Не пригнувшись не достать до небес. Не подпрыгнув не познать катакомб.
На кого петлЮ накидывал бес, тот нешапочно и с Богом знаком.
Невесомая летаю во сне, а под утро, взгромоздившись на стул,
замечаю, что кадык покраснел… От верёвки, видно... Значит - расту.
За патронами - ни свет, ни заря
отмечаться. Вся ладонь в номерах.
Тридцать первой посчитайте меня -
я стреляю не за совесть. За страх…
«Победили беспризорность и грязь. Строго в будущее верным путём», -
пред боярством хорохорится князь, да несвежие кальсоны на нём.
Да зачитаны указы до дыр, и лохматится сафьян голенищ.
Скоморохи обжимают лады в окружении голимых дурищ.
Кока-кольный перезвон на Руси
заглушает колокольный набат.
Как всегда, тому, кто больше просил,
достаётся от хозяйских лопат.
Ох, прописаны законы хитро. Крикнешь «дышло», а в ответ - по мордАм.
И вздымается как юбка Монро, целомудренность гнилых пуритан.
А куда ни ступишь - стёкла да хлам, обнимает то ли друг, то ли тролль.
И ломает спину напополам взгромоздившийся на плечи король.
Где фундаментом киты для слонов -
ненадёжно равновесье Земли.
Где смешливых да лукавых полно -
обострённо в подреберье болит.
Руки коротки, а ноги длинны. Ограничены суровым шнурком.
Только в мыслях - за пределы страны… в полуприсядь, на коленях, ползком...
Так и шастаем в расщелинах скал, гордецы, считая дни да часы.
А кого из нас господь приласкал, тот жалеть себя вовек не просил.
Под ногами ложь как мартовский наст,
вижу девочку: лицо, будто мел.
Поклониться б ей -
так гордость не даст,
а покаяться -
язык онемел.
