вижу всё – оглянусь едва.
Время саваном не укрыло,
но седа уже голова.
И, как будто, не время вздорить,
всем воздастся нам за грехи.
Нету сил с дураками спорить
и здоровье не то – кхи-кхи…
А ведь, помнится, в оны годы,
когда всё ещё трын-трава,
прямиком через пни-колоды,
через рощи да огороды
я по жизни шагал – ать-два!
Ошивался не раз в столицах,
комиссарил в других краях.
Был рисковым и, как годится,
закалённым в лихих боях…
Ах, вы годы мои заплечные! –
память цепкая всё хранит.
Улыбаются люди встречные,
в сквере Вечный огонь горит.
Что с того, что виски позёмкою
замело, как просёлок дальний.
Я в ладонях сердечко комкаю,
будто грешник в исповедальне.
Никакой не отшельник – вот он я –
всем знаком, как напев старинный.
С окон сорваны ставни плотные,
лезут в душу, как в погреб винный.
Веселятся и пьют вандалы
на гробах, на святых костях…
И лишь плачет ребёнок малый –
неуютно ему в гостях.
Я судьбу не хватал за лацканы,
был и толике малой рад.
Так чего ж я, как пёс заласканный,
озираюсь с тоской назад?
2005
