Тени чувствуют волны страха, исходящие от незадачливого визитера, и тепло его тела. Они, вечно холодные, являют собой - самой сутью своей - мертвый ветер подземки, где даже крысы, будто сами тени, не видны в скудном свете электрических фонарей. Ждут, когда человек потеряет контроль над эмоциями. Когда он обезумеет от желания выбраться из тьмы и потеряет в ней себя. Тогда он находит желтую лампу в бархате черного, тогда тени победили.
Они подкрадываются незаметно. Невидимые, неслышимые подбираются к человеку со спины и дразнят его, шевеля одежду, перебирая волосы. Пьют его страх, дышат им. Это как вино перед праздничной трапезой. Теперь, если он закроет глаза, потеряв связь с единственным источником света, его уже ничто не спасет. А до тех пор нельзя есть, но можно пробовать...
Вот холодный островок мрака прикоснулся к щеке, оставив после себя кружок омертвевшей ткани и судорожный рывок дичи. Нос, вторая щека, руки, левое ухо... "Бежать!" - думает некто у фонаря, но видит неясное мелькание теней в желтоватом сумраке и не трогается с места. Сползает на пол, обхватывает колени руками, прячет голову. Теперь пора, можно! И существа, живущие во тьме, приглушают желтый свет и набрасываются на добычу.
Они уничтожают понемногу, словно сдувая. Тени поглощают огонь сознания, а крысы съедают плоть. Но человек не чувствует уже ни холода, сковавшего все существо, ни острых зубов, разрывающих омертвевшие ткани. Впрочем, сознание еще светит - слабо, как свеча в окне напротив. а скоро и она погаснет. Останется только память. Текучая, но слишком густая для того, чтобы тени могли ее выпить. И последнее воспоминание - желтая лампа, которая словно загадочный тоннель, словно рот древнего божества засасывает в себя. Теперь все живое в тенях и лампе. теперь они снова живы.
Человек, оказавшийся в тоннелях метро после закрытия, останется там навечно.