трава растёт лохматая:
осока, да бурьян,
рогоза, да тимьян.
Болотце здесь – гнилое,
размером с пятачок,
кувшинки – с бурой кровью,
пять штук – на перечёт.
Гнилые у болотца
откинуты мостки,
а под мостками вьётся
клубок – то – червяки.
На досках трясогузка
танцует свой фокстрот,
на кочке грязной, узкой
букашек рой живёт.
Усталый путник разве
к болотцу забредёт,
но нету здесь колодца –
- дурную воду пьёт.
Находят бедолагу,
уносят на бугор,
и зарывают рядом
с другим, как – приговор.
Болотца не зарыти,
кругом не обойти,
как мир иной – в корыте,
расцветший на пути.
Летает ястреб, ищет
добычу, да молчит,
сегодня – суслик пищей,
в траве застыл, сидит.
Нанюхался дурмана
с болота, прозевал,
как ястреб бросил плавать,
да, камнем вниз упал.
И снова мир – в покое,
колышется трава,
гуляет ветер в поле,
и ни к чему слова.
31 июля 2010 г.
С-Петербург
