Чаёвничать он любил. Делал это со вкусом и пониманием. Нет-нет. Никаких особых завариваний, восточных традиций и торжественных помешиваний. Всё просто, но каждый раз по-разному. Зависит от настроения. От продуктов, проявляющихся на данный момент. От воспоминаний, от мыслей и компании. От намеченных дел и включений информационных вихрей.
Правда, один момент присутствовал всегда. Листики чая нежно собирал именно лапой(не превращаясь в человека с руками загребущими — кто его знает, что потом делать будет — творить или хихикать и пальцами тыкать в творца). Именно лапой и только с двух верхних уровней чайного куста. Угу, предпочитая лучшее.
Первый БТР мотнул хвостом, когти втянулись в белую шерсть с жёлтыми полосами - замер, затем, пританцовывая, сфокусировался на дирижировании. Маленький столик трансформировался — увеличился в объёмах, добавилась инкрустация бирюзовыми вставочками, изогнулись прямые ножки, чашка нежноголубого фарфора с белыми лепестками сказочного цветка наполнилась тёмнокоричневой жидкостью. Чай готов, осталось добавить тростникового сахара на блюдечко с цветком хризантемы и всё. Сегодня чаепитие без излишеств, скромно — тигр вспоминает первый день возвращения.
Никто не верил, что, как и положено, через определённый срок они вернутся, но наступила зима, снега насыпало с небес по пояс и, утром четырнадцатого от создания Людей, появился БТР. Или Белый Тигр Разнобедренный.
Лапы чуть придавливали снежнохлопковое покрывало земли, но громадный кошак не проваливался в снег - передвигался, как по обычной твёрдой лужайке, словно посуху шёл. Лениво поглядывая сероголубыми глазами, припушенными длинными ресницами, медленно шествовал к громадному подворью, огороженному длинным, тянущимся вокруг двухэтажного дома со множеством пристроек, булыжниковым забором. Дыру увидал издалека, камень вывалился и лежит в глубине снежной — дышит. Над ним проталина — знак вновь пришедшему — изменения начинай отсюда.
Выловил из белизны ведро пластмассовое с зелёной ручкой, замесил глины на дне пространственно и, подняв булыжник, замуровал дыру — видоизменил забор. Улыбнулся царственно — мастерство не имеет границ, главное, чтобы грани эти и другие смогли увидеть.
Потянулся ввысь и стал человеком. Захватив ведро, вошёл сквозь калитку с приподнятым засовом, незапертую много лет назад. Недалеко от одного из входов в дом - деревянная бадья с крошевом ледяным, покрывающим воду тонкой корочкой. Рядом, на медной цепи, прикрепленной к стене загнутым гвоздем, висит черпак. Пить не хочется, но действо совершить необходимо. Постучал по льдинкам, продавил путь к воде, наполнил водой блестящий - цвета рассыпавшейся ртути, ковшик, вдохнув свежесть первого дня перемен, вылил обновлённую воду обратно. Звякнул металлическим эхом воздух и ветром, с крыши, насыпал на седые волосы снежинок.
Память услужливо подкинула картинку из детства — ножницы танцуют, колдуют над страницами, вырванными из тетради в сорок восемь листов клеточных. Мама, согнувшись над сложенными вчетверо бумажными кусочками, вырезает очередную снежинку. Пол паркетный усеян белой мелочью — треугольники, квадратики, разнофигурные остатки предновогоднего волшебства. Детские ладошки собирают кусочнутое и фейерверком вскидывают вверх.
Клац, мотнул головой, меняющейся из людской на морду тигра — захлопнул воспоминания намертво. Чтобы не вылезало ещё одно существо — достаточно и нас, тигриков. Итак, игреками белыми бродим, стараясь не думать зачем всё — просто Бэ-Тэ-эРы.
Просто появляемся и исчезаем. Не такие, как все. И не как люди. И не как тигры. Изменяющиеся. Кто-то боится. Кто-то ненавидит. Кто-то удивлённо смотрит издалека. Кто-то — зачарованно. А кому-то, по... плохело.
Этот год — наш. В нём светло и сказочно. Потому что пришёл первый и выкинул из головы всю дрянь. Увидел только свет и виноградинки зимнего вина. Детский смех, скатившийся на борде. Много детского смеха, недаром бёдра(на то они и разные — тигра белого и тигрицы белой) вновь расширяются — быть, быть.
Луна серебром качнула и дорожка спустилась пониже к снегу. Лапами по качающейся нежной лестнице — выволакиваем белых тигрят. Достраиваем крышу к крыше, ещё один дом со множеством комнат. Просторрр. Надеваем тапочки, специально пошитые из войлока, и натираем пол — шаг налево, шаг направо, вальс - изысканных забава. Свет небесного окна.
Тигр задумчиво пьёт чай и смотрит на проглядывающее утро сквозь бокал вина. Солнце яростно взбивает подушки из снежного пуха, выглядывает смело, мечет лучи в сосульки — пусть бьются оземь, пока тигрята не высунулись из тёплого жилья. К их появлению снежное пространство превратится в луг. С покатой травяной горы лететь растопырив лапы, переворачиваться, чтобы влететь в мягкость цветов, ошалеть и помчаться за серебристыми стрекозами — что для счастья звериного надо...
Прогуляться. Так прогуляться, чтобы позвоночник захрустел, нет, не переломами, а потрескиваниями искристыми — потянуться до боли и лёгкого позёвывания. Промчаться по снежности, по весеннелетнеосенним приискам — шшшурх листья вверх, хвать траву зубами, а вот и орехи белкой недособирались, упав на багряное и жёлтозелёное — хрясть скорлупу морщинистую.
Вытянуться в полный рост и по дереву когтями — отметиться. А там и по краю пройтись. Центр и запад охраняют БТР. За остальное — не ответ. Это уже к черепахе, ползущей уверенно и не отвлекаясь. Путешествия. Нас ждут открытия и путешествия. Глазом округлым, отзеркаливающим книжность, мудрость мира. Да будет так! Не ленись только, тигр, не останавливайся.
Та як? Як зупинитись в цьому світі і не зрозуміти, що ти — то, що вже не має ніякого сенсу. Кому яка різниця, як тебе роздягли — догола чи так, тільки подзьобились... Як? Як вижити і посміхатись. Чи єврей ти проклятий, чи хохол з вульгарно вздибленним клоком волосся над оголеною головою, чи росіч, якого вже давно не має, тіки піжмурки. Хто ти, Тігре?! Та тільки сміх жвачний, тільки гіркота після горілки. І не має перцьовки зо двома перцями. Нічого.
Чи завалити когось... попити кровушки. Аж ні, як же це тигренятам моїм в очі дивитись, як тигриці монисто подарувати. Вщен мої скроні. Вщен мої схрони, мої схорони погребальні.
Що, Гуглу не читали? Не довподоби? А ось так, личико Тигрине, не бажаєте скуштувати...
Оn this moment, я схаменувся и понял, что — кранты. Самураи со Учителями of the Chine и Кореи, облаками проплыли в медитации. По ходу, захватив ребят йогисто обнявших позвоночники. Понятное дело, у нас сейчас своё так дымится, что чужакам лучше на чайки и в Турцию, пока козаки не протрезвели и не пошли взыскивать за всё. За детушек проданных, за девушек испоганенных, за страх, триллерно попёрший со всех сторон. За своё! Ё! И пусть хоть кто-то пискнет — лучше бы я этого не слышал. Тигр закусил ус и белый вид его с мечущимся хвостом не порадовал ни снег, ни облака всматривающиеся и толерантные.
Только черепаха задумчиво брела по сугробу — всё пройдёт думала она. Мне бы найти этот исчезнувший -надцатьтысячелетий назад свиток. Охохонюшки.
© Ирина Жураковская, 2010