Но, видимо, что-то пошло не так.
Виталий – охранник на той же базе. Контрактник, отличник, майор в запасе по всем документам. Он мчит по трассе – уже в увольнительной целый час. До города – сотня кэмэ и дома. А дома жена и дочурка Тома. Жаль, что через сутки он (аксиома!) обязан вернуться обратно в часть. Виталик газует – он любит скорость. По радио – очередная новость: ученья военные. Ровный голос у диктора. В город введут войска. Но жителям незачем волноваться. Курс доллара, евро. Погода вкратце. Педаль до упора – имеем шансы, что не остановят у блокпоста. Но, чёрт, не здоровится будто что-то. Покрылся под тельником липким потом. И сдерживать трудно позывы рвоты. Майор, ты расклеился, как слабак! Простыл? Отравился? Диагноз в моде. Виталий по памяти в мыслях бродит. Ведь был ещё вечером бодрым вроде…
Но, кажется, что-то пошло не так.
Илюша – ударник (назло соседям). Он на спор в Москву автостопом едет. Он верит, наслушавшись всяких бреден: грядёт Апокалипсис. Скоро срок. Он вышел из кемпинга рано утром в надежде удачно поймать попутку. Вдруг видит: в кювете в тумане мутном джипяра застыл, завалившись в бок. В нём женщина, девочка и военный. Без признаков жизни, что очень скверно – Илья в медицинском на курсе первом учился да вылетел за хвосты. Ничем не помочь. И светиться рядом Илье, если честно, совсем не надо – в кармане пакетик со сладким ядом. Глядишь: а Илюши и след простыл – идёт по шоссе, шевелит ногами, не чуя покуда недомоганья. Подсадит его дальнобойщик Ваня. Для Вани попутчик – хороший знак. И пусть сотрясают вояки воздух, и гаснут зазря на погонах звёзды. Узнают в столице, но будет поздно…
Повсюду давно всё идёт не так.
Бог создал планету. Неделю парил. Есть свет и тепло на уютном шаре. Живите, плодитесь, резвитесь, твари! На старт! Приготовьтесь! Вниманье! Марш!!! А сам попивает вино из кубка, довольный глядит из командной рубки, как вертит житейская мясорубка со скрипом густой человечий фарш. А мы ему молимся: милый Отче, зачем ты помочь нам никак не хочешь? Быть может, кричать тебе надо громче? Какие-то жертвы взахлёб нести? Мир несправедлив. И жесток. И грозен. Мгновенье – и ты почиваешь в бозе. Напрасно буянить и барагозить, придумывать язву или пластид. Но Бог всё молчит – он лишь наблюдатель. Не явит нам, грешникам, благодати. Но жать не решается выключатель. Он понял давно, что попал впросак – но, блин, признаваться в ошибке тяжко. Не может ведь Бог допустить промашку. Он ждал и надеялся, что однажды у нас что-нибудь вдруг пойдёт не так…
(14:25) 10.09.10.
