Зной был нестерпимый, и негде было спастись от него, да и спешить надо, чтобы поспеть вовремя.
- Нестор, надо отдохнуть. Не опоздаем, время у нас есть, - говорил поэт, все тяжелее опираясь на руку своего юного друга.
- Мало осталось. Я вижу раскидистую смоковницу. Потерпи, учитель.
Тяжело дышит. Когда устает, то и видит хуже. Слепота нарастает с каждым днем. Сморщенная кожа, а не так уж и стар. А вот голос прекрасен, когда поет свои стихи. Они сели под деревом, и поэт отпил воды из бурдюка. Отдышался немного и тут же спросил:
- А ты помнишь те строки, которые я тебе напел вчера?
Нестор тоже отпил воды, откашлялся и произнес нараспев:
- Тара-ра-ра-ла-ла, - а потом я помню, - Арес, подошедши,
За руку взял ее и по имени назвал ее и сказал ей:
«Милая, час благословен, пойдем на роскошное ложе».
Дальше стихи забыл, но содержание помню. Гефест, ее муж, знал об их встрече и притворился, что надолго уходит – так там было, правильно? Поэтому Арес и подвалил к Афродите, чтобы заняться любовью. А потом, учитель, ты снова говорил об Афродите и Аресе:
«Так он сказал, и на ложе охотно легла с ним Киприда.
Мало-помалу и он и она усыпились ...»
Словом, устали от любви. Дальше забыл. Найду доску, деревянную или глиняную, все запишу. После праздника я уговорю многосильного Эмвея позволить записать новые стихи.
Поэт вздохнул и лег на землю со словами:
- Я все помню, а ты нет. Ленив ты, Нестор. Давай ненадолго соснем. Полдень, и Гелиос светлоликий в вышине слушает нас. Это он донес Гефесту, что его жена Афродита неверна ему. Слушай бедного поэта, великий Гелиос, освещающий мир, я только пересказываю то, что было тогда, - голос учителя становился все тише и тише, открытые глаза почти не видели солнечного мира. Поторопились люди прозвать меня Гомером. Я пока вижу. Ему не верилось, что скоро его жизнь будет в руках Нестора.
Нестор постоял еще немного в задумчивости, грустно взирая на учителя. Полная слепота уже была близка. Пойду прогуляюсь. Мне не хочется спать. Может случиться, найду что-то и поесть. Смоква еще очень зеленая, ее нельзя есть. Нестор прошел между ребристым подножьем холма и скалой в глубину пещеры, где надеялся, что найдет родник и пополнит запас воды. Может, и ягоды будут. Это учитель знает, где их искать. Жаль, что он стал так плохо видеть. Говорит, с детства видит плохо. Только красоту теперь видит внутренним оком. Поэтому решил записать эти стихи об Афродите, самой красивой богине.
Ему послышался шорох. Он спрятался в тени за выступом и стал подглядывать. Вошла пастушка с хворостиной, подняла свой короткий хитон без рукавов и ... Нестор постыдился смотреть, как она справляет нужду. И как же я пред ней явлюсь после этого? Расстроится, что я видел. Он дождался, когда она вышла и крикнула что-то своим козам. После этого он неторопливо и осторожно вышел и подошел к ней с другой стороны.
- Твои козлята?
- Мои, - она с интересом смотрела на него, - а ты красивый. Как зовут?
- Не помню. Учитель зовет меня Нестором.
- Это тот, что под смоковницей спит?
- Ну да.
- А ты красивый, - повторила она, - и глаза голубые, не как у наших.
- И ты красивая, хоть и черная, как сажа. Нам будет хорошо.
Она начала стыдливо и нервно оправлять хитон, когда он приблизился к ней, потом попыталась кокетливо угрожать ему своей хворостинкой, а между тем в эту жару ее начала бить мелкая дрожь. Он наклонился к ней и нараспев произнес:
- Милая, час благословен, пойдем на роскошное ложе;
Так он сказал, и на ложе охотно легла с ним Киприда.
- Пойдем вон туда, там пещера за скалой, - она побежала, а он за ней.
***
Поэт открыл глаза. Перед глазами был туман. Неужели я ослеп окончательно?
- Нестор.
Ответа нет. Он встал и, опираясь на ствол, начал обходить смоковницу. Юноша, наверное, спит где-то здесь. Надо сказать ему, что я совершенно ослеп. Тут он услышал отдаленный смех. Смеялись девушка и Нестор. Ох уж этот Нестор - своего не упустит. Говорят, он очень красив, а мне уже этого не увидеть. Давно все вижу в тумане. Он мог бы жениться на богатой, а таскается со мной от одного знатного дома к другому. Ну с девушками любится – ладно, хорошо. Но он же и жен наших благодетелей ублажает. Они его так одаривали, что мог разбогатеть, а он легкомысленно тратил добытое на девчонок. Шалопай, а мои песни любит. Только поет их плохо, а все же любит. Речитатив ему больше нравится.
- Учитель, я уже здесь. Вот вам сыр, хлеб, молоко и оливы. Поешьте.
Они шли по дороге, и Нестор, возбужденный своей пастушкой, непрерывно говорил. Смотри, лучше стал соображать, подарив свое семя деревенской девчонке. В этом мой Нестор.
- Послушай, учитель, послушай, какое я придумал продолжение, после того как Гефест своей золотой цепью сковал неподвижно любовников, Ареса и Афродиту. Мне не нравится, что ты не рассказываешь, как именно боги Олимпа восприняли измену Афродиты. Их же Гефест вызвал, чтобы они осудили любовников. Вот слушай. Нестор начал свой речитатив, впервые пытаясь стать таким же рапсодом, как и учитель:
- Хром Гефест, но поймал он Ареса, который
Всех быстротой превосходит богов, на Олимпе живущих.
Взят быстроногий кузнечным искусством хромого Гефеста.
И вот хромой муж требует выкуп огромный за брак оскорбленный!
Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.
- Вот до этого места мне нравится, как ты напел, учитель. А дальше, я думаю, надо бы так:
Зевсов сын, Аполлон-повелитель, Гермесу промолвил:
"Ну-ка, скажи, сын Зевса, Великий, Благодавец, Вожатый!
Не пожелал ли бы ты, даже крепкой окутанный сетью,
Здесь на постели лежать с золотой Афродитою рядом?"
Аргоубийца-вожатый тотчас Аполлону ответил:
"Если бы это случилось, о царь Аполлон дальнострельный,
Пусть бы опутан я был хоть бы втрое крепчайшею сетью,
Пусть бы хоть все на меня вы глядели богини и боги,
Не застыдился бы, боги бессмертные,
Только бы мне тут лежать с золотой Афродитою рядом!"
Так он сказал. Поднялся меж богами бессмертными хохот.
Слепой учитель стал хлопать себя по бедрам и громко смеяться. Никак не мог распрямиться, чтобы сказать слово удивленному Нестору. Нестор никогда не видел, чтобы учитель так смеялся. У него в душе стала нарастать обида:
- Учитель, я вижу, тебе не понравилась моя песня. Ты думаешь, что Нестор, твой ученик, никогда не станет рапсодом? Так зачем же ты держишь меня рядом с собой? Только как поводыря, как собаку бездомную? Признавайся.
- Глупый ты еще, Нестор, как зеленая смоква. Твои стихи прекрасны. Мы их пропоем. А смеюсь, потому что после твоей песни никто уже не услышит моей лиры, все будут смеяться, как смеялись боги Олимпа – очень уж замечательно и остроумно ты описал силу красоты. Подойди сюда, я обниму тебя. Теперь я верю, что после меня будешь ты. Видать, эта пастушка была красавицей, что так вдохновила тебя.
- Наоборот, она была как уголь, но любить она умеет.
Поэт снова стал хохотать, но вскоре попросил Нестора прочесть новые стихи, чтобы запомнить. Он действительно собирался спеть их, когда ему поднесут лиру на празднестве. Красоте даже боги прощают грех.
***
Когда стемнело и все слушатели направились в дом, вертясь вокруг флейтистов, музыкантов и девиц, раб принес поэту еду и питье. Поэт поел, но только немного. Очень устал. Журчание фонтана настраивало на сон. Укладываясь прямо на скамье, чтобы поспать до утра, он улыбнулся, вспомнив, какое было ликование у слушателей, когда он спел песню, придуманную Нестором об Афродите и Аресе. Где же сейчас этот шалопай? С этой мыслью он уснул.
Проснулся оттого, что кто-то грубо дергал его то за ногу, то за руку.
- Вставай, учитель, - возбужденно шептал Нестор, - скорей, если хочешь, чтобы нас не убили. Поторопись. У меня полон мешок еды, восемь глиняных табличек и четыре полированные доски. Я все запишу, учитель, быстрей, в дороге все расскажу.
Когда они прошли довольно далеко, поэт взмолился, так он устал. Этот молодой прохвост не знает утомления. Они спустились к обмелевшей речке и вскоре нашли каменистое ложе, где присели отдохнуть.
- Я сидел на ступенях, прямо под факелом, и записывал историю Афродиты. Ты же помнишь, Эмвей подарил нам две полированные доски. Я уже записывал то место, где боги слушали рассказ Гефеста о неверности своей жены, когда ко мне подошла сама Афродита и говорит, чтобы я оставил свою доску и пошел за ней. Мне не хотелось прерывать работу, но она наклонилась и поцеловала меня в губы. Я потерял сознание. После я оказался верхом на ней и при ярком свете факелов душил ее в своих объятьях. Это была жена Эмвея. Богиня. Было уже поздно что-либо изменить, она меня околдовала. Тут я увидел, что из-за колонны выглядывает соглядатай Эмвея и ехидно улыбается. Этот раб со шрамом через все лицо. Вскоре подошли рабыни и принесли еще две доски и глиняные таблички. Мы богачи, учитель. Она поцеловала меня и сказала, чтобы мы бежали с тобой. Раб сейчас не осмелится беспокоить хозяина, который развлекается с гостями, но утром обязательно сообщит обо мне. «Они убьют моего прелестного голубоглазого Эрота». Так и сказала про меня.
Поэт стал тихо смеяться. Ах Нестор, Нестор – ты настоящий поэт, и я в молодости развлекал скучающих женщин. А таблички не забыл, тащит, чтобы все записать. Поэт. Теперь я в этом уверен.
- А как ее зовут, Нестор?
- Забыл спросить, учитель.
И вот тут поэт уже не на шутку развеселился. Ох и шалопай этот Нестор: «Забыл спросить». Сон как рукой сняло, он был готов уносить ноги вместе с юным своим учеником.
***
Когда через несколько дней они вышли к морю и пошли вдоль берега по мокрому песку, Нестор сказал торопливо:
- Учитель, давай вернемся к продолжению истории о царе Итаки. Я думаю, хватит нам говорить о богах.
Учитель повернулся в ту сторону, откуда звучал голос Нестора и виднелась сероватая тень человеческой фигуры. Совсем немного, и будет полная слепота. Несмотря на грустные мысли, он с интересом спросил:
- Что же тебя волнует, Нестор? Еще немного и мы допоем его историю.
- Ты задумал, что Пенелопа двадцать лет ждала Одиссея. Такое невозможно. Слушатели не поверят тебе и освистают. Я женщин хорошо знаю. Таких женщин не бывает. Они все, как Афродита. - Нестор упрямо покачивал головой.
- Нестор, это песня о преданности и верности. Их любовь не может быть опорочена. Одиссей ее любил больше жизни. Не могу я лгать, что она вышла замуж за другого. Я верю, что Пенелопа была именно такой - верной навсегда, - Гомер «смотрел» невидящими глазами в пространство, и его упрямо поджатые губы выражали веру в любовь.
Нестор недоверчиво взлянул на учителя, но уверенности в порочности всех женщин у него поубавилось. Тогда он обрушился на Одиссея:
- А Одиссею можно, значит, от одной девы к другой, так что ли?
- Он же не нарочно, просто у него получилось так. Он жертва своей судьбы. Он любил свою жену. Очень любил.
- Тогда выходит, что мы расскажем его приключения, а под конец он вернется к своей Пенелопе и сыну Телемаху. Будет простой и счастливы конец.
- Именно так. Конец должен быть счастливым. Он много страдал и поэтому заслужил счастливого завершения плавания. На этом я настаиваю. Так и будет. Обещай, если я умру.
Эпилог
Нестор машинально пригладил свои сильно поседевшие и поредевшие волосы. Все его внимание было приковано к камню, который он сам же возложил на могилу Гомера. Да, да Гомера. Теперь его все вспоминают под этим именем, моего ослепшего учителя.
Каждый раз как Нестор оказывался в этих краях, он навещал могилу Гомера. Сегодня для него был особенно торжественный день. Он присел на небольшой камень недалеко от могилы и заговорил, уверенный, что учитель его услышит и одобрит:
- Я закончил путешествие Одиссея. Он уже прибыл в Итаку и должен встретиться со своим сыном, которого ты назвал Телемах. Ты мне говорил, что Пенелопа будет двадцать лет его ждать. Вот они и встретились. А теперь, что делать?
Нестор повернулся в ту сторону, где в отдалении сидел юноша и тростинкой писал что-то на песке. Тот поднял голову и в ожидании вопроса своего учителя Нестора застыл с тростинкой в руках.
- Гектор, - крикнул Нестор, - подойди сюда.
Когда юноша приблизился, он ему наставительным тоном сказал:
- Поклянись на могиле Гомера, что мы с тобой закончим историю Одиссея.
- Учитель, я уже говорил, что мне не нравится, как там все заканчивается. Неинтересно для слушателей. Я это вижу каждый раз, как ты поешь эту часть. Великий воин Одиссей возвращается на родину, а там его ждет преданная жена. Скучно.
- Поклянись, что мы придумаем конец «Приключений Одиссея».
- Клянусь.
На обратном пути в деревню, Гектор робко заговорил, повернувшись к Нестору:
- Учитель, а что если к красавице Пенелопе будут свататься все мужчины Итаки? Она богата, красива и одинока. В это время прибывает Одиссей и всех убивает, так как они вели себя оскорбительно и неподобающим образом во дворце Одиссея, царя Итаки.
Нестор посмотрел на Гектора и улыбнулся:
- Ты думаешь, что трупы убитых женихов оживят интерес публики к нашей истории об Одиссее?
- Конечно, учитель.
- Я очень устал, Гектор, теперь твой черед сочинять то, что не доделали мы с Гомером. – Сказав это, Нестор повернулся в сторону могилы Гомера, которая осталась там, за холмом, и закричал: – Учитель, дозволь изменить твой план и расширить немного приключения царя Итаки?
Гектор с некоторым удивлением смотрел на своего учителя Нестора, когда вдруг сильный порывистый ветер поднял в небо столб песка в той стороне, откуда они шли. Ему даже показалось, что он услышал отдаленный голос человека.
Нестор показал Гектору на этот столб песка и грустно заметил:
- Мне никогда не стать таким рапсодом, каким был Гомер. Может, тебе удастся, как знать.
- Ах, учитель, все уже сказано Гомером, нам только надо дописать. Больше уже не будет на земле хороших рапсодов.
- Мал ты еще, Гектор, думать за всех людей.