Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза. Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман, можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза». Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров. У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.

К авторам портала

Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.

Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.

Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.

С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.

И ещё. Если ПК не видит наш сайт - смените в настройках сети DNS на 8.8.8.8

 

Стихотворение дня

"Я могла бы родиться кошкой"
© Станишевская Анастасия

 
Реклама
Содержание
Поэзия
Проза
Песни
Другое
Сейчас на сайте
Всего: 35
Авторов: 0
Гостей: 35
Поиск по порталу
Проверка слова

http://gramota.ru/

к 100-летию со дня рождения

Отбросивши козни
              и доводы куцые,
в поэзии вижди
                слог
                    литой…
Маяковский!
Вы – первый
            поэт  
               революции,
ныне ославленной
              и прóклятой.                                          
Сейчас,
       спустя столько лет,
не мне судить
              об оном
                   времени.
У меня на то
              полномочий нет –
другие мысли
              льнут
                 из-под темени.
Мёртвые Ваши
          смолкли уста,
правду из книг
               вымани.
Суть дела довольно
                   смешна
                           и проста:
споры вокруг
               Вашего
                       имени.

Огонь всё сильней –
               то любовно,
                       то злобно,
пожар такой,
         что и Вы
               не потушите.
Хотите,
        я  Вам
                расскажу
                        всё подробно.
Слушайте!

«Вы ушли,
          как говорится,
                    в мир иной,
пулей в конце
          поставив точку».
Честно скажем:
          пример  дурной,
да не выбросишь
          из песни
                    строчку.
И не выбросишь
          из  истории
                    дня.
Слагаются в летопись
          времени
                    крохи.
А Ваши стихи,
          гремя
                    и звеня,
ушли в историю
          нашей эпохи.
Книжек  Ваших
          за рядом –
                    ряд,
кого ими теперь
          отоваривать?
О Вас говорили
          и сейчас говорят,
и долго будут
          ещё говаривать.
Но нынче другие
          книги
                    в ходу,
другие поэты
          в моде.
А мы-то знаем:
          в двадцатом году
Вы – первый поэт
          в народе!
Вы сами взошли
          на свой постамент
«Левым маршем»,
          шагом саженьим.
Сейчас же –
          простите –
                    не тот
                              момент,
люди не те
          и читать  Вас
                    лень им.

Нет,
          публика  нынче
                    совсем уж не та,
её пугает
          Ваш яростный рык.
Людям страшно:
          у Вас изо рта
«шевелит ногами
          непрожёванный крик».
Жаль, не успели
          его  прожевать,
видать,
          торопились
                    очень.
Он так и остался
          во рту проживать –
скукожен
          и чуть
                    скособочен.
Ещё и смеётся
          нахальный уродец, –
упаси Боже,
          такой вот
                    вселится! –
Сбросить
          паршивца бы
                    в глотки
                              колодец
да кто подойти
          осмелится.
Вершинится  грудой
          Поэт-Голиаф –
где  такое ещё
          можно видывать? –
Царь Пётр бы,
          не то чтобы князь или граф,
ей-богу,
          Вам мог
                    позавидовать.

По Сеньке и шапка! –
          высок пьедестал –
Влезь, огляди мир!  
Столько стоять –
          ужель не устал? –
Слазьте-ка к нам, Владимир!                
Да выплюньте ж Вы
          того – изо рта,  
непрошенного
          урода.
Посидели б в кафе
          у речного портá –
там нету почти
          народа.
Выпили б,
          скажем,  
                    три или две
чашки цейлонского чая.
Размяли бы ноги,
          пройдясь по Москве,
влюблённые пары
          встречая.
Явились пророком бы
          или волхвом –
в новом,
          так сказать,
                    имидже…
Людьми Вы восславлены,
          ну а потом –
Вы и оплаканы
          ими же.

Смерть Ваша
          для  нас
                    совсем не загадка –
Ха! –
Любовная лодка  разбилась о быт!
Остались стихи,
          перо и тетрадка
и сплетни,
          от коих
                    болит
                              и знобит.
Дескать,
          любил оружие.
                    Да!
Как же – «товарищ Маузер».
Нажать на курок –
          не большая беда,
утоп лучше б где-то
          в Яузе.
А то
          подумаешь
                    смерть,
с кольта,
          мол,
                    выстрел дал.
О смерти такой
          не стоит жалеть,
смерть хороша,
          когда выстрадал!..

– Научного требуем
          о поэте доклада! –
От фактов
          не убежать! –
Ведь сам же писал:
          мол, не выпью яда
и курок не смогу над виском нажать…

Вьются и ширятся
          сплетни и сплетенки,
злобно куражится
          публика дикая.
Солдат-недоучка ль,
          кухарка в переднике
Стихи о паспорте
          читают хихикая…

Нет,
          сейчас мы другие –
                    видели б сами.
Границы раскрыты,
          как двери в дому.
А коммунисты
          молятся в храме
и дела к поэтам
          нет никому.

В каньоны проспектов,
          в ущелья проулков
ползёт иностранец
          смел и неистов.
А у ног Ваших
          грудятся
                    шумно
                              и гулко
запечатлеться
          толпы
                    туристов.

– Огромный какой!
          Не вместится в кадре, –
скривился в досаде  
          фотограф-циклоп, –
Эй, Маяковский!
          Что же в театре
не ставятся  больше
          «Баня» и «Клоп»?..

На Вас пялятся,
          чтоб лицезреть
Датский посол
          и крестьянин тамбовский:
«Смотрите!  
          Да это же ведь
сам
          Маяковский!»

В манто дорогом
          моды прошлого века                              
эмигрантка-старуха
          гнусавит сквозь сон:
– Я, дескать,
          знала
                    сего
                              человека,
он в меня в молодости
          был
                    влюблён.
Статный такой же,
          упрямый и рыжий,
вовсе не облако,
          хоть и в штанах.
Мы с ним встречались
          однажды в Париже
в тех приснопамятных
          мне
                    временах.

И даже бывший
          партийный
                    работник,
в риторике слишком уж
          поднаторев,
к словам и речам
          великий охотник
витийствовал тут же,
          у ног  Ваших сев:
– Подумаешь глыба,
          бронзовый слиток,
место для встреч
          влюблённых и праздных.
Поэтов у нас
          огромный избыток,
сколько их нынче
          «хороших и разных»?

Патлатый студент
          с  гитарой
                    и водкой,
от которых и телу,
          и мозгам
                    горячо,
проходя мимо
          шаткой
                    походкой,
оскалился нагло
          через плечо:
– Какую ж платить
          нам
                    ещé цену
за такую жизнь
          и неверие Иисусу?
Эй, кто-нибудь!
          Влепите ему
                    пощё-чину
За «Пощёчину общественному вкусу»!..

– Сволочи!
          Не трожьте поэта!
Он не чета вам –
          с рублём и рулём! –
орал фронтовик
          и грозно при этом
выпячивал грудь
          и махал костылём…

Как можно такое
          терпеть столько лет,
храня на лице
          признательность?
Эх, Маяковский!
Вы давно не поэт,
Вы –
          до-сто-при-ме-ча-тель-ность!

Товарищ Маяковский!
          Не лучше ль, чтоб Вы,
ругань и споры идут пока там,
Сошли и сказали:
          – Довольно молвы!
Я сам себе был
          судьёй с адвокатом.
И палачом!
И свой приговор
          я исполнил сам,
аккуратней как можно.
Так что,
          прошу,
                    не мелите,
                              мол,
вздор –
мне от вас
          тошно!


1993      
  


                                          
                                                  

© Владимир Невесенко, 24.08.2010 в 10:28
Свидетельство о публикации № 24082010102849-00178254
Читателей произведения за все время — 97, полученных рецензий — 3.

Оценки

Голосов еще нет

Рецензии

Никола Важский
Никола Важский, 15.01.2011 в 22:18
Очень даже неплохо! прочитал с удовольствием.
С уважением - Н.В.
Владимир Невесенко
Спасибо, я рад, что Вам понравилось.
Николай Бицюк
Николай Бицюк, 05.02.2011 в 23:09
Обожаю раннего Маяковского
Как у Андрея Вознесенского " и Маяковский щемяще-ранний..."
Такую глыбу не свернуть!

Спасибо, понравилось.
   Николай Бицюк

Владимир Невесенко
Я тоже.
Спасибо, Николай.
С теплом -
Владимир В.Сухарев
Владимир В.Сухарев, 07.07.2013 в 15:29
чувствуется, как автор попав на строку, упивается счастьем великого размера ввм...
не со всем, сутью согласен, но с большим удовольствием прочитал созданное...
а вот это точно! - смерть хороша когда выстрадал...
быть добру...

Это произведение рекомендуют