Вижу свои ноги в сандалиях из крепкой позолоченной кожи, с украшениями из ярких рубинов и сапфиров. Где-то на Востоке, под палящим солнцем, я шагаю по многолюдному пестрому базару. Солнечные зайчики слепят глаза, отражаясь от драгоценностей на одеждах богатых купцов, слегка поблескивают, попадая на стеклянные безделушки менее успешных посетителей базара. Иду по узкой тропе, стараясь не наступать на вещи, предназначенные для продажи, которые предприимчивые продавцы ухитряются буквально кинуть вам под ноги, для того, чтобы обратили на них внимание. За мною шествует моя свита, чувствуя ее за спиною, я не закрываю лица, так как полностью уверена в своей безопасности. Прислушиваюсь к всеобщему гулу, в который вплетаются разговоры на различных известных и неизвестных мне языках. Базар жужжит как улей и, наверное, сверху напоминает муравейник. Прохожу мимо цыган-предсказателей. Двое маленьких курчавых мальчишек с забавными лукавыми личиками держат огромное серебряное зеркало и предлагают прохожим за деньги взглянуть в него, чтобы увидеть свою судьбу. Я не хочу знать судьбу заранее, поэтому просто даю деньги и желаю продолжить свой путь. Меня останавливает старый цыган, и, настойчиво приглашая взглянуть в зеркало, говорит:
- О, иудейская принцесса, я не заставляю тебя заглядывать в будущее, просто посмотри на то, что отражается в нем сейчас.
Моя первая мысль:
- Ну вот, опять я раскрыта. Гонимая и преследуемая всеми только за то, что одна капля моей крови, принадлежащая этому проклинаемому народу, оказалась царской, я здесь нахожусь по воле судьбы.
Восемь моих надежных слуг уже окружают меня, защищая от враждебной среды. Но мое сердце как-то странно заныло, я ощущаю слабость и, отступив в сторону, все же смотрю в чудесное зеркало. В зеркале отражается всего лишь базарная площадь, на которой продавали рабов.
Торг шел о мальчике индусских кровей. Раб был обнажен, и с первого взгляда можно было понять, что он принадлежал к одной из каст особо почитаемых в Индии. Я направляю свои стопы к месту торгов и спрашиваю у хозяина юного раба:
- Скажи, как он здесь оказался? В своей стране он мог быть в большом почете? Вы его украли?
- О нет, он сам залез в трюм нашего корабля. Наверное, из любопытства. Мы его нашли только через несколько дней голодным, худым и оборванным. Посмотри, госпожа, какие картины он нарисовал во время нашего плавания. Ему дано видеть то, чего не видят другие. Да он и сейчас, как блаженный, погружен в свои мысли и не осознает своего положения. Этот раб дорого стоит. Только на нашем базаре никто не понимает настоящей его цены.
- Я отдам за него те деньги, которые имею. Просто отпусти его. Талант не может быть рабом.
На этом торг был закончен. Я жду, пока с раба сняли веревки и интересуюсь:
- Почему ты убежал из дома?
Мальчик отвечает:
- Мне там было плохо. Никто меня не понимал. Отец и мать не любили меня, хотели от меня избавиться. Я много страдал. Решил уехать в надежде, что в этой стране люди добрее.
Вследствие опыта полученного мною из собственной судьбы, в моей голове рождаются иные мысли:
- Люди везде одинаковые. Ведь в каждой душе есть и доброе и злое, но не каждый человек может определить в какой момент, какой частью своей души надо пользоваться. Отсюда и боль, и обиды, и непонимание.
Боясь не быть понятой, не произношу их вслух, а мальчику говорю:
- Постарайся быть счастливым в этой стране. Пусть тебя здесь полюбят. Забудь о страданиях.
После этого я как будто провалилась в прозрачный водяной омут с солнечными бликами.
Пробуждение.
Просыпаюсь, словно вытаскивая свое тело из водяного омута с солнечными бликами. За окном весело светит солнце. Какое теплое и ласковое лето в этом году.
Твоя фотография десятилетней давности манит теплом юношеской наивности. Какая неведомая глубина таится в этих прекрасных глазах?