Тушует рубиновый грим рябин.
Мы горим.
Мы отравлены - уран и стронций.
Мы больны - Венера.
Мы вдохнули дым.
И слышим ноющий над путями ток -
И у меня в животе его дрожь.
...Не трожь!
О нет же, дотронься...
Иначе
Этот холод проглотит тебя сырым.
"Не прислоняться" - прижимаюсь слепо.
"Поезд следует..." ...в глухую темноту депо.
В тамбуре ноябрьской электрички
Грязной связи чумное тепло.
Оно полно жизни.
Необычайное небо,
Оно полно чая.
Мир кончается, рельсы кончаются.
Мы не вечны - и тоже кончаем.
*
...Непривычно красны
Кирпичи застав.
Станция. Полный угля состав,
Пассажиры
Транспортируют уголь в сердцах,
Каменный уголь. А мы всё ещё живы,
Пока курим в тамбуре, и вьюга бьёт в тамбурин,
От товарной до сортировочной невыносимо гремит
холод глумливый.
Оба, ёжась, застёгиваем ремни.
После зверской нежности
В тело легче входят ножи
Страшно близкой зимы, и дико знобит.
Души всё ещё обнажены,
Как четвероногие, совокупляющиеся на перроне.
И как те, что без кожи, без ног -
поперёк
путей. Какая ирония.
(20. 09. 2010 год)
