Ветви по небу размазал-распластал,
Раскрылечился корнями в землю-мать,
Не объехать, и руками не обнять.
Тянет, манит к мощному стволу,
Потереть щекою о кору.
Ой, не хочется в обход тебя идти,
Лучше шорохи послушать-погрустить.
Шепчут листья сказки и стихи,
Только байки те дремучие тихи.
Не расслышать ясно, слов не разобрать.
Тяжелеет голова, – клонится спать.
Очень неудобно на коре,
Все равно, что лечь на топоре.
На листве опавшей в самый раз:
Подремать в один прикрытый глаз.
Солнце закатилось – путник спит,
В ус не дует, знай, в нос-трубочку сопит.
Ворон с ветки шею гнет свою в дугу,
Глазом косит, а не молвит – ни гу-гу.
Пробудился филин на дубу,
Забубнил страшилку: “Бу-бу-бу”.
Не начнёт никак; всё кабы, да кабы,
Только волосы поднялись на дыбы.
Ветер в сучьях гневно заворчал,
Что-то на ухо прорыкал-прокричал.
Не пойми, что вдруг завыло, завелось,
Тенью белки по макушкам пронеслось.
Понесла кукушка чепуху;
Так и этак мямлила: “Ку-ку”.
Открывал беззвучно слабый рот,
Ниоткуда выпрыгнувший крот.
С боку подобрался волк-нахал;
Зубом клацал, и собакою брехал.
И в упор, хоть плачь, хоть хохочи,
Сверлят взглядом две зелёные свечи.
И не сон и не виденье – чехарда;
Не кошмар, но и не правда – ерунда.
Наконец и утро занялось –
Славненько под дубом поспалось.