ГРИГОРИЙ РАСПУТИН
Немеркнущему гению
Александра Сергеевича
П У Ш К И Н А
это сочинение с душевным трепетом
посвящаю.
«… Где
Романовы, Отечества надежда?»
«… Скажу, что понапрасну
Лилася кровь царевича-младенца».
А.С.Пушкин
«Борис Годунов»
ПРОЛОГ.
Петербург. Ноябрь 1916 г. Дворец Юсуповых на Мойке.
Великий князь Димитрий, Феликс Юсупов, депутат Госу-
дарственной Думы Владимир Пуришкевич.
Юсупов.
Присядем, господа. Прошу – сигары,
Папиросы. Ты, Дмитрий? Может быть,
Коньяк? Ну, нет так нет. А вы?
Пуришкевич.
Налейте водки, -
Я продрог немного, - чёрт-те что погода.
Юсупов.
Да, просто дрянь. Однако – к делу. Дмитрий, ты,
Начнёшь?
Димитрий.
Нет, говорите вы.
Юсупов.
Отлично.
Выскажусь. Я пригласил, вас, господа…
Пуришкевич.
Послушайте, Юсупов, бросьте зубоскалить!
Pardonne moi, ну что вы! Без преамбул
Говорите. Что, право, за мальчишество!
Юсупов.
Да, виноват. Что ж… Дмитрий, ты позволишь?
Димитрий.
Ты спрашивал уже. Ты, вот что, Феликс…
Ты сам затеял это дело – говори.
Юсупов.
Война почти проиграна. Конечно,
Скрепляют царства кровью мужиков,
Пока они её согласны лить. У нас же…
Пуришкевич.
Как всё-таки вы, Феликс, многословны!
Ведь ясно…
Юсупов.
Я о Распутине. Нельзя, -
По-моему, и вы того же мненья, -
И далее терпеть бордель, в который
Гришка превратил Империю, скотина.
Димитрий.
Оставь эмоции, пожалуйста. И что?
Пуришкевич.
Что – что? Вы всё ещё боитесь вещи
Назвать своими именами? Убивать –
Предельно неприятное занятье,
Но речь идёт о судьбах государства,
И кто-то должен взять ответственность…
Димитрий.
Вы тоже,
Кажется, не слишком лаконичны.
Юсупов.
Теперь с Распутиным я короток. Он ждёт,
Что я сведу его с моей женой. Ирина
Теперь в Крыму. Он этого не знает.
Я приглашу его, сказав, что здесь она.
И здесь…
Пуришкевич.
Здесь мы его убьём.
Димитрий.
Согласен.
Его привычки, Феликс, хорошо ты знаешь?
Уха, мадера – это знают все. Ещё?
Юсупов.
Он любит сладкое. Кой чёрт – привычки?!
Придёт – убьём. Убьём.
Пуришкевич.
Нет, погодите, князь.
Ведь мы должны быть крайне осторожны,
Чтоб не спугнуть Распутина, когда придёт.
И – если. Нельзя и мелочи нам упустить.
Здесь у меня с собой бумаги кой-какие, -
Всё – копии, но кое-что из первых рук, -
О грешной жизни Гришки. Прикажите кофе.
1889 г. Тюменская волость. Лесная опушка. Трое.
Невдалеке – пара стреноженных лошадей.
1-й конокрад.
Ты из каковских будешь, Гришка? Что ли
Из беглых ты? Вон, эки космы отросли…
Гришка.
Да не, какой я беглый…
2-й конокрад.
Ты отвечай!
Патлатый, что твой дьякон, - а туда же…
Ты вроде к нам прибился, - ну, а кто таков?
Ты нам до донышка откройся, иначе –
Нельзя. Смотри – не врать, ведь мы почуем…
Начнёшь вилять – задавим, парень, да и всё…
Гришка.
А я ведь, дяденька, не так уж и пужлив…
Чего мне врать? Крестьянский сын, запил, ушёл, -
Не по нутру мне маета с хозяйством.
А лошадей водить вот с вами – весело…
Живи без крыши – к Богу ближе…
1-й конокрад.
Вишь ты,
Мозгля сопливая, а тоже – о душе…
Глаза-то, Гришка, у тебя лешачьи, -
Глядишь, а мне нутро паучья лапа
Как будто скрабает зацепой, - не гляди…
Нам в церкву каяться ходить – всё недосуг.
Иной-то год и бороду не чешешь,
А уж попы – какое…
Гришка.
Я ж и говорю:
Он в рёбрах, Бог-то… Сам, небось, покаюсь…
А без греха и каяться крещёному
Не след. Ты согреши – а после кайся…
2-й конокрад.
Ну, эко вывернул… Так я, считай, угодник?
Перекрестился, стало, и опять греши?
Гришка.
Ты, дядя, видно, впрямь святой, - всё говоришь…
А Святым духом крещёный сыт не будет, -
Наливай.
Окраина села. Раскинувшись – тело едва не до смерти
избитого Григория. Возле него – старик и две средних
лет крестьянки.
Вполголоса поют.
Со Святыми упокой…
1-я крестьянка.
От нечестивец, вор, сатана! А гладкий…
Старик.
А ты видала сытых с праведных трудов?
И поделом… Убитая ворона
Висит же на плетне, чтоб остальных пугать?
Пущай валяется…
2-я крестьянка.
Собаки раздерут…
Не по-хрестьянски… Надо прикопать бы…
Старик.
Свою картофель обойти мотыжкой
Ты ленива, а эту дрянь… Ну, рой, раз хошь…
1-я крестьянка.
А люди, люди-то… Ведь не боясь греха…
Душа без покаяния, - отпеть бы…
Старик.
Ты что за праведница? Цыц! К попу
Ты тело мёртвое потащишь, дура?
Спаси Христос! Со Святым духом сам,
Сам отчитаю отчую молитву.
Да ты куда углазилась, Агафья?
Что углядела в пришлеце?
2-я крестьянка.
Да он живой!
Гляди, сестра – преображенья чудо!
Старик.
Цыть, греховодница! Какие чудеса?
Живой Христос – единственное чудо,
И Богородица, нам явленная вживе.
2-я крестьянка.
Вот на раденьи поглядим, каков Христос
Из этого…
1-я крестьянка.
Спаси Христос! Спаси Христос!
Изба на краю села. Григорий в чистой одежде.
Старик. Крестьянки.
Григорий.
Вы кто, отец?
Старик.
Мы, Гриша, Божьи люди.
Спасенья ищем, утопая во грехе.
На корабле, излаженном из плоти,
В чертог Святого Духа, грешники, плывём,
И Бог нас милует.
Григорий.
Не понимаю.
Старик.
Христос воскрес, Григорий?
Григорий.
Воистину, отец.
Старик.
А нам известно – воскресает в людях Он
И, полон Святым Духом, обретает
Богородицу.
Григорий.
Как, отче, обретает?
А кто родит Христа? Не ветром же надут…
Старик.
Нишкни, охальник, цыц! Со временем узнаешь.
Живи покуда здесь. Я врачевать умею
Раны. В миру уверены, что сдох ты
От битья. А ну – узнает кто, что ожил?
Останешься и будешь вере истинной
Учиться у меня.
Крестьянки.
И мы поможем, как же…
Григорий.
Догадал я, вы – хлысты…
Старик.
Язык поганый!
Мы Божьи люди во Христовой вере!
Запомни наперёд и Бога не гневи!
Бог милостив, а надо – бьёт жестоко, -
Ты от людей побои еле вынес,
А Божьи люди, если что…
Григорий.
Отец, я внял.
Сухой подпол избы. Хлысты в белых рубахах.
Горят свечи. Радение.
Поют.
Зряще веселимся Божественне,
Яко воскресе Христос…
Богородица-дева, радуйся…
Благодатная Мария, Христос с тобою…
Благословенна ты в женах,
И благословен плод чрева твоего…
Старик. Кружится, поёт.
Розга, розга, ремешок, -
Руки, ноги, спины, бок!
Брата кровью причащу, -
Я в себе Христа ищу!
Богородицына кровь
Грех отмоет. Бог – любовь!
Богородица чиста!
Я ищу, ищу Христа!
Григорий. Танцует, размахивая руками.
Эх, Бог! Ох, Бог!
Я хотел, да не мог.
С ваших крох я усох.
Ох, Бог! Эх, Бог!
Я – Христос, ваш царь!
Богородица, жарь!
Между ног есть мох!
Эх, Бог! Ох, Бог!
Молодая крестьянка, сняв рубаху и обняв Григория.
Ох, Гришка, бес в тебе силён… Смиряй его,
Смиряй… А я… тебе… помога… в этом…
Несколько лет спустя. Берег реки Туры. Григорий
в тёмной изношенной одежде идёт с посохом и сумой.
Григорий.
Который год бреду, не ведая пути,
Ища спасения от смертного греха
Гордыни. И мнится мне – Спаситель так же
Шёл за Предтечей к Иордану принять
Крещение. А мне какой Господь назначил
Крест? Не эта ли река песком на дне
Затянет ставшее душе ненужным
Тело? О Господи, спаси и вразуми!
Подай мне одолеть и грех уныния,
И слёзы, что исторгнуты душой, когда
Величье вижу Божьего творенья –
Вот эти скалы, тень ветвей и плеск воды,
И понимаю собственную малость.
О Сыне Божий милосердый, усмири
Моей греховной плоти вожделенье,
Подай мне радость быть униженным людьми
И этот грех людской, молясь, оплакать.
Навстречу – двое, разбойного вида.
1-й разбойник.
Стой где стоишь. Ты кто?
Григорий.
А Божий человек.
В пустыне мира я творю молитву
О заблудших душах, и Бог мне помощь
На пути. А вы кто? Вижу – добродеи?
1-й разбойник.
Мы – те, кто без молитвы не плутает.
2-й разбойник.
А что в котомке, странник, не съестное?
Григорий.
Возьмите всё – то не моё, то Божье.
Ведь сам Господь велит делиться с ближним,
А я Господни заповеди свято чту.
2-й разбойник.
Ты с Богом, я гляжу, прямой приятель…
И, кроме сухарей, для подкрепленья
Тебе Господь послал и флягу с водкой?
Григорий.
Покуда тело живо – просит есть и пить,
Душа освободится – перестанет.
1-й разбойник.
А тайны знахарские ты, пустынник,
Знаешь? Заговорил бы боль в коленях мне…
Вон смотришь как – моей ведунье-бабке
Я смел заглядывать в глаза, - в твои боюсь.
И тянет на колени опуститься,
И рука – ко лбу, на грудь, во плечи – крест!
2-й разбойник, тоже преклонив колени, крестясь.
…И да приидет Царствие Твое… Аминь.
Григорий.
Вот и ладно, и греха убереглись.
Ну, подымайся. Что твои колени?
Пропала боль? Молись – и будешь здрав. Целуй
Мне руку. Вы, лесные жители, теперь
Меня проводите до Верхотурья.
Верхотурский Николаевский монастырь.
Григорий. Старец.
Григорий.
Я, ведаешь ли, отче, исцелился
Здесь, на святой могиле Симеона.
Господь меня испытывал – не спал я
Ночей по тридцать-сорок всякую весну.
А ныне третью ночь я - как младенец,
Что в люльке полотняной возле печки спит.
Узнал я силу исцеляющей молитвы,
Но силу дивную я чую и в себе.
Старец.
Какую силу, сын мой? Бог дарует
Силу молитвословия и плоти
Укрощенья, а кроме – силу мысли.
Дарует щедро силу плоти Сатана.
Ярма тяжеле нет, чем сила плоти.
Какою силой ты, Григорий, одарён?
Григорий.
Я думаю, отец, ищу я слово…
Старец.
Вижу. А ты не думай – ты скажи, как есть.
Душой не размышляют – Бога ищут.
Бог душу, обращённую к Нему, спасёт.
Григорий.
Я, святый отче, грешен…
Старец.
Все не без греха.
Григорий.
Грехи избыть бесплодно тщусь я…
Старец.
Отворись!
Григорий.
Боюсь, не одолеть мне силы беса.
Но по моей молитве будет верно,
Когда я многим бесам бесово отдам…
Старец.
Давно предсказано явление твоё.
Вон, видишь, там, где ель нагнулась, камень, -
На нём любил молиться Богу Симеон.
Тот камень – грех, а небо – Царство Божье.
Кому под силу устремиться в небо
С камнем?
Григорий.
Никому.
Старец.
Так отрекись греха!
Толкнись от камня и, молясь, молясь, лети!
Грех повергаем только покаяньем, -
Зачаты мы в грехе и во грехе умрём.
Григорий.
Так есть надежда на моё спасенье?
Старец.
Ты, сын мой, веруешь, - надежда, значит, есть
Когда трещат на переломе времена,
Потребен миру тот, кто грех оплачет
И упокоит мир любови полной
Речью. Бог милостив – он ждёт тебя к себе, -
Так сына блудного отец желает видеть,
И в час двенадцатый придти к нему не поздно.
Григорий.
Так я…
Старец.
Нет. Нет, - не лжец, не искуситель
И не Спаситель новый, - искупитель ты.
Ты грех чужой своим сполна искупишь.
Иди же и спасайся. В грешный мир неси
Для человеческой души хлеб ангельский.
Григорий.
Благослови же, отче.
Старец.
Бог благословляет.
Вот кандия звонит – нам к трапезе пора.
Петербург. Июнь 1901 г. Император Николай. Брат его,
наследник престола Михаил.
Михаил.
Я рад тебя поздравить, император!
Императрица что? Не хватит ли девиц?
Николай.
Благодарю. Ах, Миша, я, конечно, рад,
Безмерно рад, - дитя родилось. Ты прав, –
Четыре дочери – как перебор в игре.
Престол тебе наследовать, наверно.
Мама телефонировала только, -
Её всегда ужасно занимает
Эта тема.
Михаил.
А вот меня – так нет. Совсем.
Мы, Коля, редко видимся…
Николай.
Моя вина.
Михаил.
Оставь о винах. Лучше выпьем водки.
Я подтверждаю трону верность и тебе.
Ты, Николай, великолепно знаешь:
На династические дрязги мне плевать
И власть меня совсем не привлекает.
Однако же досужих сплетен будет…
Николай.
А вот на сплетни я плевать хотел, поверь.
Михаил.
И всё-таки тебе наследник нужен,
Мальчик!
Николай.
Ну, от меня не всё зависит.
Михаил.
Я не хотел тебя обидеть, Коля.
Но, может быть, какое-то леченье?
В конце концов, пусть Церковь просит Бога.
Николай.
Пустое, Михаил, все меры взяты.
Михаил.
Я знаю эти ваши меры – то Митя
Из Козельска, то Матрёна, то Филипп!
Что пользы от юродивых и магов?
В семье такое, знаешь ли, о вас несут…
Николай.
Я знаю ровно столько, сколько нужно.
Благодарю за поздравления. Всегда
Рад брату и наследнику престола.
Михаил.
Я не хотел, прости…
Николай.
Прощай. Целуй мама.
1904 г. Петербург. Александро-Невская лавра.
Ректор Духовной академии епископ Сергий,
архимандрит Феофан, несколько монахов и
студентов. Григорий. Общий разговор за чаем.
Сергий.
… Вы, несомненно, правы: духовенство,
Особо низшие его разряды,
Способно мало к постиженью истин
Веры. Атеистическая проповедь
Звучит всё громче, а паденье нравов
Воистину напоминает время
Крушенья Рима. И, однако, должно…
Феофан.
… Аскеза, сокрушенье плоти, наипаче –
Молитва непрестанная – вот средства
Накопленья силы духа, потребного
Для истинных свершений. Разве паства
Не видит в пастыре негодном для себя
Примера? Стремленье к совершенству…
Сергий.
А вы,
Григорий, может быть, желали бы принять
Участие в беседе? Я представлю вас.
Прошу внимания: вот Божий человек,
Так называет он себя, Григорий.
Я с ним беседовал неоднократно.
Он прибыл к нам из отдалённых мест просить
О построеньи храма в селе Покровском.
Вы, помнится, Григорий, мне сказали…
Григорий.
Я что… Я слушал… Верно говорите…
О Божьих истинах, о праведности…
Только… Где же ваша, братие, любовь?
Христос изгнал торгующих из храма,
А вы – в шелку, каменья в панагиях.
А кто из вас грядущее провидит?
А кто, положим, смертного больного
Своей молитвою способен облегчить?
Вот святость. Вся в народе сила… Вера!
Студент.
А сами вы способны… что говорите?
Григорий.
Ты о своей чахотке не волнуйся, -
Ей не пройти уже… Тебе недолго жить.
Другой студент.
Как вам не стыдно! Вы не врач! Молчите!
Григорий.
Что лекаря? Душа! А я так вижу.
Вот ты, к примеру, будешь очень долго жить
И понапишешь разных умных книжек.
В писатели желаешь. Правда?
Студент.
Правда…
Монах.
А что с эскадрой будет в Жёлтом море?
Григорий.
В Жёлтом? Нешто… Потопнет, сердцем чую.
Феофан.
О Боже! Только этого несчастья…
Сергий.
Однако нам уже пора прощаться, -
Всех ожидает сладкий час молитвы.
Григорий, ваша комната по-прежнему
Вас ждет. Вы подойдите-ка теперь ко мне.
Григорий.
Ну что, епископ, и тебе я мог бы
Души изведать устремленье. Хочешь?
Сергий.
Гляди, Григорий, лишнего не надо…
Григорий.
Знаю сам. Минуют страхи лихолетья,
И ты значенье святости обрящешь.
Придёт беда, и в мутных реках крови
Ты Русской Церкви станешь Патриархом.
Сергий.
Господь с тобой! Ступай, не мучай душу.
Григорий.
Душа и правда в Боге нераздельны.
Начало августа 1904 г. Кабинет императора. Николай.
Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна.
Мария Фёдоровна.
Мой мальчик! Всё ликует! Наконец-то!
Как залпы крепости звучали гордо, -
Как будто Пётр снова отмечает
Полтавскую победу. Поздравляю!
Наследник! Я теперь умру спокойно.
Николай.
Мама, ну что ты!
Мария Фёдоровна.
То, Ники, что теперь
Остынут головы князей великих!
Династия упрочена – наследник!
Браво! Кстати, как Алиса после родов?
Николай.
Она слаба, но доктора хлопочут…
Ты, кажется, забыла Михаила, -
Он был наследником вполне достойным
И неизбежно снова станет, если…
Мария Фёдоровна.
При чём тут Миша? Ники, что за мысли?
А, ты пьёшь? Ведь я тебя предупреждала,
Что приеду. Конечно, повод есть…
Николай.
Мама!
Мария Фёдоровна.
Ты, Ники, помнишь папино пристрастье
К алкоголю? Ты разрушаешь организм!
Ну вот, теперь такая радость, - ты же
Как, не знаю даже кто, - ты с рюмкой водки!
Николай.
Мама, ведь я – рождённый в день Иова
Многострадального, - такая мне судьба
Назначена. Ну что же, не царю – роптать.
Прости, я выпью всё же. Уфф, - пыжиком
Гвардейским… Да… О чём, бишь… О страданьи.
Война и забастовки – всё пустое.
Я – царь, я – император, и свою судьбу
Готов принять, - так, видно, хочет Бог. Но я…
Но, мама! Я ведь человек с живой душой, -
Не истукан под мантией в короне,
Министрам отдающий повеленья.
Я – человек ещё! Я жив! Моя семья…
Мария Фёдоровна.
Я, между прочим, - тоже часть семьи. А что
Случилось? Что-нибудь с твоей Алисой?
Мне ничего пока не сообщали.
Николай.
Тсс! Это государственная тайна…
Мама, мальчишечке, наверное, не жить…
Мария Фёдоровна.
Что?! Что такое? Что?!
Николай.
Гемофилия…
Мария Фёдоровна.
Боже… Да ведь они не доживают…
Твоя жена… Проклятие Виктории…
Прости, но это верно? Нет ошибки?
Николай.
Исключено. Такой красавец! Серые
Глаза. И как теперь мне жить?
Мария Фёдоровна.
Мой бедный сын!
1904 г. Петербург. Гостиная в доме Великой княгини
Милицы Николаевны. Милица. Архимандрит Феофан.
Милица.
Примите исповедь, отец.
Феофан.
Покайся,
Дочь моя. И Бог да будет милостив.
Милица.
Грешна, отец, грешна любовью к жизни.
О смерти мыслю мало и превратно.
Феофан.
Но к бытию любовь – не грех. О смерти
Не стоит мыслить, но о спасении
Души молиться нужно. Отпускаю.
Милица.
Грешна, отец, стремленьем к тайнам Веры
Не только православной, но ещё иных.
Феофан.
К примеру, дочь моя?
Милица.
Ищу я смысла
В тайнах Заратустры, в пророчествах и снах
Богов индийских, старцев черногорских.
Феофан.
Само стремление к познанию – не грех.
Грехом бы стало ослабленье Веры
Православной. Ты истинно ли веруешь?
Милица.
Причастие святое – мне опора.
Феофан.
Без епитимьи отпускаю этот грех.
Милица.
Ещё, святой отец, грешна корыстью –
Стремлюсь устроить новый брак своей сестры.
Феофан.
С кем, дочь моя?
Милица.
С Великим князем Нико…
Феофан.
Довольно. Этот грех достоин кары:
Корысть – прямое порожденье Сатаны.
Прочти же трижды «Отче» и пожертвуй
На построенье храма близ Тюмени.
Ты от греха очищена. Ступай же
С миром.
Милица.
Благодарю вас. Выпьем чаю?
Феофан.
Очень кстати. Ещё я смел бы вас просить…
Милица.
О чём, святой отец? Опять о храме?
Феофан.
К высокой мистике ваш зная интерес,
Я некоего старца к вам привёл. Он здесь,
В прихожей ожидает. Прикажете
Позвать?
Милица.
А он благопристоен, старец?
Феофан.
Я за него ручаюсь.
Милица.
Что ж, зовите.
Входит Распутин.
Распутин.
Ну, здравствуй, здравствуй, милая! А хороша!
Глаза взяла с иконы…
Милица.
Это старец?
Феофан.
Задайте же ему вопросы.
Распутин.
Надо ль?
И так я вижу, в чём твоя забота:
Печёшься о сестре, повыше хочешь
Прыгнуть.
Феофан.
Григорий, я предупреждал тебя…
Распутин.
Как звать сестру?
Милица.
Анастасия, Стана.
Распутин.
А в женихи кого ей прочишь – Николай…
А царь – ему племяш… Ох, грозен дядя!
Милица.
Да, да… О Боже, он кудесник просто…
Какая мощь прозрения! Ну, что же?
Распутин.
Не выгорит. Со Станой он не станет
Женихаться. Ты о своей душе молись.
Милица.
Э-э, старец… как вас?
Распутин.
Зови – отец Григорий.
Милица.
Вы приходите завтра для беседы.
1905 г. Царское Село. Александрийский дворец. Комнаты
Императрицы. Николай. Александра.
Николай.
Аликс, good morning! Как, душа моя, спалось?
Александра.
Я, кажется, не очень-то здорова…
I feel as… as a… палками избита.
Николай.
Как бэби?
Александра.
Ничего. Я так волнуюсь…
Мне кажется, что Православный Бог
К Помазанникам мог бы быть добрее…
Николай.
Не нам судить, мой ангел. Нам одно – терпеть.
Александра.
Ах, Ники, как ты мягок… Император!
Николай.
Престол на поларшина ближе к Богу,
Чем я и ты. Ты выйдешь к завтраку?
Александра.
Пускай
Дадут сюда. Ты видел утром дочерей?
Николай.
Да, коротко. Ты знаешь, я подумал, -
Дела идут к порядку, - может быть, в Саров
Нам съездить, помолиться Серафиму?
Так тяжко жить без нравственной опоры…
А Серафим – небесный покровитель наш.
Александра.
Ну, что же, может быть… Вот я окрепну,
А ты – решительно assume your powers, -
Тогда. Я твой дневник читала снова –
Там было что-то интересное, but what?
Вот что – про встречу с Божьим человеком,
Я не запомнила, – какая-то Сибирь?
Николай.
Ах да, я позабыл тогда тебе сказать.
Вот так всегда: за этими делами
О самом важном легко позабываешь.
Он совсем простой. Но нравственная сила!
Целитель, что ли… Я не разобрался.
Танеева, пожалуй, с ним к тебе придёт, -
Его Милица с ней свела, - а одного –
К Императрице – как-то неудобно…
Александра.
Я буду ждать. Смотри же, Ники, не забудь.
1906 г. Царское Село. Александрийский дворец.
Комнаты Императрицы. Александра. Анна
Танеева. Распутин.
Александра.
Какой вы! Аня, сядь. Вы из Сибири, да?
Распутин.
Что нам Сибирь? Моя страна – Расея,
А я – мужик, а ты – царица мужикам.
Тебя знобит? Царям дрожать негоже, -
Смирять земную дрожь поставлены цари.
Гляди в глаза, - вот, сердце отпустило,
Покойно бьётся, тише, тише… Радость
Приходит в душу благом Божьего тепла.
Александра.
Как хорошо! Вы мне ещё о Боге
Вашем расскажите, - мне так важно это…
Распутин.
А Бог един, царица, это мы – Его.
Бог – это мы, Бог – это наши души,
Открыты для любви и покаянья.
И ты мне «Вы» не говори отныне,
Я для тебя отец Григорий, друг твой.
Для разговора с Богом я помощник
Тебе, и детям царским, и царю. Аминь.
Открой мне сердце, попроси о боли –
Избыть её, я помолюсь – и боль уйдёт.
Александра.
Ещё, ещё, отец Григорий, друг мой...
Распутин.
Мир Божий – храм любви. Смиренья жемчуга
Сбирай для Бога кроткою молитвой.
И грех, и зло – всё заслоняет Бога.
Отринь молитвой всё – и Господа узришь, -
То первый к Богу шаг. Трудись во славу
Божью, - царицын труд – покой души царя.
Смирение – спасенье и без дел. Молись
О здравии детей, и голубь тихий
Счастья к тебе от Божьего престола
Прилетит.
Александра.
Я плачу. Ах, отец Григорий,
Тебя послал мне Бог, не люди привели.
Где Аня? Спит? Как странно… Впрочем, к счастью –
К чему ей знать, что обрела провидца?
Отец Григорий, сын мой страшно болен.
Пойми, никто не должен знать об этом.
Но, может быть, какая-то молитва?
Распутин.
Младенцу сторожем неспящим буду.
Не бойся, мать, твоё дитя не тронет враг
Живых. Прочь, Сатана! Смерть, жало где твоё?
Ад, где твоя победа? Расточатся
Врази! Бог, мама, слёзы в радость обратит!
Александра.
Молись, молись! Спаси, спаси мне сына!
Нет ничего, что я за это не отдам.
1907 г. Царское Село. Александрийский дворец.
Столовая. Николай. Александра. Распутин.
Александра.
Ты почему, отец, не пьёшь? Остынет чай…
Баранки нам Филиппов присылает.
Распутин.
А не хочу. Напился. Как без меня
Живёте, мама, с папой?
Александра.
Так трудно всё…
Вот папа и невесел. Правда, Ники?
Николай.
Да-да.
Распутин.
Я погляжу, тебя нечистый дух
Всё уловляет, не угомонится.
А без молитвы Сатану не одолеть…
Николай.
Да я, Григорий, уж молился. И сегодня…
Распутин.
Ты воз-то волочёшь поболе, чем битюг.
А без греха в трудах и царь не может.
Ответь-ка, папа, Самодержец ты, как есть?
Николай.
Ну, ты вопросы задаёшь, Григорий…
Распутин.
А-а, стало, прав я… Ты же царству – голова,
Народ же – тело. Где душа хранится?
Николай.
У сердца?
Распутин.
Может, и у сердца… В людях.
В народе, в мужиках душа России,
А голова с душой должна в согласьи жить.
А вы теперь в разладе. Но не бойся –
Спокойно царствуй и на Бога уповай.
Пока я вас храню – беды не будет.
Николай.
Народ, Григорий, недоволен. Тяжко жить.
То недород, то засуха. Бастуют.
Толпа… Работать не заставишь, а плати…
Террор. Воруют все. А я виновен – царь!
Распутин.
А кто? Раз царь – конечно, виноватый.
Ох, самодержец… Папа, кто тебя учил?
Их мордой бы в дерьмо – понюхать жизни…
Народ доволен не бывает никогда,
А любит только тех, кого боится.
Александра.
Как правильно! Ты вспомни Грозного царя!
Распутин.
Пока мы говорим, ты смолкни, мама.
Александра.
Прости, отец, но папа так страдает!
Распутин.
А пусть министров чаще лупит по башке,
И выйдет: царь – отец, министры – воры…
И сердце царево, что в руце Божьей,
Народом будет свято почитаться.
Молись почаще, папа, - Бог поможет.
А где наш маленький? Мне мнится, плачет он.
Александра.
Пойдём, пойдём, отец, благослови дитя.
Спальня царевича. Алексей. Нянька. Александра. Распутин.
Алексей.
Я плакал, мама. Я не спал. Боюсь её…
Александра.
Кого?
Алексей, плачет.
Мне показала… нянька… буку…
Распутин.
А ты не плачь, Алёша, нету буки.
Няньке:
Что стала, будто Лотова жена? Ступай!
Управимся и сами, Бог поможет.
Александра.
Сынок, вот дядя Гриша, помнишь – новый?
Распутин, на коленях перед киотом.
Царёв наследник мне прозвание сменил,
Ведь самого его новее – кто же?
Иди, Алёшенька, ко мне… Садись… Вот тут…
Помолимся, сынок, чтоб спать спокойно, -
Я буду говорить, а ты мне просто вторь.
Александра.
Сынок, ты повторяй за дядей Гришей.
Распутин.
О, милосердный Боже, я молюсь
… молюсь…
О здравии родителей моих,
… моих…
Моих сестёр единокровных.
… ровных…
Даруй им, Боже, счастье и покой,
… какой…
Душе – блаженный мир. Об их сердцах
… сыр … сах…
Да будет вечной Божия забота.
… ота…
Дай, Господи, и мне спокойно спать,
… спать…
Я не шалю, тебя люблю, заснуть – раз плю...
… сплю…
О, Боже правый! Сотвори моей мольбой,
Как на Святом причастии творится, -
Там кровь твоя – вино, а пресный хлеб – как плоть, -
Дай крови царского дитяти в плоти
Сохраниться, а если течь – то как вино,
Которого поток моей молитвой
Да остановится. Да будет так. Аминь.
Александре.
Он будет спать спокойно до утра. Иди.
А я молиться стану у порога.
Моя молитва силам зла положит
Здесь навек предел. Его же не прейдеши.
1909 г. Село Покровское. Архимандрит Феофан. Распутин.
Распутин.
А хорошо на травке! А? Святой отец?
Феофан.
Григорий, не мешай моей молитве.
Распутин.
Да погоди ты, отче! Эка благодать!
Гляди – приволье, небо… Мы ж не в церкви.
Феофан.
Стыдись, Григорий! Ты сюда меня позвал,
Чтоб разговору с Богом не мешали
Ни все домашние твои, ни… эти…
Женщины, что за тобою стадом ходят.
Что им в тебе? А ты их привечаешь…
Да мало – ты их гладишь и целуешь!
О, Господи! Прости мне прегрешенье!
Как можно – святости искать и… это?
Распутин.
А я ведь, отче, не монах. Мне что нельзя –
Что православному другому. Братский
Поцелуй и сам Христос не отвергал.
На Пасху ж мы христосуемся, отче?
Феофан.
Неужто так ты свят, что не боишься
Ввести во искушенье малых сих? А сам?
Не искушаешься греховной плотью?
Распутин.
Искушаюсь. Искушаюсь! Но греха
Лишён один Христос! Да папа в Риме…
А я своих грехов не прячу. Каюсь,
Отче, каюсь! Молитва очищает
От греха! А Магдалины покаянье?!
Что есть блудница? Мерзостный сосуд греха!
А я лишаю их страстей, беру их грех
Себе и снова к Богу обращаю.
Пускай вместит, кому вместится, отче!
Феофан.
Гордыня сатанинская, гордыня!
О, Господи! Произнести смогу ли?
Ты в баню с женщинами ходишь! Для чего?
Распутин.
Да что же, отче? Сроду вместе мылись…
Феофан.
Не ври, не ври! Давно тому положен
Конец распоряженьем Церкви и царей.
Ну, если муж с женой, и то невместно…
А тут – чужие, да ещё с молитвой!
Прости мне, Господи, мою горячность!
Ты в уме ли? Вот государыне скажу…
Распутин.
Скажи, скажи… Я погляжу, что будет.
Да, моемся мы вместе, но ничего
Не допускаем, отче. Двенадцать высших
Баб меня в столице мыли. Меня-то?
Мужика? Гордыню принижал, - великий
Грех гордыня. Они спасенья жаждут,
Но трудна молитва, не для всех она.
А я им говорю – умри для мира, -
Разденься и по городу пройди нагой, -
Так победишь ты естество, душе своей
Радея. А что до плотского соития, -
Ты делай то, что делаешь, не чувствуя
Лукавого позывы, - как по нужде…
Феофан.
Мой разум не вмещает этого. Молись,
Молись, Григорий! Господу молитва
Тебя да отвратит от прелести греха!
Распутин.
Молись и ты, святой отец. Уйду я.
Тебе мешать не стану обратиться
К Спасителю с мольбою о спасении
Моём. А я пойду попарюсь, что ли…
1912 г. Астрахань. Епархиальная канцелярия. Епископ
Феофан. Двое в штатском – агенты полиции.
Феофан.
Вы кто? Из Департамента полиции?
Садитесь. Да, меня предупредили,
Но надобно решение Синода.
Раз обер-прокурор согласен – что же…
К чему вам это? Что? Присяга? Ясно…
Да, я готов поведать без утайки
Все обстоятельства знакомства моего
С крестьянином губернии Тобольской
Григорием Распутиным. Что – Новый?
Ах, да, так именно: Распутин-Новый.
Его Величество сменил фамилию
Ему, - Распутин подавал прошение.
Я ввёл его в великокняжеские
Семьи. Потом и в царское семейство.
Я государыни тогда был духовник.
По убежденью моему, достойный
Старец, к тому же наделённый силой
Великого духовного прозренья,
Необходимо должен был полезен
Быть для укрепленья Православной Веры
В людях, что Россию возглавляют ныне.
Теперь я знаю – горько ошибался.
Всего печальнее – в него я твёрдо
Верил. Распутин верует, сомнений нет.
Его пророческим видениям дано
Сбываться скоро и довольно точно.
Он истово постится. Трезвой жизни
Был в первые года своей карьеры.
Я посещал его в селе Покровском.
Моих особых подозрений он тогда
Не вызвал. По поводу предположений
О хлыстовстве Распутина я не могу
Сказать определённое что-либо.
Могу судить о том, что верно знаю:
Те женщины, что старца окружают,
Им развращаемы. Излечивая их
Физически, калечит их духовно
Этот человек. Ведёт прискорбный образ
Жизни ныне – разгул, разврат и пьянство.
Касаемо же политических интриг, -
Я пользуюсь лишь слухами, - я – инок,
Хотя и в первоиерархи возведён.
Дружил Распутин крепко с Гермогеном,
Тогда Саратовской епархии главой.
Монах Илиодор (Сергей Труфанов)
Совместно с ними выступал за смену
Политического курса и его ужесточенье.
Чем это кончилось – теперь известно:
Илиодор и Гермоген – в опале,
Распутин же по-прежнему в фаворе,
Влияет на решения Синода.
Попытки власти урезонить старца
Бесплодны и опасны; взять хотя бы
Петра Столыпина, других, меня.
Всё это показав по доброй воле,
Я вынужден к тому ещё добавить:
Судить Распутина не смея, не сужу,
Святых Отцов заветы соблюдая,
Тем более что сам я сильно грешен.
Я тайну исповеди письменной раскрыл
В рассказе государыне о старце.
Распутин обвинялся в совращеньи,
Но сведенья затем не подтвердились.
Записано со слов моих всё верно.
Опросный лист подписан мною лично.
Епископ Астраханский Феофан.
Конец августа 1914 г. Александрийский дворец.
Кабинет Императора. Николай. Распутин.
Распутин.
На агарян, филистимлян даруй нам,
Боже, одоленье, на иноверных
Языцев… Здравствуй, государь. Вот, видишь – жив.
Николай.
Григорий, здравствуй! Как я рад! Молился
За твоё выздоровленье непрестанно.
Распутин.
Я так за сына твоего всегда молюсь.
Моей молитве к Богу путь короче,
Видно.
Николай.
Как это было, расскажи мне.
Распутин.
Да что же – как? Вот я интересуюсь –
Отчего? Ополоумевшая дура
С отгнившим носом бьёт меня в живот ножом, -
Что подослал Илиодор – не верю.
Продажная душа, иуда подлый, -
Царицы и детей не постыдился
Украсть хранившиеся тайно письма, -
Но – не убийца. Грех такой не по нему.
А уж чужую душу в ад отправить,
Вложив кому-то в руку для убийства нож? –
Он в Бога верует, - не верю, нет, не он.
Николай.
А кто?
Распутин.
А кто теперь узнает, папа?
Ни кто, ни как – не важно. Важно – отчего?
Николай.
И что ты думаешь?
Распутин.
Что думать – знаю.
Губили-то меня, а целили – в тебя.
Николай.
В меня?!
Распутин.
Ну а в кого? Алёше без меня – не жить,
А коли так – и ты недолго сдюжишь, -
Вот и Россия – без царя; бери её
Кто хочешь голыми руками. Так-то.
А у твоей России мало ли врагов?
Пока я помирал от дырки в брюхе,
Ты, Бога позабыв, посмел начать войну!
А я ведь запрещал, молил не трогать
Немцев, - ну, перебьём друг друга, - будет
Что? Погибнут царства, собранные трудно.
Толкали под руку тебя, толкали…
Николай.
Толкали, да, но ведь свои же – не враги!
Распутин.
Враг! Враг роду человечьему толкал!
Что натворили, Боже мой, - беда, беда…
На Невском, вон, - от той войны обрубки
Доселе просят милостыню по дворам, -
Не всех ещё прибрал Господь увечных.
А ныне будет что? Об этом думал ты?
Николай.
Нет выхода. Меня ведёт моя судьба.
Что роком суждено – свершится, знаю.
Я помню предсказанье Серафима…
Как был Иов многострадальный – так и я.
Распутин.
Что предначертано, то будет – правда…
Но я далече вижу – не спеши пока.
Пока я жив – и все вы живы мною.
А война – то бездна бездну призывает.
И раз уж начал – надо немцев побеждать.
Молись и помни – я твоя опора
На всей земле один. А как меня убьют –
Всё сгинет, не пройдёт и полугода.
Николай.
Приказ о круглосуточной охране дан.
Распутин.
От моего врага охраны нету, -
Один Господь. Его же попущеньем
Всё может быть. Не дремлет Сатана. Прощай.
Февраль 1915 г. Петербург. Посольство Франции.
Кабинет посла. Посол Палеолог. Секретарь.
Палеолог.
Мой друг, садитесь и пишите. Отчёт
Направить в министерство нужно срочно.
Сегодня я имел такую встречу!
Давно ей следовало быть, но это –
Очень сложно, к сожалению. Итак:
Россия, оставаясь самым важным
Союзником для Франции, должна нести
Издержки, сообразные масштабу
Её приобретений по итогам
Войны (Босфор и Дарданеллы). Ergo,
Любой возможности переговоров
Сепаратных о примирении России
С Германией я должен противостоять
Ввиду того, что есть круги в столице,
Стоящие на этой точке зренья,
Довольно многочисленные, кстати.
Мне представлялось крайне важным узнать,
Какого мненья держится на этот счёт
Распутин, которого влиятельные
Лица единодушно называют
Единственно решающей фигурой.
С Распутиным беседовал сегодня.
Он роста выше среднего. Опрятен.
Одет в подобье длинного кафтана.
Рубаха шёлковая, мятые штаны.
Сапог заметна грубая работа.
Высокий лоб, мясистый рот, нос крупный.
Глаза же – голубые, как цветущий
Лён. В зрачках заметна магнетическая
Сила. Жестикуляция богата.
Речь – быстрая, трудна для перевода.
Он постоянно вхож к Императрице,
А Императору даёт советы
По всем вопросам управления страной.
Распутин озабочен ростом цен на хлеб
И опасается протестов, бунтов.
Он ходатайствовал, намёком, правда,
О росте займов от французских банков.
Через него, считается, ведёт дела
Еврейский крупный капитал в России.
Его используют активно Рубинштейн
И Манус. По обсуждавшейся проблеме
Возможных сепаратных устремлений
Он высказался так определённо,
Что я могу уверить министерство:
Распутин выступает за победу
Над Тройственным союзом. В его лице,
Скорее, мы сторонника имеем,
Однако следовало бы упрочить
К нам отношение Распутина, внеся,
Кавычки, «на построенье храма» сумму,
Сопоставимую с влиянием его,
Распутина, на положенье дел. Вот всё.
Секретарь.
Отдать зашифровать?
Палеолог.
Нет, не шифруйте, -
Пусть русские читают. Хотя и шифры
Ненадёжны в этом лучшем из миров.
Идите. Благодарю вас. Доброй ночи.
Октябрь 1916 г. Петербург. Гороховая улица.
Распутин. Проститутка.
Распутин.
Пойдём, пойдём, скорей, дам катеринку.
Проститутка.
Ну? Щедро. А куда торопишься, отец?
Распутин.
Молчи, молчи, идём – вон бани рядом.
Проститутка.
Молчу. Язык – для разговора разве?
Отдельный кабинет в банях.
Распутин.
Ну, раздевайся, ну, скорее! Выпьешь?
Проститутка.
А ты с собой, что ль, носишь? Не боишься?
Сухой закон – не нагореть бы, дядя!
Щас банщик свистнет – фараон, кутузка…
А что там у тебя? Небось, ханжа – дерьмо…
Распутин.
Мадера царская. Не пью я водки.
Ну, наливать? Да ты разделась или нет?
Проститутка.
А нам – что хошь, коль даром льёшь, папаша.
Дай опущу чулки, не торопись ты.
А я тебя узнала, ты – Распутин, -
Видала пару раз, как волокли тебя
Домой халдеи. Здесь раскорячиться
Аль на диванчик опрокинуться? Спиной?
Нагнуться? Ну, сказал бы сразу – раком!
Рассказывали, будто твой – убивец, -
На запридуха-то не станет – тоже…
Распутин.
Молчи, молчи, дай поприлажусь, сука.
Не охай, дура, ты же как лохань, - молчи.
Проститутка.
Ты в угол что углазился? Аль жопа
Иконы хуже? Ты чего там видишь?
Распутин.
Там Сатана… Перстами чёрными манит.
А я к нему в твои зайду воротца, -
Нет, не удержишь, ускользну, не твой я…
Проститутка.
Ты что, рехнулся? Или с перепою?
Бывает… Всякое мерещится людям…
Ну, бултыхнёшь ещё разок болотце?
Тогда слезай. Дай сяду. Где вино? Ты что?
Теперь икону с титькой перепутал?
Что на колени повалился, дурачок?
Распутин.
Я исповедаться желаю. Примешь?
Проститутка.
Ну, всякого видала… Не боишься?
А как я – Сатана? Вот сиськой задушу…
Не хуже чёрта садану копытом!
Брось дурака валять, охальник старый!
Я, чай, крещёная! Позвать бы, что ль, кого?
Распутин.
Молчи и слушай. Дай моей пустой душе,
Как за стрехой воробышку, согреться.
Мне скоро умереть, - я знаю, что убьют,
А некому сказать, чем сердце рвётся.
Я смолоду ещё мечтал о Боге,
О силе, что способна не беречь греха,
Но грех содеянный избыть молитвой,
Покаяньем. И эту силу чудную обрёл я.
Меня виденья посещали часто:
Я видел Божий сад и ангельская речь
Мой слух ласкала. Я плакал и молился.
Но выходило так, что мерзостным грехам
Дано придать молитве мощь прозренья, -
Я стал способен исцелять болящих,
Лишь согрешив по мере слабых сил моих
И покаяньем вымолив прощенье.
Я говорю с царями, как теперь с тобой,
Наследник жив моей молитвой только…
Я нужен всем, но никому не нужен я,
Я, понимаешь, я, Григорий, Гришка!
Всем нужно только то, что я могу для них, -
Но не Спаситель я – слабы рамена
Нести чужих грехов безмерное ярмо
Ценой души, погубленной навеки.
Я пью, чтоб вызвать похоть, и грешу, молюсь…
А Богу нужно только покаянье…
Не я. Я больше всуе не желаю
Продлять мучение в аду моей души, -
Ей мука вечная достойной будет
Карой. Ты поняла? Ты слышишь ли меня?
Кому понять, что не по зайцу уши?!
Ну, околела, что ли? Подымайся!
Проваливай, не то сведу в участок!
Забудь что слышала! Меня не знаешь ты!
А пикнешь – прокляну, костей не сыщут!
Проститутка.
Пошёл ты, бес!
Распутин.
Туда мне и дорога…
Ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. Петербург. Квартира
Распутина на Гороховой. Распутин. Юсупов.
Распутин.
Гляди-ка, полночь… Ух, как ты точен, князь!
А, Маленький? Кто в полночь-то приходит?
Князь тьмы, - теперь его пора. Христу ещё
Родиться только… До Рождества недели
Три, а крепко холодает. Вон, ты – в дохе,
Шинельку бросил… Что, река-то стала?
Юсупов.
Давно. Ты разве не выходишь?
Распутин.
Стерегут, -
Сиди, отец Григорий, дома. Вот разве
В Царское, по вызову… Строга охрана.
Юсупов.
А как же ты…
Распутин.
А я их отослал. В тепле
Пускай хотя ночишку скоротают.
Юсупов.
Здесь жарко. Что же ты? Идём.
Распутин.
Веди меня.
Дворец Юсуповых на Мойке. В комнате второго этажа –
Великий князь Димитрий, Пуришкевич, поручик Сухотин,
доктор Лазоверт, лейтенант английской «Secret service»
Освальд Рейнер. В полуподвальном помещении Распутин
и Юсупов.
Распутин.
Кто стол-то накрывал? Умело, погляжу.
Прислуга где? А самовар – горячий…
Юсупов.
Все спят. Понадобятся – вот звонок, - придут.
Распутин.
Придут, ну да… А где твоя Ирина?
Юсупов.
У себя. Приехали подруги. Чаю?
Распутин.
Давай, хлебну… Уедут скоро бабы?
Юсупов.
Григорий, дамы! Сколько раз тебе твердить?
Распутин.
Чем баба различается от дамы? –
Трусов на бабе нет, трусы на даме есть, -
Вся разница. А снять – не будет вовсе.
Ну, зови Ирину.
Юсупов.
Проводит и придёт.
Ну, что ж ты чай – впустую? Пирожных вот…
Распутин.
Да не люблю я сладкого. А-а – ладно…
Юсупов.
Ты… съел?! И даже два? И… как тебе они?
Распутин.
Мне яд не страшен. Успокойся, Феликс.
Я знаю заговор от этой дряни.
Что приготовил ты ещё? В мадере
Тоже яд? Так наливай – винца я выпью.
Ну, что молчишь? Решил меня убить? Зачем…
Есть Божий суд, пусть он меня осудит.
Убийство – смертный грех. Тебе не страшно?
Юсупов.
Страшно… Ты с ума сошёл, Григорий, что ты?
Распутин.
Я, Маленький, тебя воспитывать хотел, -
Ты при царях полезен был бы – умный.
Ведь я тебя хотел душой любить. Любовь
Что смерть, - ты отдаёшь любимым душу,
Прося взамен одно – не отвергать,
И воскресаешь, если принимают.
Не принял ты. Что медлишь? Взялся – убивай.
Юсупов.
Ты помолился бы, Григорий. Вон стоит
Хрустальное распятье на камине.
Отвороти глаза!
Распутин.
Иуда, где твой
Поцелуй? Целует пуля жарче…
Пуришкевич.
Выстрел!
Идёт по лестнице! Ну, что там, Феликс?!
Кончено?
Юсупов.
Да, господа, убит. Стрелять
Пришлось, - яд не подействовал на Гришку!
Ещё и хуже: он сказал, что знал про яд!
Он на моих глазах – пирожные… Вот я
И выстрелил… Убит! Убит, паскуда!
Димитрий.
Я поздравляю, Феликс! Мы спасли страну!
Лазоверт.
Чтоб не подействовал циан – не знаю…
Юсупов.
Сказал, что был заговорён от яда.
Пуришкевич.
Courage, Юсупов! Вы глотните коньяку.
Однако, господа, мы не избавились
Ещё от тела. Давайте же закончим.
Все спускаются к выходу. Юсупов первым идёт к телу
Распутина и видит его поднявшимся на ноги.
Распутин.
Тебя… на плаху… Феликс… Мама скажет…
Юсупов.
Ты, ты… Григорий, ты… воскрес?! Ты… Отпусти!
Распутин.
Нет, задавлю… Ты сдохни…
Юсупов.
Помогите!
Распутин отбрасывает Юсупова и бежит во двор.
Пуришкевич.
Вы что, Юсупов? Он живой?! Догнать, догнать!
Стреляйте, Рейнер! Все стреляйте! Мимо!
Уйдёт! Попал, попал! Стреляйте в голову!
Ну, Рейнер!
Юсупов.
Скорей! Вот цепи и ковёр.
Всё? Завернули? Заводи машину!
Едут на Невку. Опускают тело в прорубь.
Юсупов.
Бог ты мой, какая ночь! Век не забуду.
Распутин, уходя.
О, Господи! Прими последнее дыханье!
Ты дождалась меня, Крещенская купель…
ЭПИЛОГ.
1925 г. Париж. Письмо Феликса Юсупова жене.
Ирина, здравствуй! Как здоровьишко твоё?
Уверен, душка, - всё благополучно,
Однако беспокоюсь, - ты должна врачам
Позволить привести себя в порядок.
Мои дела теперь устроились – ОК, -
Всё больше в моде американизмы, -
Что делать, - быстро мир меняется, увы!
Да, нынче, кажется, под утро, видел
Презабавный сон – приснился Император
Убиенный. Он мне пальцем погрозил,
Стал упрекать, что мы убили Гришку;
Я говорю – а мне плевать, а он тогда:
«Чего добились? Народ безумствует, -
Уж лучше бы молчал». И растворился.
Ну, Бог с ним, - объяснимо всё же.
А вот потом – ты со смеху помрёшь, тьфу-тьфу, -
Какая-то гора, чуть не Голгофа,
Я – в римской воинской одежде и с копьём,
А на крестах – тела казнимых. Тут я,
Вроде их жалея, колю под рёбра
Крайнего ко мне, он говорит – спасибо,
Феликс. А я во сне не Феликс, я – как, бишь,
Того-то звали, ну, Христа который?
Ах да, Лонжин. Ну вот, во сне я был Лонжин.
Всё, видно, потому, что плохо сплю – жара…
И в памяти какие-то провалы…
Ведь золотой ты подарила мне «Breguet»?
А на руке сейчас – «Longines”, - вот чудо!
Я, может, перепутал, или те часы
Мне подменили? – Ну, кому же нужно?
А, пустяки! Пойду куда-нибудь пройдусь.
Нежнее нежного тебя целую. Твой Лонжин,
Граф Сумароков-Эльстон, князь Юсупов.
Август 2010 г.
5412121741540