В степи, за элеватором трава растёт лохматая: осока, да бурьян, рогоза, да тимьян. Болотце здесь – гнилое, размером с пятачок, кувшинки – с бурой кровью, пять штук – на перечёт. Гнилые у болотца откинуты мостки, а под мостками вьётся клубок – то – червяки. На досках трясогузка танцует свой фокстрот, на кочке грязной, узкой букашек рой живёт. Усталый путник разве к болотцу забредёт, но нету здесь колодца – - дурную воду пьёт. Находят бедолагу, уносят на бугор, и зарывают рядом с другим, как – приговор. Болотца не зарыти, кругом не обойти, как мир иной – в корыте, расцветший на пути. Летает ястреб, ищет добычу, да молчит, сегодня – суслик пищей, в траве застыл, сидит. Нанюхался дурмана с болота, прозевал, как ястреб бросил плавать, да, камнем вниз упал. И снова мир – в покое, колышется трава, гуляет ветер в поле, и ни к чему слова.