- Покрывало, - ответила она, не оборачиваясь.
- Я же просил, чтобы ты каждый вечер стелила свежее цветочное бельё! – эльф пришёл в ярость. – А это уже увяло!
- Цветы вянут к ночи, - Майя вяло повела плечом, крылышки при этом даже не трепыхнулись.
- Каждый раз одно и тоже! – в ярости воскликнул эльф, и Майя услышала, как зажужжали от напряжения его крылышки. – И на утро я хочу свежий нектар, а не тот, что остаётся с вечера! Он прокисает!
- Это потому что ты не доедаешь, и оставляешь тарелку на всю ночь на столе! – Майя старалась сохранять терпение, но с каждой секундой ей давалось это всё сложнее и сложнее.
- Это потому, что ты не умеешь готовить! – парировал эльф.
Майя по-прежнему стояла к эльфу спиной. Прозрачные стрекозьи крылья торчали за плечами, словно туго затянутый бант.
Над цветочным полем уже полыхал закат, окрашивая соседние цветы в тёмные тона.
- И задвигай лепестки на ночь! – продолжал выговаривать эльф. – У меня каждое утро шею ломит, и горло болит от этого сквозняка!
- Задвину, - буркнула Майя.
Принц улетел в соседнюю комнату, отгороженную сплетенными листьями, лепесток так и остался лежать на полу. Майя судорожно выдохнула. Каждый вечер этот так называемый принц эльфов закатывал ей скандал из-за всяких мелочей – то покрывало она сорвала не с того цветка, то пыльца для нектара недостаточно ароматная...
Солнце почти зашло. Майя поплотнее сдвинула лепестки, устало опустилась на табуретку из срезанного пестика. Эльф за перегородкой тихо захрапел.
- Ненавижу, - прошептала Майя.
Она подтянула колени к груди, обхватила руками, уткнулась носом в шёлковый передник.
«Как я докатилась до такой жизни!» - в отчаянии подумала она.
...Начиналось всё прекрасно – у неё была самая любящая, самая заботливая мама. В родительском доме у Майи – правда, в ту пору её звали совсем по-другому, – было всё, что душе угодно: дорогая лакированная колыбелька, самые лучшие украшения и платья; каждый день ей позволяли кататься на лодке... Мама души не чаяла в Майе. Она вообще была очень доброй женщиной, наверное, потому что в такой же степени была и несчастной. Мама говорила, что нет никого краше на свете, кроме её милой девочки. Майя верила в это, хотя и не понимала, что мама имеет в виду. Но она никогда не думала, что мамины слова так скоро подтвердятся, да ещё и таким прискорбным образом.
Майю выкрали. Как ни странно, похитительницей была гадкая жаба – мама с Майей жили у реки, поэтому каждый вечер они могли слышать кваканье жаб и лягушек. Пробудившись утром в центре большого зелёного листа, Майя была так напугана, что не сразу разобрала квохотание старой жабы. Лишь позже, когда к ней приплыли другие жабы, она поняла, что её собираются выдать замуж за такое же земноводное... Но ей всё же удалось спастись, как казалось в тот момент. Тогда Майя ещё не понимала, что единственным спасением было бы возвращение в родной дом. А получилось, что спасшись от одной беды, она тут же встретилась с другой... Нет, майский жук показался ей довольно приятным и милым, но у него уже была семья, которую Майе совсем не хотелось разрушать. Поэтому вскоре Майский Жук оставил её одну одинёшеньку на поляне. По сравнению с листом кувшинки в центре озера это было очень даже не плохо. Но лето пролетело незаметно – хотя именно тогда Майя поняла, что в жизни всего приходиться добиваться самостоятельно. С наступлением осени и зимы ей пришлось покинуть любимую лесную опушку и отправиться на поиски какого-нибудь убежища.
Тогда-то она и встретилась с Мышью. Мышь жила в норе, как и положено всем полевым мышам. Мышь знала, что такое труд, и за лето ей удалось собрать в свои кладовые немало ячменных и пшеничных зёрен. Поэтому Майя сразу прониклась к старушке – а Мышь уже явно была стара, – уважением, а та в свою очередь с пониманием отнеслась к Майе. Майя часто рассказывала ей истории своей короткой, но богатой приключениями, жизни. Что и говорить, та зима в подземной норе была для неё самым спокойным временем с того момента, как мерзкая жаба утащила её колыбельку в свою реку!
Но однажды старая Мышь привела в свою нору Крота. Крот был уже в годах, он был высокомерен, грузен и практически слеп. Крот носил чёрную шубу, которой старая Мышь не уставала восторгаться. Майе Крот очень не понравился. И как же больно ей было узнать, что Мышь сосватала её за этого заносчивого Крота! Тогда-то Майя и решилась на побег – очередной побег! Ласточка, которую она случайно обнаружила в прорытых подземных ходах и вернула к жизни, не забыла этого и спасла Майю именно в тот момент, когда та уже совершенно отчаялась бежать...
Зарывшись в мягкие птичьи пёрышки Майя не думала о том, куда именно она летит. Возможно, она так привыкла скитаться, что просто не подумала о возвращении к маме. Ласточка принесла её в Неведомые Тёплые Края, где Майя наконец-то, как тогда подумала, нашла окончательное прибежище и счастье...
- Лучше бы я вышла замуж за Крота, чем за этого принца, - всхлипнула Майя.
В последнее время Крот вспоминался ей всё чаще и чаще, но только не в образе надменного толстяка в бархатной шубе. Майя вспомнила, в какой восторг слепой Крот пришёл, услышав, как она поёт... Вспомнила, как она сказал, что чувствует чудесный запах, исходящий от её волос...
Эльф за травяной перегородкой громко всхрапнул и затих – видимо, перевернулся на бок.
- Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – прошептала Майя, закусывая тонкую шёлковую ткань подола...
* * *
Принц эльфов тихонько встал с кровати и подошёл к перегородке разделявшей их цветок на комнаты. Майя сидела на обрубленном рыльце тюльпана и плакала. Она плакала каждый вечер.
«Почему ей плохо?» - недоумевал эльф. Он искренне восхищался этой маленькой красивой девочкой, прилетевшей в их цветочный край на спине ласточки. «Мы дали ей крылья, она может порхать с цветка на цветок, как и все мы...»
Принц приблизился к плачущей Майе, осторожно положил руку ей на голову.
- Не плачь, ну пожалуйста, не плачь, - прошептал он, склоняясь перед ней на колени. – Ну прости меня, пожалуйста, прости, я больше не буду...