ч.2
Нил Сорский и другие первые «изиахасты» Русской православной церкви
Начиная рассказ о Святом Русской православной церкви Ниле Сорском я хочу предуведомить читателя, что не смотря на все заслуги перед русской православной церковью и прошедшие с дня его смерти более чем 500 лет, он не в чести у нынешних высших иерархов РПЦ МП и поэтому все сохранившиеся о нем данные, лучше всего изложена в дореволюционном энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона.
Все другие «источники» в том числе и распространяемые, через официальные каналы РПЦ МП, изученные мною в ходе написания этой части, просто копируют эту информацию, «препарируя» ее согласно своим нуждам.
Поэтому и мы возьмем за основу нашего исследования эту «первичную» информацию «от Брокгауза и Эфрона», но попутно будем дополнять ее, и сведениями с других, достоверных источников.
В первую очередь, с целью как восстановления умышлено искаженной информации, так и для написания наиболее полной биографии Нила Сорского.
Итак, Преподобный Нил Сорский. По неточным данным, он родился около 1433 г.
Причем, по одной версии в крестьянской семье, а по другой в обедневшей, боярской (бояр Майковых).
О детстве и юности Нила ничего не известно. Но вот постригся в монахи Нил в Кирилло-Белозерском монастыре, где его наставником был старец Паисий Ярославов.
В то время в Московском царстве, это было место где монахи возглавили идейный протест против «землевладельческих прав монашества».
Справка: Кирилло-Белозерский (также Кириллов) монастырь — мужской православный монастырь Русской Церкви; расположен на Севере России, на берегу Сиверского озера, в черте современного города Кириллов Вологодской области.
Монастырь основали монахи Кирилл Белозерский — последователь Сергия Радонежского и Ферапонт Белозерский в 1397 году
Они даже впоследствии в церковной истории, получили специальное название "заволжские старцы».
Их если говорить современным языком, то их можно сравнить с нынешней российской «парламентской оппозицией».
И поскольку «заволжские старцы», имеют самое прямое отношение к судьбе Нила Сорского, то они заслуживают и отдельного отступления.
Под «Заволжскими старцами» в истории русской православной церкви понимают иноков (монахов) Белозерских и Вологодских монастырей.
В конце XV и начале XVI в. они становятся известными, как отдельная «церковная партия», по своим гуманным воззрениям, образованности и критицизму, резко проявившаяся в борьбе с противоположной церковной «партией» Иосифа Волоцкого.
Основываясь на евангельском учении о любви и милостыне, «Заволжские старцы» требовали на соборе 1490 г. а затем в двух посланиях (1504 и 1505 гг. гуманного отношения к еретикам. Они предлагали лишь упорных еретиков отлучать от церкви, а раскаявшихся прощать совершенно.
Кроме того «заволжскими старцами», заявляли о неприличии монастырям владеть землями и крестьянами.
По их мнению, обладание землями ставило духовенство в зависимость от мирской власти, лишало его самостоятельности в столкновениях с последней, не позволяло обличать и сдерживать сильных мира, «деморализировало» монашество.
Они считали такой порядок вещей противоречащим Евангелию, не согласующимся с жизнью древних русских подвижников.
Лучше раздавать богатство нищим, учили они, чем украшать храмы. Вообще, внешняя, обрядовая сторона религии не играла у них никакой роли.
Их монастыри резко отличались по своей бедной, простой обстановке от богатых церквей сторонников Иосифа Волоцкого.
Кстати «старцы» вмешивались и в личную жизнь московских царей. Так развод московского царя Василия III с женой и новый брак его вызвали осуждение со стороны «заволжцев». За эти все эти «протесты», в 1523 г. один из «заволжцев», троицкий игумен Порфирий, был посажен в тюрьму.
Тем не менее, «старцы» продолжали в своей жизни и учениях стремится к нравственному совершенствованию путём критического, сознательного изучения Священного Писания.
Они убеждённые, что каждый, духовный или мирянин, должен учительствовать, старцы энергично пропагандировали своё учение.
Сам же Нил Сорский, пока «заволжские старцы», отстаивали свои убеждения, будучи малоизвестным и молодым русским монахом, покинул Московию и совершил длительное путешествие в Палестину, Константинополь и на Афон.
Непосредственная причина побудившая Нила Сорского, покинуть свой монастырь была в том, что его не удовлетворяла существовавшая организация монастырской жизни, когда монахи живут «не по Закону Божию и преданию Святых Отцов, а по своей воле и человеческому рассуждению».
Именно поэтому, он вместе со своим сподвижником Иннокентием Охлябининым он ушел из Кириллова монастыря, паломником на Восток, где уже была широко распространена «скитская» , «созерцательная» жизнь монахов.
Особенно долго он пробыл на горе Афоне где к тому времени прочно обосновалась «Афонская монашеская республика».
Там же, монах Нил, если верить его «Житию», и изучил тайную науку «исихазма».
По возвращении на Московию, что произошло в период между 1473 и 1489 годами Нил основывает свой монашеский скит.
Там он как опытный афонский монах, собирает около себя последователей, "которые его были нрава", и предавшись замкнутой, уединенной жизни, интересуется почти исключительно книжными занятиями.
Этот скит, со временем стал известным в Московском царстве, а затем и Российской империи монастырем «Нило-Сорская пустынь».
И поскольку, вся дальнейшая жизнь Нила Сорского была им прожита в этом монастыре, то давайте и мы проследим историю монастыря до смерти Нила Сорского, а уже потом, будем разбираться с его «идейным наследием».
И для того чтобы не исказить историю, надо отметить, что монах Нил возвратившись с Афона, вначале поселился в келье вблизи Кирилло-Белозерского монастыря, но прожив здесь какое-то время, в поисках еще большего «уединения» и для воплощения своих монашеских идеалов, принесенных им с Афона, ушел на реку Сору, «в места лесные, болотистые, дикие и пустынные», расположенные в пятнадцати верстах от Кириллова монастыря.
Сам он писал об этом так:
«Ныне вдалее от монастыря переселихся понеже благодатию Божиею обретох место, угодное моему разуму, занеже мирской чади маловходно».
Придя на новое место, в 1480 году, монах Нил по традиции поставил крест, затем построил часовню, келью, выкопал колодец и пруд.
Его спутник и ученик Иннокентий устроил свою келью не рядом, а на некотором расстоянии от кельи учителя.
Постепенно стали собираться к преподобному Нилу и другие монахи. Они тоже селились отдельно один от другого.
Лес на территории скита не вырубался, Монахи в своих кельях могли иметь иконы, книги и самое необходимое для жизни, а питаться должны были от своего «рукоделия».
«Для потребы братии» на реке Соре построили небольшую мельницу. Наносив земляной холм, соорудили первую церковь во имя Сретения Господня.
На общую службу монахи собирались дважды в неделю, а остальное время проводили в своих кельях в трудах и молитвах.
Сам преподобный Нил продолжал изучать Божественное Писание и переписывал книги, составлял сборники житий.
Надо сказать что как известный афонский монах Нил Сорский в Московском царстве, был известной и авторитетной личностью, что с его мнением по сложным вопросам церковного строительства, были вынуждены считаться и высшие иерархи Русской церкви.
Например, в 1489 году, когда в Московии было широко распространено ожидание Конца света, новгородский архиепископ Геннадий просил ростовского архиепископа Иоасафа обратиться за советом по поводу этих слухов к старцам Паисию и Нилу.
Нил Сорский участвовал и в обсуждении важных вопросов на церковных соборах в Москве.
На соборе 1503 года он выдвинул предложение освободить монастыри от управления вотчинами.
По его мнению, монахи должны были стремиться не к материальному богатству, а к высоте внутренних духовных помыслов.
Но, увы ни тогда ни после, до самого времени правления императрицы Екатерины Второй, никто это предложение не поддержал.
А авторитет старца Нила Сорского основывался на том, что его жизнь являлась примером воплощения этих новаторских идей.
Закончил земную жизнь Преподобный Нил Сорский 7 (20) мая 1508 года.
Но и тут он поступил крайне необычным для русских монахов образом, когда перед смертью составил свое «Завещание» которое гласило:
"Повергните тело мое в пустыни - да изъядят е зверие и птица; понеже согрешило есть к Богу много и недостойно погребения.
Мне потщания, елико по силе моей, чтобы бысть не сподоблен чести и славы века сего никоторыя, яко же в житии сем, тако и по смерти. Молю же всех, да помолятся о душе моей грешной, и прощения прошу от вас и от мене прощения. Бог да простит всех".
Монахи Нило-Сорской пустыни не выполнили его «Завещания» и на месте его захоронения, положили камень с надписью года, месяца и дня его кончины, а позднее поставили часовню.
Ну, а теперь о жизни Нила Сорского, его сторонниках, противниках и учении.
Несмотря на все эти занятия, принятие схимы и любовь к уединенной монашеской жизни, Нил Сорский все же принимает участие в решении двух важнейших вопросов своего времени:
1. «Дело о новгородских еретиках».
В деле о новгородских еретиках и Нил Сорский, и его ближайший "учитель" Паисий Ярославов, держались, более терпимых взглядов, чем большинство тогдашних русских иерархов, с Геннадием Новгородским и Иосифом Волоцким во главе.
И поскольку, не все читатели, знают историю этого вопроса, то подаю о этих церковных деятелях отдельную справку.
1. Геннадий (Гонозов) - новгородский архиепископ в 1484 - 1504 годы, первый видный противник ереси, так называемых жидовствующих.
Положение его в Новгороде было очень трудным: он был вторым лицом, занявшим кафедру по назначению из Москвы.
Сразу заявив себя усердным слугой Москвы, Геннадий настойчиво принялся за проведение в новгородской епархии политических и церковных стремлений центрального правительства.
Он встретил упорную оппозицию со стороны местного духовенства, которому московское владычество причинило материальный ущерб конфискацией части церковных и монастырских земель и богатой Софийской казны.
Со временем он добился того, что местное духовенство привыкло к почитанию московских святителей и угодников и ввело в ежедневные богослужения молитвословия за государя.
В одном из первых своих посланий Геннадий высказал программу отношений духовенства к правительственной власти: духовенство должно исполнять приказы этой власти, ибо московские государи "послушание уставляют паче многих добродетелей"; но в то же время великие государи, должны признать руководящую роль духовенства и подчиниться ему.
В духе этой программы Геннадий начал и борьбу с «ересью», о существовании которой узнал в 1487 г.
Эта борьба велась не на почве догматических и богословских споров и обличений, а средствами административных кар.
Так Геннадий считал прямо вредными богословские прения с еретиками и в послании к собору епископов выражал мысль, что собора о вере допускать не следует, так как "люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорить". Собор на еретиков нужен лишь для того, "чтобы их казнити, жечи и вешати".
Энергические меры против «еретиков», рекомендованные Геннадием, не осуществились, так как «еретики» нашли поддержку в Москве и спокойно там проживали.
С этого времени в борьбе с ересью Геннадий заслоняется новым церковным иерархом: Иосифа Волоцкого .
В 1503 г. Генадий был вызван на собор в Москву, где обсуждался и решен в утвердительном смысле вопрос о не взимании поборов при поставлении на церковно-иерархические должности.
Несмотря на это, он , по свидетельству летописи, начал брать мзду с священников «за поставленье» больше прежнего, за что в 1504 г. великий князь и митрополит свели его с кафедры.
В июне того же года он подал митрополиту отреченную грамоту и, поселившись в Чудове монастыре, где вскоре и скончался.
2. Иосиф Волоцкий (Санин) - знаменитый полемист, родился в 1439 или 1440 г., учился грамоте в Воздвиженском монастыре, около 1459 г. принял монашество в обители Пафнутия Боровского .
Назначенный, после смерти Пафнутия, настоятелем этой обители, он пытался ввести строгий общежительный устав.
Встретив сильный отпор со стороны иноков, оставил монастырь и, недовольный жизнью нескольких монастырей, в которых побывал, основал в 1479 г. известный впоследствии Волоколамский монастырь.
Основной добродетелью инока, по уставу Иосифа, было беспрекословное повиновение настоятелю, власть которого была безгранична.
Вся жизнь монаха была точно распределена и регламентирована.
Ересь «жидовствующих» нашла в Иосифе сурового обличителя. Враг всякого "мнения", всяких новшеств, Иосиф требует казни для еретиков.
Мнения Иосифа одержали верх над мнениями противников; еретиков казнили, монастыри продолжали владеть имуществом, благодаря близости Иосифа к великому князю, власть которого Иосиф всегда старался окружить ореолом божественности.
Иосиф утверждал, что государь "естеством подобен всем человекам, властию же - Богу", что он наместник Божий на земле, глава государства и церкви, самодержец в полном смысле этого слова.
Во всех своих сочинениях Иосиф является древнерусским книжником, начетчиком. Умер 9 сентября 1515 г., канонизирован в 1579 г.
Сам же Нил Сорский, не взирая на вышеназванных влиятельных церковных авторитетов продолжал протестовать против землевладельческих прав монастырей.
И в частности кульминацией этого проблемного вопроса явился Собор 1503 г. в Москве.
Когда собор уже близился к концу, Нил Сорский, поддерживаемый другими Кирилло-Белозерскими старцами, поднял вопрос о монастырских имениях, равнявшихся в то время трети всей государственной территории и бывших причиной деморализации монашества.
Но увы, на этом Соборе идеи Нила Сорского «о не стяжательстве» в монашеской жизни, поддержаны небыли.
После смерти Нила Сорского, остались его литературные произведения. С одним из его программных сочинение читатель сам сможет ознакомится перейдя по данной ссылке.
http://www.hesychasm.ru/library/nilsor1/index.htm
Все же дошедшее до нас литературно-философское наследие Нила Сорского составляют ряд посланий, небольшое Предание ученикам, краткие отрывочные заметки, более обширный Монастырский устав, покаянная молитва, напоминающая несколько великий канон Андрея Критского, и предсмертное Завещание.
Важнейшие из них - послания и устав:
Первые служат как бы дополнением к последнему. Общее направление мыслей Нила Сорского - строго аскетическое, но в более внутреннем, духовном смысле, чем понимался аскетизм большинством тогдашнего русского монашества.
Иночество, по мнению Нила, должно быть:
1. не телесным, а духовным (оно требует не внешнего умерщвления плоти, а внутреннего, духовного самосовершенствования).
2.Почва монашеских подвигов - не плоть, а мысль и сердце.
Намеренно обессиливать, умерщвлять свое тело излишне: слабость тела может препятствовать в подвиге нравственного самоулучшения.
Инок может и должен питать и поддерживать тело "по потребе без мала", даже "упокоивать его в мале", снисходя к физическим слабостям, болезни, старости.
Непомерному пощению Нил не сочувствует.
3. Он враг вообще всякой внешности, считает излишним иметь в храмах дорогие сосуды, золотые или серебряные, украшать церкви; церковь должна иметь только необходимое, "повсюду обретаемое и удобь покупаемое".
Чем жертвовать в церкви, лучше раздать нищим... Подвиг нравственного самосовершенствования инока должен быть разумно-сознательным.
Инок должен проходить его не в силу принуждений и предписаний, а "с рассмотрением" и "вся с рассуждением творити".
4. Нил требует от инока не механического послушания, а сознательности в подвиге.
Резко восставая против "самочинников" и "самопретыкателей", он не уничтожает личной свободы.
Личная воля инока (а равно и каждого человека) должна подчиняться, по взгляду Нила, только одному авторитету - "божественных писаний".
"Испытание" божественных писаний, изучение их - главная обязанность инока.
5. Само же изучение, божественных писаний должно быть, однако по мнению Нила Сорского, соединено критическое отношение к общей массе письменного материала: "писания многа, но не вся божественна".
Эта мысль о критике была одной из самых характерных в воззрениях и самого Нила, и всех "заволжских старцев" - и для тогдашнего большинства грамотников совершенно необычной.
В глазах последних, как, например, Иосифа Волоцкого - всякая вообще "книга", "писание" - являлись чем-то непререкаемым и боговдохновенным.
В этом отношении чрезвычайно характерны те приемы, которых Нил держится, продолжая заниматься перепиской книг:
он подвергает списываемый материал более или менее тщательной критике.
Он списывает "с разных списков, тщася обрести правый", и делает свод наиболее верного; сличая списки и находя в них "много неисправленна", - старается исправить, "елико неисправленна", - старается исправить, "елико возможно его худому разуму".
Если иное место ему кажется "неправым", а исправить не почему, Нил оставляет в рукописи пробел, с заметкой на полях: "от зде в списках не право", или: "аще где, в ином переводе, обрящется известнейше (правильнее) сего, тамо да чтется", - и оставляет так пустыми иногда целые страницы!
Вообще он списывает только то, что "по возможному согласно разуму и истине...".
За все эти принципы и нововведения в монашеской жизни идейный противник Нила Сорского -Иосиф Волоцкий, обвиняет его в ереси.
Иосиф укоряет Нила Сорского и его учеников, что они "похулиша в русской земле чудотворцев", а также тех, "иже в древние лета и в тамошних (иностранных) землях бывших чудотворцев, - чудесем их не вероваша, и от писания изметаша чудеса их".
Чем бы закончилась идейная борьба между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским не известно, но конфликт «был исчерпан» в связи со смертью последнего в 1508 году.
Сам «Нило-Соровский скит» и после смерти его основателя продолжал оставаться небольшим, монахов в нем было немного.
В 1515 году в скиту жили священник, дьякон и двенадцать старцев.
Как и при Ниле Сорском, все имущество, пища и одежда их были общими.
Слава и церковный авторитет старца Нила, довольно высокие при жизни, после его смерти еще более возросли.
Московские князья взяли скит под свою защиту и на свое материальное обеспечение.
Через белозерских и вологодских приказчиков из государевых запасов монахи скита получали рожь, овес, пшеницу, горох, соль и другие припасы, которых было достаточно и для живущих в скиту, и для приходящих сюда богомольцев. Вклады, кружечные и свечные деньги являлись незначительными статьями дохода.
Во все времена Нилов скит не был ни богатым, ни многолюдным, Вторым его храмом стала такая же небольшая, как и первая, деревянная церковь Ефрема Сирина с трапезной.
По «отписным книгам» первой половины XVII века, в нем имелись, кроме двух церквей, двенадцать келий, колокольня с четырьмя колоколами, часовенка над гробом основателя, сторожка, житница, амбар, ледник, конюшня да .старая мельница.
В 1641 году Нилов скит по указу царя Михаила Федоровича приписали к Кирилло-Белозерскому монастырю, что позволило несколько оживить ремонтные и строительные работы,
Были возведены новая колокольня и небольшая холодная церковь во имя Третьего обретения Честной Главы Иоанна Предтечи, над захоронением основателя скита.
В этой церкви по историческим данным висели и самые дорогие иконы из имеющихся в скиту, серебряные оклады на иконах и серебряные сосуды, появившиеся во второй половине XVII века, тоже были вкладными. Вкладами и перепиской книг пополнялась и библиотека скита.
В 1641 году она насчитывала семьдесят книг, а в 1689 году — уже сто сорок книг, являясь значительным для того времени книжным собранием.
Но вот число монахов в скиту постепенно уменьшалось и составляло в конце XVII века всего пять-шесть человек.
Подчиненность «Нилова скита» Кирилло-Белозерскому монастырю продолжалась до 1777 года и к э этому времени братии в нем уже не было вовсе. Лишь для совершения богослужения жили священник, дьячок и пономарь. За сохранностью построек и имущества присматривали монахи Кириллова монастыря, а наиболее дорогие предметы «для сохранения» были вывезены в Кириллов.
В 1777 году по указу Вологодской Духовной Консистории Нило-Сорскую пустынь перевели в ведомство Кирилловского Духовного Правления, Ее деревянные строения постепенно ветшали, все приходило в запустение.
В самом конце XVIII века была сделана попытка вновь вдохнуть жизнь в некогда известную обитель, Настоятель Кирилло-Новоезерского монастыря игумен Феофан взял пустынь под свое управление и начал ее восстановление.
Но из-за дальнего расстояния (около семидесяти верст) вести дела в пустыни из Кирилло-Новоезерского монастыря было неудобно, поэтому в 1805 году Нило-Сорская пустынь вновь возвращается в ведение Кирилло-Белозерского монастыря.
В это время должность строителя (настоятеля) пустыни выполнял переведенный сюда еще из Новоезерского монастыря иеромонах Серапион, вместе с которым жили также священник и три послушника.
Вскоре Серапиона сменил иеромонах Кирилло-Белозерского монастыря Варсанофий, Денежная сумма при передаче составляла всего девяносто три рубля.
В ведомстве Кирилло-Белозерского монастыря в этот раз пустынь оставалась почти полвека.
Кирилловский настоятель назначал управляющих пустынью обычно из состава своей монастырской братии «с полным доверием в хозяйственных распоряжениях».
Общий хозяйственный и духовный упадок обители преподобного Нила беспокоил настоятеля Кириллова монастыря Иннокентия , поэтому в 1837 году он уговорил принять на себя обязанности строителя пустыни иеромонаха Никона, прибывшего сюда в поисках уединенного жительства.
Вот что увидел Никон, приехавшим в первый раз в Нило-Сорскую пустынь:
«Во всех церквах обители все было ветхо и убого, требовало обновления и улучшения.
Ограды вокруг церквей не было никакой, небольшие ветхие кельи настоятельские стояли боком, близкие к падению... скотный двор, погрязший в болоте, лежал в развалинах...» .
Кроме того, его смутило, что в обители, в традициях которой было поддержание сурового аскетизма и отстранение от мирских соблазнов, явно преобладали недуховные радости.
Иеромонах Никон выполнял должность строителя пустыни в 1837-1842 годах. Известный своей подвижнической жизнью и имевший почитателей в высшем свете, он привлек к Нило-Сорской пустыни большое внимание.
Возросло число благотворителей, вкладчиков, доходы пустыни стали расти. Никон ввел ежедневную службу, следил за выполнением монастырского устава, боролся с нетрезвостью.
Все это способствовало укреплению авторитета пустыни и увеличению числа ее насельников.
В 1840 году пустынская братия обратилась к настоятелю Кирилло-Белозерского монастыря Рафаилу с прошением о восстановлении самостоятельности их обители, и вскоре решение об этом состоялось.
В указе Святейшего Синода от 31 декабря 1850 года говорилось, что «восстановление оной по сохраняющемуся о ней благочестивому воспоминанию послужит немаловажною опорою для народа в духе православия»
Нило - Сорскую пустынь восстановили как заштатный общежительный монастырь.
Способами ее содержания назначались земля (триста десятин), проценты с имеющегося капитала (2143 рубля серебром), собственные средства «от сборов свечного и кружечного и от усердия богомольцев».
Иеромонахом Никоном было положено и начало каменному строительству в Нило-Сорской пустыни.
Первый каменный храм Во имя Тихвинской Богоматери заложили на месте разобранных церквей Сретенья Господня и Иоанна Предтечи. Во время работ были обнаружены «нетленные мощи» (якобы преподобного Нила).
Пятиглавый Тихвинский собор, состоящий из теплой и холодной церквей с приделами, строился в течение 1841-1854 годов. Храм украсили новые барочные иконостасы, настенная живопись.
К теплой церкви главного храма примыкала колокольня, В северной части монастыря стоял двухэтажный настоятельский корпус, построенный в середине XIX столетия.
Монастырь окружала каменная ограда с четырьмя башнями. В ограде размещались кельи, трапезная, различные службы.
Над святыми воротами в 1860-е годы была возведена церковь Покрова Пресвятой Богородицы.
Так, к 1870-м годам сложился новый каменный ансамбль Нило-Сорской пустыни. По словам благочинного монастырей архимандрита Кирилло-Белозерского монастыря Иакова, пустынь была «приведена в благолепный вид».
За этот период выросло и количество ее обитателей.
В 1871 году в ней уже жили сто тридцать человек; из них пятьдесят монахов и послушников.
Годовой доход пустыни в это время составлял более двенадцати тысяч рублей.
Однако это возрождение обители преподобного Нила не означало возвращения прежних традиций монастырской жизни, завещанных основателем, Нарушались главные его заповеди — не стяжание, смирение.
Вместе с тем в этот сложный для пустыни период в ней продолжали жить старцы, прославившие ее своим подвижничеством.
Недалеко от самой пустыни находились два скита — Иоанно-Предтеченский и Успенский, в которых жили схимники в уединении, в строгих постах, в трудах и молитвах.
Чтобы современные читатели правильно представили себе, кто же такие «монастырские старцы» и чем они заняты подаю необходимую справку.
Старцы это монахи принявшие специальный обряд посвящения названный «Схимой».
Само ж понятие Схима (греч. — внешний вид, форма, внешность).
Первоначально — монашеское облачение, затем торжественная клятва (обет) православных монахов соблюдать особо строгие аскетические правила поведения.
Собственно говоря, Православное монашество делится на 3 степени: рясофор, малая схима (или мантия) и великая схима.
При пострижении в рясофоры монах получает новое имя, но не даёт никаких обетов.
Облачение монаха-рясофора состоит из рясы, клобука и чёток.
При пострижении в малую схиму монаху ещё раз изменяют имя и он даёт обеты послушания, не стяжания и девства.
Облачение мало схимника состоит из: рясы, парамана (особый четырёхугольный плат), клобука, монашеской мантии (она ещё называется паллий), чёток, особой обуви (сандалии).
Великая схима — это совершеннейшее отчуждение от мира для соединения со Христом.
Монах, принявший великую схиму, иначе — великий ангельский образ называется Схимонах или Схимник.
Пострижение инока в великую схиму совершается торжественно и дольше, чем в малую.
Великосхимник даёт особые обеты, при этом ему снова изменяют имя.
Притом, следует отметить, инок получает ещё одного святого покровителя (то есть после каждой перемены имени за него перед Богом ходатайствует всё больше святых).
Обеты великой схимы в сущности являются повторением обетов малосхимника, но как повторение и обязывают к ещё более строгому их соблюдению.
В монастырях велико схимники обычно живут отдельно от другой братии и не занимаются ничем, кроме молитвы.
Облачение велико схимника: ряса, аналав (особый параман), куколь (остроконечная шапочка с крестами), мантия, чётки, сандалии, пояс, хитон.
Священничествующие монахи при пострижении в великую схиму прибавляют к названию «схи-».
Схимонах-священник («схииеромонах» или «иеросхимонах») сохраняет право священнодействовать, схиигумен (см. игумен) и схиархимандрит (см. архимандрит) должны устраниться от монастырской власти, схиепископ (см. епископ) должен устраниться от епископской власти и не имеет права совершать литургию.
Но, опять же придерживаясь исторической точности, надо сказать, что сам преп. Нил Сорский не был однако отшельником.
Он считается основателем на Руси "скитской" жизни, средней между киновией и анахоретством.
При всей созерцательности своего духовного склада, Нил предпочитал "средний путь: еже со единым или множае со двема братома жити", как советует и Лествичник.
Хозяйство не связывает небольшой общины, соединенной церковной молитвой.
Близость братьев дает возможность отношений, построенных на чистой любви: "брат братом помогает".
Впрочем его служение братии не имеет характера ни управления, ни учительства. Нил не хочет быть игуменом или хотя бы учителем.
Так называемое "Предание ученикам" он адресует "братьям моим присным, яже суть моего нрава: тако бо именую вас, а не ученики. Един бо нам есть Учитель" . . .
Преп. Нил не высоко ставит человеческое руководство на путях духовной жизни, хотя и советует пользоваться "беседами разумных и духовных мужей"; но ныне иноки "до зела оскудели", и трудно найти "наставника непрелестна".
Это недоверие к монашескому послушанию сообщает учению Нила характер духовной свободы.
Свойственную ему широту и свободу преп. Нил сохраняет и в качестве учителя духовной жизни.
И здесь необходима мудрая школа разума. "Без мудрствования и доброе на злобу бывает, ради безвремения и безмерия.
Егда же мудрование благим меру и время уставит, чуден прибыток обретается. - Время безмолвию и время немятежной молве; время молитвы непрестанныя и время службы нелицемерныя. -Прежде времени в высокая не продерзати.
- Среднею мерою удобно есть проходите. - Средний путь непадателен есть".
Но не следует думать, что преп. Нил ведет легким путем.
И его путь есть путь аскезы. Его Скитский Устав начинается классическим в аскетике анализом греха.
Он учит борьбе - "разумному и изящному борению" с грехом.
Не легка борьба: "Ведиши ли, брате", пишет он св. Кассиану Мавнукскому, своему ученику, "яко от древних лет вси угодившие Богу скорбми и бедами и тесно-тами спасошася".
Он учит о памяти смертной и тщете земной жизни: "Дым есть житие сие, пар, персть и пепел".
Он славит "слезы покаяния", слезы любовные, слезы спасительные, слезы очищающие мрак ума моего".
Но эти любовные слезы являются источником радости. "В радости бывает человек тогда, не обретаемой в веце семь".
Как учитель телесной аскезы, преп. Нил сохраняет свой закон меры:
"О пище и питии, противу (согласно) силы своего тела, более же души, окормления кийждо да творит . . . Здравии и юные да утомляют тело постом, жаждею и трудом по возможному; старии же и немощнии да упокояют себя мало".
Он знает, что "вся естества единем правилом объяти невозможно есть: понеже разн-ство велие имуть телеса в крепости, яко медь и железо от воска".
Единственный совет его, касающийся поста, относится к неразборчивости в пище. Ссылаясь на Григория Синаита, он советует брать "по малу от всех обретающихся брашн, аще и от сладких".
Этим мы избежим "возношения" и не покажем гнушения добрым творением Божиим.
Эти правила Нила, представляющиеся многим "недоумительными", кажутся прямо направленными против трапезного устава Иосифа Волоцкого с его градацией блюд и правом выбора между ними.
Особая, излюбленная Нилом форма аскезы есть аскеза нищеты.
В духовной жизни нищета имеет не только значение радикального не стяжания, но и верности евангельскому образу уничиженного Христа.
У Нила нищета не обосновывается прямо на Евангелии, но внутренне коренится в нем: "Очисти келью твою, и скудость вещей научит тя воздержанию. - Возлюби нищету и не стяжание и смирение".
Бедность для преп. Нила не только личный, не только скитский идеал -- отрицание монастырского землевладения прямо отсюда вытекает, - но даже идеал церковный.
Единственный из духовных писателей (хотя, быть может, не из святых) древней Руси, преп. Нил возражает против храмовой роскоши и украшений.
"И нам сосуды златы и сребряны и самыя свяще-ныя не подобает имети, такожде и прочая излишняя, но точию потребная церкви приносим".
Ссылаясь на Иоанна Златоуста, он советует приносящему церкви в дар украшение - раздать нищим.
Он сочувственно вспоминает даже о том, как Пахомий Великий разрушил нарочно красивые столпы в своем храме, ибо "не лепо чудитися делу рук человеческих".
Не имея собственности, не имея права докучать мирянам просьбой о милостыне - в нужде разрешается впрочем "взимати мало милостыни" - монахи должны кормиться "от праведных трудов своего рукоделия".
В отличие от киновии, которая преимуществено живет земледельческим трудом, скитская жизнь требует работы "под кровом", как менее развлекающей в духовном делании.
Преподобный Нил никогда не забывает, что цель аскезы - лишь приуготовление к "деланию сердечному", "мысленному блюдению", "умному хранению".
"Телесное делание лист точию, внутреннее же, сиречь умное, плод есть". Первое без последнего, по слову Исаака Сирина, "ложесна неплодныя и сухие сосцы".
Но и внутренняя аскеза лишь путь к "умной молитве", теорию которой (едва ли практику) Нил первый принес на Русь из мистической Греции.
Но вот что важно! Учение, излагаемое им преимущественно словами греческих исихастов, тождественно с излагаемым в новейших трактатах.
"Откровенные рассказы странника" помогают понять, насколько это возможно не имеющему опыта, многое, остающееся темным в Уставе преп. Нила.
Основой этого греческого метода является соединение молитвы с телесным ритмом дыхания и сердца.
Задержание дыхания и сосредоточение внутреннего воображения ("ума") в сердечной области сопровождаются непрерывным ритмическим повторением молитвы Иисусовой.
Преп. Нил не боится опасностей мистического пути и, зная все трудности его для многих, увлекает к нему описанием блаженных состояний созерцания.
Итак, вначале необходимо "поставить ум глух и нем" "и имети сердце безмолвствующе от всякого помысла".
Достигнув этого полного внутреннего молчания, ум начинает "зрети присно в глубину сердечную и глагола-ти: "Господи Мисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя".
Эту молитву можно читать и сокращенно, особенно для новоначальных.
"И тако глаголати прилежно, аще стоя, гще сидя или лежа, елико можно, да не часто дышеши".
В этом напряжении внутренней молитвы нет места видениям, хотя бы горнего мира: "Мечтаний же зрака и образа видений отнюдь не приемли никако же, да не прельщен будеши".
Если одолевают помыслы, хотя бы и благие, можно, оторвавшись от "умной" (т. е. духовной) молитвы, говорить молитву "усты".
Но это допустимо тогда, когда "изнемогает ум зовый. и тело и сердце изболит".
Тогда хорошо и пение, т. е. чтение псалмов и церковных служб, как некая "ослаба" и "успокоение".
Но нельзя самовольно оставлять молитву (т. е. "умную), чтобы становиться за пение. "Бога бо внутрь оставль, извне призываеши".
По словами другого православногоавтоиитета Исаака Сирина при систематическом произнесении Иссусовой молитвы чудесно изображается божественная радость "умной" молитвы:
"Вжигается воистину в тебе радость и умолкает язык . . . Кипит же из сердца присно радость некая ... и впадает во все тело пища пьяная и радование. Это состояние не что иное, как "небесное царство".
Еще дерзновеннее изображает его Симеон Новый Богослов: "Кий язык изречет? Кий же ум скажет? Кое слово изглаголет?
Страшно бо воистину страшно, и паче слова. Зрю свет, его же мир не имать, посреди келлии на одре седя; внутрь себе зрю Творца миру, и беседую и люблю, и ям, питаяся добре единым боговедением и соединяюся Ему, небеса превосхожду: и вем известно и истинно. Где же тогда тело, не вем .
И се Владыка ангелом равна показует мя и лучше тех творит".
Немногие исследователи жизни и деятельности Нила Сорского пишут:
«Следует думать, что русский пустынножитель, предлагая ученикам своим эти откровения греческих мистиков, руководился, хотя бы отчасти, и собственным духовным опытом, о котором избегает говорить.
Горестную невозможность постоянно пребывать на высотах молитвенного блаженства преп.
Нил объясняет экономией любви: "да имут время и о братии упражня-тися и промышляти словом служения".
Эта братская любовь, хотя и на низшей духовной высоте, составляет другую, к миру обращенную сферу его души, которая лишает его образ всякой суровости и сообщает ему большое земное очарование.
Для этой любви он находит потрясающие, свои - не греческие - слова. "Не терплю, любимче мой", пишет он святому Кассиану, "сохранити таинство в молчании; но бываю безумен и юрод за братнюю пользу". Поразительны самые обращения его посланий: старцу Герману, "присному своему любимому", "братиям моим присным" . . . .неизвестному по имени:
"О любимый мой о Христе брате и вожделенный Богу паче всех" . . . Любовь преп. Нила исключает осуждение, хотя бы вытекающее из ревности о добродетели. Расходясь в этом совершенно с Иосифом Волоцким, он пишет ученику своему Вассиану, который очень нуждался в подобном назидании: "Сохрани же ся и тщися не укорити ни осудити никого ни в чем, аще и не благо что зриться".
Понятно, что преп. Нил, при всем его гнушании ересью, о котором свидетельствует сохранившееся его "исповедание веры", не мог сочувствовать казням еретиков. Впрочем кроткая любовь Нила не исключает мужественного стояния за истину: "Несть убо добре еже всем человеком хотети угодно быти. Еже хощеши убо избери: или о истине пещися и умерети ее ради, да жив будеши во веки, или яже суть на сласть человеком творити и любим быти ими, Богом же ненавидимым быти". Такая готовность к свидетельству истины обрекала Нила и учеников его на скорбный и мученический путь».
Кстати, сам Нил Соровский и его последователи изображены и на специальной иконе. Она называется «Учители умного делания»
Там изображены Преподобные Нил Сорский, Василий Поляномерульский, Зосима Верховский изображены в кукуле и аналаве, называемом иначе схимой. Эти одеяния монахов, имеющих постриг в великую схиму, также глубоко символичны. Кукуль — остроконечный головной убор — напоминает одежду младенцев, потому что монашествующие должны уподобляться в смирении детям.
К тому же кукуль напоминает о том, что благодать покрывает и согревает угодников Божиих, охраняя их чистоту и простоту от демонов так же, как шапочки греют головы младенцев.
Кукуль обшит вокруг крестами, чтобы этим царственным знамением отгонять врагов спасения, отовсюду нападающих на нас. Аналав, четырехугольный плат, который надевается на плечи, украшен крестами и означает крестоношение, следование за Спасителем, совершенное умерщвление миру».
Так прошло триста лет со дня смерти Нила Сорского и обитель в силу вышеописанных причин и обстоятельств пришла в полный упадок
Возрождение обители начинается с ноября 1852 года когда бывший настоятель скита иеромонах Никон принял пострижение в схиму с именем Нил.
Так образовался в Нило-Соровской пустыни новый Иоанно-Предтеченский скит. По тогдашним описаниям он был окружен невысокой деревянной оградой. Посторонних, особенно женщин, на его территорию не пускали.
С приходящими за советом и помощью старец Нил общался в основном через своего келейника.
Подвижническая жизнь старца являлась образцом для других. Настоятель пустыни Дионисий писал:
«Братия... взирая на строгую жизнь схииеромонаха Нила, становится и сама строже к своим обязанностям».
В 1890 году по ходатайству братии Нило-Сорской пустыни ее настоятелем назначили отца Герасима (в миру Глеб Никитин).
Он управлял пустынью четырнадцать лет, и этот период для нее, был «благотворным и светлым».
Отцу Герасиму удалось «привить здесь среди иноков редкое трудолюбие, безропотное послушание и отсечение своей воли, трезвую жизнь, взаимную братскую любовь и иноческое терпение и смирение, а также истовое уставное богослужение»
В 1904 году Герасим ушел на покой, а впоследствии принял схиму с именем Нил и жил в скитах. Его сменил игумен Илларион (в миру Иван Павлинов).
Немалое хозяйство было в ведении игумена. Помимо строений, на территории пустыни и двух ее скитов имелись многочисленные хозяйственные постройки: скотные дворы, конюшни, овины, сеновалы, амбары, кладовые, баня, прачечная с водопроводом, кузница, мельница, гостиницы для паломников, а также два жилых дома в городах Белозерске и Кириллове,
За пустынью числилось триста десятин земли, расположенной вблизи нее, и триста тридцать десятин в семидесяти верстах от нее, которые сдавались в аренду местным крестьянам.
В аренду сдавались и две рыбные ловли на Спасском и Бородаевском озерах, также принадлежавшие пустыни. Поддержание этого хозяйства в порядке стоило больших трудов настоятелю.
При игумене Илларионе проводились значительные ремонтные работы, в том числе был отстроен долго пустовавший после смерти Никона (в схиме Нила) ветхий Иоанно-Предтеченский скит.
Все это делалось в преддверии 400-летия со дня кончины преподобного Нила — даты, которую пустынь широко отметила.
7 мая 1908 года состоялись церковные торжества, начавшиеся Всенощным бдением и завершившиеся крестным ходом в скиты.
Вскоре произошло другое важное событие для пустынских иноков.
Летом 1912 года они встречали архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения.
В приветственной речи архиепископу иеромонах пустыни Иоанн сказал:
«Жизнь наша далеко теперь отстоит от жизни святого первооснователя нашей обители...
И при общем упадке и ослаблении нашей иноческой жизни чувствуется, что будто какая-то невидимая рука поставляет нас снова и снова на путь спасения и угождения Богу всякий раз, как мы заметно начинаем сбиваться с него» .
Мирная жизнь пустынских монахов закончилась в связи с революционными событиями в стране.
По одному из первых декретов Советской власти монастырская земля и постройки обители перешли в распоряжение местных огранов власти.
В 1918 году специальная комиссия произвела учет имущества и ценностей Нило-Сорской пустыни, которые теперь стали «народным достоянием».
Подлинным хозяином всех построек и имущества являлся, конечно, не народ, а губернские и уездные власти; по их инициативе в 1924 году договор с Нило-Сорской общиной был расторгнут и на территории монастыря разместили колонию Кирилловского уездного исправительного дома,
Колонию-тюрьму, просуществовавшую до 1930 года, сменил инвалидный дом, а затем психоневрологический диспансер, существующий там и поныне.
Постройки Успенского скита разобрали, а Иоанно-Предтеченский скит сгорел в 1946 году.
В настоящее время сохранилась часть монастырских построек: перестроенный Тихвинский собор, надвратная Покровская церковь, игуменский корпус и келейные корпуса, встроенные в стены монастыря.
Над входом сохранились очертания надвратной церкви, но из-за ограды не видно ни одного креста.
От Тихвинского собора остались лишь стены, главы срублены, притворы разрушены. Могила преподобного Нила Сорского у юго-восточного угла храма никак не отмечена. Место, где стоял скит преподобного, поросло кустарником.
По описаниям наших современников из числа религиозных паломников сама Нило Сорская пустынь - довольно уединенное и оторванное от цивилизации место.
Вокруг бывшего монастыря расположена крохотная российская деревенька, куда дважды в день – редко приходит автобус из Кириллова.
Река Сора сильно обмелена и превратившейся с годами в узкий заболоченный ручек. как и вера местного населения.
И тут остается только подвести как бы итог нашей истории и на ум приходит классическое латинское выражением: «Sic transit gloria mundi!
Слова эти (чаще в их латинском звучании произносятся как: сик транзит глориа мунди) и употребляются в распространенном значении: слава временна, преходяща, и обольщаться ею не следует.
А итог нашего повествования? тоже печален. Не прижились идеи и учения Нила Сорского, ни в дореволюционной Русской православной церкви и тем более в нынешней Русской православной церкви Московского Патриархата….
(конец ч.2)
Все иллюстрации к статье находятся на этой ссылке:
http://h.ua/story/284521/