ч. 2
В этой части мы уважаемый читатель продолжим наше историческое расследование истории Нямецкой иконы Божией Матери и попробуем разобраться сразу в нескольких сложных и взаимосвязанных вопросах. К примеру, таких как:
«Где же находится город Нямецк и когда там был основан монастырь?
Кто такой Паисий Величковский и какое он имеет отношение к истории этой иконы?
Эти все вопросы не праздные и не надуманные автором, с целью заинтриговать читателя, а имеют прямое отношение к истории Нямецкой Иконы Божией Матери!
Причем, забегая наперед, можно сказать, что таких иконы две! И обе естественно чудотворные!
Одна находится в Румынии в Нямецком монастыре, а вторая в Молдавии в Ново-Нямецком монастыре! Или как его теперь официально называют «Вознесенском Нямецком молдовлахийском монастыре».
А появление Ново - Нямецкого монастыря как нас уверяют церковные историки от РПЦ МП в свою очередь уже напрямую связано с личностью схиархимандрита Паисия Величковского!
Ведь это о нем сайт Православие. Ру пишет:
«В нем (имеется в виду Нямецкий монастырь) впоследствии под водительством Матери Божией прославились многие подвижники Русской Церкви во главе с великим старцем схиархимандритом Паисием Величковским».
Хотя и не поясняет читатлям в чем состит разница между Нямецким монастырем в Румынии (теперь это Нямецкая Лавра) и Ново-Нямецким монастырем в Молдавии, основанным в 50-х годах XIX века?
Но, личность Паисия Величковского интересна еще и тем,что он, как бы не старась российская церковная пропаганда, сделать его руссским, являеется украинцем с Полтавшины. И не просто украинцем –«холом» в понимании русских, а человекорм пытавшимся найти свой личный путь в познании христианства и истинной веры.
Тоесть перед нами, так скать, перед нами один из тысяч забытых выдающихся украинцев.
Поэтому мы и присупая к продолжении истории Нямецкой иконы Божией Матери, начнем с истории возникновения румынской православной церкви. А закончим этот ту часть периодом появления в Румынии Паисия Величковского, а так же поговорим о его заслугах в развитии новаторских идей монашеской жизни в рамках православной церкви.
И закончив с преамбулой, мы можем приступить к первому вопросу:
«Где же находится город Нямецк и когда там был основан монастырь»
А в Румынии уважаемый читатель?
В той самой Румынии, что очень давно называлась Дакией, затем Валахией или Младовлахией, а уже в наше, совсем уж недавнее время Социалистической республикой Румынией! Той самой, что пожизненно руководил «гений человечества», вчерашний сапожник, «товарищ Николае Чаушеску»!
Но, задолго до этого румыны, как новая нация, приняли христианство, которое со временем перешло в его особую ветвь – румынское православие! Возможно и по этому и «социализм» у румын был свой « румынский»?
Ну, и естественно все это церковное строительство вылилось в образование автокефальной Румынской православной церкви.
Причем, в случае с Румынской православной церковью мы имеем исключительный случай в истории, когда романский народ принял православие! Пусть и в своей отдельной румынской версии!
А раз у нас выпал, редкий случай познакомится с этой особой православной церковью, то и разрешите, ознакомить вас уважаемый читатель с краткой историей ее образования.
Церковные историки, подпадающие под юрисдикцию Константинопольского патриарха после долгих споров, все же пришли к выводу, что территория между Дунаем и Черным морем известная из античных источников под названием Скифии, была крещена благодаря миссионерской деятельности св. Андрея Первозванного и учениками св. апостоле Павла.
Официальная же история, отрицает сам факт «путешествия» Андрея Первозванного по Скифии!
Апеллируя в подтверждение своих выводов, что достоверные следы обращения румын в христианство появляются только в V в., когда на территории Румынии, христианство распространял латинский миссионер св. Никита Ремесьянский (+431). Он же основал в Дакии и первые христианские монастыри.
Но, процесс христианизации румын затянулся надолго и только в XIV в. образуются две митрополии: одна в Валахии (основана в 1359 г., первый митрополит - Иакинф Критопул), другая в Молдавии (основана ранее 1387 г., первый митрополит - Иосиф Мушат).
Из византийской истории мы знаем, что провинция Дакия входила в область Иллирика, поэтому и дакийские епископы находились в ведении архиепископа Сирмийского, подлежавшего юрисдикции Рима, - следовательно, зависели от Римского папы.
Но после разрушения Сирмии гуннами (V век) церковная область Дакии вошла в ведение архиепископа Солунского, подчинявшегося то Риму, то Константинополю.
С учреждением в VI в. императором Юстинианом I в родном своем городе - первой Юстиниане - центра церковной администрации, вместе с другими провинциями, подчиненными этому центру, была подчинена и Дакия.
В VIII в. Церковь этой области императором Львом Исаврянином переводится под полную юрисдикцию Константинополя.
Примерно около 600 г. вся государственная организация, в том числе и церковная, на Нижнем Дунае разрушилась под давлением нашествий аварских и славянских племен.
Отрезанные от Запада венграми, которые были язычниками до конца XI в., и от Византийской империи – славянами (болгарами) , утвердившимися на Балканском полуострове, румыны постепенно утрачивали связи с романскими народами.
Это сыграло свою роль в том, что в начале Х в., румыны приняли славянскую литургию, поскольку к тому времени еще не имели своей письменности.
В 1359 г. Константинопольский Патриархат официально признал митрополита Унгро-Валахии, или Мунтении Сия и его викарного епископа Иакинфа.
Примерно в это время и был основан мужской монастырь в местечке Нямецк.
Сам же монастырь в сохранившихся документах впервые упоминается в грамоте от 7 января 1407 года митрополита Молдавии Иосифа.
В 1497 году по документам в Нямецкой обители был освящен большой храм во имя Вознесения Господня, построенный воеводой Молдавии Стефаном Великим.
По мнению церковных историков для Румынской Православной Церкви, эта обитель имела такое же значение, какое Свято-Троицкая Сергиева Лавра для Русской.
В течение многих лет она была центром духовного просвещения. Из ее братии вышли многие иерархи Румынской Церкви.
Монастырь, достигший цветущего состояния благодаря пожертвованиям паломников и вкладам православных румынских верующих, все свое богатство отдавал престарелым, больным, нуждающимся в помощи.
«В годины тяжких политических испытаний, — свидетельствует поздний церковный историк епископ Арсений, — «во время голода, пожаров и других народных бедствий к Нямецкому монастырю тянулась вся православная Румыния, находя здесь материальную и духовную помощь».
Так же в монастыре была собрана богатая библиотека славянских рукописей XIV—XVIII веков.
Большую роль в развитии монастыря сыграл и схимоархимандрит Паисий Величковский, но рассказ о его жизни впереди.
К сожалению, случившийся в 1861 году пожар уничтожил большую часть библиотеки и многие строения в монастыре.
В результате этого несчастья, а также политики румынского правительства, князя Кузы, направленной на лишение монастырей их владений, Нямецкая обитель стала постепенно приходить в упадок.
Большинство ее иноков ушло в Россию, где в Бессарабии — в имениях обители — был основан Ново-Нямецкий Вознесенский монастырь.
И поскольку к Нямецкому монастырю и его как бы клону Ново – Нямецкому монастырю мы еще вернемся, то давайте продолжим экскурс в историю Румынской православной церкви.
С XV и до начала XVIII в.в. зависимость от Константинополя была, скорее, номинальной.
Румынские митрополиты избирались местными епископами и князьями.
Патриарха только ставили об этом в известность и испрашивали у него благословения. Во всех внутренних делах управления Церковью румынские митрополиты были совершенно самостоятельны. Они оказывали большое влияние и на ход государственных дел.
В XV и первой половине XVI в. Валахия и Молдавия вели борьбу с Османской империей, стремившейся подчинить эти дунайские княжества.
Со второй половины XVI в. усилилась зависимость Молдавии и Валахии от Османской империи.
В XIV-XVIII в.в. Церковь в Валахии и Молдавии играла важную роль в политической жизни этих княжеств и целиком определяла их культурную и социальную деятельность. Замечательно, что язык, который использовался обеими Церквами, был славянский.
Вначале XVII в. румынские земли посетил Александрийский Патриарх Кирилл Лукарис.
А Иерусалимский Патриарх Досифей (1669-1707) основал греческую типографию в монастыре Четэцуя.
В конце XVII в. в Мунтении побывал Антиохийский Патриарх Иоаким V.
В XVII в. начинают появляться первые отношения с Русской Православной Церковью, к которой обращались в первую очередь за денежной помощью. Кроме того для Румынской Церкви в Москве, Киеве и Чернигове печатались и церковные книги.
В начале XVIII в., во времена митрополита Афанасия Ангела, для получения больших политических прав некоторые из румынских клириков заключают унию с Католической Церковью.
Таким образом, в Румынской Церкви произошло разделение, хотя кроме признания папского примата, вся доктрина, чин богослужения и структура Церкви остались неизменными.
С XVIII в. положение Молдавии и Валахии еще более ухудшилось. Господари этих государств в 1711 г. были союзниками русского императора Петра I во время Прутского похода против турок, который закончился неудачно.
Оказавшись победителями, турки жестоко расправились с беззащитными княжествами
А в 1711 г. и затем в 1716 г. турки отдали Молдавию и Валахию под безраздельную власть греков-фанариотов.
Справка:Фанарио́ты — исторически, собирательное название этнически греческой элиты в Османской империи, селившейся в районе Фанар в европейской части Константинополя в XVI — начале XX веков, близ резиденции Вселенского Патриарха (в монастыре святого Георгия в Фанаре с начала XVII века), который в оттоманской системе администрации был признан в качестве главы (этнарха, миллет-баши) православного миллета (общины; осман. millet-i Rûm).
С конца XVII века ряд семейств фанариотов составили правящий класс вассальных османских дунайских территориях.
В частности, из фанариотов назначались господари княжеств Молдавия и Валахия, где их правление вызывало недовольство коренного населения.
На Балканах термин фанариоты употребляется и в негативном смысле для обозначения коллаборационизма с турками во времена османского ига.
Отдельные фанариотские деятели вынашивали утопические планы реставрации Византийской империи путём постепенного завладения органами власти Османской империи и выступали за сохранение империи и контроля над негреческим православным населением со стороны Патриархии, которая находилась в значительной от них зависимости.
С 1920-х годов термин обычно обозначает руководство Константинопольского Патриархата
Правление фанариотов, продолжавшееся более столетия, - один из труднейших периодов в истории православного румынского народа.
Считается, что покупая себе власть над страной, князья-фанариоты стремились с лихвой возместить понесенные затраты; население подвергалось систематическим поборам, приводившим его к обнищанию; закон был заменен произволом.
Стремясь создать взамен павшей Византии, греческое царство из народностей Балканского полуострова, князья-фанариоты всячески старались насадить здесь греческую культуру и подавить все национальное и самобытное.
Массы греческого народа переселялись в Молдово - Валахию, где правили князья их национальности.
Содействие эллинизации румынского народа оказывала и греческая иерархия.
Если прежде зависимость Церкви Молдавии и Валахии от Константинопольского Патриархата была номинальной, то теперь епископами назначали греков, богослужение в городах совершалось на греческом языке и т.п.
Низшее духовенство продолжало оставаться национальным, но оно было бесправно. Подрывала нормальное течение церковной жизни и развивавшаяся в стране симония. Некоторые епископы-греки, получив назначение на доходное место за деньги, старались возместить свои затраты, направляя на церковные должности всякого, кто мог внести в их казну значительную сумму денег.
В результате появилось немало безвестных священников, которые бродили по стране, предлагая свои услуги за насущный хлеб и роняя еще ниже и без того невысокий авторитет духовного сана.
На это же время приходится деятельность старца Паисия Нямецкого (Величковского) (1722-1794), украинца, который признан вторым основателем румынского монашества после св. Никодима Тисманского. Румынская Церковь в 1992 г. причислила его к лику святых.
И раз мы вплотную подошли к истории Паисия Величковского, то давайте и рассмотрим его жизнь и деятельность более подробно.
Но, в основу нашего рассказа мы возьмем редкую работу протоиерей Сергий Четверикова опубликованную журнал "Русский инок", Джорданвилль, США
«МОЛДАВСКИЙ СТАРЕЦ ПАИСИЙ ВЕЛИЧКОВСКИЙ ЕГО ЖИЗНЬ, УЧЕНИЕ И ВЛИЯНИЕ НА ПРАВОСЛАВНОЕ МОНАШЕСТВО (Из истории православного монашества)» и с учетом формата этой статьи, попробую рассказать историю старца Паисия, в адаптированном для современного читателя видe.
Паисий родился 21 декабря 1722 в городе Полтаве и происходил из старинной, как тогда писалось «малороссийской духовной семьи». При крещении его назвали Петром
Крестным отцом Петра был полтавский полковник Василий Васильевич Кочубей. Он умер в 1743. О нем известно, что принимал участие в походах Петра I против шведов. Более 15 лет служил полтавским полковником.
Петру было четыре года, когда умер его отец и настоятелем собора сделался брат Петра Иоанн.
Так прошло двенадцати лет, и это время умер его старший брат священник, и матери хотелось по тогдашнему обычаю, сохранить место священника при соборе, за своим младшим сыном Петром. Но, для занятия этой должности нужно было специальное образование.
Заручившись письмами полковника Кочубея, мать вместе с сыном и его дядею, отправилась в Киев, к киевскому архиепископу Рафаилу Заборовскому, в ведении которого находилась в то время Полтава.
В результате всех хлопот матери Петр Велиховский в 1735 году был определен в "Киевския братския училища".
Это учебное заведение было соединением низшей, средней и высшей школы, помещавшихся в ограде братского Богоявленского монастыря, под общим именем Киево-Могилянской, Богоявленско-братской Академии.
Кстати, после 1991 года в современной Украине это учебное заведение, уже как одно из старинных высших учебных заведений Украины, было восстановлено и получило название «Киево-Могилянская академия», но преподают там, так сказать, чисто светские науки.
Возвращаясь же к теме повествования надо сказать, что в 1715 году – в Киево-Могилянской, Богоявленско-братской Академии воспитывалось 1100 воспитанников, в 1742 году - 1234, в 1744 - 1160, из которых 388 принадлежали к духовному званию, а 772 к дворянам и разночинцам.
Учебное дело в академии было поставлено следующим образом (архиепископом Рафаилом Заборовским в 1736 году была составлена особая "инструкция" для профессоров и студентов Академии.
Это очень любопытный документ, можно сказать первый «закон Украины» об организации образования для народа, а поскольку, по мнению автора, принципы, заложенные в нем не потеряли своей актуальности и до настоящего времени, поэтому и я привожу для всех заинтересованных лиц, его полностью.
ИНСТРУКЦИЯ КИЕВСКОГО АРХИЕПИСКОПА РАФАИЛА ЗАБОРОВСКОГО ПРОФЕССОРАМ И СТУДЕНТАМ КИЕВСКОЙ АКАДЕМИИ
1. Сообразно монаршему повелению в Академию для приобретения познаний принимается каждый, откуда бы кто ни прибыл, свободный человек всякого состояния и звания, только бы исповедовал восточную христианскую веру и был способен к учению.
2. Делатели наук всегда должны служить для учащихся высокими образцами веры в Бога и любви особенно; кроме того скромности, вежливости, доброго воспитания и образованности, а также должны представлять собою пример не только внутренней чистоты души, но и внешней опрятности тела и одежды.
3. В праздничные дни, а также и такие, в которые не бывает учения в школах, как наставники, так и ученики и особенно проживающие в бурсе, всегда и непременно, за исключением законной причины, обязываются посещать в сопровождении надзирателя все церковные молитвословия и службы и особенно святейшую литургию.
4. Все студенты нашей Академии, как находящиеся в бурсе, так и проживающие вне ее, должны всякий пост однажды, а в четыредесятницу дважды, по древнему обычаю с должным приготовлением и покаянием исповедоваться и приступать к таинственной вечери Господа и Спаса нашего.
5. Все студенты непременно должны поспевать в Академию к самому началу учения в первых числах сентября, и ожидать окончательного роспуска школ в средних числах июля.
Если же какой студент преждевременно до каникул, а наипаче без ведома и благословения префекта и профессора, уйдет из Академии, такового, хотя бы он и возвратился в школу, наказать непременно; также без свидетельства академического никто из студентов не должен шататься по городу для испрошения подаяний.
При сем и то надо наблюдать, чтобы недостойные не были допускаемы к высшим степеням академического учения, равно чтобы и ученики, без своих собственных заслуг по одному потворству и лицеприятию учителей, не занимали мест достойнейших, иначе недостойные сравняются с достойными и нерадивейшие с примерными, отчего одни потеряют охоту учиться, а другие будут более и более погрязать в лености.
6. Студенты при первом звоне академического колокольчика тотчас должны своевременно являться в свой класс; при втором же меньшем аналогисты, инфимисты, грамматисты и синтактики должны садиться на свои скамейки.
Учители же входят следующим порядком: первых двух школ до 3-го звонка, учители грамматики и синтаксимы непосредственно после 3-го, поэзии и риторики после 4-го, не взирая ни на какие частные свои нужды.
Прямые же обязанности по своим классам они должны исполнять верно, с пламенным усердием и легчайшим, сколько возможно, способом, более имея в виду пользу своих учеников, чем тщеславясь своим умом, и оставаться на уроках до конца, прежде которого никто ни из учителей, ни из учеников выйти из своей школы не может, разве уже по крайней надобности.
По окончании уроков не должны медлить в классах, но за окончательным сигналом все школы в предшествии своих наставников чинно входят в церковь для того, чтобы вознести к Богу, хотя коротенькие молитвы и воздать Ему благодарение.
7. Все академисты под строгой ответственностью и особенно учители, и наставники должны поставить себе законом, чтобы как в коллегиальных школах, так и в бурсах, а равно между собою и с учениками, всегда разговаривать по латыни, а ученики для ежедневного употребления должны иметь при себе calculum.
Кроме того, в меньших школах от аналогии до философии должны излагать и представлять упражнения на трех языках попеременно - славянском, польском и латинском.
В философии и богословии постоянные собеседования (без чего нельзя в совершенстве усвоить себе познаний) и частые диспутации самим делом должны быть исполняемы. А говорить по латыни всегда и везде непременно обязаны всех школ авдиторы и особенно наставники, кроме аналогистов и инфимистов, которые преимущественно учатся на языке польском и говорят им.
8. Каждая низшая школа везде должна уступать место высшей и оказывать ей почтение даже внешними знаками уважения. В случае какой-либо обиды от студента, а в особенности не от академиста никто не должен считать себя в праве сам собою отомщать за обиду, но ожидать удовлетворения от высшей власти.
9. Все академисты обязаны непременно присутствовать при всех академических церемониях, в какой бы день ни случилось, а также и в дни воскресные, при великой инструкции все члены старшего братства, а при малой - не принадлежащее к оному.
10. Студенты успешнейшие в науках и известные своим благонравием должны быть предпочитаемы прочим, а более заслуженные должны быть отличаемы вниманием Академии от незаслуживающих того.
Студенты же мало подающие надежду, ленивые и непокорные, должны быть чаще увещеваемы, а вовсе не подающие никакой доброй надежды, каковы: пьяницы, буяны, возмутители, ябедники и плуты, как неспособные к исправлению, должны быть изгоняемы из Академии, дабы в сообществе дурных не портились добрые.
Впрочем, если бы некоторые и отличались прекрасною нравственностью, но оказались бы до того тупоумными, что от них никакой пользы не может ожидать ни Церковь, ни отечество, то таковых, чтобы напрасно не убивали своего времени, должно увольнять из Академии для избрания себе того рода жизни, в котором могли и себе и другим быть более полезными, дабы таким образом Академия славилась не столько количеством, сколько качеством студентов. Особенно ставится это на вид наставникам.
11. Студенты всякой школы ни в каком случае не должны буйствовать против кого бы то ни было, а особенно против наставников. Таких буянов строго должно наказывать или лучше изгонять.
12. Наставники и особенно надзиратели не должны обращаться с подведомственными себе не слишком строго, не слишком слабо, и обязаны держаться в этом случае середины, как повелевает им долг просвещения и вежливости, а также опасно должны беречься бранить учеников как публично, так и дома поносными словами.
13. Ни один ученик без соизволения учителя своего, а особенно домашнего надзирателя, не смеет не быть в школе и отлучаться куда-либо с квартиры; в противном случае он подвергнется наказанию.
14. Никто из академистов не должен шататься по ночам, но все обязаны быть по квартирам и заниматься своим делом. Всякий праздношатающийся или пьяный студент, пойманный своим сениором, непременно должен быть подвергаем штрафу или наказанию.
15. Каждый надзиратель согласно своей обязанности должен смотреть за вверенными ему учениками, где бы ни случилось быть с ними, чтобы они вели себя скромно, умно и вежливо. Коли же кто из надзирателей станет пренебрегать сею обязанностью или сам будет не ночевать дома из-за какого-либо беспутства, или заводить у себя пирушки, или начнет употреблять пищу и питье и прочее артельное достояние в свою пользу, расточая его бесчестно или превысит власть свою, такового тотчас же удалять от места.
16. Студенты не должны вносить с собою в Академию никакого оружия, а также стрелять из ружья или пистолета.
Одеваться должны просто и прилично. Если же кто и оделся бы по моде, то это не дает ему права изменять принятые академические обычаи и смеяться над одеянием других.
17. Каждый подначальный академист, во всяком случае, должен оказывать должное всевозможное повиновение и почтение старшему себя, лишь бы только это не было противно законам божеским и человеческим. В деле же бесчестном не следует ни содействовать, ни повиноваться старшим.
18. В квартирах студентов лица подозрительного поведения не должны быть терпимы; равно не позволяется нанимать квартир и жить в таких домах, которые или оподозрены или обесславлены чем-либо преступным. Это для того, чтобы избежать столкновения с людьми дурного общества.
19. Ходить на зрелища, где происходят гладиаторские или кулачные бои, даже смотреть на них, а тем более самим ввязываться в драку никак не должны студенты.
Но чтобы не оставаться всегда в напряженном состоянии, позволяется в определенные дни поиграть на приличных студенту музыкальных инструментах; также не воспрещаются и другие пристойные игры на непродолжительное время собственно для восстановления бодрости духа.
20. Никто из студентов без ведома и позволения префекта и профессора не должен беспокоить великих и знатных особ просьбами или писать им панегирики, составлять рисунки и вообще делать что-либо особенное в этом роде. Не в праве также - ни ученики взять себе надзирателя, ни надзиратель ученика по своему произволу без разрешения префекта.
21. Необходимо, чтобы каждый студент, как тот который совершает курс учения, так и тот, который до окончания курса по законной причине выбывает из Академии, при выпуске из школы получал от префекта открытое свидетельство о своих успехах в науках для повсеместного удостоверения в своем образовании. Для этого префект училищ обязывается ежегодно вносить в библиотеку Академии для будущих справок и для всякого случая, как частные и годичные списки, составленные верно учителем каждой школы с означением имени, фамилии и правдивой аттестации учеников, так и общий всех учеников и студентов, составленный со всяким тщанием по порядку и достоинству школ, где должны быть обозначены имя, прозвание, вероисповедание, отечество, звание и состояние родителей, а также возраст и познания ученика.
22. Префект Киевской Академии, доброму управлению которого должны повиноваться все студенты всех школ, и даже наставники оных, обязывается непременно, как сам прилежно соблюдать и исполнять сии постановления, так и всех академистов обязывать к исполнению оных. Нарушителей же сего устава увещевать и пристойно исправлять.
Что до самого процесса обучения то в четырех младших классах главное внимание обращалось на изучение языков: латинского, греческого, польского и славянского.
Первый класс назывался "аналогия" или "фара".
Второй класс назывался "инфима".
В этих двух классах обучались чтению и письму на всех вышеупомянутых языках и занимались первоначальным грамматическим разбором.
Следующие два класса носили название "грамматики" и "синтаксими ".
Как показывают сами названия, в этих классах входили в детальное изучение грамматики и синтаксиса.
Кроме языков в этих классах проходили - катехизис, арифметику, нотное пение и музыку. Этими четырьмя классами заканчивалась низшая школа, и ученики переходили в среднюю.
Средних классов было два: "пиитика" и "риторика".
Курс обоих классов проходился в течение одного года. Из класса риторики ученики переходили в высшее отделение академии, состоявшее из двух классов - философии и богословия. Курс философии изучался два года, курс богословия четыре года.
До перехода в философию учащиеся назывались учениками, по переходе в философию - получали названии студентов.
Во главе академии стоял ректор (он же и настоятель братского Богоявленского монастыря). Ректор преподавал "богословие".
Ближайшим помощником ректора был префект, преподававший философию.
Каждый из остальных классов имел своего преподавателя, преподававшего в нем все предметы. При переходе из класса в класс учеников экзаменовал преподаватель того класса, в который ученики переходили. За поведением учеников следил суперинтендант. Его помощниками были визитаторы, посещавшие квартиры учеников, живших вне братского монастыря, сениоры, старшие в ученических общежитиях и цензоры, следившие за поведением учеников в церкви.
В классе ученики занимали места по успехам.
Кто учился лучше, сидел впереди.
Кто учился хуже, того отсаживали назад. Богатство и знатность не имели в школе значения: все ученики были равны и различались только способностями и прилежанием.
Классы были очень многолюдны. Для облегчения преподавателя выбирались наиболее прилежные ученики, которым поручалось наблюдение и надзор за успехами их товарищей и которые обязаны были перед началом урока проверять их познания.
Эти старшие ученики назывались аудиторами. Выслушав каждого из порученных им товарищей, они под личной ответственностью отмечали на особом листе его знания и незнание и представляли этот лист учителю.
Всякое послабление со стороны аудитора строго наказывалось: виновный лишался аудиторского звания, а иногда подвергался и телесному наказанию.
На каждую неделю назначались по порядку 4 дежурных, из которых двое должны были записывать тех, кто плохо стоял в церкви или вел себя неприлично на улице и вообще в чем-либо был неисправным. Другие два должны были пораньше прийти в школу, подмести пол, затопить печку и сидеть у двери, записывая тех, кто поздно приходил в школу.
Особенное внимание как мы видим, обращалось на изучение латинского языка. Воспитанники всех младших классов обязаны были говорить между собою непременно по латыни. Нарушавшие это правило подвергались штрафу.
Для возбуждения большего интереса к занятиям практиковались разного рода соревнования. В младших классах допускалось состязание в домашних письменных работах. Ученик писал на своей тетради имя того товарища, с которым желал вступить в состязание, или которого считал несправедливо аттестованным выше себя.
Если претендент оказывался правым в своем притязании и одерживал победу, он получал требуемое.
Если же терпел поражение, то подвергался наказанию по усмотрению соперника. В высших классах, начиная с философии, экзаменов не было. Вместо экзаменов здесь практиковались диспуты. Диспуты были еженедельные, домашние, без посторонней публики.
Все воспитанники академии делились на две группы. Меньшая проживала в общежитии при академии, большая, к которой принадлежал и Величковский, жила по квартирам вне академии.
В целом же это была единственная не только во всей Украине, но и во всей России школа, не уступавшая по высоте образования лучшим заграничным школам и вместе с тем школа народная, строго православная, истинный народный и православный университет, предмет утешения и гордости украинского народа.
Понятно, что вступить в такую школу было, заветною мечтою и счастьем каждого даровитого и любознательного малороссийского юноши того времени.
И все было бы хорошо, если бы юный ученик Петр Велиховский, был обычным украинским юношей, в духе скажем тех киевских бурсаков, что описал в своем «Вие» Н.Гоголь.
Но у Петра Велиховского, насчет своей дальнейшей жизни уже были свои планы -
«Когда наступила третья зима пребывания Величковского в академии, усердие его к школьным занятиям стало все более и более ослабевать, а желание монашества превозмогать».
Тоесть бурсак Петр Велиховский только закончил начальную школу в «Академии».
Все эти сомнения закончилось это тем, что Петр Велиховский самовольно покинул «Академию» и поселился в Киевском Китаевском скиту. Но, пробыв там, непродолжительное время он вернулся в Академию, где продолжил учебу в четвертом классе.
И все может бы и обошлось, но в это время 1738 году, к заключению мира между Российской империей и Османской империей в Киев приехал Молдавский митрополит Антоний и был принят архиепископом Рафаилом.
Бурсак Петр Велиховский посещая Киевский Братский монастырь, получил благословение молдавского митрополита. Тогда же ему очень нравилось совершение Антонием литургии на молдавском языке, и с тех пор как пишут его биографы «в нем возникла, по его словам, любовь к молдавскому языку и к молдавскому народу».
Закончив четвертый год обучения в Академии, Петр Велиховский не поехав на каникулы, а придя в Любечский монастырь был принят туда на должность келаря. То есть кладовщика монастыря.
Обязанности Петра состояли в том, чтобы выдавать поварам в определенном количестве необходимые для трапезы припасы: муку, масло, крупу, рыбу и проч.
Но затем в монастыре сменился игумен, а с новым у Петра Велиховского не сложились отношения, в связи, с чем он срочно и тайно покинул монастырь.
Посетив несколько монастырей, Петр Велиховский пришел в монастырь святителя Николая, именуемый Медведовским. Этот монастырь находился в области Киевского митрополита.
В этом монастыре Петри Велиховский принял первый монашеский постриг под именем Платона.
Но в этом монастыре Петр Велиховский долго не задержался. А покинув его, отправился в Киево-Печерскую лавру, где подал прошение архимандриту Лавры Тимофею Щербацкому о принятии в число братии.
Вопрос был решен быстро, потому как архимандрит Лавры Тимофей Щербацкий и покойный отец Платона были товарищами по Киевской братской школе.
Когда монах Платону жил в Киево-Печерской Лавре, то к нему прибыл один из его самых близких школьных друзей, Алексей Филевич с которым у него состоялся вот такой очень характерный разговор, оказавший кардинальное влияние на всю судьбу монаха Платона (Петра Величковского):
«Поздоровавшись и поговорив кое о чем, Алексей вдруг сказал:
"А ты помнишь, какое мы дали друг другу обещание, когда были еще в училище, - не постригаться и не жить в богатых монастырях, а уйдя от мира предаться странствию и жить в пустыне в святом послушании у какого-нибудь старца, не покидая друг друга до последнего издыхания и добывая себе пропитание и одежду трудами рук своих.
Теперь же я вижу, что ты нарушил нашу клятву и вместо того, чтобы жить в пустыне на безмолвии, вернулся в свое отечество и живешь в этой богатой обители".
Платон ответил:
"Да, мы действительно положили в душах наших обет, о котором ты говоришь. Но, к сожалению, ни один из моих друзей не последовал за мною, когда я уходил из мира.
Друг наш Димитрий, не послушав моего совета, остался с матерью.
А я, странствуя один, не нашел такого благоговейного старца, который согласился бы меня принять к себе во святое послушание, хотя я и многих просил об этом. И мне не оставалось делать ничего иного, как вернуться на свою родину и поселиться в этой святой обители".
Тогда Филевич сказал:
"Итак, ты уже окончательно отказался от мысли поселиться где-нибудь в пустыне вместе с единомысленным другом под руководством опытного старца?"
Платон ответил:
"Да, теперь у меня нет об этом даже и малейшего помысла, так как здесь я нашел совершенный покой моей душе и намерен до последнего издыхания оставаться в этой святой обители".
Филевич:
"А если бы я предложил тебе отправиться вместе со мною в странствование и жить вместе в пустыне, что бы ты сказал на это?"
Платон:
"О, возлюбленный друг мой, если бы ты решился на это, я сейчас же с радостью готов идти с тобою".
Тогда Филевич, встав со своего места, торжественно произнес:
"Если такова твоя любовь ко мне, что ты ради меня готов уйти даже из этого святого места, то и я перед Богом и перед тобою клянусь моею совестью, что при содействии благодати Божьей готов не разлучаться с тобою до самой своей смерти".
После этого монах Платон с Филевичем тайно покинул Киево-Печерскую лавру прибыли в Матронинский монастырь.
Это было в самом начале великого поста 1742 года.
Живя в этой обители, Платон скоро узнал, что при этой же обители, в скиту временно проживает старец высокой духовной жизни иеросхимонах Михаил.
Познакомившись с ним, Платон принял предложение Михаила о переселении его в Младовлахию и даже подыскал себе попутчиков трех монахов Матронинского монастыря: Антония, Иерофея и Феодула.
В это время Молдовлахия являлась, по мнению церковных историков «одним из цветущих уголков православного мира.
На греческом востоке - православие, стесняемое турками, не могло пользоваться полною свободою.
В России монашеская жизнь испытывала притеснения от правительства. Молдовлахия, управляемая благочестивыми господарями, была во всех отношениях удобною страною для спокойного существования и процветания православных обителей».
О том, что в Младовлахии жизнь простого народа еще хуже, чем в Украине монах Платон Велиховский скоро лично убедится на собственном опыте, а тогда тайно, поскольку небыло никаких документов ( паспорта) на его переезд с Малороссии в Младовлахию, что, по сути, было уже совершением уголовного преступления, он, с товарищами Перейдя границу Молдавии, пришли в скит святого Киприана, именуемый Кондрица.
Феодул и Иерофей остались здесь, а Платон и Антоний отправились дальше.
Они достигли скита святых Архангелов, по имени Долгоуцы, который находился под духовным руководством старца схимонаха Василия, а уже от туда они достигли скита святителя Николая, именуемого Трейстены..
В Молдавии сильно чувствовалось влияние монашеской республики с горы Афона.
Здесь Платон впервые услышал Богослужение, совершаемое по Афонскому чину, встретил странников монахов, посещавших Святую Гору и много о ней рассказывавших.
Все это с особенной силой привлекло к решению покинуть неспокойную Младовлахию и поселится на гору Афоне, где находилась особая монашеская республика.
Приняв решение переезде, Петр Велиховский кораблем добрался до Константинополя, а оттуда прибыл на Афон, где отправился в дальнейший путь на север к монастырю Пантократор, около которого проживали, как им было известно, иноки славянского племени.
Понемногу Платон стал знакомиться с соседними обителями. Он обходил окрестных монахов и пустынников, желая найти себе духовного наставника, сведущего в отеческих писаниях и живущего в безмолвии и нищете. Но такого наставника он не мог найти и Платону пришлось жить в одиночестве.
Тогда началось самое трудное время в жизни Платона. Его биографы пишут: «Это было время крайней нищеты и беспомощности, тяжелой внутренней борьбы и многих слез.
Четыре года прожил Платон в таком положении.
Платон проводил свое время в постоянном чтении и пении псалмов, в изучении священного писания и творений святых отцов и в сердечной молитве.
Он старался укоренить в себе глубокое смирение, постоянное самоукорение, сокрушение сердца, обильные слезы, любовь к Богу и ближнему, память о смерти. Впоследствии он писал об этом времени:
"Когда я пришел во святую гору из моего православного отечества, я находился в такой нищете, что не мог уплатить три гроша долгу пришедшим со мною братиям.
В начале 1750 г. прибыл на Афон молдавский старец схимонах Василий.
Старец объяснил ему опасность его уединенного безмолвия, и указал ему необходимость общежительного пути для новоначального подвижника.
"Все монашеское жительство, говорил он, разделяется на три вида: первый – общество.
Второй - именуемый царским или средним путем, когда поселившись вдвоем или втроем имеют общее имущество, общую пищу и одежду, общий труд и рукоделие, общую заботу о средствах к существованию и, отвергая во всем свою волю, повинуются друг другу в страхе Божием и любви.
Третий вид - уединенное отшельничество, пригодное только для совершенных и святых мужей»
По просьбе Платона старец постриг его в мантию с наречением ему имени Паисия. Со временем вокруг Паисия стали собираться и новые ученики.
Рукоположение в священнический чин Паисия состоялось в 1758 году, на 36 году его жизни.
Отец Паисий предполагал не иметь в скиту более 15 братии, почему и число келий ограничил 16.
От келий святого Константина Ильинский скит находился на расстоянии получаса ходьбы, а от монастыря Пантократора, на часовом расстоянии. Ильинский скит удален от больших дорог.
Но успехи Паисия вызвали и зависть у других афонских монахов, и они нашли официальные причины для обвинения Паисия. В частности афонский старец старец Афанасия, утверждал:
« Паисий нарушает и сокращает установленное Церковью для монахов молитвенное правило;
неправильно толкует писания святого Григория Синаита,
неправильно относится к своему духовному отцу,
уподобляется римскому папе, который на словах признает заповеди церкви, а делами их нарушает;
устанавливает вместо церковного собственное молитвенное правило,
не имеет смирения;
доверчиво относится к рукописным греческим книгам, предпочитает философию покаянию и плачу,
запрещает проклинать еретиков,
заменяет церковное правило молитвою Иисусовою.
Все эти обвинения старец Афанасий изложил в обширном послании, отправленном им Паисию. И это были очень серьезные и не беспочвенные обвинения. Ведь Паисий не имея полного курса обучения в Киевской духовной Академии, стал самостоятельно экспериментировать с монашеской духовной практикой, приспосабливая ее к своим и текущим нуждам своего времени!
Церковные власти Афонской монашеской республики, рассмотрев письмо Афанасия, повелели Паисию написать на него ответ.
Исполняя повеления духовников, старец Паисий написал в 14 главах ответ Афанасию, в котором опроверг все его обвинения.
И, казалось бы, все для Паисия закончилось хорошо, но в дальнейшем обстоятельства сложились так, что Паисий был вынужден покинуть гору Афон и вернуться в Румынию.
Кроме непринятия афонскими монахами нововведений в монашескую практику вводимых Паисией в Ильинском ските и сложившейся на этой почве непринятия Паисия на Афоне, само положение братии (монахов собравшихся вокруг Пависия) стало еще тяжелее, так как не предвиделось никакого выхода из материальных затруднений.
А помощи от других афонских монастырей Паисий в виду прежнего «идейного» конфликта со старцем Афанасием не получил.
Теснота помещения, скудость средств, постоянное опасение непосильных налогов от турецких властей, а с другой стороны невозможность отказывать в приеме новым братьям, желавшим проводить монашескую жизнь под руководством опытного старца, побудили Паисия искать нового местопребывания. На Афоне подходящего места не было.
Надо было подумать о какой-либо другой стране и такой страною могла быть одна только Молдовлахия (Румыния).
Вот что по этому поводу пишут биографы Паисия Величковского:
«Эта страна уже давно была знакома старцу Паисию. С нею у него были прочные духовные связи, половина его братий была из Молдовлахии, там «процветали и православная вера и монашеская жизнь, там были благочестивые правители, как духовные, так и светские, которые, несомненно, знали о старце Паисии», относились к нему с расположением и уважением и могли предоставить ему и его братству вполне подходящее убежище.
Там его общежительное братство могло вполне спокойно существовать и развиваться.
После долгих размышлений, а может быть и предварительных сношений с влиятельными лицами Молдовлахии, старец и братия решили покинуть Святую Гору и переселиться в благословенную Молдовлахийскую землю.
Что одно уже это само по себе было открытым вызовом властям Афонской монашеской республики, где каждый монах был на особом счету. Что окончательно и разорвало связь Паисия с Афоном, но накопленный им за 17 лет опыт пригодился при организации монастырей нового типа в Румынии.
Биографы Паисия так описывают дальнейшие события:
«Сам старец в своем письме к иерею Димитрию так говорит о причине своего переселения в Молдовлахию:
"Житию во святой Афонской горе самое то место, весьма жестокое и трудное, не способствовало, так как там даже двое или трое, живя вместе, едва могут кровавым, потом и большим трудом удовлетворить свои телесные нужды, а тем более такое множество.
Кроме того, мы опасались и турецких властей, чтобы они не наложили на наше бедное общество даней, подобных тем, какие платят прочие святогорские монастыри, что, как я слышал от многих, и должно было исполниться.
По всем этим причинам и по многим другим, о которых я уже писал тебе, мы боялись, как бы нас не постигло крайнее разорение, достойное многого плача и рыдания, и не пришел бы конец нашему жительству созданному с немалым трудом и потом.
Поэтому, положившись на всемогущего Бога, на всяком месте своего владычества прославляемого, мы и переселились все вместе из Святой Горы в православную молдовлахийскую землю".
Приготовившись к отъезду, старец Паисий нанял два корабля и в одном из них поместился сам со славянскою братией, а в другом поместил отца Виссариона с молдавскою братией и двинулся в путь. Всего на обоих кораблях было 64 человека.
В Молдовлахии старец и братия сначала были помещены в скиту Варзарешти, а затем им был предоставлен монастырь Святого Духа, именуемый Драгомирна в Буковине со всеми его угодьями, причем воевода Григорий особою грамотою освободил монастырь от всяких даней. Предоставленный старцу монастырь оказался в довольно жалком состоянии.
Справка:Драгомирна - православный монастырь на территории Румынии.
Один из старейших монастырей на южной Буковине (начало берез с 1602), расположенный вблизи города Сучава.
После ликвидации монастырей на территории Российской империи и Гетманской Украины, считался неформальным духовным центром Запорожской Сечи. Казацкая старшина оказывала постоянную финансовую помощь Д. В Австро-Венгерской империи (19 в.) Обеднел.
Сейчас монастырь принадлежит Румынской Православной церкви Бухарестского патриархата. При монастыре - музей православных древностей. Центр паломнического движения.
О том, как Паисий обосновался на новом месте мы узнаем от его биографов.
«Келий в нем оказалось всего пять, трапезная была без крыши, нашлось немного книг, а на скотном дворе было всего только шесть волов. Но монастырь занимал обширное пространство, был расположен в уединенном и безмолвном месте и имел полную возможность постепенно придти в благоустроенный вид.
Поэтому и старец, и братия были очень довольны предоставленным им местом. В скором времени в монастырь стали поступать щедрые пожертвования от многих благотворителей, пожелавших оказать помощь старцу.
Драгомирнский монастырь Святого Духа находится близ города Сочавы и пограничного между Буковиной и Молдавией селения Ицканы и расположен в ущелье Карпатских гор.
С внешней стороны он представляет настоящую крепость и окружен оградой с башнями, так что мог служить жителям города Сочавы убежищем при нападении запорожских казаков и татарских орд.
Время основания монастыря, как и имя его первого строителя, точно неизвестны; обыкновенно думают, что он был основан на основании жалованных грамоты молдавского воеводы Петра 7-го Хромого от 28 марта и 21 октября 1584 года.
Которыми Драгомирне предоставлялась в вечное и неотъемлемое владение пахотная земля близ селения Костина в Сочавском округе.
Устраивая свою жизнь в Драгомирне, старец Паисий, прежде всего, обратил внимание на порядок богослужения, который во всяком церковном обществе составляет его основание. Богослужение в Драгомирне совершалось строго по чину Святой Горы.
На правом клиросе пели по-славянски, на левом по-молдавски.
Устав общежития соблюдался так же строго.
Никто из братий не смел, и дерзнуть назвать какую-нибудь вещь моею или твоею, но должен был считать все от Бога посылаемое общим достоянием братства, получая все необходимое для себя от старца.
Трапеза всем подавалась общая, кроме больных и престарелых или слабых. Все послушания внутри монастыря - в поварне, в пекарне и т.д. выполняли сами братья. Они же сами исполняли и разные мастерства, сапожное, столярное, слесарное, портняжное и др.
Каждый совершал свое послушание охотно и усердно, добросовестно ради Бога по силе своей.
Ослушанию, самочинию, противоречию в братстве не было места. Братия сами работали и на огородах и в поле и смотрели за скотом.
Во время работы на устах должно было быть молчание, а в сердце тайная молитва. Сам старец нередко выходил с братией на общее послушание и работал вместе с прочими, подавая пример.
Во время уборки хлеба братия проводили иногда по несколько дней в поле».
Как видим тут Паисий основал как раз общину, которую можно назвать христианским коммунизмом. Когда от каждого брали по способностям, а давали по потребностям.
Но не все монастыри в Румынии жили по таким правилам и тут, как и на Афоне у Паисия появились многочисленные завистники и противники.
Мирная жизнь в Драгомирне неожиданно нарушилась. В 1768 году, по словам жизнеописателя старца, "возста страшная буря и страх смертный.
Две империи, (Российская и Турецкая), воздвигошася друг на друга, ярящеся и огнедышуще".
Молдавия и Валахия сделались театром военных действий. Жители искали спасения в бегстве. Горы, леса и монастыри наполнились перепуганными беглецами, спасавшимися от ярости турок и татар.
Драгомирнский монастырь, расположенный в огромном лесу, в неприступном месте, привлек к себе множество людей, искавших убежища.
Только в 1774 году был заключен мир между Россией и Турцией и братья обители получили возможность начать свою прежнюю жизнь.
Но, тут пришло новое горе. Едва только русские войска покинули Молдавию, как австрийская императрица Мария-Терезия потребовала от турецкого султана следуемую ей по уговору за оказанную ему помощь часть Молдавской земли.
В эту часть австрийцы включили, вопреки желанию молдаван, и Драгомирнский монастырь.
Старца Паисия Величковского испугал предстоящий переход под власть Римско-Католической державы.
Он предвидел, что со стороны новой власти неизбежно последуют притеснения монастырю, которые могут повести к разорению налаженного общежития. Вместе со старцем сознавала угрожающую опасность и вся братия.
В это время старец получает письмо от игумена Секульского монастыря в Молдавии с приглашением перейти на жительство в его монастырь.
Все братья, которых в то время было 350 человек, выразили готовность идти со своим старцем. Но старец не сразу взял всех с собой.
Он оставил в Драгомирне 150 человек, назначив им двух духовников, одного молдаванина, а другого русского, и поручив первому быть начальником монастыря, а второму - его помощником.
С остальными же отправился в путь и после более чем месячного путешествия они благополучно прибыли в Секуль 14-го октября 1775 г.
Секульский монастырь стоить внутри Карпатских гор, в двух часах ходу от монастыря Нямца.
Желая утвердить свой общежительный устав на новом месте, старец Паисий в 1778 году установил, что после его смерти новый настоятель избирался собором братий из среды самих же братий.
«Новый настоятель должен быть избираем из тех, которые долгое время провели под самым совершенным послушанием без всякого порока и через послушание и отсечение воли приобрели глубокое смирение, а через смирение удостоились дара здравого рассуждения и приобрели любовь Христову одинаково ко всем братиям и глубочайший мир, претерпевая продолжительное время искушения и поношения и укоряя всегда самих себя, освободились навсегда от раздражительности и гнева и приобрели кротость и простоту.
Избираемый должен уметь руководить братией и врачевать души их.
Ибо если нельзя никому самому по себе выучиться искусству врачевания без руководства опытного врача, тем более нет возможности изучить искусство наставления душ без надлежащего обучения».
Затем, старец снова припоминает историю своего общежития и излагает основания, на которых оно утверждается. Основания эти следующие:
а) Нищета. Совершенная самовольная нищета по обещанию монашеского образа, т.е. чтобы никто из братии никак не имел своего особенного имущества до своей смерти, ни денег, ни иной какой-нибудь вещи, ни имущества движимого или недвижимого до самых ничтожных вещей. Все что необходимо для жизни да будет и да называется общим.
б) Послушание. Каждый из братии нашего собора по доброй своей воле отдается душой и телом под благое иго послушания, заповеданного Священным Писанием и Святыми Отцами, чтобы не быть самовластным и самочинным, не иметь ни в чем своей особой воли и своего рассуждения, но во всем, что по Божьему и душеполезно, быть подчиненным и покорным до самой своей смерти, и никакого дела, хотя бы по своему мнению и доброго, не делать без ведома и благословения старца.
в) Исповедание. Все братия почаще, а новоначальные непременно ежедневно, должны исповедовать и открывать каждый своему духовнику все тайны своего сердца не скрывая ничего, потому что без частого исповедания нет возможности приобрести исправления души своей и наставления на путь Божий.
г) Пребывание до смерти с братиями. Т.е., чтобы все братия по данному своему обещанию перед Богом и по связи вечной и неразвязной Божественной любви пребывали до смерти своей с собором братиев, собранным во имя Христа, терпя и перенося всю тесноту жизни ради Царствия Божия, а равно мужественно претерпевая все искушения и поношения, через которые, как золото в огне, очищается смирение монаха, укоряя себя в сердце своем и во всем считая себя виновным и как купленный раб по силе своей и телесной и душевной со всяким усердием и со многим смирением и страхом Божиим, как братиям Христовым и как Самому Христу служа, быть готовыми на всякую службу, которая им будет назначена.
д) Чтение Божественного Писания и поучений Святых Отец.
е) Соблюдение святых постов и церковного правила, а также и келейного правила.
ж) Служение больным и слабым и старым в соборе братиям и тем, которые не помещаются в больнице.
з) Исполнение монастырских должностей и поручений с соблюдением заповедей Божиих, да не расстроится любовь к ближнему, и удовлетворение всех нужд хозяйственных своим собственным трудом в своих мастерских.
Мало-помалу монастырская жизнь в Секуле вошла в свою правильную и тихую колею.
Книжные занятия старца не прерывались и в Секуле. Здесь особенно стала развиваться его переводческая деятельность.
Предполагалось устройство школы для обучения молодых иноков греческому языку с целью привлечения их к делу перевода и исправления отеческих книг, а пока старец посылал наиболее способных учеников в Бухарест для обучения их там греческому языку.
Однако, совершенно неожиданно положение старца изменилось.
Румынский митрополит, видя его успехи в организации монашеской жизни в Секульском монастыре в июне 1779 года предложил ему перейти вместе с братией в более древний Нямецкий монастырь.
Паисий Величковский после долгих раздумий принял это предложение и перешел в Нямецкий монастырь.
Вот как церковные историки запечатлии это событие. А нам оно интересно тем, что мы впервые встречаемся с описанием Нямецкой иконы Божией Матери!
«Когда старец и братия приблизились к Нямецкой обители, там зазвонили во все колокола и все нямецкие братия вышли за монастырские ворота навстречу старцу. Впереди шли три священника в фелонях и один из них держал в руках Святое Евангелие, а другие - святые кресты. Два диакона в стихарях имели в руках кадильницы.
Старец приложился к Евангелию и к крестам и вступил в обитель, предшествуемый священниками и диаконами и сопровождаемый братиями обеих обителей при пении ирмосов Богородице.
Войдя в церковь, старец приложился к иконам, причем особенно усердно молился перед чудотворной иконой Богоматери, вручая себя и братий Ее заступлению и хранению, покрову и попечению и возлагая на Нее всю свою по Боге надежду.
В своем письме к князю старец, между прочим, открывает ему одно давнее событие своей жизни, а именно, что еще до своего отбытия на Афон, в молодости, старец приходил в Нямец молиться пред чудотворной иконой Божией Матери и удостоился три раза держать эту святую икону своими грешными руками.
С того времени он почувствовал великую любовь к этому святому месту, куда потом, неисповедимыми путями Божьими, ему пришлось перейти со своим собором.
Когда старец приложился к иконам, два начальника Нямецкого братства Иоасаф и Варлаам, игумен и проигумен, поставили старца на игуменское место.
Когда пропели тропарь и кондак храма и произнесли ектению и отпуст, старец со слезами сказал собравшимся, что он пришел к ним не по собственному желанию и исканию, но по решению и распоряжению князя и митрополита и просил всех хранить взаимный мир и взаимную любовь».
Старец пригласил к себе бывших начальников обители и, побеседовав с ними наедине братски, обещал покоить их во всем до самой смерти и ни в чем их не притеснять.
И они совершенно примирившись со всем случившимся, через некоторое время были облечены в схиму и поживши еще несколько лет, отошли ко Господу.
Из Нямецких монахов только немногие ушли из монастыря, а остальные присоединились к общему братству, из двух соборов составился один собор и установились полный взаимный мир и единодушие.
Старец написал князю о принятии им Нямца, о соединении обоих братств и просил помочь в устройстве новых келий.
Князь благодарил старца за послушание и обещал оказать помощь, как в устройстве келий, так и во всех других нуждах.
Так произошло перемещение старца Паисия с братией из Секуля в Нямецкий монастырь.
Секульский монастырь по-прежнему остался под его главным управлением и порядок жизни в обоих монастырях установился один и тот же.
В Нямецком монастыре начинается последний, самый трудный, но и самый плодотворный период в жизни и деятельности старца Паисия.
Число братий, объединившихся вокруг него одним духом нестяжательности, послушания и любви к Богу, своему старцу и друг к другу, возросло здесь до 700 и более.
Слух об их «высокой жизни и об их мудром старце» распространился далеко по всему православному Востоку.
Старец вел обширную переписку и сношения с многочисленными подвижниками не только в Молдавии, но и на Афоне, в Царьграде, в России и в других местах.
Каждый странствующий инок, каждый паломник считал своим долгом посетить славную Нямецкую Лавру, увидеть ее знаменитого старца, посмотреть строгий чин ее общежития и благолепие монастырского богослужения, чтобы потом рассказать об этом на своей родине, в своей обители.
Книжные занятия старца достигли в это время своего наибольшего расцвета. Он уже не один только и не в кругу только немногих друзей работал над исправлением и переводом отеческих книг.
Он основал целую школу для обучения справщиков и переводчиков и широко поставил переписку исправляемых и переводимых книг, так что своими многочисленными рукописями не только наполнил монастырскую библиотеку, но и распространил их в огромном числе списков далеко за пределами своей обители и, в особенности по монастырям и по кельям обширной Русской земли.
Он сумел поднять в православном русском монашестве интерес к книжным занятиям, к чтению и списыванию отеческих книг, к духовным беседам, а свою Нямецкую Лавру сделал центром и светочем православного монашества и школою подвижнической жизни и духовного просвещения для православного востока.
В Нямецком монастыре получили свое воспитание многие молдовлахийские и русские иноки, которые потом во многих обителях сделались насадителями православного старчества и монашеских общежитий по уставу Паисиева братства.
«Монастырь расположен в чрезвычайно живописной местности. Там, где небольшая горная речка Нямцул вырывается на простор из Карпатских ущелий среди высоких холмов, покрытых вековым хвойным лесом, белеют стены и здания этой обители, с которой связаны лучшие страницы молдавско-славянской культуры и письменности придунайских княжеств. Основание монастыря относится к концу 14-го века.
Тогда пришли в Молдавию при митрополите Иоасафе три инока, Софроний, Пимен и Силуан со своими учениками. Они пришли из Тисмана и были учениками святого Никодима Освященного.
Молдавский господарь, по всей вероятности Петр Воевода Мушат, выстроил для них небольшую церковь в честь Вознесения Господня.
Первый документ, свидетельствующий о существовании монастыря относится к 1407 году, когда монастырь получил во владение села и вместе с монастырем Быстрицею управлялся одним игуменом Дометианом.
Монастырь расширялся и богател благодаря щедрым пожертвованиям молдавских господарей, иерархов и других лиц. История первых лет существования монастыря связана также и с именем известного проповедника митрополита Григория Цамвлаха, который по прибытии своем в Молдавию игуменствовал в этом монастыри приблизительно до 1420-го года.
Свое название монастырь, как и многие другие местности, вокруг него, получил, по всей вероятности от цитадели, построенной недалеко отсюда немецкими рыцарями крестоносцами в 12-м-13-м веке.
Развалины крепости существуют и до сих пор на высокой скале, недалеко от Нямца.
Нынешний храм Вознесения Господня выстроен в 1497 г. господарем Стефаном Великим, о чем свидетельствует надпись над входными дверями храма.
Главной святыней Нямецкого монастыря является древняя чудотворная икона Богоматери.
Время написания этой иконы неизвестно.
Она подарена была некогда греческим императором Иоанном Палеологом молдавскому господарю Иоанну Доброму, который в начале 15-го века передал ее Нямецкому монастырю.
А как знает читатель из первой части эта датировка иконы не соответствует историческим реалиям.
Но так как Нямецкую икону Божией Матери искусствоведы - эксперты не изучали, то и мы ничего не может сказать более и ее истории, поскольку отсутствуют ее профессиональные описания и искусствоведческая экспертиза.
Поселившись в Нямце, старец Паисий стал утверждать и здесь свой обычный порядок монашеской жизни. Прежде всего он обратил внимание на порядок богослужения и установил совершать его так, как оно совершалось в его братстве.
Чтение и пение велись на двух языках, молдавском и славянском.
На утренях, между кафизмами, читались два поучения - одно на славянском, другое на русском или молдавском языке.
На похвальной неделе акафист Божьей Матери читался по-славянски, по-молдавски и по гречески.
Несмотря, однако, на все заботы старца, ему с трудом удавалось преодолевать те неблагоприятные влияния, которые разлагающим образом действовали на братство, и жизнеописатель старца заявляет: «под конец жизни старца духовное наше жительство снизошло от первого Драгомирнского и Секульского, единодушного, мирного и любовного всесовершенно вниз невозвратно.
Причины же тому: молва, излишество, мятеж, забота каждого о себе самом и оставление чтения божественных и отеческих писаний и внимания к себе. Старец, который предвидел все это, часто плакал и предостерегал братию.
Он убеждал всех не оставлять внимательного чтения отеческих писаний, неуклонно держаться тесного евангельского пути и избегать нерадивого притворно-монашеского миролюбивого жития.
Указывая другие причины ослабления братской жизни, жизнеописатель старца говорит: как сад древесный, часто пересаживаемый, увядает, так и нашего собора сад душевный пострадал от переходов и перемены монастырей.
Наступил 1794 год. Старец по-прежнему работал неутомимо, писал письма, трудился над переводом святоотеческих книг, руководил жизнью братства, но силы его заметно слабели. По свидетельству жизнеописателей старец Паисий в последние годы своей жизни принимал братию и посетителей только с утра и до полудня.
Остальное время проводил один у себя в келье в занятиях.
Приходить к нему в это время могли только одни духовники. Однажды в год старец объезжал и обходил жилища своих учеников, благословлял их и молил Бога сохранить их невредимыми от всякого зла.
Незадолго до своей предсмертной болезни, он перестал лично заниматься переводами; просмотр же и исправление переводов не оставлял до последних дней своей жизни.
После пятого ноября он почувствовал особенную слабость и должен был слечь в постель. В таком положении он провел четыре дня. В воскресенье ему стало лучше, и он захотел выслушать литургию. Придя в церковь, он сидел на своем обычном месте.
Во время Причастна вошел в алтарь и причастился Святых Таин. После службы он почувствовал такую слабость, что едва был в состоянии вернуться в свою келью, поддерживаемый братиями. Прошло еще три дня. Слабость старца увеличивалась.
Прислуживавшие ему братия Онорий и Мартирий не допускали к нему никого, за исключением самых близких людей, так как старец желал умереть в совершенной тишине. На четвертый день, чувствуя приближение смерти, старец еще раз причастился Святых Таин.
Затем призвал к себе двух старших духовников, Софрония для славянской братии и Сильвестра для молдавской, и преподал через них мир и благословение всему братству. Преемником себе старец никого не назначил, предоставляя это воле Божией, избранию Богоматери и желанию самого братства.
После этого он тихо скончался, как бы уснул 15 ноября 1794 года, на 72 году своей жизни. Тотчас же после кончины старца послано было об этом извещение митрополиту Иакову. Митрополит поручил совершить погребение старца Епископу Тумскому Вениамину, впоследствии Молдавскому митрополиту.
Когда распространился слух о кончине старца, в Нямец собралось множество народа, и мирских, и монахов, и священников, и бояр, и простых людей обоего пола. Три дня ожидали епископа Вениамина и, не дождавшись, на четвертый день совершили всем собором отпевание и погребение старца в Великой церкви Вознесения Господня на правой стороне от входа.
На другой день после погребения старца приехал епископ Вениамин и наутро совершил литургию и панихиду по усопшем.
А немного дней спустя, по избранию всего братства и по благословению митрополита, согласно устава Паисиева братства, он назначил старцем и начальником монастыря старшего духовника братства отца Софрония.
На могиле старца Паисия впоследствии была положена плита, на которой по румынски и по славянски была сделана следующая надпись:
"3де почивает блаженный отец наш иеросхимонах и архимандрит старец Паисий, малороссиянин, иже от Афонской горы с 60 учениками в Молдавию пришед и тут множество братий собрав и общежитие собою обновив, ко Господу отыде 1794 года ноября 15, во дни благочестивого господаря Михаила Суджу воеводы и преосвященного митрополита Иакова"
(конец ч.2)