Я редкий гость в церкви. Многочисленные рассуждения об индивидуальном пути к Богу, о поисках его в себе и о порочности социального института церкви привели меня в Храм божий. Не замаливать грехи, не любоваться живописью и архитектурой здания и даже не искать ответы. Я пришел поставить две свечи. Одну за здравие, другую за упокой. К стыду признаюсь, я даже не знал, куда их поместить. Стоявшая неподалеку старушка заметила мое смущение и ласково, по матерински объяснила все. Я был бесконечно благодарен за то, что не услышал упреков, а встретил понимание и смиренную надежду.
Одну свечу за здравие. Вторую за упокой. Без имен. За ушедших и за тех, кто еще с нами.
Началось служение, и я отошел в сторону, чтобы не мешать прихожанам молиться.
Я смотрел в некотором оцепенении на мерцание горящих свеч и на душе становилось спокойно и тепло. Бог был везде и во всем, но лишь здесь я чувствовал, что он рядом и я не одинок.
Исчезла боль, страхи и сомнения. Я не знал слов молитвы. Вместо них в голове вертелись лишь мысли и воспоминания. Пока звучали молитвы, пока люди незаметно раскачивались в трансе в унисон с язычками благодатного пламени горящих свечей, я вспоминал события двухлетней давности.
* * *
Меня можно было бы считать счастливым человеком. В ближайшие три недели я точно знал, что меня ждет и страстно этого желал. Ничего интригующего из ряда вон выходящего не планировалось, но два важных события были призваны наполнить жизнь стабильностью и неспешным трудом, прерываемым отдыхом и спокойным созерцанием красоты.
Я собирался заняться ремонтом в квартире и посмотреть летние олимпийские игры в Китае.
Первые дни отпуска пролетели незаметно.
В ремонте определенное удовольствие доставляет походы по магазинам в поисках различных вещей, которые по замыслу будут хорошо подходить под новый интерьер.
Но пока никаких серьезных приобретений сделано не было. Лишь маленькие приятные мелочи.
Я всегда хотел иметь дома большие красивые часы. Однако, как обычно, на первый план вышел фактор ограниченности в средствах и, в конечном счете, выбор свелся к двум моделям – обычным круглым настенным часам, сделанным из дешевого пластика с имитацией под дерево. Я долго не мог выбрать какие из них взять. Разница в цене составляла пятьсот рублей. Продавец ничего вразумительного про отличия не сказал, пробурчав лишь, что долее дорогая модель обладает плавным ходом стрелок и фирма изготовитель у нее более известная. В конечном счете, я выбрал более дешевый вариант. Сказал продавцу, чтобы оправдаться перед ним и собой в скупости, что мне больше нравится прыгающие стрелки, а не плавающие.
Когда я принес их домой, то поставил на полку на срок, пока не поклею обои, и они займут почетное место посреди стены.
Часы под цвет обоев, словно я выбирал измеритель вечности и мог приспособить время под себя и примитивные представления о красоте.
Днем часы приятно радовали глаз, тикали и неизменно правильно показывали время.
Ночью впечатления от приобретения изменились. Я выключил телевизор, закрыл окно и погасил свет, приготовившись погрузиться в мир тишины и снов. Не тут то было. Стрелки усердно перепрыгивали через деления и тиканье часов в темноте казалось невыносимым. Я подумал, что смогу привыкнуть и усну. Но через пять минут начало создаваться ощущение, что по голове размашисто стучали кувалдой и каждый удар отзывался в мозгу. Словно время мстило мне за жалкую попытку загнать под нужды его временного убежища от мира и запереть тут, заставив служить прихоти ради.
В конце концов я не выдержал, поднялся и включил свет. Зажмурив глаза от резкого света, наощупь добрался до часов и вытряхнул батарейки. Часы замерли, время получило вожделенную свободу, а я смог спокойно заснуть.
Говорят, что ко всему человек привыкает. Скорее всего после окончания ремонта я включу часы и повешу на стену, чтобы они отрабатывали потраченные на них деньги. При этом сон на какое то время станет беспокойным, но мы привыкли жить в ущерб здоровью и душевному равновесию, лишь бы создавать относительный внешний комфорт и производить впечатления благополучия.
* * *
Я был в предвкушении предстоящих Олимпийских игр. Если ремонт доставлял определенного рода удовольствие в том, что менял внешний облик жизни, то крупные спортивные соревнования демонстрировали возможности внутренней работы над собой. Люди во многом выдающиеся, упрямые, упорные, целеустремленные, сильные и успешные. Как доказательство больших возможностей человека в укор тому, что подавляющее большинство людей прозябают из за лени и безволия что то менять.
С утра 8 августа я с нетерпением ждал 4 часов вечера, когда ровно в восемь часов вечера, восемь минут и восемь секунд по местному времени в Пекина начнется официальная церемония открытия Олимпиады.
Я не следил за другими новостями и мое внимание было приковано целиком к спортивному состязанию.
По этому случаю были проведены небольшие приготовления. Куплена бутылка хорошего вина, приготовлен хороший ужин, возвращен на прежнее место телевизор, который после начало ремонта самым бесцеремонным образом был задвинут в угол кладовой, дабы не мешать таинству изменения облика жилища.
Чтобы как то убить время до вечера, я принялся неспешно клеить обои.
На душе было светло и радостно. Я работал, напевал что то под нос и погружался в приятные мысли.
* * *
Ремонт доставляет минуты радости лишь на начальных стадиях. Когда мы принимаемся за него с энтузиазмом и вдохновенно начинаем создавать в доме атмосферу тепла и уюта. В каком то роде творим мир своими руками.
Но потом все меняется. Время отпуска заканчивается и ремонт превращается в долгострой. Не хватает средств, иссяк прежний азарт. Под диктовку лени, нехватки времени и желания, а также недостатка денежных средств ремонт превращается в обилие компромиссных решений. Родные дырочки, да ладно, так сойдет и прочее. Потом доделаем. Мы не задумываемся всерьез о том, что ремонт в нашей квартире – это попытка создать свой мир. Мир в мире. Как отражение внутреннего мира под влиянием внешних обстоятельств. И этот внутренний мир тоже начинает подстраиваться и существовать как система компромиссов и уступок. Вначале мы пытаемся подстроить внешнее проявление мира под себя, а потом уже внешний мир изменяет нас самих.
Я работал и вспоминал сцены из детства. В чем была прелесть и смысл игры детей, строящих шалаш? Мне казалось, что понять это чрезвычайно важно. Маленьким я даже дома строил в комнате мини шалаш. Ставил стулья, картонные коробки, натягивал на них покрывала, скреплял прищепками. Это была попытка построить свой игровой мир в мире реальном. Свой особенный волшебный уголок, в котором будет интересно и хорошо.
Было не важно, что домик из стульев и коробок. В то время он казался настоящим замком.
Взрослые ограничиваются ремонтом в доме, расширяя или сужая границы мира до четырех стен. Они утратили возможность мечтать, фантазировать и удивляться. Но при этом не обрели способность приспосабливаться и жить в реальном мире. Прежний мир детства был утрачен, а новый большой был к ним равнодушен и не давал так просто то, чего бы им хотелось.
Я попытался недавно вновь построить домик и понял, что не помещусь в детский мир целиком. Мне тесно даже в крохотной квартирке, что говорить о маленьком шалаше. Но это все отговорки. Дело не в масштабах. Недостаток времени, веры и лень. Можно подумать, что ремонт поможет создать новый мир или заполнить пустоту в этом.
* * *
В памяти всплыло еще одно яркое воспоминание.
Все дети любят мультфильмы, но в то время их показывали нечасто, по 15 минут в день. Однако мы старались не пропустить показ.
Играя, большинство родителей наверняка показывали вам волшебный фокус. Они брали маленький блокнот и на нескольких страницах рисовали какой нибудь простой рисунок, причем каждый последующий отличался деталями, обычно едва уловимым движением. Затем эти страницы быстро перелистывались и создавалась ощущение словно фигурки и впрямь двигались.
Моим любимым рисованным мамой мультом было лошадка. На первом листочке она словно прыгала через преграду, при этом широко разводила ножки. На втором она их скрещивала, подгибала под себя. Первый листочек аккуратно скручивался в трубочку. Затем нужно было быстро водить по нему карандашом вверх–вниз так, чтобы страничка то собиралась в рулон, то расправлялась. Лошадка словно скакала. Тогда я был в восторге от игры.
Уже много позже, когда я решил вспомнить эту забаву, то нарисовал сам лошадку. Не обладая художественным талантом, воспользовался компьютерным шаблоном. Лошадка вышла симпатичная и жизнерадостная. Распечатал, скрепил листы и приступил к развлечению. Но был глубоко разочарован. Так как рисунков было только два и движения переданы лишь в конечных точках без промежуточных, лошадку словно лихорадило, она судорожно дергалась словно в каком то припадке.
Я с грустью подумал о детстве и о том, что способность смотреть на мир наивно, доверчиво, с искренним удивлением безвозвратно утеряна.
* * *
Время. Иногда оно бежит, иногда тянется бесконечно долго. Чаще оно неподвластно нам, но может возникать субъективное ощущение смены ритма. Иногда оно словно течет через нас и мы чувствуем себя активно вовлеченными в Большую жизнь. Чаще мы просто плывем на его волнах по течению. Иногда оно нас игнорирует и мы вне его, выброшены на обочину жизни.
Время меняет наше отношение ко всему.
Чтобы научиться чувствовать жизнь и получать удовольствие от каждого прожитого дня, часто достаточно самых простых вещей. Даже такие незамысловатые развлечения, как ремонт и просмотр олимпийских игр, способны создавать ощущение насыщенной жизни. Предсказуемость и размеренное течение позволяли сблизиться с самим собой, но эта встреча не была пугающей. Потому что мы заставали друг друга добродушно настроенными и беззаботно молодыми.
В период подросткового максимализма и поисков ответов я начисто отрицал возможность жить настоящим. Мной управляла какая то маниакальная любовь к словам и особенно удачным их сочетаниям. Потому под отрицание всего и вся была построена своя теория.
Что есть время? По сути, просто абстракция. Время это удобное понятие для того, чтобы описать точку, поставить ярлык на событие, описать процесс перемещения материи в пространстве. Но если угодно, время как непрерывно и бесконечно. То есть можно представить в виде бесконечной спирали.
Что есть настоящее? Секундная стрелка замирает и перескакивает на следующее деление. Ее движение и есть настоящее. Не результат, а процесс. Если разобраться, то настоящего нет.
Когда мы говорим, что чем то занимаемся в настоящее время, то понимаем под этим следующее. В прошлом мы начали делать и по всей вероятности будем продолжать начатое какое то время в будущем. Это интервал времени условно и называем настоящим, чтобы подчеркнуть свою вовлеченность в процесс.
Как точно было подмечено в одной песне, настоящее – миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь.
* * *
За десять минут до начала церемонии открытия Олимпийских игр я отложил все дела и включил телевизор. Сумбур в головах, смятение в душах, хаос в стране, – они распространялись на весь уклад жизни. Я порывался иногда навести порядок в настройках и названиях каналов в целях удобства поиска, но все как то не доходили руки. И в этот раз я тыкнул на первую попавшуюся цифру и начал перелистывать, праздного любопытства ради задерживаясь на каждом несколько секунд.
Я переключил на очередной канал. По нему шел новостной блок. Обычно я пропускаю новости, потому что тенденция игнорировать все хорошее и доброе с явным уклоном демонстрации политических разборок, заказных убийств, стихийных бедствий и жертв аварий может только пугать. Я хотел уже переключиться, когда мое внимание привлекла надпись в углу «экстренный выпуск новостей».
Первой мыслью было то, что произошел очередной теракт.
Я прибавил звук и оторопел от того, что сообщил диктор.
«В ночь с 7 на 8 августа 2008 года грузинские войска начали массированный артиллерийский обстрел столицы Южной Осетии города Цхинвали и прилегающих районов. Через несколько часов последовал штурм города силами грузинской бронетехники и пехоты.
Россия завяла, что должна защитить своих граждан и миротворцев и направила в Южную Осетию войска. В четыре часа дня колонна российской бронетехники вошла в Цхинвали».
* * *
Этого не может быть. Не может и не должно. С древних времен, когда еще только начали проводиться Олимпийские игры, существовал священный закон, гласивший, что на период проведения состязаний прекращалось ведение боевых действий. И в самый первый день это табу было нарушено. Сознательно, словно насмешка и презрение по отношению к тем, кто ценит добро, красоту и мир.
Не укладывалось в голове. Война. Самое страшное слово для любого мыслящего человека. Началась война …
Поддавшись внезапному порыву, я переключил на церемонию открытия Олимпийских игр.
Но весь восторг и радость от просмотра торжественных мероприятий мгновенно исчезли.
Была еще спасительная лазейка – игра в цинизм.
По двум каналам показывали жизнь и смерть. Разделенные одним нажатием кнопки на пульте. Словно две различных Вселенных, в одной из которых царило зло, в другой добро, но эти Вселенные существовали независимо друг от друга и происходящее в них было нормой, а потому нужно было относиться как к данности. А я всего лишь сторонний наблюдатель.
Но обмануть себя не удавалось.
На параде маршировали спортсмены - делегаты от различных стран.
А в другой стране маршировали солдаты и топтали чужую землю и тела убитых.
На площади в Пекине впервые должна прозвучать музыкальная композиция всемирно известного композитора Джорджио Мородера «Друзья навсегда», которая претендует на то, чтобы стать гимном предстоящей Олимпиады.
А в Осетии делившие недавно еду и кров грузинские и российские миротворцы убивали друг друга.
Торжественные гимны и свист пуль, восторженные голоса толпы и одинокие вопли одиночек. Два разных канала, два разных мира.
Начинает трясти и к горлу подступает ком. Я мгновенно срываюсь с дивана и бегу на кухню. Трясущимися руками наливаю с краями рюмку спасительного средства – водки. Опрокидываю и задерживаю дыхание…Нет. Это все еще во мне и оно начинает распространяться. Понимание. Понимание того, что эти два мира суть один и что это происходит в действительности, а не на экране. Война и мир. Здесь и сейчас.
Словно главный режиссер сошел с ума и ему доставляет удовольствие играть с нами в те игры, которыми только ему придут в голову. Я рассмеялся. Приступ истерического хохота, чтобы не сойти с ума. Что должны чувствовать те люди, шагающие со знаменами по стадиону. С каким чувствами можно так хорошо играть, знаю что в это время убивают людей. Или это не игра. Безразличие. Человечество привыкло ко всему и ничего не должно удивлять и отвлекать.
Я вернулся к телевизору и попытался отключиться от мыслей о военных событиях, словно их и не было. Продолжал смотреть олимпиаду.
Торжественная церемония открытия Олимпийских игр в Пекине проходила на Национальном стадионе «Птичье гнездо». И чем больше я смотрел, тем больше чувствовал себя подброшенным птенцом кукушки, одиноким и чужим на этом празднике жизни.
* * *
Две мировых войны лишь в последнем столетии. Тысячи убитых, сожженных людей в газовых печах немецких концлагерей и замученных в советских трудовых лагерях. Бесконечные конфликты. На моей памяти войны в Ираке, Израиле, Афганистане, Чечне и Югославии. Когда это все прекратится. Когда перестанут давать убийцам нобелевские премии мира. Есть ли предел этому цинизму, ненависти и тупости? Сколько еще должны умереть, чтобы насытить кровожадное чудовище войны?
Самое страшное, что войны, которые показывают по телевизору и происходящие в других странах не кажутся страшными событиями.
Средства массовой информации скудны и избирательны в том материале, которые они подают в массовый эфир для потребителей. И большинство из зомби остаются недовольны скудными унылыми сценами артобстрелов, налетов или терактов, потому что любой художественный фильм о войне на порядок кровавее, ярче и интереснее по сюжету. Никто не понимает что есть война по своей сути, потому что те, кому ее показывают по телевизору, живут в комфорте, тепле и достатке. Их распирает от гордости от подвигах их солдат, которые точечными ударами ракет и кассетных бомб разносят мирные кварталы, установками залпового огня превращают землю в обугленные останки, а потом танки давят население и пехота проводит зачистки среди оставшихся в живых. Все это они делают в чужой для них стране.
Это же ради их блага, ради свободы и демократии. И чтобы найти орудие массового поражения. По секрету – оно больше известно как СМИ. Стерта хрупкая грань добра и зла, потеряно ощущение реальности. Разница между кино и жизнью зачастую лишь в желании понимать.
Войны бушуют где то вдали, больше похожие на театральные постановки неопытных актеров и режиссеров–постановщиков. Погибают чужие люди, разрушаются чужие города. Защищаются чужие интересы. Но страшно, когда война приходит к тебе. Когда ты слышишь, что войска твоей страны вошли на территорию другого государства и вступили в вооруженное противостояние с противником.
Ты сидишь, нервно обхватив колени и думаешь: что же будет дальше. Дело не в страхе быть призванным, а в том, что ты совсем не понимаешь сути происходящего. Словно это не с тобой. Потому что не видишь смысла, потому что страх и ярость заполняет твое сознание и ты утрачиваешь ощущение реальности. Хаос и паника во всем.
И людей убивают уже словно близких и совсем реальных, а не крохотные фигурки на экране. И ты пригибаешь инстинктивно голову словно опасаешься, что шальная пуля может влететь в окно и задеть кого ты любишь.
И ты боишься, что враг кинет гранату из опасения нарваться на сопротивление при зачистке.
И над городом поднимется зарево пожаров и уши закладывает от свиста ракет и грохота взрывов.
Ты поджимаешь ноги к груди и принимаешь защитную форму зародыша. Вполне привычную для жителей нашей страны.
Сидишь и ждешь.
Внутри внезапно просыпается испуганный ребенок. Только что на его глазах растоптали замок из песка, который он старательно строил, собираясь населить обитателями и начать игру.
Крепость разрушена, жители разогнаны. И маленький беззащитный мальчик сидит и ревет от обиды.
На смену смятению приходит страх, потом упрямая агрессия. Внутри поднимается праведный гнев и чувство униженной справедливости. Юношеская неудержимость дает о себе знать и неистовая ярость вырывается наружу. Тут же возникает желание немедленно записаться добровольцем и оправиться в горячую точку бороться с убийцами и защищать невинных.
Время не лечит, оно расставляет все по своим местам.
Приходит смирение и понимание. Взрослое, осознанное чувство уважения чужой жизни, сочувствия чужому горю и понимания боли заполняет смятенную душу.
Но предательское чувство мнимой защищенности вновь заползает в душу и лишь отголоски войны отзываются ноющей болью в области сердца.
* * *
Боже, неужели ты не видишь это или ты устал от нашей отупляющей ненависти и оставил нас одних. Боже, прекрати это безумие.
Кто виноват в войне? Все. Те, кто спровоцировал агрессию. Те, кто стравливал годами народы и сеял в них семена вражды и уязвленное чувство национальной гордости. Те, кто не смог а вернее не захотел ее своевременно предотвратить. Те, кто долго ждал прежде чем приступить к защите людей, чтобы остались достоверные свидетельства геноцида. Те, кто не хотел вмешиваться и лишь собирал бесконечные конференция и вел пустопорожние разговоры о прекращении огня и мирном урегулировании конфликта за столом переговоров. Виноваты все.
А последствия эти не что иное, как жизни большого числа людей и горе тех, кто остался жив и оплакивает погибших. Виноваты все. Никто не победил, но все проиграли.
Что движет теми, кто развязывает войну? Фанатизм, желание причинить боль, деньги и раздел собственности, скука или жажда власти? Вне зависимости от определяющих факторов, можно предложить более простой и не затратный, но захватывающий для участников способ решать разногласия в глобальном масштабе. Все вожаки собираются и устраивают личные дуэли. Можно выбрать какой то вид спорта, соревноваться в рюмки, карты, шахматы ну или просто меряться пиписьками – что угодно. Проигравшему отрубают или отрезают болгаркой по одному пальцу за проигранный кон. Большинство из власть имущих при виде приближающегося круга болгарки впадут в истерику, обмочатся и будут визжать, крутясь по полу от страха, лишь бы им сохранили часть плоти. Им жалко палец и страшно от предчувствия боли, но они смелы и непреклонны, когда обрекают на смерть и увечья тысячи других людей. И только человек, познавший боль на себе, постарается не причинить ее другому. Если он конечно не озлоблен, не зомбирован или не болен психически ….
Никто не ответил за кровопролитие. Никто не был осужден.
Большинство преступников остаются безнаказанными за массовые убийства. Некоторые попадают спустя годы на скамью подсудимых в Гааге и их сажают в тюрьму на длительный срок. И спустя время впускают по причине болезни, преклонности лет или просто потому что это стало выгодным. Часто из таких людей делают живых легенд, национальных героев и мучеников. Но между тем есть простой и грубый способ расплаты. Отдать этих уродов на растерзание толпы. От их тел мало что останется, они не смогут быть погребенными и будут прокляты навечно. Никто не захочет такого позора и ни кто не назовет потом растерзанные клочья национальным героем. Однако на этот случай существует удобное понятие гуманизм. Это слово подходит, когда нужно защитить от казни одного маньяка – убийцу тысяч невинных, но совершенно неуместо когда речь идет о жизни многих. Почему то гибель одного воспринимается как страшная трагедия, а многих как статистика. Допустимые потери.
Я снова выпил.
Мои мысли путались и под действием разливающегося по телу алкоголя становились все менее четкими и стройными. На какое то время я утратил нить рассуждений и лишь раскачивался из стороны в сторону в каком то трансе и лишь повторял как заклинание: нет войне, нет войне …
* * *
Открытие игр прервалось блоком рекламы. Это была демонстрация имиджа самых богатых компаний мира. Я с отвращением глядел на экран и словно в ускоренном темпе видел как мелькали бесформенные картинки и проносились бессмысленные фразы. Это было продолжением фальши, вакханалия звука и цвета …
Слух резанули два слова. Я услышал их отчетливо и ясно, словно они были сказаны специально для меня. Живи настоящим. Это была реклама бритвенного станка от Жилетт. Я рванулся за пультом в яростной попытке прекратить безумие и нажал на первую попавшуюся кнопку. Изображение замерло. Если бы я обладал в тот момент способностью рассуждать здраво, то усомнился в возможности остановить прямой эфир. Однако целебное действие водки и нервное возбуждение лишь с ликованием приветствовали эту маленькую победу над реальностью. На экране застыла немая сцена – замерший как истукан Тьерри Анри в парадном черном костюме.
Не долго думая, я протянул руку и погрузив ее в экран, вытянул за рукав Анри в свою гостиную. Надо отдать должное, он не выглядел чрезвычайно удивленным от таких манипуляций.
– Давайте уйдем подальше от этого безумия. У нас своя комната для психотерапии – кухня.
Я властно потянул его за рукав на кухню и он покорно последовал вслед.
– У меня есть к вам разговор. Я думаю, вы меня поймете.
Анри неопределенно покачал головой.
– Послушайте, – я слегка сжал его плечо. – Я ваш поклонник. Я вообще люблю футбол и с интересом слежу за вашей карьерой. Вы талантливый игрок, но сейчас даже не это важно.
Я замолчал, обдумывая как лучше выразить мысль. Потом взял водку и налил в две рюмки.
– Давайте за знакомство.
Я мигом опрокинул рюмку и утерся рукавом. Анри пил медленно, и отчаянно морщился. Потом потянулся к приготовленному на ужин салату.
– Я читал вашу биографию. Вы родились в обычной бедной семье в небольшом городе парижского предместья, застроенного типовыми многоэтажками. Я не мог понять тогда, почему мои друзья могли гулять, когда захотят, поздно возвращаться домой, а я не мог. Ваши родители запрещали праздно шататься по улицам и поздно возвращаться домой. Они хотели, чтобы вы чего-то добились.
– У вас теперь иная совсем другая жизнь. Вы знаменитость, пример для подражания. Вы яркий образец успешного человека, работающего на благо футбола, а значит и на благо мира и красоты.
Анри молча кивнул.
– Так скажите мне, что значит жить настоящим? Вот у меня есть часы, которые жутко раздражают слух. Стрелки на них перепрыгивают, словно не дают расслабляться, бьют по мозгам и не позволяют забывать о времени. А тот, кто не способен отвлечься от мыслей о течении времени, не может быть полностью счастлив.
– Скажите, что значит жить настоящим? Научите.
Анри молчал и внимательно слушал, словно мог понять все, что я пытался ему втолковать на русском языке.
– Как можно жить настоящим в стране, когда не знаешь что будет завтра? Когда надо всю жизнь копить на крохотную бетонную коробку, называемую квартирой. Когда работа ради удовольствия и ради денег чаще всего не совпадают. Когда земли так много, но государство не позволяет людям выбираться из тесных склепов городов. Когда правоохранительные органы боятся больше, чем преступников. Когда царит произвол и массовая деградация налицо. Когда личная ответственность каждого подменяется коллективным равнодушием.
Я перевел дыхание и продолжил.
– Здесь можно выживать, но не жить. А настоящее определяется вседозволенностью и желанием взять все и сразу, ведь никто не знает, что будет завтра. Мы все здесь беглецы. От себя, от любви, от покоя. Мы думаем, что завтра будет хорошо, но ничего не делаем, чтобы оно наступило. А потому в настоящем жить просто противно. И самая страшная война ведется не где то там далеко, а здесь. Каждый день. Каждый против каждого.
Молчавший до этого Анри торопливо заговорил что то по–французски.
– Seigneur, faites de moi un instrument de votre paix.
Я словно в каком то экстазе продолжал говорить, невольно перейдя на полушопот.
– У меня есть рисунок. Детская забава. Пляшущая лошадка.
Я продемонстрировал порядком запыленный рисунок.
– На коне по жизни. Лошадка довольно дикая и лихо скачет, словно перепрыгивая через деления времени на циферблате. Если пририсовать сверху всадника, то получится совсем пугающая картина. Словно человек, укрощающий верхом дикого быка. Яростные рывки через эпизоды жизни. Его занимают мысли лишь о том, как бы удержаться в седле и не выпасть из времени. Благо конь исправно преодолевает за всадника препятствия. Мелькают эпизоды жизни, но тот, кто на коне не замечает их прелесть, потому что он постоянно в движении и смотрит лишь вперед.
Но тем, у кого нет коня, тоже нелегко. У них есть возможность, чтобы замечать красоту и думать о важном, но их пугает движение времени. Они тоже хотят все успеть, они боятся тишины и страшатся себя. Говорят, что им надоел шум, но приходя домой, включают музыку или телевизор, лишь бы не оставаться наедине с собой.
А ход времени неумолим. Колесо вращаются, зубчики крутятся и пешие стараются перепрыгнуть через них. Зубчики трут между ног. И этот зуд становится основным раздражителем по жизни. Мысли лишь о том, чтобы унять чесотку любым способом. Самый доступный – беспорядочные частые половые отношения. Чем быстрее ритм, тем меньше мыслей о сексе и в конечном счете утрата способности его, что впрочем легко заменяется погоней за деньгами или властью. Самое страшное заключается в том, что темп времени не задан изначально, а определяется каждым человеком. Однако зачастую люди остаются глухи к нему и следуют общему течению современного уклада жизни.
– Là où il y a de la haine, que je mette l’amour.
Анри качал головой и энергично жестикулировал.
– Чтобы движения не были такими издерганными, нужно предпринять несколько мер. Во-первых, вставить несколько дополнительных листочков с промежуточными движениями. Во-вторых, увеличить скорость перелистывания. Это сделает зрелище более приятными для глаз и дефекты не будут так заметны.
Они боятся медлить, ведь все могут тщательно рассмотреть их сущность, их ограниченность, их заурядность. Ведь медлительность и плавность это удел неудачников.
Внешне будет благопристойно, если сохранять ритм, но внутри по-прежнему все сотрясается от рывков. По такому принципу живут многие люди. Они ради мнимого разнообразия пытаются наполнить свою жизнь мелочами, занятиями, пустым общением, телевизором и прочим. То есть создается иллюзия широты жизни. Затем чтобы как можно больше успеть, они ускоряют темп жизни, постоянно двигаясь, чтобы не отстать … В движении для них смысл. В этой суете и рабочие лошадки и они в качестве таковых, быстро сдают.
– Là où il y a l’offense, que je mette le pardon.
– Простите, я вас совсем не понимаю. Французский язык для меня загадка.
– Là où il y a la discorde, que je mette l’union.
– Нужно учиться жить настоящим, уметь наслаждаться мгновеньем. Но как? Как, скажите мне … Я отказываюсь понимать. На одной планете люди убивают и спасают, любят и ненавидят, рождаются и умирают, страдают от холода и голода и купаются в роскоши.
– Là où il y a l’erreur, que je mette la vérité.
– И все это происходит в одно время. Немыслимо. Как это можно понять и принять? Только если взять дубину и бить себя по голове до тех пор, пока не перестанешь думать. И убить в себе всякую чувствительность. Или закрыться от информации, отказаться слышать и видеть, уехать в глухое место и жить там спокойно.
– Là où il y a le doute, que je mette la foi.
– Вы рекламируете бритву, которая обеспечивает безболезненное бритье и комфорт. И что? Неужели этого достаточно, чтобы почувствовать счастливым? Неужели гладко выбритая довольная морда позволит учиться жить настоящим?
– Là où il y a le désespoir, que je mette l’espérance.
– А знаете, эта бритва бесполезная штука для тех, кому небезразлично то, что происходит в мире … И кто бы от отчаянья пошел бы на грех, самое страшное преступление против человечества – убийство и бритвой перерезал бы глотки той мрази, которая развязывает войны. Это был бы показной акт хладнокровного поступка уставшего от глобальной глупости и жадности человека. Лишь бы остановить бойню и спасти людей. Если власть имущие держат других за скот на убой, то и они заслуживают не лучшего к себе отношения.
– Là où il y a les ténèbres, que je mette votre lumière.
– Но, Анри, рекламируемая вами бритва бесполезна. Она слишком безопасна, чтобы ей совершить убийство или покончить с собой. Это жалкая игрушка заплывшего жиром мирка, в котором привыкли к комфорту и чистоте как в голове, так в душе и в жизни в целом.
– Là où il y a la tristesse, que je mette la joie.
– Но ведь это грех думать об этом. И даже мысль стать судьей зла и избавить мир от жестокости страшна. Потому что насилие порождает ответное насилие и это тянется до бесконечности. Потому что нет справедливого беспристрастного судьи, четких законов и границ применения силы. Потому что кто то должен потом взять на себя смелость судить и тех, кто сыграл роль палача убийц.
* * *
Мысли вихрем проносились в голове. Я говорил что то о бритвах и о том, что люди уже ни те. Дословно вспомнить весь поток мыслей и слов не представляется возможным. Лихорадочное состояние и выпитое спиртное затуманивало сознание и мешало логично думать. Однако в общих чертах я могу передать суть монолога с самим собой.
Я говорил о том, что безопасная бритва с пятью лезвиями безусловно позволяет брить максимально чисто и создает максимальный комфорт. И ключевым словом был комфорт. Высокие технологии, прогресс создают все более сложные вещи, на первый взгляд облегчающие нашу жизнь и позволяющую создать широту выбора. Но выбор из чего? Из трех и пяти лезвий? Или из фирм производителей?
Наслаждайтесь мгновеньем, почувствуйте жизнь.
Да не гладко выбритый подбородок позволяет почувствовать жизнь. Раньше была такая вещь – опасная бритва. Остро наточенная, она представляла собой грозное приспособление. Уверенное скольжение современной бритвы и минимальный риск обрезаться в создают ощущение хозяев жизни, которым многое дается легко. Между тем как обращение со старой опасной бритвой требовало определенных навыков и осторожного обращения. Порезы создавали довольно обильное кровотечение и неприятное жжение. Но при этом ты знал, что такое боль, что жизнь не прощает небрежности.
Современная бритва создана для того, чтобы ею можно было побриться. Опасной старой бритвой можно было еще лишить себя жизни или убить другого … Она опасна для самого себя и для других. Знать и иметь возможность подобного выбора страшно, но она делает людей умнее и сильнее, что конечно же не в интересах общества потребления.
Техническая сложность при функциональности и простоте применения. Или страшные соблазны и скрытые инстинкты? Элегантное воплощении технического прогресса ненавязчиво позволяет сделать выбор и следом уже навсегда устраняет необходимость выбирать.
Этот мир во всем многообразии и сложности, приучая нас к комфорту и кажущейся безопасности, делает легкой добычей для манипуляций и уязвимыми перед угрозами.
Сложные вещи на самом деле создаются не столько с целью упростить нашу жизнь и освободить время для более важных занятий, сколько превратить нас в постоянных потребителей и заменить поиск себя в жизни зарабатыванием денег на вещи. Нас делают слабыми и зависимыми. Ненужные вещи делают нас самих ненужными.
Я выплескивал то, что копилось во мне годами и не находило выхода.
Я призывал в свидетели представителя той образцовой культурной Европы, на которую полагались многие как последний оплот здравого смысла и миролюбия.
Анри продолжал что то бормотать. Я налил еще по одной. Мы выпили.
– Анри, о чем вы говорите. Если бы только понять.
– Belle prière à faire pendant la Messe.
– Неужели это молитва? Очень похоже судя по тону, которым вы произносите слова. Молитесь, молитесь. Я тоже присоединюсь. Каждый молится как может. За тех, кто разучился прощать и просить прощения. За тех, кто потерял вкус к жизни. Молитесь за грешные наши души, о мире, о счастье, о спасении.
– Ô Maître, que je ne cherche pas tant à être consolé qu’à consoler, à être compris qu’à comprendre, à être aimé qu’à aimer, car c’est en donnant qu’on reçoit, c’est en s’oubliant qu’on trouve, c’est en pardonnant qu’on est pardonné, c’est en mourant qu’on ressuscite à l’éternelle vie.
Анри застыл в каком то благоговейном оцепенении.
– У меня необычная просьба к вам. В свое время я сэкономил 500 рублей на своем спокойствии, купив самые дешевые часы. Теперь пришло осознание, что живем мы всего лишь раз, а значит и нет смысла копить мелочь. Мне очень хотелось бы получить футболку с вашим именем. Я понимаю, что 500 рублей это очень небольшие деньги, но…
Наивно было думать, что Анри захватил с собой где нибудь в кармане пиджака футболку, однако … Словно поняв предложение, он довольно кивнул, снял пиджак и под ним оказалась футболка. Именно та, что я хотел получить как трофей. Я протянул купюру, но он отвел мою руку в сторону и указал на мою майку. Майка была не первой свежести, с изображением серпа, молота и какого то неразборчивого девиза, с явными следами ремонта.
Я с готовностью обменялся. Это был жест мира. Знак доброй воли и символ надежды.
Анри пожал мне руку, и неторопливо прошагав в гостиную, ловко нырнул в телевизор.
* * *
Я вернулся к реальности и мой потерянный взгляд заскользил по фигурам молящихся. Затем я пристально посмотрел на икону и на ряд свечей под ней. Они заметно подтаяли и стали меньше. Но главное – продолжали гореть. Два года прошло с тех событий. Боль и страхи постепенно утихают, а события теряют яркость и стираются из памяти. Я не хочу забывать. Пока горит свеча. Каждый человек имеет право на жизнь, на счастье, на любовь. И жизнь это бесценный дар, который не вправе забирать никто, кроме Бога. Пока горит свеча, мы должны помнить о праве на жизнь и праве бороться за нее.
Пока горит свеча … Я покину церковь до того, когда она погаснет. Уходя, я брошу прощальный взгляд на трепетное дрожание благодатного огня и унесу его с собой в сердце. Чтобы свеча горела во мне. Чтобы душа жила. Чтобы воспоминания помогали жить по справедливости. Свечи в храме зажигают одна от другой. Они все горят по разному. Тлеют или сгорают быстро. Чадят или испускают тонкий благоухающий аромат. Важно то, что когда каждый человек станет свечой, согревающей себя и окружающих, ему никогда не придет в голову погасить свечу жизни другого человека. Иначе пламя преступника погаснет, все отвернутся от него и никто не даст прикоснуться к своему душевному теплу, чтобы вновь зажечь свечу жизни.
Будет благословенна жизнь каждого, пока в душе горит свеча …
* * *
Два года спустя, немного фактов.
На центральной площади Цхинвала в ночь с 7 на 8 августа 2010 года при свечах прошла акция «Живой свет памяти», на которую пришли тысячи жителей Южной Осетии, чтобы вспомнить жертв войны 2008 года.
Война на Кавказе, продлившаяся с 7 по 16 августа 2008 г., началась после попытки грузинских войск взять штурмом Цхинвал. В результате конфликта российские войска потеряли 64 человека убитыми, с грузинской стороны погибли 185 военнослужащих. Южная Осетия потеряла убитыми 150 военнослужащих. Среди мирного населения 162 человека погибли в Южной Осетии и 228 - в Грузии.
Британский рекламный журнал Campaign назвал рекламу «Gilette» с участием звезд мирового спорта Роже Федерера, Тьерри Анри и Тайгера Вудса худшей рекламой 2008 года.
Получить для использования в своей рекламе трех наиболее известных звезд мирового спорта, вероятно, обошлось «Жилетт» в миллионы долларов. Однако, они упустили эту возможность, потому что в рекламе нет ни шарма, ни юмора.
Приведенный текст на французском это разбитая на отдельные фразы Простая молитва.
До сегодняшнего дня её автор остается неизвестным.
Первую публикацию эта молитва получила в 1912 году в церковном журнале «La Clochette» во Франции благодаря священнику Esther Bouquerel. Анонимный текст был на французском языке. На итальянском же языке текст был опубликован первый раз в официальной газете Ватикана «L’Osservatore Romano» в 1916 году.
Спустя почти десять лет, в 1927 году в одной протестантской публикации Св. Франциск будет назван автором молитвы.
Авторство также часто приписывается Фоме Аквинскому.
Кому любопытно, привожу аналог простой молитвы на русском языке:
Господи, сделай руки мои орудием Мира
И туда, где ненависть, дай мне принести Любовь
Туда, где обида, дай мне принести Прощение
Туда, где рознь, дай мне принести Единство
Туда, где заблуждение, дай мне принести Истину
Туда, где сомнение, дай мне принести Веру
Туда, где отчаяние, дай мне принести Надежду
Туда, где мрак, дай мне принести Свет
Туда, где грусть, дай мне принести Радость
Помоги мне, Господи
Не столько быть утешенным, сколько утешать
Не столько хотеть быть понятым, сколько понимать
Не столько хотеть быть любимым, сколько любить
Ибо кто отдает, тот получает
Кто забывает себя, вновь себя обретает
Кто прощает, тому прощается
Кто умирает, тот возвращается к вечной жизни
Помоги же мне, Господи
Сделай же руки мои орудием мира