет тебе в голову. На стойке стоят часы и показывают половину десятого, хотя я был уверен, что ещё нет и семи часов. Я осмотрел хранящиеся ключ карты от офисов, выходит, что все они закрыты, в том числе и аналитический отдел, лифты выключены, и лестничные пролёты перекрыты и поставлены на охрану. Ключ карта аналитического отдела была сдана в восемь часов, я изучил журнал охраны. Что-то не сходиться, что-то не так. Я же был там и своими глазами видел. У меня не получилось получить доступ к камерам наблюдения через стойку охраны, а попытки открыть двери в здании приведут к срабатыванию сигнализации. Я решил оставить всё как есть, пока не стало ещё хуже. Ключ от машины я не нашёл, поэтому выход очевиден - возвращаться на метро. Вышел на улицу. В полицейской машине работает рация, постоянно идут сообщения. Двери открыты, причём все четыре. А затем я услышал глухой стук из багажника и звуки похожие на голос.
   Подхожу ближе и прислушиваюсь. Внутри заперт кто-то, и этот «кто-то» стучит в крышку багажника. Несмотря на опасения, я вернулся в салон автомобиля и открыл багажник. Внутри автомобиля странный отталкивающий, резкий запах, шипит рация, я поднял взгляд и посмотрел вперёд. На дороге проезжают десятки машин, а по тротуарам идёт немой поток жителей.
   В багажнике оказалась девушка, мне не знакомая. Всё дно завалено батарейками и лежит одна люминесцентная лампа в упаковке, по всей видимости - новая.
-Они просто ничтожества! Они связали меня и запихнули в багажник! – Она резко запахнула пальто и резкими движениями перетянула пояс, всем своим жалким видом показывая раздражённую бактерию.
-Как ты тут оказалась?! Где те, кто связал тебя?!
-Откуда мне знать?! Я просто шла по улице, я собиралась в книжный магазин в центре, а потом они напали на меня, связали и мои волосы, посмотри на них! – Она пальцами небрежно схватила крупную прядь волос и отвела её от головы, показывая их состояние. - Но может ли незнакомцу быть дело до моих волос, и что я утром потратила полтора часа у зеркала, выглаживая их «утюгом»? Они теперь снова завьются, я ненавижу свои еврейские волосы! – Она ещё раз затянула пояс.  
-Не вижу в тебе ничего еврейского, твои волосы светлые и глаза тоже... – Франц уже успел сделать несколько предварительных выводов, кем может являться эта девушка.  
-Эта коробка была мокрая и из неё текла вода! Я придушу их! А где мы?! – Она осмотрела парковку. – Знаешь, я не ожидала этого, что окажусь тут. Я всего лишь хотела найти ту книгу. – Она задумалась, словно припоминая название. – Там есть фраза, «дрожащая тварь» помнишь это? – Она стала что-то изображать руками, словно размахивает условным флагом вверх и вниз.
-Это офисное здание корпорации. Ты выглядишь плохо, предлагаю согреться в кофейне через дорогу.
-А как ты бы выглядел, пролежав в неестественной позе, сколько времени в багажнике? – Она достала заколку из кармана пальто и собрала влажные волосы на затылке. - Отличная идея, ты угощаешь... Они забрали мою сумку!- Вскрикнула она, почему-то осматривая асфальт.
-Нет, вот она.- Я достал сумку из багажника и протянул ей. Она выхватила её и прижала к себе словно содержащею в себе нечто невероятно ценное, или как конверт с младенцем перевязанный цветной лентой. Образ упавшей в пути самки, подтёкшая тушь выражает несуществующие слёзы. Её губы дрожат, она вся дрожит. Я пошёл в кофейню, нечего не сказав, она пошла за мной.
-Ты не видела ничего странного? Например - маленьких серых Существ?! – Франц решил спросить её напрямую, чтобы по мельчайшей интонации определить её возможную причастность.
-Куклы?! – И этим тоном в её словах было всё сказано.
   Я постарался идти быстрее. Я не предложил помощи, а если она будет так же говорить со мной далее, то я попрошу её уйти, она меня раздражает, но я должен выяснить какое Она имеет отношение к «этому» Хотя я не представляю, что происходит, но нужно это выяснить и она может мне помочь. Пока не зайдём вовнутрь «Кофе Шоп» я не стал больше ничего спрашивать, не хотелось бы снова слушать ей доступные выражения, ограниченные её энциклопедией с множеством вырванных страниц.
   Оглянулся на офисное здание, свет ещё горит, не только на моём этаже, значит служба безопасности ещё там. Кто они такие? Они могут иметь отношение к существам и похоже отпустили меня не зря, им что-то нужно от меня. Хотя я должен заметить если они будут следить за мной. Первым делом нужно будет разбить телефонный аппарат дома.
   Мы как раз подошли к кофейне. Яркий свет из окон, двери которые открываются вовнутрь, всё заклеено наклейками с акциями и приятный заманивающий запах. Когда то у входа был коврик, но он теперь исчез.
   Все столики заняты, внутри суетливо, много народу. Я заметил, что один из столиков, посетители, сидящие за ним, как раз собираются уходить, и мы тут же заняли это место, не дожидаясь пока они одернуться и официантка уберёт посуду и гору салфеток. Престарелые дамы презрительно посмотрели на нас. Официантка подошла с подносом и поставила его на стол, стала сгребать чашки. Конечно, я знаю, что они не должны ставить поднос на стол, но придираться нет желания. Мы не сняли верхнею одежду, и я заметил, что только за нашим столиком, и только мы сидим в верхней одежде. Я заказал два простых чёрных кофе, редко бываю в подобных местах и совершенно не ориентируюсь в принятых названиях. Странное оформление зала – стулья театральной формы с рисунком совпадающим расцветкой шкуры зебры и гардины и рисунком шкуры жирафа, а на потолке рисунок наваленных синих камней, но всё это немыслимым образом сочетается. Как я и ожидал, прозвучала джаз версия на «Нирвану» а затем ещё несколько композиций в том же стиле. Кондиционер работает отлично, что создаёт особый комфорт. Затем кто-то принёс два ароматных кофе и поставили их на стол. Белые чашки, овальные с «толстыми» стенками, на белом блюдце лежит салфетка с логотипом кофейни и конечно же сахар в серебристой упаковке, что я не заказывал.
-У меня не так много времени, расскажи, кто тебя связал?! – Франц решил преследовать главную цель, узнать как Она связанна со случившимся. – И скажи своё имя.
-Психея, такого моё имя. Можешь не говорить про картины Мориса, я всегда прихожу в ярость когда слышу сравнение – Она закурила сигарету и склонилась над столом. Своими «странными» глазами, смотря, словно мимо Франца, она говорит и извергает дым из недр травмированных лёгких. Под пальто оказалось обтягивающее платье расцветкой схожее со шкурой зебры, удивительное совпадение быть в платье, что совпадает с расцветкой обивки стульев.  
-Имя редкое, но звучит подходяще. – Франц понял, в чём дело. - Может ты запомнила тех, кто связал тебя, ты будешь сообщать в полицию?
-Ты точно тупой, нет! Я не знаю ничего о Них. Я знаю что ужасно замёрзла и наверное заболею ночью, я могу сильно заболеть. Мне завтра нужно идти на выступление в центральную библиотеку, знаешь я же по профессии реставратор. А полиция мне не нужна, просто потому, что я чувствую себя целой. – Психея отпила кофе и затянулась сигаретой. – Нужно добавить в это дерьмо молока.
- Мне пора идти я опаздываю. Не благодари, что открыл багажник, до свидания. – Франц хотел встать.
-Подожди, я не сказала ещё один момент. – Психея, положила сигарету на стол и остановила его резким взмахом руки.
-И что же это?! – Он присел обратно, убрав руки под стол.
-Я  тоже могу видеть существ, это они подослали меня. Они называют их Умбры. У них есть рот, они руками обхватывают себя и крайне опасны. Я не хотела говорить, думала, я ... Но раз ты тоже их видишь, то я решила сказать тебе правду. – Психея стала смущённо рассказывать, вяло и бессмысленно изгибая кисти рук. – Понимаешь теперь? – Она снова отпила кофе и взяла наполовину протлевшею сигарету, на поверхности стола остался выжженный след.
   Я сижу и пью горячий кофе и слушаю её рассказ. Чашка приятно согревает руки, а эта нервная девушка очень быстро рассказывает мне о существах, но они не похожи на тех, кого вижу я. Из её рассказа я понял их описание, что они могут видеть посторенние организмы. По её описания форма тела существ совпадает, но есть существенные отличия.
-Как ты думаешь, почему именно мы?! Почему мы видим их, а другие нет?! – Она потушила сигарету в чашку, даже не заметив ранее принесённую официанткой пепельницу с надписью «Кент»
-Случайность и не более. Я уверен в этом. – Франц действительно считает, что существа не имеют к нему никакого отношения, и если Психея так же видит их, есть вероятность их реальности.
  Я рассказал ей о Госте, естественно она захотела пойти со мной. Я был против, и собирался уходить один.  Встал и положил несколько купюр в папку со счётом. Вкус кофе был просто замечательный. Потом у неё пропало пальто, она начала возмущаться. Я даже не помню, когда пальто было снято, но к нам подошла администратор и стала разбираться в проблеме, хотя по её виду понятно, что ей обсалютно безразлично судьба исчезнувшего пальто, поскольку Психея выглядит неадекватной дикаркой.
   Посмотрел за спину администратора и увидел Существо. В помещении по меньшей мере около сорока человек и никто не видит его. Кроме меня и Психеи, что только что кричала, что у неё украли пальто. Она тоже увидела Существо, я заметил это по её взгляду и трясущимся рукам.
-Франц, это такое же только меньше! – Крикнула она через зал, показывая пальцем в пустоту возле чужого столика.
   Существо стало лазить по соседнему столику и изучать, что там лежит, оказалось, что оно снова разделилось на шесть частей. В этот раз я внимательно посмотрел на овальную голову существа, если приглядеться, то квадраты с полосками двигаются и можно различить эмоции, или какое-то их подобие. Откуда в этом совершенно обычном мире может появиться то, чему нет объяснения и подобия?
-Быстро беги за стойку, и спрячь во что-нибудь голову!  - Она так и сделала, быстро побежала за стойку, нашла коробку, вытряхнула на пол содержимое и одела её на голову. Все посетители прекратили есть и стали молча смотреть. Я подбежал к ней и взял её за руку, она вздрогнула, но я сказал ей, что бы она шла за мной и мы направились к выходу.
   Когда мы вышли на улицу то почувствовали ветер.  Она только что сняла коробку и выбросила. Хотя я подумал, что разумнее было бы сложить её и взять с собой. Насколько я понял, Существа непредсказуемы.
   До метро мы добрались минут за десять.
   По дороге я смотрел на лица прохожих, обычно я избегаю этого, но сейчас мне интересно увидеть в них эмоции, желательно отчаянье. Хотя бы для чувства самоутверждения. Но я разочаровался, лица лишены эмоций и даже создаётся впечатление, что падающий на их лица свет, совсем не мешает им смотреть пустым взглядом.
  Дорожные знаки и светофоры напоминающие строгих стражей, а на дороге скопление машин и мигающие аварийные фары. Наверное авария и это не вызывает удивления. Манекены витрин похоже на людей, практически не одетые и им возможно холодно. Блоки кондиционеров, автобусные остановки, я заметил несколько дверей, всё это выглядит как катастрофа. Здесь не место дополнительному движению, не в таком количестве. В моём представлении над городом должно быть гигантское облако, наполненное ядовитыми газами и тяжёлыми летучими соединениями. Я посмотрел вверх, высокие тёмные дома словно подпирают небо.  Прожектора вверх и яркость рекламных щитов, искусственный свет идущий повсюду.
Еще пять минут пути, и мы увидели указатель метро и ступеньки, ведущие вниз. Психея остановилась и прикурила сигарету, а затем присела возле входа, обхватив колени руками, её платье выделяющееся орнаментом из общего фона выглядит как несмешная шутка, волосы высохли в нечто спутавшееся.
-Обязательно курить прямо сейчас? – Спросил её Франц, стоя ниже на несколько ступенек.
- У тебя есть расческа? – Спросила Психея, выкурив уже половину сигареты. У Франца действительно в сумке оказалась расческа, но она запуталась в проводах от наушников, и некоторое время ушло на её освобождение. Когда сигарета была выброшена на асфальт и мгновенно затоптана проходящим потоком пассажиров, Франц передал ей расческу. Психея стала дёргать запутавшиеся волосы на ходу.
  -Сколько станций до твоего дома? – Сказала она, когда они вышли на платформу станции.
-Прямая ветка, всего пять станций или больше, точно не уверен.
- Я забыла свою фляжку с алкоголем «там» - она махнула рукой в случайном направлении - плохой день бывает, у всех он бывает.
-Будем надеяться, что нет. – Больше я ей ничего не говорил, пока не приехал скоростной поезд метро. По меньшей мере, у трёх из всей толпы вышедшей на этой станции я заметил зонты. Выглядит так глупо. Свет заморгал, лампы стали «щелкать» Неужели  наступают перебои с электричеством, не хотелось бы застрять в тёмном тоннеле. Я вспомнил о Госте, может быть он окажется прав.
   Я не заметил следующих несколько минут, поскольку в очередной раз задумался. Я очнулся уже в вагоне, после того, как поезд тронулся с места. Мы сидим рядом на креслах расположенных у стен. Вокруг расклеена ненавязчивая реклама. В вагоне просторно, но все места заняты. Основная масса пассажиров проехала с полчаса назад. Я посмотрел на свои ботинки и заметил, что на них пропали шнурки. Не помню, были ли на моих ботинках шнурки?! Такое чувство, что я в незнакомых, чужих ботинках. Я поднял взгляд и увидел то, что не хотел видеть. На перекладине у потолка, на поручне за который держаться пассажиры кому не досталось места. Там висит существо, но оно отличается от тех, что я видел ранее. Грязного, намного более глубокого серого цвета. Тело, словно литое и глянцевое. Черты лица отсутствуют. Оно висит на согнутых ногах вниз головой. Суставы рук и головы выгибаются во все стороны. Тело существа выгибается, оно медленно переползает по перекладине, переставляя согнутые ноги, и разглядывает пассажиров. Существо никто не видит, а оно не видит меня.
  Пассажиры читают каждый в меру своего желания или делают вид что спят и ничего не видят. Психея заметила мой встревоженный взгляд и осмотрела туда же.
-Это они! Это существа и больше нет места, где мы можем спрятаться! – Она съехала на сиденье пониже, словно таким образом хотела спрятаться. Но при этом выставила ноги в проход, показались её черные чулки и туфли насыщенного синего цвета.
-Они ищут нас, посмотри, как оно вглядывается в лица пассажиров. – Я заметил одно существо, в начале вагона и меньше минуты спустя из узкого люка над перекладиной вылезло второе существо и перебралось на перекладину. Мы испугались, и окружающие это заметили.
-Что будем делать?! Убегаем на следующей станции?! – Спросила Психея, хватая Франца за рукав.
-Нет, ты должна что-то одеть на голову... Сумка! Надевай сумку на голову, она у тебя чем-то напоминает коробку, нужно спрятать твоё лицо прямо сейчас. – Франц толкнул её сумку, не смотря на то, что Психея уже держит сумку в руках. Своеобразный утверждающий жест, просьба или диктаторский приказ, нарушать который попросту невозможно.
- Я ненавижу это... – Она надела на голову свою объёмную сумку и из неё посыпались сигареты, косметика, книга и другой мелкий хлам. Всё это раскатилось по полу. Подростки, сидящие левее от нас, начали смеяться. Остальные же старались сохранить невозмутимый вид, те кто «спал» хитро приоткрыли глаза.
-Они не видят меня, не вставай и не двигайся. Существо уже близко, осталось не больше трёх станций я подойду ближе.
   Она что-то сказала, но я не расслышал. Я направился к Существу подошёл вплотную, оно не видит меня и не как не реагирует. Я пытался резко поднимать руки. Но сидящие передо мной пассажиры, по всей видимости испугались меня и ещё выше подняли газеты и книги, надеясь укрыться за ними. Оно выглядит как серый глянцевый пластик, проводит руками по лицам сидящих и они ничего не чувствуют. Я заметил подобных Существ и в соседних вагонах через боковые окна. Их точно не меньше шести, только тех, кого я могу видеть. Я остался в левой части вагона, существо уже добралось до неё и внимательно изучает. Словно что-то подозревает, но подобие коробки действует, и оно не видит лица. Руки Психеи вцепились в сиденье, Франц заметил пластиковые кольца на её пальцах. Ноги дрожат и скользят по полу, напоминает приступ эпилепсии. Все кто находился рядом либо вставали и отходили, либо в шоке смотрят и отодвигаются. Существа не заметили девушку с сумкой на голове. Неужели все кто со мной связан становятся соучастниками этого действия, и значит, подвергаются опасности?! Но я никого не заставляю идти с собой, все преследуют свои цели. Я вернулся к ней, предупредил, что это я, взял за руку и повёл к двери вагона. Она идёт, словно по незнакомой поверхности и при каждом шаге проверяет ровность поверхности. Когда мы подошли к выходу из вагона я заметил воду на полу.
   Слева из соседнего вагона прошло существо, но оно совсем другое, я вспомнил рассказ этой девушки об Умбрах, похоже, это оно и есть. Ноги худые, ступни направлены вовнутрь, как и торчащие колени. Если это можно назвать кожей, то она бледного серого оттенка. Оно словно обнимает себя, правая рука закинута по локоть за левое плечё, а левая рука по локоть закинута под основание правой руки. Голова овальная, словно с опухолью. Глаза и рот в виде чёрных полос. Оно двигается так негармонично, рывками. Словно ноги не слушаются существо и переставляются дергано, неестественно, тело Существа нагибается вперёд и выгибается на бок. И самое главное Оно смотрит и видит меня, я это чувствую.
-Что же это за уродство... – Прошептал, держа Психею за руку, только сейчас заметив, что слишком сильно сжал ей руку, и она пытается её освободить.
-Что там?! Ещё существа?!! – Её голос прозвучал глухо из-за сумки одетой на голову.
-Да, похоже, это и есть Умбр, про который ты говорила. Сейчас будет наша станция, мы успеем выскочить, прежде чем существо настигнет нас.
-Это очень плохо! Оно опасно! Я хочу снять сумку, оно не увидит меня, только тебя! Ты не представляешь, как я перепугалась и как тяжело дышать. – Психея попыталась правой рукой снять сумку с головы.
-Не стоит снимать, подожди ещё минуту. – Франц стал держать сумку, не позволяя Психее снять её с головы.
  Умбр остановился и слегка выпрямился. Оно смотрит на меня, Оно видит меня, и я чувствую этот взгляд.
   Психея сняла сумку с головы и посмотрела на Умбра и закричала, показывая на него указательным пальцем, на вытянутой руке. Я закрыл ей рот рукой и оттолкнул к двери. Существо снова нагнулось вперёд и закричало. Это похоже за звук циркулярной пилы, на которой пытаются распилить кусок металла. Закрыл уши руками, но звук непобедим. Я увидел, что на половину головы Умбра открылся рот, а внутри рта ещё один более мелкий рот, скалиться и перемещается. Напоминает рваную рану.
   Мы подъехали к станции, двери открылись, и я выпрыгнул из вагона и упал на пол. Я быстро встал и почти волоком потащил за собой попутчицу. Я видел, что Умбр выходит из вагона. Ожидающие поезд прижались к стене, и в состоянии шока не двигаются. Мы очень быстро выбежали из метро, и снова нас окружил город, погружённый в свет вечера и сияние люминесцентных звёзд.
-Мой дом близко, не думаю, что нам стоит останавливаться. - А потом к нам подошёл мужчина и представился что он от Гостя, в его руках были цветы – белые лилии и коробка «кэтбери».
-... – Промолчал и быстро пошёл в направлении дома.
  На перекрёстке занесло машину, и она вскользь проскребла по борту автобуса, со скрежетом. Движение на дороге остановилось, и строй машин начел раздражающе сигналить. Я точно не уверен, сколько мы бежали, всё словно в тумане, голова кружиться. Я увидел свой дом, когда свернули за угол у кофейни. На парковке стоят машины.
-Мы на месте. – Сказал Франц, показывая рукой в направлении парковки. Но в ответ он услышал от Психеи слова:
-Мрачное облако сейчас уходи! Мрачное облако сейчас уходи! – Крикнула она два раза, поднимая и медленно опуская руки, плавными движениями, словно после пробежки решила восстановить дыхание. – Кто бы это мог быть? Парламентёр! Кто бы это мог быть? Парламентёр! - Психея положила указательные пальцы на брови, а большие на ноздри, развернулась и убежала за угол, за ней следом убежал человек с цветами и коробкой конфет в руках. Никто из них не вернулся.
   Франц посмотрел наверх на высокий дом, созданный, словно из стекла и отражающий свет вечернего города. В его высоте прозвучал хлопок и на одном из верхних этажей вылетели стёкла, почти беззвучно. И едва заметным дождём легли осколками на асфальт.
-И больше нет ничего. – Франц быстрым шагом пошёл к своему дому, пересекая парковку и наставленные под разными углами машины. Он видел своё отражение в их стёклах, а за спиной он видел свет ламп, что искажённо сползают по стеклу как масленая краска, не оставляя разводов.
    Франц заметил свет в своих окнах, это исключительный случай.
-Добрый вечер Франц, по вашей просьбе я пропустил ваших многочисленных подозрительных гостей, около двух часов назад.
- Как они представились? – Спросил Франц, рассматривая приготовленную корреспонденцию, что пришла за день.
- Я не спрашивал цели их визита, поскольку вы разрешили им пройти. – Зазвонил телефон и клерк взял трубку, Франц ещё раз взглянул на конверты и скинул их на пол со стойки.
-Один конверт для вас. – Сказал Франц сам для себя, направляясь к лифтам. В его руке единственный конверт.
  Нажал на кнопку вызова лифта, повезло и он оказался на первом этаже и дверь медленно открылась. Нажимаю нужный этаж и на закрытие дверей. Всё упрощено до невозможного, просто касаешься и действие происходит. Даже рассчитано сопротивление кнопки при нажатии. Всё для совершенного комфорта в мельчайших деталях и только так можно незаметно чувствовать комфорт жизни. Лифт двигается с привычной медленной скоростью, это возможность перевести дыхание. Франц  навалился на хромированные стены лифта и молча, смотрит в прозрачную стену, на то, как положение становится всё выше. Он задумался о высоте шахты, хорошо, что лифты в подобных зданиях безопасны.
-Ты когда- нибудь раньше сталкивался с подобным?! – Спросил он сам себя, ему просто необходимо поговорить, необходимо слышать свой голос сейчас.
-Да, я уже около десяти раз ездил в этом лифте – Франц засмеялся, эта шутка показалась забавной.
-У меня отсутствует чувство юмора. Ты же понимаешь, что я говорю про эти Существа! Просто я сейчас смотрю на этот мир через стену лифта и вижу его в самой обычной форме. А они не похожи не на что в «этом» Их никто не видит, а они не видят меня.
-Умбр смог увидеть меня, я почувствовал его взгляд, это похоже на ожог от пламени. Когда долго сидишь у открытого огня и твоя одежда или наручные часы накаляются. - Он достал помаду из кармана, подошел к прозрачной стене и написал слово на стекле.
-... – И ничего на это не ответил.
   Лифт дёрнулся и остановился, снаружи я услышал голоса и передвижения. Затем глухой стук и двери открылись, лифт оказался между этажей, вверху я увидел Гостя.
-Добрый вечер, давай руку я помогу тебе вылезти. – Я повернулся к Гостю и моё лицо осветил яркий свет фонарика, но по яркости света мне показалось, что он светит прожектором.
-Я не могу лежать тут с вытянутой в шахту рукой вечно – Я схватился за его руку и забрался на верхний этаж. На всём этаже нет света, я повернулся и посмотрел в лифт.
-Вставай. – Он посветил на Франца фонариком и пошёл к лестничным переходам.
-Теперь соседи будут ходить пешком. – сказал Франц, встав и отряхивая одежду.
   Он подошёл к шахте лифта, его снова обдувает ветер. Двери помяты и выгнуты, на ветру раскачиваются оборванные тросы. Теперь он слышит звуки города, воздух прохладный и получается резкий контраст с тёплым сухим воздухом из вентиляции. Наверное, консьерж уже вызвал полицию.
-Вы всё это время провели в коридорах здания? – Спросил Франц, смотря на спину шагающего впереди Гостя, на нем по-прежнему одет пиджак горчичного цвета и цилиндр.
- Я привёл с собой несколько учёных, они уже изучили чертежи «Оружия» и теперь ждут, когда мы сможем увидеть солнечный свет у тебя дома. Мы должны торопиться, мы можем пропустить самое интересное. – Гость на мгновение повернулся и на его лице промелькнула улыбка, Франц увидел такую впервые, когда губы растягиваются в улыбке, но все мышцы лица остаются неподвижны.
- Ты сломал мою дверь?!
-Я бы сказал что просто открыл её. Полиция тебе не поверит, ты же не такой наивный, чтобы пытаться рассказывать им нелепые «правдивые» истории. Я не служу науке, мной движет только исследовательский интерес! – Сказал Гость, когда они уже быстро взбегали по лестничному пролёту.
- Изучение физики за счёт размахивания палкой, вот как это выглядит. – Франц вспомнил уверения продавца, что их замки невозможно открыть.
   Гость промолчал и стал ещё быстрее взбегать по лестнице. Меня раздражает его идиотская шляпа и как он умудряется так быстро бегать? Мы быстро добежали до этажа, и я увидел дверь моей квартиры.
   В прихожей, когда я попытался открыть дверь, то ударил ей об шкаф, как оказалось это их «вычислительно-расчётная машина» Ко мне подбежал учёный и стал прыгать вокруг этого шкафа. Рядом со шкафом за столом сидит ещё один учёный, и он поздоровался со мной.
-Здорово, что вы ещё живой, приятно познакомиться. - Я снял куртку и повесил на крючок. Учёных оказалось больше десяти, на кухню зайти не получилось, подобных шкафов там стоит три штуки. От них очень жарко и в квартире невыносимо душно. На полу раскиданы длинные листы бумаги с напечатанными многозначными числами.
-... – Франц промолчал, испытывая высокомерное призрение.
   С кухни и до гостиной по стене протянуты провода и один толстый кабель, они приклеили их на скотч, он отдерётся вместе с краской, печально. Вход в ванную комнату обвешан проводами и чем-то блестящим, мне это напомнило фольгу, выглядит не очень убедительно. Странное оборудование и эти ученые, что едят из моего холодильника, тоже выглядят странно и подозрительно. В комнате схожая картина, шкафы с мигающими лампами и мотки проводов. Весть мой прекрасный интерьер покрыт распечатками длинных листов бумаги, они повсюду. Гость предложил мне присесть и обсудить несколько вопросов. Я расчистил диван и сел на его край.
-Моя квартира теперь похожа на малобюджетный фильм о космосе.
-Это уникальное оборудование, правда вы испугаетесь счёта за электричество, но это того стоит. Производственная мощность способна обрабатывать информацию. Наша группа исследователей уже больше семи лет ищет «доказательства»! – Последние слово Гость сказал необычайно торжественно, подпрыгнув на диване и подняв руки к голове.
-Доказательства Существ, доказательства, что они существуют? – Франц не придумал более подходящего определения для этого торжественного слова.
- ... – Гость вопросительно посмотрел на Франца – Нет, Франц вы просто ничего не понимаете. А не понимаете, потому что ещё ничего не видели!
- Оборудование может обесточить всё здание?
- Может быть, даже весь расчётный район, на который идёт напряжение со станции. Я не знаю, мы ещё не запускали его ни разу, как я вам уже говорил вы первый свидетель кого нам удаётся застать живым. Сегодня можете не рассчитывать на сон. Кто за то чтобы выпить кофе?! – Гость встал с дивана, растирая ладони, и снова странно улыбается.
Франц лег на разложенные бумаги и уснул.
     В помещении «некто» решил поставить только обшарпанный деревянный стол, с отслоившейся прессованной фанерой. Стол совсем недавно, не более двух лет назад, был окрашен белой интерьерной краской, наспех намазанной в один слой со странной целью придать предмету мебели обновлённый вид. Если не смотреть под серую, покрытую плесенью внутреннею поверхность стола, то можно уверенно согласиться с удачной попыткой «обновления» Но стол не имеет никакого значения, просто стоит в углу. В помещении «кто-то» поставил стулья и всего их три – как раз по числу присутствующих собеседников. Так же можно нарисовать в стене окно, что будет пропускать свет, при условии достаточной освещённости. Но окон нет, просто в меру слепоты проектировщика и малого количества кирпичей. Потому что комната всего лишь бетонные плиты сложенные подобно правильному прямоугольнику. Но и это не имеет особого значения, просто по тому, что каждый собеседник видит только определённую часть комнаты, в следующий поворот головы, уже новую часть «помещения» никому попросту нет дела до геометрии этого места. И причиной этому служит, безусловно, серый цвет стен, что не несёт в себе не больше белого цвета, чем чёрного, поскольку подобно гибкому ответу на вопрос, оттенок может варьироваться. Весь вопрос в освещении. Песнь тени, таинственного обитателя комнаты, что залегло в каждой детали позволившей себе поднять своё брошенное кистью и лопатой тело над поверхностью. Свет прост как никогда – Три настольные лампы, включенные в розетки. Внутри не светло как в мрачный дождливый день, но и не темно как в рядовой солнечный день перед закатом. Больше в «помещение» «кто-нибудь» ничего не поставил.
   Собеседники оказались парламентёрами дружественных сторон, коими стали не больше десяти минут назад, удачно договорившись об условиях усмирения своих сподвижников. Кто они такие? Что они добиваются своей борьбой? Совершенно не понятно из этого мирного хохота и дружественным повадкам, могло бы показаться странным поведение парламентеров разных позиций, если бы около их стульев не стоял кувшин с жидкостью. И именно тут удается услышать первую фразу парламентёра:
-Я говорю, что без этой жидкости я просто умру. – Сказал парламентёр в серой форме, показывая на кувшин.
-Неужели? – Ответил второй парламентёр, внимательно смотря на кувшин, подозревая, что внутри его «особенность»
-Да, именно так. Без этой жидкости мы все, дорогие друзья, просто погибнем. Это просто невозможно обсуждать, поскольку сей факт, настолько очевиден, как твои круглые очки в проволочной оправе. – Показал он на своё лицо.
-Тогда можно я выпью этой жидкости? – Сказал третий парламентёр в синей форме, очевидно подозревая ценность, решил выпросить стакан безвозмездно.
-Разумеется, вот только емкость для этого отсутствует, можете пить прямо так! – С сияющей, доброжелательной улыбкой сказал первый парламентёр и протянул кувшин к третьему в синей форме. В то время как второй в песочной форме жадно наблюдал за движением кувшина, за бликами света в прозрачной жидкости.
   Парламентёр в синей форме выпил жидкости, он выпил много, больше литра стараясь в полной мере воспользоваться таким счастливым случаем, чтобы жить, как он уже успел представить, на несколько дней, а может быть и лет, дольше. Но вот жидкость выпита, и кувшин отправился в трясущееся от желания руки парламентёра в форме песочного цвета.
-Ни чем не отличается от водопроводной воды. Что в этой жидкости особенного почувствовать не удалось... – Парламентёр расстроился, улыбка и восторг исчезли как капли воды на раскалённом металле. Он сидит на стуле и пытается понять вкус жидкости на языке. – Чем эта жидкость отличается от воды?
-Ничем – Коротко ответил парламентёр в серой форме. – Это и есть обыкновенная вода, теперь ваша жажда утолена? – Спросил он и смущённо перевёл взгляд на пол, где лежат исчерченные стрелками тактические карты.
   Во время этих слов второй парламентёр в форме песочного цвета пил воду, и удивление появилось в его светлых глазах, когда он жадно глотал прозрачную жидкость. А затем он отшвырнул кувшин на пол и широко открыл рот, так, что вода пролилась на пол, возле его пыльной обуви.
     Прошло чуть больше четырёх часов, прежде чем неожиданно появился шум воды. Громкий, словно стоишь у большого фонтана, даже по полу проходят вибрации, словно от мощных басов. В этот момент Франц стоял на балконе, потому что внутри невыносимо жарко от установленного оборудования. И монотонный гул их «шкафов» сводит его с ума. Он погрузился в размышления и немного испугался с появлением шума воды, но быстро собравшись, вернулся к группе учёных. В их лицах появилось необъяснимое сияние, и что-то похожее на обездвиживающею эйфорию. Они все собрались у ванной комнаты и Франц подбежав к ним, попытался протиснуться и увидеть, что же происходит в ванной комнате. Не знаю, как это у них получилось, но из звуков воды образовалось нечто неожиданное. Когда я подошёл ближе, по моим ногам пробежали волны воды. В мою квартиру заливается холодная, прозрачная вода. Теперь в дверном проёме ванной комнаты я могу видеть океан. Настоящий, с чистой и «живой» водой. А над океаном чистейшее голубое небо и свет солнца. Оно так ярко светит и отбрасывает блики на воде. Порог ванны практически на уровне океана и волны попадают в квартиру. Я не знаю, как описать свои чувства и переживания. Я видел эту картину последний раз много лет назад, ещё в детстве. Я уже не надеялся увидеть нечто подобное никогда.
-Это сработало! Представляете это действительно существует! - Гость стал прыгать на месте, я впервые увидел его таким, совершенно отличающимся от той личности, что появилась сегодня в моём офисе. Он стал радостно обнимать Франца.
-Это океан... Представляете?! Это настоящий океан в моей ванной! Это невероятно! – Франц без ума от этого зрелища, словно его очень долго держали в тёмной коробке, а теперь он сбежал на ярчайший свет.
   Он посмотрел на воду заливающею квартиру, почувствовал потоки свежего ветра. Тогда он хватается за дверной проём и пытается заглянуть наружу. А этот океан похож на тот, что остался только на картинках. Я увидел, что за дверью с внешней стороны ничего нет. Напоминает дыру в воздухе.
- Я не думаю, что может быть в воде, о глубине и температуре. - Франц прыгнул в воду, она прохладная, но он быстро привык и поплыл с неописуемым восторгом. Франц плывёт и чувствует совершенное счастье, огромное и столь захватывающее. Это не сравниться не с чем, он не надеялся почувствовать это снова. Солнце излучает тепло, и он видит блики на воде. Плывёт и блаженно улыбается.

                                                                
                                               Билет на автобус под номером:   «465  98   0014  78  9»

Человек в сером плаще проходит через стеллажи книжного магазина, он взял в руки книгу и прочитал название, а затем, прежде чем пройти с изданием в кассовую зону, сказал:

                                                                            «Все цвета свободы»
                                                                                                                    

-После механики должно быть что-то, я почти вижу это. – Сказал я настолько тихо, мне показалось, что эти слова остались только для меня. Но Адельберт, мой случайный пассажир, что сидит на соседнем сиденье и разглядывает упаковку от прессованного сыра, услышал эти слова. И обратил на меня внимание, я ждал этого.
-Что вы хотели сказать этим? – Адельберт вскрыл упаковку и извлёк желтоватую пластину производного молока.
-Посмотри на механику, созданную нашими организмами. Они могут перевозить недоступные тяжести, они могут двигаться, используя топливо. Но это ошибка, я смотрю на природу вокруг и не встречаю подобного нагромождения деталей. Механика человека – заблуждение и наше развитие идёт совершенно в другую сторону. Мы ошибаемся, именно поэтому я говорю, что после механики должно быть что-то, я практически слышу это.
-Хотите сыру? Он содержит красные куски в себе, на упаковке указанно, что это бекон. – Адельберт сначала протянул кусок сыра, но продержав его на вытянутой руке несколько секунд, погрузил кусок в свой рот.
-Молчания движение. Молчания бесконечное продолжение. – Снова сказал я, как можно тише. Только для того, чтобы эти слова остались для меня одного. Спустя несколько минут Адельберт уснул, куски сыра рассыпались по сиденью.  
   Примерно час в пути, до наступления условного рассвета. Когда просто станет светлее обязательное небо, что я могу видеть сейчас, выглянув из окна автомобиля. Осталось не более трёх часов. Я знаю это, потому что видел всё это ранее. Мы заехали под высокий мост, дорога проходит прямо под его массивными опорами. Движение покорно остановилось, транспорт прекратил движение, это так просто. Замедляющее механизм, действие выглядит настолько естественно. Послышались предсказуемые недовольные выкрики и бессмысленные сигналы, новое препятствие слишком чуждо, промолчать практически невозможно. Мы застряли в транспортной пробке, явлении, обязательной части человека с лампой в руках. Остановились очень не вовремя. Довольно однообразная музыка по радио утомила меня, и я стал засыпать. Устал, в этом нет ничего осудительного. Я не спал практически семь часов, хотя даже больше, учитывая прошлую ночь, проведенную за пересчётом остатков. Такое странное ощущение, когда пытаешься смотреть вперёд, но перед глазами всё теряет доступные очертания, и организм начинает засыпать, а потом поднимаешь голову и пытаешься сосредоточиться. Я посмотрел на Адельберта – моего попутчика, он стоял у обочины с поднятой рукой, это было ещё в пригороде, он по-прежнему спит. Это не справедливо, нужно разбудить его. Я мог бы более профессионально справиться с ролью спящего пассажира. Адельберт стоял на фоне знака – ограничителя скорости, отражающего свет фар.
    Заметил, что дверь машины открыта и вовнутрь залетают сухие листья и прохладный воздух. В эти дни наступила осень для многих. Не знаю когда я успел открыть дверь, может для того чтобы не уснуть? Но потом я увидел ремонтника в жилетке яркого цвета, который стоит на подножке, и прежде чем я успел повернуть голову, настроив глаза на заинтересованный взгляд или подумать об опасности, ремонтник схватил меня за руку. Я не удержался на месте и словно тряпичная кукла вылетел из кабины и упал между рядов машин, прямо на пожелтевшие, растоптанные листья. Мы пали жертвами нового сезона, кто не успел облачиться – побеждён, ликующие победители уже определяют новые цели. Я лежу на спине, чувствую боль и холод, я больше не средство. Это так страшно – быть неназываемым больше. Посмотрел на дорогу и следы от колёс машин. Эти линии начерчены необходимостью движения, семейных и ложных частей, каждый мнительный самодовольный урод – кто ведёт этот транспорт наполненный логической проституцией. Это отвратительно, это меня не касается. Из соседней машины показались головы и внимательно смотрят на меня сверху вниз, на выходе я плоскость, на выходе из твоей коробки я жалкая прямая. Лежу и смотрю на днища машин, это узор сплетения, напоминает мой ход мысли покрытой сажей километров. Интересно, я никогда раньше не заглядывал под машины, по крайней мере после того как приобрёл провокацию дней. У всех видимых машин обсалютно разное дно, они не похожи и пластиковые детские игрушки. Ремонтника рядом нет, теперь уже всё закончилось.
  Он дотронулся до меня и вытащил из машины, я безвольно выпал наружу пластиковым пакетом с отходами и прямо в контейнер, так и должно быть. Страдающие современники – просто как мы. Зачем кому-то понадобилось обращать внимание на мой организм, этого падения уже достаточно, этой вольности в рисованной панике слишком много для одного, для угрюмого, своего единственного. Чувствую себя подавленно и совсем не хочу вставать, буду ползающие насекомое на время, что позволено свободно распластаться на асфальте, пока ты ещё не заинтересован в намеренье быть совершенным. В машине рядом видимо решили, что я болен и засунули головы обратно, подняв стёкла, так даже лучше. Но затем в окне показалась голова, одетая в пляжную панаму и прозвучал вопрос: «Как вам удалось так выпрыгнуть?» Но я ничего не ответил. Не хочу говорить, мне и так довольно уютно тут, из-за моста не видно домов и поток ветра у поверхности асфальта не такой сильный, листья пролетают надо мной, те, что приносит сюда ветром.
   С трудом встаю, может быть, я повредил руку или сильно ударился. Слышу повреждения, обнимаю себя и грустно смотрю по сторонам. Я решил отряхнуться от изломанных сухих листьев и редкой сухой соломы. Что я могу представлять сейчас взглядом, что может отражаться в живой плёнке моих глаз? Ничего нет в ткани моей одежды, я пытался менять многое. И не стоит думать прежде, чем посмотреть в отражения. Всё ровно невозможно изменить себя настолько, чтобы больше не чувствовать свой мыслящий организм, чтобы не чувствовать себя как прежде. И даже сейчас я ощущением под водой у кривого лодочного причала. Рыбка, поглощающая случайностью упавших в воду комаров. Относительная справедливость для продолжения права собственности.
   Я посмотрел на рядом стоящий транспорт, каждое отверстие в котором есть Мы. Свет, который идёт от радиоприёмников и приборных панелей, непримено освещает разнообразие профиля в неестественном освещении. Фары ярко светят вперёд, прожектор для путешествий в пещерах. Пробка длинной в несколько часов, где каждая секунда кратна метру расстояния. Только в этом случае, если признаю очевидное, я поверю в алгебру. Постарался подпрыгнуть и посмотреть что там дальше. Скопление машин впереди до самого выезда из-под моста, это надолго. Свяжи меня и положи под скамейку зала ожидания, я просто не способен выносить ожидание, это так мучительно, словно обида на предательство, тихо томящееся каждый доступный день. И ничего больше, функция нарисована вверх. Заметил пассажиров, которые покидают свой транспорт и двигаются вперёд, я почти уверен, что они хотят посмотреть на аварию или на то, что там случилось. Развлеченья в комках металла, утешенья в посторонних отпавших головах, катастрофические развлечения для уничтоженных вчера, офисных кукол для «кого-то».  Я не пойду туда, за последние сутки уже видел достаточно движения, в четыре определённые стороны и их комбинации, впечатлений достаточно. Затем вспомнил, что потерял что-то и испугался, но собрался и быстро успокоился. Не могу вспомнить причины огорчений, это должно быть привилегией.  
   Примерно в тридцати метрах от меня стоит автобус, на половину чёрный и на вторую половину из хромированного металла. На панорамных окнах, в затемнении видны следы «внутреннего» света, занавески и спящие пассажиры, прислонившееся к стеклу. Подошёл совсем близко, обнимая себя, заслоняясь от ветра, и смотрю в окна автобуса. Может быть, внутри меня встречает взгляд, но не более этого. Я могу жить мыслью о компании, этого достаточно, пока не чувствуешь себя настолько потрясающе одиноким, пока не начинаешь сочинять пафосную дрянь о себе.
    Я знаю, что это транспорт для проезда между префектурами, и за два дня работы я успел изучить карту, что висит за стеклом на автобусной остановке. На таких автобусах перевозят дальние рейсы, внутри салона всегда чувствуется радость пути. Совершенно новые семейные узы, расположенные на рядом стоящих креслах и совершенно не о ком заботиться, но так должно быть. Потому что любая дорога – это город в движении и в каждой единице транспорта есть слова и мысли. Есть особое очарование дороги, что видно впереди из сплошной широкой линии, незначительного пейзажа проплывающего за окном. Это всё не твоё и тебя не касается, торжествующий наблюдатель, президент собственной головы проезжающей мимо. И только волны проводов навешенных на столбах сопровождают тебя в пути. Можно поверить, что они движутся. Это как вода, что есть повсюду, настолько, что обсалютно нигде.
   Я почувствовал, что непроизвольно поворачиваюсь и начинаю идти вперёд. Я не могу остановиться и только размахиваю руками и продолжаю идти. Только по отражению в стекле рядом стоящего автомобиля я увидел за спиной ремонтника. Он идёт за мной и руками оперевшись в мою спину, и я не знаю, для чего он это делает, но не сопротивляюсь, это похоже на завершение одиночества, посредствам дружеского, неожиданного объятия, от знакомого, умело оставшегося посторонним во времени. Человек, который эпизодами является в твою жизнь и ты рад ему, но он никак не касаться твоих дней. Завистью привязать себя к столбу в знак сопротивления несправедливости. Я привычно испытываю волнение сотрясающихся ладоней, но сопротивляться не хочу, это необходимо для подающего оповестительный знак. Я не потерял контроль над собой или своими мыслями, ремонтник подталкивает меня и не даёт остановиться. Больше нет бесполезного – никчемного, больше нет угрюмого и жалкого, я – принадлежу. Больше не бесполезен и поэтому стал двигаться и цепляться руками, но руки проскальзывают по корпусу чужых автомобилей, оставляя за нервными движениями скрип. Кожей прикасаясь к окрашенному металлу и пальцами хватая части опавших листьев, в этом добровольная борьба. Они все уставились на грациозные жесты и смотрят, словно я очень опасен или моё пламя собирается схватить их в объятья и сжечь. Мне удалось ухватиться за зеркало машины, но я не остановился, а просто оторвал его. Посмотрел через зеркало за спину. Он отражается в зеркале, можно предположить, что действительно существует и это тот самый человек будущего. Но зеркало вылетело из моей руки, и на голове оказался одет бумажный пакет, я перестал видеть, куда я иду. Соблазнительный запах бумаги, но всё ровно пытаюсь его снять, ремонтник держит пакет одной рукой и при всех попытках снять, одевает обратно. Похищение моего взгляда выкупом очарования и необходимости.
   Может быть мне стоит закричать, но эти действия предсказуемо опасны. Пакет неожиданно слетел с моей головы и упал где-то в соседнем ряду машин, а я увидел, что рядом со мной идёт Адельберт, мой пассажир.
- Не думаю, что стоит расхаживать тут с пакетом на голове. Представляешь, я проснулся и запомнил этот момент, твой вид в отдалении. На какое-то время я подумал, что всё столпотворение твоих рук дело, но впереди дорогу перегородил автомобиль, я видел сигнальные огни полицейских машин, а куда ты собрался идти?
-Я никуда не иду, за моей спиной человек будущего и он толкает меня вперёд.
   Адельберт молча достал оружие. Мы шли среди рядов машин не одни, кто-то закричал, указывая на оружие в руках Адельберта. Идущие пассажиры прижались к машинам, или присели на землю, закрывая глаза ладонями. Одна пожилая дама попыталась протянуть Адельберту свою сумку. Он четыре раза выстрелил за моей спиной в поверхность асфальта.
-Скажи я попал?! Он ранен?!  – Толпа зрителей разбежалась, сидящие в машинах закрылись и отодвинулись от окон. Адельберт идёт и расспрашивает меня о человеке будущего, размахивая оружием.
-Убери оружие. – Дальше проход преграждает транспорт, поставленный прямо в проходе. Адельберт увидел, как его попутчик падает на землю, словно его сильно толкнули в спину, а затем его тело волоком переползло через машину.
-Пожайлуста, возьмите ваш билет. Пожайлуста выключите мобильные телефоны. – Сказал Адельберт, искажая свой голос.
   Я смотрел на свою обувь, пока тело безвольно перетаскивают через преграждающий путь автомобиль, обувь была приобретена без замысла и умного расчёта, в коробке расписанной увлекательными рисунками, кружащий, сплошной ужасающее «толп – творчество» Ремонтник продолжил тащить меня, взяв под руки. Я чувствую запах свежего, тёплого асфальта и прикосновения на своём теле. Я существительное в предложении к незнакомому. Я дательный падеж к приложению. Хочу быть настолько больше, насколько может хватить места вокруг.  Адельберт крикнул мне вопрос: «как у меня получается такое действие» Из рядом стоящего транспорта показались организмы и стали смотреть на моё величественное поклонение и фотографировать этот акт совокупления с необходимой пустотой. Показывать рукой в мою сторону, а я почувствовал себя странно, не так как прежде. Суперзвезда телесного вещания, я раздаю взмахи рукой, безвозмездно для каждого желающего.
-Прошу, продли этот момент до возможного нескончаемого. Мне это необходимо, не отпускай руки от моего тела. Если ты отпустишь меня, то мы расстанемся, и теперь это будет называться смерть. – Сказал я вполоборота головы, наслаждаясь прикосновением. – Создай возможно долгое прикосновение, пусть будет этот момент моей жизнью, пусть теперь это будет смерть. Теперь я понимаю, что хочу смотреть в твои глаза весь день, и в этом нет ничего не верного. – Но я не был уверен в произносимости этих слов, слишком жалок, чтобы сказать вслух свои истинные мысли.
  Ремонтник перенес тело через препятствие, и я снова оказался на земле, он идёт за моей спиной. Совершая дополнительные шаги, словно во сне, впечатление, что меня вообще здесь не должно быть. Слишком долгое молчание, окружение решившее столь просто задушить своей безпеременностью и ожиданием вмешательства. Иногда я говорю: «Пусть это будет кто-то другой» Путь я превращусь в тот посторонний организм, что я видел восседая на качели. Посторонний человек, входящий в многоквартирный дом, открывая двери, погружается в свой чистый, совершенный мир. Прикасается к моему желаемому и именно в тот момент я увидел похищенную часть меня. Напиши на листе слова обвинения, так будет правильно и займи моё место. Это будет единственное решение для твоей жизни, для моего повреждённого стремления. И сияние обсалютного счастья, бликом фотона в озере станет настолько ближе, что озарит моё грустное лицо оживляющим тёплым светом. Сигнальные огни становиться всё ближе, движение  моего пути проходит по хайвэю.
   Очередной прыжок и ремонтник, взяв его на руки как невесту, перекинул тело на левую стену опоры моста, Адельберт стал свидетелем, того, как тело передвигается боком по поверхности. Перед ним человек будущего, что удерживает ценное тело на руках, на земле он увидел подтоки воды несущей жёлтые листья, неужели он каким-то странным образом пытаются помочь? Он даже не понимает хорошо это или нет.
- Это плод нашего формирования. Это плод нашего с тобой в совершенство возведения. – Сказал Адельберт, подняв руки вверх, он стал кружиться на месте в лёгком танце. Фигурка на подставке, приводимая в движение напряжением пружин.
В таком положении я смог разглядеть причину скопления машин и образовавшейся пробки. Я постарался оглянуться, насколько это возможно, Адельберт направляется за мной, перелезая через ряды машин. А впереди поперёк дороги стоит чёрный автомобиль, за рулём мужчина, что наставил себе в рот оружие. Три машины художников спокойствия и все патрульные пытаются его успокоить, стоят у машины, руками делая стандартный жест означающий «успокоиться» Но более занимательная картина вокруг самой машины и над ней. Причудливое передвижение сухих листьев сегодняшнего дня, каждый из нас может смотреть на это падение. И взять сети, сплетённые из слов, из междометий прочно связывающих смысл. Для того чтобы поймать свою порцию счастья, похитить мотив нарушения.
- Оружие в лицо не вопросы. Оружие в лицо не ответы. – Сказал в восхищении Адельберт, мой пассажир.
    Над его автомобилем медленно, раскачиваясь, опадают сухие листья, появляясь из темноты в высоте опоры. Листья падают на машину, это похоже на медленный дождь. Падение театральных декораций в хорошем освещении и грациозным движением сопровождаемая, новая импровизация. В представлении, что размажется цветом, для памяти остатков будущих лет. Около листьев в свете десятков фар сверкают части, похожие на ломаное стекло. Может создаться иллюзия, что вокруг летают сверкающие насекомые.
-Иллюминация в воздухе, мы увидим свет даже отвернувшись. Он прикосновением по напряжённой спине задаст тон отношения. Должен смотреть туда, должен восхищённо смотреть в направлении мерцающего света. – Сказал Адельберт, стоя на крыше автомобиля. Ветер, пролетающий по тоннелю, терзает его одежду.
-Просто будь моей частью, стань продолжением моего внимания к тебе. Запомни это касание, запомни это чувственное прикосновение, больше я тебя не увижу. Останусь прошлым, неразгаданным и несправедливо случайным явлением в твоей жизни. Больше я тебя не увижу. – Тихий шёпот этих слов, звуком непреодолимого осознания завершённости проник в мою голову.    
   Ремонтник подталкивает меня именно туда, по всей видимости, я должен выступить в роли парламентёра. Никогда не делал этого раньше, неуверен, что могу найти подходящие слова спокойствия. Неуверен, что смогу создать совершенный спокойный покой для твоих нервов, я – раздражитель и на меньшее не способен. Обвинения нет, его не может быть для придумавшего эти слова, для создавшего геометрию чувства. Мне дадут рупор для переговоров, я не знаю, как возможно исключить дрожь из голоса. Нужно нарисовать утопию в сдержанной гамме, что будет отличаться от цвета свободы отчаянного человека. Я буду управляющим действия, буду учитывать настроения и придавать значение безразличному. Чтобы обморок для постороннего, стал значением равным пуговице на одежде. Мои руки трясутся, моя голова поворачивается вокруг оси, мое тело горит чувством, пламя опустошения, зажженное для прикосновения – эталона.
   Когда я приблизился, то заметил, что в машине присутствует человек и пытается говорить с Отчаянным. Меня остановили и сказали, что нет причин подходить ближе, психолог уже работает с ним. Но разговор проходит безуспешно, я слышу, как Отчаянный с оружием во рту неразборчиво кричит на него и кажется, он рыдает во весь голос. Сложно разобрать его новости, больше похоже на набор истеричных звуков, но слова я хорошо расслышал. Он стал кричать сильнее, и полиция отозвала человека, женщина вылезла из машины. Я думаю, что я единственный кто заметил, как она упала прямо на поверхности асфальта, это удивительно, у неё сломался каблук. Никто не заметил, и все присутствующие продолжают его успокаивать. Листья оказались на капоте машины и Отчаянный, стал кричать и дёргаться, вывод един – Я ничего не понимаю. В это время ко мне подбежал Адельберт и встал рядом со мной.
-Он хочет снести себе голову.- Слова прозвучали как итог соревнования. - Пойдём обратно в машину, минут через десять он застрелится и движение откроют, тут сильный ветер, можем простудиться. – Адельберт попытался увести меня, взяв за руку.
   Подошёл к полицейскому и сказал, что знаю его мотивы. Естественно мне сказали отойти в сторону и не мешать. Я заметил, что Его нет рядом со мной, и я передвигаюсь добровольно. Просто двинулся к машине. Не хочу их упрашивать и ждать пока Отчаянный закончит начатое, судя по его истеричному виду, он сделает это, не пройдёт и минуты. Они попытались схватить меня, но я увернулся и сказал Отчаянному, что сейчас сяду к нему в автомобиль. Он не стал кричать, в его глазах я увидел надежду, а поскольку я веду себя уверенно, то это добавило убедительности моих действий. Я залез в машину и сел рядном. На ногах нет обуви, он попросил меня снять её и я поставил обнажённые ноги прямо в лужу на коврик, мерзко и холодно. Снаружи собрались за впечатлениями, ожидают фееричной развязки или что может быть Отчаянный застрелит меня, а потом себя. Не думать, нужно сказать что-нибудь.
-Мне необходимо поговорить. Я видел свои дни, когда мне нужно было постороннее слово. Это жадная необходимость быть персоной, для которой сказали ожидаемые слова, поддержка и её образ, что есть в голове у каждого. Это очень важно и многое значит. Цена не может быть определённой, и по сути не стоит ничего материального, но только этим словом ты продолжил бы жить и я подарил тебе это слово. Всё что я хотел сказать не больше трёх слов, а теперь если считаешь нужным, можешь снести себе голову.
-Какое слово может дать почувствовать осмысленность моих дней?!– Он говорит это с оружием во рту, слова получаются забавными и слюни стекают по его подбородку, падая на мятый костюм, серого цвета.
- Все цвета свободы. – Коротко сказал я, наблюдая за движением сигнальных огней патрульных машин.
-Но их нет.  – Сказал отчаянный.
-Посмотри на это. - Я достал из кармана скомканный лист бумаги и развернул его, на листе изображен рисунок, человек в цилиндре и плаще идёт по крыше здания, помпезно размахивая руками.
-Что в этом может быть? – Спросил отчаянный, а я не знал, что ему ответить. Любая фраза в этот момент кажется неуместной, а слова не складываются в логичные предложения. Я хотел поддержать разговор, но попросту не знаю, что ему нужно.
-Прости, я не знаю. – Я уставился вперёд, больше нет мыслей, что я могу сказать Отчаянному.
-Может быть, вчера будет лучше, чем не сегодня? Может быть, вообще не стоит говорить «навсегда»? – Он сам нашёл верное предложение, что своим звучанием вселяет желание продолжать этот бессмысленный разговор.
-Я думаю, что человек будущего есть. – Посмотрел на Адельберта, он подходит к автомобилю и открывает дверь – Человек будущего всё это время передвигается, по сути, не зная о твоём существовании, но любое его действие это неминуемый шаг навстречу тебе.
    Чуть позже мне удалось уснуть на заднем сиденье, положив голову на колени Адельберта.  
    Путь проходил по узкой, нечем не примечательной улице. Дорога полностью выложена из камня. Протяжённость улицы показалась невероятной. Он уже на протяжении получаса идёт вперёд и за это время не удалось заметить никаких признаков пешеходов, транспорта или торговых заведений, что располагаются на первых этажах подобных строений. На проезжей части Он заметил рельсы, но они совсем не похожи на трамвайные, скорее это массивные рельсы скоростных поездов, что выступают над поверхностью на несколько сантиметров. Он держит карту в руках, и было бы просто определить своё положение, если узнать название улицы. Но «некто» решил повесить на стены указатели на уровне третьего этажа зданий, мелким шрифтом, так, что можно прочитать, вооружившись оптикой. Но номера домов видны отлично и по мере их пребывания, становиться ясно, что он непременно движется вперёд. Он счел странным, что номера домов на каждой стороне идут сплошным числовым рядом.
     Он посмотрел вверх и увидел небо, что расчерчено линиями навешанных проводов и ламп освещения. Погода просто прохладная и на этой улице пролетает ощутимый ветер. Вверху он видит быстро смещающиеся облака, больше похожие на грязные тряпки. Дома стоят плотно друг к другу, все они обсалютно разные. Отличные по фасадам, высоте, форме окон, декоративной лепке, цвету сползающего окраса. Странные балконы, нагруженные растениями, на других он заметил стоящие старинные платяные шкафы или телевизоры прошлого столетия, наставленные один на другой. Окна первых этажей заклеены бумагой или скрыты ставнями. Верхние этажи, насколько это видно заставлены очень странными вещами, предметами, которым не место в оконном проёме. Да, он также обратил внимание на заводские потемневшие трубы, что возвышаются над крышами и выпускают бледно серый дым.
   Прохожих совсем нет. Он подумал, горожане знают о таком длиннейшем переулке и не заходят сюда, а все эти странности в окнах, возможно, это окна, принадлежащие неким мастерским. Он прошёл вперёд погружённый в мысли, до тех пор, пока в пяти шагах перед ним ни упал холодильник. Тяжелейший груз рухнул на камни, дверь холодильника резко открылась и отлетела с одной петли. Он испуганно подскочил и прикрыл голову руками, а затем внимательно посмотрел на лежащий, мятый холодильник стального цвета. Его провод, словно длинный червь, лежит на камнях. Он подошёл ближе, убирая карту во внутренний карман куртки. Внутри холодильника оказалась устрашающая пустота. Обыкновенный пустой холодильник с непонятной целью брошенный откуда-то сверху.
   Он услышал далёкий протяжный гудок за спиной. Звук проскользил по улице, отдаваясь едва слышимым эхо и исчез. Это заставило его обернуться, в той части улицы, где он недавно проходил на каменную дорогу упал старый шкаф, а несколько секунд спустя громко упал старый колбовый телевизор и осколки кинескопа разлетелись по дороге. Он посмотрел вверх и увидел мужчину стоящего на балконе. Он одет в чёрный фрак и белый синтетический парик.  Мужчина держит в руках стопку книг. Мгновение спустя он сбросил книги вниз, и они градом упали на дорогу, затем мужчина нагнулся и выбросил вниз содержимое корзины для бумаг. Скомканные листы, подхваченные ветром разлетелись по округе. Он увидел как из соседнего дома, прямо из окна показался каркас кровати и точно так же рухнул вниз, разваливаясь на части. За этим в окно полетели подушки, одеяла и посуда. Она звонко бьётся об поверхность. Это очень странно, но с каждой минутой из всех домов, на улицу стали выкидывать различный хлам, предметы быта. Люстры, лампы, стиральные машины, велосипеды. Ему стало страшно, и он спрятался под балкон.
   Но ему никто не ответил, молча посмотрев на него с безразличием и продолжив страстно выкидывать содержимое их домашнего очага. Он побежал вверх по улице, стараясь как можно быстрее выбраться из этого переулка. Бежать стало опасно, каждую секунду в переулок падают предметы, со всех сторон. Всего за несколько минут открытых окон и толпящихся на балконе прибавилось в несколько раз. Около него упал чемодан, раскрылся, и из него вылетели старые, пожелтевшие фотографии и виниловые пластинки. Бежать сложно, нужно перепрыгивать через препятствия и уворачиваться от падающего града всевозможных предметов. Он всё ровно продолжил бежать, перелезая через детские коляски, покрышки, баллоны, телефонные аппараты, письменные столы, матрасы. Обезумевшие жители швыряют с балконов одежду и она, изгибаясь в полёте, словно дождь ложиться на покрытую землю.
   Он почувствовал, что уже не может бежать, ему сложно перебираться через быстро образующееся завалы. Во время бега его несколько раз ощутимо ударял падающий хлам. Но никто не бросал в него предметов намеренно. Жители словно сговорившись почти одновременно стали выбрасывать в окна свои пожитки. На улице стало шумно, треск падений, гул десятков голосов и выкриков. Сложно что-то выделить, но Он испугался и прижался к стене под одним из балконов. Снова послышался протяжный гудок, что своим звуком перекрыл окружающий гам.
   Когда сброшенная мебель и прочее уже заполнили всю улицу до первого этажа, он заметил пробегающих по завалам людей, больше десяти человек. Все они передвигаются на расстоянии, все они разного возраста. Он видел, как на некоторых падали увесистые предметы и сбивали их с ног. Кто-то встаёт и продолжает двигаться, другие остаются лежать, извиваясь в агонии. Он позвал мужчину и тот, посмотрев, забежал под балкон.
- Что тут происходит?! Зачем они выбрасывают всё на улицу?!
-Они лишь хотят не чувствовать больше огорчения и скорби. – Ответил мужчина сквозь одышку, прижался к стене и стал нервно оглядываться.
-Далеко ещё до конца улицы?! Мы успеем добежать?!
-Ты, наверное, ещё не понял, что у этой улицы нет окончания, а если оно и есть, то в любом случае мы не успеем добежать  туда. Это улица, где исчезают все сломанные вещи и все сломанные люди и их раненные чувства. – Мужчина вздрогнул, когда рядом с ними упало кресло и сломало стекло на лежащей двери.
-Что?!
-Каким образом ты попал сюда?! – Спросил мужчина.
-Просто шёл по карте, похоже, свернул не туда.
-Глупости, видишь весь этот хлам? – Он показал на окружение – Это память людей, что они выбрасывают, это вещи, что были выкинуты после событий, о которых они хотят забыть, эти люди, что бегут тут и ты и я, мы все забросили себя. У этой улицы нет окончания, ты же видел рельсы? Вскоре по ним прочиться поезд, что уничтожит всё, что тут скопилось.
- Это нечестно!
-А я ничего не собираюсь тебе доказывать. Может быть, ты и попал сюда случайно, но выбраться тебе точно не удастся. Я побегу вперёд, возможно так нужно сейчас поступить. Прощай.
   И мужчина, закрывая голову руками выбежал из-под балкона и под ударами стал пробираться вперёд. Он попытался кричать людям на балконах и в окнах, но это не принесло успеха. А когда прозвучал ещё один гудок, то Он испугался. Останавливая бегущих внизу безумцев, ему ничего не удалось выяснить. Вдоль левой стороны улицы, где не такой сильный завал, Он побрёл вперед, не веря в происходящее. Он стал смотреть на окружение, оглядываться, не настигает ли его поезд. В стене одного из домов он увидел часы.
   Они вмурованы в стену, величиной с его рост. Стрелки показывают двадцать пять минут шестого. Он пытался разглядеть что впереди, но увидел только бесконечные дома в две возможные стороны. А затем резко прекратилось падение и всё стихло, люди спрыгнули с балконов, падая на развалы всевозможных предметов. Травмируя себя, вставая и продолжая идти вперёд. Он подумал, сложно представить, насколько длинна улица и сколько сейчас в ней находиться человек. Он прислонился к часам и стал слушать звук механизма, шорох и щелчки, движения секундной стрелки. Перед его глазами появлялись всё новые и новые странствующие, постепенно сливаясь в неразличимый поток.
   Прозвучал очень громкий гудок, от чего весь поток остановился и посмотрел в противоположную сторону и замер в ожидании. Он посмотрел вправо и увидел приближающийся поезд, что быстро двигается и сгребает в волну всё, что встречается на пути. Затем все с криками побежали, Он смешался в толпе, починяясь общей панике. Звук приближающегося поезда слился со звуком проезжающей мимо машины.
- Я видел странный сон. – Сказал я Адельберту, приподняв голову. В окнах автомобиля я увидел проскальзывающее окружение. – Я видел в этом сне смысл, а затем смысл незаметно ушёл и тогда я проснулся, странно. – Я прямо сел на сиденье. Встретился взглядом с Отчаянным, в зеркале заднего вида. В его глазах больше нет ожидания. Он согласился подвезти нас до последней станции метро этого города.
-Так бывает, но сны быстро забываются. – Адельберт достал из кармана упаковку прессованного сыра, но отложил её в сторону. За минуту до этого я заметил, как он вытянул руку и стал сжимать ладонь, скорее всего всё время пока я спал, он не шевелился, чтобы не разбудить меня.
  Через несколько минут мы увидели над строем высоких домов возвышающееся каркасные антенны. Высокие строения, на которых можно разглядеть геометрическое сплетение стальных труб выкрашенных в два оттенка серого, и светящееся сигнальные лампы. Эта часть города несколько отличается от основной застройки, за последними высотными домами небольшие дома, всего в пять этажей. Удивительно, тут остались уже почти забытые столбы и висящие на них телеграфные провода. На стенах домов я заметил указательные таблицы, что остались заметной тенью исчезнувшего прошлого. Вся дорога и бордюр выложены из бетонных пластов, цветом, сливающимся с оттенком всего окружения. Все местные здания выглядят тёмными, завешаны старыми вывесками. У обочин автомобили, забытого производства, способные вызывать лишь отвращение к механике. Вокруг всё вызывает уныние, цвета либо тёмные, либо серые, тусклые вывески. Дома стоят плотно, и не смотря на всё ещё хорошее освещение, вокруг повсюду обитают мрачные тени. Но больше всего привлекают внимание антенны колоссальной высоты. Мы остановились на обочине около довольно неприглядного магазина, витрины его заставлены всяческим хламом, остатки покосившихся полок, почтовые ящики и связки пожелтевших газет.
   Отчаянный высадил нас, мы попрощались с ним и он уехал.
   У Адельберта зазвонил коммуникатор, и он сказал подождать мне несколько минут, пока он поговорит. Он отошёл за угол, а я остался у машины и повернулся к антеннам. Её видно в конце улицы между домов и свисающих проводов. Очень высокая и если долго на неё смотреть, то начинает казаться, что она падает на город.
-Идём за мной, ты увидишь нечто интересное.
   Мы зашли в этот странный магазин, возле которого остановились на транспорте. Внутри никого, затхлый запах, мрачно и куча всяческого хлама наложенного вдоль стен. Адельберт подошёл к левой стене и толкнул наложенные старые вещи, которые шумно развалились. Он поднял очень непривлекательного вида тряпку с пола.
-Это люк в полу?! – Спросил я.
-Проход в волшебную страну чудес, где нас встретят поющие лесные жители. Нет, я не серьёзно, это шутка. Ты никогда не задумывался, что может быть под слоем асфальта, на чём держаться этот город?
-Ты говоришь странные вещи, там... Я не знаю что там, канализация или может быть вода. – Я действительно никогда не задумывался, что может удерживать такой город.
   Люк открыт, а под ним узкий проход и лестница. Адельберт дал мне фонарь и первым стал спускаться вниз. Звук стал раздаваться, я смог расслышать его просьбу закрыть за собой люк. Я посмотрел в люк, внизу видно его, блики света и лестницу. Насколько глубоко вниз уходит этот проход? Я несколько секунд не решался ползти вниз, но обратного пути нет, и я закрыл за собой крышку. Некоторое время я не слышал их, мог видеть только темноту над головой и слабо представлять, что мы спустились вниз уже, по меньшей мере, на тридцать метров. Вокруг меня четыре стены и лестница перед глазами, фонарь освещает это небольшое пространство. Я стал немного паниковать, появилось чувство, что мне не хватает воздуха. Мы очень долго спускались, высота надо мной огромна, точно не знаю сколько. Я уже стал не задумываясь спускаться чуть ниже, но потом наступил на Адельберта, вернее на его голову. Он выругался и сказал мне остановиться, я не сразу понял, что могу слышать его голос.
-Теперь вокруг нас нет стен, не вздумайте отпускать руки от лестницы, падать будем больше минуты. Поверь, такое уже случалось. На каркасах есть перемычки, на них можно будет отдохнуть.
   Я действительно понял, что стены закончились, фонарик осветил некое подобие потолка. Я прижался к лестнице и боюсь даже пошевелиться. Он хочет сказать, что под нами не меньше километра высоты? И я слышу гул.
-Что... Что это за звук?!
-Это системы вентилирования и регуляции температуры. Я позже тебе объясню на первой перемычке, что это за помещение. Тут множество устройств, сетей, кабели, трубы и неисчислимые каркасы поддержки. Главное не упади с лестницы. А теперь важный момент, такими темпами мы будем спускаться целый день, поэтому вспомни, как в кино спускаются по лестницам.
-Ты с ума сошел! Я Низачто так не сделаю! – Мой голос не раздаётся эхом, значит поблизости нет стен, и я представил этот способ, поставить руки и ноги на бока лестницы и соскальзывать по ней, это ужасно страшно. Но он уже съехал, я положил фонарик в карман и попробовал съехать.
   Ощущение падения, на моих руках нет перчаток, вместо них послужили рукава этой тонкой кофты, светло синего цвета. Интересно, когда я успел снять куртку. Я испугался, и руки сами отпустили лестницу, Адельберт попытался ухватить меня, но мы оба сорвались и упали вниз. До первой перемычки оставалось примерно шесть метров, и мы упали на первую из них.
   Падение оказалось болезненным, перехватило дыхание. Я перекатился на спину, кажется ничего не сломано, но больно. Фонарики лежат недалеко и светят в металлический пол и освещая основание лестницы. Адельберт лежит рядом, парик слетел с его головы и похоже улетел куда-то вниз, наверное он расстроиться. Его волосы полностью седые и короткая стрижка. Я подполз к нему и поинтересовался что с ним.
-Зачем ты отпустил лестницу?
-Извини, я испугался.
   Адельберт соскочил, схватил фонарик и осмотрел площадку.
-Мы теряем тут время, продолжаем спускаться вниз.
   Адельберт подошёл к следующей лестнице и спустился вниз, я пошёл за ним, мне просто ничего не оставалось делать. Я пуст к выбору, я полон поклонения и ничего мне не скажет больше, чем записки, оставленные на пути следования. Эти слова – написаны на обрывках поверхности, по которой только что шагал Адельберт. Человек – компас. Опасаюсь сорваться с лестницы, плечё болит и при каждом движении руки ощущается неприятная боль. Я не думаю о собственности, я не думаю о приобретённом, просто всё хорошо как никогда ранее. А он не желает говорить. Может он считает меня слишком глупым для разговоров на свободную тему, как забор не подпускает ближе и грозит невидимой злой собакой, правда только в вывеске, звука ужасного пса не слышно. Думает, что я придумал. Как же тут темно и эти лестницы бесконечные, спустившись на одну перемычку, переходим на новую лестницу и снова вниз. Я сбился со счёта, сколько раз это уже повторилось.
   Прожив в собственном течении мысли множество лет, перестаёшь воспринимать их как ограниченное пространство, как строение, построенное на воде. Годами не покидая бесконечные постройки города постепенно забываешь, что такое свежий ветер и блики солнца на воде, когда ты сидишь на песчаном берегу и просто анализируешь всё, что прозвучит в голове. Это музыка и цвет дня. Я на протяжении последних лет, не считая сегодняшнего дня, не вспоминал, что был мир, который не являл собой индустриальный холод.

                                  
                                             Билет на автобус под номером:   «2205  8710   091   2 6»

  Человек в сером пальто свернул на узкую улицу. Просто шагает вперед и напевает любимую мелодию, совсем тихо. Точно даже не помня выговариваемых слов, и поэтому произносит их искаженно. Он медленно шел вверх по улице, пока на стене не увидел надпись, сделанную серой краской:

    
                                            
                                                
                                                                             «Разгерметизация»

    Довольно необычно наблюдать туман посреди этой оживлённой улицы, туман, что глубиной плотного покрывала дарит свободу уединения. Я могу спросить себя, как может солнечное утро всего за несколько часов превратиться в пасмурный день. Как такой предатель согревающего движения держится ссохшимся листом на отпиленной ветке. Но не имею возможностей подобрать слово, мысль, украденная в общении, когда на шестой час пустых фраз о систематике окружения воодушевление для меня закончилось. Я уже устал спрашивать, когда закончатся эти дни, наполненные неразрешимой безысходностью, когда восклицание, наконец, перешагнёт черту определения мыслью. Узнает за сколько монет переработанный логикой организм, станет решением, нарисует новый свет в моих глазах и подарит для меня движение.
- Прошу, подари для меня часть света, что объёмом наполнит мою внешнею пустоту ожидания. Я действительно нуждаюсь в этом. Мой звук, что покидает пределы рта, просто не имеет значения. Не может заинтересовать своей филигранностью. Я создаю для себя передвижения, это единственное лекарство от невыносимого и бессмысленного ожидания будущего. – Мои слова звучат настолько тихо, что даже звук их произношения выглядит для меня мысленным. Большая часть звука моего голоса внутри черепной коробки, эхо их волн уже окончательно запуталось в условиях распространения. Диафрагма теоретически мертва, отпала в процессе эволюции молчания.
    Туман в зимнее время в городе, что казалось, обречён жить в продолжительной поздней осени. Я иногда представляю парк, наполненный деревьями, с тёмными стволами и светлыми жёлтыми листьями. Вся земля усыпана павшими единицами зелёного фона, и я могу идти, укутавшись в шарф, идти и чувствовать таинственное ощущение уединённости. Но этого нет для меня. Мы уже не замечаем, отсутствие цвета, способного поднять настроение. Каждый из нас слишком спокойно принимает вечно мокрый асфальт, каждый смирился и уже ничего не способен заметить. Температура воздуха стремиться к десяти отрицаниям, от выкуренных сигарет появилось чувство : «Теперь я могу алгебраически просчитать будущее для каждого, кто догадается попросить об этом». И если бы человек был рядом, я бы сказал:
-Знаешь, я хочу побыть с тобой ещё вечность. – Именно так бы прозвучали мои слова. Я бы сказал это человеку, кто присел на скамью в том парке, когда бы я проходил мимо. И я точно знаю, как я должен выглядеть для того момента, знаю движения и мимику. Этот жалкий шарф украшает меня, что ядовит цветом, в пол оборота отражается свечением на моем подбородке.
   Коллега сказал, что этот туман всего лишь от аварии в трубопроводе на соседней улице, событии, что стучалось в посторонние окна весь день, пока герои не остановили поток. Но это не может быть правдой, я вижу, как мутная пелена захватила пространство и окутала дома. Можно знать о пространстве, знать о движении, но находиться в имитации таинственного сна, в точности, как чувствую себя сейчас я. Просто ещё одно плохое чувство, авторизированное государство – мое осознание, что я существую в настоящий момент. Осознание, что застаю лишь малую часть глобального движения. А меня не спросили, хотел ли я быть созданным, рождённым.
-Инвалид в способности быть нужным, травмированный орган без способности принадлежать. Неспособный лишиться одиночества, конструктивные отношения с собственным телом на протяжении невыносимых недель. И только мой верх не просил света, под ногами уже всё пылает. Я бесполезен для создания посреднической связи, ненужная лишняя деталь. И если выбросить себя дальше, то это будет разложение. Если остаться с собой в этой натянутой потребности, то я стану прозрачным, пока не исчезну. – Голос отвратителен, он мне не нравится. Но свой голос должен нравиться, это единственный способ выражать свои идеи. Нарисовать мелом на стене всё желание, ничего не спрятать.
   Сложно ехать на велосипеде по обочине, сложно заметить припаркованные автомобили, что неожиданно появляются из тумана. Я вижу тротуар, словно в изображённом маслом сером дыме, призрачные тени прохожих, скользящие вдоль оснований строений. Асфальт покрылся тонким слоем льда и можно услышать треск под колёсами, когда я проезжаю по замёрзшим лужам. Представляю, как появляются хаотичные трещины, и расходиться подобно паутине. Что заставляет меня продолжать ехать вперёд, чувствуя опасения, что я могу упасть. Я ошибаюсь сейчас и действительно хочу почувствовать падения. Образую препятствие из любой возможности, и разобью свою голову, тогда персонально для меня родиться человек в возрасте. Появиться из потока и станет вниманием касательно раздражающей необходимости.
-Обтекаемая форма лица, наиболее применимая для рассекания ветра. Я гигант, собравший в горсть ладони целое общество, простым движением свершил неожиданный жест. Как это может происходить? Всего спустя одну секунду после спокойствия, я кидаюсь в разрушительное, крайне бессмысленное действие, что обречено на провал. А затем безудержно рыдаю, забившись в угол, получая самозабвенное наслаждение от систематического издевательства над собой. Этот транспорт был украден со стоянки офиса, этот велосипед не мой, я беглецом сейчас скрываюсь на карте города, сложном сплетении прямых линий среди которых никто не найдёт жалкого меня. – Ритмичные движения, зацикленные движения, они забирают мои калории, и так я лишаюсь жизненных сил, практически не делая ничего удивительного. И даже больше – я сам превращаюсь в силу, что не имеет разума. Этим туманом создай негатив моей фигуры, сделай это скорее, пока ещё возможно увидеть мои движения.
-Слышишь, я живой. – Стал повторять эти слова множество раз, при каждом движении ног.  
    Полчаса назад выехал с работы и большею часть пути думаю о прошлом: «Они всегда смеялись надо мной, каждый из них» Я не всегда мог вспомнить момент прошлого. Что могло казаться общением, а в итоге оказалось простым издевательством надо мной. Но этого больше не повториться. Сила понимания, может перекрыть доверительную силу, и желания слышать хорошие новости. Я вижу себя, вижу, что примерно прожил половину своей жизни. Это возраст, граничащий с разорванными листами бумаги, по одному на каждый, отчасти уже утонувший в бесцветных прессованных воспоминаниях дней. И вот засыпанное тело ждёт ветра, что уже непримено в пути.
- Я читаю «великое» в доступном окружающем и возвышаюсь на шаг, затем засыпаю и возвращаюсь назад. Я постоянно топчусь на месте собственных мыслей и это самое невыносимое, то, что причиняет постороннею боль. – Сколько ещё удивительных сцен способен провести неопытный фокусник. Это не вопрос. Как скоро он устанет ждать, когда в него начнут лететь сгнившие фрукты, что он соберёт после выступления, отрежет испорченные части и съест их. Это питание из случайностей, что продлевают жизнь ничтожеству.
   Не могу выделить себя превосходством из безразличного окружения. Может быть, мысли и борьба была ранее, но она подобна этому ветру, что скользит по моей коже, прикасается и исчезает. Именно сегодня я решил пойти на стадион залитый льдом и пробыть там до глубокой ночи. С самого утра я взял с собой коньки, что лежат сейчас в сумке за спиной, лежат по соседству с рекламными наработками. Мой труд – придумывать лозунги и иллюстрации к предлагаемому товару. Лжец, что рисует из гранита, нечто ценное и для себя оставляет плату за краску, всё для камня. Но какое это имеет значение, круговорот пустых мыслей в отполированной голове. Сегодня решил одеться теплее, надел две кофты, пару носков. Эту длинную куртку, мрачного болотного цвета и намотал на шею чёрный шарф. Моя голова скрыта под скромной чёрной шапкой, представляю, я выгляжу сейчас как пятно. Может быть, прохожие видят лишь, перемещающееся в воздухе светлые коричневые ботинки. Они единственные, что не сливаются с фоном мрачности города. Но я скрыт в плотном тумане, словно я читаю книгу, спрятавшись под простынь, взяв в руку фонарик.
   Двигаюсь по прямой линии, стараясь не на кого не натолкнуться. Внимательно смотрю на фары, что просвечивают туман, прислушиваюсь к звуку. Наблюдаю за движением. Но я вижу нечто необычное, от чего останавливаюсь и смотрю и тротуар. На фоне магазина светящего вывеской иммиграции, раскинув руки в стороны, танцует человек. На его голове надет забавный полосатый колпак в виде конуса. Такие обычно одевают на праздники, он никого не замечает и выполняет причудливые движения. Прохожие с опаской оглядываются на танцующего и стараются быстрее пройти мимо него. Танцующий в колпаке приближается к ним, но прохожие испуганно отбегают в сторону. На асфальте не лежит шапки или открытого футляра, он обсалютно ничего не просит или не пытается сообщить. Это зрелище навело меня на мысль, смог ли бы я просто так свободно двигаться, только с той мотивацией, что именно этого я желаю в данный момент.
    Спустя минуту я заметил, что его ладони сложены вместе и в них виден сияющий свет. Словно он держит в руках горящею лампочку, но ладони обсалютно пусты. Свет в его руках появляется, когда он складывает ладони в виде лодочки. Жестами он бросает свет прохожим, но они или ничего не видят или считают его мошенником. Их можно понять, город создаёт в себе множество способов, когда тебя могут использовать. Когда под видом добродетели, пытаются цинично провести и ограбить тебя. Я всё это видел ранее, но этот странный мужчина в полосатом колпаке, не имеет ничего общего с ложью. По крайне мере этого я не чувствую.
   Но мгновение спустя, танцующий остановился. Вгляделся в туман, и резко сорвавшись с места, побежал вверх по улице и скрылся в необозримом пространстве. Его что-то испугало, я был готов, что в любой момент из тумана может появиться, например полиция или иная бегущая толпа, готовая отчаянно бороться за танцующим человеком, который пытается показать свет. Я запомнил это тёплое свечение, слишком яркое и выделяющееся в окружении.
-Светопреставление. – Я помню это слово из старой книги, это единственное слово, что я помню из этой книги.
    Вновь забрался на велосипед и поехал вперёд, я знаю эту часть города, до стадиона осталось не более десяти минут медленной езды на общественном транспорте, вдвое больше на велосипеде по льду. Мгновение спустя оглянулся, когда услышал подъезжающий за спиной автомобиль, оказалось это жёлтое такси. Оно обогнало меня и остановилось в нескольких метрах впереди. Цвет кузова выглядит таким тусклым, а яркие красные фары вызывают резкий контраст. Я вновь подумал о свете в руках незнакомца, может быть он фокусник. Но дверь такси открылась, не успев опомниться, я ударился об дверь и вылетел с сиденья, шумно падая на асфальт.
-Занавес подобно облаку наплывает на моё пространство. Мрачное облако сейчас уходи. Мрачное облако сейчас уходи.
    Никто не подозревал, что человек перерождается в мебель. Появляется в новом безмолвном облике и постепенно забывает о своём прошлом. Проходит время в молчании и способность изречения забываться, так же как желание созерцать окружение. Но слух и чувства остаются неизменными. Мебель появляется каждый раз, когда человек в последний раз выходит в дверь и уже не возвращается. Человек завершает первый этап своей жизни – этап постановки вопросов и попытки осознать цели и испробовать доступные обществом средства.
    Когда человек последний раз просыпается и уходит из своего дома, он находит ещё один вопрос, но больше, ни о чём не спрашивает. Всё хорошо, не стоит опасаться перестать дышать. Просто к этому привыкаешь и дышишь уже совсем по-другому. Человек перерождается в платяной шкаф, человек перерождается в мягкое кресло. Всё это предельно условно. Как человек живущий, такой как я, мог догадаться об этом? Причиной этому стало старое кресло, которое я смог услышать и понять его томление. Я узнал, что кресло было человеком и оно устало от неподвижного состояния. Приходилось неоднократно вытаскивать его на газон возле дома и располагать на зелёной траве. Кресло зовут Дональд.
   Дональд был не против того, чтобы на него присаживались, поскольку это его первостепенное предназначение. Он сказал, что не чувствует тяжести, а так же больше не чувствует форму своего тела. Теперь он стал каркасом, обделанным наполнителем и износостойкой тканью. И ощущение своего существования воспринимается уже как цель. Быть существующим предметом, только по причине своего существования. Когда Дональд был человеком, он ощущал свое присутствие в жизни как возможность. Был существующим человеком, кто пытался понять цель, для чего же в одну минуту он понял. Вот он я! Стою и смотрю на окружение, у меня есть чувства и мысли, приоритеты и стремления. Я понимаю, что я живу, и мир может дать неисчислимые тысячи путей, для того, чтобы найти решение своего уравнения. А самое удручающее, что каждый из путей будет верным. Вот только более счастливым, чем другой или наоборот? Как же выбрать правильное движение?
   Я не сразу понял, о чём он говорит, пока не сравнил его слова со своими мыслями. И Дональд оказался неоспоримо прав. Сложно поверить, что кресло может быть человеком с прошлым. И невозможно доказать тому, кто создаёт мебель, что они создают продолжение жизни. Я нашёл на новом теле Дональда маркировку завода изготовителя, но ничего не стал предпринимать. Пытаясь узнать, как он себя чувствует, он отвечает всегда уклончиво и только в одной ноте его слова пересекаются – быть мебелью отлично от понятия быть человеком. Дональд привёл пример, самый простой: Больше ты не страдаешь от бездействия, это становиться чуждым. Бездействие, как чувство конечно вспоминается. Но проводя всё больше времени в виде кресла, теряешь переживания и забываешь о том, кем ты был. Дональд сказал: «Это похоже на сон, представь, что ты уснул днём, а проснулся через пару часов от постороннего звука» Мебель тоже испытывает подобное чувство, мебель спит, когда её никто не касается, и подобный сон может длиться годами. Сознание остаётся на неуловимом уровне, это даже не сознание, а сохранившееся память.
   Но я возразил ему, что он не прав. И если может говорить со мной, то это именно Его сохранившееся сознание, я никогда не был в его прошлом и не мог остаться памятью, потому что я ещё живущий человек рождённый зачатием и непосредственным рождением. Взрослением, сбором уникальных неврозов и своих ценностей, борьбой за взгляды. Всё, что человек переживает на пути своих дней. Дональд сказал на это: «Может быть, сейчас для тебя важно то, что для меня уже потеряло ценность и выглядит теперь лишь жалким высокомерным призрением»  
   Что человек может видеть в кресле? Всего лишь его форму, не принимая во внимание, что у кресла могут быть грани его личности. Дональд провёл достаточно времени в молчаливом ожидании, иногда во сне и уже стал забывать кто он такой. Вот его слова: «Ты не представляешь, сколько людей ставшими мебелью быстро забывают себя и становятся просто предметами. У одних это может случиться за несколько дней, как только их собрали и они остались наедине с новым собой. Это защита, но когда уже не остаётся воспоминаний, не остаётся и прошлой личности. И не будет произнесено ни слова. У других этот процесс занимает долгие и долгие годы. Существует множество старинной мебели, не смотря на свой сон, они помнят себя, но сохраняя обиду, молчат. Ты же знаешь, есть ничтожества и тираны, есть незаметные и незамеченные, что хотят быть увиденными и прочие. Для одного их новая жизнь становиться конфликтом и несогласием, другие смиренно забывают себя»
   Мы можем разрушать мебель, можем её выбрасывать. Можем изменять её облик и удалять части, добавлять новое. Покупать и продавать, дарить и наблюдать в музеях. Может ли мебель чувствовать гнев или боль? Дональд говорит, что он забыл ощущения боли, ведь у него больше нет нервных окончаний. Но иногда, даже кресло может чувствовать скорбь или гнев, любое другое чувство, даже радость. Позиция меняется, и взгляд изменяется не меньше. Человека часто волнует отношение к нему окружающих, причём важно, крайне положительное отношение для всех, что в принципе невозможно. Мебель больше не заботиться о мыслях и сохранении репутации, важны теперь совершенно иные цели. Дональд сказал об этом так: «Пойми, теперь уже не важно мягким ты являешь или нет, этого не изменить, а возможности просто нет. Тогда отпадает сам вопрос о своём качестве. Так же не важно, как ты выглядишь, этого тоже не изменить, если тебя не изменять, не спросив твоего согласия. К мебели больше не относиться человеческие отношения. Твоё место и размер, функции и материал из которого ты сделан, всё это определяет лишь одно – насколько часто будут прибегать к твоему использованию» Больше нет разделения на цвета и оттенки, это вопрос не происхождения, теперь это вопрос пристрастия. Я уже спрашивал Дональда о том, что он слышит вокруг. Он ответил, что это разговоры, что быстро забываются. Бессмысленные слова и переживания, у него есть любимые телепередачи и музыка, что он может слышать. Когда я спросил, все эти вкусы остались ещё с тех времен, когда он был человеком? Он сказал: «И да и нет» Но на мои убеждения, что он остался личностью, я услышал только отрицания. Но как же так? Если в жизни в виде кресла у тебя появляются новые предпочтения, это означает, что ты можешь обучаться и приобретать новое. Но Дональд сказал, что это лишь пыль, что оседает на нём. Что внутри он пустой. Не сразу удалось понять его слова, то есть если разобрать кресло, то ты останешься в виде пустоты внутри. Сложно оставаясь человеком с телом из клеток, понять человека, что переродился в кресло.
   Я спросил Дональда: «Каким человеком он был раньше? Где он жил и что собой представляла его жизнь?» Он рассказал мне свою историю настолько, насколько он помнил себя. Каждый раз, когда я вытаскивал кресло на прогулку, или выносил его на крышу, чтобы Дональд мог увидеть облака. Он сказал, что видит меня, но его взгляд оказался чужд для меня. Я не смогу описать то, как он видит окружение, это взгляд мебели недоступный для человека живущего. Так же сложно описать, как то, что никто никогда не видел, не основываясь на ссылки существующих вокруг нас предметов. Я же вижу его в виде кресла, но из его речей складывается образ. В то время, что я провожу вместе с ним, когда он рассказывает о себе, я сижу на нём и слушаю его речь. Не удалось найти ответ, как я могу слышать звук, исходящий от мебели, словно человек находиться в ёмкости и разговаривает. Голос раздается глухим эхо.
   Всё что он рассказал о себе, было похоже на историю жизни человека. Я обещал, что все эти слова останутся только со мной, поэтому я не могу рассказать, кем он был и что совершил, прежде чем в последний раз выйти в дверь.
-После того что я увидел, в моих ушах появились посторонние голоса. Может быть, в этот момент состояние Обмарака закончилось?
   Потерял сознание, но всего на несколько мгновений. Это словно сон, закрываешь глаза, а затем просыпаешься. Увидел перед собой лицо водителя, что схватил меня за куртку и трясёт и что-то говорит, не сразу удалось разобрать его слова. Гневный взгляд согревает меня, я почувствовал, что из носа течёт кровь, лежу на раме велосипеда, спиной оперевшись в открытую дверь такси. За спиной водителя ещё кто-то стоит, очевидцы, что любопытно заглядывают и пытаются рассмотреть моё лицо. Что же они могут увидеть там? Моё выражение непонимания, что происходит вокруг. Увидеть мои глаза стального серого цвета. Пытаются различить черты моего лица, но зачем им это нужно?! Какое может иметь значение моя внешность?! Разве не может быть достаточно того, что я подарил им повод прервать их скучный путь.
- Ты намеренно это сделал?! Хочешь получить страховку?! Посмотри идиот, как ты погнул мою дверь! – Водитель громко говорит, его голос не приятен. Что он может сказать такого, что я бы не ожидал услышать. И вот он отпустил мой воротник, и я сполз на асфальт и посмотрел на рисунок обледенелого асфальта. Водитель такси отошёл на несколько шагов и стал нервно расхаживать вокруг машины, громко разговаривая с очевидцами, показывая на перекошенную дверь.
-Нужно вызвать скорую! У него из головы идёт кровь! Надо же удариться с такой силой, колесо велосипеда так погнулось. Кто-нибудь, нужно вытащить из-под него велосипед. – Сказала дама в цветной дутой куртке, показывая в сторону лежащего пострадавшего, ладонью, одетой в фиолетовую варежку.
-Может он повредил позвоночник?! Его нельзя сейчас трогать, вызовите помощь, он даже не может говорить. Но сотрясения мозга у него точно нет. Я знаю, что при сотрясении должно непримено тошнить. – Молодая девушка, закутанная в полосатый шарф стала доказывать даме, что трогать ничего нельзя. – Вы что, вообще не смотрите ТВ? Это же очевидно, в таких случаях нельзя передвигать тело! Так что даже близко не подходите.
-А может быть, я уже могу достать с сиденья мою сумку? – Пассажир такси, стал обращаться к водителю, но тот занят причитаниями по поводу повреждённой двери. – Мне нужна моя сумка, я не могу стоять тут и смотреть как «этот» разлёгся тут. Вы что не понимаете? Он наверняка принимает таблетки, нормальный человек не будет ездить на велосипеде по замёрзшей дороге.
-Обойди машину и достань сумку с другой стороны! – Громко сказала дама в цветной куртке, поправляя мешковатую вязанную шапку. – Вы что?! Сегодня такой туман, ничего удивительного, что этот бедняга со всего размаху въехал в машину.
   Он подошла поближе и стала всматриваться в его лицо. Заметила, что он не так молод, как ей казалось раньше. Она достала из сумки платок и вытерла пострадавшему нос, а затем скомкала платок в руке. Пассажир обошёл машину и достал сумку, громко хлопнув дверью, готовый всем показать вес своего негодования, готовый принимать пожертвования поцелуев в знак своей мужественной твёрдости. Затем он ушёл, не оглядываясь, наслаждаясь сомнительным превосходством. Дама крикнула ему, вызвать скорую, но ответной реакции не последовало, как и желания разделять собственный капитал на благодеяния. Они продолжили стоять и наблюдать, а я продолжал лежать на замёрзшем асфальте. Чувство комфорта и облегчения. Притяжение земли увеличилось, только для меня, встать пока силы не хватает, и нет желания делать этого.
   Проговорил про себя своё имя, проговорил медленно несколько раз. Моё придуманное имя - Ребус. Под днищем машины видны её потемневшие детали, а дальше видно дорогу и проходящих пешеходов, видно часть стены здания и брошенный картонный стакан из-под газировки. Ничего удивительного я не видел в проходящих, в их практически одинаковой обуви. Но вскоре я увидел необычные ботинки. Металлические, массивные, в такую погоду в них непримено должно быть холодно. Они прошли с характерным лязганьем, и я не сразу поверил в увиденное. Но около обуви виден свет, словно фонариком идущий светит себе под ноги. Тогда я через силу попытался встать, ухватился за кресло в салоне машины, ногами оттолкнул раму велосипеда и привстал, заползая на кресло.
-Куда ты лезешь?! Ты там всё перепачкаешь! – Водитель такси схватил Ребуса за капюшон куртки, отделанное пушистым светло – серым мехом, но дёрнул слишком сильно, так, что капюшон, прицепленный на молнии, отстегнулся наполовину. Присутствующие очевидцы пытались остановить водителя.
   Ребус ухватился за перекошенную дверь и встал. Он стал вглядываться в туман и заметил ускользающего рослого незнакомца в причудливых металлических ботинках. Он повернулся к скопившимся людям, побежал, расталкивая их покачиваясь из стороны в сторону. Цель была догнать и ещё раз посмотреть на эти ботинки. После того, как он оказался на ногах головокружение усилилось. Ребус провёл рукой по тёмным, с проседью волосам и заметил кровь на ладони. Но свет, маячащий в тумане, больше заботит его в настоящий момент.
-Держите его! – Крикнула дама и пошагала следом, с явной целью остановить раненого. Она просто развлекается игрой, не стоит серьезно вслушиваться в слова возбуждённой частью трагичного действия – Он в бреду, это состояние шока! Пройдёт несколько метров и снова рухнет на землю! Держите его! – Она подтолкнула рядом стоящих зевак, но никто не двинулся с места, и тогда она сама нерешительно посмотрела вперёд.
   Ребус прислонил левую руку плотно к телу, возможно сильная травма, при каждом движении чувствуется весомое болевое ощущение. Но свет уже ближе и не смотря не на что, останавливаться он не стал. Сумка мешает двигаться, но снять и выбросить её нельзя. Этому мешают важные проекты и лишние движения. Изображения, что ценой терпимости к кофеину были выполнены светящимся манипулятором. Он почувствовал остановку сердца, пауза, почувствовал, что от этих движений он упадёт в обморок. Движение вперёд по тротуару, прохожие отходят в сторону, словно горящий факел мчится в их объятия для расплаты за растраченное прошлое. Предельно несправедливо и невозвратно – ошибочно. Это действительно страшное приближение, Ребус остался в стороне от наблюдений, он является центром внимания. Каждый отбегающий в меру вложенных взрослением убеждений нервно оглядел его с головы до ног, недоумевая о его непростительной ошибке движения. Ребус смотрит на дорогу, на лежащие бетонные пласты и проскальзывающие перемычки в виде полос их стыка. В первом этаже здания безмолвные окна, трубы выпускающие клубы пара. Здания из красного кирпича, навесы над окнами, лестницы, двери, деревья, стоящие в ряд прямыми тёмными стволами, всё сливается перед глазами. Свет стал совсем близко, и он остановился. Перед его глазами некто одетый в удивительные ботики, то, что меньше всего можно было ожидать увидеть на этой улице. Это выглядит более странно, чем туман в это время года.
-Ты такой красивый, я хочу прикоснуться к твоему телу. – Сказал я, всем телом ощущая переливы трепещущего желания дотронуться, словно находясь в нескольких метрах от прохладной воды, вдоволь намотавшись по, казалось бесконечной, пустыне.
   Странный высокий человек, одетый в ткани бледно – серого цвета. Массивные очертания, что сложно описать. Округлый корпус, клинообразный в плечах. Идеальный контур и рельеф спины. Всё одеяние состоит из сегментов, составных частей, что образуют его облик. Все детали переходят одно в другое, без стыков, совершенное единое целое. Может быть, это вовсе не одежда, а некоторое подобие обнажённого тела. Человек стоит неподвижно и смотрит на провода, что отходят от ближайшего дома. Голова его обтекаемой формы, наполненная прекрасными признаками очертаний, образующих лицо. Но главное – это свет, что виден на дороге, под ногами человека, точно такой же, который Ребус видел в руках незнакомца в праздничном колпаке.
   Ближе подойти он не смог, движение причиняет боль. Человек в металлических ботинках ещё минуту стоял и смотрел в туман, словно выискивая кого-то. Ребус предположил, что он разыскивает танцора в полосатом колпаке. Может ли быть опасен, или разыскивает опасного?! Ребус уверен, что видит это не в бреду, каждый проходящий опасливо смотрит на человека, смотрящего в туман, некоторые останавливались и упрямо смотрят на него, и это не удивительно. Они видят перед собой идеальное вожделение, свое собственное для каждого. Но испытав страх своего сравнительного уродства, тут же уходили. Состояние организма стало ухудшаться и Ребус, прислоняясь к стене, съехал на асфальт и обхватил себя руками. Человек скрылся в тумане и свет пропал. Сумка мешает сидеть прямо, и он лёг на бок, свернувшись в клубок. Лежит на холодном бетоне, щекой задевая лёд.
-Пожайлуста, я хочу дальше, я хочу перейти в момент, когда уже не будет этого невыносимого окружения. Я хочу совершить шаг вперёд, туда, где есть только свет вокруг и я всё ещё жив. Слышишь, я живой. – Прошептал я, вслушиваясь в фоновый звук, который не может стать чем-то новым, невиданным ранее.
   Странный режим сна. Твой мозг в идеале должен впасть в состояние причудливой полусмерти, и ты ложишься спать в приятном ожидании «великого» Как минимум забвения, как значение противоположного полюса – наличие новой потребности видеть. Но сон оказался лихорадочным, насыщенным звука реальности за прозрачным окном и наличием мысли собственной. Всё что угодно о прочитанном и решительно для себя. И время прошло кратно минуте, но сон продлился более двух часов бодрствования и сознания во сне. Бодрость и свежесть подарил причудливый сон, хотя его и не было вовсе. Иллюзия парадокса или аллегория сна и движения. Просто аналогия чрезмерного внимания к себе. Доза переваренного, утреннего кофеина, помноженная на мысль, совершила это действие. Первый сон, перегруженный реализмом.
- Ничего, всё в порядке. Не спрашивайте, как я продолжаю дышать, учитывая эти повреждения. – Слова, произнесённые в состоянии похожем на эйфорию мыслительной функции в тяжелом инфекционном заболевании, я сказал это, для того, чтобы заполнить тишину остатков окружения, чтобы просто сказать для себя слово, что посторонние предатели неспособны произнести.
    Ощущение, когда ты чувствуешь что забываешься и засыпаешь, но в то же время чувствуешь, думаешь. Промежуточное состояние, от которого сжимает голову и окутывает тело плотным бинтом. Когда уже безразлично, что происходит вокруг. Он лежал так, пока не почувствовал что его трясут за плечё и он открыл глаза. Ребус увидел перед собой, незнакомца в праздничном колпаке, но в его руках нет света, его не видно из-за перчаток. Ребус вгляделся в его лицо, он выглядит красивым и улыбается.
- Меня зовут Принц. Я отведу, тебя в больницу, сможешь встать? – Он протянул руку Ребусу, на его кисти одеты тонкие вязанные перчатки белого цвета, Ребус разглядел на них катышки и торчащие ворсинки.
- Я видел тебя сегодня. Как у тебя получается зажигать свет в ладонях? – Ребус снова попытался встать, с трудом скинул сумку и положил её рядом с ногами. Он навалился спиной на кирпичную стену и выпустил изо рта поток пара. Проходящий отпустил колкую шутку в его сторону, трагический весельчак, что закончит свою жизнь самоубийством через несколько часов, суть шутки была в невыполнимой просьбе.
- Это мои ладони, они всегда светятся. – Принц перекинул руку Ребуса через плечё и помог ему встать. Ребус с трудом навалился на одну ногу, но Принц с лёгкостью поднял его и усадил в санки, что стоят рядом с ними. Обычные алюминиевые санки с цветными пластиковым сиденьем. Принц поднял сумку Ребуса и вручил ему её.
- Как тебя зовут на самом деле? Не можешь же ты быть принцем. – Ребус взял сумку и обхватил её руками, заметил, что с левой стороны бок сумки порван.
-Почему я не могу быть принцем? – Принц взял верёвку, привязанную к санкам, и легко покатил их вперёд. Он катит их не прилагая усилий, Ребус очень удивился его силе, он весит не меньше девяносто пяти килограмм. Санки оказались не такими большими, и ему пришлось значительно потесниться на них. – У тебя есть медицинская страховка?
-Да, есть. – Ребус почувствовал себя глупо, что он сидит на санках, но в любом случае самостоятельно дойти до больницы он не сможет. – Каким образом ты вырабатываешь свет? Я видел, как ты танцевал на улице, а затем убежал. – Теперь в голову Ребуса забрались странные подозрения.
-Твоё тело сильно повреждено, но ты не теряешь сознание. Не могу позволить себе осудить тебя. И даже больше того, я чувствую себя неловко. – Принц катит санки, и при разговоре оглядывается на Ребуса.
   Они проехали перекрёсток, быстро пробежав по проезжей части. Ребус всё больше смущается под взглядами прохожих. Даже из окон одного кафе, посетители подошли к окнам, чтобы посмотреть на них. Все эти указания рукой и шутки ужасно раздражают. Дома медленно сменяют друг друга, но по сути не особо отличаясь своим видом. Они безусловно высоки, больше тридцати этажей, но сейчас этого не видно. Один приятный момент – когда санки едут по льду, то их звук не так громыхает, как скрежет по голому асфальту.
- Этот вес выглядит лишним – Ребус достал коньки из сумки и выбросил их в мусорный бак, но они попали в его стенку и он перевернулся. Затем принц остановился и вернул коньки. – Я же их выбросил, зачем ты вернул их обратно? – После этих слов Принц снова выбросил коньки, и они продолжили движение.
-Почему ты вернулся обратно на эту улицу?
- Я хожу весь день, я слишком свободен, чтобы бездействовать, но времени всё ровно не хватает. – Принц посмотрел на дорогу и проезжающий трамвай, затем поправил праздничный колпак, одетый на голову. – Я не хочу об этом говорить, я гражданин государства.
- Ты живёшь в государстве?! – Ребус платком вытер лицо, стал часто дышать. От боли перед глазами стало темнеть, но пару секунд спустя всё прошло.
-Удивлён? Мы почти все живём в собственном государстве. Принц – Он указал рукой на свой затылок -  это человек, живущая и потребляющая особь, просто как почти все мы. Я бы мог стать частью социального строя, уйти из своего государства, но я ни за что не вернусь обратно.
- Моё государство разрушено, я рад, что ты можешь назвать своё государство домом. – Сказал Ребус, продолжая битву с приступами боли.
-Да всё так. Иногда я лежу и понимаю, говорю себе: «Бейся» Всё так... Иногда я прошу: «Таинственным светом в окно ванной пролейся, я прошу, моим спасением стань свет» И ничего не выходит. Все эти успокаивающие и настраивающие на победоносный шаг, разговоры с собой способны лишь звучать, помочь они не чем не могут. Слишком многие любят говорить ободряюще – поучительные речи, и они ошибаются в каждом слове.
- Покажи свет, я хотел бы ещё раз это увидеть. – Ребус посчитал, что Принц разыгрывает его. Неужели он может верить, что его так зовут? Бред, он говорит приятную ложь.
   Принц схватил перчатку зубами и стянул её с ладони. И как только показалась рука, Ребус вновь увидел этот свет. Но сейчас он не выглядит таким ярким, похоже, что под тонкой кожей светит яркий фонарь. Свет словно есть, но он не рассеивается, как свет, идущий от лампы. Это как рисунок яркости на картине, ты понимаешь, что это только игра контрастов, но в тоже время видишь свечение.
-Это невозможно, но твоя рука светиться! – Ребус засмеялся, вытянув свою руку. – Я бы тоже этого хотел.
-Ты не понимаешь, о чём говоришь. Не спрашивай меня больше об этом. – Принц одел перчатку.
   Санки соскочили с бордюра и от сотрясения, Ребус почувствовал боль и снова потерял сознание. Когда он открыл глаза, то они уже стоят на месте, около главного входа в госпиталь. Высокое здание с множеством светящихся окон. На парковке стоит ряд машин окутанных туманом. Ребус посмотрел на главный вход и лестницы ведущие вовнутрь. Принц сидит рядом с санками на асфальте, скрестив ноги, и водит ладонью по земле. Затем он увидел, что Ребус очнулся.
-Я сообщил о тебе, они скоро возьмут тебя, потерпи ещё немного. – Принц выглядит расстроенным, смотрит гарусным взглядом и всё так же водит ладонью по льду.
-Знаешь, ощущение, что в моей голове произошла разгерметизация, и воздух попал вовнутрь. – Ребус постарался улыбнуться. – Ты не поверишь, их просто не могут найти столетия. – Он сказал часть слов, что запомнил из минутного забвения.  
- А если я попрошу тебя о помощи, ты бы захотел помочь мне?! – Принц повернулся к Ребусу и взял его за руку.
-Я едва могу двигаться, каким образом я могу помочь? Из меня не выйдет помощника в деле передвижения. Я даже не знаю, что всё это значит, твои слова могут привести в заблуждение. Но ты помог мне, и у меня нет причин не отказывать тебе.  
-Просто скажи, поможешь мне или нет? – Принц встал, заметив, что приближаются сотрудники госпиталя с носилками.
- Да, я помогу. – Ребус согласился, хотя сам не знает на что. И вроде бы нет совершенно никаких поводов доверять этому странному парню, он даже не говорит своё настоящее имя, но и Ребус не назвал своё. Он так же не поверил, что свет естественная часть человека, что понимает значение собственного государства. Это же невозможно. Этого просто не может быть.
   Затем снова наступил приступ сильнейшей боли, он почувствовал приступ тошноты, и перед глазами изображение постепенно угасло, ещё какое-то время он мог слышать отрывки фраз и ощущение, что на его голову положили бетонную плиту.
- Бесполезный плод создания, плод в совершенство тебя возведения. – Сказал я эти слова, когда вспомнил момент, в котором я ехал в троллейбусе, прислонившись щекой к стеклу. Это было за момент, когда я потерял способность рисовать мысли.
   Человек в чёрном плаще вошёл в светлый зал и не сказал ни слова. Вокруг слишком много свободного места, насколько можно представить себе огромный зал с многогранной акустикой, зал с отличной проходимостью света идущего снаружи. В его руке цветной зонт-трость, по острее которого стекает розовая вода, прямо на каменный пол. Всё просто потому, что снаружи идёт цветной дождь. Человек среднего роста и единственный кто находиться сейчас в положении стоя из присутствующих. Человек единственный, человек одетый в тёмную одежду.
   В зале есть ряды скамеек из белого пластика, есть люминесцентные лампы, закреплённые на недосягаемом потолке.  Человек в тёмной одежде направился к окну информации располагающегося в дальней стене, в одной из двух каменных стен лишённых окон. И только стараясь отвлечься от звука своих шагов и взгляда наблюдающих, он смог определить, что продольные стены слева и справа от него прозрачны. По ним стекает цветная вода, возможно, снаружи часто меняется направление ветра. Разводы воды по стеклу размазываются и колеблются. Человек сожалеет, что надел эти туфли и звук его шагов раздается вокруг. Может быть, это мешает, может быть, каждый шаг для него дается с борьбой против набрасывающегося на него смущения. И цепляющегося за ногу страха, больно сжимая челюсти острыми зубами. Он старается делать шаги мягче, но от этого они получаются ещё громче. Он быстро дошёл до окна информации, но внутри никого не оказалось. Только объявление о перерыве на несколько минут. И закрытое углубление в стене, больше ничего. Он остался ожидать, смотреть на цифровое табло наручных часов. Чувствовать прохладу и сырость.
   В его кармане есть бумажные купюры, что безнадёжно промокли, есть записная книжка, из-за которой так нелепо отвисает карман. Внутри есть несколько сломанных спичек и фольга от употреблённого шоколада. Есть карта для проезда на месяц. Больше ничего нет.
   На одной из скамеек сидит человек в белой куртке. Он читает газету, номер, что ещё не вышел в печать, потому что он человек из семнадцати часов завтрашнего дня, и он ждёт отправления своего поезда. Всё уловимо доступно, этот человек знает, что он ожидает свой поезд на вокзале сегодня. И если бы не цветной дождь на улице, то он непримено бы вышел посмотреть на природу и закурить сигарету. Но его одежда мгновенно окраситься, именно поэтому он продолжает выжидать время, оставаясь неподвижно. Он устал находиться в единственном положении, но если он будет двигаться, то его перемещение обратит на себя все возможные взгляды. Но вот он, наконец, услышал шаги и посмотрел вперёд, слегка подняв взгляд над газетой. Человек в белой одежде увидел человека с цветным зонтом, что прошёлся по залу и встал около окна информации. Там уже успела образоваться очередь, и теперь стоят уже четыре человека с цветными зонтами. Человек в белой куртке вздрогнул, когда услышал выстрелы, но не увидел причины звука, их больше никто не слышал. Он захотел попросить на время зонт, чтобы выйти на улицу. Но как он сможет вернуть его, пожалуй, только оставить лежать зонт тут до его вчера? Но на такую глупость никто не согласиться. Человек в белой куртке стал смотреть на сиреневый дождь, поверх газеты. Тщательно скрывая свой скучающий взгляд.
   Человек в рабочей одежде сотрудника типографии открыл двустворчатую дверь в стене и выкатил тележку нагруженную коробками в подарочной упаковке. Он излечил сам себя и теперь не боится выкатывать тележку.  Практически на каждой коробке есть бант и голографические изображения. Он прокатил тележку ещё на восемь метров, остановил её и вернулся обратно, закрывая за собой двери. Человек в чёрной одежде пытался догнать его и объяснить, что не может купить билет уже несколько часов, объяснить, что окно информации вообще никогда не открывается. Он пытался стучать в двери, смотреть в круглое прозрачное окно.
   Внутри он увидел ярко освещённый коридор. Без остановки передвигающихся слева на право и с право на лево людей. Они все одеты в рабочею форму, там можно увидеть разных мужчин и женщин. Но все они незнакомы и идут, смотря только вперёд. Он в огорчении пнул дверь, повернулся и увидел, что другие люди в чёрной одежде купили билеты и уже сидят на ближайших белых скамейках, окно информации открылось.  Но его обогнала девушка в серой одежде, нагнувшись, просунула голову в окошко. Теперь видно её тело только по плечи, она стоит неподвижно, взяв свою правую руку в левую. Она незаметно исчезнет, но не сейчас.
   В зал вошёл человек в чёрной одежде с цветным зонтом, он направился к лестнице, ведущей вверх к пристройке, в которой на высоте половины первого этажа располагается площадка без ограждения. Человек поднялся по лестнице, раскрыл зонт и положил его на пол сушиться. С зонта стала стекать розовая вода. Человек снял шляпу, а затем присел на белую скамейку стоящею на краю площадки. Он посмотрел на наручные часы и принялся ожидать своего поезда. Это человек пятнадцати часов вчерашнего дня. Он закрыл глаза и решил вздремнуть.
   Напротив человека в белой куртке сидит дама в возрасте в тёмно сером свитере и держит дорожную сумку на коленях. Из сумки видна толстая стопка газет за следующие два месяца, ежедневные выпуски из того места, где она живёт. Она стала смотреть на правую стену, где скопилась длинная очередь около окна информации. Над окошком висит ряд круглых часов, и все они показывают четыре часа пятнадцать минут. На них видна толстая, чёрная секундная стрелка. Она делает ход и на каждых часах, что висят рядом стрелка тоже делает ход, но с опозданием на секунду. Дама в тёмно сером свитере улыбается, потому что она счастлива и внимательна. Первые часы должны показывать время, десятые часы в ряду опаздывают на девять секунд. Она достала газету из сумки, смяла её и положила за скамейку. Она каждую минуту достаёт по газете, мнёт её и складывает назад. На противоположной стене она смотрит  в прозрачную стену, на изумрудного цвета дождь.
   Мужчина в чёрной одежде, который сидит на переднем ряду, недалеко от человека с цветным зонтом. Он рисует мелом на спине спящего соседа. Написал слово «где» затем написал слово «возможно» А затем положил кусок мела на скамейку рядом с собой и закрыл лицо руками. После этого его сосед проснулся и взял кусок мела, что лежал рядом с ним и написал на спине спящего соседа слово «позвони» а затем написал слово «сейчас» Он положил мел рядом с собой и закрыл лицо руками. Он хотел снова проснуться, но его отвлекли громкие шаги, с которыми прошёлся человек в тёмной одежде с цветным зонтом. Он встал у окна информации и стал смотреть на наручные часы. Человек в тёмной одежде, закрыв лицо руками, уснул и съехал со скамейки.
   За окном показалась зелёная вспышка молнии, а затем все услышали гром и посмотрели вверх, замерли на три секунды, посмотрели на часы и продолжили ждать объявления своих поездов.
   Человек в тёмной одежде подошёл к тележке с подарками и стал открывать их. Он снял упаковку с каждой, прочитал имена на коробках. Это те люди для кого предназначены подарки, среди них нет его имени, но это не имеет значения. Внутри он нашёл связанные стопки газет за следующее утро, они все одинаковые. Содержимое всех коробок схожее. К нему подошла дама в тёмно сером свитере и взяла стопку газет, старательно помещая их в свою сумку. За ней увязалась маленькая белая собака. Человек в тёмной одежде хотел поговорить с ней, но за его спиной раздался глухой стук и он повернулся. Человек в тёмной одежде упал с площадки, он уснул и свалился вниз. Когда он повернулся, то дама уже вернулась на своё место и вновь ожидает своего поезда, он решил её не беспокоить.
   Девушка в серой одежде отошла от окна информации, и за ней закрылось окно на очередной перерыв. В её руке билет на поезд, что отбывает завтра в пять часов тринадцать минут. Она достала из сумки клубок шерсти и спицы и попросила человека в тёмной одежде подержать одну из нитей, пока она распутывает клубок. Человек в тёмной одежде снова подошёл к окну информации и спросил ожидающих в очереди, почему окно снова закрыто. Они показали ему пальцем на время перерыва, а затем показали на часы. Человек в тёмной одежде посмотрел на часы, но они показывают время, что не сходиться с его часами. По стёклам всё ещё льется синий дождь. Он решил больше не отходить от окна и остался около него один.
   Двустворчатые двери снова открылись, и оттуда выехала тележка, на которой нагружены коробки в подарочной упаковке. Человек в рабочей одежде собрал открытые коробки, достал стиплер и принялся собирать разорванные упаковки. Он присел на пол и стал, молча сгребать разбросанные связки газет.
   Человек в белой куртке увидел освободившийся зонт и вбежал по лестницам, схватил зонт и скрылся под ним. Он достал сигарету и зажёг её. Он стоит на площадке и улыбается, красный дым медленно разлетается по воздуху. Но его отвлёк шум, он увидел внизу открывшиеся двери и человека зашедшего в зал, в его руке цветной зонт-трость. Он быстрым шагом пошёл вперёд к окну информации, но его за брюки схватила собака и стала громко рычать. Человек в тёмной одежде взял собаку и отшвырнул в сторону, и она разбилась, поскольку была из бледно жёлтого стекла. Осколки раскатились по полу и дама в светло серой кофте подбежала к ним с фотоаппаратом, согнувшись, стала делать снимки. Человек в белой куртке узнал её, она в светло серой кофте и эти снимки будут напечатаны в типографии с выпуском новой газеты. Из этой типографии каждые полчаса по висящим над окном информации часам выкатывают тележку со свежими газетами.
   За окном показалась голубая вспышка молнии, а затем все услышали гром и посмотрели вверх, замерли на три секунды, посмотрели на часы и продолжили ждать объявления своих поездов.
   Человек в тёмной одежде проснулся и понял, что он упал с площадки. Увидел на себе надписи мелом и обрадовался, поскольку у него есть чувство юмора. Он подобрал свой зонт и поднялся на площадку, оставил зонт за полу сушиться и сел на белую скамейку ждать своего поезда. Он посмотрел на наручные часы и принял решение о достаточном времени до вчера и возможности вздремнуть до семнадцати часов сегодня.
   И вот перерыв закончился, и окно информации открылось. Человек в тёмной одежде посмотрел в окошко и увидел там даму в белой одежде. Он очень обрадовался, что, наконец, дождался и сказал, что ему нужен билет на ближайшее время до нужного города. И вот через три минуты билет в его руке и он присаживается на скамейку белого цвета.
   В зал вошёл человек в белой куртке, он достал оружие и выстрелил в человека в рабочей одежде. Затем он выстрелил в даму в тёмно серой одежде. Дама в светло серой одежде убежала за двустворчатые двери и свет в маленьких круглых окнах погас. Звук громко раздался в огромном зале, человек в белой куртке подошёл и встал в очередь у окна информации. Он простоял там шесть минут, после чего вышел из зала. Человек в тёмной одежде с цветным зонтом его больше ни когда не видел.
   Прозвучало оповещение о прибытии поезда. Человек в тёмной одежде встал и вышел наружу. После этого зал оказался совершенно пустой. Снаружи он увидел перрон и подъезжающий поезд, дождь в это время закончился. Через семь минут поезд отъехал от станции.
   Ребус открыл глаза, его взгляд направлен в белый потолок. Только спустя минуту, он попытался оглядеться и понял, что находиться в помещении. Взгляд восполнил временное отсутствие медленной печали, и всё возобновилось вновь, это настолько просто. Из широкого окна идёт солнечный свет, видны части зданий, что стоят на противоположной улице. Он не знает сколько времени прошло с того момента, как он попал сюда. Но сейчас определённо день, а судя по тому, что в окне можно различить окружение, означает лишь одно – туман бесследно исчез. И теперь только привычное состояние погоды это время. Прохлада и сырость, временами сменяемая заморозками. Упаковка герметична и не стоит брать это в руки, давление не пережить, давление собственного призрения может быть несоизмеримо больше.
   Он попробовал двигаться, поднимая расслабленные кисти рук, что театрально обездвижены. Нервные окончания спят под действием таблеток, если же нет, то вывод очевиден: боль отсутствует по причине отличного состояния, организм еще живёт. Откинул одеяло и сел на кровати, смотря в окно.
- Отпуск. – Ребус встал с кровати. Ему просто необходимо пройтись, размяться. В теле ощущение усталости и лёгкой слабости. Запоздалые, неожиданные ощущения и только для того, чтобы радуга сияла не так интенсивно, чтобы вырезка из газетной статьи не радовала больше.
   Кроме кровати, прикроватной тумбочки и телевизора на стене, в палате больше ничего нет. Стены стандартного белого цвета. Единственное, что выбивается из этой картины, это растение в горшке, что стоит недалеко от окна. С потолка угрожающе светят яркие люминесцентные лампы, смотря на них, задумываешься, как же приятно видеть с наружи настоящий дневной свет. Ребус попытался вдохнуть воздух носом, но получилось довольно странно, с сопением и свистом как у детской резиновой игрушки. Он потрогал руками нос, и пришёл к выводу, что он был сломан.
-Нужно позвать наблюдателей, я хочу поскорее выбраться из этого помещения. – Ребус стал искать кнопку вызова персонала, но нашёл только пульт от регулирования высоты кровати. Он подошёл к двери, со стеклянным проёмом. Снаружи видны кресла и сидящие пациенты, они, как можно увидеть из направления их общего взгляда в одну сторону и блаженные улыбки на лице, смотрят телешоу. Он решил не выходить в коридор, появилось желание избежать вопросов или попыток наладить контакт с обитателями этой клиники. Он пришёл к выводу, что это травматология, но вид тех людей в коридоре не напоминает травмированных несчастных. Больше похоже на счастливых людей, что смотрят свой любимый фильм по ТВ в сотый раз, словно в первый. Свет от ТВ падает на сидящих, улыбающихся людей на скамейке, сине-фиолетовым светом на стену.
   Ребус подошёл к окну и стал смотреть на парковку. В отсутствии тумана всё окружение выглядит иначе. Улицы потеряли свою таинственность, и теперь он видит только обыкновенный город, железо - бетонные, украшенные стеклом дома. Транспорт что ползёт нескончаемым потоком. Безликие, не чем не отличающиеся передвижения. Десятки машин стоящие на парковке и передвижение между ними. Из машины скорой помощи, что подъехала к центральному входу, а теперь он находиться значительно левее, из неё на носилках персонал клиники выносит пострадавшего. Выглядит печально, кто-то двигается, строит планы, но в один момент может быть выбит из течения событий, хочет он этого или нет. Он стал удивляться, насколько глупо было его падение, ведь он видел открывающеюся дверь, видел, куда он движется. Но думал только о свете в ладонях Принца в праздничном колпаке на голове.
-Не могу придумать, как доказать себе, что я на самом деле видел свет идущий из его рук. И это не плоское чудо или дешёвый фокус, это действительно выглядело настолько естественно. Словно именно так и должно было быть.
   Странно, но это не вызвало во мне паники или страха, я воспринял это как единственно возможное и безумно интересное. Но что если он говорит правду. Принц, сбежавший из государства. Он сам вообразил то далёкое место или слишком сильно ударился о транспорт, от выбора ничего не зависит, ни как не повлияет на истинное событие. Не люблю списывать такие явления на галлюцинации, по крайне мере впервые свет в его ладонях я увидел ещё до столкновения и не один самый злобный скептик не сможет переубедить меня.
-Нужно сообщить в рекламное агентство, что я не появлюсь сегодня на работе. Проект остался в сумке. А я понятия не имею, куда персонал спрятал мои вещи. Что за пижаму на меня одели, размер не мой.
   Он посмотрел на себя и на бледно синий цвет пижамы. К тому же размером она оказалось меньше, чем он носит, и пуговицы на выпирающем животе находиться в натянутом состоянии. Вот-вот готовые оторваться. Пол наверное холодный, но Ребус ступает по этим глянцевым плиткам и не чувствует на них прохлады. Ткань пижамы напоминает бумагу, неприятно касается кожи.
- Руководитель отдела разработок наверняка в бешенстве! Если я попал в это помещение вчера, и сейчас примерно одиннадцать часов утра, по моим сугубо личным ощущениям. Значит они уже в панике, что я не принёс проект, не появился и не сообщил. Нужно скорее выбираться отсюда.
   Ребус вернулся в постель и накрыл себя одеялом, в твёрдом намеренье ждать появления хоть кого-нибудь из персонала. Но прошло около двадцати минут в полной тишине, Ребус всё это время думал о свете Принца. Одно из двух, и он ничего не рассказал. Он иммигрант и называет свою страну подобным образом, не заметил акцента или дефектов речи. И этот колпак на его голове, насколько я понял, он считает это головным убором. Может быть он болен? Почему меня так долго не навещают. Но мысли иногда очень удачно предшествуют событиям и всего через две минуты в палате появился посетитель.
    Доктор, как выяснилось всего лишь младший персонал. Он зашёл не ожидая, что Ребус уже проснулся, мужчина прошёл к окну и остановился за наблюдениями. Затем подошёл к Ребусу и стал поправлять одеяло, пока они не столкнулись взглядами. Ребус пытался спросить у него, но он посмотрел на него с округлившимися глазами и выбежал из палаты. Ребус не понял, что произошло, встал с кровати, и хотел было выйти в коридор, но после этого в плату заскочил врач в бледно зелёной униформе. Лысоватый мужчина с усами похожими на щётку, он усадил Ребуса на кровать.
-Как давно вы пришли в себя? – Спросил доктор, руками поворачивая голову Ребуса из стороны в сторону. Затем нажав на подбородок и открыв рот. На что Ребус убрал руки доктора и возмущённо спросил:
- Около часа назад. Мне нужен телефон, я должен позвонить в агентство, что задержусь сегодня.
-Я думаю, вы задержитесь у нас ещё надолго.
   В ходе разговора выяснились удивительные вещи. В падении Ребус сломал два ребра, левую руку, растянул связки на ногах, сломал нос. Получил множество сильных ушибов и внутреннее кровотечение в ноге, не считая сотрясения мозга. Он был без сознания четыре недели, у профессионалов были подозрения на множество последствий травм. Безусловно, он перенёс несколько операций, по словам доктора, никто не ожидал столь быстрого завершения состояния комы.
-Я совершенно нормально себя чувствую. – Ребус встал с кровати и сложил руки на груди. Ему надоела эта узкая рубашка, он снял её и остался в белой майке. – Вы сообщили в агентство, что я был в коме?
- А вы не должны себя нормально чувствовать! Это абсурд!
-Не важно, что это, я хочу выбраться из этого места как можно скорее. Повторю вопрос, было ли сообщено в рекламное агентство, что я нахожусь без сознания?
-Нет, вы не приходили в себя после того, как вас привёз сюда ваш друг. Он сказал, что сообщит всем родственникам и на вашу работу.
-Друг был в праздничном, полосатом колпаке? – Ребус уже догадался о ком идёт речь и отсюда следует, что никто и никуда не сообщил нечего. Его проект просрочен с безумным количеством дней.
-Понятия не имею, вас обнаружил не я лично. Вы останетесь ещё на несколько дней, если понадобиться помощь, вызывайте персонал. – Доктор ещё раз оглядел Ребуса и сложив руки за спиной, что-то не громко говоря самому себе. – Обед принесут через полчаса, вам было несколько передач, они в тумбочке, рядом с кроватью. Я зайду к вам вечером.
   Ребус сразу же перелез через кровать и раскрыл тумбочку. Внутри оказался увесистый бумажный пакет, содержимое которого было немедленно вывалено на кровать. Все эти передачи заключались в его коммуникаторе и папках с проектом, сигаретах, шоколаде и книге: втором томе «Мир как воля и представление» Шопенгауэра. Разобрав бумаги, обнаружил несколько графических набросков.
-И что это такое? – Он стал вертеть в руках лист с чертежом. – Напоминает детали, поршни или что, то в этом роде. – Дополнение к проекту транспортной компании?
   С другой стороны к лису была приклеена странная пластина, Ребусу показался странным вес листа пожелтевшей бумаги и он перевернул его. Когда пластина была отделена от листа и рассмотрена, образовался вывод – Каменная тонкая пластина, выглядит немного схоже с гранитным камнем. На втором чертеже, на другой стороне был приклеена подобная пластина, но несколько отличающееся по весу. Ребус пришёл к подсознательному заключению, что это элемент питания. Поскольку держа в руках батарею от коммуникатора, испытываешь подобные ощущения. Словно невидимые волны проходят через твою руку. Принадлежность чертежей не определяется, предположений кто их мог передать, не нашлось. Пластины были ещё раз внимательно осмотрены и отложены в сторону, вместе с незнакомыми листами.
-Ошибусь, если предположу, что эти странные платины имеют отношение к Марку? – Ребус принялся рассматривать остальное содержание пакета. – Бессмысленное развлечение.
   Внутри так же оказалась пачка сигарет и плитка квадратного, горького шоколада. Что могло обрадовать Ребуса? Он неожиданно заулыбался, словно вспомнив счастливый момент прошлого. Он подумал, что для завершенности, ему не хватает только кружки ароматного чая. Сигареты были вскрыты, организм мгновенно отреагировал на особый запах слежавшегося табака. Ребус вскрыл шоколад, отыскал в пакете спички и зажёг сигарету. Но затем напало чувство неудобства, запах дыма не выветриться отсюда еще пару часов. Пришлось слезать с кровати и открывать окно. На узком подоконнике разложен шоколад, сигареты и телефон. Открыв окно, он почувствовал приятную прохладу, что потоком влетела  и смешалась с сухим воздухом помещения. Но дым не желал вылетать наружу, так что ему пришлось открыть окно шире и присев на подоконник максимально выгнуться наружу. Тело почувствовало холод, может быть, не стоило снимать рубашку.
-Не упасть бы отсюда, четвёртый этаж. Иначе я буду вынужден снова впасть в не контролируемую кому. Не могу поверить, пролежал без сознания больше месяца, а чувствую себя так, что завалился спать после долгой пробежки и проснулся с усталостью во всём теле. Сигареты послал Марк, позже позвоню ему. Жаль, но это ещё один месяц жизни на свалку времён, страшно подумать о подобных залежах выброшенного времени.
   Шоколад был быстро поглощен, окурок выкинут за окно и Ребус стал смотреть на парковку. До обеда ещё долго. Он задумался, каким образом он всё это время ходил в туалет, хотя ответ более чем очевиден. Никогда прежде не впадал в кому, сложно представить каким образом проходило еженедельная помывка. И для чего в палате телевизор, если нет пульта? Ребус взял телефон и включил его, проиграла заставка, появился рабочий стол и спустя две секунды, определилась сеть.  И настала тишина и упрямый взгляд в экранный фон, ни одного сообщения. Даже рассылка оператора «о крушении поезда и падении самолёта» отсутствует. Высказывается мысленно, что в коме повышается шанс на выживание, несмотря на то, что человек находиться близко к своему прерыванию жизненного пути. Ничего информационно полезного выяснить не удалось. Звонить в рекламное агентство он не стал, не имеет особого смысла после столь долгого молчания. Но и этот момент принёс минутное наслаждение, крайне необоснованное, но приятное ощущение отдалённости от пустого офисного передвижения. Что конечно к вечеру может перерасти в жуткую депрессию.
   Ребус ожидал сообщений от Принца, что может быть, он свяжется с ним, раз просил помощи. Или заскочит к нему в палату, убегая от преследования. Но это мысли только для разнообразия и не больше. От принца вестей нет и быть не могло. Ребус решил, что это были пост - травматические галлюцинации, или что ещё проще, обыкновенный сон. Но очень хороший сон, как бы прикосновение к удивительной банальности, что приводит в восторг.
  Позже принесли обед, Ребус в это время лежал на кровати погружённый в мысли и наивно улыбался, представляя в каком состоянии украденный велосипед, был после сокрушительного удара. Можно провести ассоциации между куском теста и железным столбом. Или между пластилином и наступающим на него ботинком. Ужасные травмы, но тело движется и не думает подавать сигналы об опасности. Нос учуял запах пищи.
-Вы курили тут?! – Спросила женщина в белой форме.
-Нет, что вы, открывал окно, запах попал с улицы. – Глупая, ненужная ложь. В этот аргумент она не поверила, но больше ничего не сказала, оставила столик с подносом на тумбочку и вышла.
Вид месива из питательной смеси с коричневыми разводами не впечатляет. Но пахнет, благодаря ароматизаторам отлично. Нечто по форме напоминающее котлету, оказалось вегетарианской отбивной. По вкусу ассоциирующееся с солёной, горькой травой. И стакан тёплого молока. Если бы не чувство голода, то ничего подобного он есть не стал. Преодолевая отвращение «обед» был поглощен. Ребус ужаснулся от пищи, но пришёл к выводу, что из-за травм ему положено питаться подобным рационом. Ещё одна причина - как можно скорее бежать.
-Может быть, мне просто сбежать отсюда? Я уверен, они не пошлют на поиски десяток разъярённых собак. – Ребус отложил поднос в сторону и стал, закинув голову полоскать горло обезжиренным молоком. – Гадость, вода, подкрашенная в белый цвет, - Сказал он, смотря на прозрачный стакан, что после этого отставил в сторону.    
  Через сорок минут его пришёл навестить коллега по работе в рекламном агентстве. Мужчина средних лет, не чем не примечательный. Обычный офисный работник со всеми сопутствующими деталями. Он уселся на край кровати, войдя вовнутрь без приветствия и удивлённых возгласов, сантиментальных слов о выздоровлении и переживании.
-Тебя уволили. – Коротко сказал Марк. – Есть что-нибудь съедобное?
-Я в этом не сомневался, - Ребус взял подушку, положил под спину и грузно навалился на неё. – Больше месяца провёл в коме, сложно представить. Сегодня проснулся и ничего не заметил.
-Я тоже терял сознание, ты помнишь ту историю, даже не хочу вспоминать об этом. – Он встал с края кровати и подошёл к окну. Погода ужасная, даже надев кофту под куртку, я успел замёрзнуть.
-Но по крайне мере тумана нет, из-за него я налетел на машину.
- Я же тебе говорил, это был не туман, а пар от выливающейся горячей воды. – Марк залез на подоконник, приоткрыв окно, закурил.
-Нет, не может же быть пар, что покрывает улицы всего центра, точно так же как туман. Это был не пар, я уверяю тебя. – Ребус вспомнил тот день и плохую видимость вокруг, вспомнил велосипед. Зачем он вообще решил ехать на велосипеде в гололёд?!
- У тебя есть что-нибудь съедобное? В больницах всегда бывает целый продуктовый склад.
-Ничего нет. Мне приносили ужасный обед, из водорослей и воды. Я хочу убежать отсюда сегодня же, врач говорит, что необходимо остаться ещё на несколько дней. Нет, не выдержу в этом месте ещё нескольких суток, я тут просто не смогу уснуть.
-Тебе некуда торопиться, зачем бежать? Я вот, например, всегда наслаждался, когда оказывался в подобных местах. Вот только эти лампы на потолке раздражают глаза их свет угнетенного сияния. Всю печаль собрали и поместили в эти лампы.
-Может быть, я захочу убежать за границу. – Воскликнул Ребус. – Может быть, я больше не могу смотреть на одинаковые перемещения, в них можно стараться увидеть новое, но для чего это делать. Новое только в постороннем.
   Марк, молча посмотрел на Ребуса, а затем громко рассмеялся, слезая с подоконника.
-Ты рехнулся, слишком долго спал. Слышал бы ты себя сейчас, может быть пригласить персонал, чтобы тебя связали?
-Я серьёзно. Это невозможное спокойствие, настолько невозмутимое, что хочешь кинуть камень в эту водную гладь. И главное не в всплеске, а в последующих за ним, расходящихся волнах.
-Что может быть интересного в этом?! Ладно, вообще я зашёл забрать у тебя незаконченные проекты. Сильвия была катастрофической, я думал, она облысеет от злости.
-Я их не завершил, а теперь не имею того вдохновения чтобы завершить наброски.
-Приеду забрать тебя домой, мне пора возвращаться в офис.- Марк взял папки и вышел из палаты, опять же без слов и пожеланий.
-Проблема в том, что всё закончится. – Ребус скрестил руки на груди и громко выдохнул воздух.
   Прошло несколько часов, когда за окном свет стал постепенно меркнуть, переходя в вечерние сумерки. Искусственное освещение стало причинять ему ещё больше раздражения, появилось навязчивое желание отключить свет и остаться наедине с собой, размышляя и разбирая скопившееся мысли на части. Но обсалютно никаких признаков выключателя, по всей видимости, освещение отключают в определённое время. Он определил это крайне неудобным, но звать персонал не пожелал. Что в конце концов они могут сделать? Ещё раз накормить растительной пищей или безразлично поинтересоваться его состоянием? Нет причин беспокоить их.
    Телевизор не работает. В то время как Ребус пытался понять, как можно включить изображение, в окно что-то негромко ударило. Он оглянулся, прислушался, затем продолжил искать кнопки. Не похоже, что на панели ТВ есть сенсорные кнопки. Также нет индикатора подключения к сети, нет даже провода. В окно снова что-то звонко ударило, и на этот раз Ребус подошёл к окну, но в полумгле улицы разглядеть ничего не получается. Он открыл окно и посмотрел вниз, где увидел птиц расположившихся под карнизом, звук исходит от них.
-Что я тут делаю. – Прошептал Ребус, стараясь сдерживать звук, чтобы слова прозвучали практически беззвучно.
   Затем окно закрылось, и Ребус повернулся, с желанием вернутся в постель. Он представил, что упал в воду и погружается в бездонную глубину, воздух заканчивается и настаёт паника. Блики света едва заметны вверху. Он не может всплыть на поверхность, не может потерять сознание. Только погружаться в бездонность и чувствовать, как он бесконечно задыхается от проникновения в толщу безграничной печали.  
                                                                  

                                              Билет на автобус под номером:   «220   5871    60    910»

  Он вышел к площади, и не смог вспомнить названия, вокруг столько суетливого движения, что уносят с собой внимание. А затем он просто остановился и поднял взгляд вверх и увидел большой экран, что закреплен на крыше респектабельной гостиницы. На этом экране я увидел появившеюся надпись:

                          
                                                    
                                                  
                                                                                  «Прикосновение»

   В просторном и превосходно освещённом естественным светом зале, в центре помещения стоит синтезатор, светлого оттенка серого. Причудливая конструкция в исчислимых линиях для извлечения звука, множество, что позволяет своим движением создать тон звучания, слиться в поток рассекающий линии пространства, заполняющий уловимым присутствием, казалось совершенно прозрачный воздух. Любой звук возможен при согласии и прикосновении, возможен при истинном совместном желании извлечения. Желания сотворить ещё одну часть, и эта часть станет большим, станет наслаждением для текущего момента. Обрати внимание на нас всех, наши тела совершенны в любом обличии, наши глаза наполнены полого смыла и ожидания. Этот зал очаровывает каждый взгляд своей прямоугольной формой и потрясающей способностью стен, отражать солнечный свет. Именно этим обусловлен эффект прозрачности, каждый элемент декораций, если бы он присутствовал тут, выглядел бы непримено созданным из стекла. Окна, расположившиеся в дальней стене, наполнены сияющей яркостью, стремящеюся превратиться в чистый белый солнечный свет.
    Возле рояля, на невысоком стуле восседает спиной к слушателю человек в цилиндре и плаще, свисающем на половину стула к полу. Очертания его совершенной осанки проступают за шёлковой, тёмной тканью плаща. На цилиндре видна полоска ткани, за которой заложен маленький лист бумаги. Его руки грациозно приподняты над клавишами, разбившими свой мир на два контрастных оттенка, собственные противоположности. Его ноги обутые в лакированные светло-коричневые блестящие туфли, мягко постукивают по полу. Туфли артистичными бликами отражают глянцевый, совершенный свет, идущий из окна. Все слушатели находятся за его спиной, он не видит не одного из них, а они никогда не видели его лица. Но это не имеет значения, они все погружены в прекрасные звуки, собственное звучание для каждого, уникальный звук, что извлекает неграмотный музыкант в цилиндре и плаще. Это утопия движения – наблюдать, как его пальцы касаются клавиш, пластичные движения, подобные ветру. Движения пальц касающихся клавиш схожи скольжению по воде. Его тело движется в такт производимой музыке, создавая волну, что придаёт действу феерично плескающееся дополнение. На подставке, что расположилась перед музыкантом, стоит лист, изображающий отсутствие нотного ряда. Белые, ровные листы выглядят подобно льду, замёрзшей воды еще из прошлого года. Акустика этого зала позволяет слышать превосходный, чистейший звук.
Музыкант в цилиндре и плаще взглянул на последнею страницу произведения, заполненную всего на четверть и приготовился к финальным прикосновениям, что шёлковым платком ожидания, ненасытной свежести проведут по щекам каждого слушателя. Он приготовился завершить произведение, последние ноты перед неминуемой тишиной, что подарят обсалют насыщения чувства пространства.  
Таинственник в цилиндре и плаще сыграл уже практически всё произведение, а теперь звучат заключающие спокойные звуки. Иногда затихающие настолько, что слушатель готов почувствовать коллапс мысли от выражения предельной вытекающей словесной эссенции качества игры, распластаться по рядам покрытия, упав без чувств от переполняющей энергии восторга. Ноты ещё продолжают звучать, подчёркивая свое индивидуальное превосходство над этим моментом в жизни каждого, нажатие клавиш вызывает пробегающий по коже поток, взмывающих вверх отвердевающие мышцы, поддерживающих волосяные фолликулы. Это движение затронуло всех, открыв голову и показав возможности, что превышают самое тонкое чувственное понимание, что эти ноты смогли показать хаотичность идеально скошенных линий и дать, наконец, ощутить совершенный поток падения с необозримого высотного этажа, не обременёнными мыслями о прекращении. Власть извлекаемого звука сковала любую попытку отвлечься, раздавило своей красотой и взрывающейся глубиной вершины ощущения действительности. Параллельные линии пересеклись, для каждого.

                                                    Билет на автобус под номером: «857 6349 85 700»                                              
                
                            
     - Раскладушка посреди площади. Лежу на ней, укрывшись желтым дутым одеялом, набитым клочками синтетика. А в вечернем небе взрываются фейерверки. Частыми каплями льет дождь, ударяясь о мое одиночество. Одеяло стало мокрым, как и тело в зимней одежде и натянутая ткань раскладушки. А толпа ходит вокруг, наслаждаясь праздником. – Сказал человек в сером пальто, подойдя к окну с горячей кружкой кофе в руках, наблюдая за дождем.  
                

                                                                
         Сверхкубическое Королевство ©    Автор идеи и текста: Саша Пульман ©  2010