В этом месте перекликались разные судьбы, разные люди, и хоть большинство из них ехали с мрачными лицами, тут, в плацкартном вагоне, если не было на что посмотреть, то уж точно было что послушать. Самые разнообразные, на любой вкус и цвет, в основном про тюрьму и войну, в последнем случае обычно про приключения партизан. Я даже и не думал, что эту тему до сих пор так живо обсуждают. Тут я был вечным слушателям, все люди вокруг прям так и жаждали поделиться со мною жизненным опытом. Обычно мне есть что добавить, когда дело доходит до дискуссии, но я молчу, и только киваю, пусть говорят, а я буду учиться слушать.
Курить в тамбуре, кстати, оказалось на редкость приятно (пометку эту я сделал в первый день путешествия, когда дым в оном ещё не резал глаза), хотя посматривали на меня конечно несколько искоса, но мне было всё равно. Главное, что приковало мой взор, это неподвижно висящее над горизонтом умирающее красное солнце, от которого так задорно бежал на восток наш поезд. Это и стало объектом моих размышлений в течении ближайших минут восьми, на которые, как по велению волшебной палочки чудом растянулась моя сигарета.
Я думал по возвращении засесть, а точнее залечь, за свою писанину, но меня задержала очередная тюремная байка, конец которой я прослушал, но позже по живому, но, к счастью, не продолжительному, обсуждению, в котором снова предстал слушателем, понял, что всё закончилось хорошо, может даже слишком. Потом я всё-таки забрался на свою полку и принялся писать в своём блокноте, положенном на своё же колено, от чего мой и без того далеко не идеальный почерк сделался ещё краше. Да и к тому же я очень опасался того, что вот-вот вырубят свет. Когда же мы все дружно причалили к Смоленску я, конечно же, забыл обо всём и ринулся подышать свежим воздухом, а может и покурить, если будет иметь место переизбыток чувств, что наверняка, на первой остановке в моей необъятной Родине. Но этого удовольствия меня лишили – поезд шёл с опозданием, и я вернулся на свою полку, не то чтоб сильно расстроенный, но возможно очередной дозы вдохновения нерасторопный машинист меня лишил…
Спал я не то чтоб очень хорошо, но достаточно спокойно. Часам к трём нового дня мерное постукивание колёс меня всё-таки убаюкало. С утра выспаться я конечно и не рассчитывал, но кое-как всё же покемарил почти до полудня, то и дело, открывая один глаз-разведчик. Второй день в поезде уже не смотрелся так красочно и необычно, под вечер я даже немного подустал. Вскоре сменились некоторые мои попутчики, вместо двух видавших виды водил с нами на восток продолжала мчаться весьма интеллигентная пожилая пара. Позже, ночью, я уяснил, что интеллигенты тоже могут весьма и весьма громко храпеть, при чём делают они это в унисон… Но я не очень жалел, что они свалились на мою, как самого не спящего в вагоне, голову. Потому что в промежутке между ними и водилами, прям на нашем островке коммунизма, устроили размашистую пьянку какие-то мужики ехавшие на вахту до Тюмени. Они не особо сдерживались в репликах и громкости их произношения, а двое даже затеяли со мной спор о музыкальной культуре, прицепившись, естественно, к моей причёске. Хотя они чудесно спорили и без моего участия, практически не давая мне раскрыть рта, и периодически расходясь в мнении между собой, надоели они мне порядком. Закончилось всё тем, что третий, до этого молчавший, занятый разлитием и распитием, пожал мне руку и сказал, что я « уделал этих старых, извиняюсь, пиздаболов». Потом они от меня отстали, распили ещё бутылку (или две, определить было очень трудно) и, наконец, убрались восвояси, чему я был несказанно рад.
Тем временем, моё воображение по очереди покоряли Ока и Волга, последняя меня просто сразила наповал, неописуемо красиво висело над нею заходящее солнце, отражаясь в серых волнах. Я не мог ни кричать ни шептать, я только широко распахнул глаза, и разинул рот… В этот момент я был счастлив, только реки не поменяли своего облика за время моего отсутствия.
И вот когда красивый закат уже был готов уступить место ночи, мы вместе с новыми спутниками, докатили до Казани, которая встретила нас тёплым уютным вечером. Я наконец выполз из этой клетки, покурил, съел мороженое (благо длинная стоянка позволяла), отдохнул от поучений и стука колёс.
Ночь оказалась более чем беспокойная, во многом благодаря вышеупомянутому интеллигентному храпу, а может это был только повод не спать, я ждал… теперь всё остальное уже не существовало, разве что храп. Что бы не явилось причиной моей бессонницы, следующий день я запомнил плохо, помню только, как быстро стал мчаться поезд на Сибирских просторах, летел и летел вперёд, к моему рассвету. Зато вечер я запомнил отлично, я сгорал от нетерпения, зачем-то ел каждый час, видимо, чтобы хоть чем-то заполнить оставшееся время. К ночи, так и не уснув, собрал сумку, сдал постель, и прилип к окну в ожидании Омска. И я дождался! Бесконечные огни (грязного, разбросанного, самого прекрасного в мире) города, темнеющий Иртыш (делающий, собственно, город прекрасным). Он, родной, река, с которой связана львиная доля моих детских воспоминаний.
И вот через пол часа распахнулась дверь, я закинул рюкзак на плечи, взял сумку в руку, и тут услышал до боли знакомы голос…
- Сын!..
И вроде бы ничего я из дороги не вынес такого этакого, кроме того, что два туалета на тридцать восемь человек, как ни крути, маловато.
Хотя… знал бы я тогда, что мне предстоит, и как трудно будет ехать обратно…
Знать бы когда я теперь вернусь… До этого перерыв был, ни много ни мало, восемь лет. А ведь так хочется когда-нибудь не уезжать… остаться… остаться дома!
Август 2010,
Поезда Минск – Иркутск
Новосибирск – Брест
