Чижик-Пыжик, где ты был? (Сказки)

       Они, наверное, опять думают, что его украли. Милые, наивные петербуржцы.
       Чижик с необыкновенной теплотой представлял своё возвращение в родной город. И не скажешь, что совсем недавно он так рвался оттуда к тёплым южным морям, о которых рассказывали ему перелётные птицы...
       Чижик помнил, как сложно было с птицами поначалу. Они были другими. Они пролетали мимо него, важные и медленные. Они словно нарочно спускались на его высоту, чтобы окинуть его холодным, равнодушным взглядом. Чижик надменно глядел на птиц со своего маленького круглого постамента, а потом долго смотрел им вслед, вытягивая шею.
       Их крылья. Крылья были поразительны. Похожие на веера, они завораживали Чижика совершенством формы, изящностью и плавностью линий. Чижик почему-то был уверен, что его крылышки ни в какое сравнение не идут с голубиными крыльями, или, скажем, с крыльями чаек. Пару раз, когда на набережной Фонтанки становилось тихо, он осторожно расправлял их, как человек расправляет затёкшие ноги - медленно, прислушиваясь к своим ощущениям.
       Он несколько раз подумывал о том, чтобы покинуть своё место. Но наверху были люди, а внизу была вода. И он не знал, сможет ли он взлететь по-настоящему. Вернее, Чижик был уверен, что не сможет. Но ему так хотелось посмотреть мир! Он вырос на парапете, под звон монеток и тихий плеск воды; он видел только парапет напротив, мостик и дома на противоположном берегу Фонтанки, а ещё отражение этих домов, которые он выучил наизусть. Но небо манило его, и ему не раз приходила в голову мысль, что, может быть, всё-таки лучше однажды взлететь и погибнуть, чем вечность просидеть на одном месте, не ведая о том, что такое высота. Случались дни, когда он был почти готов к тому, чтобы подняться в воздух, но в самый последний момент передумывал.
      Чижик решился взлететь зимней ночью, когда весь город спал серебристым январским сном. Было холодно, так холодно, что любители ночных прогулок попрятались по квартирам и включили телевизоры. Летом Чижик мог слышать гул этих телевизоров, однако в ту морозную ночь все окна были наглухо закрыты, и на набережной Фонтанки стояла тишина.
      Уже оттолкнувшись от своего постамента, он всё ещё не верил, что это происходило с ним на самом деле. В тот момент всё протестовало в нём, и он боялся, боялся до полусмерти. Чижик зажмурился и изо всех сил замахал крыльями. Только через несколько секунд - невозможных, очень долгих секунд - он понял, что не падает. Крылья его задвигались медленнее. Он открыл глаза и удивлённо посмотрел вниз. У Чижика перехватило дыхание - как было высоко! Широкой тёмной лентой лежала под ним Фонтанка, он видел белый снег на тротуарах и на парапете, и жёлтые пятна фонарей на снегу. Деревья тянулись к Чижику чёрными паучьими лапами, но Чижик был выше. Он был выше самого высокого дерева на набережной.
       Он летел осторожно, медленно, на уровне крыш старинных двухэтажных домов. От набережной Фонтанки - к переулкам, оттуда - к заснеженной Неве. Высокие тени вырастали перед ним. Силуэты куполов, линии балюстрад. Подсветка выхватывала из темноты фасады зданий. И серебрился, серебрился снег...
       Чижик помнил, что постоянно боялся, и что ему всё время хотелось спуститься ниже. Куда-нибудь туда, откуда не так страшно было бы падать. Однако чувство высоты захватило его, и он не в силах был с ним совладать. В ту морозную ночь ему было жарко, и в тишине, затопившей город, он слышал биение собственного сердца.
       Сделав небольшой круг, Чижик вернулся на своё место, чрезвычайно счастливый, взбудораженный и довольный собой. Он до сих пор вспоминал о своём первом полёте с каким-то особенным чувством. Чижик и раньше подозревал, что мир гораздо больше, чем тот, каким он его видел, будучи просто памятником, но тогда он узнал об этом наверняка. И с тех пор в нём крепла уверенность, что мир вообще бесконечен. И что можно лететь дальше, дальше и дальше, и постоянно видеть что-то новое.
       Во время своего второго полёта Чижик подружился с Вороной. Ворона была очень общительной. Она знала, пожалуй, всех птиц в городе, и всегда была в курсе всех дел. Новость о том, что Чижик летал, не могла пройти мимо неё. Кто-то заметил, кто-то доложил, и донельзя заинтригованная Ворона решила сама познакомиться с этим невероятным персонажем петербургской птичьей жизни.
       Пожалуй, с Вороны всё и началось. Именно она впервые подала Чижику идею отправиться за пределы города.
       - Но я не могу надолго улетать, - расстроился Чижик. - Я же памятник...
       - Не слишком завидная должность, - отозвалась Ворона. - Так и просидишь здесь до скончания веков, и жизни-то не узнаешь...
       Первое время Чижик был непреклонен. Однако в какой-то момент его ночные вылазки стали казаться ему похожими одна на другую. Маршрут он всегда выбирал один и тот же. У него не хватало духу слетать куда-то ещё - он боялся, что задержится на непозволительно долгое время, и люди заметят его исчезновение. К весне улетать стало всё сложнее. Многие жители гуляли по ночам, даже в дождливую погоду, и всем, особенно влюблённым парочкам, хотелось кинуть на него монетку.
       - Ты - элемент питерской романтики, - говорила ему Ворона. - И всегда таковым останешься.
       С приходом белых ночей он был вынужден сидеть на одном и том же месте постоянно. Иногда его навещала Ворона. Летом она была особенно занята - столько всего происходило в городе! Она рассказывала Чижику все птичьи сплетни, собранные ею за день, и чем дольше она говорила, тем тоскливее ему становилось.
       - Скажи, - спросил Чижик как-то раз. - А город - он очень большой?
       - Конечно! - воскликнула Ворона. - Город огромный.
       - А в городе есть дома, выше Адмиралтейского шпиля?
       - Разумеется, есть! Они стоят на краю города, и их окна сияют, как зеркала.
       - А что там, где город заканчивается?..
       - А там, где город заканчивается, там поля. Одно поле за другим. И каждое очень широкое, и на каждом есть, чем поживиться.
       - А какие дома в этом... поле?
       - Ты что! - изумилась Ворона. - Ты что! Какие в поле дома?! Там капуста и картошка. Объедение!
       И Чижик решился на отчаянный шаг. Дождливым вечером, улучив момент, когда вокруг не было ни одного человека, он и две ласточки, с которыми его познакомила Ворона, отнесли его маленький круглый постамент в один из петербургских дворов. Чижик поднялся в небо и радостно закружил над двором вместе со своими новыми друзьями. Свобода!
       В тот раз он впервые исчез с парапета на Фонтанке. Газеты писали о его пропаже, люди потрясённо качали головами. В птичьем мире Чижик на некоторое время сделался знаменитостью, однако сам старался держаться подальше от своих сородичей. Ему не нравилась их суетливость, не нравилось пустое щебетание обо всём подряд, поэтому свои прогулки он обычно совершал в одиночестве.
       Он увидел и дома зеркальными окнами, и поля. Всё это казалось ему не то, чтобы красивым, но необычным. Он увидел и множество интересных мест, о которых не рассказывала ему Ворона. Особенно полюбил Чижик широкую реку, которую нашёл за пределами города. Эта река не была одета в гранит; она неторопливо несла свои воды меж берегов, поросших густой зелёной травой, лютиками и клевером. Её журчание отличалось от журчания Фонтанки: оно было более простым, живым и не таким монотонным.
      Чижик много времени проводил над этой рекой. Он исследовал её вдоль и поперёк, и даже спустился на воду, однако это случилось только однажды, потому что в зарослях камыша обитали пугливые глупые утки и очень сердитый селезень, который так страшно зашипел и замахал своими огромными крыльями, что Чижик перепугался и рванулся в воздух без оглядки.
       Сейчас, когда Чижик возвращался домой, он почувствовал даже, что соскучился по этой реке. Он мог, конечно, сделать крюк и отправиться к ней, однако чем ближе Чижик подлетал к Петербургу, тем острее он ощущал потребность там оказаться. Это чувство привязанности к своему городу, к родной Фонтанке, появлялось нём каждый раз, когда он отправлялся на свои прогулки. Именно поэтому, он рано или поздно снова возникал на своём парапете, и власти города каждый раз сочиняли новую историю его возвращения. Кто-то, по их словам, крал его для продажи, кто-то - себе на память, однажды памятник якобы заново отлили, но на самом деле, каждый раз Чижик возвращался сам. Кто-то из птиц помогал ему донести его постамент до Фонтанки, и в какое-нибудь прекрасное питерское утро - а оно всегда почему-то было прекрасным, даже если шёл дождь - жители города видели его на привычном месте и спешили загадывать всё новые и новые желания. И всё это происходило до тех пор, пока его вновь не тянуло открывать для себя мир.
       Шестое исчезновение Чижика было более длительным, чем предыдущие. В тот раз он увидел Москву, Великий Новгород и Псков, и так ему везде понравилось, что долгое время Чижик не хотел возвращаться.
       Однако же в какой-то момент его совершенно внезапно настигло чувство разочарования. Ему вдруг начало казаться, что мир всюду одинаков; что везде есть камни, вода, трава и деревья, и что отличается это всё друг от друга только формами или иногда цветами, но в сущности, куда бы он не полетел, он везде будет видеть одно и то же.
       Чижик вернулся в Петербург. В тот раз он сделал это не потому, что его, как обычно, тянуло в родной город, а потому что не видел больше смысла путешествовать. Не один месяц просидел он на Фонтанке, погружённый в печальные мысли. Большинство птиц забыли о нём, и даже Ворона навещала его всё реже и реже. Привычно пролетали мимо него монетки, привычно падали на него тяжёлые серые капли питерских дождей. Чижик абсолютно потерял интерес к тому, что происходило вокруг. Он отчаянно желал увидеть что-то необычное, желал, чтобы мир хоть где-то оказался ярким и разным - таким, каким он его представлял когда-то, - однако в Чижике поселилась уверенность, что это невозможно. Всё везде было ужасно предсказуемым и, по большей части, унылым.
       Однажды, в конце лета, когда над городом повисли светло-серые облака, и липы на набережной начали шелестеть громче и тревожнее, в гости к Чижику прилетела одна из ласточек - тех самых ласточек, которые помогли ему впервые спрятать во дворе его постамент. Ласточки очень редко появлялись в городе, и визит старой знакомой был таким удивительным и таким радостным событием, что Чижик даже забыл о своих грустных мыслях.
       - Как это замечательно, что ты здесь!
       - Да, прилетела повидаться напоследок... Столько дел, столько дел! Улетаем же скоро, у нас такой переполох!
       Чижик знал, что ласточки каждую осень куда-то улетают. Он слышал об этом от Вороны. Однако же Вороне не были интересны подробности, поэтому она их не знала, а спросить у самих ласточек Чижику раньше не доводилось. Теперь же ему представилась возможность удовлетворить своё любопытство, и он тут же этой возможностью воспользовался.
       - Мы улетаем туда, где теплее, - прощебетала ласточка. - Туда, где круглый год светит солнце, туда, где плещется море, выкидывая на берег красивые ракушки, и где растут удивительные цветы. А как они пахнут!
       После этого разговора Чижик начал расспрашивать остальных птиц, которые, как он знал, должны были вскоре улететь в тёплые края до весны. Все эти птицы были ужасно заняты и торопливы, и Чижик впервые пожалел, что у него нет своей стаи, и что он не может стать частью этой суеты. Многим всё же удавалось улучить минутку-другую для того, чтобы рассказать Чижику об удивительных странах, в которых они уже успели побывать. И Чижик слушал, всё больше и больше веря в то, что мир гораздо интереснее, чем он думал, и что там, где-то на другом конце света, есть что-то такое, что ещё способно его впечатлить.
       И той же осенью, где-то на изломе сентября, Чижик примкнул к стае ласточек и отправился в своё последнее, самое дальнее путешествие. Ласточки летели почти без остановок, и Чижик выбивался из сил, следуя за ними. Однако же вскоре то, что он видел внизу, заинтересовало его настолько, что он забыл об усталости, и даже несколько раз спустился, чтобы лучше разглядеть удивительные деревья и непонятных животных, которые бродили в высоких травах. Однажды он едва не отстал от ласточек, и решил больше не рисковать, но, тем не менее, продолжал с интересом разглядывать ландшафт под собой. Самым, пожалуй, скучным отрезком пути был полёт над морем. Сначала Чижик изумлялся тому, какое оно огромное, и как оно может менять цвет в зависимости от погоды, однако воды было так много, что Чижику вскоре надоело смотреть вниз. Он снова начал уставать, а море всё не кончалось.
       А потом он попал в удивительный мир. Всё здесь было другое. Камни имели другие цвета и формы, краски были ярче, и даже люди выглядели совершенно по-иному. Звуки и запахи, цвет земли, цвет растений, температура воздуха - всё это было настолько непохожим на то, к чему Чижик привык, что пролетев пару сотен метров, он совершенно забыл, что собирался до самого конца не отставать от ласточек. Крылья его сами по себе задвигались медленнее, и он спустился прямо под ноги пёстрой толпы. Он долго стоял там, до тех самых пор, пока к нему вновь не вернулась способность ясно мыслить. Не задавили его только чудом.
       Чижик облетел все окрестности за несколько дней. Всё вызывало в нём любопытство, всё удивляло его. Но какое-то время спустя он вдруг начал ощущать, что он здесь чужой. Он не принадлежал этому песку, этим людям, этому небу. Место его было в Петербурге. И не только потому, что он был "элементом питерской романтики", как выражалась Ворона, а просто именно там он мог почувствовать спокойствие, мог почувствовать, что он дома. Это было важным, главным ощущением всей его жизни, к которому он так или иначе всегда возвращался. Странно, что он только теперь начал это понимать.
       Чижик летел и вспоминал, каким разным бывало небо над Фонтанкой. Вспоминал вкус воздуха и музыку воды. Вспоминал, какими интересными были люди, гулявшие по противоположной стороне набережной. Вспоминал звучание голосов - таких разных голосов... Почему же только покинув своё место и улетев от него за тысячи километров, он смог понять, насколько оно дорого ему? Ведь, в сущности, не так уж важно, как много мира ты видел, и какой он из себя, этот мир. Рано или поздно всё может показаться скучным. Никогда не поймаешь своё настроение, никогда не поймёшь, что сделать, чтобы всё вокруг приносило радость каждое мгновение. Но ведь можно стать счастливым, не улетая в другие страны, а просто глядя по сторонам, дыша, слушая. Впитывая в себя настроения тех, кто загадывает над тобой свои желания.
       Чижик возвращался домой, будучи уверенным, что теперь всё будет правильно.
       Дорога назад почему-то оказалась короче. Возможно, потому, что Чижик шустро-шустро махал крыльями, и почти не смотрел вниз.