Я шел по проспекту заплеванного проулка мира и бытия.
Навстречу плелись работяги с завода «Молох» им. Куприна.
На улице мира, точнее в мире улиц царила анархия.
Социализм улиц прострелил в упор свет фар-
Это была стальная крыса жандармов, палач власти.
Она забирала людей в неизбежность, в кошмар.
Я испугался и хотел убежать от клыкастой пасти.
Но все закрутилось: визг женщин, стоны, рев крысиного мотора.
Кто-то из рабочих начал умирать.
Улица сжалась под давлением адвокатов террора,
Такой справедливости я не мог понять.
Весь космос извратился под давлением пуль.
Субъективная реальность невозможна, есть лишь петля случайности.
И не стало ничего, тот самый абсолютный нуль,
О котором нельзя говорить из-за принципа тоталитарности.
Я закрыл глаза, я ведь увидел кровавое воскресение,
Воскресение красного царя, в этот момент я закричал.
Наверное, так поступил я зря, заорав до одурения.
Но, открыв глаза, меня заворожил провинциальный вокзал.
Репродуктор прокашлялся глухо и огласил послание,
Указав мне дорогу к краснеещему кровоподтеку вокзала.
Кровавое зияние храма конца ломало сознание
Ограниченности бытия, а вокруг нестерпимо воняло той самой ограниченностью бытия
Перроны вокзала прочесывали огромные белые вороны
У тех, кого они хватали, забирали отходные билеты.
От ангелов-омоновцев люди бежали в разные стороны,
Набегу бросая свои сумки и пакеты.
пойманные души людей запинывали в вагоны,
Крича, что это тот самый заслуженный поезд в рай.
Я побежал, оставляя за спиной кричащие загоны
Меня окружило гарканье воронов, едкий воздух и собачий лай
«ты же парень»-вырисовывает социальная диаграмма,
Намекая на то, что нужно вернуться и умереть,
Но меня не устраивала эта каждодневная драма,
В которой меня пинают в лицо, приближая к концу каждым пинком.
Так мириады секунд хрипели под ногами,
Хрипело все задушенное происходящее,
Но это настолько невозможно, что не передать словами,
Поэтому и недоказуемо все это хрипящее.
Скажу лишь одно: не существует движения ни вверх, ни вниз,
Есть лишь деформация социального и религиозного сознания.
На самом деле ты идешь направо, оставляя позади карниз
Опостылевшего тебе серого здания.
Так и дорога с вокзала ведет исключительно вперед или назад,
Но люди не имеют права выбирать вектор движения.
Тем же, кто ломает ортодоксальность линий, дорога в ад,
Как и революционерам, жертвам гос. Преступления.
Свет содрогающегося утра разрубил этот сон.
Я очнулся за статьей Бердяева.
Но все это придумал ни и ни он,
А принцип высшего тоталитарного сознания.
В общем, невозможно нелинейное движение и неограниченность бытия,
А значит, любая категория свободы так же невозможна в пулеметной