кричать, не желая взглянуть вперед, и упасть,
натолкнувшись со всей безудержностью
на стеклянный край бокала, высящийся безнадежно отвесно.
Удариться и упасть.
Понимание боли придет тогда,
когда надо мной уже смыкается колыхание
цвета жертвенной крови –
тонуть в густом вине, тихонько опускаться, наблюдая,
как торопятся наверх пузырьки воздуха.
Дно.
Напрасный, но необходимый жест –
пальцами по гладкому, как приговор, стеклу,
мгновенно сдирая их до костей.
Внизу – необъятный стеклянный мир.
Причудливые искривления так похожи на то,
что было в предыдущей пережитой реальности:
берег, река, проходящая так, что ее дно –
обратная сторона того, которое притянуло тебя.
Приглядываясь, различить далеко-далеко тонкую, изломанную фигуру: старик. Бросается в воду, растворяется –
и так же медленно с твоей стороны встает фигура из капель,
связанных призрачным светом, девушка-юноша.
Плывет – движения танца.
Дорожка из стёклышек, тянущаяся вослед,
сворачивается в легкое платье вокруг бесподобно прекрасного существа. Ухватиться за ускользающий шлейф
– астральная улыбка в ответ –
и подниматься наверх, влекомым чудным пловцом.