Патти Уотерс (Проза)

Дорогие друзья! Предлагаю Вашему вниманию роман Патти Уотерс. Книга
представляет из себя сочетание двух жанров - фэнтэзи и философского романа и
расчитана, в основном, на русскоязычную аудиторию за рубежом. Не сомневаюсь, что
иммигранты из бывшего СССР, приехавшие в Северную Америку в течение последних
пятнадцати-двадцати лет, с удовольствием разделят переживания главного персонажа,
найдут в книге ответы на многие невысказанные но наболевшие вопросы.
Надеюсь, что и российскйские читатели с удовольствием посмотрят на
североамериканскую действительность глазами инсайдера. Мне кажется, что Вам будет
небезынтересна моя попытка проникнуть в сущность консьюмерстской цивилизации,
понять, как она формирует человеческую личность, разглядеть и проанализировать
психотип типичного представителя «постиндустриального» общества.
После такого «торжественного» вступления у Вас может сложится впечатление,
что моя книга - это что-то вроде публицистического очерка или научного трактата, но,
поверьте мне, что это не так. Патти Уотерс – это художественное, очень личное
произведение, в котором присутствует любовная тематика, детские и юношеские
впечатления, живые картинки из канадской жизни, изрядная доля фэнтэзи, воспоминания о
далёких восьмидесятых и более близких девяностых годах прошлого века и... немного
публицистики. Вторая часть книги "Сакральный миллион" по стилю находится ближе к
публицистике, чем к художественной прозе, но её нельзя рассматривать в отрыве от первой
части - в книге всё взаимосвязано и служит осуществлению глобального авторского
замысла. :-)
Я ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции. Главная цель этой
книги - просто поговорить, поделиться некоторыми мыслями, сформулировать многое из
того, что на подсознательном уровне ощущают мои соотечественники, граждане бывшего
СССР, живущие за рубежом. Книга, на мой взгляд, - это наиболее удачный формат для
такого общения. Надеюсь, что после прочтения романа у Вас тоже возникнет множество
мыслей, и разговор обязательно будет продолжен, но уже с Вашим участием.
Задавайте вопросы, спорьте, критикуйте! Я с огромным удовольствием поучаствую
в дискуссии и отвечу на все Ваши вопросы.
С уважением,

Алексей Занегин

P.S. Прошу заранее извинить за мелкие технические погрешности - книга не прошла
формальной редакторской правки, которую в обязательном порядке проходят все книги,
издаваемые в «традиционных» издательствах. Ещё двадцать-тридцать лет назад это
обстоятельство послужило бы непреодолимым препятствием, но в эру «глобального
самиздата» под названием Интернет такие барьеры преодолеваются легко и изящно -
хочу Вас заверить в том, что скурпулёзная читательская, «народная» правка сработала
великолепно и позволила «довести книгу до ума». Огромное спасибо всем, кто принимал
участие в проекте, спасибо моим родителям и друзьям! Ваша помощь и поддержка для меня
бесценны!

2

All rights reserved.
The novel Pattie Waters may NOT be published or used for any commercial purpose whatsoever without the written consent of the author.
The book is registered in the United States Copyright Office
Все права на роман Патти Уотерс защищены в соответствии с международным законодательством об авторском праве.
Роман не может быть издан или использован в коммерческих целях без письменного согласия автора.
Авторские права зарегистрированы в правительственном бюро США по регистрации копирайтов.

3

ПАТТИ УОТЕРС

ГЛАВА 1
Interstate1 # 94

Российским водителям, ежедневно страдающим от плохого качества отечественных
дорог, трудно представить до какой степени может надоесть американский хайвэй. «Чепуха,»
- скажете вы- «как может опостылеть езда по хорошей скоростной трассе?» - и будете,
конечно, правы, но, всё-таки, не спешите с выводами. Да, конечно, вас не трясет на ухабах,
не приходится объезжать бесконечные дорожные ямы и водители, в общем-то, весьма
корректны но, говоря словами Пушкина, «...боже мой, какая скука!».
Впрочем, в черте американского мегаполиса соскучиться трудно - всё ваше внимание
сосредоточено на том, чтобы вовремя перестроиться в нужную полосу, не пропустить свой
выход и, к тому же, глядеть в-оба за совершающими аналогичные манёвры авто и
грузовиками. Но ничто не вечно под Луной. Рано или поздно хитроумные развязки и
эстакады остаются позади, и вы вырываетесь на простор интерстейта где можно, наконец,
немного расслабиться и проделать несколько упражнений, которые помогают настроиться на
длительное путешествие, а именно: поудобнее устроиться на сидении, отхлебнуть из
бумажного стакана остывшего старбаксовского кофе, притопить акселератор и покрутить
ручку радиоприемника в поисках любимой музыки. Любимая как правило не находится, но
затянувшийся поиск склоняет к компромису, и первая подвернувшаяся местная радиостанция
начинает свой бесконечный монолог, прерываемый бравурными возгласами рекламы и
недолгими информацонными выпусками. С рекламой приходиться смириться как с
неизбежным злом, а информационные выпуски, если и представляют некоторый интерес, то
только в части прогноза погоды и ситуации на дорогах, которая по-английски называются
«траффик информэйшн».
В траффик информэйшн и прогноз погоды с напряжённым любопытством
вслушиваются все водители – ожидающие тебя впереди заторы, ливни и снегопады
воспринимаються со смирением, а пробки в противоположном направлении вызывают
чувство облегчения и даже лёгкого злорадства. Что злорадничать нехорошо знают все, но
искеренне сочувствовать ближнему как-то не получается – то ли не позволяет
несовершенство человеческой природы, то ли в Северной Америке такая старомодная вещь
как сочувствие не находит достаточно благодатную почву.
Временами, когда радиозвон становится особенно нестерпим, истосковавшийся
путешественник начинает раздражённо жать на кнопки радиоприёмника и с облегчением
настраивается на милую и знакомую музыку. Какое-то время она удивительно точно
совпадает с динамикой несущегося по хайвею автомобиля, приборная доска начинает уютно
мерцать, появляется ощущение спокойствия и отрешенности, но музыкальная медитация
продолжается недолго – опомнившаяся радиостанция быстро возвращает вас с неба на
землю, громогласно объявляя новую распродажу мебели или или умопомрачительный
«сэйл»2 бытовой техники.
Был ясный осенний день, столь типичный для канадской провинции Онтарио и
граничащих с Канадой северо-американских штатов. Именно за такие дни я так люблю
здешнюю осень. Изматывающая влажная жара давно позади, воздух свеж и чист, а леса
изумляют богатством оттенков осенней цветовой палитры. Особенно прекрасны клёны. Как
_____________________________
1 Автострада
2 Распродажа

4

часто мне приходилось наблюдать настоящее чудо природы – стоящее особняком дерево,
пламенеющее как багрово-красный факел на фоне своих более скромных собратьев - живое
свидетельство того, что сюжет для канадского флага выбран наредкость удачно. Кстати,
ландшафт приграничных американских штатов значительно отличается от канадского. Всего
каких-то двести - триста километров на юг от Торонто, и ели уступают место лиственным
лесам, деревья становяться выше, и весь пейзаж начинает навевать смутные ассоциации с
европейской частью России или Восточной Украиной, где дубы соседствуют с вязами и
осинами а вдоль дорог растут устремлённые в небо пирамидальные тополя. Все-таки не зря
Солженицин из всех штатов выбрал именно Вермонт – здесь всё, даже лесные запахи, так
напоминает милую его сердцу среднюю полосу России.
В тот день я возвращался из Чикаго в Торонто. Позади был пятидневнй отпуск,
который я провел со отцом и его семьей - женой Ириной и сыном Алешей. Они переехали в
Чикаго давно, но так и не смогли до конца воплотить в жизнь пресловутую американскую
мечту - небольшая съемная квартира на улице Devon, которую иммигранты из бывшего
СССР, ничтоже сумняшеся, окрестили Диваном, очень напоминает их старую харьковскую
квартиру. Впрочем, живут они неплохо. К несомненным плюсам их американского бытия
можно отнести наличие двух автомобилей и близость озера Мичиган с его пляжами и
велосипедными дорожками. За шесть дней мне удалось бегло осмотреть город и
последовательно воплотить в жизнь заранее намеченную культурную программу – посетить
музей изобразительного искусства3, Музей Науки и Промышленности и один из известных
блюзовых клубов. Расставаться было тяжело - видимся мы редко, а отец уже не молод, ему
под семьдесят.
Моя старая тоета Камри мерно поглощала километр за километром, а я с любовью
перебирал в памяти предметы обстановки отцовской квартиры. Некоторые из них словно
восстали из небытия, воскрешая картинки моего далекого детства. Как ни странно, оно всё
ещё существовало, вне пространства и времени, в старых, переживших переезды и крушения
империй вещах: в бюстике Пушкина, который когда-то купила в Питере моя покойная
бабушка, настенных часах, преспокойно преодолевших Атлантику и даже в старых
дореволюционных ножницах, которые тоже были «оттуда».
Возвращаться в Торонто не хотелось. Я никогда не испытывал большой симпатии к
этому огромному, словно размазанному по земной поверхности бестолковому городу, с его
однообразными пригородами и суперсовременным, растущим как на дрожах даунтауном. В
этом городе не было души, и с этим приходилось мириться. Душа несомненно была у Нью-
Йорка, Лондона, Москвы, Парижа и Киева, где незримые флюиды начинают действовать на
вас в тот самый момент, когда вы выходите из вагона поезда, вытаскиваете чемодан из
багажника автомобиля или разминаете ноги после утомительной многочасовой поездки на
автобусе. Незнакомый город обступает вас со всех сторон - сердце начинает учащённо
биться, вы радостно смотрите вокруг широко открытыми глазами, вдыхаете воздух полной
грудью, пытаясь разобраться в навалившейся на вас со всех сторон сложной симфонии из
звуков и запахов, и уже наверняка знаете, что это место - ВАШЕ, что первое знакомство – это
только начало большого романа длинною в жизнь. Имено так и случилось, когда я впервые
приехал в Нью Йорк, в Торонто же всё было совсем иначе...
Хайвэей заложил очередной плавный поворот, по радио зазвучал хит группы А-ха
“Take on me”, и мои мысли приняли совсем другой оборот. Я вдруг отчетливо представил
себя молодым солдатиком с детским лицом, подметающим дорогу около штаба воинской
части в подмосковном Голицино. Музыка звучала из командирского уазика, в котором
_____________________________
3 The Art Institute of Chicago
5

дремал чубатый водитель-ефрейтор, и разрывала душу на куски. Я приехал в воинскую часть
всего две недели назад, и впереди предстояло два года несвободы. Позади остались любимые
друзья, дискотеки под музыку Modern Talking, два курса истфака Харьковского университета
а впререди... – полная неизвестность и робкая надежда на то, что время пробежит быстро. Так
оно и случилось - два года промчались незаметно, а за ними галопом промчалось ещё лет
двадцать. Так оно и случилось  - два  года промчались незаметно, а за ними галопом
промчалось ещё лет двадцать. Столь неожиданное и яркое воспоминание застало меня врасплох.
Как тогда, почти двадцать пять лет тому назад, сердце тоскливо сжалось в груди, затем глухо
стукнуло пару раз и возбуждённо забилось, словно освобождаясь от навалившейся на него
непосильной ноши. Ощущение было немного болезненным, но всё-таки приятным.
Приятно было осознавать что когда-то во мне бушевало такое море эмоций, и радостно от
того, что я еще не потерял способности воссоздавать подобные моменты, пусть даже и при
помощи такого мощного стимулятора, как старая добрая А-ха. C'est la vie...4 видимо полное и
«органичное» счастье бывает только в молодости, а в более поздние годы нам ни как не
обойтись без помощи любовно культивируемых воспоминаний. Я согласен, что с возрастом
приходит мудрость, но ценность мудрости, как заменителя счастья весьма сомнительна – на
мой взгляд она в лучшем случае помогает с пользой убить время. «Good point5,» - отметил я
про себя. - «только звучит довольно безнадёжно.» Пытаясь изгнать внезапно нахлынувшие
невеселые мысли, я покрутил ручку радио, поёрзал на сиденье и огляделся по сторонам. Fuck
wisdom!6 - мне сорок лет и мы еще повоюем.
Прошло три часа. Хайвэй был почти пуст и я начал томиться. Радио было выключено
давно, и теперь я высматривал pit stop7 чтобы ненадолго остановиться, размять ноги,
перекусить и выпить чашку дрянного фастфудовского кофе. К моему великому сожалению
пит стопов в этой глуши не наблюдалось; вместо этого по левую сторону от хайвэя замаячило
бесформенное ржавое сооружение циклопических размеров. Вглядевшись повнимательней, я
пришел к выводу что это, скорее всего, - заброшенный металлургический завод. Наверное
ещё пятнадцать–двадцать лет назад эта громадина была полона жизни. Я на секунду
представил себе снопы искр и багровые отсветы доменных печей, денно и нощно
выплавляющих сталь, предназначенную для автомобильных гигантов Детройта. Со временем
предприятие, как и сотни других, стало нерентабельным, а заказы перехватили более
оборотистые европейские, а позднее и китайские производители. Ещё раньше Советский
Союз перестал закупать в Соединённых Штатах и Канаде пшеницу. До сих пор гигантские
сооружения стоят, постепенно ветшая, на берегах Великих Американских озер, как грустное
напоминание о неожиданно оборвавшемся сотрудничестве. Что стало с людьми,
работавшими на этих терминалах? Статистика говорит, что многим пришлось уехать, но
ничего страшного не случилось - все знают, что Америка - свободная страна, а люди
перебираются туда, где есть работа. Говорят ещё, что американцы - оптимисты и без
сожаления оставляют обжитые места, надеясь на лучшее будущее. Так уж и без сожаления?
Перестроившись в крайний левый ряд, я вдруг почувствовал, что звук мотора едва
уловимо изменился. Все еще надеясь на то, что мне показалось, я стал прикидывать
расстояние до ближайшего города. По моим расчетам оставалось километров двадцать-
тридцать, и дотянуть до мастерской не казалось сверхзадачей. На всякий случай я
перестроился в крайнюю правую полосу и сбавил скорость до ста километров в час.
Несколько минут ничего не происходило, но потом двигатель начал медленно терять
обороты. Смирившись с неизбежностью, я включил аварийные огни, остановился на обочине
и открыл капот. Охлаждение работало нормально, и масла в двигателе было предостаточно.
_____________________________
4 Это жизнь (фр.)
5 Хорошая мысль
6 Черт с ней, с мудростью
7 Место где можно остановиться и отдохнуть во время автомобильной поездки. Обычно на пит стопах
располагается ресторан быстрого питания, сервисцентр, заправка и пункт технического контроля тяжёлых
грузовиков.

6

Самое печальное было то, что на этом участке трассы не работал мобильный телефон.
Заранее оплакивая затраты на towing8 и проклиная себя за то, что не проверил двигатель
перед отьездом, я принялся обдумывать ситуацию. Проще всего было сесть в машину,
оставить аварийные огни включенными и терпеливо дожидаться дорожной полиции, но
пассивное ожидание было не в моих правилах, и я решил действовать - остановить одну из
проносящихся по хайвею машин и попросить вызвать tow track9 из ближайшего городка.
Дабы воплотить этот незамысловатый план в жизнь я вылез из машины и занял позицию на
обочине. В метре от меня валялся большой кусок раскуроченной и оплавленной покрышки и
какие-то расплющенные покрытые ядовитой дорожной пылью железки. Подумалось, что
земля по обе стороны дороги безнадежно загажена и отравлена на много метров вглубь.
Мимо на большой скорости пронеслось несколько тяжело груженных фур, и у меня на
секунду закружилась голова. Нет, на них я, конечно же, не расчитывал – этим ребятам дорога
каждая минута, а на дороге достаточно легковых машин, водители которых всегда готовы
помочь. Около минуты было совсем тихо, так тихо, что из леса с нарастающей громкостью
зазвенели птичьи голоса. Я стоял совершенно один под тёплым сентябрьским солнцем, а в
голову лезли неприятные мысли. Что, если неподалёку от меня, случилась большая авария,
которая на многие часы заблокирует хайвей? Сколько мне прийдётся здесь куковать - час,
два, а может быть и все три? Может быть стоит перейти на другую сторону трассы и
попытаться остановить встречную машину? Когда я, наконец, решился, и, прокляв всё на
свете, сделал первый шаг по направлению к разделительному барьеру, вдали показался
первый автомобиль. К моему величайшему изумлению им оказался старенький эвакуатор.
Промелькнувшую было мысль, что кто-то из проезжавших по встречной полосе ухитрился
позвонить в полицию а она, в свою очередь, в ближайший сервисный центр, я отмел как
заведомо абсурдную – с момента вынужденной остановки не прошло и пяти минут. Тоу трак
пронесся было мимо, но тут же резко затормозил, остановился метрах в сорока от меня и
медленно сдал назад. Секунд пять ничего не происходило, а эвакуатор пыхтел в мою сторону
грязной выхлопной трубой, но затем мотор выключился, дверь отворилась, и ко мне не спеша
подошел грузный человек лет пятидесяти в застиранной футболке, старых джинсах и
видавшей виды бейсбольной кепке. Лицо у мужчины было доброе, а из под бейсболки
выбивались седоватые кудри. «Hey, whatsa? Need help?10» - сказал он, и добродушно
улыбнулся. Мы обменялись рукопожатием, и я кратко обрисовал ситуацию. Покрутив
зажигание и с минуту поковырявшись в моторе, Билл, а так звали моего нового знакомого,
предложил отбуксировать машину в его мастерскую, которая, находилась в небольшом
городишке Блэк Крик, расположенном в двух или трёх киллометрах от интерстэйта.
Поторговавшись для виду и согласившись на цену, которая, по моим прикидкам, была более
чем приемлемой, я дал моему новому знакомому подцепить мой многострадальный Камри и
забрался в кабину эвакуатара.

гЛАВА2
Покинутый город

Билл оказался человеком весёлым и разговорчивым. Он ожидаемо сказал «Оу»,
услышав что я русский и с интересом осведомился как идут дела в России. Объяснять ему что
я русский из Украины не было ни сил ни желания, и я выдал пару стандартных фраз о том,
что, по сравнению с серединой девяностых, ситуация значительно улучшилась. Узнав, что я
уже давно живу в Торонто, он ненадолго замолчал, видимо переваривая неожиданно
_____________________________
8 Эвакуацию
9 Эвакуатор
10 Как дела? Нужна помощь?

7

свалившуюся на него новую информацию, но затем снова воспрял духом и пустился в
нескончаемые воспоминания о единственной и незабываемой поездке на Ниагару, где он и
его будущая супруга побывали то-ли конце семидесятых, то-ли в начале восьмидесятых
годов. Если верить восторженному рассказу Билла, в то жизнь в то незабвенное время была
не пример веселей, чем в наш циничный век, а товары продавались раз в десять раз дешевле.
В доказательсво этого утверждения и проявляя феноменальную память, он немедленно
привел цены на бургеры, печеную картошку, куриные крылышки и пиццу, которые он и его
невеста поглотили за время поездки, ни словом, впрочем, не обмолвившись о красотах
знаменитого водопада. За разговором я и не заметил, как по обеим сторонам дороги
замелькали первые стороения Блэк Крика.
Улица, по которой мы ехали, на первый взгляд, показалась мне довольно красивой.
Вдоль проезжей части росли высоченные старые платаны, образующие над головой
естественную зелёную арку. Одно и двухэтажные дома были построены из буро-красного
кирпича и почти все имели небольшие открытые веранды с крашеными деревянными
колоннами. Такие дома строились в Америке вплоть до конца шестидесятых годов прошлого
века. Позднее кирпич был вытеснен пластиком, фанерой, цементокартоном и современными
теплоизоляционными материалами. Я много раз наблюдал, как строятся частные дома и
целые спальные районы в пригородах Торонто. При виде жидкой фанерной конструкции,
быстро обрастающей теплоизоляцией, в голове почему-то всегда начинала крутиться фраза
«..гудят стропила...», ставшая предметом ожесточённой полемики инженера Треухова и
дилетанта журналиста из всеми любимой книги Ильфа и Петрова. Особенно поражает то
обстоятельство, что миллионы здравомыслящих людей абсолютно спокойно выкладывают
сотни тысяч долларов за этакий, более чем сомнительный, товар. Несомненно, впрочем, и то,
что новые канадские и американские дома абсолютно пригодны для жизни и даже весьма
комфортны - просто они не очень совпадают с моими представлениями о доме как о
семейном гнезде, где люди живут если не веками, то десятилетиями.
Старомодные строения стояли в десяти-пятнадцати метрах от дороги, а на
просторных лужайках перед крыльцом доживали свой век запущенные клумбы. Кое-где
стояли припаркованные автомобили. Людей совсем не было видно, и это было первой
странностью, заставившей меня повнимательней оглядеться по сторонам. Дома казались
необитаемыми. Окна были наглухо закрыты железными листами на болтах, а кое-где просто
забиты фанерой, автомобили представляли собой довольно жалкое зрелище – шины
спущены, краска облупилась, а окна, подчас, забиты все той же фанерой. Поблекшие и
выгоревшие на солнце таблички “FOR SALE”11 висели почти перед каждым строением, а кое-
где просто валялись на земле, не выдержав испытания временем и непогодой. Чем дальше мы
ехали по улице, тем более сюрреалистичной становилась картина. Вот красивый
двухэтажный дом, грустно глядящий пустыми оконными проемами, а вот ржавая
барбекюшница, одиноко стоящая на заросшем сорняками газоне. Я посмотрел на Билла, и он
понял мой безмолвный вопрос.
- Хорошие дома, да? Можешь забирать любой всего за пятьсот баксов и даже получить
бесплатный автомобиль впридачу - сказал он, махнув рукой в сторону одиного из наиболее
ржавых автомобилей, и добродушно расхохотался своей незамысловатой шутке. – В городе
осталось не более трёхсот человек, и все они живут рядом с железнодорожной станцией.
- А что остальные, уехали? – спросил я.
- Да. С тех пор как закрылся металлургический и цементный заводы, работы здесь
совсем не осталось.
_____________________________
11 Продаётся

8

- Когда это случилось?
- Лет восемь назад. С тех пор мой бизнес совсем не тот, что был раньше. Видишь этот
грузовик? Его надо было поменять еще лет пять назад. Если бы моя жена не работала на
железной дороге, нам бы тоже пришлось уехать. А так ничего, живем нормально. - он
умиротворенно вздохнул и после минутной паузы продолжил. - Я не люблю большие города.
Там все, как будто с цепи сорвались..., а места у нас здесь прекрасные, есть речка и лес, делай
что заблагорассудится - можешь разбить палатку в лесу и жить в ней сколько душе угодно.
Жарь себе барбекю, пей пиво; никто не подойдет и не выпишет штрафа за разжигание
костров или употребление алкоголя в неположенном месте. - и Билл игриво подмигнул.
- Да-а, это действительно здорово – вполне искренне согласился я, вспомнив что в
окрестностях Торонто и шагу нельзя ступить без оглядки на rules, regulations и by-laws12. -
Так обложили, сволочи, что не вдохнуть – не выдохнуть. - подумал я с ненавистью,
вспоминая, что банка пива, выпитая на природе может обернуться унизительным общением с
очердным «регулятором», штрафом и накорню испорченным настроением.
Мы уже довольно далеко отьехали от хайвея и мне в голову вдруг пришла неприятная
мысль, что я свалял большого дурака, согласившись поехать в Black Creek. Появилось дурное
предчувствие, что я застряну в этом странном городишке надолго. Была суббота, начало
первого, в понедельник нужно было выходить на работу, а на воскресенье были
запланированны стирка, уборка и другие домашние дела. Задержка же на день была чревата
необходимостю звонить на работу, объясняться и просить еще один выходной, что в моей
конторе, мягко говоря, не приветствовалось. Я заговорил об этом с Биллом, но он развеял
мои страхи, сказав, что имеет всё необходимое для того, чтобы провести диагностику и
ремонт. Если же поломка окажется слишком серьезной, то можно за умеренную плату
отбуксировать машину в ближайший сервисный центр. Немного успокоившись, я снова
огляделся по сторонам. Вокруг начали появиляться признаки жизни. Навстречу проехало
несколько автомобилей, некоторые дома выглядели обитаемыми, а в конце улицы
завиднелась железнодорожная станция, которая, при ближайшем рассмотрении, оказалась
простым пероном с небольшим старинным станционным зданием и миниатюрной плазой13,
на которой находились бензозаправка, прачечная-автомат и пара пыльных convenience
stores14.
«Вот и наш даунтаун.» - сказал Билл с пафосом и вопросительно покосился на меня.
Поборов искушение сказать что-нибудь игриво-ироничное, я с уважением кивнул. В мои
планы вовсе не входило оскорблять этого, по-видимому, весьма достойного, человека в его
лучших чувствах, тем более, что от него зависели быстрота и качество ремонта моего
автомобиля. Кажется моя реакция его вполне удовлетворила, и на меня обрушился словесный
водопад в виде пространных рассуждений о дизельных моторах, газонокосилках, ценах на
зимние покрышки и тому подобная белиберда, которую я старался пропускать мимо ушей,
особо не вдаваясь в её смысл. Иногда мне всё же приходилось вежливо кивать и вставлять, в
зависимости от контекста, “sure”, “yep”, “really?” и “wow..”, стараясь при этом не выглядеть
слишком заинтересованным, чтобы не будить новые неиссякаемые фонтаны билловского
красноречия.
Поехав один квартал мы остановились около небольшого гаража с допотопным
карвошем15. Дом Билла находился тут же, рядом с автомойкой. Нас встретила его жена Сара,
худощавая женщина лет сорока восьми с довольно свежим лицом и водянистыми голубыми
_____________________________
12 Правила, уложения и подзаконные акты.
13 Площадь, по периметру которой, как правило размещаются магазины.
14 Небольшой магазин по типу Тысяча Мелочей
15 Мойка для машин.

9

глазами. После недолгого представления, во время которого мне пришлось повторить все
домашние заготовки о России и Торонто, она предложила нам пиво и сандвичи. Я с
благодарностью согласился и устроился на веранде пить пиво, пока Билл загонял мою
многострадальную тоёту в гараж. День был прекрасный, солнце несильно припекало,
ласковый ветерок шелестел листвою старого клена, который, к моему удивлению, был совсем
зеленый. «Значит по ночам здесь ещё совсем тепло.» - подумал я и сделал первый глоток.
Холодное пиво пенистым янтарным потоком обрушилось в желудок. Я закурил сигарету и в
который раз констатировал очевидный факт, что первый глоток пива – всегда самый лучший,
а все последующие – всего лишь жалкое подобие первого. Сандвич в ветчиной был тоже
весьма недурен, и я быстро расправился с ним. Выкурив вторую сигарету я подумал не
набраться ли наглости и попросить еще пива, но, услышав звон железа из гаража, решил
проверить, как продвигается ремонт. В гараже было темно, вдоль стен стояли какие-то
механизмы и запчасти, а на многочисленных полках лежали инструменты. Скрежещущие
звуки доносились из ямы в которой Билл, судя по всему, потрошил железные кишки моего
авто. На мой зов он бодро вылез из ямы и сообщил, что пока не готов поставить диагноз.
Выяснив, что ждать прийдется как минимум часа два, я решил прогуляться по городу.
Мои холщевые брюки и рубашка, купленные на фантастической распродаже в дорогом
магазине Зара сразу выдавали во мне чужака, и немногочисленные обитатели городка,
встечавшиеся на моём пути, бросали в мою сторону любопытные взгляды. Это было
приятно. Я чувствовал себя мореплавателем, приставшим к незнакомым берегам и
впитывающим, с любопытством этнографа, картинки незнакомого быта и нравов. Осознание
того, что я повидал немало разных стран и побывал, как минимум, на двух континентах
давало мне сладкое чувство морального превосходства над аборигенами, которые вряд-ли
когда-нибудь выезжали за пределы штата Мичиган. И было неважно, что впереди меня ждет
повседневная рутина нелюбимого мегаполиса, стеклянноглазые лица сотрудников на работе
и одинокое житье в съемной квартире – в этот момент я шагал по подиуму, и никто не мог
отнять у меня этот маленький звёздный час.
Вскоре показался центр городка. Старинное здание железнодорожной станции было,
пожалуй, самым примечательным строением на небольшой площади, по периметру которой
распологались маленький пыльный ландромат, небольшая гостинница и несколько
магазинчиков, один из которых, к моему изумлению, назывался Wal-Mart. Я подумал, что
если бы местный Wal-Mart действительно представлял всемирно известную торговую сеть, то
его можно было бы с успехом изпользовать в трогательном ролике снятом для волмартовской
рекламной кампании. Я даже представил себе его в деталях: пыхтящий паравоз, громыхая,
въезжает на перон станции, и из вагонов выходят немногочисленные пассажиры: мужчины в
сюртуках и шляпах и женщины в длиных платьях с туго затянутыми талиями. Поезд
трогается с места и скрывается из виду, а на пероне остается молодая симпатичная девушка,
одетая бедно но аккуратно. Камера крупным планом показывает ее миловидное веснушчатое
личико с задорно вздернутым носиком, затем опускается вниз и останавливается на
потертых, разваливающихся туфельках. Девушка грустно смотрит на туфельки и
страдальчески кривит губки. Мимо нее проходит богато одетая молодая дама. Камера
показывает ее красивые ноги, обутые в элегантные туфли на каблуках. Бедная девушка
роется в сумочке, находит несколько помятых долларовых бумажек и тяжело вздыхает, но
затем оглядывается по сторонам и, увидев старомодную вывеску, которая гласит «Wal-Mart»,
счастливо улыбается. Проблема разрешена! Теперь ей не прийдется краснеть за поношенные
туфли! Голос за кадром проникновенно произносит: «Wal-Mart, мы были, есть и будем».
«Замечательная идея!» - подумал я. –«Эх продать бы ее чёртовому Волмарту хотя бы за
тысяч за двести.... Нет, не возьмут, у них предостаточно своих креативных умников.»

10

Увлекшись своим виртуальным проектом я не сразу заметил что стою напротив неказистого
здания, на котором написано: «Train Station Inn»16. Вывеска поблекла, выгорела на солнце и,
очевидно, не менялась с середины семидесятых годов прошлого столетия. Пониже вывески
находилась ещё одна надпись, которая гласила “Restaurant & Bar”17 и я решил проверить этот
очаг культуры на предмет наличия пива. Внутри было сумрачно и прохладно, пахло пылью и
старой мебелью. На стенах висели антикварные бейсбольные биты, допотопные шлемы и
перчатки. С пожелтевших черно-белых фотографий на меня смотрели игроки давно ушедших
в небытие бейсбольных комманд. В глубине зала находилась барная стойка, но бармена не
было. Посетителей не было тоже, и я почувствовал острое желание как можно скорее
ретироваться. Уже взявшись за ручку двери, я услышал за спиной шаги а низкий женский
голос произнес ожидаемое: “How can I help you?18”. Выскочить за дверь после этого было бы
смешно и невежливо, и я поздоровался с говорившей женщиной. Это была особа лет
тридцати пяти, крепко сбитая с большими крестьянскими руками и почти полным
отсутствием талии. Лицо у хозяйки было очень миловидное, а вьющиеся рыжие волосы
выдавали ирландское происхождение. Сознаюсь, что мне нравится такой тип женщин. Они
абсолютно не соответствуют российскому эталону красоты - нет ни осиной талии, ни
лебединой шейки, крепкие ноги с мощными икрами выглядели бы комично в туфлях на
каблуках, плосковатая не создана для декольте, а широкие плечи не вдохновили бы
романтичных поэтов Пушкинской эпохи, и все таки, есть что-то первозданное и
неиспорченное в этих дочерях американской провинции, которые ведут свой род от
грубоватых и неотесанных крестьян, приехавших сюда из Европы двести лет назад в поисках
счастья. В таких женщинах нет ни грама фальши и рисовки, с ними можно говорить просто и
открыто, они не сканируют тебя при первой встрече на предмет наличия кондоминиума19,
высокооплачиваемой работы или жирного счета в банке. Они твердо стоят на ногах и ценят
то немногое, что они имеют в жизни. С моей точки зрения, они в сотни раз больше
заслуживают маленького женского счастья, чем хищные красотки, охотящиеся за «хозяевами
жизни» и их необъятными кошельками, или глуповатые девицы, воспитанные на пошлых
сериалах и беспрестанно ищущие своего «принца». Да простят меня русские женщины, но
бездушный каток девяностых основательно проутюжил их души оставив, во многих случаях,
лишь тягостную пустоту и заезженные клише. Иногда через этот океан прошлости так
сложно пробиться, что и пытаться не хочеться, хотя и знаешь наверняка, что где-то в глубине
бьется одинокое, ищущее любви израненное сердце...
Я подсел к бару и завязал разговор с моей новой знакомой. Джил, а так звали хозяйку
заведения, была очень общительным особой, явно истосковавшейся по свежему собеседнику.
За какие-нибудь десять минут она умудрилась рассказать мне историю городка, с которой я
был уже немного знаком, своей семьи и даже поделилиться подробностями своей личной
жизни. Её дед купил гостинницу сразу же после Второй мировой войны. Когда он умер,
бизнес перешёл к родителям, которые и заправляли им до середины девяностых. В начале
девяностых, совсем еще девчонкой она вышла замуж за своего одноклассника, но брак не
удался и через пару лет они расстались. Родители в это время уже жили в одном из
пригородов Чикаго, куда они пебрались, чтобы быть поближе к старшему сыну,
работавшему программистом в небольшой компьютерной компании, а Джил осталась одна в
Блек Крике смотреть за гостиницей. Город в то время уже начал умирать, продать бизнес за
мало-мальски приличные деньги было невозможно, а всё бросить и уехать - страшно. Было

_____________________________
16 Станционная гостиница
17 Ресторан и бар
18 Чем могу Вам помочь?
19 Кооперативной квартиры

11

совершенно ясно, что она пережила нелегкие времена, но постепенно всё образовалось.
Теперь у нее имелся бойфренд, надёжный малый, который владел, на паях с отцом,
маленькой строительной компанией, и к которому она, по всей видимости, была сильно
привязана. Впрочем наличие бойфрэнда совсем не мешало ей вовсю кокетничать со мной, но
кокетство это было таким непосредственным и невинным, что мысли поухаживать даже не
возникало. Так как других клиентов по-прежнему не было, она выпила со мною пива и
угостила чипсами “on the house”20. Мне пора было идти, и на прощание Джил предложила
остановиться у нее в гостиннице, если ремонт затянется до утра. Я поблагодарил и вышел на
залитую солнцем площадь. Было около четырех часов дня, и настало время проверить, как
продвигается реанимация моей Камри. Выехать желательно было как можно раньше; мне
предстояли томительные семь часов за рулем, а ехать ночью совсем не хотелось. Я окинул
взглядом гостинницу и подумал, что неплохо было бы заночевать здесь. Джил говорила, что
совсем неподалеку находится большой лес а через него протекает река. «Вот бы прогуляться
туда до темноты. » - с грустью подумал я, прекрасно отдавая себе отчет в том, что сама
мысль о возвращении в Торонто вызывает у меня неодолимое отвращение.
Заглянув в гараж я, к своему удивлению, не увидел кипящей работы. Камри одиноко
стояла посередине, а отдельные детали двигателя были разложены по сторонам на кусках
промасленной материи. Гараж был пуст. «Да-а тут явно нужен помощник - хомо сапиенс.» -
усмехнулся я про себя и направился к дому. Увидев меня из окна, Сара вышла на веранду и
сообщила, что Билл уехал в соседний гараж за какими-то запчастями. На прямой вопрос
будет ли машина готова в течение одного-двух часов она уклончиво ответила, что всё
находиться под контролем, и на земном шаре нет такого автомобиля, который Билл не смог
бы починить. Увидев, что я приуныл, она предложила выпить пива и заверила, что я всегда
могу у них пререночевать, если ремонт затянется до завтра. Отказавшись от пива, я попросил
кофе и устроился на веранде. Время шло, заканчивалась третья чашка кофе, а Билла всё не
появлялся. Было абсолютно ясно, что выехать сегодня мне не удасться. Поблагодарив
хозяйку за угощение, я сообщил ей, что намерен остаться на ночь в гостиннице. Сара
рассыпалась в извинениях, но предложения переночевать не повторила. Вскинув на плечо
сумку со своими немногочисленными вещами, я быстрым шагом двинулся по направлению к
станционной площади.

ГЛАВА 3

Вечерняя прогулка.

На площади ничего не изменилось, только старенький обшарпанный грузовичок
припарковался рядом с прачечной-автоматом. Джил как будто ждала моего возвращения и
приветствовала меня как старого знакомого. Узнав, что мне необходимо остаться на ночь, она
явно обрадовалась и ушла наверх чтобы приготовить комнату. Я открыл было газету, но
прочитать толком ничего не успел, так как хозяйка быстро вернулась, и мы поднялись по
скрипучим ступеням на второй этаж. Комната, как и вся гостинница, носила явные следы
запустения, но ничего другого я и не ожидал. Отсутствие гостиничного лоска с лихвой
компенсировалось далеко не «шаратоновской» ценой, что меня, по большому счёту, вполне
устраивало. Быстро переодевшись и приняв душ, я спустился вниз и распросил Джил, как
пройти к лесу. Как оказалось идти было совсем недалеко, но следовало соблюдать
осторожность и не задерживаться до темноты, так как в вечернее и ночное время городок был
не вполне безопасен – по нему рыскали многочисленные грабители заброшенных домов. В
случае нападения помощи было ждать неоткуда – две полицейских машины,
_____________________________
20 За счёт заведения

12

патрулировавшие жилые районы, редко появлялись на окраинах. Впрочем до прихода
темноты опасаться было нечего, а лес и подавно представлялся самым безопасным местом во
всей округе, ибо не входил в сферу непосредственных интересов охотников за чужой
собственностью. Получив детальное напутствие, я вернулся в комнату, оставил там, на
всякий случай, деньги, паспорт, кредитные карточки и, не мешкая, тронулся в путь.
Миновав два или три квартала запущенных домов, которые тянулись вдоль
железнодорожного полотна, я оказался на заросшем высокой травой пустыре и зашагал по
едва заметной тропинке, ведущей к лесу. Когда-то пустырь служил строительной свалкой, и
мне то и дело приходилось обходить заросшие травой кучи мусора, из которых во все
стороны торчали куски ржавой арматуры. Пройдя три четверти пути до лесной опушки и
обогнув очередной террикон строительного мусора, я неожиданно увидел человека лет
двадцати семи, стоящего, облокотившись на перила полусгнившего деревянного мостика,
перекинутого через заросшую травой неглубокую канаву. Одет парень был немного странно:
несмотря на теплую погоду на нем был застегивающийся на пять или шесть пуговиц
поношенный старомодный пиджак, под которым виднелась жилетка, застиранная рубашка и
видавший виды галстук. Кепка с козырьком смутно напоминала ленинские портреты, бывшие
неотъемлемой частью соцарта в годы моего далёкого «коммунистического» детства. Когда я
ступил на мостик, этот странный субъект с болезненным любопытством посмотрел мне
прямо в глаза и, совершенно неожиданно, поздоровался, как со старым знакомым. Это меня
слегка шокировало, но не очень удивило. Десять лет жизни в даунтауне города Торонто, где
всегда можно встретить множество престранных личностей, научили меня ничему не
удивляться. Резиновые сапоги в сухую погоду, футболка зимой или тёплая вязанная шапка
жарким летом часто служат средством самовыражения, а иногда свидетельствуют о
прогрессирующем психическом недуге. Решив, что имею дело как раз со вторым случаем, я
вежливо кивнул головой и побыстрее прошел мимо, стараясь не давать ни малейшего повода
втянуть себя в разговор. Впрочем, не скрою, что старомодный наряд встречного изрядно
меня позабавил. На секунду я отчётливо представил себе американских рабочих,
собравшихся на опушке леса на первую в истории маёвку и оживленно обсуждающих козни
ненавистных капиталистов. Рабочие курили трубки и пили пиво, а прямо на земле на
стареньком одеяле была разложена нехитрая снедь. Картина получилась замечательная, но до
шедевра явно не дотягивала. Когда же я, отчаявшись дополнить полотно чем-то по-
настоящему «убойным», совсем было решил оставить пролетариев в покое, решение пришло
само собой. Услужливая память неожиданно извлекла наружу известную картину Мане
«Пикник на Траве» , на которой изысканно одетые мужчины ведут непринуждённую беседу с
обнажёнными женщинами, лениво вкушая фрукты и наслаждаясь красотами природы. Если
заменить разодетых щёголей на оживлённо спорящих рабочих, то получалось эпическое
полотно: «Предтеча сексуальной революции.» или «Борцы за свободную любовь.». Дело
было за техническим воплощением, и я горько пожалел, что не владею фотошопом. Впрочем
горевать мне долго не пришлось, так как через минуту моё внимание переключилось на более
приземлённые предметы. Тропинка закончилась, и я вышел на опушку леса. Перспектива
идти по бурелому мне не очень улыбалась, и я начал оглядываться по сторонам, пытаясь
отыскать более или менее подходящий проход. Неподалёку, в тени деревьев скромно стояла
грубо сколоченная деревянная скамейка, и я решил что продолжение тропы нужно искать
именно там. Надо сказать, что интуиция настолько редко подводит меня в таких «бытовых»
и, на первый взгляд, малозначительных ситуациях, что порой возникает странное чувство,
что я могу по мелочам «подгонять» реальность под себя – передвигать минут на десять
стрелки вселенских часов, незначительно тормозя или подгоняя время, или «создавать», по
необходимости, лесные тропинки... А почему бы и нет? Кто сказал, что первична именно

13

«реальность данная нам в ощущение», а не само ощущение? Предчуствие не обмануло меня
и на сей раз. Вновь обретённая тропа, извиваясь, вела в глубь леса, и я доверился ей, надеясь,
что она выведет меня к реке.
Лес был восхитителен. Старые дубы смыкали свои кроны над головой, подлеска почти
не было, а на земле лежали плотным слоем слежавшиеся прошлогодние листья. Где-то в
вершинах ласково шумел ветер, пахло прелью, иногда попадались полусгнившие стволы
деревьев - совсем недавно упавшие или почти полностью ушедшие под землю. Мысль о том,
что даже дубы-великаны всего лишь на мгновение приходят в этот мир и, выполнив свою
миссию, уходят, чтобы снова влиться в нескончаемый круговорот природы, настраивала на
философский лад.
Спустившись в небольшую лощину тропинка начала подниматься в гору. Ландшафт
немного изменился; стали попадаться большие камни, покрытые сухим бурым мхом,
появились березы и осины. Подьем становился все круче, тропинка обходила заросли кустов,
извиваясь вверх по склону, а реки всё не было видно. Когда я уже почти было решил
повернуть назад, лес неожиданно расступился, и передо мною открылся небольшой овраг, по
самому дну которого протекала небольшая речушка. Прямо напротив меня находился почти
отвесный противоположный склон оврага, на вершине которого выстроились высоченные
деревья, а правее открывался замечательный вид - вдали, почти у самого горизонта
вырисовывался освещённый лучами заходящего солнца силуэт заброшенного завода -
повидимому того самого, что я несколько часов назад видел с хайвэя. Закат окрашивал землю
и деревья в красновато-коричневые «бенетоновские» тона, а вокруг оглушительно гудели
местные цикады, пение которых совсем не похоже на трещание их крымских сородичей и
напоминает, скорее, мерное гудение линий высоковольтных передач. Я присел на скамеечку,
стоящую рядом с обрывом и закурил, наслаждаясь покоем, разлитым вокруг. Не знаю как вы,
а я вегда испытываю ощущение умиротворенности и внутреннего комфорта, когда прередо
мною отрывается отдаленная перспектива. Мне кажется, что эта подсознательная реакция
зародилось в те далёкие времена, когда наши предки могли полностью расслабиться, лишь
когда были абсолютно уверенны, что враг не может подкрасться незамеченным. Не
отсутствие ли опасности было изначальным, древним смыслом выражения «глаз отдыхает»?
«Хорошая тема для исследования на стыке психологии и языкознания.» - подумал я и начал
собираться в обратный путь.
Солнце, тем временем, коснулось горизонта и стало ясно, что через пол часа -
максимум час, начнет темнеть. В лесу было сумеречно. Лучи света по прежнему проникали
сквозь листву, контрастно выхватывая отдельные стволы и фрагменты покрытых
лишайником камней, но ближе к земле уже сгустился голубоватый полумрак. Я прибавил
ходу, ругая себя за беспечность и представляя возможную встречу с местными соловьями
разбойниками. Воображение работало на полную катушку, рисуя красочные картины
ожесточённых схваток и отвлекая моё внимание от дороги. Наказание за беспечность не
заставило себя ждать - спустившись в лощину, я с ужасом обнаружил, что вместо утоптанной
земли под ногами пружинят мягкие прошлогодние листья. «Вот тебе пожалуйста!
Приехали!» - сказал я вслух и, прокляв все на свете, начал поиски утерянной тропинки. К
счастью, она быстро нашлась, и я почти побежал по ней, отводя руками ветки и перепрыгивая
через узловатые корни. По моим расчетам метров через сто тропа должна пойти на подъём,
но она продолжала упорно спускаться вниз, и я понял, что иду по другой дороге. Впрочем
заблудиться здесь было невозможно – с двух сторон лес окружал пустырь, который я пересек
в самом начале прогулки, а на западе был слышен отдалённый шум того самого интерстэйта,
на котором моя многострадальная камри несколькими часами ранее благополучно испустила
дух. Тропинка спускалась все ниже и ниже, и теперь я бежал по ней, защищаясь руками от

14

летящих прямо в лицо ветвей. Когда я уже совсем потерял надежду на то, что этот
бесконечный спуск когда-нибудь закончится, лес поредел, и я вышел, устало переводя дух, к
небольшому, сильно заболоченному озеру, из которого торчали стволы упавших деревьев и
причудливые коряги, смутно напоминавшие головы загадочных лохнесских чудовищ.
Оглядевшись по сторонам, я подумал, что было бы здорово прийти сюда завтра и разглядеть
странное озеро получше при свете дня, но тут же отбросил эту мысль как заведомо
абсурдную – ведь завтра я буду уже далеко...
Обогнув озеро справа, я вышел на небольшую поляну, окруженную высоченными
деревьями. Здесь открывался проход к воде, который, судя по многочисленным следам,
служил также водопоем для животных, метрах в десяти виднелась большая куча листьев, а на
листьях, обхватив колени руками, сидел какой-то человек. Меня передернуло от мысли, что
им мог оказаться мой давешний мой знакомый в ленинской кепке или ещё какая-нибудь
темная личность, но избегнуть встречи было уже невозможно - тропинка пересекала поляну
неподалёку от кучи листьев, и я решил смело идти вперед. «В конце-концов, пускай ему
будет страшно.» - сказал я себе, расправил плечи и смело двинулся вперед.
Патти Уотерс. Первое знакомство.
Подойдя поближе, я убедился, что мои страхи были абсолютно беспочвенны. На
листьях сидела молодая девушка одетая в длинную футболку и джинсы, заботливо
разорванные на коленках. Длинные волосы были убраны назад, но лицо было трудно
разглядеть в надвигающихся сумерках. Поравнявшись с ней, я поздоровался, извинился, в
двух словах объяснил, что сбился с пути и спросил как пройти в город. Внимательно
выслушав мою историю, в которой я упомянул о странной личности встретившейся мне на
опушке и поделился опасениями насчет ночных разбойников, девушка очаровательно
закинула назад голову и тихо засмеялась. Как я и предполагал, заблудиться здесь было
невозможно и, если идти по той же тропинке, то через пять, максимум десять минут
окажешься на пустыре, немного левее того места, откуда я вошел в лес. Предмет разговора
был исчерпан, и я уже приготовился попрощаться, когда девушка вдруг пристально
посмотрела на меня, и спросила откуда я. Обрадовавшись возможности продолжить
знакомство, я представился и выдал несколько стандартных предложений, заготовленных для
таких случаев. Незнакомку звали Патти Уотерс, а жила она, судя по всему, где-то неподалеку.
Впрочем о себе она не распостранялась, зато увлеченно слушала мои рассказы о жизни в
Торонто и поездках на Кубу, в Штаты и Европу, с помощью которых я пытался
разнообразить унылую рутину своего канадского бытия. Годы жизни в Торонто научили
меня придерживаться нейтральных тем в общении. Дело в том, что разговор незнакомцем в
Северной Америке подчас напоминает хождение по минному полю – любая более или менее
предметная тема может быть чревата непредсказуемыми осложнениями, когда собеседник
бурно реагирует, пререходя на личности, или напротив – без всяких видимых на то причин
прерывает беседу и замыкается в себе. Усмехнувшись про себя, я вспомнил, как в первые
месяцы по приезде в Канаду, я считал абсолютно необходимым развернуто отвечать на
ничего не значащий вопрос «How are you?21» и бывал очень удивлен и даже оскорблен, когда
собеседники демонстрировали скуку, отрешенно кивали головами или буквально шарахались
_____________________________
21 Как дела?

15

от меня, услышав правдивый рассказ о гриппе, которым я переболел недавно, успехах на
курсах английского языка или наполеоновских планах на будущее. Таковы особенности
общения в Северной Америке – люди мало интересуются друг другом, а любая попытка
установить более тесный контакт воспринимается как попытка нарушить внутренний покой,
влезть в личную жизнь, а то и просто отнять драгоценное время. Особенно неприятно
нарываться на бурно негативную реакцию.

***
Как просто стать фашистом.

Как то раз я сидел за одним столиком с одной довольно разношерстной компанией в
джазовом клубе, расположенном неподалеку от делового центра города Торонто.
Разговаривали о возможности второй иракской войны, артподготовку к которой вели, в то
время, все североамериканские средства массовой информации. Одна из женщин,
приехавшая из Штатов, рьяно отстаивала необходимость вторжения, а двое мужчин, один из
которых был мой знакомый француз, придерживались противоположной точки зрения.
Остальные хранили нейтралитет, больше налегая на пиво и начос, которые разносили
немногословные официантки. Чтобы поучаствовать в разговоре, а больше для того, чтобы
отвлечься от грохочущей музыки и надоевших начос я вкратце пересказал вычитанную в
Интернете статью, автор которой утверждал, что война в Ираке не была выгодна ни
Соединенным Штатам, ни арабам, а тем более Израилю, а к конфликту Америку
подталкивает могущественное израильское лобби, имеющее большой вес Вашингтоне. Желая
подпустить немного таинственности, я добавил, что наличие такого лобби не может
оспаривать ни один из присутствующих, и преследует оно, между прочим, свои собственные,
никому не ведомые цели. То, что произошло после этого не поддавалось никакому
разумному объяснению – без всяких видимых на то причин американка впала в истерику и
набросилась на меня с кулаками. От неожиданности джаз банд замолк, испустив, напоследок,
утробный звук, и в наступившей тишине удивлённые любители музыки услышали, что я
фашист, бесчувстенная скотина, и что, вообще, таким как я - не место в пронизанном
светлыми идеалами западном обществе. К счастью для меня и всей честной компании,
разбушевавшуюся фурию увёл муж. Всё разьяснилось, когда, слегка оправившись от лёгкого
шока, и один из присутствующих обьяснил, что сын «чувствительной» особы служит в
израильской армии, а мою невинную реплику (ведь только у ленивого нет лоббиста в
Вашингтоне) она восприняла чуть ли не как посягательство на жизнь горячо любимого
отпрыска. С тех пор я зарёкся разговаривать о политике. Дело в том, что даже в «развитых»
демократиях существуют темы, которые лучше не обсуждать – себе дороже. На этом фоне
разговоры о путешествиях выглядят наиболее безопасным, политкорректным и достаточно
увлекательным времяпровождением .
Все глубже погружаясь в болото канадской жизни, я стал дистанцироваться от людей,
немного свысока глядя на новоприезжих иммигрантов с их наивностью и бросающейся в
глаза непосредственностью. Я чувствовал себя так, как будто в моём сердце угнездилась
стекляшка из разбитого снежной королевой зеркала. Неумолимо растущая ледяная канадская
часть моей натуры помогала не замечать бездушный заколдованный замок, в который меня
забросила судьба, но, в то же время, причиняла нестерпимую боль.

***

16

гЛАВА 5
Продолжение знакомства

Тем временем почти стемнело. Фонтан моего красноречия иссяк, и воцарилось
неловкое молчание. Мне казалось, что девушка смотрит на меня не отрываясь, но я мог и
ошибаться, так как выражение её лица было скрыто надвигающимися сумерками.
Желая как-то прервать затянувшуюся паузу я спросил:
- Вы студентка?
- Нет.
- А где вы живете?
- Недалеко.
Мы опять надолго замолчали. Ночь была необыкновенно теплой, почти летней. Я
вдруг почувствовал, что безумно хочу сесть на мягкую сухую листву и обнять девушку за
талию. Это желание было столь неожиданным и сильным, что меня кинуло в дрожь. «Вот это
да!» - подумал я. – «Да делай же, делай, чего же ты ждешь!?» - но сделал прямо
противоположное - помявшись, я задал самый идиотский вопрос, который был возможен в
данной ситуации, но который логически вытекал из всех последних десяти лет моей жизни в
Северной Америке.
- Когда ты собираешься домой? Я могу тебя проводить.
Еще не закончив фразу, я уже люто себя ненавидел. «Все кончено», - промелькнуло в
голове, - «все кончено, сейчас она поднимется и уйдет, и мы больше никогда не увидимся.
Никогда... Эх ты! Так тебе и надо! Езжай назад в свой Торонто, к своим полутрупам на
работе! Говори сакраментальное “Hi, how are you?22”, натянуто улыбайся, без удовольствия
таскай железки в спортзале, рассуждай о политике и пей дешевое вино в барах и клубах, где
пьют вино такие же зомби... А ведь когда-то ты был живым, нормальным человеком...». Меня
потряхивало, а перед моими глазами, как в калейдоскопе, проносились отрывочные картины
моей прошлой жизни.
Вот я лежу в своей детской кроватке и неотрываясь смотрю на ночник. Завтра я иду в
первый класс. Я понимаю всю важность момента, мне немного страшно и я даю себе слово
запомнить эту минуту навсегда. А вот 1986 год, я сижу перед разобранным магнитофоном
SANYO и пытаюсь приладить какой-то ролик. В голове пусто; минуту назад позвонил отец и
сказал, что умерла моя любимая бабушка - мой самый лучший друг и товарищ. Умирала она
долго и мучительно. За месяц до смерти мы говорили о политике и я пытался втолковать ей
преимущества западной демократии. Бабушка слабо возражала – всё её существо восставало
против того, что происходило вокруг. Зачем я говорил всё это? Откуда эта жестокость, кому
нужно было это невольное и бессмысленное предательство? Как показало время, бабушка
была во многом права... Мудрость приходит с возрастом. Тот же 1986 год, а я бегу вниз по
ступенькам международного лагеря Спутник в Гурзуфе. Внизу в баре меня ждут веселые
друзья и подруги. Я недавно поступил в университет и первый раз поехал на море без
родителей. Жизнь кажется восхитительной, на набережной звучит музыка CC Catch, а
впереди нет ничего, кроме счастья. А что ещё может быть впереди, когда тебе семнадцать
лет? А вот 1989 год. Я еду в плацкартном вагоне поезда Москва – Харьков. Рядом со мною,
на нижних полках сидят мои армейские товарищи, мы поминутно бегаем курить в тамбур и
напрополую ухаживаем за красавицей попутчицей. Сегодня как раз тот день, который я
_____________________________
22 Привет, как дела?

17

тысячи раз рисовал в своём воображении, лёжа на армейской койке, за окнами весна, а
завтра, после двух томительных лет армейской службы, я буду, наконец, дома. Есть от чего
сойти с ума от счастья! Потом был развал страны, произошедший так неожиданно, что
потребовалось время, чтобы осознать, что мы находимся в новой стремительно меняющейся
реальности, и безсмысленные девяностые, слившиеся в череду непрекращающихся застолий.
Пир во время чумы... А вот я сижу на подоконнике своей харьковской квартиры, курю
сигарету за сигаретой и неотрываясь смотрю на Луну. Неподалёку от окна темною громадою
высится огромный пирамидальный тополь, отбрасывая бездонную чёрную тень на соседнюю
многоэтажку. Завтра я уезжаю в Канаду и это - последняя ночь, которую я проведу в
квартире,в которой прошло мое детство. Как часто эта квартира будет сниться мне по ночам!
Мебель давно распродана и Луна заливает голые стены холодным серебрянным светом. А
дальше... Дальше была круговерть иммиграции, период жизни, через который проходят все,
кому не удалось прихватить с собой в дорогу достаточно приличную сумму денег – работа на
бензоколонке, за прилавком, на стройке. Тогда я ещё был собой, всё тем же импульсивным
мальчишкой-идеалистом, каким меня помнят университетские друзья; и только позднее что-
то неуловимо изменилось и безотказная машина моей целостной натуры начала давать
неуловимые сбои.
Очнувшись от воспоминаний, я увидел, что девушка не ушла. Она сидела все в той же
позе, и, повернув голову, смотрела на озеро. Мне казалось, что с момента, когда я задал свой
вопрос прошли часы, но, судя по всему, мой экскурс в прошлое занял не более секунды.
- Нет, я еще посижу, - сказала она, сладко потянувшись - хочу дождаться Луны.
- Можно я посижу с вами?
- Конечно.
Я вдруг почувствовал, что мне вдруг стало легко и спокойно. Ничего не было, ни
бессмысленности моей иммигрантской жизни, ни страданий, которыми до отказа наполнен
наш несовершенный мир – были только мы с ней, и сказочный лес, нежащийся в тепле
осенней ночи. Я присел на листья рядом с Патти. Она повернула ко мне свое лицо, которое
оказалось необыкновенно красивым при свете Луны, неожиданно выглянувшей из-за
деревьев.
- Можно я тебя поцелую? – спросил я.
Она не ответила, и я поцеловал ее. Губы были теплые и мягкие, от волос пахло чем то
замечательно вкусным. «Чем угодно,» - проскочила шальная мысль, - «но только не
шампунем “Head & Shoulders”». Время замерло, где-то на периферии сознания в вершинах
деревьев шумел ветер, посвистывала какая-то ночная птица, а вдали смутно угадывался шум
хайвэя. Ещё мне показалось, что со стороны опушки донесся какой-то инородный звук. Патти
мягко отстранилась, повернула голову в сторону леса и начала прислушиваться.
Грабители заброшенных домов.
Голоса приближались, и было ясно, что нам не удастся избежать встречи
с нежданными полуночниками. Можно было добежать до ближайших деревьев, спрятяться за
ними и, не выдавая своего присутствия, понаблюдать, кого это принесло сюда в такой
поздний час, но девушка не проявляла никаких признаков беспокойства, и я решил ждать.
Вскоре на противоположном краю поляны показались три тёмных мужских фигуры. Один из
мужчин сгибался под тяжестью рюкзака, в руках у двух других были большие спортивные
сумки. «Молчи, ничего не говори.» - шепнула мне Патти, и мы поднялись навстречу
пришельцам. Мужчины остановились прямо напротив нас, и теперь я мог хорошо
рассмотреть каждого из них при свете Луны. Тому, что тащил рюкзак было лет сорок, другой

18

выглядел лет на тридцать и носил козлинную бородку, которая, несмотря на всё своё
уродство, так популярна среди канадской молодежи, третий был одет в джинсовый костюм и
курил сигарету. Все трое носили бейсбольные кепки с большими козырьками. «Что они,
рождаються в бейсболках?» - раздражённо подумал я, - «А может быть ношение бейсболки
являеться тайным аттрибутом принадлежности к некоему могущественному ордену
неотягченных интеллектом парней, которых в английском языке характеризуют ёмким
словом redneck23?!». Где-то в глубине души я чувствовал, что это упрощение очень далеко от
истины. Много раз мне приходилось встречать довольно образованных и прилично
зарабатывающих американцев и канадцев, не снимающих всю ту же неизменную бейсболку в
помещениях и других местах, где спортивный головной убор не только не требуется, но и
смотрится весьма странно – ресторанах, магазинах, и даже театрах. Множество людей с
поразительным упорством носит ее, несмотря на холод, зимой. Может быть бейсболка – это
зонтик, своеобразный защитный экран, средство, помогающее опроститься, слиться с толпой,
спрятать ту часть индивидуальности, которую, по какой-либо причине, стыдно или неудобно
выпячивать?
Мужчины остановились в двух шагах от нас и с интересом рассматривали Патти.
Козлинная борода поставил сумку на землю, и растягивая слова сказал: “Look who we have
here. Hey babe, wanna leave this prick and go have some fun with us?”24 Патти не ответила. Она
вытянулась, как струна и пристально смотрела на сороколетнего мужчину, который, по всей
видимости, был неформальным лидером групы . Козлинобородый раскрыл было рот чтобы
сказать новую скабрезность, но его перебил старший: “Are you fucking deaf or what? What are
you looking at, you, fucking bitch?25”. Патти опять не ответила, напряжение нарастало, и я с
отчаянием подумал, что у нас нет ни единого шанса против этих громил. В случае драки надо
бить наверняка, чтобы хотя бы ненадолго выключить одного из трех нападавших. Хотя это и
не уравнивало сил, но давало слабую надежду на то, что Патти удастся некоторое время
сопротивляться одному из двоих оставшихся, пока я схвачусь с третьим. «Бить надо ногою в
живот,» - подумал я. - «чтобы как можно дольше сберечь руки». Ближе всего ко мне стоял
любитель острых ощущений с козлинной бородой, и я приготовился изо всей силы пнуть его
в пах. Впрочем, до этого дело не дошло. За какие-то доли секунды ситуация кардинально
изменилась. Патти продолжала в упор глядеть на старшого, а тот молчал, переминаясь с ноги
на ногу. Его тяжеловесная физиономия выражала недоумение и испуг. Я посмотрел еще раз
на Патти, и мне сделалось непосебе. Она стояла напрягшись, с головы до пят освещенная
лунным светом. Лицо казалось очень бледным, вместо глаз залегли черные круги, и на
секунду мне показалось, что ноги ее не касаются земли. Вокруг стояла звенящая тишина.
Внезапно во мне проснулся животный страх, захотелось бежать куда глаза глядят, скрыться,
провалиться сквозь землю – все что угодно, только бы не видеть ее, стоящую вот так, молча,
посреди поляны. Я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, странное ощущение прошло.
Патти по прежнему стояла, молча глядя на вожака, но в ее внешности уже не было ничего
устрашающего, а вот непрошенные гости вели себя довольно странно - они молча пятились в
сторону леса. Первым пришёл в себя козлобородый. “Fuck you, bitch,” – срывающимся от
волнения голосом прокричал он, - “fuck you, crazy mothafuckers!26”. Непрошенные гости
23 Деревеньщина, тупица. Слово redneck дословно переводиться как «красная шея». Красная или загорелая шея
встречается чаще всего у сельских жителей, которые много времени проводят на открытом воздухе.
24 Посмотрите, кто у нас здесь есть! Эй малышка, почему бы тебе не бросить этого придурка и подразвлечся с
нами?
_____________________________
25 Ты что, немая. Чего ты пялишься, сучка?
26 Твою мать, сука. Вашу мать, сумасшедшие подонки.

19

быстро, почти бегом уходили с поляны, и еще долго в лесу раздавались обрывки грязных
ругательств, заглушаемые шорохом вновь проснувшегося ветра.
Я облегченно вздохнул, присел на пенёк и попытался закурить. Руки слегка дрожали,
поэтому спичка зажглась только с третьего раза. Патти уже сидела на прежнем месте
скрестив ноги. После третьей затяжки мне удалось немного успокоиться и спросить:
-Ты их знаешь?
В нарастающей тишине мой голос прозвучал глухо, напряжённо и, как будто, со
стороны.
Этих? - Патти кивнула головой в сторону, куда ушли ночные грабители. - Этих нет, но
я видела много других. White тrash27. Когда доходит до дела, единственное на что они
способны – это обкладывать людей «факами» с безопасного расстояния.
Я молча кивнул. Объяснение было простым и разумным, но, тем не менее, всё
происшедшее просто не укладывалось в голове. Что-то произошло в тот момент, когда мы
молча стояли на поляне. Если умопомрачение постигло только меня, то почему трое
взрослых, полных агрессии мужчин ретировались с такой поспешностью? Было ясно, что они
были сильно напуганы. Но чем? Продолжать молчать и дальше было неловко, и я сказал:
- Послушай, ты, наверное, очень сильный человек? Не каждый может вот так, молча
глядя в глаза, сломать волю более сильного противника. Ты владеешь гипнозом?
Патти посмотрела на меня и улыбнулась.
- Гипнозом? Наверное нет, хотя можно сказать и так...., - и, видимо уловив в моем
взгляде беспокойство, добавила - но не беспокойся, тебя я гипнотизировать не буду.
На душе немного полегчало, но все-таки, происшедшее несколько минут назад не
давало мне покоя. Я снова и снова ломал голову, пытаясь подогнать под случившееся
рациональное обьяснение. Неожиданно Патти встала и, не глядя на меня, сказала: «Тебе пора
идти. Уже поздно, Джил начнёт волноваться и поднимет на ноги полицию.»
- Ты знаешь Джил?
- Немного.
Я сам знал, что нужно идти, но сама мысль о том, что я никогда больше не увижу эту
удивительную девушку, была просто невыносима. Словно прочитав мои мысли, она
внимательно посмотрела мне в глаза и неожиданно сказала:
- Ты можешь прийти завтра.
- Когда?
В этот момент я уже решил, что завтра никуда не поеду и останусь в Блэк Крике еще,
как минимум, на день.
- Когда взойдет Луна.
- Хорошо. Я прийду. Тебя проводить домой?
- Не надо, я сама доберусь. Иди.
Я поднялся на ноги. Она шагнула ко мне и обняла. Я снова почувствовал пряный запах
ее волос и увидел совсем близко блестящие лунным серебром глаза. Мир опять утонул в
сладкой пучине. В этой параллельной реальности каждая секунда была как столетие, а законы
мироздания работали совсем по-другому. Я вдруг физически ощутил, что прямо из нас,
одиноко стоящих на залитой лунным светом поляне, вверх в небо, и дальше в бескрайний
космос тянется бесконечный световой столб. «Наверное это одна из тех колонн,» - подумал я.
- «на которых зиждется мироздание, та ниточка, связывает нас с неподдающейся
рациональному объяснению сущностью по имени «Бог». Да, да, именно так...».
_____________________________
27 Белые подонки. Дословно «белый мусор».

20

Дуновение ночного ветра коснулось наших лиц, Патти медленно отстранилась и
повторила: «Иди». Я сделал несколько шагов по направлению к деревьям, затем остановился
и оглянулся. Девушка уходила по тропинке, которая огибала озеро справа. «Наверное с той
стороны леса тоже есть дома.» - подумал я, подождал, пока она скрылась за деревьями и,
только после этого, двинулся в сторону города. В вершинах деревьев шумел ветер. Лес ожил.
Волна звуков навалилась на меня с такой силой, что чувство реальности начало пропадать,
уступая место странному неконтролируемому состоянию – каждый услышанный мной шорох
превращался в шёпот, многократно усиливался и приобретал скрытый смысл, который нужно
было во что бы то ни стало разгадать. Чем дольше я вслушивался тем более болезненным
становилось ощущение, тем глубже засасывала меня вязкая бездонная воронка. Надо было
срочно встряхнуться, и я сказал вслух: «Боже мой, как тепло!», надеясь, что звук
собственного голоса поможет мне вернуться в реальность. Нехитрая уловка сработала.
Наваждение прошло, я твёрдо зашагал по тропинке, по которой еще недавно пришли ночные
грабители, и через десять минут уже стоял на опушке леса. Передо мною лежал освещённый
лунным светом пустырь, а в нескольких десятках метров виднелся тот самый деревянный
мостик, на котором несколькими часами ранее стоял странно одетый незнакомец. Сейчас на
мостике никого не было, и я двинулся по направлению к городу. Перешагивая через ржавые
железки и, куски арматуры, я пытался ещё и ещё раз воссоздать в памяти события этого
необыкновенного вечера. Пахло сухими травами и полусгнившими отдающими дневное
тепло автомобильными покрышками, спать совсем не хотелось, а в душе, как ни
удивительно, царил полный покой. Все напряжение последних лет, горечь иммиграции и
давящее ощущение рутинности бытия улетучились, глаз выхватывал мельчайшие детали
окружающего. Покопавшись в памяти я понял, что не раз испытывал подобные ощущения в
далеком детстве и юности. Наверное каждый из нас помнит один из тех моментов, когда ты,
совсем ещё маленький, первый раз выходишь на улицу после нескольких дней болезни.
Неделя, проведенная в кровати за питьем чая с малиной, чтением книжек и просмотром
вожделенных мультиков так обостряет восприятие, что, очутившись на улице, ты начинаешь
слышать мельчайшие шорохи под ногами случайных прохожих, отдаленные крики детей в
соседнем дворе и пение птиц на деревьях с такой неимоверной отчетливостью, что кажется
весь мир внезапно обрушивается на тебя всепоглощающей лавиной звуков и запахов. Мне
хорошо знакомо это чувство ещё и потому, что я испытал его уже в более зрелом возрасте,
когда уже мог детально проанализировать свои ощущения и запомнить их навсегда.

***
Загорск

Был теплый день начала октября 1988 года. Я ехал в отпуск из армии, отслужив более
года в одном из подмосковных гарнизонов. Последний месяц перед отъездом выдался
особенно тяжелым. Отпуск то давали, то не давали, приходилось быть постоянно начеку, ибо
возможность «залететь» перечеркивала все надежды хотя бы на неделю вырваться из этого
странного мира, где взрослые мужчины, вместо того, чтобы, спокойно выполнять свою
работу и поддерживать друг друга , придумывают себе от скуки различные «развлечения»,
обильно сдобренные насилием, угнетением и откровенным идиотизмом. Потрясающе ёмкий
армейский термин дол...зм, удивительно точно отражает деятельность отдельных
индивидуумов, которые ухитряются превратить почетную обязанность служения Родине в
отвратительный театр абсурда. Впрочем, серьезно рассуждать о служении Родине в то время
считалось признаком плохого тона.

21

Заимствованные на зоне правила дедовщины вызывали у меня отвращение, и первый
год службы был бесцельно потрачен на ожесточённую борьбу с «дедушками». Второй год
давался не легче - как солдат второго года службы, я автоматически переходил в касту
угнетателей, что было во сто крат гнуснее статуса угнетенного. Если же ты не принимал
правила игры, то превращался в изгоя, а непрекращающаяся атака на личность становилась
еще более изощренной. Я выбрал третий путь, став своего рода диссидентом - боролся
против всех и вся, отвечая на недружественные происки и «наезды» откровенным
пофигизмом, дружил с теми, с кем был действительно близок по духу и откровенно
игнорировал тех, кто добровольно или из трусости становился шариком и винтиком этой
бездушной машины. Как ни странно, но такая стратегия давала свои плоды – после
нескольких скандалов, долгого хождения по нарядам и непродолжительного сидения на
«губе», меня, наконец, оставили в покое. Покой этот, впрочем, был весьма относительный -
мелкие пакости и конфликты продолжали отравлять и без того безрадостное существование.
Электричка шла по направлению к Загорску28, небольшому городу, в котором
находится святыня христианской Руси – Троице-Сергиевая лавра. Съездить посмотреть лавру
мне посоветовала мама, когда узнала, что до отправления поезда мне прийдется целый день
провести в Москве. Вагон покачивало, мимо протискивались люди с сумками и рюкзаками,
за окном проносились картины прекрасной подмосковной осени, но я не ощущал
упоительного аромата свободы - в голове монотонно прокручивались ничего не значащие
события, разговоры и обиды, из которых была соткана многодневная предотпускная
нервотрёпка. Когда я очередной раз представлял себе, как замечательно было бы повозить
тупую сержантскую физиономию по щербатому асфальту, поезд неожиданно остановился, а
большинство пассажиров стало протискиваться к выходу. «Приехали, наконец.» - без особого
энтузиазма подумал я и проследовал за остальными.
Белокаменные монастырские стены впечатляли своими размерами. Еще лет триста
назад, когда не было ракет и самолётов, такая твердыня могла остановить любую, даже очень
грозную армию. Около крепостных ворот стояло много машин, среди которых выделялись
иномарки с красными дипномерами. За монастырскими стенами явно происходило что-то
необычное. Колокола оглушительно звонили, доводя до исступления многочисленных ворон,
с карканьем перелетающих с дерева на дерево. По территории монастыря группами и по
одиночке прогуливалось множество людей, а у входа в старинную церковь, стоящую в
глубине двора, извивалась длинная очередь. Иногда я ловил на себе удивленные взгляды, и
конфузился, понимая, что причиной тому была моя экипировка – парадная военная форма с
авиационными птичками на голубых погонах – других военных вокруг не наблюдалось.
Ужастно стесняясь и ежеминутно борясь с искушением удрать обратно на станцию, я пошёл
в сторону старинной церкви, вокруг которой толпился народ. Становиться в очередь не
хотелось. Единственным способом хоть что-то узнать о памятнике старины было прочитать
информационную табличку, висящюю рядом с небольшой обитой железом входной дверью, в
которую ежеминутно вливался нескончаемый людской поток. Пробравшись к табличке, я
почувствовал себя совсем неловко – неожиданно толпа расступилась, а стоящие вокруг люди
начали наперебой приглашать меня пройти вовнутрь. Я пытался отказаться, ссылаясь на то,
что не стоял в очереди, слабо разбираюсь в церковных обрядах и, что, в общем-то, могу
преспокойно постоять на улице, но толпа была неумолима и, окруженный трепетным
вниманием, я ступил под своды храма. Пламя многочисленных свечей освещало висящие на
стенах иконы в дорогих окладах. Бледные аскетические лики святых пристально смотрели
на прихожан, словно пытаясь передать им какую-то сокровенную мысль. Обрадовавшись
_____________________________
28 В послеперестроечные мена городу было возвращено его историческое название Сергиев Посад

22

неожиданно появившейся возможности осмотреть внутреннее убранство, я медленно
двигался вместе с людским потоком, с любопытством глядя по сторонам. Неожиданно
размеренное течение экскурсии было нарушено неизвестно откуда взявшимся разговорчивым
священнослужителем, который, после короткого представления, повел рассказ о Сергии
Радонежском, Куликовской битве и славной истории Троице-Сергиевой лавры. Еще более
смутившись от такого внимания к моей скромной особе и дождавшись удобного момента, я
сказал, что неплохо знаю историю и хотел бы просто осмотреть церковь. Мы медленно
двигались вперед, обмениваясь короткими фразами и ненадолго останавлиаваясь у
старинных икон, перед которыми тускло горели маслянные лампадки. Было странно видеть,
как окружающие, почтительно расступаясь, давали нам дорогу. Когда экскурсия подходила к
концу, и я уже собрался прощаться с моим любезным гидом, мой спутник вежливо взял меня
за плечо и подвёл к месту, которое, судя по всему, играло ключевую роль в действе,
сущность которого я по-прежнему не понимал. На небольшом возвышении стояло что-то
напоминающее длинный ларец, инкрустированный серебром. Люди по очереди подходили к
нему, целовали серебрянный оклад и, отходя, крестились. Стоящий рядом с ларцом
служитель поминутно протирал поверхность влажной тряпочкой, смоченной каким-то, по-
видимому, дезинфецирующим расствором. Мой спутник неожиданно остановился,
пристально посмотрел мне прямо в глаза, и спросил, не желаю ли я приложиться к мощам
святого Сергия в день его памяти. В свете того, что произошло со мной в течение последних
двадцати минут, отказываться было как-то неудобно. Я прикоснулся губами к теплой
серебрянной поверхности и, полагодарив своего провожатого, вышел на улицу.
Яркий дневной свет на секунду ослепил меня, а когда глаза немного попривыкли,
стало ясно, что в окружающем мире произошли значительные перемены. Посветлело, мягкое
осеннее солнце пробивалось через разрывы облаков, окрашивая стволы деревьев и отдельные
строения монастыря в теплые красновато-оранжевые тона. Вокруг стояла неестественная
тишина, а голоса людей более не сливались в единый хор. Я с удивлением отметил, что могу
отчетливо слышать слова и целые предложения, доносящиеся совсем издалека, с другого
конца монастырского двора, и, самое главное, на душе вдруг стало удивительно спокойно,
как будто с плечь упало физически осязаемое бремя накопившихся усталости и напряжения.
Все армейские проблемы, еще час назад полностью занимавшие мои мысли, отошли на
задний план, пропали, сгинули без следа, уступив место радостному ожиданию счастья. Я
был свободен. Надолго ли? Никуда не спеша и ни о чем не думая, я еще раз обошел
монастырский двор, кинул последний взгляд на соборный храм Святой Троицы и весело
зашагал по направлению к железнодорожной станции. Впереди была целая жизнь... Только
через несколько лет я понял причину особого ко мне отношения в тот незабываемый осенний
день - юный солдатик, стесняющийся своей парадной формы, был единственным военным,
почтившим в тот день память человека, благословившего русские полки на священную и
победоносную Куликовскую битву.

***

Погрузившись в воспоминания, я не заметил как подошел к станционной площади.
Было около часа ночи, и полупокинутый город давно спал; только в Train Station Inn горел
свет, были слышны голоса, и поминутно раздавались взрывы смеха. В баре гуляло несколько
подвыпивших компаний. Джил деловито сновала между столиками, разнося пиво, собирая
пустые стаканы и расчитывая клиентов; при этом она ухитрялась перемолвиться хотя бы
словечком с каждым из посетителей. Было видно, что хозяйка была душой происходящего –
ее окликали, пытались подольше задержать у своего столика и ревниво посматривали на

23

конкурентов, которые, казалось, больше преуспели в этом негласном соревновании за знаки
её внимания. Когда я вошел, все обернулись и с любопытством уставились на меня. Джил,
которая в это время наливала пиво, сделала мне большие глаза, что по-видимому должно
было обозначать неудовольствие моим поздним возвращением, но тут же заулыбалась и
жестом пригласила присесть за стойку бара.
- Почему вы так поздно? Я начала волноваться, и уже хотела звонить в полицию.
Знаете, наш город – это не очень подходящее место для ночных прогулок.
- Простите, ради бога, я бродил по лесу и немного не расчитал время. Кстати в лесу я
познакомился с одной девушкой, ее зовут Патти Уотерс и она вас знает.
- Патти? - Джил наморщила лоб и начала перечислять всех всех своих знакомых по
имени Патти, живущих в городке, ни одно из описаний не подходило к моей недавней
знакомой. Спиною я чувствовал недовольные взгляды аборигенов, которые томились и
чахли, лишившись заботливого внимания своей пивной королевы. Увидев, что ее
возлюбленные подданные страдают, Джил извинилась и с удвоенной скоростью задвигалась
по залу. Я отхлебнул пива и задумался. Если Джил не знала Патти Уотерс, значит девушка
была не местная. А если она была не местная, то что она делала в лесу возле озера? Гуляла
так же, как и я? Быть может она приехала в Блэк Крик в гости или навестить родственников?
Я попытался собрать воедино все те крохи информации, которые мог подчерпнуть из нашего
с ней разговора и пришёл к неутешительному выводу, что ничего о ней не знаю. Патти
несомненно умна, тактична, любопытна и умеет слушать, но из этого вовсе не следовало, что
девушка получила образование в колледже или университете. Было ясно, что моя новая
знакомая - человек смелый, неординарный, обладающий недюжинной внутренней энергией,
ведь не каждый может, просто молча глядя в глаза, сломать волю трех агрессивных, не
отягчённых интеллектом мужчин, но, в то же время, я понимал, что происшедшее могло быть
простым стечением обстоятельств, а мой беспричинный страх легко объяснялся
накопившейся усталостью и расстроенными нервами. Отчаявшись найти ответы на все эти
вопросы, я допил пиво и только тут понял, как безумно устал. Усталось навалилась как-то
сразу и внезапно, глаза начали слипаться, галдеж в баре отодвинулся на задний план и,
доходя до меня как бы издалека, напоминал ритмичный шум морского прибоя. Собрав
остатки сил, я расплатился, пожелал Джил спокойной ночи и поднялся к себе в номер. «И
все-таки, она замечательно красива!» - подумал я, залезая под одеяло . Перед моим
мысленным взором еще раз промелькнули лица Патти, Джил и Билла, потом я увидел отца и
брата, стоявших около своего подъезда на улице Дэвон, а затем и они расстворились уступив
место смутным сновидениям, память о которых никогда не прорывается в область сознания,
которая отвечает за нашу дневную жизнь.
Блэк Крик День второй.
На улице светило яркое солнце, а не по-осеннему теплый ветер задувал в окно,
развевая допотопную тюлевую занавеску. Хотелось еще поваляться, но состояние сладкой
полудрёмы была слегка подпорчено неумолимо нарастающим желанием избавиться от
продуктов переработки вчерашнего пива. Битва между утренней ленью и естественной
нуждой продолжалась с переменным успехом, но её исход был заранее предрешен.
Проскакав по старому синтетическому ковру в ванную комнату и по дороге отметив, что
настольные часы показывали восемь тридцать, я решил больше не залёживаться. С
наслаждением приняв холодный душ, я оделся, захватил с собой лаптоп и спустился в
ресторан, предвкушая первый глоток свежесваренного кофе. Джил суетилась на кухне,
отткуда доносился запах жарящейся яичницы с беконом. Я присел за свободный столик,

24

включил компьютер, и попытался найти бесплатный интернет. Как и следовало ожидать,
бесплатных в этой глуши не наблюдалось совсем, а платных было всего всего два. Джил
появилась в проёме кухонной двери с тарелками, которые, судя по всему, предназначались
для двух мужчин, одетых в одинаковые серые рабочие комбинезоны. Улыбнувшись, она
проследовала мимо моего столика, сообщив на ходу, что подойдет через минутку. Минутка
растянулась на целых десять, но это меня не очень удивило – спешить здесь было не принято.

***
Как пользоваться автоответчиком или короткий экскурс в корпоративную жизнь.

В отсутствие Интернета, единственным способом связаться с менеджером и
предупредить, что я задерживаюсь, был телефонный звонок. Плата за роуминг29 в такой
глуши обещала быть заоблачной, но ничего другого в голову не приходило. К счастью
сегодня был нерабочий день, и моя задача сводилась к тому чтобы оставить короткий
месседж30. Это имело свои прелести. Оставляя сообщение, я убивал двух зайцев - экономил
деньги и берёг нервную систему, которая неизбежно бы пострадала от живого общения с
железобетонной Гэйл Мэрфи, которая возглавляла департамент информационных
технологий.
Это может показаться странным, но после десяти лет жизни в Северной Америке,
надиктовка сообщения на автоответчик по прежнему представляет для меня определенную
сложность. Легче всего оставить простое информационное сообщение друзьям или коллегам.
Например, сообщения типа «в двенадцать часов я буду в конференц зале» или «я получил
твое сообщение, в восемь часов я буду ждать тебя в кафэ» не несут никакой эмоциональной
нагрузки и могут быть озвученны простыми словами и предложениями. Корявый английский,
в этом случае, нежелателен, но допустим. Более содержательный месседж, предназначенный
для посторонних, требуют лаконичности и хорошего языка. В этом случае я всегда готовлю
его заранее, прокручивая по нескольку раз в голове, а иногда записывая на бумагу. Кстати,
чтение записанного на бумагу имеет большие минусы. Во-первых очень трудно избавиться от
казённого тона, во-вторых не так просто придерживаться правильных интоннаций и
подпускать, когда необходимо, немного эмоций и в-третьих, чрезвычайно легко отвлечься и
сбиться. Импровизация, в таком случае, не спасает, так как записанный на бумаге текст
начинает играть роль ненужного балласта - сбивает с толку и превращает заранее
заготовленную речь в жуткий компот из монотонного бормотания, неуклюжих пауз и
сбивчивых восклицаний. Самую же большую опасность представляют сообщения, похожие
на то, которое мне предстояло озвучить. Такие спичи несут большую информационную
нагрузку и должны быть достаточно эмоциональны, чтобы у слушателя не возникло ни
малейшего сомнения в абсолютной правдивости говорящего. За многие годы у меня
выработался собственный подход к такого рода проблемам. Наиболее простое и эффективное
решение было сформулированно очень давно нашим соотечественником, великим
Станиславским – чтобы звучать правдиво, надо искренне поверить в то, о чём ты говоришь и
максимально вжиться в образ!
Вживаться я начал немедленно, представив себе суровое лицо Гэйл. Наша директриса
была полненькой низкорослой женщиной неопределенного возраста с тонкими, крепко
сжатыми губами, водянистыми голубыми глазами и маленькими полными руками из которых
росли короткие сосисочные пальчики. Говорить о наличии женской фигуры у нашей
29 Дополнительная плата, которая взымается в том случае, когда ты находишься вне досягаемости передатчиков
собственного оператора мобильной связи и соединение осуществляется через другого оператора.
_____________________________
30 Сообщение (англицизм, который используется иммигрантами в повседневной речи)

25

безликой начальницы было бы равносильно незаслуженному оскорблению всей прекрасной
половины человечества. Я не любил Гэйл, и, она отвечала мне полной взаимностью. Впрочем
рассуждать о любви и ненависти, симпатии и антипатии в отношении моих сотрудников
представляется полным нонсенсом. За исключением немногочисленных иммигрантов из
Европы и Латинской Америки, подавляющее большинство сослуживцев были канадцами,
которые просидели в нашей организации десять и более лет. Отрастив солидные задницы и в
полной мере овладев искусством создавать видимость работы, они с изящной лёгкостью
порхали с одной должности на другую, собирая обильную жатву из бонусов и бенефитов31 и
думая при этом исключительно о жратве, моргедже32 и шопинге. Даже когда они, с
вежливыми лицами, обсуждали эти животрепещущие темы между собой, было видно, что им
друг на друга глубоко наплевать. Единственное, что их действительно волновало – это
возможность и дальше находиться в комфортном летаргическом сне, в который они
погрузились в момент прихода в нашу организацию. Любая попытка сделать что-то новое,
нестандартное или просто поговорить на тему, выходящую за пределы привычных штампов,
воспринималась как покушение на это неотъемлемое право. Другая быстро растущая
категория сотрудников были индусы, которые, как тараканы, влезали во все щели, чтобы
затем размножиться и радостно паразитировать. Это становилось возможным, когда их
колличество в каком-либо департаменте достигало критической массы. «Складывать в
матрас» деньги и вкушать по дешевке разнообразные блага западной цивилизации было их
жизненным кредо. Если менеджером группы становился индус то можно было с
уверенностью сказать, что со временем этнический состав групы прийдет в полное
соответствие с национальной принадлежностью её руководителя. Обладая недюжинным
талантом к адаптации, пришельцы из Индии быстро становились органичной частью
неуклюжей бюрократической машины. Многие из них не любили и не принимали Северную
Америку, а пределом их мечтаний было накопить побольше денег и вернуться на родину,
чтобы сполна насладиться привилегиями, которые даёт богатство. Китайцы выделялись в
особую группу. Мне импонировал их подход к жизни – они смотрели на мир радостными,
любопытными, немного наивными глазами, интересовались всем и любили учиться. С ними
было приятно разговаривать о политике. С неподдельным интересом и уважением слушали
они рассказы о жизни в России, на Украине, сами с удовольствием рассказывали о Китае и
делились информацией, вычитанной в Интернете.
Расправившись с яичницей я вышел на улицу, чтобы ещё раз прокрутить в голове план
своей речи. В этот момент я уже был канадцем, несказанно раздраженным непредвиденными
обстоятельствами, разрушающими налаженное течение моей размеренной и налаженной
жизни. Я был обозлен, обескуражен и, в то же время, удивительно беспомощен. Мною
владела искренняя скорбь о деньгах, которые я потратил, и о деньгах которые мне еще
предстояло потратить. Я побаивался начальства, но моя лояльность организации не
простиралась настолько далеко, чтобы бросить машину в Блэк Крике, поспешить на работу и
пойти на дополнительные расходы по доставке моего авто в Торонто. В начале сообщения
голос должен быть твердым, но расстроенным; под конец, когда настанет время сожалеть о
том, что я не могу выйти на работу – чуть-чуть дрожать, выдавая искреннее волнение по
поводу того, что злая судьба не дает мне в полном объеме исполнить святой долг служения
организации. “It should work”33 – подумал я и набрал номер. После трех длинных гудков в
трубке раздался неприятный голос Гэйл Мёрфи, сообщающий, что в данный момент она
отсутствует и просит оставить сообщение. При звуке этого голоса все во мне перевернулось,
_____________________________
31 Различные виды страховок, и услуг которые оплачивает корпорация.
32 Ипотека
33 Это должно сработать.

26

всё накопившееся отвращение выхлестнулось наружу, и идеально продуманный план полетел
в тартарары. Я поздоровался, металлическим голосом сообщил, что личные обстоятельства
заставляют меня задержаться в Чикаго еще на день, сухо извинился, повесил трубку и,
мысленно послав Гэйл и ее присных ко всем чертям, зашагал по направлению к мастерской.

***

Дверь в гараж была открыта, а изнутри раздавались металлические звуки,
свидетельствующие о том, что работа находиться в самом разгаре. Билл вылез из ямы с
разводным ключем в руках и радостно приветствовал меня. Он был похож на бога Гефеста,
выковывающего железных коней для моторизированной эллинской армии двадцать первого
века. Он начал с того, что поведал о героическом поиске запчастей, который, по его словам,
продолжался весь вчерашний день и большую часть ночи. В ночную часть этого триллера
верилось с трудом, так как сильнейший перегар смешанный с отчетливым запахом кислятины
свидетельствовал о бурных вечерних возлияниях. «Что нужно пить, чтобы тело призводило
такие тошнотворные выделения?» - с грустью подумал я, выслушивая очередную тираду о
системах зажигания и каких-то непонятных прокладках. Какие такие прокладки?! Я начал
томиться и, дождавшись когда механик на секунду умолк, чтобы набрать в лёгкие побольше
воздуха , спросил когда же я, наконец, смогу забрать свою машину. Этот невинный вопрос
возымел эффект разорвавшейся бомбы. Для вящей убедительности выкатив глаза и так
замахав руками, что разводной ключ просвистел в опасной близости от моего носа, Билл
начал клялся, что работает непокладая рук и часа через три-четыре, или, самое позднее, к
вечеру, мой экипаж будет не только готов продолжить путь, но и обретет вторую молодость.
Такой ответ меня вполне устраивал, но, чтобы старый болтун не очень расслаблялся, я
произнес проникновенную речь о том, что очень надеюсь на него, с дрожью в голосе
намекнув о возможных неприятностях, которые ждали меня на работе в случае задержки.
Безропотно выслушав очередную порцию клятвенных заверений, я попытался улизнуть, но
сделать это было не так-то просто. Пропитанное продуктами разложения алкоголя тело Билла
жаждало пива, а общительная натура требовала компании. Решительно отказавшись от
водянистого пива Lucky, я выпил пару чашек растворимого кофе, сообщил, что прийду через
четыре часа и с облегчением ретировался.

ГЛАВА 6
Huntsville

Было десять часов утра, до встречи с Патти была уйма времени и, я решил провести
его с пользой. Подумалось, что было бы неплохо прокатиться по округе и посмотреть чем
живут и дышат местные жители. Я люблю ездить по американским проселочным дорогам.
Впрочем язык не поворачивается называть их «просёлочными». Термин local highways34
более точно отражает сущность этих качественных и ухоженных дорог, имеющих мало
общего с российскими или украинскими «направлениями». Просторы полей и стоящие
особняком фермы радуют глаз, коровы и лошади, мирно жующие траву, вносят в быстро
сменяющиеся пейзажи идиллические элементы. Еще утром я заприметил во дворе
гостинницы старенький додж Неон, скомно стоящий около обветшавшего забора.
Автомобиль был явно на ходу, так как номера не были сняты, а колеса не выглядели
спущенными. Решив, что двадцать долларов – это весьма достойная плата за пользование
_____________________________
34 Хайвэй местного значения

27

таким «дедушкой», я ускорил шаг и через каких-нибудь пять минут обсуждал условия аренды
с моей гостеприимной хозяйкой. Сошлись мы на том, что компенсацией будет служить
полный бак бензина, который я залью по возвращению. Уже согласившись на это условие, я
подумал, что, скорее всего, прогадал, ибо бак, наверное, совсем пуст и расходы на бензин
значительно превысят намеченный двадцатидолларовый бюджет, но отступать было уже
поздно.
Доджик бодро взял с места в карьер и покатил в направлении, противоположном
интерстейту. Я держал путь в городишко Huntsville, где, по словам Джил, находился местный
культурный центр, имелся большой фермерский рынок, кегельбан, кинотеатр и множество
питейных заведений. По обеим сторонам дороги, за невысокими проволочными заборами
простирались поля. Я открыл окно и закурил. В салон ворвался теплый осенний воздух,
насыщенный запахами навоза и слежавшейся соломы. Покрутив ручку старенького
радиоприемника, я настроился на волну кантри музыки, и стал наслаждаться ни с чем не
сравнимой энергетикой провинциальной Америки. Как-то один знакомый, фанат
путешествий и экстремальных видов спорта, рассказывал, что американцы любят
путешествовать через весь континент по просёлочным дорогам, останавливаясь за
символическую плату в специальных кемпингах. Из удобств такие стойбища предлагают
только общий душ и туалет, а постояльцы спят в палатках, проводя длинные летние ночи у
костра, распевая песни под гитару и услаждая душу горячительными напитками. «Вот бы и
мне так» - подумал я, и представил себе, как отмахав три тысячи киллометров и проведя пять
веселых ночей у костра, веселая компания едет по хайвэю вдоль Тихого океана, приближаясь
к конечному пункту своего путешествия – легендарному городу Сан-Франциско. Впрочем
такие развлечения это удел совсем немногих местных жителей, большинство из которых
даже не подозревает, что здесь имеются такие увлекательные и доступные по цене виды
отдыха. Не знают они и о многих других возможностях которые предоставляет человеку
Северная Америка. Видя такую ограниченность, большинство иммигрантов из бывшего
СССР пребывают в абсолютной уверенности, что все американцы и канадцы – полные
тупицы, не интересующиеся ничем кроме Макдональдса, чипсов и глупых телевизионных
шоу - но это не совсем так. С одной стороны действительно, что можно сказать о человеке с
университетским образованием, который, к примеру, не читал книг Скотта Фицджеральда
или Эрнеста Хэмингуэя? «Фи» - скажет любой россиянин, причиляющий себя к самой
интеллигентной в мире отечественной интеллигенции, - «этот неуч не знает своих
собствнных классиков.» - и ещё более утвердится в чувстве своего непоколебимого
культурного превосходства. Ни на секунду не подвергая сомнению литературную
подкованность нашей доморощенной элиты, позволю себе отметить, что такие обобщения ни
на йоту не приближают нас к прониманию феномена американской цивилизации. Если задать
тому же самому «ограниченному» американцу открытый35 вопрос о его любимых книгах, он
назовет вам множество произведений, о которых вы и слыхом не слыхивали, но которые, по
его мнению, значительно интереснее и важнее, чем «Прощай оружие» или «Ночь нежна».
Ежегодно в Америке издаются десятки тысяч хороших книг. Такое разнообразие
современной России и не снилось. Многие из этих книг печатаются довольно небольшими,
по нашим меркам, тиражами, но все они находят своих преданных читателей. Здесь мы
подходим к фундаментальному различию российской и американской культур. Российская
культура – это культура мэйнстрима, а американская – культура состоящая из
многочисленных, часто непересекающихся сегментов. Если в Советском Союзе, и в какой-то
_____________________________
35 Тип вопросов, которые дают респондентам возможность самим сформулировать свой ответ, не требуя от них,
в отличие от закрытых вопросов, выбора какого–либо готового варианта ответа. Определение Д. А. Шевченко,
Вэбсайт: http://www.glossostav.ru/word/240/

28

степени в современной России, прочтение нового романа – это не только наслаждение, но и
средство поддержания социального статуса, то в Америке – всего лишь приятное
времяпровождение и ключ к общению с людьми, принадлежащими к относительно
небольшому клубу по интересам. Эпоха Интернета многократно облегчила контакты внутри
таких сообществ, дала уникальную возможность обмениваться мнениями, знакомиться
между собой и даже налаживать прямой диалог с любимыми авторами. Само слово
«культура» (culture) несёт в Северной Америке и России совершенно разую смысловую
нагрузку. В России культура – это огромный объем информации об отечественной и мировой
истории, науке, литературе и искусстве. Человек, более или менее комфортно владеющий
этой информацией («мы все учились понемногу...»), может претендовать на звание и статус
«культурный». Американское же слово “culture” может быть пременено к любой группе
людей, разделяющих общие интересы и выработавших с годами ни на что не похожие
взаимоотношения и обычаи. Так существует культура байкеров (biker’s culture), культуры
геев и лесбиянок и многие, многие другие. По приезду в Северную Америку я был неприятно
поражен тем, что никто не знает моего любимого американского писателя Курта Воннегута,
которого, как мне раньше казалось, читает и любит весь мир, но со временем узнал о том,
что в Северной Америке существует группа людей, безумно влюбленных в его книги, но, к
большому сожалению, встретиться с ними можно либо случайно, либо на том же Интернете.
Большущий трак пронесся навстречу на такой большой скорости, что машину
тряхнуло воздушной волной. Отвлекшись от размышлений о культуре, я начал внимательней
смотреть по сторонам. Вдоль дороги начали появляться небольшие «бизнесы» – непонятного
назначения ангары, стоянки для тракторов, бульдозеров и другой строительной техники,
ремонтные мастерские, небольшие convenience stores36, и через несколько минут мое
непрезентабельное авто выкатилось на центральную улицу Хантсвила. Городок был
действительно недурён – вдоль улицы выстроились трёх-четырех этажные дома
девятнадцатого века, кое-где тротуар был вымощен камнем, а на железных гнутых фонарях
висели корзины с цветами. Промелькнула плаза с огромными вывесками Sears и Walmart и,
постояв минуту на светофоре, я выехал на центральную площадь, главным украшением
которой было напоминающее ангар здание с гигантской надписью Bowlerama.
Боулинг – это одно из развлечений, к которому я с удовольствием приобщился в
Северной Америке. На мой взгляд, особенную прелесть этой игре, как впрочем и многим
другим спортивным играм, придает сочетание созидания и разрушения - меткость
филигранного броска трансформируется в грохочущее падение стройного ряда кеглей, но, в
отличие от городков или дворовой игры в пекаря, участникам не нужно самим
восстанавливать разрушенную красоту; машина делает это за них в течение считанных
секунд. Особенно весело играть большой компанией. Под влиянием выпитого пива игра
становиться все более веселой и увлекательной, удачные броски сопровождаются
длительными овациями, неудачные – не менее бурными возгласами разочарования. Особенно
смешно наблюдать за бросавшим, когда шар, вместо того, чтобы катиться по центру
дорожки, сваливается в желоб и все кегли остаются на месте. Шутливо-скорбно разводя
руками, игрок направляется к столику, чтобы компенсировать неудачу глотком холодного
пива, а вокруг сыплются комментарии типа: «Глаз-алмаз!» или «Это от души!». Впрочем на
такие замечания никто не обижается - шутливо-разухабистый характер игры исключает
любые отрицательные эмоции.
Несмотря на ранее время Болерама была открыта. Внутри было сумрачно и тихо,
только на одной или двух дорожках шла игра. Оглянувшись по сторонам, я представил себе,
_____________________________
36 Уменьшенный аналог магазина «Тысяча мелочей»

29

как к вечеру этот огромный зал наполняется людьми, звучит заводная диско музыка, со всех
сторон слышен рокот катящихся шаров и грохот рушащихся кеглей а дорожки мигают
разноцветными огнями. Заплатив за две игры я подошел к бару, чтобы заказать пива. Седой
бартендер посмотрел на меня испытывающим взглядом и спросил ID37. Это был один из тех
редких случаев, когда предьявление ID доставляет большое удовольствие – для
сорокалетнего человека всегда приятно, когда кто-то допускает саму возможность, что ты не
перевалил двадцатиоднолетний рубеж, и не важно, что этот кто-то - всего лишь
подслеповатый пожилой джентельмен, работающий непопулярную дневную смену в
захолустном боулинге, чтобы получить скромную прибавку к пенсии. Ликуя, я молча
протянул ему свои онтарийские38 права и стал ждать реакции. Бартендер долго рассматривал
незнакомую карточку и калькулировал мой возраст. Закончив вычисления, он удивленно
посмотрел на меня и сказал:
- Sixty eight? Are you forty?39
Я торжественно кивнул.
- Wow, you look good, man! How do you do this?.
- Drinking beer, you know...40 – ответил я, уже не пытаясь казаться серьёзным.
Последовал обмен улыбками и долгие расспросы о моей жизни в Канаде, после чего мне
пришлось прослушать краткий курс истории Хантсвила, начиная с легендарных деяний
первых переселенцев и заканчивая нынешними нелегкими временами. Узнав, что я руский,
мой собеседник неожиданно обрадовался и рассказал о своем престарелом отце,
сохранившем наилучшие воспоминания о гречневой каше, которой его угощали советские
солдаты во время непродолжительной встречи союзников в Германии. Поинтересовавшись
любят ли в России по-прежнему гречневую кашу и посетовав, что её днем с огнем не
сыщешь в Ханствиле, мой новый знакомый, наконец, вспомнил о своих прямых обязанностях
и поставил на стойку холодную пинту пива Budwiser. Оставив ему щедрый тип41, я взял пиво,
стильные туфли для игры в боулинг и направился к своей дорожке. Соседняя линия была
занята двумя молоденькими девушками. Открытые животики а ля Бритни Спирс трогательно
белели под облегающими маечками. Мы поздоровались и познакомились. Одну из них
ожидаемо звали Джейн, а другая представилась как Алекс. Играть одному было скучно и я с
радостью согласился, сыграть пару игр вместе ними. Время летело быстро. Алекс оказалась
настоящим профессионалом. Умело закрученные мячи ударяли кегли немного справа, сметая
все на своем пути. Я пытался возместить отсутствие техники силой броска и старался
направить шар прямо по центру. Оставшиеся стоять кегли приходилось добивать вторым
броском, что получалось далеко не всегда, и уже очень скоро, Алекс вырвалась в
единоличные лидеры. В это трудно было поверить, но Джейн, время от времени, бросала на
меня заинтересованные взгляды. Пару раз она, как бы невзначай, коснулась моей руки, и
меня бросило в жар. Надо сказать, что жизнь в Торонто быстро заставила меня отвыкнуть от
таких спонтанных знаков внимания. Если Париж и Рим традиционно считаются
общепризнанной территорией любви, то город, в который меня занесла судьба, по праву
может претендовать на звание заповедника антилюбви. Это не только моя точка зрения, об
этом мне говорили многие мужчины канадцы, прожившие в этом странном месте всю свою
_____________________________
37 В большинстве американских штатов алкоголь отпускается с двадцати одного года. Если продавец не уверен,
что покупатель достиг этого возраста он может попросить предьявить документ, удостоверяющий личность.
Самым распостраненным из таких документов являються водительские права. Акроним ID расшифровывается
как Identification.
38 Каждая канадская провинция выдаёт собственные водительские права.
39 Шестьдесят восьмой? Вам сорок?
40 Вы здорово выглядите! Как Вам это удаеться?
41 Чаевые

30

сознательную жизнь. Женщины здесь холодны, исскусственны и подчас грубы. Разговаривая
с тобой в баре или кафе, они держатся подчеркнуто отстраненно. Складывается впечатление,
что они сознательно делают все возможное, чтобы унизить в тебе мужчину.
Заинтересованный взляд на улице или в метро, отход от привычных штампов в беседе или
непривычно эмоциональное поведение неизбежно приводят к агрессивно-негативной реакции
– от тебя демонстративно отворачиваются, презрительно кривят губы, скучающе смотрят в
потолок, или, ни слова не говоря, уходят за другой столик, без стеснения давая понять, что
беседа окончена. Самое смешное, что такое поведение демонстрируют не только
привлекательные представительницы слабого пола, которые в этом зазеркалье находяться в
явном меньшинстве, но и весьма далекие от совершенства особи – гордые обладательницы
гигантских задов, заплывших жиром иксообразных ног, круглых щёк и бычьих шей, на
которых вольготно произрастают многочисленные папиломы.
Восточно - европейскому мужчине, постоянно сканируемому пытливыми женскими
глазами, совсем невдомек, как важно для поддержания душевного комфорта простое женское
внимание, пускай даже оно исходит от незнакомок, которые, однажды встретившись с тобой
глазами, через минуту бесследно исчезнут в бесконечном водовороте жизни. Не считая себя
самым отвратительным представителем мужского пола, я всегда чувствую себя ужасно, когда
привлекательная женщина, встретившись со мной глазами в магазине или в лифте,
демонстративно утыкается в потолок, сопровождая это высокомерно-презрительной
гримассой. Такого отношения не встретишь ни в Нью Йорке, ни в Майами ни американской
глубинке, ни, тем более, в франкофонном Монреале или всеми любимой старушке Европе.
Постепенно я научился не обращать на это внимание, заметив, что даже самые
«замороженные» жительницы Торонто все-таки бросают исподтишка заинтересованно-
испуганные взгляды перед тем, как замкнуться в своей железобетонной раковине – человек
есть человек, невозможно подавить инстинкты, пришедшие из глубины веков. Я внимательно
посмотрел на Джейн, и она ответила мне тем древним взглядом, на котором держится вся
наша цивилизация, который важнее всех умствований и правил, взгядом, который заставлял
рушиться империи и поднимал на орбиту космические корабли. Я понимал, что уже не могу
полностью расствориться в нем, что какая-то часть моего сознания продолжает с
педантичностью компьютера прокручивать информационную шелуху, навязанную мне
социумом, бесчувственно оценивая, сравнивая и прикладывая к ситуации избитые трафареты.
Подумалось, что раньше я таким не был. Наверное это возраст... А может быть это город
Торонто начинает исподволь обволакивать меня, вливая капля за каплей свою инфернальную
отраву, разлагая душу и убивая способность чувствовать? Может быть это и есть медленный
приход смерти? Наверное для того, чтобы быть мертвым не обязательно лежать на кладбище
– достаточно просто замкнуться в себе, разучиться любить красоту и потерять способность
эмоционально воспринимать мир. «Впрочем, мне до этого еще далеко» - подумал я и с силой
запустил свой последний шар. Желание сбить напоследок все кегли, чтобы заработать еще
один бросок сыграло со мной злую шутку – шар, который я выбрал, оказался слишком
тяжелым; в самый последний момент он сорвался с руки и, скакнув пару раз по дорожке,
угодил прямо в желоб.
Игра подходила к концу. Непобедимая Алекс закрылась дублем точных бросков,
опередив меня очков на сорок. На пути к выходу я задержался, чтобы сдать туфли и
заплатить за игру. Алекс вышла на улицу, а Джейн допивала пиво за столиком. Я чувстовал
на себе её взгляд, когда выкладывал на прилавок три пары туфель и когда подписывал чек.
На пути к выходу я задержался около бара, чтобы попрощаться со стариком бартендером,
которому я пообещал обязательно привезти гречневой каши в мой следующий приезд в
Хантсвил. Все это время я лихорадочно соображал как мне поступить. Джейн мне нравилась -

31

нравились ее рыжеватые волосы собранные на затыке в задорный конский хвостик, нравился
задорно вздернутый веснусчатый носик, нравилась непосредственно-застенчивая манера, с
которой она выказывала мне свою симпатию. В то же время я сознавал, что этот роман не
мог иметь продолжения по многим причинам: огромной разницы в возрасте, различиях в
культурной традиции, и, главным образом, из за того, что я жил в канадском Торонто, а она –
в провинциальном американском Хантсвиле. Я не мог перебраться в Хантсвил, а родители
Джейн вряд-ли были бы в сильном восторге, если бы их девочка уехала из дома с первым
встречным, который, к тому же, сорокалетний иммигрант, живущий в Канаде. Преодолевать
все эти препятствия у меня не было ни сил ни желания, а срывать этот цветочек просто так,
для развлечения просто не поднималась рука. Неожиданно, перед моими глазами возникло
освещенное лунным светом лицо Патти Уотерс. К этой необыкновенной девушке меня
влекло значительно сильнее, чем к малышке Джейн. Патти была старше и мудрее, её
окутывал ореол тайны, загадка, которую я пока был не в силах понять, но которую собирался
разгадать во что бы то ни стало. И еще, меня не оставляло странное чувство, что от
сегодняшней встречи в лесу каким-то образом зависит моё будущее. Проанализировав свои
ощущения, я понял, что мною владеет давно забытое тревожно-радостное предвкушение
счастья, от которого посасывало под ложечкой и слегка кружилась голова. Такие ощущения я
испытывал последний раз лет пятнадцать назад, еще до отьезда в Канаду, и все отдал бы за
то, чтобы испытывать их как можно дольше. Тем временем мы с Джейн приблизились к
выходу из боулинга. В полутемном коридоре, в конце которого красными буквами светилось
слово EXIT42, никого не было. Вдоль стен стояли старые пыльные игровые автоматы. Как-то
само собой получилось, что мы остановились посреди коридора. Наступило неловкое
молчание. «Ты очень красивая» - сказал я, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Джейн
застенчиво улыбнулась и еле слышно сказала “Thank you”43. Мы снова замолчали. По всем
правилам жанра, настало время поцелуев и объятий. Эта несколько циничная мысль
разрушила всё очарование момента и пробудила к жизни безжалостные ростки тривиальной
скуки. Стараясь казаться раскованным и естественным я взглянул на дверь и спросил: «Ну
что, пойдём?». Джейн кивнула и мы, не слова не говоря, двинулись к выходу. Когда я уже
почти взялся за дверную ручку девушка вдруг быстро заговорила: сегодня она непременно
должна быть дома в три часа, иначе не миновать неприятностей, а вот завтра... «Ты ведь
будешь здесь завтра?» - спросила она, глядя на меня тем самым взглядом, который так
взволновал меня во время игры. Мы стояли у входной двери. Червь прагматизма неумолимо
точил меня, подсказывая что необходимо как можно скорее сбежать, но сумасшедшинка
последних дней взяла своё, и я не удержался и поцеловал её в губы. От неожиданности
девушка немного отшатнулась, но все-таки ответила на поцелуй. Через секунду она
окончательно взяла себя в руки и мягко оттолкнула меня. Надо было отвечать на заданный
вопрос. В голове гулял хмельной весенний ветер и сводил на нет все попытки озвучить что-
либо мало-мальски серьезное. С трудом подбирая слова и втайне себя ненавидя, я без
выражения выдавил: «Извини, но завтра мы не сможем увидеться,» - и добавил – «я даже не
знаю когда мы теперь сможем увидиться - сегодня вечером я должен выехать в Торонто.».
Про себя я отметил, что бес рационализма одержал свою маленькую победу, забронировав
вечернее время для встречи с Патти Уотерс, - «Ты очень красивая, мне правда жаль, что я не
могу остаться, так как завтра я должен быть на работе, но мы ведь можем дружить? У тебя
есть адрес электронной почты? Я дам тебе свой». – с отвращением продолжал я, понимая, что
всё это - уже лишнее. В отношениях с женщинами, особенно в их начальной стадии, есть
_____________________________
42 Выход
43 Спасибо

32

моменты, когда существует только два пути. Попытка найти третий или отложить решение на
будущее – это дорога в никуда.
Мой видавший виды додж ехал по направлению к Блэк Крику. По обеим сторонам
дороги перематывалась назад кинопленка с пейзажами, уже виденными мною ранее по
дороге в Хантсвил. Было немножко грустно. Несостоявшийся роман с малышкой Джейн был
одним из тех ярких событий, которые надолго остаются в памяти и усиливают ощущение
быстротечности времени. Вся активная человеческая память складывается из таких событий,
десятки же тысяч ничем не примечательных рутинных дней не оставляют в памяти ничего –
они как будто вычеркнуты из жизни, они всего лишь безликие звенья, соединяющие живые
проблески сознания - жалкие засвеченные фотокадры, которые можно без сожаления
вырезать и выбросить. Я подумал, что завидую тем немногим счастливцам, которые не
теряют остроту восприятия и до последнего сохраняют способность наслаждаться каждой
секундой нашего земного бытия. Таких людей можно легко выделить из толпы по светлым,
обращенным наружу глазам. Мне кажется, что по сравнению с остальными, они живут
столетиями. Я часто вижу людей, которые надолго выключают фильм, который
разворачивается у них перед глазами и самозабвенно перематывают старые пленки, находя в
этом покой и удовлетворение. Такой добровольный эскэйпизм особенно заметен в
иммигрантской среде, и особенно наглядно проявляется в отношении к старым советским
фильмам. Все без исключения имигранты их просто обожают, и в этом нет ничего
необычного, но не все до конца понимают, что советское кино для них - это нечто большее,
чем просто кинематограф, где сочетание сюжета, актерской игры, декораций и задних планов
создает погружение в среду, заставляет переживать события и жить вместе с героями фильма.
Советские фильмы – это средство ухода от реальности, идеальный фон для перемотки своих
собственных старых пленок, погружения в себя и воссоздания забытых мелочей далекого
прошлого. Я и сам мог смотреть многие из них бесконечное число раз. Меня не интересовал
сюжет – его я помнил наизусть, не интересовала игра актеров – я знал каждый жест и каждое
слово, я давно устал смеяться над смешными эпизодами, и мое сердце уже не сжималось во
время трагических сцен; я смаковал детали – элементы интерьера и одежды, особенности
поведения людей, с интересом всматривался в глаза актеров и с трепетом думал, что вот
такими были люди ТОГДА, до того как Атлантида под названием Советский Союз канула в
Лету, так они вели себя, так они чувствовали. Известный до мелочей сюжет не требовал
пристального внимания, и я мог надолго уходить в воспоминания. При этом звук и видеоряд
нисколько не отвлекал - я в любой момент мог вернуться назад, оставаясь в иллюзорном мире
прошлого. Я знаю, что в такие моменты мои глаза смотрели вовнутрь, как бы покрытые
плёнкой, совсем, как глаза стариков, неподвижно сидящих на скамейке посреди буйства
весны и жизни, глаза людей, которые уже давно не с нами, для которых круг земного бытия
почти замкнулся. С недавних пор я стараюсь поменьше смотреть советские фильмы – мне
становиться непосебе от такого «погружения».
По левую сторону хайвэя показался лесной массив, повидимому тот самый, в котором
я встретился с Патти Уотерс. Было три часа пополудни, и я вспомнил, что, перед вечерним
свиданием мне предстояло переделать кучу дел. Сначала я заехал на заправку и залил шесть
галлонов самого дешевого бензина. Еще три галлона я купил по пути в Хантсвил. Уже
пересчитав галлоны в литры, я понял что совершенно не нуждаюсь в такой калькуляции.
Сравнивать цены на бензин в Канаде и Блэк Крике не было нужды, ибо стоимость аренды
автомобиля вычислялась весьмя просто – путем сложения двух чеков. Сумма получилась
весьма приемлемая, несмотря на то, что превышала запланированные двадцать долларов.
Миновав станционную площадь, я свернул на улицу, в конце которой находилась мастерская.
Моя верная тоёта, о всех четырех колёсах и при всех четырех дверях стояла, сияя, перед

33

въездом в гараж. Видимо хитрец Билл специально вымыл её, чтобы сделать меня более
податливым, когда речь зайдет о цене. Приняв на заметку это обстоятельство и дав себе
слово быть твердым, как скала, я вылез из машины и направился к дому. Механик встретил
меня радостным возгласом. На перилах веранды стояла полупустая бутылка пива и было
ясно, что она далеко не первая. Радостно улыбаясь и по обыкновению размахивая руками, он
начал захватывающую сагу о перипетиях ремонта, то и дело с гордостью указывая пальцем в
сторону гаража и красочно описывая многочисленные препятствия, которые ему пришлось
преодолеть на пути к заветной цели. Чем дольше продолжалось это словоизвержение, тем
мрачнее становилось у меня на душе, ибо шансы отделаться тысячей долларов таяли просто
на глазах. Уже подготовив себя морально к полутора тысячам, я только ждал удобного
момента, чтобы вклиниться с вопросом о цене. Словно почувствовав моё состояние Билл
неожиданно прервал свой рассказ, отхлебнул из бутылки, немного помялся и, выпалив
«шестьсот тридцать долларов», замер, выжидательно уставившись на меня. Я внутренне
ликовал. На такой мягкий приговор я даже не расчитывал. Ошибочно приняв моё молчание за
легкий шок, Билл замялся, и, как бы извиняясь, добавил, что не включил в стоимость
ремонта замену дворников и жидкости для мытья окон. Это было весьма кстати. Старые
дворники были совсем никудышные – левый надсадно скрипел, а правый совсем разболтался
и двигался по ветровому стеклу рывками, не собирая, а скорее размазывая, воду и грязь.
Неожиданно для самого себя я размяк, протянул руку для рукопожатия и сказал: «Огромное
Вам спасибо! Вы славно поработали. Я думаю Вы будете на меня не в обиде, если я заплачу
Вам семьсот долларов. Мне только нужно сходить в банк чтобы взять наличные». У Билла
явно отлегло от сердца. Он радостно потряс мне руку, несколько раз повторил “Thanks
man!”44, еще раз заверил, что машина теперь почти как новая и побежал в дом поближе к
неиссякаемому источнику пивного вдохновения.

***
Хорошо там, где нас нет

Я сел за руль доджа и поехал в банк. Надо сказать, что крупные банки редко имеют
отделения в небольших американских поселках и городках – здесь на ниве банковских услуг
трудяться так называемые Credit Unions45. Одно из таких кредитных товариществ я еще
раньше приметил недалеко от станционной площади. Снять тысячу долларов со счета
оказалось не так-то просто. Девушка сидяшая в окошечке долго рассматривала мою карточку,
потом куда-то ушла и не появлялась минут десять. Не привыкший к таким сложностям, я
сидел в потертом кресле, невнимательно перелистывал старые журналы и с теплотой думал о
Билле и миллионах похожих на него людей, живущих в американской глубинке. Все эти
честные работяги ничем не отличаются от простых россиян или украинцев. Сведи их вместе,
и они быстро бы нашли общий язык на почве любви к моторам и пиву. Вообще я давно
пришел к выводу, что все в мире одинаково. Теперь все знают, что поклонение перед всем
иностранным, непонятно почему возникшее в «великом и могучем» Советском Союзе, было,
в общем-то, наиглупейшей вещью. Подобные курьёзные представления рассыпаются в прах
при более близком знакомстве с американской или европейской действительностью. Для тех
же, кто не может излечиться от священного трепета перед всем иностранным могу
предложить лекарство собственного изготовления - попытайтесь называть вещи своими
именами и правильно переводить иностранные слова на русский язык. К примеру, гордая
_____________________________
44 Спасибо дружище
45 Кредитные Союзы – кредитные товарищества, основанные местными предпринимателями для того, чтобы
выдавать членам товарищества кредиты по приемлимой ставке.

34

буржуазная фамилия Смит, на самом деле, обозначает Кузнецов, анчоусы – тривиальные
кильки, гордо звучащие импортные слова shared accommodation – обычную коммунальную
квартиру с общей ванной и кухней. В те далёкие времена, когда дети часами околачивались
около интуристовских гостиниц пытаясь выпросить жвачку, иностранцы представлялись мне
существами с далекой, загадочной, но, тем не менее, притягательной планеты. Было в них
что-то такое, что вызывало острое любопытство. Было странно видеть, что люди, живущие в
совершенно другом мире, где, как нас учили, правят бал деньги, нищета соседствует с
беззастенчивым богатством и где вообще творится чёрт знает что, могут быть счастливы.
Будучи школьником я часто наблюдал иностранцев, останавливавшихся в гостинице, которая
находилась неподалеку от моего дома. Удивительно, но эти люди совсем не выглядели
несчастными; скорее напротив - они хорошо одевались, весело болтали, прогуливаясь по
улицам, и смотрели на мир широко открытыми радостными глазами. Казалось они вовсе не
ощущали гнета порочной буржуазной цивилизации, в которую им вскоре предстояло
возвратиться. У меня просто не хватало духу, чтобы причислить всех этих расслабленных
туристов к классу капиталистических акул, и поэтому в душу начало закрадываться
сомнение. Как всегда бывает в таких случаях сомнение со временем переросло в полное
неверие, а в середине восьмидесятых далекий Запад уже представлялся нам землей
обетованной, где люди живут весело и легко, где длинноногие красотки купаются в лазурных
бассейнах, повсюду звучит заводная дискомузыка, и можно позволить себе всё – от
великолепных облегающих джинсов до восхитительного открытого красного автомобиля с
кассетным магнитофоном, мчащегося по шестиполосному хайвэю. Впрочем, что еще нужно
семнадцатилетнему мальчишке? Через много лет, последовательно испытав все три
состояния души, свойственные иммиграции – наивное восхищение, воинствующее неприятие
и мудрое понимание – я утвердился в мысли, что истина, как всегда, лежит где-то
посередине. Наш мир сложен, многообразен и соткан из парадоксов – как ни странно
настоящее счастье можно испытать и в жалкой лачуге, а самое процветающее место на
планете может превратиться для тебя в форменный ад. Старая английская пословица гласит:
«The grass is always greener on the other side of the fence»46, и я не раз убеждался в
справедливости этой незамысловатой поговорки на собственном опыте.
Как-то судьба занесла меня в английский Ливерпуль – родину несравненных Битлз. В
первый же вечер, проведенный в городе, мне пришлось пересмотреть привычное
представление об англичанах как о надутых и чопорных снобах. Железобетонное клише
развеялось раз и навсегда, когда в баре со знаковым названием Revolution47 за какие-нибудь
полчаса я подружился с, как минимум, десятью местными жителями. Но это произошло не
сразу. Надо сказать, что вечер начинался несколько странно. Усеашись за стойку, я заказал
пинту австралийского пива Foster’s. Кстати, если в Англии и есть что-либо по-настоящему
дешевое, то это - конечно же пиво, и я ни на секунду не сомневаюсь, что любое
правительство, попытавшееся покуситься на эту святая святых долго бы не протянуло – не
знаю насчет кровавых бунтов, но абсолютно демократическое «фэ» таким реформаторам
было бы гарантировано. Уплатив один фунт и пятнадцать пенни, я положил на стойку
двадцать пенни чаевых и огляделся по сторонам, рассмотривая постояльцев бара. А
посмотреть было на что – народ в Revolution собрался шумный и бесшабашный. Алкоголь
лился рекой, и парень с девушкой, работающие за стойкой, крутились как белки в колесе.
Быстро расправившись с первым стаканом, я заказал второй, оставив на стойке еще двадцать
пенни. Дело в том, что в Канаде чаевые в баре – дело абсолютно обычное и даже, в каком-то
46 Эквивалент пословицы «хорошо там, где нас нет». Дословно переводиться как «трава всегда зеленая на
противоплложной стороне дороги»
_____________________________
47 Революция

35

смысле, обязательное. Они составляют основную часть заработка официантов и бартендеров,
иногда во много раз превышая почасовую оплату. Заказав третью пинту и снова оставив
положенные пятнадцать процентов чаевых, я с удивлением обнаружил, что столбик мелочи
передо мною продолжает неуклонно расти, а девушка за баром начинает поглядывать на меня
странноватым взглядом. Ощущая все большее неудобство от такого сканирования, я решил
понаблюдать за остальными посетителями. Англичане быстро расплачивались, хватали пиво,
совали в карман сдачу и мчались к своим столикам. Уяснив, что чаевые здесь оставлять не
принято, я стал раздумывать как мне выйти из создавшейся ситуации. Продолжать
складировать монеты на стойке бара не имело смысла, а забирать деньги не хотелось, чтобы
не выглядеть этакой дешёвкой. Но больше всего стесняло то, что благодаря куче мелочи я
стал объектом ироничного внимания сидящих по соседству молодой девушки и двух парней
лет тридцати. У девушки были тёмные вьющимиеся волосы и голубые глаза. Время от
времени соседи с интересом посматривали на меня и на монеты лежащие передо мной на
барной стойке. Решив воспользоваться ситуацией, чтобы пообщаться с ливерпульцами, я
отхлебнул пива, попытался как можно глубже вжиться в роль наивного иностранца, и,
повернувшись к соседям, спросил принято ли здесь оставлять чаевые. Ребята озадаченно
уставились на меня, и мне пришлось объяснить, что живу я в Канаде, где клиенты не
оставляют tips48 только в тех редких случаях, когда сталкиваются с действительно
отвратительным обслуживанием. Услышав это, все трое заулыбались, а тот, что выглядел
постарше сказал, что чаевых в барах как правило не оставляют, а если и оставляют, то скорее
в знак личной симпатии.
- So, she thinks that I am trying to...?!49 – спросил я своих новых знакомых, изумленно
посмотрев на девушку за стойкой. Она это заметила и, проходя мимо, опять стрельнула в
мою сторону глазами.
- Of course, she thinks you are interested50. – абсолютно серьёзно ответила моя соседка.
Я повнимательней присмотрелся к ней и решил, что, скорее всего, она по национальности -
уэлш. Этот древний народец, который, жил в Англии еще до англосаксов, говорит на
странном языке, который на слух воспринимается почти как финский. Среди женщин
Северного Уэльса иногда попадаються настоящие красавицы. Голубые глаза замечательно
гармонируют с темно-каштановыми волосами – удивительная комбинация, которую не так-то
просто встретить в других уголках планеты.
- So you think what my chances are?51
- I think she likes you.52 – сказала моя новая знакомая и так посмотрела на меня, что я
вмиг забыл о белобрысой работнице прилавка.
Решив не обращать больше внимания на монеты, лежащие передо мной на стойке
бара, я купил моим новым знакомым пива и принял участие в общем разговоре. То, что
происходило в дальнейшем привело меня в полное недоумение – каждый новоприбывший
покупал растущему как на дрожжах обществу, пива, так, что остаток вечера мне не удалось
заплатить ни пенни. Мои попытки купить очередной круг53 неизменно пресекались накорню.
Компания, в которой я очутился, состояла, в основном, из молодых профессионалов,
закончивших в разные годы Ливерпульский и Манчестерский университеты. Многие из них
_____________________________
48 Чаевые
49 Что, она думаю что я пытаюсь...
50 Конечно, она думает, что нравиться тебе как женщина.
51 И что, как ты думаешь каковы мои шансы?
52 Я думаю, что ты ей нравишься.
5353 Дословный русский перевод английского слова round, которое в данном контексте обозначает покупку пива
всем присутствующим.

36

не только не могли позволить себе купить собственное жильё, но и по-прежнему снимали
одну квартиру на двоих. Канада виделась им землёй обетованной, где практически каждый
человек может купить собственный дом. Впрочем в этом представлении есть большая доля
истины – по сравнению со старушкой Европой, Северная Америка действительно выглядит
страною широких возможностей, но за все, в том числе и за экономическую свободу, нужно
платить – и я подумал о своих сотрудниках англичанах, с ностальгией вспоминающих старую
добрую Англию, которую они в один прекрасный день оставили в поисках лучшей жизни.
Воистину grass is always greener on the other side of the fence54.

***

ГЛАВА 7
Вечер

Через час все дела были закончены. Обновлённая камри стояла рядом с красным
доджиком во дворе гостинницы, а я лежал на кровати в своем номере и рассматривал узор из
трещин, которыми покрылась краска на потолке. Один из таких узоров напоминал сказочное
чудовище, которое, в то же время, странным образом смахивало на строительный кран. Я
подумал, что если бы динозавры дожили до наших дней, то их можно было бы использовать
в строительстве, как слонов в Индии. Впрочем что за глупости! Все знают, что рептилии не
поддаются дрессировке. Надо было встать, принять душ, спуститься в ресторан и чего-
нибудь поесть, но сил совсем не было. Почему над нами вечно довлеет это ненавистное слово
«надо»?! Даже когда, в общем-то, ничего не нужно делать, мы создаём себе всё новые
«надо» и как зомби покорно идем выполнять эти бессмысленные команды, радуясь тому, что
мы нашли ещё один способ убить драгоценное время. Я повернулся набок и задремал.
Незаметно захолустная американская гостинница растворилась, а вместо неё возникла узкая
каменная лестница, которая уходила вниз, теряясь в зелени акаций. Я сидел за столиком
небольшого кафе, а рядом сидели мои университетские друзья. Мы курили сигареты БТ, лед
плавился в стаканах джина с тоником. За кронами акаций виднелось море. Линия горизонта
сливалась с морской синевой, и казалось, что какой-то добрый великан опустил на нас
гигантскую голубую чашу, под защитой которой мы и будем пребывать вечно. Где-то внизу
раздавался стук теннисных мячей и отдаленный шум пляжа. Я слушал весёлую болтовню
друзей и краем глаза наблюдал за сооблазнительной брюнеткой, расположившейся за
соседним столиком. «Так значит всё это было сном?!» - радостно подумал я. – «Значит
ничего не было, а я просто закрыл на секунду глаза, и мне всё это превиделось?». Я с
посмотрел на своего друга Игоря, увлечённо рассказывающего что-то соседке. «Добрый ты
мой дружище! Как это здорово, что ты не кидал меня на двести долларов! И как такая
глупость мне вообще могла прийти в голову!» - подумал я и с наслаждением втянул
терпковатый напиток через трубочку. И тут спокойствие, которое, казалось, было разлито в
воздухе, было нарушено посторонним звуком доносившимся от куда-то со стороны моря.
Гудение неумолимо нарастало, но, к моему большому удивлению, никто из присутствующих
его не замечал. Силясь понять что происходит, я напрягся и открыл глаза. Стекла в номере
слегка дребезжали. Повидимому по улице проехал тяжелый грузовик и разбудил меня. На
душе было скверно. Конечно же всё было – были глупые двести долларов, была иммиграция,
_____________________________
54 Хорошо там, где нас нет.

37

и в прошлом году ушел из жизни один из ребят, сидевших в тот день за столиком
гурзуфского кафе. Он не прижился в новой реальности и ушёл навсегда, добросовестно
добежав до конца свой жестокий водочный марафон. На улице вечерело. Выглянув в окно, я
невольно залюбовался зданием железнодорожной станции. Косые лучи заходящего солнца
рельефно освещали деревянные колонны поддерживающие навес над пероном, а
обращенный к площади фасад здания утопал в синеватой тени, сглаживающей линии и
придающей всему строению сходство с тяжеловесными египетскими храмами. Приняв душ и
переодевшись, я спустился в ресторан. За стойкой бара пили пиво двое мужчин в неизменных
бейсбольных кепках. Увидев меня они поздоровались и снова уткнулись в свои стаканы.
Заказав сосиски и кофе, я развернул старую газету Чикаго Трибьюн и увидел фотографию
Путина, хитро улыбающегося на фоне нефтяных вышек. Статья была озаглавлена «Газпром
идёт в наступление», и, как и все подобные опусы, представляла из себя гремучую смесь из
наивных упрощений, прописных истин и ни на чём не основывающихся выводов. Видно
было, что автор абсолютно не разбирается в предмете, но считает своим святым долгом
изругать бывшего кэгэбэшника Путина, уколоть злонамеренный Газпром и посетовать на
судьбу попираемой российской демократии. Читать было нечего, но я все равно прочитал
статью от корки до корки, размышляя о том, как все-таки легко живется журналистам в
Америке, особенно если ты пишешь на благодатные международные темы. Чтобы написать
подобную статью вполне достаточно пособия, которое продал журналисту Ухудшанскому
великолепный Остап Бендер – только слова «взвейся, развейся» нужно заменить на “freedom
and democracy”55 а «скрежещет, клевещет и враг» на ”dictatorship, human rights violation and
Putin”56 и, как говорится, путь открыт к успехам! Немного развесилившись от этой мысли, я
вышел на улицу и закурил. Смеркалось, солнце давно скрылось за горизонтом, а с востока на
заброшенный город надвигалась ночь. Стрелки часов неумолимо отсчитывали минуты
оставшиеся до восхода Луны и моего ночного свидания с Патти Уотерс. Посмотрев в сторону
леса я вдруг почувствовал необьяснимое желание сейчас же вскочить в машину и рвануть
подальше от этого странного места, скорее выбраться на простор интерстейта, вернуться
назад в свою привычную жизнь, войти в спасительную рутину, туда где не нужно думать и
чувствовать, где каждый день похож на предыдущий, где не нужны страсти, а эмоции
дозируются в зависимости от количества денег и уровня холестирола в крови. Нервно
затянувшись, я выпустил струйку дыма и попытался взять себя в руки. В конце концов это
всего лишь встреча с симпатичной девушкой в прекрасном осеннем лесу, а самое большее,
что мне грозит – это продолжение знакомства с ночными грабителями, которые сами, судя по
всему, сами избегают случайных встреч. И все же страх не проходил. В деревьях гудели
электрические американские цикады, а я всё стоял на крыльце, куря сигарету за сигаретой не
в состоянии сдвинуться с места. Дверь позади меня скрипнула и на веранду вышла Джил.
Она облокатилась на деревянные перила лестницы и долго смотрела на сумеречную площадь.
Я чувствовал, что она хочет о чём-то спросить меня, но не знает с чего начать. Помолчав ещё
с минуту она, наконец, сказала:
- Вы идёте встречаться со вчерашней девушкой, правда?
- Да, – ответил я. –хочу увидеться с ней еще раз перед отъездом.
- Почему бы вам не встретиться у меня в баре? Сегодня воскресенье, народу будет
немного, и вам никто не помешает спокойно пообщаться.
- Мы договорились встретиться на природе, и у меня нет номера её телефона - так что
прийдётся идти. Большое спасибо за приглашение, я обязательно спрошу её и, если она
захочет, мы прийдем попозже.
_____________________________
55 Свобода и демократия
56 Диктатура, нарушение прав человека и Путин

38

- Обязательно приходите. Я буду за вас волноваться, вы ведь знаете, что здесь
небезопасно. – она помолчала. - Пожалуйста возьмите свой мобильный телефон и звоните в
любое время, вот Вам мой номер. – и Джил протянула мне листок бумаги.
- Огромное спасибо, я обязательно позвоню, если мне будет нужна помощь, но право
же, Вам не стоит волноваться, даже если я задержусь до поздна - погода просто прекрасная, а
я обожаю гулять по ночам.
Джил кивнула, посмотрела на меня озорным взглядом и спросила:
- А что, она очень красивая?
- Да, очень. – ответил я, вспомнив лицо Патти при свете Луны. - Да, она красивая.
- Ну что же, желаю Вам удачи, а мне пора идти, а то клиенты нервничают.
Заглянув в окно ресторана, я действительно увидел полного рыжего парня, который
крутился на стуле и бросал грустные взгляды в сторону бара.
Ночь
Спустившись с крыльца я медленно двинулся в сторону леса. В городе было тихо.
Вдалеке шумел хайвэй, редкие машины освещали фарами заброшенные дома, на секунду
выхватывая из темноты заколоченные окна и ржавые автомобили, стоящие у обочины. Я
ощущал сюрреалистичность моей ночной прогулки, но беспричинный страх прошел. Гравий
похрустывал под ногами, а вокруг заливались цикады. Дорога была абсолютно пуста. Небо
над лесом начало светлеть и, я понял, что скоро взойдет Луна. Когда вдали показался
пустырь, ночное светило начало медленно выползать из за верхушек деревьев, освещая
строения и деревья серебрянным светом. Дорога закончилась. Шлагбаум, на котором висел
погнувшийся знак STOP, отбрасывал глубокую тень, смутно напоминающую пустые
футбольные ворота, под перекладину которых влетает продолговатый мяч. Тропинка
начиналась сразу за шлагбаумом, но отыскал я её не сразу – кучи стоительного мусора,
отбрасывающие причудливые тени, надежно скрывали её от посторонних глаз. Медленно
обходя препятствия и осторожно переступая через куски арматуры, я двинулся по
направлению к лесу. Вскоре показался деревянный мостик, на котором днём раньше мне
повстречался странно одетый молодой человек. «Где-то ты сейчас,» - подумал я - «и что
творится в твоей несчастной головушке?». Вскоре под ногами зашуршала трава, и я вышел на
лесную опушку. Здесь было совсем темно. С трудом отыскав старую деревянную скамейку, я
присел на неё чтобы выкурить сигарету и дать глазам привыкнуть к полумраку. Лес шумел за
спиной, донося запахи опавших листьев и гниющей коры. Я встал и пошёл по тропинке к
озеру. Бодро шагая по пружинистой утоптанной земле, я старался дышать полной грудью и
по-детски впитывать мельчайшие детали окружающего – вот большой валун так похожий на
медведя, а вот торчащие вверх корни упавшего дерева, напоминающие клубок змей,
сошедшихся в последней смертельной схватке. Становилось светлее, Луна буйствовала,
выхватывая из мрака все новые и новые детали. Тропинка пошла под уклон, а вдали между
стволов деревьев ртутным блеском блеснула вода лесного озера. Теперь я почти бежал.
Сердце выскакивало из груди, но это не имело ни какого значения – я должен был знать, там
ли она. Неожиданно закравшаяся мысль, что девушка не прийдёт, подействовала на меня, как
холодный душ - к горлу подкатила тошнота, а во рту появился неприятный привкус. Я
замедлил шаг. Словно для того, чтобы изничтожить меня окончательно, память начала
прокручивать эпизоды канадской жизни, в которой многочисленные знакомства как правило
заканчивались полным фиаско, подчиняясь непостижимым местным законам
взаимоотношений мужчины и женщины.

39

Представьте себе, что вы познакомились с канадкой в баре или клубе. Предположим,
что вы поднаторели в искусстве разговора ни о чём и непринужденно болтаете о
путешествиях, погоде и спорте, умело избегая потенциально опасные, слишком
эмоциональные или чересчур сложные темы, которые могли бы отпугнуть вашу собеседницу.
Вы не новичок и знаете что в отличие от России, где, что ни говори, женщины конкурируют,
чтобы заполучить более или менее приличного индивидуума мужского пола, в Канаде, а в-
особенности в Торонто, дело обстоит с точностью до наоборот, а поэтому надо быть
осмотрительным, продемонстрировать ровно столько эмоций сколько необходимо и,
успешно доведя игру до конца, взять у новой знакомой номер телефона. Кстати, записанный
телефон здесь считается весьма неплохим заделом, который даёт надежду на продолжение
знакомства и даже – о молчите гусары – на что-либо более осязаемое. Сколько раз я, как мне
казалось, успешно доводил до конца эту хитроумную кампанию. Иногда, после долгого
разговора за бокалом вина, приходило ощущение, что барьера между нами уже не не
существует, что можно расслабиться и быть самим собой – и всякий раз на следующий день
меня ждало унизительное фиаско. Самым обидным всегда было молчание. Впрочем,
привычная история, когда женщины берут у Вас номер телефона и испаряются навсегда,
давно перестала волновать меня. Гораздо тяжелее, когда номер дают вам, но не отвечают на
звонки и не перезванивают, когда вы оставляете сообщение на автоответчике. Мне всегда
казалось что человек, развлекавший и угощавший вас на протяжении целого вечера,
заслуживает хотя бы пару слов по телефону. Ведь он не только какой-то там мужчина, но
ещё и просто человек - ваш, чёрт побери, собрат по разуму...
С такими мыслями я подошел к знакомой поляне перед озером, внутренне подготовив
себя к тому, что она пуста. Луна висела прямо над лесом, и на поляне было светло. Патти
сидела лицом к воде на том самом небольшом пеньке, на котором я курил в первый день
нашего знакомства. Её фигурка была отчетливо видна в лунном свете, и я подумал: «Какая
же ты всё-таки маленькая по сравнению с огромными старыми деревьями, и как я благодарен
тебе за то, что ты пришла». Как будто прочитав мои мысли, девушка задвигалась на пеньке и
повернулась в мою сторону. Я был уверен, что она меня не видит, так как неподвижно стоял
в тени деревьев, и был очень удивлён, когда услышал её низкий голос: «Это ты? Почему ты
там стоишь, иди сюда». Слова были сказаны негромко, но я услышал их необыкновенно
отчетливо. Оставаться в моем убежище больше не имело смысла, и я не спеша пошел по
направлению к воде. Патти осталась сидеть на месте, иногда поглядывая через плечо в мою
сторону. Когда я подошёл, она подняла ко мне лицо и улыбнулась. Несколько секунд мы
молча смотрели друг на друга. В этот раз она показалась мне совсем другой, не похожей на
девушку из американской глубинки, образ которой я сконструировал в своём сознании за
прошедший день. На ней был светлый свитер гольф, эффектно подчеркивающий изящно
выгнутые вперёд плечи, черные обтянутые джинсы и кожанные сандали, охватывающие
точёную ступню тоненькой верёвочкой, подчеркивающей красоту восхитительных
пальчиков. «За такие пальчики на ногах можно отдать пол жизни.» - подумал я, и Патти,
словно прочитав мои мысли, лениво подвигала ими.
- Тебе нравяться мои сандалии? - спросила она.
- Потрясающе, за такие ножки да еще в таких сандалиях можно отдать пол жизни, –
озвучил я свою предыдущую мысль.
- Ну-у-у, допустим ножки в сандалиях этого не стоят, - сказала она, – хотя кто знает...
Я повнимательней всмотрелся в лицо девушки. Сегодня она казалась старше и
намного интереснее. Уголки восхитительной формы губ загибались слегка книзу, придавая её
лицу налет аристократической утончённости. Высокий лоб и широко поставленные глаза

40

создавали едва уловимое сходство с знаменитой итальянской киноактрисой Арнелой Мутти.
На левом запястье был браслет, искусно сработанный из кожи и дерева.
- Ты сегодня совсем другая, - сказал я, пытаясь побороть неожиданно подступившую
робость – а куда девались рваные джинсы и длинная футболка?
- А ты разве любишь рваные джинсы? – ответила она вопросом на вопрос.
- Нет, не очень. Впрочем, красивой женщине любая одежда к лицу. Вообще-то я
люблю, когда женщины носят платья.
- Я тоже. – сказала она, и мы замолчали.
Сегодня, как и в первый раз, я чувствовал неуверенность. Из того, что мы целовались
вчера вовсе не следовало, что сегодня произойдёт то же самое. Вялое начало разговора,
словно подтверждало мои опасения, что сказочный замок, который я ухитрился воздвигнуть
за день, может оказаться унылым складским помещением, в котором хранятся аккуратно
уложенные банальности, а по углам бегают жирные американские мозговые тараканы. Патти
сидела неподвижно и, неотрываясь, смотрела на озеро.
- Будешь сигарету? – спросил я.
- Спасибо. – поблагодарила она, и мы закурили.
Устав стоять, я бросил на прошлогодние листья свитер, который предусмотрительно
взял с собой на случай ночной прохлады, и уселся рядом с девушкой. Озеро искрилось при
лунном свете, а противоположный берег и полоска воды перед ним были скрыты густой
тенью. Контраст света и тени, и, в особенности, бездонная глубина черной воды у
противоположного берега действовали гипнотически - чем дольше я всматривался в неё
широко открытыми глазами, тем труднее было оторваться и когда, наконец, сделав над собой
усилие, я моргнул и огляделся по сторонам, то заметил, что Патти смотрит на меня ласковым,
немного насмешливым взглядом.
- Красиво, правда? – сказала она.
- Очень красиво. – ответил я. – Вода и лунный свет всегда действуют на меня
завораживающе.
- Я очень люблю это озеро,- сказала она и, сделав паузу, продолжила. - оно особенное.
Я провожу здесь много времени и научилась видеть многие вещи...
- Многие вещи... И что же это за вещи? Может быть расскажешь? – спросил я,
подозревая, что участвую в своего рода игре и, помолчав, добавил: - Знаешь, я обладаю очень
развитым воображением.
Последняя фраза прозвучала несколько фальшиво, и мне тут же захотелось взять её
назад. Я вдруг испугался, что обидел мою собеседницу – а что если она говорила серьёзно?
Но Патти не обиделась. Она улыбнулась, посмотрела на озеро и медленно протянула:
- Показать? Наверное могу.
Я стал ждать продолжения игры и уже готовился закурить ещё одну сигарету, когда
она неожиданно резко повернулась ко мне и, глядя в упор потемневшими глазами спросила:
- Ты любишь меня?
Этот вопрос вызвал у меня лёгкий шок. Дело в том, что я не очень верил в любовь.
Трудно отрицать существование такого состояния, как влюбленность и я сам был влюблён
несколько раз в школе и, позднее, в университете. Последний рецидив случился со мной лет
пятнадцать назад и, как и все предыдущие, не привёл к хэппи энду. Мне кажется, что само
состояние влюблённости носит чисто физический характер. Симптомы его подробно описаны
в литературе и все их отлично знают, так как каждый испытал их хоть раз. Весь набор
ощущений, включая посасывание под ложечкой, приступы сердцебиения, сжимающаяся
грудь, состояния крайней эйфории, неожиданно сменяющиеся глубокой депрессией, вряд-ли
можно отнести к разряду однозначно приятных. Впрочем, никто не спорит и с тем, что

41

гигантский вброс адреналина наступающий в тот момент, когда твой предмет отвечает
взаимностью, оправдывает все издержки. Любовь же, с моей точки зрения, относится скорее
к области метафизики. О ней столько всего написано и сказано, что совершенно невозможно
разобраться в гигантских наслоениях информации и дать этому явлению природы хоть какое-
то, мало-мальски содержательное определение. Я вовсе не сторонник сухих формулировок
или циничного анатомирования чувств, но однако, как же тогда узнать, что «любовь
нечаянно настала»? А вдруг она совсем не настала, а имеет место обычная влюбленность или,
ещё того проще, простое влечение к женщине, не сопровождающееся очевидными
физическими симптомами и драматическими душевными муками? Все в один голос твердят,
что когда любовь приходит, ты просто знаешь, что она пришла, а дальше это божественное
чувство владеет тобой, определяет твои помыслы и открывает в тебе всё самое лучшее.
Нисколько не подвергая сомнению данный факт, позволю себе заметить что любовь также
имеет свойство неожиданно испаряться, после чего прозревшие избранники, начисто забыв о
высоких чувствах, начинают самозабвенно делить имущество, время от времени поливая
друг друга грязью и проклиная тот день и час, когда судьба свела их вместе. Да, к сожалению
такое случается сплошь и рядом. Я всегда избегал слово «люблю» так как относился к нему
слишком серьёзно и считал, что оно оно налагает бремя ответственности, которое я не в
состоянии унести. Крепко засевшие в голове стереотипы довлели надо мной, и мне казалось,
что после того, как я произнесу это магическое слово, я должен стать совсем другим -
средоточием нежности, пылать и дымиться, краснеть и бледнеть, не спать ночами, стать
благородным рыцарем, почувствовать приток вдохновения, перестать пить пиво с друзьями и
ощущать другие признаки перерождения личности. Моя проблема не в том, что я эгоист,
который не может пожертвовать дружескими вечеринками ради любви, а скорее в том, что я
не уверен, что смогу принести эту жертву искренне. Неискренние же жертвоприношения
делать как-то не хочется – в нашей жизни так много фарса, что не хочется умножать его, при
этом незаслуженно обижая женщин. Уж лучше не поминать любовь всуе. Каждый раз, когда
приходит время слово «любовь», я с надеждой прислушиваюсь к себе, пытаясь понять, готов
ли я к чудесной метаморфозе, и каждый раз с грустью осознаю, что со мной ровным счётом
ничего не происходит. Впрочем, несомненно и то, что когда-нибудь произнести это слово всё
равно прийдётся, иначе пугающая перспектива провести остаток жизни в одиночестве станет
необратимой реальностью. Самым простым выходом из ситуации было бы выбрать наиболее
достоинный предмет, произнести заветное слово, а потом попытаться хотя бы отчасти вести
себя, как настоящий влюблённый, но, на мой взгляд, такая задача по силам лишь очень
хорошему актёру. Не в силах разрешить для себя эту диллему, я давно решил, что
оптимальные отношения с женщиной должны включать два измерения: влюбленность и
человеческий интерес друг к другу. Такое приземленное определение любви, без сомнения,
вызовет недовольство многих экзальтированных критиков, но ничего лучше этой прописной
истины мне, к сожалению, в голову не приходит. Недавно для собственного развлечения я
выдумал формулу, которая даёт определение популярного в наши дни понятия Sustainability57
в контексте любви: Sustainability in Love = Chemistry + Mutual Interest58. В случае с Патти оба
слагаемых были налицо – она нравилась мне, как женщина и заключала в себе загадку,
которую мне очень хотелось разгадать, но вопрос был задан ею так прямо и бескомпромисно,
57 Возобновляемость ресурсов. В современном бизнесе этот термин обозначает развитие предприятия за счет
использования возобновляемых источников энергии, экологически чистых замкнутых циклов производства
и.т.п. Также это слово можно трактовать шире - как способность к развитию и выживаемости в постоянно
меняющихся условиях.
_____________________________
58 Закон Существования Любви = Наличие чувства + Взаимный интерес

42

что пускаться в долгие разглагольствования, а тем более приводить дурацкие формулы, было
бы неуместно, и я ответил предельно откровенно:
- Я не знаю любовь ли это, но ты мне очень нравишься.
С минуту она молчала глядя на озеро, потом посмотрела на меня, весело улыбнулась
и, словно прочитав мои мысли, сказала:
- Ты мне тоже нравишься, но не беспокойся – никаких серенад под балконами от тебя
не требуется. – и она опять улыбнулась.
Я был рад, что она меня поняла. Как всё-таки приятно иметь дело с умными
женщинами!
- Ты по-прежнему хочешь, чтобы я открыла тебе маленькую тайну этого озера? –
спросила она.
- Да, конечно, а что это за тайна?
- Скажу, только если ты меня поцелуешь.
- Но для начала я должен быть уверен, что эта тайна стоит моего поцелуя. – сказал я,
поднимаясь с земли.
Мы стояли совсем близко, так, что я мог слышать её дыхание и не отрываясь смотрели
друг другу в глаза.
- Эта тайна стоит миллионов поцелуев.
- Ты стоишь миллион поцелуев. Ты - самая большая тайна.
- Я?
- Да, ты.
- А ты, оказывается, старый торговец поцелуями.
- Совершенно верно - оптом и в розницу. Для Вас отдам партию отборных
французских совсем за бесценок – за тайну маленького лесного озера. А какие ещё секреты
имеються у Вас в ассортименте, уважаемая продавщица тайн?
-Только этот. – сказала Патти, и поглядела на меня немного обиженным взглядом.
Она была на сантиметров на пятнадцать ниже меня, но во время нашего шутливого
препирательства, я приподнял её и поставил на пенёк, так, что теперь её лицо находилось
прямо напротив моего. В этот момент она была похожа на ребенка из небогатой семьи,
который широко открытыми, полными вожделения глазами смотрит на роскошные
плюшевые игрушки, красующиеся в витрине дорогого магазина, но затем вспоминает, что
дома его ждет старый потертый плюшевый мишка – самый близкий товарищ, с которым так
хорошо спиться в детской деревянной кроватке и которому можно доверить любую, даже
самую сокровенную тайну. При одной мысли о том, что он уже был готов променять старого
друга на одного из этих восхитительных зверей, у малыша наворачиваются на глаза слёзы.
Этого я выдержать не мог и поцеловал её, потом ещё раз и ещё. Мы стояли одни посреди,
залитой лунным светом поляны, а я не мог оторваться от неё. Не знаю сколько прошло
времени, но вдруг она обхватила меня ногами, повисла на мне всей тяжестью своего тела, и,
крепко обхватив шею руками, шепнула: «Пойдём.». Куча листьев была совсем рядом. В это
трудно было поверить, но листья оказались совсем тёплыми, почти горячими, как будто они
каким-то образом умудрились сохранить впитанную за день солнечную энергию. Патти
уселась на меня сверху, сняла свой гольф и отбросила его в сторону. Под гольфом ничего не
было. Я тоже снял рубашку и швырнул её подальше. Я знал, что сейчас она поцелует меня,
наши тела соприкоснуться и после этого весь мир полетит ко всем чертям, но она медлила,
держа меня за руки и глядя прямо в глаза долгим взглядом. «Иди ко мне» - позвал я. Глаза
медленно приблизились, и она поцеловала меня. Её гудь прикоснулась ко мне и с этой
минуты мы стали одним целым. Я не помню как мы раздевались – ощущение времени было
почти утеряно. Я совсем не отдавал себе отчёта в том, что я делаю, и только один раз мне

43

пришлось сосредоточиться на пуговицах дизайнерских заровских59 штанов, которые упорно
не хотели расстёгиваться. Всё это время мы не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Мне
казалось, что если я отведу взгляд то безвозвратно потеряю что-то очень важное, словно
разобью драгоценную вазу или разрушу сказочный замок. Впрочем, отводить взгляд совсем
не хотелось – мне было хорошо там, в глубине её темных глаз, так хорошо, что я мог бы
остаться там навсегда.
Взрыв
Лес молчал. Я давно заметил, что он имел странное свойство постепенно окутывать
звенящей тишиной, а потом неожиданно взрываться оглушительной симфонией звуков и
запахов. Патти была на мне и во мне, или, если выражаться точнее, я был в ней, но это не
меняло сути дела. Мы были одно целое, и не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Я
чувствовал, что она действует по какому-то ей одной известному плану, и с удовольствием
отдавал ей инициативу – что- то подсказывало мне, что в этой обстановке весь мой интимный
опыт выглядел бы, как допотопные деревянные горные лыжи на суперсовременном
горнолыжном курорте – функционально, но немного по-дурацки. Прошла минута, и я понял,
что не могу больше оставаться в неподвижности. Древняя логика действа подсказывала
другое, и моё тело подалось вперёд. В ответ я был еще крепче прижат к листьям, и в
удивлении замер. Её газа приблизились к моему лицу, волосы шатром заслонили
окружающий мир, и в наступившей темноте послышался шёпот: «Wait!»60. Расслабившись, я
затих. Несколько секунд ничего не происходило, но вдруг я почувствовал, что тело Патти
медленно напряглось, и по нему пробежала дрожь, которая, постепенно усиливаясь, дошла до
кульминации, затем начала медленно затихать и вскоре вообще пропала. Через пару секунд
все повторилось снова, но на этот раз вибрации были значительно сильней. Это странные
волны напоминали сокращение и расслабление мышц, но, я чувствовал, что это не совсем
так. Не пытаясь подыскать рациональное обьяснение происходящему, я решил подождать что
будет дальше, и тут с изумлением почувствовал, что сам начинаю испытывать странные
ощущения - одна горячая волна начала подниматься вверх от живота, другая - спускаться
вниз к ногам. Мельчайшие мышцы моего тела сжимались на сотые доли секунды и тут же
расслаблялись вызывая болезненно-приятное ощущение напоминающее покалывание или
вибрацию. Когда волна достигла шеи и начала подниматься вверх по лицу, я немного
испугался, но ничего страшного не произошло – достигнув лба она медленно расстворилась,
превратившись в мягкое тепло, ударившее в затылок и, к моей великой радости,
прочистившее мучавший меня многие годы хронический насморк. В глазах прояснилось, в
голове что-то беззвучно щёлкнуло, и окружающий мир начал вливаться в меня мощным
потоком, сотканным из образов, звуков и запахов. Удивительный лес, который ещё минуту
назад хранил гробовое молчание, теперь орал как сумасшедший - где-то в вершинах деревьев
шумел тёплый ночной ветер, неподалеку пересвистывались сонные птицы, озёрные лягушки
оглушительно гудели в прибежной траве, огромный усатый жук лез вверх по пню, с хрустом
отламывая кусочки коры, а воздух с шумом разрезали крылья летучих мышей. Волны
продолжали гулять по нашим телам со все возрастающей силой, а я постепенно терял
способность бесстрастно анализировать свои ощущения. Мучительно-сладкое чувство по
одному отключало отделы мозга, отвечающие за логическое мышление; та часть моего эго,
которая была сформирована социумом, потерпела позорное поражение и пребывала теперь на
задворках сознания, не в силах больше выстраивать цепочки из понятий и абстракций, отдав
_____________________________
59 Брэнд одежды Zara
60 Подожди!

44

меня на милость первобытных животных инстинктов. Патти продолжала не отрываясь
смотреть мне в глаза, и со стороны могло показаться, что мы застыли как изваяния, но за
внешней неподвижностью скрывался настоящий ураган эмоций. Я мало, что помню о
последних мгновениях - ощущение времени исчезло, секунды просветления чередовались с
провалами в сознании. Иногда мне казалось, что я вижу себя со стороны, а иногда приходило
странное ощущение, что я сжался в точку и нахожусь где-то внутри себя или Патти, глядя на
окружающий мир из теплой вязкой глубины. Тело как бы не принадлежало мне, но я знал,
что оно наливаеться тяжёлой взрывной энергией. Эта плотина могла прорваться в любой
момент - волны уже перехлестывали через край, а дамба давала многочисленные трещины, из
которых брызгала и сочилась вода. Закрыв глаза, я вдруг с необыкновенной ясностью увидел
огненную поверхность какой-то далёкой звезды. Со своего наблюдательного пункта, который
находился на границе между ядовитой атмосферой и холодным космосом, я вглядывался в
бушующую внизу красно-жёлто-чёрную муть. Огненно-рыжее марево закрывало горизонт
раскалённого гиганта. Судя по тому, что видимая часть поверхности, простирающаяся вдаль
на тысячи километров была совсем плоской, без какого-то ни было намека на изгиб
характерный для планеты Земля, размеры звезды были колоссальными. Моё внимание
привлек гигантский фонтан раскаленной магмы, бесшумно вырвавшийся из недр гигантского
шара. Он поднялся на высоту нескольких сотен киллометров, завис на несколько секунд, а
потом начал медленно опадать, роняя оргомные куски жидкости с верхушки, которая
загибалась вниз на манер грибной шляпки. Бурлящая поверхность у основания огненного
столба выгибалась как блюдце. Еще один такой же фонтан поднялся совсем далеко, так
далеко, что я с трудом разглядел его силуэт, скрытый облаками ядовитых газов. Я знал, что
моё присутствие здесь совсем не случайно - моё участие должно было каким-то образом
завершить некую последовательность событий, суть которых была мне пока не ясна.
Попытавшись мысленным взором проникнуть глубь звезды, я почувствовал, что в недрах
светила в радиусе сотен тысяч киллометров зарождалось что-то очень важное, и это что-то
было непостижимым образом связано со мной. Неимоверное напряжение, разлитое по
поверхности звезды передавалось и мне, доводя рассудок до исступления. Не в силах более
смотреть на клокочущую поверхность, я перевел взгляд вверх, увидел холодные мерцающие
звёзды и попытался немного расслабиться. Это оказалось совсем нетрудно, и, как только в
моём теле не осталось ни капли напряжения, бушующий океан, словно почувствовав моё
состояние, начал постепенно успокаиваться. Но это было затишье перед бурей – через
некоторое время поверхностсть заезды начала медленно подниматься, давая трещины и
выпуская гиганские фонтаны раскаленной лавы. Одна из трещин начала быстро
увеличиваться в размерах и, за какие-то секунды, протянулась до самого невидимого
горизонта, расколов поверхность раскалённого шара две равные части. Поглощая багровые
края разлома, затопляя всё вокруг и расстворяя в себе красно-бурые частицы магмы, которые
еще недавно покрывали поверхность неизвестного светила, желто-белая волна вырвалась на
свободу и со страшной скростью понеслась ко мне навстречу. Мне не было страшно, я знал,
что взрыв произошел во мне, и всё случилось так, как и должно было случиться. Когда
раскаленная волна накрыла меня, она уже не была такой горячей, и, как ни странно, пахла
лесом и опавшими листьями. Открыв глаза, я увидел холодный диск Луны и слонившуюся
надо мной девушку с распущенными волосами. Девушка поцеловала меня сухими тёплыми
губами, и я вспомнил всё.

45
Удивительный лес

Я лежал на куче прошлогодних листьев, не в силах пошевельнуться. Луна светила так
ярко, что пришлось закрыть глаза, но даже сквозь прикрытые веки лунный свет проходил
почти беспепятственно, высвечивая замысловатый рисунок из сосудов, в которых мерно
пульсировала кровь. Было странно видеть, что глазное веко представляет из себя такую
сложную и объёмную структуру. Нечто подобное можно наблюдать лёжа с закрытыми
глазами на морском пляже, когда яркое южное солнце пронизывает веки, заставляя
мельчайшие кровеносные сосуды светиться красным светом, но на дворе была ночь, а
картинка, тем не менее, была поразительно детальной и объёмной. Эта странность заставила
меня открыть глаза, сесть и осмотреться по сторонам. Патти стояла неподвижно на берегу
озера и смотрела на воду. С минуту полюбовавшись её прекрасной фигурой, я перевел взгляд
на деревья, и тут же вскочил, как ошпаренный. Деревьев больше не было. То есть они
существовали, но выглядели совсем по-другому. Привычное нам дерево было всего лишь
малой деталью странного, не похожего ни на что пространственного образования.
Разнонаправленные плоскости проходили сквозь ветви и листья и простирались на
неимоверные расстояния. Эти плоскости пересекались образуя что-то на подобие
кристаллической решётки. Впрочем, сравнение с кристаллической решеткой, как и любая
другая аналогия, существующяя в человеческом языке, было здесь абсолютно бессмысленно–
каждое из пространств было целым миром, и я отлично понимал, что физически они не
пересекаються. Все окружающие меня объекты имели своё продолжение в каждой из
плоскостей, что до неузнаваемости меняло их внешний вид. Посмотрев под ноги, я
обнаружил что несколько таких плоскостей уходили наискосок вглубь земли стремясь по
направлению к озеру, которое было похоже на огромный бездонный колодец где эти
плоскости - пространства сливались в бесконечный гигантский жгут. Стараясь не смотреть
вниз и концентрироваться на привычных нам частях предметов я медленно пошёл по
направлению к Патти. В голове творилось что-то невообразимое, но страшно не было. «Вот
как, оказывается сходят с ума,» - подумал я – «неделя воздержания, затем десять минут
любви и дело в шляпе.». От этой мысли я чуть было не рассмеялся. «Да, конечно, всё очень
прозаично,» - сказал я себе, вглядываясь в глубь леса, где, как мне показалось, прошмыгнуло
два престранных существа. – «прийдётся теперь с этим жить, но виду лучше не подавать и к
врачам не обращаться - залечат в два счёта. Главное научиться общаться с людьми как ни в
чём не бывало, ни словом при этом не упоминая ни о каких плоскостях и структурах, а
плоскости я буду изучать самостоятельно, так сказать конфиденциально. No problemo!61» .
Душа моя ликовала от осознания открывающихся передо мной перспектив. Теперь
оставалось испытать новую стратегию поведения на каком–нибудь нормальном
индивидууме. С такой мыслью я подошёл к Патти Уотерс, стоящей у воды, которая на самом
деле была вовсе не вода, а что-то отдаленно напоминающее вход в гигантский туннель,
уходящий вглубь совершенно невообразимой, сложно структурированной бездны. По краям
туннеля, совсем близко и на сумасшедших расстояниях от нас, в местах, где пространство
сгущалось, чувствовалось движение. Я не видел, а скорее ощущал это каким-то пятым
чувством. «Интересно, есть ли там жизнь?» - подумал я про себя, и внутренне усмехнулся –
«да, дружище, хорошо же тебя глючит...». Когда я подошел, Патти внимательно посмотрела
мне в глаза и участливо спросила: «How are you?». Вопрос прозвучал по английски, но я
почему-то услышал русское «Ну как ты?». «Ну вот, ещё один сюрприз – смешались все
_____________________________
61 Никаких проблем. (англиское выражение ”no problem” переиначенное на итальянский манер)

46

языки» - с досадой подумал я. – «да, ходить на работу в таком состоянии будет, видимо,
непросто, прийдётся обратиться к врачу и получить disability62.».
- I am OK63 – невнимательно промямлил я, наблюдая за правым краем тоннеля, где
явно что-то происходило.
- Это хорошо,- сказала Патти на своём странном английском, в котором мне отчетливо
слышалась чистая русская речь. – это хорошо, что ты не паникуешь, и что тебе интересно. Ну
и как тебе нравиться моя маленькая тайна?
Последний вопрос вверг меня в состояние ещё большего шока. Мозг лихорадочно
заработал, выстраивая корявые логические цепочки. Первое – она видит то же самое, что и я.
Второе - я не повредился в уме - по двое с ума не сходят, да еще и с одинаковыми видениями;
сумасшествие – это не груповой просмотр фильма. Третье, она уже говорила что-то про
тайну! Тайна, тайна... Стоп! Так ведь она обещала раскрыть мне секрет лесного озера?!
Минутку, минутку, значит существование этой бездны и есть её «маленький» секрет?!
Выходит, что до встречи со мной она уже видела эту чертовщину, а теперь, каким-то образом
сделала так, что вижу её и я?! Но как? Я посмотрел на девушку и мне стало непосебе. От
волнения мешая английские слова с русскими я спросил:
- Значит это и есть тайна лесного озера? Почему я вижу всё по-другому? Почему я не
видел этого раньше? Что всё это значит?
- Ты задаёшь слишком много вопросов. – медленно сказала она и прижалась ко мне. –
Разве ты куда-нибудь спешишь? Посмотри вокруг, разве здесь не прекрасно?
- Да-да, прекрасно, - согласился я. – Но всё же... Я бы очень хотел знать что со мной
происходит и... где мы находимся.
- Пойдём сядем, - предложила она и мягко потянула меня за руку. – Я хочу, чтобы ты
успокоился, и тогда я всё тебе объясню.
Мы сели на ковёр из прошлогодних листьев. Теперь, когда бездонная бездна озера
была не видна, я почувствовал себя намного спокойнее и мог повнимательней рассмотреть
лес в его новом качестве. Первое, что бросалось в глаза было то, что он состоял из
многочисленных ярусов или уровней. Врочем, определения «ярус» или «уровень» были в
данном случае весьма условны, так как в реальности все эти измерения находились в одном и
том же месте и укладвались в структуру привычного нам леса. Слово «измерение» пришло
мне в голову не случайно – немного оправившись после первого потрясения, я понял, что как
раз и вижу недоступные человеческому глазу измерения. Любопытно также было и то, что,
каким-то непостижимым образом, мой взгляд пронинкал сквозь окружающие поляну деревья
и кусты, простреливал косогор и проходил сквозь лесной массив по ту сторону оврага, на дне
которого текла знакомая мне речушка. Сфокусировавшись на ещё более отдалённых
предметах я сумел рассмотреть дорогу, по которой ещё несколько часов назад возвращался из
Хантсвила. За дорогой плотным строем стояли деревья и, тут моя способность видеть сквозь
предметы давала сбой - я наблюдал лишь самые обычные деревья, которые, как им и
положено, скрывали всё, что находилось за ними. Оставив попытки проникнуть взглядом за
дорогу, я решил сосредоточиться на той части леса, которая находилась поблизости, и понял,
что именно здесь и происходит самое интересное. В одном из нижних ярусов явно жили
какие-то небольшие существа. Мне удалось заметить зелёную мускулистую ручку, которая
швырнула палку в мою сторону и тут же скрылась. Я хотел было расспросить Патти о
загадочных обитателях леса, но буквально застыл на месте от смутного ощущения,
говорящего о том, что где-то я уже видел этот многоуровневый лес и эту руку на секунду
появившуюся в листве. Ощущение, что когда-то я уже переживал нечто подобное было таким
_____________________________
62 Пособие по нетрудоспособности.
63 Со мной всё нормально.

47

сильным, воспоминание – настолько красочным, что казалось ещё секунда, и я вспомню всё,
но секунды шли, а моя память, не в состоянии связать подсознательное с реальными
событиями, перетряхивала не относящийся к делу хлам, уводя меня всё дальше и дальше от
разгадки. Расстроившись от того, что безвозвратно упустил что-то очень важное, я
беспомощно посмотрел на Патти. Девушка сидела рядом со мной, по обыкновению обхватив
колени руками, и смотрела в сторону озера. Словно почувствовав мой немой вопрос, она
повернулась ко мне, улыбнулась и, глядя прямо в глаза, сказала: «Ты уже видел всё это
раньше, правда?». В любой другой ситуации сам факт того, что кто-то угадывает твои мысли,
мог бы свести с ума, но в тот момент я даже не удивился.
- Где?
- Во сне, когда был ребёнком, – сказала она. – Знаешь, иногда нам удаётся
подсмотреть эпизоды из своего будущего. Если сравнить время с огромным завивающимся
древесным корнем, то можно сказать, что когда мы появляемся на свет, наше маленькое
волокно в спирали времени тоже появляется вместе с нами. Его местоположение и
приблизительная форма уже предопределены событиями, случившимися до нас, общей
логикой развития и, конечно же, нашей индивидуальностью. Пока это волокно окончательно
не застыло, подводя черту под нашим земным существованием, оно может изменяться, но,
как правило, незначительно. Вот почему отдельные наиболее вероятные моменты нашей
будущей жизни иногда можно увидеть во сне, и не только во сне.
И тут я вспомнил. Конечно же, я неоднократно видел этот цветной сон в далёком
детстве! Каждый раз, с завидным постоянством, он переносил меня в одно и то же место – в
огромный многоярусный лес, где я беспрепятственно поднимался и опускался с одного
уровня на другой. Я мог наблюдать существа обитающие в этом странном мире даже
заходить в их жилища, но никогда не мог запомнить их внешний облик. Заканчивался сон
всегда одинаково – одно из существ, видимо недовольное моим присутствием, начинало
бросать в меня палками, я пытался разглядеть своего обидчика и замечал только маленькую
тёмную жилистую ручку, быстро промелькнувшую и скрывшуюся в ветвях. «Значит это
правда,» - подумал я. - «значит наша с ней встреча была неизбежна.» Ожившая память начала
стремительно перебирать наиболее яркие впечатления раннего детства и юности, и через
секунду у меня не было никаких сомнений - я заранее знал, что часть моей жизни пройдёт в
Северной Америке.

***
Ночной полёт

Как- то раз мне приснился необычный сон. Я летал на умопомрачительной высоте
вровень с верхними этажами огромных зданий и вглядывался в ярко освещенные окна,
рядами уходящие, в бездонную тёмную пропасть. Далёкие огни городских улиц сливались с
светом нижних этажей и слабо мерцали, с трудом пробиваясь через чернильный мрак ночи.
Надо сказать, что в детстве я летал во сне так часто, что был в этой области настоящим
экспертом. Методика полёта была так проста, что я помнил её даже после пробуждения и
старался использовать в каждом сне, оставляющем хоть малую возможность контролировать
ход событий. Всё было довольно просто - для того, чтобы подняться над землёй и начать
движение, нужно полностью расслабиться и знать, что ты перемещаешься в нужном
направлении. Надо сказать, что эта техника таила в себе и некоторые опасности – во-первых
48
сюжет сна мог неожиданно поменяться и разрушить состояние расслабленности,
необходимое для расслабленного парения над землёй, во-вторых – всегда существовал риск
взглянуть вниз и испугаться высоты. В обоих случаях результатом было бесконечное падение
вниз, пробуждение в холодном поту или моментальная смена сюжета сна на значительно
менее приятный, если, конечно, во время стремительного спуска вниз мне не удавалось
«взять себя в руки» и вновь максимально расслабиться. Но в тот раз всё было совсем по-
другому. Я летал один между каменными громадами, не затрачивая никаких усилий, и
чувствовал, что в квартирах текла нормальная, размеренная человеческая жизнь. Заглянув в
одно из светящихся окон я увидел диван, уютно мерцающий телевизор, лампу под жёлтым
абажуром, и как никогда остро почувствовал своё одиночество. В комнате никого не было. Я
изучал элементы интерьера, и чем дольше глядел тем более мне хотелось оказаться внутри,
встретиться и подружиться с живущими там людьми, стать частью их жизни, отдать им
частичку своего душевного тепла. После недолгих колебаний я предпринял попытку
приблизиться к одному из окон и, когда до подоконника было уже рукой подать, но тут
произошло непредвиденное - перед моим носом со свистом пролетела какая-то железная
рама, со звоном хлопнула о бетонную стену под окном и, не останавливаясь, промчалась
вверх, отрезая мне путь к совсем близкому подоконнику. Я предпринял ещё несколько
попыток, но все мои усилия были тщетны. Железные стражи хорошо знали своё дело,
отгоняя чужака от светящихся окон. Окончания сна я не запомнил, но, зато, отлично помню
щемящее чувство одиночества и неприкаянности, которое никуда не исчезло после
пробуждения. Как удивительно верно этот полузабытый детский сон совпадал с
впечатлениями первых лет иммиграции! Сначала я вовсю стучался в окна, а позднее понял,
что это лишнее – ведь красивые комнаты всё равно были пусты...

***

- Так значит, ты больше не стучишься? – спросила Патти, видимо услышав
последнюю фразу, которую я, задумавшись, произнёс вслух. – Ты совсем не похож на
отшельника.
- Нет, нет. Какой из меня отшельник? Конечно стучусь, но только более
избирательно.
Мы снова замолчали, и я продолжил открывать для себя чудесный мир, который ещё
утром представлялся мне обычным дубовым лесом. Особенно интересно было смотреть
вниз. Любой археолог отдал бы всё за способность вот так, не сходя с места, видеть всё, что
находиться под землёй. В трёх-четырёх метрах от нас, на относительно небольшой глубине
находилось три могилы. Гробов не было. Останки двух мужчин и женщины лежали прямо в
земле, завёрнутые в истлевшие шкуры; на груди у женщины можно было разглядеть грубо
сработанное из кости украшение. «Интересно, как долго им осталось ждать конца света и
воскрешения, о которых говорит Танец Призраков?64» – меланхолично подумал я, - «Впрочем
почему только им – в той или иной форме идея апокалипсиса существует в любой религии».
Заметив, что я рассматриваю могилы, Патти указала на ещё одно захоронение, находившееся
в дальнем конце леса, в середине обрыва, у подножья которого текла умирающая речушка.
Захоронение было очень старое. В результате какого-то катаклизма слои почвы пришли в
движение и буквально разрубили останки мужчины на две части – нижняя часть туловища,
скорее всего, обрушилась в овраг вместе с осыпавшейся землёй, а верхняя осталась в полной
64 Религиозное течение зародившееся в 70х годах девятнадцатого века среди индейцев западных американских
штатов. Пророчество Водзивоба (Wodziwob), родоначальника движения, гласило, что весь мир скоро будет
уничтожен, а затем воссоздан заново. Мертвые коренные жители Америки и дикие животные будут воскрешены
и будут, как в старину, жить в гармонии с природой, не зная старости и болезней.

49

сохранности, надёжно защищённая от воздействия воды и смены температуры толстым слоем
плотного глинозёма. Микроклимат в этом естественном склепе был так хорош, что отлично
сохранились элементы одежды и даже остатки кожи на лице. Покойный был одет в грубый
кожаный жилет с нашитими на плечах и груди металлическими пластинами, скрещенные на
груди руки украшали медные браслеты, но больше всего меня поразило лицо – без всякого
сомнения, это было лицо европейца.
- Кто он? – тихо спросил я Патти.
- Не знаю, но он явно не похож на индейца.
- Может быть это один первых испанских завоевателей, которые пришли с юга? Ведь,
насколько я помню, они доходили до этих мест.
- Если бы он был один из них, я бы знала. Этот был погребён значительно раньше,
когда меня ещё здесь не было.
- Не было?! – ошалело спросил я. – Не хочешь ли ты сказать, что была здесь при
испанцах?!
- Да.
Все события этого сумасшедшего вечера были ничто по сравнению с этим. Если бы не
существовало многомерного леса и бездонного провала на месте озера, я бы просто
согласился, вежливо покивал головой и мысленно поставил печальный медицинский диагноз,
но вся загвоздка была в том, что всё это существовало: удивительный лес просматривался
насквозь, открывая свои тайны, а невобразимая, завивающаяся в бесконечность пропасть
находилась на расстоянии каких-нибудь пятнадцати шагов от нас. Я вглядывался в Патти, и
не видел в ней ничего сверхъестественного. Лунный свет, словно пытаясь посоревноваться с
несравненным Роденом, контрастно очерчивал небольшую грудь и сдегка выгнутые вперёд
плечи девушки. Она сидела рядом, скрестив ноги, и смотрела на меня светящимися немного
ироничными глазами. Все знают, что человек - существо необыкновенно живучее.
Спасительные механизмы торможения всегда спасают наш рассудок, даже когда мы
сталкиваемся с абсолютно необьяснимыми явлениями, неразрешимыми противоречиями или
разрушительными внутренними конфликтами. Так, и на этот раз, я неожиданно
почувствовал, что с меня довольно – я не упал бы в обморок , даже если бы узнал, что этот
ангелочек недавно отпраздновал свой трёхтысячный юбилей.
- Если ты была здесь при испанцах, то, должен тебе сказать, что для четырёхсот лет ты
отлично сохранилась. – промямлил я, собираясь с мыслями. – Знаешь, я мог бы сейчас
назадавать много глупых вопрсов, но может быть ты, всё-таки, сама расскажешь, что здесь
происходит?
- С удовольствием. Кстати, я никогда еще не разговаривала с детищем техногенной
цивилизации, каковым ты, без всякого сомнения, являешься. Чарли не в счёт – он застал
лишь самое начало индустриальной революции, да и вообще был мало образован, так что,
мне очень любопытно, сможем ли мы общаться на понятном тебе языке.
- А что, обьяснять представителю «не технологической» цивилизации было бы легче?
– осведомился я, пытаясь понять куда она клонит. – И кто такой Чарли?
- Всему своё время. – сказала Патти, проигнорировав мой первый вопрос. – А Чарли –
это мой старый добрый друг, и я бы с удовольствием вас познакомила, но теперь это уже не
возможно – он ушел.
Моя собеседница надолго замолчала. Решив не обращать внимания на непонятно куда
девавшегося необразованного Чарли и досадуя на себя за то, что задал последний вопрос, я
решил не прерывать ход её мыслей, в надежде на то, что беседа вернётся к интересующей
меня теме, и оказался прав. Прошла минута, девушка встряхнула головой, словно
освобождаясь от дрёмы, и начала свой рассказ.

50
ГЛАВА 8
Между многими мирами.

- Многие из твоих вопросов мне заранее известны. В той или иной форме, ты уже не
раз озвучивал некоторые из них. Другие лежат на поверхности и, я думаю, ты обязательно
задал бы их, если бы не был столь поглощён окружающим. Кроме того я хочу извиниться
перед тобой – я должна была лучше подготовить тебя, ко всему тому, что хотела показать. Не
суди меня строго, у меня было очень мало времени – ведь, насколько я знаю, завтра ты
уезжаешь.
Патти помолчала и задумчиво произнесла:
- Я должна сознаться, что в какой-то момент потеряла над собой контроль – я ведь
тоже сделана не из камня - и всё произошло так, как произошло. Надеюсь, что твои чувства
ко мне были искренни. Тебе не терпиться узнать, каким образом ты можешь видеть
пространственные измерения, которые не наблюдал раньше, куда ведёт пропасть
начинающаяся у поверхности озера, почему твоё новое видение ограничивается лесом, в
котором мы находимся, кто я такая и каким образом могла видеть испанцев четыреста лет
назад?
Я молча кивнул.
- Знаешь, я была бы очень счастлива, если бы мне не нужно было давать все эти
обьяснения, и мы провели бы остаток ночи в простом трёхмерном мире, лёжа на куче сухих
листьев, занимаясь любовью или просто молча глядя на полную Луну, - грустно сказала она.
– но обстоятельства сильнее нас и изменить ничего нельзя... Впрочем, если бы я сейчас
отказалась давать какие-либо обьяснения, ты бы просто отколотил меня - вижу это по твоим
горящим глазам.
- Да, да, и не отпирайся, пожалуйста, - упрямо повторила она, и в её глазах зажёгся
знакомый озорной огонёк, – и был бы абсолютно прав, потому что я на твоём месте сделала
бы то же самое.
Отпираться было бесполезно – единственное чувство, которое владело мной в тот
момент был исследовательский азарт, и ничто - ни любовь, ни опасность не заставили бы
меня отказаться от возможности проникнуть в великую тайну, которой, судя по всему,
владела эта странная девушка.
- Хорошо же, слушай внимательно. Ты, конечно знаешь, что мы живём в
материальном мире, который имеет три пространственных и одно времянное измерение.
Ваше представление об этом мире, в общем-то верно. Огромная вселенная состоит из
множества галактик, которые, в свою очередь состоят из раскалённых звёзд, планет,
астероидов, чёрных дыр, облаков космической пыли и другой чертовщины, которая со
страшной скоростью несётся прочь от гипотетических центров, которые, до того, как
происходит очередной Большой Взрыв, представляют из себя точки, в которые, каким-то
непостижимым образом, умещаются все эти космические монстры. Нетрудно предположить,
что таких вселенных может быть великое множество, и, не буду скрывать от тебя, что так оно
на самом деле и есть. В реальности количество трехмерных вселенных неограничено, потому,
что каждое дополнительное измерение создаёт неограниченное колличество трёхмерных
миров. Вам, к сожалению, увидеть этого не дано, как нарисованному на бумаге двухмерному
человечеку не дано увидеть картинки, изображённые на других листах бумаги, лежащих в
той же самой стопке. То, что ты видишь сейчас, это суррогат, очень качественная трёхмерная
проекция того, что вижу я. Мне не трудно представить, что вся многомерная картинка
вызывает у тебя чувство эстетического восторга, но я знаю также и то, что часть твоей

51

природы органически «понимает» всё то, что происходит вокруг, так что, моя задача помочь
тебе увидеть была, на самом деле, не так уж сложна.
Патти помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями и, неспеша, продолжила.
- Испокон веков люди задаються вопросами о том, кто они такие и зачем живут на
белом свете. Эти вопросы так и не получили исчерпывающих ответов, хотя многие теории
были весьма интересны.
Попробуем ответить на первый вопрос. Давай сравним, вот например, тебя,
типичного представителя рода человеческого, с любым другим объектом во вселенной.
Ростом ты явно не выдался, так что ни тебе, ни всем твоим сородичам, ни даже всей
органической прослойке, прилепившейся к поверхности планеты Земля не удастся
конкурировать размерами с гигантскими расплавленными и замёрзшими каменюгами,
летающими по бескрайнему космосу. Далее. Удельная масса многих объектов во вселенной
так велика, что кусочек материи размером с булавочную головку может быть равен по массе
всей планете Земля. То есть, если характеризовать тебя или любую сложную форму
органической жизни исползуя удельную массу как критерий, то получится, что вы, – это одни
из самых «мягких», я бы сказала даже «воздушных» объектов во вселенной. И последнее.
Если говорить об изменчивости форм, то, я думаю, ты не будешь отрицать, что органическая
жизнь является одной из самых нестабильных форм существования материи. Не говоря уже о
продолжительности человеческой жизни, трудно найти живой организм существующий в
неизменном состоянии хоть сколько-нибудь продолжительный по вселенским меркам период
времени.
Я согласно кивнул, и Патти продолжила.
- Так вот, зная всё это, можно, казалось бы, сделать вывод, что земная органическая
жизнь и человек, как её самый сложный представитель, не занимают в материальном мире
вообще никакого места, что они просто статистическая погрешность, пшик, который можно
просто не принимать во внимание, но не спеши делать выводы - существует четвёртый,
самый важный крирерий, который меняет всё и заставляет взглянуть на вещи по-другому –
это критерий сложности. Ничто во вселенной не может сравниться по сложности с
разумными существами. Их внутренняя структура и поведение выходят за пределы простой
функциональности а иногда просто не поддаються рациональному обьяснению. Если
следовать простой логике, то невозможно понять зачем «просто существующий» и
хаотически движущийся материальный мир породил такие неимоверно сложные, редкие и
нестабильные формы материи. Онтология65 объясняет это следующим образом: основою
бытия являються элементарные процессы или действия, а сложные образования, такие, как
атомы, молекулы, живые существа, разум, а также, как это ни парадоксально звучит, время и
пространство являються результатом процесса эволюции, который, как раз и происходит
благодаря этим действиям или всеобщему движению. Кстати, мне больше нравиться слово
«действие» чем «движение». Вобщем, философия утверждает, что теперешнее состояние
вселенной и мира, в котором мы живём – это результат в большинстве своём случайных
процессов, которые, согласно теории эволюции, самоогранизуются, что неизбежно ведёт к
возникновению более сложных объектов и событий.
Патти с шумом выдохнула воздух и торжествующе посмотрела на меня.
- Ну что, неплохо я оперирую специальной лексикой? – спросила она. – Если это не
так, то, за неимением камня можешь бросить в меня вот эту палку. – и она протянула мне
трухлявую многомерную гнилушку.
_____________________________
65 Раздел философии, изучающий бытие.

52

- Снимаю перед Вами шляпу. – торжественно изрёк я. Неуверенность и испуг пропали,
и я начал получать истинное удовольствие от нашего разговора. - У тебя, случайно, не
завалялся где-нибудь Ph.D. по философии? Конечно, я обо всём этом слышал, но, честно
говоря, у меня вызывает большое сомнение когда, теорию эволюции применяют к неживой
материи. Кроме того, как тогда можно объяснить, что сплошь и рядом более сложные
образования деградируют или распадаються на более простые составляющие? Ведь этом ведь
тоже должна быть своя логика?
- Да, ты прав, логика действительно присутствует во всём. А ты никогда не задавался
вопросом зачем всё это происходит? Зачем, иногда происходит эволюция и усложнение, а
иногда деградация и разрушение? Зачем, извини за сакраментальный вопрос, ты живешь на
белом свете?
Я саркастически усмехнулся.
- Кто его знает... - «Зачем?» - это уже вопрос из области метафизики или религии.
- Да, это действительно вопрос из области метафизики. Какие-нибудь догадки есть?
- Находясь здесь и видя всю эту фантасмогорию, можно, конечно, строить любые
догадки, но... Предположим, что усложнение действительно кому-то нужно и моя миссия
земного обитателя имеет определённый смысл. Если так, то этот кто-то может либо иметь
утилитарный интерес, либо заниматься нашими бренными делами для того, чтобы получить
эстетическое удовлетворение, как, например, скульптор-любитель или садовник на пенсии.
Если гипотеза про причуды эстета верна, то все мировые религии объясняют всё довольно
просто – Бог сотворил нас, он же и ведёт всех по ему одному ведомому пути, а пути
господни, как известно неисповедимы...
- Ха-ха-ха. – Патти откинула назад голову и заливисто засмеялась. – Насчет эстета-
пенсионера – это здорово. Весьма остроумно...
- Конечно смеяться легко, - серьёзно сказал я, хотя меня против воли тоже начинал
разбирать смех. – но, честно говоря, этот садовод-любитель иногда слишком смахивает на
ребёнка, который заигравшись отламывает головы любимым оловянным солдатикам. Моря
крови, пролитые за последние сто лет, служат прекрасным подтверждением того, что мы
живём в мире, которым правит хаос. Что же касаеться утилитарного интереса, в случае если
таковой имеется, то не хотелось бы думать, что в один прекрасный момент этот «кто-то» всех
нас сожрет, закусив миллионы тонн протеина полезным для пищеварения древесным
волокном, добытым из выдранных с корнем деревьев, и запив всё это солёным рыбным
бульоном, вычерпанным из мирового океана. Впрочем, в этом случае возникает законный
вопрос, почему сказочный людоед допускает тотальное самоисстребление с трудом
выращенного на ниве эволюции мяса, засорение бульона токсичными веществами, массовую
вырубку салата и другие надругательства над пищей.
Патти опять захохотала, затем внезапно оборвала смех и серьёзно сказала: «Не
беспокойся, жрать вас никто не собираеться. Вы слишком важны.»
- Важны? Но для кого?
- Видишь ли, не всё на этом свете так просто, а истина, как всегда, лежит где-то
посередине. Можешь быть уверен, что в тебе очень нуждаються, и те, кто в тебе нуждаються
органично сочетают в себе качества садовода-эстета и голодного людоеда.
- Как так?
- Помнишь, мы говорили о том, что существует бесконечное множество
четырёхмерных материальных миров?
Я молча кивнул.
- Так вот, как ты, наверное, догадываешься, существуют и нематериальные миры. Я
могла бы оперировать привычными тебе терминами и называть нематериальные миры

53

«духовными» или «божественными», но, во-первых это определение не отражает их
сущности, а, во-вторых, оно тут же вызовет ненужные ассоциации со всем тем, что за многие
годы нагородила вокруг этого вопроса ваша культура. Понятие «высшего разума» тоже не
подходит, потому, что мы имеем дело не с разумом, в вашем понимании этого слова, а с
энергией логики и сущности действия. Поэтому, давай для простоты назовём их Миры
Логики Действия.
- Ты сказала «миры». А что их много? – спросил я. - Столько же, сколько и
материальных миров?
- Я знаю, как минимум, шесть, но какое это имеет значение? Может быть их
миллиарды, но этого нам знать не дано, как не дано двухмерному нарисованному человечеку
выскочить из листа бумаги и прогуляться по улице. Самое важное – это то, что миры логики
действия не могут существовать без материальных миров. Для того, чтобы происходили
события, энергия логики действия должна иметь материальные носители – время,
пространство, элементарные частицы, атомы, молекулы, планеты, звёзды и, наконец, людей и
животных.
- Скажи, а вот эта бездна, - и я кивнул в сторону озера. – Это тоже другой мир?
- Да, это другой мир, но скорее это даже не мир, а, как бы это по-точнее выразиться,
стыковочный узел. Как и всякая переходная форма он имеет много черт материального мира.
Поэтому ты и видишь это структурированное пространство и даже некоторых его обитателей.
- То есть ты хочешь сказать что мы находимся в том месте, где мир логики действия
соединяеться с нашим материальным миром?
- Совершенно верно.
- А зачем нужен этот «стыковочный узел», если, как ты говоришь энергия логики
действия всё равно присутствует везде?
- Энергия логики действия действительно присутствует везде, но, как и любая другая
энергия, она постоянно «расходуется», переходя из одной формы в другую и, поэтому,
должна восполняться.
- Значит «стыковочные узлы» нужны для восполнения энергии?
- Да, это своеобразные зарядные устройства, трансформирующие энергию
материального мира в энергию логики действия. Хотя я думаю, что это крайне упрощенное
определение. На самом деле это не только зарядные устройства – это своего рода
эксперементальные площадки, на которых проходят обкатку наиболее сложные и
изощренные формы энергии. Но возваратимся к вопросу «Зачем?» применительно к тебе и
всей земной биосфере. Как я уже говорила, из всех объектов материального мира ты
обладаешь самыми редкими, и, я бы сказала, почти нематериальными характеристиками –
малоразмерностью и нестабильностью в сочетании с колоссальной сложностью. Зная теперь,
что материальные и нематериальные миры не только органично дополняют друг друга, но и
вполне физически соприкасаються, логично предположить, что объекты в точке
соприкосновения будут иметь переходные характеристики.
- Значит ты хочешь сказать, что я являюсь одним из таких объектов?
- Вот именно. Более того, по по некоторым своим характеристикам ты являешься
частью мира логики действия, которому принадлежит гигантский трансформатор энергии
под названием Земной шар. Вы называете этот мир словом «Бог».
- Предположим, что это так, но ты не ответила на вопрос «Зачем?». В чём моя миссия
и как я могу быть полезен Богу?
- Как, ты ещё не понял? Человек – это самые мощный трансформатор, который
превращает энергию материального мира в энергию логики действия.

54

- Предположим, что это так, - слегка озадаченно сказал я. – А можно узнать каким
образом я выделяю эту энергию? Её можно, почувствовать или описать?
- Конечно. Все чувства, которые вы испытываете в-течение жизни трансфомируются в
полезную энергию, но особенно качественный продукт даёт любовь.
- Любовь?!
- Да, любовь, в самом широком смысле этого слова.
- А как насчёт ненависти, страха, зависти, как насчет любви, которую садисты
испытывают к своим жертвам?
- Я точно не знаю, - задумчиво ответила Патти. – но думаю, что проку от всего этого
немного, хотя в любой ситуации генератор продолжает вырабатывать какое-то количество
полезной энергии, только более низкого качества.
- Вот это да... – сказал я. – Значит наши невидимые кураторы кровно заинтересованы в
том, чтобы мы как можно больше любили друг друга и окружающий мир. Почему же тогда
наша жизнь полна ненависти и насилия, почему люди и животные убивают друг друга? Вся
эволюция и принцип естественного отбора построены на угнетении и уничтожении
слабейшего. А ведь слабый может любить также, как и сильный – для любви, как известно не
существует границ.
- Ты прав, но весь мир построен на этом - новое сменяет старое, силное вытесняет
слабое, а каким образом это происходит - не имеет большого значения. Логика событий
заключается в том, что стык миров, производящий такую важную энергию должен постоянно
развиваться и расширяться - как ты знаешь, несмотря на все войны и катаклизмы, население
земного шара за последние сто лет выросло больше чем в три раза и, скорее всего, вырастет в
будущем.
- Так значит здесь и сейчас я нахожусь на стыке материального и божественного
миров? – спросил я судорожно глотнув воздух. Судя по всему, последние несколько минут я
так внимательно слушал, что позабыл о необходимости дышать. - Значит озеро – это выход
в другую вселенную имя которой - Бог?
Патти посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом.
- А что, если бы я сказала «да», что если это тот самый мир, который вы ассоциируете
со словом Бог? Что бы ты сделал?
Этот вопрос смутил меня. Первой мыслью было без колебания войти в воды озера,
узнать тайны мироздания, проникнуть взлядом в далёкое прошлое и туманное будущее,
встретить дорогих мне давно ушедших людей и увидеть многое из того, что простому
смертному даже и не снилось, но через секунду меня прошиб холодный пот. Не означало ли
это, что я должен умереть? Мысль о смерти уже не так пугала меня, как тогда, в раннем
детстве, в тот день, когда я неожиданно осознанал факт конечности собственной жизни, но
всё-таки... Если на время абстрагироваться от животного ужаса, рождаемого инкстинктом
самосохранения, наверное самое страшное в слове «смерть» - это потеря
самоидентификации. Именно поэтому миллионы людей ищут прибежище в религии, которая
однозначно утверждает что после смерти твоё «я» сохранится, сохранится твоя память, твой
жизненный опыт, твои радости и горести, победы и поражения – всё то, что формирует
человеческую личность. Удивительно как отчаянно цепляются за эту надежду даже люди, вся
жизнь которых представляла собой сплошную череду горестей и страданий. Не лучше ли
просто стереть это всё, забыть без следа, и быть чем-то другим, или вообще быть ничем? Мне
же своего «я» было очень жалко. А вдруг оно пропадет, и не останется даже проблесков
памяти? Кто же тогда будет наслаждаться глубинами знания и красотами вселенной? Без
возможности сказать себе: «Гляди-ка, куда ты попал!», потом успешно вернуться назад и
поделиться впечатлениями с друзьями приключение теряло всякий смысл.

55

- Я знаю о чём ты думаешь. Действительно глупо цепляться за своё «я». – сказала
Патти, прервав мои невесёлые размышления. - Впрочем твоё «я» никуда не исчезнет. Оно
навечно остаётся частью застывшего волокна времени. Вопрос в том, стоит ли сохранять своё
«я» и использовать его как исходный материал для посмертной трансформации заключённой
в тебе энергии логики действия? Может быть и стоит, но уж точно не для всех. Да, кстати,
перед твоими глазами выход в соверешенно другой мир, совсем непохожий на тот, который
вы зовёте Богом.

ГЛАВА 9
Мирное сосуществование и война миров.

Луна почти ушла с поляны, и теперь её лучи пробивались сквозь вершины,
выхватывая фрагменты деревьев и рисуя на земле неровные световые пятна, смутно
напоминающие огромные дубовые листья. Мы теперь сидели в тени, между двумя столбами
лунного света, лес подступил ближе, а на небе ярче заблестели почти невидимые до этого
звёзды. Стало прохладней. Я накинул на плечи девушки свитер, и она прижалась ко мне,
подогнув колени и спрятав голову у меня на груди. Я снова ощутил запах её волос и
подумал, что никогда ещё не чувствовал такого прекрасного запаха, в котором свежесть
лесных трав сочеталась с теплом сильного и прекрасного женского тела, слышались пряный
ветер свежескошенных полей, журчанье лесного ручья и еле уловимый аромат
свежевыпеченного хлеба. Я очень устал от нашего разговора, но понимал, что его прийдется
довести до конца. Ах, если бы не существовало этого странного леса, полумёртвого города,
отравляющего землю и воздух хайвэя, ржавого заброшенного завода, мегаполисов типа
Торонто и сумасшедших толп людей, стремглав мчащихся за бездушным катком
технократической цивилизации! Если бы мы жили две-три тысячи лет назад в каком-нибудь
трипольском селении, в просторном деревянном доме, щедро украшенном весёлыми
орнаментами, там, где деревянный пол покрыт исскусно сплетёнными циновками, в углу
стоит ткацкий станок, а на полках красуется изящная глинянная посуда. Прямо рядом с
домом начиналось бы золотое пшеничное поле, а ещё дальше шумел девственный лес. По
вечерам она работала бы за ткацким станком, а я чинил упряжь и наблюдал как в ёё
каштановых волосах зажигаються и гаснут золотые искорки – последние отсветы заходящего
солнца. Наверняка я не дожил бы до сорока лет – люди в то время жили мало – а если бы
дожил, то стал бы мудрым и счастливо наблюдал за резвящимися перед домом внуками,
перебирая в памяти прожитые годы и спокойно ожидая смерти.
Патти отстранилась от меня и вздохнула.
- Я сейчас думала о том же. – тихо, почти шёпотом сказала она. – К сожалению это
невозможно.
- Невозможно? Но ведь ты можешь поехать со мной. Я знаю, городская жизнь полна
неудобств и разочарований, но мы будем вместе, а это самое главное.
- Да, это самое главное... – эхом откликнулась она.
Мы помолчали.
- Поразительно, что ты тоже читаешь мои мысли. Я сейчас думала о тех временах,
когда многое было возможно, когда этот мир был совсем другим, когда мы могли быть
вместе.
- Могли? Почему «могли»?
- Могли... С самого момента зарождения жизни, а может быть даже и раньше, планета
Земля была лабораторией Бога. Говоря «Бог», я имею в виду мир логики действия, который
сыграл ключевую роль в зарождении вашей вселенной и попрежнему определяет развитие
этой части материального мира. Насколько я понимаю, процесс развития или, если можно так

56

сказать, разработки материального мира состоит из нескольких этапов. На первой стадии
один из миров логики действия должен потратить уйму энергии и сотворить материальный
мир, в котором теоретически могли бы возникнуть обитаемые планеты. В вашем случае – это
программирование Большого Взрыва таким образом, чтобы создать высокую вероятность
образования планет с благоприятными условиями для жизни. Если это удалось, а вероятнось
этого достаточно невелика, наступает второй этап, во время которого включаются
эволюционные механизмы, направляющие возникновение, развитие и усложнение
органической жизни. Второй этап – это сложный и сумбурный процесс, который часто не
приводит к желаемым результатам. Посмотри на насекомых. Они прекрасно приспособились
к условиям окружающей среды, но эти запрограммированные существа не в состоянии
генерировать энергию логики действия, потому что у них отсутствует интеллект. Когда
эволюция заходит в тупик, включаються механизмы разрушения, и всё начинаеться снова.
Когда, путём проб и ошибок, органический мир, наконец, производит на свет
высокоорганизованные существа, обладающие разумом, начинается самое главное –эти
существа получают генератор, который вы зовёте душой. На протяжении многих поколений
душа учиться вырабатывать высококачественную энергию логики действия. Этот
интереснейший процесс начинаеться с того момента, когда разумное существо осознаёт, что
оно отлично от других организмов и начинает поиск своей идентичности. На Земле это
случилось на ранних этапах развития первобытного человека и нашло отражение в
возникновении религиозных культов. Первобытные люди учились понимать и любить
окружающий мир – животных, деревья, камни, ветер, воду, солнце, песок и, конечно же, друг
друга. Проникновение в суть вещей и их «одушевление» как раз и генерировало самую
высококачественную энергию логики действия. Если я спрошу тебя, любишь ли ты природу,
ты без колебаний ответишь «да», но можешь ли ты, как первобытный человек, понять и всей
душой полюбить замшелый валун, лежащий посреди леса? Не думаю, а ведь камень, как и
все окрежающие нас предметы, обладает своей энергией. Сейчас все знают, что любой объект
обладает электрической частотой, но ведь это только верхушка айсберга, а человеческая
душа может чувствать и другие, значительно более тонкие виды энергии.
- Прости, но я не понимаю одного- , - спросил я. - Если первобытное общество так
успешно выполняло возложенную на него миссию, то почему развитие пошло дальше? Я уже
не говорю о камнях, но современные люди с большим трудом понимают друг друга! Зачем
была воздвигнута «вавилонская башня» человеческой цивилизации двадцать первого века?
- Потому, что это неизбежно должно было произойти. Наступил третий, самый
тяжёлый этап развития – Период Экспансии. Дело в том, что первобытная цивилизация не
обладала необходимой жизнеспособностью. Любой космический катаклизм, изменение
климата или просто стихийное бедствие могло на корню уничтожить всю лабораторию.
Кроме того, население не росло, так как первобытное хозяйство не могло прокормить
большое количество людей. Человеческая цивилизация неизбежно должна была двинуться по
пути экстенсивного развития, по пути технической революции. Ты знаешь к чему это
привело: централизация ресурсов неизбежно привела к возникновению государственной
власти, неравенству, жестокой конкуренции и кровавым войнам. Контакт в природой был во
многом утерян, качество производимой энергии снизилось многократно. Это был
необходимый trade-off66 - на кон было поставлено выживание людской расы и её
продвижение на другие планеты. Ты должен понимать, что твоя жизнь совпала с самым с
трагичным, но и, возможно, самым интересным периодом в жизни человечества. Когда
проблема гарантированного выживания во вселенной будет решена, многое должно
_____________________________
66 Компромисс

57

измениться - люди неизбежно вернутся к своим истокам, может быть в несколько другом
качестве, но обязательно вернуться... - она пару секунд помолчала, словно обдумывая свои
слова и неожиданно добавила – если, конечно не погибнут, не выдержав изматывающей
душу гонки.
- Кстати это очень тяжёлый период и для Попутчиков. – продолжила она. - Время
бездуховности не оставляет для них жизненного пространства и многие, если не все,
вынуждены будут уйти, чтобы вернуться через столетия или вообще не вернуться.
- «Попутчиков»? Что ты имеешь ввиду?
- «Стыковочный узел», который ты видишь перед собой, - это часть другого мира,
отличного от мира Бога. Давай условно назовём его Aaх, потому, что древнеегипетский бог
Аах олицетворяет Луну, а также ассоциируется с путешествиями и созерцанием. Дело в том,
что очень часто интересы миров логики действия пересекаються. Так, в лаборатории Бога
всегда присутствовало несколько минилабораторий других миров. Аах – это один из таких
миров, а я – такой же генератор энергии, как и ты, только по сравнению с твоими, мои
возможности на Земле весьма ограниченны. Я не могу самостоятельно перерабатывать
энергию материального мира в энергию мира Аах; для того, чтобы генерировать энергию мне
нужна помощь человека.
- Человека?!
- Да, мне нужна человеческая любовь.
- Любовь? Постой, постой. Значит ты не человек, но для того, чтобы жить тебе нужна
человеческая любовь?
Патти помолчала, посмотрела в сторону озера и усмехнулась.
- Ты можешь считать меня человеком. Я порождение другого мира, но это не имееет
значения – биологически я такой же человек как и ты. Я создана по образу и подобию
человека, чтобы быть с людьми, любить их и даже страдать вместе с ними.
- В древнейшие времена мини лаборатории других миров находились в почти полной
гармонии с миром Бога. Они даже помогали людям лучше учиться искусству любви.
Симбиоз миров открывал человечеству новые пути освоения энергии материального мира.
Кстати, ты должен понимать, что большинство Попутчиков значительно отличаются от мира,
который вы называете Богом. Например логика действия мира Аах нацелена не на
постоянное расширение, а на внутреннее преобразование и сосуществование с другими
мирами. Есть миры в которых логика эволюции и усложнения не играет большой роли –
движение идёт, подчас, от сложного к простому. Иногда логика обособления органической
жизни и, в особенности, разумных существ от неживой природы уступает логике слияния.
Она продолжала увлечённо говорить, но, я уже не мог внимательно слушать. К чему
мне, жалкой батарейке, знать, какие скрытые мотивы движут всеми этими непостижимыми
мирами? Я потерял нить разговора, и память неожиданно перенесла меня на тысячу миль
северней, в небольшой канадский город Тандербэй, где мне довелось побывать пару лет
назад. Город находится на берегу огромного, холодного озера Superior67. Когда смотришь на
озеро, вдали отчётливо виднеется местная достопримечательность - огромный,
напоминающий профиль лежащего человека, мыс Sleeping Giant68. Застенчивая северная
природа действует успокоительно. Постепенно привыкаешь к тому, что вдоль хайвэев бродят
олени, а небольшие местные чёрные медведи роются на свалках, радостно вкушая обьедки и,
благословляя эти, неизвестно откуда свалившиеся им на голову, рестораны. Как-то раз мы с
другом, поехали осмотривать один из каньонов, которые, как гигантские морщины,
избороздили эту прекрасную землю. Огромная, уходящая вглубь земной коры, трещина
_____________________________
67 Lake Superior, самое большое из пяти Великих Американских озёр.
68 Спящий гигант.

58

вулканического происхождения выглядела довольно мрачно. Сужающееся книзу дно было
завалено острыми чёрными камнями. На дне ущелья было сумеречно; кое-где сквозь
каменный хаос пробивались низкорослые чахлые ели. Одна из табличек на смотровой
площадке сообщала, что климат на дне каньона схож с тундрой, другая описывала геологию
разлома, третья повествовала о романтическом индейском предании, связанным с этим
невесёлым местом. Рядом с уходящей влево от нас стеной каньона стояла одинокая похожая
на указательный палец скала. Было ясно, что эта естественная скульптура возникла
результате выветривания, землетрясений и других естественных причин, но романтическое
индейское предание о гласило о том, что в стародавние времена в скалу обратился
безутешный юноша, чтобы вечно охранять могилу своей возлюбленной, захороненной,
согласно преданию, там же, на дне трещины среди чёрных камней. «А чем чёрт не шутит,» -
подумалось мне. – «может быть в древности человек, набравшись нетрадиционной логики
действия у посланцев других миров, действительно мог превратиться в дерево или камень?!»
Тем временем Патти, которой, по видимому, тоже наскучили абстрактные
рассуждения, переключилась на более интересный предмет. Я уловил обрывок фразы
«...могли бы иметь детей.» и начал слушать внимательнее.
– Как ты помнишь из мифов древней Греции, полубоги были рождены от богов и
простых смертных. Догадайся, кто в данном случае играл роль богов?
- Такие, как ты?
- Вот именно. И, поверь, потомство получалось отменное. Эти ребятки могли дать
фору каждому, потому что видели такие вещи, которые простому смертному было разглядеть
просто не дано.
- Что же случилось с ними потом?
- Они прожили удивительную жизнь, обогатили мир и ушли навсегда.
- А что же, новые не родились? Или Попутчики уже тогда начали покидать нашу
планету?
- Нет, почему же, рождались и другие, но они просто больше никого не интересовали.
Греческая цивилизация начала техническую революцию и положила начало прагматизму, на
котором зиждется современный мир. Приоритеты сместились, а прагматики не нуждаються в
«нетрадиционных» способах познания мира. «Полубоги», видящие глубинную суть вещей,
стали никому не нужны. Позднее некоторые из них, горели, вместе с другими ни в чём не
повинными людьми, на кострах инквизиции, но главный удар по Попутчикам нанесло не
средневековое мракобесие, а все тот же прагматизм, который окончательно победил
значительно позднее. Для себя я называю этот период Великой Чисткой.
- Постой, постой, значит ты хочешь сказать, что мир Бога сознательно затеял
«чистку», включая и средневековые зверства, для того, чтобы освободить лабораторию от
конкурентов?
- Ты опять всё упрощаешь. Пойми, что мы имеем дело с тенденцией, а не с доброй или
злой волей какого-то сверхсущества. Насколько я знаю, никто и не вступал с Богом в
серьёзную конкуренцию, но логика развития такова, что на этом этапе все, в том числе и Бог,
вынуждены нести серьёзные потери. А что касаеться средневековья... у тебя когда-нибудь
убегала каша?
- Конечно и не раз. Хуже всего пахнет горелая манка.
- Вот видишь! Даже каша может пригореть, а мы имеем дело с таким сложнейшем
процессом, как трансформация целой цивилизации! Если хочешь знать, европейское
средневековье – это как раз и есть такая убежавшая и подгоревшая каша. Оно поставило под
угрозу весь процесс развития. Посуди сам, какая польза Богу от нездорового мистицизма и
религиозного фанатизма, которые не имеют ничего ничего общего с настоящей любовью?

59

Разве разгул эпидемий, голод, войны и массовые казни могут увеличить народонаселение?
Какой прок от мракобесия, тормозящего развитие науки и техники?
- Н-н-да, проку действительно никакого, – согласился я. – но тогда мне не очень
понятно, какова во всём этом роль религии? Вот ты сейчас не очень уважительно отозвалась
о мистицизме. Если я правильно тебя понял, первобытный человек вырабатывал
высококачественную энергию, находясь в полной гармонии с природой и поклоняясь камням,
деревьям и животным. Что это, если не чистой воды мистицизм? В наши же дни, как и в
средневековье, монополию на мистику имеет церковь, и, поэтому, логично было бы
предположить, что именно современные религии – это краеугольный камень «глобального
плана», потому что именно они владеют универсальным рецептом выработки энергии Бога?
- И да, и нет. Конечно же, они - часть «глобального плана», но их главная миссия
совсем в не в этом. Кстати, каково, с твоей точки зрения, прелназначение религии?
Этот вопрос меня сильно смутил. Память совсем некстати извлекла на поверхность
давно вышедшие из моды термины «производительные силы», «производственные
отношения» и «правящий класс». Затем неизвестно откуда всплыло шутовское «Почём опиум
для народа?», но эту мысль я сразу же отринул, опасаясь в глубине души мщения
потусторонних сил - бережённого и Бог бережёт... С другой стороны, если на протяжении
тысячелетий миллионы людей воспринимали религию всерьёз, то почему я должен считать
их простаками? Только на том основании, что они не пользовались интернетом или не имели
IPhone? Ещё не известно, кто на самом деле простак... Конечно спокойнее всего было бы
искренне поверить, но что-то всегда удерживало меня от этого и, мне кажется, я знаю что -
это фальшь, которая отчётливо чувствуется везде, где религия каким-то образом
соприкасается с денежными интересами или власть предержащими. Что-то ненастоящее
чувствуется в религиозной волне, захлестнувшей современную Россию. Меня не радуют
церкви, отстроенные на деньги полукриминальных предпринимателей. Когда видишь этакие
«спасы на крови», невольно думаешь о десятках жизней, которые щедрый жертвователь
поломал, чтобы заработать свои миллионы. При всем моём уважении к государственным
мужам, которые чинно отстаивают службы в церквях, мне не вериться, что их вера
абсолютно искренна. Понятно, что они считают своим святым долгом поддерживать такую
во всех отношениях полезную для государства организацию как церковь, но всё равно, мне
становиться как-то неловко, когда я вижу их на экране телевизора, усердно осеняющих себя
крестным знамением. Так и хочется сказать: «Hey man, give me a break!»69. И ещё мне,
почему-то, очень жаль скромно одетых богомольных женщин в платочках, которые часто
встречаются в украинских и российских церквях. Мне кажется, что в их истовой вере
присутствует какой-то надрыв. Неужели всё так плохо, что утешение можно найти только у
отца небесного? А ведь многие из них – мои сверстницы. Как и я, они ходили в советскую
школу, стояли на пионерских линейках, бегали по дворам и верили в светлое будущее здесь,
на земле...
Я поймал любопытный и немного насмешливый взгляд Патти и сказал:
- Расскажи мне сама, ты ведь можешь читать мысли?
- Боишься? Понимаю. Каждый человек, даже образованный, по-своему суеверен, но
это не честно – я и так прочитала целую лекцию...
Делать было нечего и я начал:
- OK. Насколько я понимаю, всё дело тут в спасении души.
- А что это, по твоему, такое?
_____________________________
69 Не рассказывайте мне сказки. (Дословно «дайте мне передохнуть».)

60

- Я не силён в богословии, но, по-моему, главный тезис религии – это возможность
жизни после смерти, а всё остальное крутится вокруг этого. Если бы церковь не сулила жизни
после смерти, то растеряла бы большинство своих прихожан. Впрочем, в каждом
религиозном учении есть ещё один, «земной» аспект - те, кто ведут праведную жизнь на
земле, также могут «рассчитывать» на божье благоволение и поддержку «в миру». Бог
помогает праведникам. Это, на мой взгляд, и есть самое слабое место любого религиозного
учения. Сплошь и рядом с хорошими людьми происходит множество пренепреятнейших, а то
и просто жутких вещей. Самый яркий пример тому – гибель детей, ещё не успевших
нагрешить.
Я выжидательно посмотрел на Патти но, так и не дождавшись помощи, вздохнул и
продолжил:
- Насколько я понимаю, слово «спасение» обозначает спасение от адских мук, а
адские муки привычно ассоциируются у меня с чертями, крючьями, котлами с кипящим
маслом и другими пыточными снарядами. Если же не воспринимать картины дантового ада
слишком буквально, то можно предположить, что после смерти человека, душа, отягчённная
разного рода грехами или просто неподготовленная к переходу в другой мир, испытывает
сильный дискомфорт или даже мучения. Каковы эти мучения сказать трудно но,- это явно не
физическая боль, так как болеть уже, собственно говоря, нечему. Я думаю это состояние
можно сравнить с вполне земной депрессией. Если это так, то в наше время адовы муки
получили широкое расспостранение здесь, на Земле, в особенности на сытом Западе, где
миллионы людей тоннами глотают антидепрессанты. Очевидно одно: во время загробных
коллизий человек должен сохраняться, как личность, для того, чтобы по меньшей мере
помнить о причине своих страданий - иначе «наказание» теряло бы всякий смысл. Поэтому
роль церкви сводится, на мой взгляд, к тому, чтобы во-первых - убедить нас жить достойно и
не совершать проступков, о которых прийдёться потом горько сожалеть, во-вторых -
подготовить к переходу в мир иной, то есть по возможности смягчить кошмар умирания.
Я помолчал и, окончательно собравшись с мыслями, продолжил.
- Да, я совсем забыл об одном важном обстоятельстве: принято считать, что церковь
знает что-то такое, чего не знают непосвещённые, и это знание она приобретает не с
помощью классического научного исследования, а с использованием одной ей известных
эвристических методов познания. Вобщем можно говорить о том, что религия – это ещё и
способ познания мира. Не знаю, какую роль это знание играет в «спасении души». Если
церковь ставит своей целью изучение процесса перехода души из материального в
нематериальный мир, то такое знание может иметь практическую ценность, избавив
посвящённых от пугающей неизвестности. Непонятно только одно: если детальная
информация о «выходе» всё-таки существует, то какой смысл держать её в секрете? Если бы
все мы имели детальный путеводитель по переходу в другой мир, то и жить стало бы
значительно спокойнее.
- Путеводитель?? Ха-ха! – сказала Патти. - А ты представляешь себе, что бы
случилось, если бы каждый из вас имел бы такой абсолютно достоверный путеводитель, да
ещё и «научно» подтверждённую гарантию того что ваша «бесценная» индивидуальность
сохраниться после смерти?
- Что? – спросил я, изрядно заинтригованный.
- Да миллионы людей тут же бы покончили собой!
Я молчал, пытаясь осмыслить сказанное, а Патти продолжила:
- Мир экстенсивного роста и глобальной ломки, в котором вы живёте, враждебен
человеческой душе. Если даже представители «золотого миллиарда» глотают

61

антидепрессанты, то что же говорить о тех, кто живет «у подножья пирамиды»?!70 Гарантиуя
сохранение личности после смерти, «путеводитель» ослабил бы механизм, который
запускает инкстинкт самосохранения.
- Хорошо, я согласен, что давать «путеводитель» людям опасно, но, все-таки
интересно, обладает ли церковь более менее точной информацией о том, что в
действительности происходит после смерти?
- Этого я не знаю, - ответила Пати. - но уверена, что на протяжении столетий она
собирает информацию о свойствах «выхода». Это и рассказы людей перенесших состояние
клинической смерти или «вернувшихся с того света» и откровения святых, обладающих
способностью видеть то, что не доступно другим. Буддийские монахи, например, уходя в
медитацию, занимаются своеобразным сакральным серфингом, балансируя на грани смерти,
но, поверь мне, изучение свойств «выхода» - это вовсе не главная функция религии.
- Не главная? Так в чём же она?
- Просто помочь вам выжить.
Этот ответ несколько обескуражил меня.
- Просто выжить?! А как же выработка высококачественной энергии логики действия?
А как же спасение души?
- Это не главное. Десять христианских заповедей - это недвусмысленная инструкция к
выживанию: не убий, не укради, не пожелай чужой жены, не лжесвидетельствуй.... – все эти
простые истины настолько очевидны, что их не стоило бы даже упоминать, однако они
актуальны и по сей день, так как с переменным успехом удерживают людей от тривиального
смертоубийства. Проповедь Христа и сама его смерть были направлены против насилия,
захлестнувшего древние цивилизации. Сын Божий говорил о таких простых вещах, как
любовь к ближнему, взаимопомощь, толерантность, но, заметь себе, не обучал людей
напрямую контактировать с миром Бога или не раскрывал свойства «выхода» . Это знание
отвлекло бы человечество от среднесрочной цели – размножения и гарантированного
выживания во Вселенной. Я думаю ты со мной согласишься, что церковь, с её
консерватизмом и проповедью ненасилия, часто действует, как своеобразный амортизатор
технического прогресса и связанных с ним социальных катаклизмов. Часто
перестраховываясь, она яростно сопротивляеться всему, что может поставить человечество
на грань выживания, а самое главное - помогает людям выдерживать колоссальное
психологическое давление современной цивилизации.
- Что-то вроде психоаналитика? – спросил я.
- Можно сказать и так, но это, опять же, - слишком большое упрощение.
- И, если я правильно понимаю, заклятого врага техничесого прогресса?
Патти уклончиво покачала головой и прищёлкнула языком.
- Дело в том, что церковь никогда не поддержит что-либо, что могло бы всерьёз
затормозить технический прогресс. Вспомни, как неумолимо карала она средневековые
«ереси», которые проповедовали нестяжательтво, и это абсолютно обьяснимо, так как
прогресс требует централизации ресурсов в руках немногих, а значит и экономического
неравенства.
- А как же быть с коммунизмом? – торжествующе спросил я. – Ведь
коммунистическая идея не отметает технический прогресс. Сейчас она полностью
дискредетирована, но ещё двадцать – тридцать лет назад социалистическая или, если хочешь,
коммунистическая система контролировала практически треть земного шара, успешно
конкурируя с капиталистической, в том числе и технологически. Еще сто лет назад
_____________________________
70 «У подножья пирамиды» - это буквальный перевод термина Base of the Piramid, который в западной
социологии обозначает четыре миллиарда жителей земли, которые живут в нищете..

62

коммунистические идеи были необыкновенно популярны, и весь мир, казалось, готов был
принять их, как единственно возможный путь развития.
- Ты прав, - сказала Патти. Её голос окреп, зазвучал громче и я почувствовал, что она
по-настоящему увлечена дискуссией, – действительно коммунизм не отрицает технический
прогресс, но его слабое место в недостаточной мотивации. Он, скорее, является частью
логики противодействия и стоит в одном ряду с разрушителями машин в Англии,
старообрядцами в России и минонитами в Северной Америке. Если бы коммунизм победил
во всем мире, технический прогресс неизбежно замедлился бы или остановился совсем.
- Почему?
- А потому, что, не подвергаясь давлению извне, коммунистическое общество
попыталось бы разумно ограничить потребление и создать среду максимально комфортную
для человеческой души, сведя к минимуму конкуренцию и уменьшив привлекательность
такого стимула, как возможность доминирования над другими людьми.
Этот аргумент совсем меня не убедил и я возразил:
- Ты забываешь, что теоретически коммунизм обладает способностью мотивировать
людей на более высоком уровне, чем капитализм. Он может удовлетворить потребность
человека в самовыражении или, говоря проще, дать возможность жить и творить, не тратя
энергии и драгоценного времени на борьбу за выживание или социальный статус, который
при капитализме напрямую зависит от количества денег.
- Те-о-ре-т-и-и-и-чески...- пафосно проскандировала Патти. – В реальности миром
движет стремление каждого отдельно взятого человека к превосходству над окружающими и
это продолжается уже давно, с момента изгнания Адама и Евы из райского сада.
- Постой, постой, – сказал я, пытаясь выстроить логическую цепочку. - насколько я
помню, искушение Евы было проделкой дьявола. Не хочешь ли ты сказать, что именно этот
зловещий джентльмен и является главным двигателем прогреса?
- Ха-ха-ха. Ты попал в точку! Если бы в душе каждого человека не было дьявольского
начала, разве стали бы люди подавлять, уничтожать друг друга, возводить крепости и
создавать разнообразные машины, многие из которых служат отнюдь не благим целям! Всё
это – неотъемлимая часть Большого Плана. Первородный грех похож на дрожжи, которые
добавили в тесто, чтобы оно лучше поднималось. Из дрожжевого теста получается вусный
хлеб, но, если вдуматься, то мы имеем дело с бурным размножением грибков, которые могло
бы быть, в иной ситуации, опасно для здоровья.
- Wow, - сказал я. – значит все мы трепыхаемся в тенетах дьявола, и, судя по всему,
запутались окончательно.
- Что правда, то правда... – задумчиво сказала Патти. – но на всё воля божья.
Мы замолчали.
- Очень печально, - наконец промолвил я. – Значит от нас ничего не зависит, нет
смысла бороться за лучший мир, а, самое грустное, даже нет смысла пытаться понять своё
божественное начало, так как это уводит нас в сторону от достижения запрограммированной
цели. И вообще нет никакого смысла трепыхаться, так как всё это идёт вразрез с великим
планом, которому мы, несчастные батарейки должны неукоснительно следовать. Остаёться
только ждать, когда неумолимый каток современной цивилизации раздавит нас, выжав
последние соки во славу технического прогреса. Нам даже не дано знать что станет с
элекролитом, когда батарейку выбросят на свалку. Скорее всего он просто вытечет на
землю...
В темноте я почувствовал, как теплая сухая рука Патти коснулась моей щеки.
- Дурачок. – ласково сказала она. – ты ничего не понял. От вас зависит очень многое,
вы всегда можете расчитывать на помощь, и электролит не уйдёт в землю...

63

- Помощь? В чём?
- Да во всём! Вы просто не умеете просить. Немногие из вас осознают что вы можете
менять реальность вокруг себя так, как вам заблагорассудится, надо просто по-настоящеу
захотеть. Кстати, ты умеешь хотеть?
- Конечно... – уверенно начал я, но осёкся, когда до меня дошла суть вопроса. Конечно
же я умею хотеть, вернее умел давным-давно в раннем детстве и ещё, наверное, когда был в
первый раз влюблён. Хочу ли я чего-нибудь по-настоящему прямо сейчас, в эту самую
секунду? Да, я без ума от этой девушки, но всё-таки это - не совсем то... Могу-ли я по-
прежнему хотеть чего-либо до исступления, до полного умопомрачения, так, чтобы в глазах
стояли слёзы, чтобы мог пожертвовать всем для того, чтобы заполучить предмет своего
желания? Скорее всего нет. Я был готов защищать Патти от ночных грабителей, но тогда во
мне говорил рассудок - я просчитывал возможные ситуации и знал свои шансы. По-моему
возможность по-настоящему, страстно хотеть теряется в тот самый день, когда ты в первый
раз убеждаешь себя, что можешь без чего-то обойтись и отступаешься, когда рассудок
побеждает.
- Теперь ты понимаешь? – сказала Патти, видимо опять прочитав мои мысли, - Надо
по-настоящему хотеть и верить. И ещё, нужно быть внутренне спокойным и даже в мыслях
не допускать возможности того, что твоё желание не сбудется.
- И это всё?
- Нет, не всё. Надо своё желание grok71
- То есть, не просто бешенно хотеть, но и проникнуть в суть предметов и событий,
которые необходимы для осуществления желания, самому стать ими и сделать так, чтобы они
стали тобою?
- Именно так.
- Проще не придумаешь... А это возможно?
- Ты даже не представляешь себе, как это просто. Знаешь почему ты здесь? – Потому
что ты очень хотел этого. Ты хочешь, чтобы твоя жизнь изменилась? Поверь мне, она
изменится. Потому, что ты уже это grok.
Мы надолго замолчали. Было ещё очень темно, но чувствовалось, что рассвет близок.
В лесу сонно посвистывала какая-то птица, а со стороны хайвэя послышалось отдалённое
рычание идущей на подъём фуры. Я по-прежнему чувствовал многомерность леса но уже не
видел измерения так отчётливо, как раньше. Появилось ощущение, что на опушке, где
больше света, деревья начали принимать свои привычные очертания. Я почти не видел их -
взгляд по-прежнему проникал вглубь чащи, но отдаленные предметы скрывала пелена,
похожая на плотный туман. Было непонятно, чем может закончиться эта ночь, но
чувствовалось, что при любом исходе, всё отныне будет по-другому. Мир уже изменился. Я
понимал это каждой переродившейся клеточкой своего тела. Мне больше не было страшно. Я
наверняка знал, что навсегда останусь таким как сейчас - «внешним», как будто вывернутым
наизнанку. Нажитая за долгие годы скорлупа с треском разушилась, а её осколки унёс
сумасшедший поток из звуков и запахов, мыслей и чувств, впечатлений и эмоций. А самое
главное, я знал, что способен любить – любить каждый фотон света, ударяющийся в сетчатку
моего глаза, любить деревья, траву, камни, воду, любить глупого жука, который ухитрился за
ночь так и не забираться на верхушку пня, любить животных, любить всех без исключения
людей, просто потому что они люди, по-настоящему любить женщин... Ещё я знал, что
должен задать один последний вопрос. Вопрос, который волнует каждое человеческое
существо больше всего на свете, вопрос, на который было дано так много ответов, что и
_____________________________
71 Грок – этот термин используется в культовой книге Роберта Хайнлайна «Чужой среди своих и свой
среди чужих.»
(Stranger in the stranger's land)

64

задавать его, в общем-то, не имело смысла. Я поймал себя на мысли, что делаю что-то
ненужное но, повинуясь необъяснимому упрямству, всё равно спросил:
- Скажи, что происходит с людьми после смерти?
- А чего бы ты хотел – ответила вопросом на вопрос Патти. – лично для себя?
Чего бы я хотел!? Вот так, ни больше и ни меньше, именно я, и никто другой. Кстати,
вы, читающий эти строки, когда-нибудь задавали себе этот вопрос? Ха! Обязательно когда-
нибудь попробуйте! Только попытайтесь быть предельно откровенными. Человеческая
натура такова, что если мы сталкиваемся с чем-то пугающим, непонятным и неразрешимым,
тут же включаются защитные механизмы сознания, и возникает искушение свести всё к
шутке. Так и я, внутренне сжавшись от сложности задачи, неожиданно отвлёкся и представил
себе исследование общественного мнения, которое интересовалось бы именно этим
фундаментальным вопросом. Радостно хмыкнув, я начал мысленно развивать свою идею.
«Главное, чтобы респонденты ни в коем случае не были ограничены во времени -
развёрнутый ответ означает, что подопытный попытался хоть немножко включить своё
воображение. «Здесь всё будет зависеть от хорошего администрирования.» - подумал я, и
продолжил фантазировать. «Представляю, как интересны были бы результаты с точки зрения
маркетинга! Какая прекрасная возможность изучить сокровенные желания и нужды, которые
в обычной ситуации ой как непросто вытащить на поверхность! Технологии, которые
используються чтобы раскрепостить респондента, здесь абсолютно не нужны. Всё очень
просто – сам вопрос предлагает помечтать, и не просто помечтать а представить себя в
абсолютно невообразимой ситуации! No boundaries72” – подумал я по английски и ещё раз
довольно усмехнулся.
- Почему ты смеёшься? – удивлённо спросила Патти, прервав мои интеллектуальные
упражнения.
- Для себя лично? – переспросил я, чтобы выиграть немножко времени.
- Да-да, для себя.
Я где-то читал, что вербовщики обещают палестинским террористам-смертникам, что
по выполнении мисии они попадут в рай, где их ожидает много чистой питьевой воды и сто
девственниц. Бедным юношам предлагается именно то, чего они не имеют при жизни – с
водой на Ближнем Востоке дела обстоят неважно, а для того, чтобы жениться нужны деньги,
которых у них, как правило, нет... Так может быть и мне ответить на вопрос Патти,
руководствуясь словами Окуджавы: «...господи дай же ты каждому, чего у него нет...»?
«Неплохая мысль!» - подумал я и начал размышлять вслух:
- Предположим, что после смерти мы сохраняемся как личность, но только в
бестелесном качестве. Если так, то всё, о чём мы можем желать определяется нашим земным
жизненным опытом, и это абсолютно естественно - как можно хотеть то, о чём не имеешь ни
малейшего представления? Можно пожелать тысячу девственниц, замок на берегу океана,
дорогую яхту, коллекционных вин, хороших друзей, вкусной еды, власти над людьми,
различных талантов для себя и ещё множество земных по своей природе вещей, но как это
соотноситься с местом, в котором душа пребывает после смерти? Ведь оно по своей природе
нематериально? Предположим, что нематериальный мир способен воссоздавать земную
среду обитания. Будут ли в таком случае все наши желания исполнены? А что если они
расходяться с желаниями душ других людей, которые, по идее, должны находиться в том же
самом месте? Ведь эти души тоже хотят сугубо земных вещей? А как быть, если ты
стремишься к чему-то, что ущемляет интересы других – все мы привыкли к тому, что за
место под солнцем нужно сражаться, и вообще, трудно назвать действие в живой природе,
_____________________________
72 Никаких ограничений (Англ.)

65

которое бы прямо или косвенно не ущемляло окружающих. Если моя догадка верна, то в
потустороннем мире должны существовать полиция, армия или, как минимум, своеобразный
фильтр желаний, что навевает подозрительные аналогии с нашей земной юдолью. Зачем миру
логики действия по имени Бог создавать такой муляж? А что если потусторонний мир – это
своеобразный зал ожидания, где мини генераторы готовяться к будущим реинкарнациям?
Какой смысл сохранять человеческую личность в этой исскусственно созданной среде – для
того, чтобы мы были лучше подготовлены к будущим жизням? От души надеюсь, что это не
так, потому что не хотел бы оказаться в таком тренировочном лагере. Впрочем, подобный
сценарий мало вероятен, по той простой причине, что новорожденные не имеют памяти, а,
следовательно результаты обучения не могут быть изпользованы. Настоящее благословение
господне! Представьте себе, что сразу после появления на свет вы сразу вспомнинаете всё,
что происходило с Вами в течение пяти или шести предыдущих жизней! И заметьте, не
только приятные эпизоды, а абсолютно всё, включая болезни, обиды, разочарования и,
наконец, мучительное умирание!
Человек интеллигентный наверняка пожелал бы проникнуть после смерти в тайны
мироздания, попасть в прошлое и увидеть будущее, посетить другие галактики и узнать
одиноки-ли мы во вселенной, но, положа руку на сердце, скажите мне, улыбается ли Вам
судьба вечного туриста? Привлекает ли Вас познание ради познания? А если не ради
познания, то ради чего? Предположим вы умны, образованы и искренне хотите
поучаствовать в переустройстве вселенной, и, к вашей радости, эта возможность Вам
предоставлена. А что делать другим - держимордам и хлестаковым, бобчинским и
добчинским, плюшкиным и ноздрёвым? Пойти в подготовительный класс загробного
университета? Или на них вдруг снизойдёт образовательная благодать и милосердный Бог
загрузит им этак терабайта три полезной информации, удалив попутно в ручном режиме три
терабайта глупостей и пошлостей? Любопытно, что останется от их индивидуальности после
такой «перезагрузки»? Вобщем, я не знал что ответить и сказал следующее:
- По моему все мы хотим одного – чтобы после смерти, в тот самый момент, когда
жизнь улетучивается из нас, мы открыли глаза где-то в другом месте и могли сказать себе,
что вот он я, Иван Иванович, Джон Смит, Прамод Пател, Ли Хо, живой и невредимый
нахожусь здесь, ощущаю себя и помню абсолютно всё, вплоть до своей любимой
телепередачи или прошлогодней хокейной статистики. Остальное не имеет значения. Трудно
даже вообразить себе, что любое из наших земных желаний имеет хоть какой-нибудь смысл
там...
- Ты прав, - ответила Патти. - там всё совсем по другому, и большинство земных
желаний не имеют абсолютно никакого смысла. Отчаянная попытка во что бы то ни стало
сохранить в неприкосновенности свою самоидентификацию, искать, создавать или
иммитировать то, что уже никому не нужно, как раз и приносит человеческой душе
наибольшие страдания. Если хочешь знать, то цепляние за самоидентификацию – это и есть
высшая степень несвободы - тот самый ад, о котором вас предупреждает церковь.
Неспособность отбросить ненужный хлам мешает душе вернуться к истокам и слиться с
динамичным миром Бога, снова стать предчувствием и мотивом, идеей и воплощением,
началом и концом.
- Тогда получается, что в ад попадают все, за исключением младенцев, ведь каждый
имеет жизненный опыт, и никто не хочет, чтобы эта часть его личности исчезла или
расстворилась.
- В чём то ты прав. Соприкосновение с материальным миром не проходит бесследно.
А в наше время, когда каждому трудно представить себя вне выматывающей силы
ежедневной гонки в никуда, большинство человеческих душ покрыто тяжёлыми ранами. Но
66
не всё так мрачно - я уверена, что многие при переходе в новое качество почти не ощущают
дискомфорта. Больше всего страдают те, кто поставил все ставки на одну лошадь, увлёкся
игрой ради игры и не мыслит себя вне её.
- Не понимаю...
- Представь себе, что человек решился убить, чтобы завладеть чужим богатством, и
ему это удалось. Вообрази также, что в один прекрасный день он умирает и видит, что всё то,
за что он боролся не стоит и ломанного гроша? Легко ли ему будет смириться с этим?
- Нелегко. – ответил я. – Теперь я понимаю.
Мы помолчали. Меня вполне устраивало такое положение вещей. От одной мысли,
что твоя драгоценная персона может просуществовать неизменной целую вечность, начинало
тоскливо сосать под ложечкой. Ни для кого не секрет, как можно осточертеть самому себе за
значительно меньший отрезок времени - этак лет за сорок.
На поляне стало так светло, что я мог снова рассмотреть Патти. Она была в том же
свитере гольф и черных джинсах. Сандалии валялись неподалёку, напоминая о бурном
начале ночи. Девушка совсем не выглядела усталой, но что-то в ней неуловимо изменилось.
Я ещё раз отметил опущенные книзу уголки губ, которые в неверном свете раннего утра
придавали её лицу страдальческое выражение.
- Мы должны расстаться? – деревянно проговорил я.
- Да. – тихо ответила она.
- Но я могу остаться с тобой вместо Чарли. Ведь ты была здесь с Чарли?
- Да.
- Чтобы остаться я должен умереть? Чарли ведь умер? Погиб?
- Да, он умер. Это было в конце девятнадцатого века. Он утонул, но никто об этом так
и не узнал. Он даже не взял расчёт на фабрике, просто оставил свои вещи в комнате и ушёл.
Он вошёл в озеро, потому что хотел побродить по кромке мира Аах, но это было вовсе не
обязательно. Мы и так могли видеться каждую ночь, но он не хотел жить - он слишком устал.
Теперь его душа воссоединилась с миром Бога, унеся с собою немного земного страдания.
- Страдания?
- Да, любви ко мне.
- Понимаю. Значит я могу остаться?
- Нет, поезжай. Я сама не знаю, зачем назначила тебе свидание. Наверное захотелось
немножко любви на прощание и ещё хоть с кем нибудь поговорить, просто поговорить...
Прости. Я знаю, что виновата перед тобою, но я знаю и то, что всё имеющее начало имеет и
свой конец, но это вовсе не означает, что не стоит начинать. Вот и эта ночь подходит к
концу.... Стык миров сжимается, и меня скоро здесь не будет.
- Ты уходишь? Когда?
- Не знаю, может быть через месяц, а может быть через год.
- Но почему?
Патти помолчала, а потом как-то мёртво, без выражения сказала:
- Через лес будет проходить ответвление интерстэйта...
- Но ведь мы ещё встретимся? Ведь существуют же места где мы можем встретиться?
– спросил я, пытаясь подавить дрожь в голосе. – Ты ведь можешь дать мне знать?
- Нет, это невозможно. – устало сказала она.
Я чувствовал, что противный солёный комок поднялся откуда-то снизу из груди и
застрял в горле. Хотелось заплакать и плакать долго и безутешно, как умеют плакать только
маленькие дети, но я знал, что разреветься не получиться - я давно разучился по-настоящему
плакать.
- Значит и я унесу с собой немного страдания. – сказал я.

67

- Ты тоже? - беззвучно откликнулась она.

ГЛАВА 10
Прощание с гостинницей.

Было восхитительное осеннее утро, но я не мог вполне насладиться его прелестью.
Усталость навалилась внезапно –я двигался как в тумане. В голове царил полный ералаш –
мысли сталкивались и рассыпались, оставляя после себя лишь бесформенные обрывки.
Попытки собирать эти кусочки воедино ни к чему не приводили, и, помучившись немного, я
махнул на всё рукой, решив больше не сопротивляться охватывавшему меня ватному
отупению. Деревья и строения медленно проплывали мимо меня, смутно напоминая
вращение старинной карусели, а звуки доходили до сознания с большим опозданием. Косые
лучи восходящего солнца резали глаза и я поминутно щурился, жалея что не взял с собой
солнцезащитные очки. Джил, которая хлопотала за стойкой бара, встретила меня
возбуждённо-любопытным взглядом, но ничего не спросила. Я заказал чашку кофе и уселся
на веранду в старое плетённое кресло. Городишко уже жил своей повседневной жизнью – к
ландромату медленно подкатил старый грузовик, и двое мужчин начали выгружать из кузова
большой картонный ящик. «Наверное купили новую стиральную машину.» - вяло подумал я
и сделал большой глоток кофе. Надо было ехать, но садиться за руль в таком состоянии было
равносильно самоубийству. Я допил кофе, поднялся по скирипучим ступеням в свой номер и,
не раздеваясь, упал на кровать. Через секунду я уже крепко спал. Окружающий мир остался
по ту сторону закрытых зрачков, а время потекло по другим законам, давая воспалённому
мозгу долгожданную передышку.
Проснулся я от того, что солнечный луч медленно заполз мне на щёку и зажёг
красным огнём опущенное веко правого глаза. Это было приятно, и я долго лежал с
закрытыми глазами, рассматривая обьёмную сеточку, плавающую вверх и вниз, вправо и
влево, с небольшим запаздыванием следуя за движением зрачка. Появилась она ещё в
школьные годы, когда мой сосед изо всей силы засветил мне в глаз, и с тех пор служит
напоминанием о буйных шалостях моего детства. Я улыбнулся, вспомнив, что тот
исторический хук был справедливым возмездием за расстрел футбольным мячём сохнущего
во дворе белья. Бельё принадлежало семье бесстрашного мстителя, имя которого, к
сожалению, давно стёрлось из моей памяти. Это хулиганство было, пожалуй, самым
безобидным из наших детских забав: чего стоил один расстрел первомайской демонстрации
из скобочного арбалета и периодические поджоги дворового мусоросборника, не говоря уже
о таких перлах, как швыряние наполненных водой презервативов из окна девятого этажа.
Особый наш восторг вызывал взрыв безформенного, колышащегося в полёте белого шара
вблизи несчастных прохожих - до сих пор не могу без дрожи вспомнить, как один из таких
снарядов приземлился рядом с детской коляской... Вспомнив ещё парочку хулиганских
выходок моей дворовой юности, я пришёл в прекрасное расположение духа и окончательно
проснулся. Узор из трещин на потолке, который так занимал меня вчера вечером был на том
же самом месте, но сегодня потрескавшаяся краска выглядела совсем по-другому и больше
не вызывала ассоциации с подъёмными кранами или сказочными драконами. Я с интересом
рассматривал ветхий гостиничный номер, отмечая мельчайшие детали, которые были ранее
недоступны моему восприятию, и медленно перебирал в уме детали вчерашней ночи. Трудно
было до конца поверить, что подобное могло случиться именно со мной, но где-то в глубине
души я знал, что всё происшедшее было заранее предопределено железобетонной
последовательностью предыдущих событий моей жизни. В сравнении с этим падение
Римской империи или открытие Америки Колумбом выглядели шальными джекпотами,

68

которые, ни с того ни с сего обанкротили солидное казино в Атлантик сити. «Просто Колумб
и Римская империя наделали много шума, а о том, что произошло со мной, никто и никогда
не узнает.» - весело подумал я и свесил ноги с кровати. Надо было ехать. Все дела в Блэк
Крике были закончены, и задерживаться не имело никакого смысла. Быстро приняв душ и
побросав вещи в сумку, я спустился в ресторан. Джил как всегда суетилась на кухне, и
приветливо махнула мне рукой. Через минуту она появилась неся на подносе чашку горячего
кофе и сандвич. Мы поболтали о том о сём и начали прощаться. Всегда жалко расставаться с
хорошими людьми, а тем более с теми, кто вам по-настоящему импонирует. Я смотрел на
весёлые веснушки, украшающие нос гостеприимной хозяйки и лучики морщинок
расходящиеся из уголков её прекрасных голубых глаз, и с грустью думал, что, возможно, уже
больше никогда её не увижу. Впрочем, почему «никогда»? Может статься, что когда- нибудь,
через много, много лет я снова вернусь сюда, чтобы молча постоять рядом с застывшим
волокном времени, уйти в воспоминания и ненадолго перенестись в эту самую минуту из той,
новой реальности. Мысль о том, что я и в самом деле зачем-то вернулся после долгих лет
отсутствия и стою сейчас здесь один, посреди застывшего прошлого, заставила меня
внутренне содрогнуться. Было абсолютно ясно, что та, другая реальность давно наступила и в
ней больше не было места повторам - теперь меня интересовало только будущее.

ГЛАВА 11
Прощание с пустырём.

Повинуясь лёгкому нажатию педали, отдохнувшая и посвежевшая тоёта плавно
сналась с места и, совершив круг почёта по станционной площади, не спеша покатила по
дороге. Было приятно снова ощущать твёрдую кожу руля и знать, что совершеннейшее
творение японской инженерной мысли бесприкословно повинуеться твоему малейшему
желанию, служит своеобразным придатком твоего тела, наделяя его сверхъестественной
мощью и скоростью. Я не мог удержаться чтобы не подъехать к краю пустыря, выйти из
машины и присесть на покосившиеся останки шлагбаума. За мусорными кучами виднелись
очертания знакомого леса. Погода начала меняться. Подул северо-западный ветер, а на небе
появились тугие кучевые облака. «Неужели всё-таки осень?» - подумал я, вспоминая почти
летнее тепло предыдущих дней. Порыв ветра поднял пыль и понёс её в сторону города.
Мимо прокатился грязный пластиковый контейнер, вылетел на дорогу и весело запрыгал по
асфальту. Надо было ехать. Стараясь не думать о том, что девушка по-прежнему находится
там, в лесу, я сел в машину и включил зажигание. «А ведь она совсем близко, в каких-нибудь
пятнадцати минутах ходьбы отсюда,» - крутилось в голове. - «всего пятнадцать минут...».
Ветер поднял новую тучу пыли, песчинки зашуршали о ветровое стекло. «Надо ехать...» -
вслух сказал я и защёлкнул ремень безопасности. Голос прозвучал издалека и показался
совсем чужим. Унылый вид пустыря, монотонно гудящий снаружи ветер и неестественно
яркое солнце действовали гипнотизирующе. Мой взгляд задержался на большой куче мусора,
которая отдалённо напоминала горную вершину, и чем дольше я, не моргая, смотрел в одну
точку, тем более впадал в дремотное оцепенение. Чтобы поскорее избавиться от наваждения
пришлось покрутить головой в разные стороны и включить радио. «А всё-таки не надо было
заезжать сюда, совсем не надо.» - подумал я, разворачивая машину. - «Вперёд, и только
вперёд».

69
ГЛАВА 12
Вечерний хайвэй

Было около пяти часов вечера. Давно позади остались заброшенные строения Блэк
Крика. Низкие тучи создавали ощущение сумерек, но кое-где в их разрывах виднелось
холодное голубое небо. Временами машина въезжала в зону дождя, и я включал дворники,
которые начинали с тихим шорохом двигаться по ветровому стеклу, методично собирая
дождевые капли. Когда дождь прекращался, я выключал их, открывал окно, глубоко вдыхал
влажный воздух, наполненный грустными осенними запахами и разглядывал однообразные
ряды деревьев, плотной стеной обступающие хайвэй. Через минуту, когда машина снова
въезжала в зону дождя, и капли начинали барабанить по стеклу, я закрывал окно и покрепче
брался за руль, стараясь максимально сосредоточиться на дороге. В один из таких моментов
дождь полил так сильно, что пришлось сбросить скорость до восьмидесяти километров в час
и включить аварийные огни. Небесные хляби разверзлись не на шутку и теперь изливали на
ветровое стекло такие мощные потоки воды, что дворники начали захлебываться. Пришлось
ещё больше сбавить скорость. Сидя у подножья небесного водопада, я пытался не потерять
разделительную линию хайвэя и молил бога, чтобы позади случайно не оказался какой-
нибудь быстро идущий тяжёлый грузовик. Но всё обошлось, потоп начал постепенно
иссякать, а за стеклом появились смутные очертания дороги. Когда машина выехала на
возвышенность, дождь совсем прекратился. Лес внезапно раздался в стороны, и передо мной
открылся потрясающий по красоте пейзаж. На много километров вдаль, до самого горизонта,
где сквозь разрывы сине-чёрных туч пробивалось багровые лучи заходящго солнца,
расстилалась плоская равнина, разрезанная на две части железнодорожной насыпью, по
которой полз игрушечный товарный поезд. Везде виднелись квадраты свежеубранных полей
и похожие на перевёрнутые напёрстки башни зернохранилищ. Косые солнечные лучи
пробивались свозь тучи и выхватывали отдельные участки равнины, которые светились
всеми оттенками красного и оранжевого цветов, контрастируя с неосвещёнными участками,
утопающими в тёмно-фиолетовой тени. Я завороженно смотрел на багровые края туч, поезд,
заезжающий на ажурный мостик, геометрические фигуры полей и старался получше
запечатлеть эту картину в памяти. Через несколько секунд лес опять сомкнулся, лишь
изредка пропуская последние проблески солнечных лучей сквозь мокрые густые кроны.
Похолодало, и я поднял боковое стекло, оставив лишь небольшую щёль, в которую со
свистом врывался влажный воздух.
Через некоторое время, когда монотонное гудение ветра начало надоедать, я до конца
поднял стекло, включил вентиляцию и от души порадовался наступившей тишине. Дорога
была почти пуста. Машина шла ровно и почти безшумно. Слегка накреняясь, она плавно
входила в повороты и описывала вслед за хайвэем плавные дуги. Иногда я обгонял
медлительные фуры, ведомые хронически невыспавшимися тракдрайверами – навечно
прикованными к рулю сизифами наших дней – и в деталях вспоминал всё, о чём мы говорили
с Патти Уотерс. Посланница мира Аах дала мне ключ к ответу на многие вопросы, но
окончательно разобраться во всём предстояло мне самому. Меня не интересовали больше
судьбы вселенной, хотя было приятно осознавать, что миниатюрный генератор моей души
вносит свою скромную лепту во логику всемирного движения, и было грустно от того, что
этот генератор не работает в полную силу, подчиняясь жестокой парадигме нашего сложного
времени. Я знал, что не могу и, скорее всего, никогда не смогу быть в полной гармонии с
окружающим миром - чувствовать деревья и камни, понимать животных, и даже жить в
полном согласии с себе подобными. Моё сознание никогда не сможет полностью избавиться
от стереотипов и комплексов, навязанных мне социумом, но я мог сделать одно -
использовать знание, полученное от Патти, для того, чтобы ответить на многие волнующие

70

меня вопросы, внести, наконец, ясность, без которой немыслимо что-либо изменить,
невозможно избавиться от всего того, что мучило меня на протяжении последних десяти лет,
вытащить из подсознания и препарировать свои фобии, понять, а значит уничтожить,
глубинную причину страданий и неудовлетворённости. Я хотел поверить в себя, обрести
внутреннюю свободу, снова начать творить собственную судьбу.
Многие из вопросов лежали прямо на поверхности. Почему, например, за долгих
десять лет жизни в Канаде я так и не смог прижиться в прекрасном городе Торонто, который,
между прочим, числиться среди наиболее комфортных для жизни городов мира? Почему не
смог понять и полюбить его жителей, осесть и обзавестись семьёй? Почему все эти годы я
подсознательно отторгал этот мегаполис и не хотел вступить с ним в более «близкие
отношения» - то есть взять моргедж73 и купить кваритру? Чем вызвано это необьяснимое
неприятие? Может быть я просто не мог понять и сформулировать свои желания, а может
быть просто не хотел... Но почему?! Я попытался сосредоточиться и найти ответ, но мысли
разбегались, перескакивая с одного предмета на другой. А хотел ли я когда-нибудь чего-
нибудь по-настоящему? Конечно да! Тогда, в начале девяностых, когда я был ещё очень
молод и все мы были охвачены предпринимательской лихорадкой, я безумно хотел всего –
хотел купить восхитительную, похожую на зубило «восьмёрку», мечтал приобрести
собственную, отдельную от родителей квартиру в центре города, грезил о парусной яхте на
водохранилище, всею душою стремился к ни с чем не сравнимому статусу, который давали
деньги. В то время я начинал самые немыслимые проекты, пускался в рискованные
авантюры, с переменым успехом торговал, пытался наладить производство, менял работу,
долгими вечерами обсуждал за бутылкой вина разнообразные бизнес прожекты с
многочисленными приятелями. К сожалению получалось далеко не всё. Круговорот ничего
не значащих событий засасывал меня, не давая перевести дыхание, но, самое главное, я был
искреннен в своих желаниях. Несомненно, я был искреннен... Что же было дальше? Я
попытался впомнить события, предшествующие моему отьезду в Канаду.
Было абсолютно ясно, что к середине девяностых моя вера в успех основательно
пошатнулась. Теперь я хотел одного - уехать. Это желание настолько захватило меня, что
занимало всё моё время и мысли. Очень хотелось попасть туда, где моя образованность,
способность нестандартно мыслить, открытость и порядочность найдут, наконец, своё
закономерное признание. Верил ли я в успех? Несомненно! Ведь другой альтернативы просто
не существовало! Там, по другую сторону Атлантического океана обитал дух весёлых
восьмидесятых, царила джазовая музыка, там можно было отдохнуть от злопыхателей и
пакостников, бандитов и продажных чиновников, тупиц и кидал, именно там всё должно
было свершиться и воплотиться... В это я верил свято. Что же было потом? – Потом я
приехал в Торонто.
Торонто подействовал на меня, как холодный душ, но я не растерялся, и с головой
погрузился в изучение новой среды обитания. Эта среда не притягивала и не отталкивала, а
просто была другой. Все трудности и несуразности моей тогдашней жизни выглядели вполне
закономерными – я понимал, что адаптация – это далеко не простой процесс. Меня по-
прежнему «пёр» прежний термоядерный жизненный драйв, а в голове постоянно крутилось:
«я выдержу», «я не сломаюсь», «я достигну», «я пробьюсь», «ещё немножко, ещё чуть-
чуть...». Но самое странное случилось позднее. Когда я, наконец, достиг чего хотел -
получил хорошо оплачиваемую работу в большой и респектабельной компании, ракетное
топливо моей души неожиданно начало иссякать. Не помню точно, как это произошло; всё
случилось как-то незаметно и постепенно. Сначало появилось смутное чувство
_____________________________
73 Ипотека

71

неудовлетворёности, которое я пытался заглушить походами в бары, экстравагантными
выходками в кругу друзей и заграничными путешествиями. С работой тоже начало
происходить что-то странное. Абсолютно пропало желание делать карьеру и вообще
проявлять какую-либо инициативу. Сотрудники вконец опротивели, ритуалы корпоративной
жизни не вызывали ничего, кроме раздражения. А самое главное возникло чувство, что
ничего из того, к чему я стремился в молодости, не случилось и не осуществилось. В это
было трудно, почти невозможно поверить, тем более, что, на первый взгляд, моя жизнь была
вполне устроена. Если бы меня, двадцатилетнего, по мановению волшебной палочки
перенести в квартиру с огромным балконом и прекрасным видом на футуристический
даунтаун Торонто, посадить работать аналитиком в одной из крупнейших мировых
корпораций, объяснить, что я могу без проблем взять билет и полететь в любую страну мира,
то я бы, наверное, запрыгал потолка от счастья и рассмеялся бы в лицо любому, кто бы
сказал, что со всем этим что-то неладно. «Может быть всё-таки дело в возрасте?» - тревожно
подумал я. – «Но ведь существует же уйма счастливых людей, которые намного старше
меня!». Я же был несчастен. Почему? Теперь, после беседы с Патти, стало ясно, что моя душа
давно находиться между беспощадными шестерёнками всемирной ломки, и теперь её мнёт и
корёжит каким-то дьявольским зубцом. Ответ был близок, но самое главное по-прежнему
ускользало. Теперь я искал одно единственное слово, нет не слово – скорее имя... да-да, имя!
Ответ был совсем близок. «Ну, давай, ...имя...» - сказал я себе и впился руками в руль. -
«Ну!» - беззвучно закричал я, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, унылая дорога
на секунду растворилась в мутном клокочущем мареве, в небе взорвались разноцветные
фейрвкрки и шутихи, а перед моими глазами зажглась гигантская, переливающаяся
разноцветными огнями, неоновая вывеска, гласящая: «САКРАЛЬНЫЙ МИЛЛИОН».

72

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
САКРАЛЬНЫЙ МИЛЛИОН

ГЛАВА 1
Прошу любить и жаловать.

Широко распостранено мнение, что Соединённые Штаты (а вместе с нею и Канада) –
это территория широких возможностей, и с этим трудно не согласиться. Действительно, здесь
любой относительно здоровый и в меру сообразительный человек может заработать миллион
долларов, и, поверьте мне, это - не «оголтелая западная пропаганда» или «злостная
подтасовка фактов», в этом утверждении, как выражался недоучившийся гимназист и
незадачливый погорелец Васисуалий Лоханкин, заключается великая сермяжная правда! На
этом зиждется американская культура, политика, экономика, и, в конечном счёте, вся
американская цивилизация. Я заранее предвижу многочиленные возражения. Изощренный в
спорах читатель сразу напомнит мне, что Америка – это крайне консервная страна, в которой
религия играет огромную, если не определяющую роль, и... будет абсолютно прав, если бы не
одно «но»: дело в том, что религиозность, сама по себе, не может быть двигателем
динамичного секулярного общества, каковым, без всякого сомнеения, являются
Соединённые Штаты. Для прогресса необходима значительно более мощная закваска. Да,
большинство американцев регулярно посещают церковь, да «In God We Trust» по-прежнему
красуется на вечнозелёных купюрах, но в реальности церковь давно и безнадёжно проиграла
виртуальную битву за души американцев. Впрочем, никакой битвы на самом деле и не было –
никто даже не заметил, как религия превратилась в одну из бытовых привычек, набор
многочисленных, оторванных от жизни традиций и обрядов, которые миллионы людей
флегматично исполняют, особо не размышляя об их утилитарной или духовной ценности.
Отношение американцев к церкви напоминает мне рвение некоторых «книгофилов», которые
так часто встречались в Советском Союзе образца середины восьмидесятых годов. В то
бурное время грандиозный книжный бум захлестнул тяжело больную страну. Я никогда не
забуду, как люди бережно собирали мукулатурные талоны а затем терпеливо выстаивали в
ночных очередях, записывая номерки на руках при неверном свете тусклых складских
лампочек. Многие из этих энтузиастов читали мало, втайне предпочитая книгам радио и
телевидение, но, увлечённые мощным порывом, забивали библиотеки томами, которые потом
никогда не открывали. Я далёк от того, чтобы осуждать этих людей – замечательно, когда на
полках стоят добротные, сверкающие позолотой собрания сочинений - они создают в доме
уют и придают твоему обиталищу ни с чем не сравнимый шарм. Приятно осознавать, что
непосредственно рядом с тобой, в отпечатанных типографских страницах заключены кладези
мудрости, бьют фонтаны эмоций, струятся чистые родники чувств, бурлят вулканы
пожирающих душу страстей, но..., скажите на милость, зачем же, очертя голову, прыгать в
бурлящие жерла вулканов, пить из родников или задыхаться в бурлящих струях фонтанов!
Ведь в нашей жизни и так хватает многочисленных радостей и горестей, непредвиденных
событий и иссушающих душу повседневных забот! Зачем же ещё усложнять её, углубляясь,
к примеру, в грустные рассказы Чехова или переживая вместе с больными душой героями
Достоевского? И какая от этого практическая польза? - По большей части никакой...
Примерно таким образом, на мой взгляд, и рассуждает и большинство нормальных средних
американцев. Скурпулёзное же участие в обрядах, по-моему, является прямым следствием
подсознательных угрызений совести, попытка получить индульгенцию за невольное и
неосознанное отступничество. Так обстоят дела, и изменить ситуацию уже не представляется

73

возможным, потому что всё свободное пространство давно занял значительно более мощный
и изощрённый властитель душ, и имя ему – САКРАЛЬНЫЙ МИЛЛИОН.
Несмотря на то, что термин «Сакральный Миллион» родился в моей голове внезапно и
под по влиянием сильнейшего душевного потрясения, нельзя сказать, что он возник из
ничего. Как всегда бывает в таких случаях картинка складывалась постепенно - из
многолетних наблюдений, личного опыта, переживаний и многочисленных, разрозненных и,
на первый взгляд не имеющих отношения к делу, впечатлений. Надо сказать, что
Сакральный Миллион - это отнюдь не «золотой телец», которому поклоняються циничные
эксплуататоры, - это то, что определяет жизни миллионов трудолюбивых, честных и,
зачастую, вовсе не богатых людей. Сакральный Миллион – это весьма привлектельная цель,
прийти к которой можно только посвятив всего себя без остатка, вложив свой труд, время,
душевную энергию, а главное - безоговорочно приняв раз и навсегда установленные правила
игры. Для образованного европейца, принятие этих правил означает добровольную
трансформацию собственной личности. Без такой трансформации игра не стоит свеч, а приз
на финише дистанции превращаеться в безвкусно размалёванную потёмкинскую деревню.
Определённой компенсацией за потраченное время могут, конечно, послужить зработанные
деньги, если их количество обеспечивает хоть какую-то степень благосостояния и свободы.
Публика попроще, а в особенности имигранты из беднейших стран, как правило, принимают
правила безоговорочно и всей душой. Они жадно впитывают каждый сакральный месседж и
в полной мере наслаждаються заработанными кровью и потом промежуточными призами.
Человека, приехавшему в Америку из бедной мексиканской pueblo74, не очень волнуют
вопросы о смысле жизни или культурной идентичности – слишком ещё свежи воспоминания
об удушающей бедности, непролазной грязи и непобедимой коррупции. Иммигранты из
беднейших стран без сожаления жертвуют простотой, искренностю и живою душой
собственной культуры ради прелестей консьюмеристской цивилизации. Они и их дети – это
прекрасный строительный материал, пластилин, из которого можно лепить нового
гомункула, идеальные адепты всесильной и всепобеждающей религии. Впрочем и они часто
чувствуют себя не в своей тарелке, беспричинно тоскуют и с радостью ездят посетить
родные места, возвращаясь просветлёнными, умиротворёнными и счастливыми... чтобы по
приезду с удвоенной энергией включаються в безконечную гонку, крестовый поход без гроба
господня в конце пути - великую битву за САКРАЛЬНЫЙ МИЛЛИОН.
Много позднее, когда во мне наконец созрело решение последовательно изложить на
бумаге события тех дней, я попытался воссоздать стройную логическую цепочку, которая
выстроилась в сознании в тот вечер, и привела меня к пониманию Сакрального Миллиона.
Тогда, на сумеречном интерстэйте всё было ослепительно просто – многоликое божество
неожиданно предстало передо мною во всём своём великолепии, я grok75 его во всех
проявлениях, мы были едины – он был мною, а я был им, я задавал ему вопросы, а он с
удовольствием давал пространные ответы. Между нами не было секретов, мы были
непримиримыми противниками, но, как ни странно, испытывали друг к другу искреннее
уважение... По прошествии месяцев, когда я решил перенести на бумагу события тех дней,
все попытки искусственно воссоздать моё тогдашнее состояние закончились полным фиаско.
Озарение прошло, и приходилось начинать всё from the scratch76. И я начал всё сначала,
скурпулёзно анализируя факты, безжалостно отметая всё лишнее и расставляя правильные
акценты.
_____________________________
74 Деревня
75 Прочувствовать и понять. Этот термин используется в культовой книге Роберта Хайнлайна «Чужой среди
своих и свой среди чужих.» (Stranger in the stranger's land)
76 С начала, с чистого листа.

74

ГЛАВА 2
Обряд инициации и сакральный пантеон.

С первых дней приезда в Торонто я почувствовал, что мир, в который я попал, живёт
по своим собственным законам. Социальный статус, которым я, при всём своём скромном
достатке, обладал в Восточной Европе, здесь не действовал, но мне казалось, что это – всего
лишь лёгкое недоразумение, что на меня ещё просто не обратили внимание те, кто является
носителями аналогичного статуса здесь, в Северной Америке. В то время всё казалось
простым и достижимым - получение достойной работы и наличие хорошего английского
автоматически гарантировали вступление в социальную группу, похожую на ту, в которой я
вращался всю свою жизнь. Всё должно было быть так же, как и на родине, за исключением
одного – у меня должны были появиться деньги. Пусть не очень много, но достаточно для
того, чтобы оплачивать приличное жильё, купить машину, путешествовать и по-прежнему
наслаждаться обществом весёлых друзей. Этот момент должен был когда-нибудь наступить,
но пока я, сцепив зубы, работал на хлеборезке и за прилавком, заправлял машины и
надрывался на стройке.
Мир новоприезжих иммигрантов весьма специфичен. Он полон надежд и
разочарований, в нём постоянно циркулируют истории об успешных людях, которые за
короткий промежуток времени добились вожделенного благосостояния. По английски это
называеться “success storу”77. Надо заметить, что “success story” – это очень важная часть
американской культуры. С такими историями ты сталкиваешься на каждом шагу, но в памяти
остаются только самые яркие - Билла Гейтса и Арнольда Шватснэгера, Сергея Брина78 и
Дональда Трампа, Джорджа Сороса, Марты Стюарт79 и многих, многих других. Эти люди,
благодаря своей предприимчивости, таланту, трудолюбию и другим незаурядным качествам,
стали фантастически богаты - этакие золушки, вышедшие замуж за прекрасного принца, и
заметьте, никакого волшебства – if you put your mind into it you can accomplish anything!80 К
этим людям можно относиться по-разному - некоторые, как Сергей Брин достойны
безоговорочного восхищения, другие, вроде Джоржа Сороса, вызывают смешанные чувства,
однако всех их обьединяет одно – все они в высшей степени незаурядные личности. В общем
и целом Сакральный Олимп вызывает в-основном положительные эмоции. Он чем-то похож
на пантеон древнегреческих богов – современные небожители также празднуют победы и
совершают ошибки, ссоряться и миряться, любят и страдают. Они, так же как и всё
остальные люди, старяться, болеют и умирают, что ещё более приближает их к
новообращаемым. Добавьте к этому надежду самому подняться на пантеон, пройтись по
всемирному подиуму, сверкая улыбкой и раздавая автографы... Разве не замечательно? Такая
перспектива может очаровать кого угодно, и, заметьте, для того, чтобы причислить себя к
сонму небожителей совершенно не обязательно быть талантливым, образованным,
высокоморальным или физически привлекательным человеком. Совсем напротив, вы можете
быть туповатым, недоучившимся, беспринципным уродцем и всё-таки вскарабкаться на
вожделенный помост при одном единственном условии - надо изыскать возможность
заработать деньги. Очень много денег. Для этого хороши все средства, если, конечно, вы
исправно платите налоги. Впрочем и это тоже не обязательно – если найти хороший способ
_____________________________
77 Дословно «история успеха».
78 Основатель и совладелец компании Google
79 Издатель журнала, писательница, телеведущая. В 2001 журнал Ladies Home Journal поставил её на третье
место среди наиболее влиятельных женьщин Америки. Родилась в семье небогатого польского иммигранта.
80 Если очень постараться, можно добиться всего. (En.). Фраза из культового фильма «Назад в будущее.»

75

безнаказанно их обойти, то можно подняться в глазах восторженных почитателей на
абсолютно недосягаемую высоту. Не пойман - не вор, а победителей, как известно, не судят.
Рассуждать о морали в данном случае вообще не приходиться – так же как и их древние
предшественники современные небожители выше этого. Вспомним как в 1992 году,
провернув виртуозную биржевую комбинацию, Джорж Сорос буквально обобрал старую
добрую Англию. В результате грандиозной спекуляции британский фунт лишился четверти
своей стоимости, и это больно ударило по карманам простых англичан – таким
оригинальным способом известный финансист отблагодарил страну, которая приютила его,
бедного венгерского иммигранта, в послевоенные годы, страну, в которой он долго жил и
закончил университет. Можно сколько угодно говорить о том, что финансовый гений
действовал в одиночку, будучи лишь слепым орудием универсальных законов свободного
рынка, но, ей богу, не вериться, что ему удалось вот так вот «опустить» ближайшего
американского союзника совсем без ведома всемогущего дядюшки Сэма. «Всё это старо как
мир,» - возразит мне на это взыскательный читатель. – «с древнейших времён бал правили
сильные, а толпа обожала их за жестокость, восхищаясь с какой лёгкостью отдельные
индивидуумы ломали тысячи человеческих жизней, мучали и убивали своих
соотечественников, громили соседние страны и уничтожали целые народы». «Это так,» -
отвечу на это я. – «но не забывайте, что мы, как ни как, живём в двадцать первом веке, когда
обман, насилие и убийство вроде бы как не в чести, а средства массовой информации
повсюду проповедуют общечеловеческие ценности и идеалы гуманной западной демократии.
Кстати, вы ни когда не слыхали, что в Канаде можно надолго загреметь в тюрьму, если вы, к
примеру, убьёте дикого гуся?! Представьте себе, на одной чаше весов почивший в бозе
лапчатый гусь, который по интеллекту мало чем отличается от обычной «пищевой» курицы,
а на другой – Туманный Альбион с его совершенно законно ограбленным
шестидесятимиллионным населением.... Впрочем, речь совсем не об этом. Я вовсе не хочу
морализировать по поводу противоречивого Сакрального Пантеона, потому что, на самом
деле, он не очень важен. Это – всего лишь вывеска, броская реклама, разбитной зазывала у
входа в балаган. В большинстве случаев сакральные божества не являються рабами
Сакрального Миллиона и не разделяют его ценностей. Как боги они могут себе позволить
себе всё, даже это.
Однако мы уклонились от темы. Представьте себе, что вы недавно приехали в США
или Канаду, абсолютно очарованы прелестями западной цивилизации и искренне разделяете
её ценности. Сакральный Пантеон приводит вас в совершеннейшее восхищение, вы
энергичны, здоровы, неплохо образованы и рвётесь в бой. Но с чего начать? Конечно можно
не мелочиться и сразу взять за образец, к примеру, Сергея Брина или Дональда Трампа но,
трезво оценив ситуацию, Вы понимаете, что начинать надо с чего-то более приземлённого и
решаете сначала осмотреться, чтобы выбрать подходящее поле деятельности. И вот тут-то на
сцену выходят сержанты и офицеры невидимой Сакральной Армии, те на кого вы будете
равняться и те с кого вы будете брать пример - так называемые Role Models81. Ролевые
модели Сакрального Миллиона – это те самые маленькие человечики, которые воплотили в
жизнь Великую Американскую Мечту. Вот, к примеру, один из них: Пожилой итальянец,
многие годы проработавший дальнобойщиком и, соблюдая строжайшую экономию,
скопивший небольшую сумму денег. Недостающие средства он занял в банке и купил
собственный грузовик, потом ещё один, потом ещё..., а теперь на него работают наёмные
водители! Или тот парень из Молдавии, который два года гнул спину нелегалом на стройке,
чтобы оплатать фиктивный брак с канадской гражданкой, затем получил вожделенные

_____________________________
81 Role Models (дословно переводиться как «Ролевые Модели») - люди, которые служат предметом для
подражания.

76

документы, собрал строительную бригаду из таких же бедолаг, как и он сам, а теперь имеет
две легковые машины, маленький грузовик и дом в пригороде! А как насчёт того мужика из
Западной Украины, который проработал на Шелловской заправке всего три года а потом дав
кому надо взятку стал менеджером? Теперь у него целых три таких станции! На одной
менеджером числиться он сам, на другой – его сын, а на третьей – его жена. Вообще-то
должность менеджера заправки ни чем не отличается от любой другой скромно
оплачиваемой работы по найму, но сколько денег можно заработать на махинациях с
продажей сигарет и другого мерчандайза82! А ещё можно нанять нелегальных иммигрантов и
платить им копейки, а все полагающиеся сотрудникам компании дополнительные выплаты и
льготы присвоить себе! Он работает по пятнадцать часов в день, курсируя от одной
заправочной станции к другой и всё время жалуется на то, что вкалывает как заведённый, но
посмотрите какой прекрасный дом у него в пригороде Торонто! Как органично он вписался в
динамичное канадское общество! Как близко к сердцу он воспринимает сакраментальный
дивиз «Taking care of business»83, услужливо приплясывая перед клиентами и стелясь перед
начальством! Посмотрите, какими восхищёнными глазами смотрят на него его несчастные
работники, работающие двенадцатичасовые смены и живущие как звери вчетвером в
маленькой комнатёнке! Жизнь удалась! Впрочем, коренные канадцы и американцы мыслят и
поступают примерно так же. Ролевых моделей вокруг множество, и их список не
ограничивается успешными предпринимателями. Это могут быть менеджеры, агенты по
продажам, технари-контрактники, ассенизаторы да мало ли ещё кто!
«Ну и что в этом плохого?» - спросите Вы меня. – «Что плохого в том, что
энергичные, мотивированные люди ставят себе вполне реалистические цели и осуществляют
их на практике? А издержки и другие не совсем приглядные вещи – это неизбежное зло - в
конце концов мы живём не при коммунизме!» «Абсолютно ничего плохого!» - отвечу Вам я.
Более того, в сильной мотивации, сочетающейся с готовностю работать с полной
самоотдачей, мне смутно видиться очередная реинкарнация советского лозунга «Слава
труду!». Самое удивительное в этой истории то, что «растленное» капиталистическое
общество высоко ценит этих работяг! Многочисленные истории успеха «маленьких людей»
неизменно пользуються большим успехом. При этом всегда подчёркиваеться что наши
скромные герои работали как ломовые лошади, годами не ездили в отпуск, отказывали себе
во всём, кроме самого необходимого и т.д, и т.п. Слава «Героям Капиталистического Труда!
Поставив себе цель и начав трудовые будни, современные стахановы стоят в забое до конца.
«Вольному воля,» - скажете вы. – «они сами избрали себе такую судьбу...» Сами ли?
Однако продолжим процесс инициации. Предположим, что вы выбрали ролевую
модель и поставили себе цель – открыть небольшую строительную компанию по ремонту
частных домов. Для того, чтобы бизнес успешно закрутился необходимо несколько
составляющих: первое – вы должны в совершенстве знать своё дело, второе – на вас должны
работать квалифицированные рабочие, третье – нужна постоянная клиентура и каналы
получения новых заказов и четвертое – вы должны иметь деньги на покупку инструментов,
оборудования и покрытие первоначальных расходов. Как вы сами понимаете всё это с неба
не валиться и требует больших денег, колоссальных усилий, а главное - уйму времени.
Северная Америка – это не Россия начала девяностых, где можно было в одночасье
разбогатеть. Халява здесь не проходит, а за криминальные и полу-криминальные махинации
безжалостно сажают в тюрьму. Вот вы и работаете с утра до ночи, а по ночам прокручиваете
_____________________________
82 Товаров. В данном случае имееються сопутствующие товары, которые обычно продаються на заправочных
станциях: напитки, жвачки, орешки и т.п.
83 Это выражение можно перевести, как «заниматься бизнесом», но, на мой взгляд оно значительно глубже. Я бы
сказал: «жить бизнесом», или «отдавать всего себя бизнесу»

77

в голове дневные заботы и проблемы, смакуете скромные успехи и переживаете неудачи. С
этого момента – вы уже часть Сакрального Миллиона, потому, что он забрал самое ценное,
что у вас есть – ваше ВРЕМЯ.

ГЛАВА 3
Битва за человеческую душу.

Кому принадлежит человеческая душа? «Нам самим и миру Бога» - ответите вы и
будете абсолютно правы. От себя же я добавлю, что поскольку все мы являемся невольными
участниками Великого Плана, в наших душах бурлит изрядная доза дьявольской закваски.
Если же на мгновение отрешиться от метафизики, то станет ясно, что в реальности одни
люди являються безраздельными властителями душ других людей. Многие тысячелетия
власть имущие изобретают и обкатывают всё новые способы контроля над людьми, и это
абсолютно нормально. Без этого не смогла бы существовать власть, а значит и вся
современная цивилизация. Власть одних одних людей над другими – это отработанный
механизм и необходимое условие для концентрации людских и материальных ресурсов на
нужных направлениях. Однако такая концентрация – штука весьма неприятная и
болезненная. Она подразумевает, что одни индивидуумы обязаны беспрекословно выполнять
волю других, в чём-то неизбежно ущемляя самих себя. Степень ущемления зависит от
времени, места, культурного фона и множества других обстоятельств. Например,
древнеримские рабы отдавали хозяину всё своё время и физическую энергию, получая взамен
лишь убогую похлёбку и немного соломы вместо постели, средневековые крестьяне работали
на барщине и платили церковную десятину, промышленные рабочие времён идустриальной
революции стояли у станка по десять-двенадцать часов в день, получая за это жалкие гроши.
Труд этих людей был тяжёл, грязен, монотонен, и с тех пор, к сожалению, мало что
изменилось. Три четверти населения Земного шара по-прежнему живёт в ужасающей
бедности, а технологический прорыв девятнадцатого-двадцатого веков, с которым
связывалось столько надежд, не только не принёс долгожданного процветания, но и вверг
человечество в череду разрушительных войн. Неоколониализм по-прежнему тормозит
развитие отдельных стран и целых континентов. И вообще, в нашем мире мало что меняется,
за исключением одного – технологий властвования над человеческими душами.
В древних обществах Месопотамии и Египта это исскусство было доведено до
совершенства: крестяне работающие и умирающие на постройке пирамид были счастливы,
так как верили что участвуют в великом таинстве перехода живого бога в загробное царство;
вся жизнь древнейших цивилизаций была настолько пронизана религиозными верованиями,
что порой грань между ними и реальностью стиралась, превращая общество в идеально
функционирующий механизм контроля. Таким образом Древний Египет просуществовал
тысячелетия, но даже там иногда происходили сбои – до нас дошли косвенные свидетельства
о том, что и родину пирамид иногда сотрясали разрушительные народные восстания. В
греческую а позднее в римскую эпохи древнее исскусство властвования над душами было во
многом утрачено. Римляне использовали рабский труд совершенно не заботясь о том,
нравиться это рабам или нет, а порядок основывался на несокрушимой военной силе
огромной империи. Впрочем, даже в циничном Риме власть постоянно декларировала свою
божественную природу. В средневековой Европе церковь вновь попыталась выстроить
эффективный механизм контроля, но ей не удалось замаскировать кричащую разницу между
властвующими и подвластными. Безостановочное колесо войн и насилия, церковные смуты и
крестьянские восстания так измучали континент, что приход капитализма был воспринят,
как манна небесная. Власть над человеческой душой в той форме, в какой она существовала

78

в древние времена, теперь оказалась вообще не нужна – весь процесс организации трудовых
ресурсов брал на себя Его Величество Рынок. Для успешного функционировал капитализма
все игроки должны были принять одно единственное правило – неприкосновенность частной
собственности. При этом каждый мог верить во что угодно и думать о чём угодно, при
условии, что он не крадёт и не убивает. Прелесть новой системы заключалась в том, что
формально никто никого ни в чём не принуждал - недовольный работник мог уволиться в
любой момент, и его никто не удерживал - на его место тут же приходил другой. Страх
остаться без работы заставлял рабочих выкладываться без остатка, жестокая конкуренция
между производителями создавала идеальную среду для взрывного научно – технического
прогресса. В общем, капитализм выглядел как идеальное орудие для воплощения Великого
Плана, если бы ни одно «но» - он порождал насилие и дестабилизацию в невиданных до
этого масштабах. Жёсткая конкуренция за контроль над ресурсами выливалась в невиданные
доселе войны, которые велись с использованием самых изощрённых технологий убийства,
отсутствие реальных механизмов контроля над человеческими душами привело к
катастрофическому результату: антагонизм между власть имущими и рядовыми
«участниками» достиг невиданных масштабов. Люди просто не понимали, с какой стати они
должны горбатиться на кучку купающихся в золоте индивидуумов. На волне этого протеста
возникли многочисленные социалистические и коммунистические учения, утверждавшие,
что сама мораль Периода Великой Экспансии, начиная с возникновения первых классовых
обществ и заканчивая индустриальным капитализмом начала двадцатого века, глубоко и
безнадёжно порочна – отчаянный и безнадёжный бунт израненной человеческой души. Самая
большая победа подобного учения привела к построению социалистического общества в
СССР, общества котором всё-таки присутствовал один единственный капиталист –
всесильное и неуклюжее государство...
Впрочем всё это осталось в далёком прошлом. Всё течёт, всё меняется, «великий и
ужасный» Советский Союз давно канул в лету, а эпоха бесконтрольности человеческой души
подходит к своему логическому концу. Наше время коренным образом отличается от
предыдущих столетий и даже от совсем близких восьмидесятых годов прошлого века. Дело в
том, что за последние двадцать лет в недрах постиндустриальных обществ или, если угодно,
стран золотого миллиарда, во главе с Соединёнными Штатами, вызрела новая форма
существования социума - эра мягкого контроля над человечечкой душой, контроля, в основе
которого лежит полное и безальтернативное обладание ВАШИМ ВРЕМЕНЕМ, добровольное
и полное подчинение МЫСЛЕЙ, ЖЕЛАНИЙ и ЭМОЦИЙ одной единственной парадигме –
идее Сакрального Миллиона.

ГЛАВА 4
Время жатвы.

Но вернёмся к нашему строительному бизнесу. Допустим, что вы преодолели все
препятствия, и ваша небольшая компания наконец заработала. В кармане завелись кое-какие
деньги и, после многих месяцев а то и лет каторжной работы и самоограничения, Вам не
терпится наконец-то в полной мере воспользоваться результатами своего труда, а
вознаграждение обещает быть феерическим – ведь вы воплотили в жизнь великую
Американскую Мечту! Вы оглядываетесь по сторонам и понимаете, что и в самом деле
никаких препятствий больше не существует, что настало время, насладиться новым, ни с чем
ни сравнимым статусом победителя. Об этом вам говорят и многочисленные добровольные
советчики, это демонстрируют своим примером избранные вами ролевые модели. Всё это
вдвойне прекрасно ещё и по той причине, что для того, чтобы влиться в ряды современной
«элиты» вам вовсе не обязательно, как в девятнадцатом столетии, доказывать кругу

79

избранных что вы не выскочка, совершенно не нужно владеть изящными манерами,
абсолютно не требуется быть высоко образованным или харизматичным человеком. Ничего
этого не нужно, а нужно всего-лишь НАЧАТЬ ПОТРЕБЛЯТЬ! И вы с головой окунаетесь в
shopping84. Покупаете вы в-основном в долг, но как передать радость, которую человек
испытывает выехав за ворота дилерщипа за рулём нового автомобиля? С чем можно сравнить
чувство с которым ты входишь в свой первый85 дом? Как описать внутреннее торжество,
которое испытываешь от мысли, что тебе по-карману тысячи вещей, лежащих на уходящих в
даль стелажах универсальных и специализированных магазинов! Вы не хватаете всё что
попадает под руку. Вы - умудрённый опытом человек, который знает жизнь, тяжело работает
и знает цену каждому доллару - вы покупаете только хорошие, полезные и нужные вещи.
Впрочем, иногда и вы поддаётесь соблазну и покупаете что-то не очень нужное, но при этом
всегда добродушно говорите себе: «Что за чёрт? Почему я не могу немножко себя побаловать
– ведь я вкалываю как лошадь!»
Но всему хорошему когда-нибудь приходит конец, основные атрибуты достойной
жизни давно куплены, и наступают суровые трудовые будни. Когда первя эйфория проходит
вы осознаёте, что новоприобретённое благополучие требует регулярных денежных вливаний,
которые забирают львинную долю ваших заработков. Кроме того появляються
непредвиденные расходы, связанные с вашим новым статусом. Например, вам приходится
купить ещё одну машину для вашей жены (девушки), на кухне совершенно необходимо
установить гранитное покрытие и купить кухонный комбайн и приобрести ещё множество
вещей, которые, как оказывается, абсолютно незаменимы в хозяйстве. Взять хотя бы такую
жизненно-необходимую вещь, как купленную на большой распродаже электрическую
газонокосилку, без которой небольшой газончик домом заростёт травой до неприличия, тем
более, что такая газонокосилка, есть у всех ваших новых знакомых – таких же как Вы
представителей «среднего класса».
Растущие расходы заставляют Вас делать всё больше долгов, но вы утешаете себя тем,
что когда-нибудь всё будет выплачено - надо просто больше работать. И вы работаете,
работаете сверхурочно, сверхурочно работают ваши работники, выходные тоже заняты –
необходимо подготовить инструменты и материалы, разобраться с бухгалтерией, купить
продукты и приготовить еду на неделю, сделать ещё кучу маленьких, но совершенно
необходимых дел, а если у Вас к тому же есть дети.... Только в воскресенье вечером Вы
можете немножко расслабиться – включить огромный жидкокристаллический телевизор,
погрузиться в купленное в рассрочку кожанное кресло и открыть бутылку пива. Goddamn
life!86 Вы делаете большой глоток, потом ещё один. Мелькание картинок на экране,
сопровождающееся монотонным бормотанием и бравурными вскриками рекламы, действует
на Вас успокаивающее, Вы прикрываете веки, и, перед тем как заснуть, в который раз
говорите себе, что всё просто замечательно, что по меркам большинства жителей пост-
советского пространства вы сказочно богаты – ваш бизнес стоит больше пятисот тысяч
долларов, у вас дом – полная чаша, у вас есть всё, абсолютно всё..., жизнь удалась... да, жизнь
удалась...
Кстати, вы никогда не задавались вопросом о том, что значит быть богатым? Поверьте
мне, это – задачка не из самых лёгких. Представьте себе, что вы участвуете в мозговом
штурме. Мы будем вместе вбрасывать любые, пусть даже дурацкие или не имеющие
отношения к делу мысли, записывать их на бумагу, затем вместе проанализируем эти
беспорядочные записи, сгрупируем их и попытаемся дать более или менее ёмкое определение
_____________________________
84 Покупки.
85 В Северной Америке продажа одного дома и покупка другого – явление будничное.
86 Чёртова жизнь.

80
богатства, которое бы устроило всех. Для того, чтобы легче было генерировать идеи, давайте
сформулируем вопрос немножко по-другому: «С чем у Вас ассоциируется богатство?».
Возражений нет?
Поехали!
С ЧЕМ У ВАС АССОЦИИРУЕТСЯ БОГАТСТВО?
«Много денег; очень много денег; большой и красивый дом; несколько домов;
плавательный бассейн с подсветкой; дорогой автомобиль; безумно дорогой автомобиль (к
примеру, Феррари); обладание красивой женщиной (красивые женщины – штука не
дешёвая); для женщин - обладание физически привлекательным, умным и любящим
мужчиной (такие особи тоже на дороге не валяются); возможность помогать людям;
возможность путешествовать; чёрная икра с шампанским на ужин; океанская яхта;
роскошный загородный дом; несколько раскошных загородных домов в самых прекрасных
уголках планеты; возможность заниматься тем что, тебе интересно; возможность спать
каждый день до упора; носить одежду от лучших дизайнеров, возможность ВООБЩЕ НЕ
РАБОТАТЬ; вставлю зубы и женюсь (мечта «великого слепого»); никто тебе не указ; пускай
другие на меня работают и выполняют все мои желания; тот кто имеет деньги - тот и
заказывает музыку; возможность творить добро; дайте мне власть, и я изменю мир к
лучшему; власть нужна для того, чтобы «построить» или «привести в чувство» всех сволочей
и подонков; слетаю в космос; съем неимоверное количество вкусных вещей и выпью море
дорогого алкоголя; возможность делать что вздумаеться; возможность не делать вообще
НИЧЕГО; возможность учудить что-то такое, чтобы тебя надолго запомнили, т.е.
прославиться; возможность быть самим собой и ни от кого не зависеть; оставить след в
истории (или хотя бы наследить); займусь спортом, музыкой, живописью или литературой;
делаю что хочу, а если Вам это не нравиться, поцелуйте меня в ж...; ВСЁ; НИЧЕГО.
Итак, что мы имеем? В отдельную группу можно выделить стремление
неограниченно приобретать материальные блага - еду, одежду автомобили, дома, самолёты;
вторая группа связана со свободой распоряжаться своим временем, третья – с властью над
другими людьми. Некоторые ответы находяться на границе трёх категорий. Например,
желание «делать что хочу» подразумевает как стремление к свободе, так и возможность
безнаказанно ущемлять интересы других или власть над ними. В отдельную подгруппу
можно выделить желание творить добро и самосовершенствоваться. Это то, к чему
подсознательно стремиться каждый человек, это - высшая степень свободы, для достжения
которой богатство может послужить неплохим подспорьем.
Посмотрим теперь, насколько Вы, счастливый владелец строительной компании,
подходите под определение богатого человека. О свободе распоряжаться своим собственным
временем можно забыть сразу – её у Вас нет, и в ближайшем времени не предвидится. Власть
над другими людьми несомненно присутствует и тешит Вашу гордыню - вы не только
работодатель, но и ролевая модель. Вам завидуют, вас уважают и в глубине души ненавидят,
но затаённая ненависть работников вас не тревожит. Поработайте с моё,» - добродушно
говорите вы про себя – «погорбатьтесь на «дядю», потом откройте свой бизнес, и тогда я на
вас посмотрю...»
Что касается свободы потребления, то с этим, на первый взгляд, у вас проблем нет. На
заработанные деньги вы можете приобрести многое, включая такие предметы роскоши как
дорогой автомобиль или парусную яхту. Потребление – ваш золотой конёк - то, что должно
компенсировать потерю свободного времени, но и с этим, к сожалению, не всё гладко. Дело в
том, что быть богатым человеком – это, как ни странно, каждодневный труд или, говоря по

81

американски, full-time job87. Для того, чтобы наслаждаться самыми прекрасными
достижениями материальной и духовной культуры, доступными лишь богатым людям, надо
их хоть немножко понимать и уметь ими пользоваться. К примеру, чтобы различать хорошие
вина или сыры, нужно многие из них перепробовать, и не только перепробовать, а, ещё и,
желательно, почитать специальную литературу. Чтобы хорошо играть в теннис или гольф
нужно долго и упорно тренироваться, чтобы элегантно одеваться желательно найти свой
индивидуальный стиль, чтобы в полной мере наслаждаться путешествиями, надо хоть
немного знать иностранные языки и историю, чтобы ходить на концерты классической
музыки - неплохо хоть что-нибудь в ней понимать, чтобы заниматься благотворительностью
необходимо любить людей и уметь организовать всё таким образом, чтобы хотя бы часть
жертвуемых денег дошла до тех, кто в них нуждается. Даже для того, чтобы красиво
обставить собственный дом, нужно иметь вскус, быть индивидуальностью, интересоваться
окружающим миром, учиться, читать, думать, переживать, одним словом –
самосовершенствоваться, а вот с этим у Вас большая проблема, ибо для
самосовершенствования нужны две вещи: желание и СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ.

ГЛАВА 5
Сакральная автокастрация и сакральные присадки к личности. Короткое вступление.

Сакральный Миллион родился в начале девяностых годов прошлого века, когда
традиционный капитализм с его цикличностью, высокой безработицей и бедностью,
казалось, навсегда ушёл в прошлое. Бурный экономический рост «постиндустриального
общества», вызванный очередным технологическим прорывом и деньгами, притекающими
со всего Земного шара, давал возможность хорошо заработать практически каждому.
Миллионы иммигрантов, прибывшие в то время в Северную Америку нашли здесь землю
обетованную. Америка могла прокормить всех и даже более – пригласить каждого
поучаствовать в грандиозном потребительском буме. Постоянно раскручивающийся маховик
потребления требовал всё больше природных, материальных и человеческих ресурсов, и
люди стали больше работать. Сначала на это никто не обратил внимание. Увлеченные
шопингом, американцы трудились не покладая рук, не замечая того, что незаметно
становяться беднее - теперь мужчина не мог, как в шестидесятые и семидесятые, в одиночку
прокормить свою семью, опора американской цивилизации – средний класс – постепенно
размывался, но говорить об этом было не принято. Даже сегодня, когда Всемирный
Экономический кризис, казалось бы, сорвал все маски, никто по-настоящему не протестует:
люди раздражены, напуганы, но большинство мечтает лишь об одном – поскорее вернуться в
вакханалию потребления середины девяностых, снова погрузиться в привычный
летаргический сон и пребывать в нём до скончания века..., но речь собственно не об этом.
Попытайтесь представить себя на минутку одним из первых адептов Сакрального
Миллиона начала девяностых – простым человеком, воплощающим в жизнь великую
американскую мечту. Педположим, что человек Вы не глупый, и на душе у Вас не спокойно.
Вы начинаете подозревать, что реальность абсолютно не совпадает с тем, к чему Вы
стремились, но боитесь себе в этом признаться. Что угодно, только не это! Такое озарение
означало бы полную личную катастрофу – ведь тогда пришлось бы смириться с мыслью, что
всё, что Вы сделали за последние годы не стоило и ломанного гроша, что с таким трудом
заработанные деньги и статус дают вам очень немногое, если вообще что-либо дают.
Плюнуть на всё и выйти из игры тоже никак нельзя, так как долги, семья и, самое главное,
новообретённая привычка потреблять не дают Вам возможности даже помыслить об этом.
_____________________________
87 Работа 8 часов в день.

82

Что же делать? А ничего! Жить, жить как ни в чём ни бывало, заставив себя ПОВЕРИТЬ, что
то, что вы получили, и есть предел ваших мечтаний, потреблять с удвоенной силой,
компенсируя отсутствие качества количеством, надеть самодовольную личину, которая со
временем станет вашим вторым «я», вытеснив искренние душевные порывы, любовь к
людям, радость созидания, творческое начало и саму совесть, превратив Вас в
самовлюблённую, тупую и трусливую особь, злобную и завистливую бойцовую шавку
гигантской Сакральной Армии.
Помните эзопову басню про лису и виноград в интерпретации Крылова? Лиса,
которая не может достать виноград, уходит со словами; «Ну, чтo ж! На взгляд-то он хорош,
Да зелен — ягодки нет зрелой: Тотчас оскомину набьешь.» Так и адепты Сакрального
Милиона враждебно относятся ко всему и отторгают всё, что может разрушить их
комфортный кокон и, следовательно, представляет потенциальную опасность для их
ограниченного мирка. Давайте назовём это явление условно Сакральной Автокастрацией и
остановимся на нём поподробнее, потому, что здесь находиться ключ к ответам на многие
вопросы, которые я задавал себе на протяжении многих лет жизни в Канаде. Ответы пришли
ко мне внезапно, на десятом году иммиграции, в тот памятный осенний вечер, когда я гнал
свою машину по мокрому от дождя американскому интерстэйту, покрывая последние
километры, остававшиеся до Канадской границы.

ГЛАВА 6
Сакральная автокастрация.

Представьте себе огромную общность людей, обманутых в своих самых лучших
ожиданиях, людей энергичных, честолюбивых, обладающих достаточными ресурсами, чтобы
вступить в борьбу и добиться победы. На протяжении всей истории человечества подобные
группы вступали в схватку с власть имущими и часто выигрывали. Даже когда они
проигрывали, мир неизбежно трансформировался, реагируя на необходимость перемен,
высвеченную ожесточённым противостоянием. Пииты Сакрального Миллиона поступили
совершенно иначе: вместо того, чтобы бороться за доступ к лучшим достижениям
материальной и духовной культуры, они, как лиса, обругавшая виноград, трусливо отступили
и начали создавать свою субкультуру, состоящую из самых примитивных и легко
заглатываемых обрезков живой человеческой культуры. По мере того, как число адептов
росло, росло и число «усовершенствований», а послушно реагирующий на спрос рынок начал
производить огромное колличество разнообразных суррогатов на любой вкус. Если
некоторые образчики поп культуры восьмидесятых были настолько недурны, что обогатили
человечество, то девяностые не принесли нам ничего, кроме безликих штамповок.
Набирающая обороты Сакральная Паханина занимала всё больше и больше времени, а её
многочисленные апостолы начали испытывать трудности в переваривании даже самого
незамысловатого корма. К тому времени культура мэйнстрима, которая в Северной Америке
и так дышала на ладан, развалилась на мелкие кусочки, устранив последние препятствия для
всеобщей и полной духовной кастрации. Отдельные, вытесненные на обочину, сегменты
традиционной культуры продолжали ожесточённо сопротивляться, но силы были явно не
равны. Купированию подверглось абсолютно всё – умение одеваться, питаться, музыка,
образование, архитектура, литература, культура человеческого тела, общение, эмоции и даже
самое прекрасное, что у нас есть и то, без чего не может существовать человеческая душа -
божественная энергия логики действия - человеческая любовь. Для того, чтобы перечислить
все проявления Сакральной Автокастрации понадобилась бы объёмное научное
исследование, а, так как это не входит в мои планы, попытаюсь описать лишь самые
уродливые из этих проявлений, используя в качестве примеров некоторые эпизоды из моей

83

жизни в Торонто. Кстати, я вовсе не случайно выбрал этот город в качестве обьекта для
исследования - если представить себе Сакральный Миллион в качестве виртуального
государства, то Торонто может по праву считаться одной из его всемирных столиц. Про себя
я называю это место «Планета Пустота», и, поверьте, у меня есть для этого все основания. В
семидесятые и восьмидесятые годы этот относительно небольшой город, принявший за два
десятилетия миллионы иммигрантов и, со временем, ставший самым крупным канадским
мегаполисом, послужил идеальной питательной средой для нарождающегося монстра.
Пропахший нафталином колониальный суррогат британской культуры не только не оказал
никакого ощутимого сопротивления, но и послужил прекрасным картонным фасадом для
новой реальности. Именно здесь новая цивилизация приобрела свои самые гротескные
формы, и именно сюда, по роковому стечению обстоятельств, меня занесла судьба. Впрочем
почему «по роковому»? Не случись этого, Вы, не читали бы сейчас эти стоки. Так что
устраивайтесь по-удобнее и настройтесь на небольшое путешествие в королевство кривых
зеркал.

ГЛАВА 7
HAUTE COUTURE(88) наизнанку

Когда европеец впервые приезжает в Торонто, то, как правило, замечает две вещи:
небрежно и безвкусно одетых людей и преувеличенную, холодную, несколько театральную
вежливость. Уродство в одежде бросается в глаза с первых же минут. В разномастной толпе,
хаотично расползающейся по центральным улицам города, очень трудно увидеть со вкусом
одетую женщину или элегантного мужчину. Складывается впечатление, что многие люди
нарочно одеваются так, чтобы подчеркнуть свои физические недостатки. К этому странному
юродствованию очень трудно привыкнуть. Например, полная девушка с довольно
миловидным лицом может одеть облегающие рейтузы, рельефно подчёркивающие
красноречиво выпирающие складки жира и иксообразные ноги. Иногда попадаются крайне
странно одетые личности, щеголяющие жарким летом в резиновых сапогах а зимой – в
лёгких летних куртках и плащах. И вообще, красивых людей встречается крайне мало. В
конце рабочего дня можно наблюдать выходящих из небоскрёбов оффисных работников,
одетых в соответствии с дрэс кодом89, но они не меняют общей картины. Вид белых
воротничков, мчащихся домой с напряжёнными лицами, не вызывает ничего кроме
сожаления и скуки. Особенно уродливо выглядят женщины, сменившие неудобную
оффисную обувь на спортивные туфли и марширующие по улице с каменными лицами.
Кроссовки в сочетании с оффисной одеждой смотрятся настолько уродливо, что убивют те
остатки женского, которые ещё сохранились в этих обледенелых корпоративных созданиях.
Вообще стильная, дорогая и элегантная одежда воспринимается с нескрываемым
неодобрением. На элегантно и со вкусом одетого мужчину сразу навешивается ярлык гея90, а
красиво одетые, сексуальные женщины воспринимаются с нездоровым наигранным
возбуждением – примерно так изголодавшийся на зоне уголовник реагирует на вульгарно
______________________________
88 Высокая мода
89 «Форма одежды» для служащих, которая бывает трёх видов: Business ware, Business-casual and Casual.
Business ware включает костюм и галстук для мужчин и оффисный костюм для женщин. Business-casual –
брюки (не джинсы и не карго), рубашка (с длинными и короткими рукавами) для мужчин. Галстук и пиджак не
обязательны. При Business-casual оффисный костюм для женщин не обязятелен, но, как правило, не разрешается
носить джинсы и футболки. Casual – свободный стиль одежды для мужчин и для женщин, который иногда
предусматривает некоторые ограничения. Например, некоторые компании не приветствуют шорты и сандалии.
Каждая компания имеет свой собственный дрес код, который может значительно отличаться от дрес кода
других компаний.
90 Гомосексуалист.

84

одетую проститутку. Как бы ни пародоксально это ни звучало, но существует скрытая
ненависть к любым, даже весьма условным проявлениям сексуальности в одежде. Многие
годы эта загадка ставила меня в тупик: всё-таки Канада и США - это свободные
демократические страны, которые, к тому же, были одним из центров молодёжного движения
шестидесятых и семидесятых годов прошлого столетия. Казалось бы после этого уже ничего
не должно быть «страшно». Например, кому какое дело до того, что мужчина носит на пляже
– облегающие плавки или шорты до колен? А оказалось, что есть, да ещё какое!

***
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ИЛИ ПЛАВКИ - ВРАГИ НАРОДА

Я уезжал в Канаду осенью, когда купальный сезон давно закончился, но, помятуя о
том, что я буду жить рядом с Великими Американскими озёрами, не забыл положить в
чемодан плавки. Плавки у меня были самые обычные – синтетические, облегающие, хм...
трусы с зашитым в пояс шнурком – ни какие не бикини, а самые обычные плавки, которые
большинство мужчин носит, к примеру, на крымских пляжах.
Искупаться удалось только в июле следующего года. Сорок минут по хайвэю серии
четыреста91, потом час езды по местным дорогам, и наша небольшая компания подъехала у
берегу Georgian Bay92. Покрутившись около большого бесплатного пляжа Васага Бичь и не
найдя парковки, мы вырулили на дорогу, идущую вдоль берега озера на северо-восток.
Стояла липкая влажная жара. По обеим сторонам дороги тянулся смешанный лес с елями и
соснами. Кое-где попадались и берёзы. Прямо в лесу, на просеках и на берегу озера стояли
многочисленные коттеджи. Одни были похожи на небольшие замки, другие выглядели
поскромнее, а третьи вообще представляли из себя небольшие деревянные домики-«кабинки»
способные вместить не более трёх-четырёх человек. Некоторые из коттеджей выглядели
весьма живописно, но в тот момент нас это мало занимало – все мысли были о том, как бы
поскорее запрыгнуть в воду. Проблема была в том, что запрыгнуть-то было никак не
возможно! Озеро было совсем рядом. Оно манило огромным полупустым песчаным пляжем
и ослепительно голубой водой. Пляж не был частной собственностью, то-есть загорать и
купаться там можно было абсолютно всем, но существовала одна маленькая проблемка – в
этой райской местности было совершенно негде запарковать машину! Хитроумные
владельцы коттеджей очень мило обошли запрет на покупку береговой линии в собственнсть
– просто сговорились с местными властями и понаставили везде знаков “NO PARKING”93,
перекрыв тем самым ненавистным чужакам весь кислород. Проклятые знаки стояли
абсолютно везде – вдоль дороги, около небольших магазинчиков, рядом с мотелями и даже в
лесу. Покрутившись минут сорок, мы наконец-то нашли обочину, которую, судя по всему,
миновал запретительный пыл местных землевладельцев, но, перед тем, как запарковаться,
долго ходили взад и вперёд по дороге, изучая содершимое ближайших знаков и пытаясь
выяснить нет ли здесь какого-нибудь подвоха. Противопоказаний, судя по всему, не имелось
и мы, оставив машину, радостно направились к воде. Берег был великолепен. Широкая,
метров семьдесят, полоса песка заканчивалась небольшими песчаными дюнами, на которых
росли невысокие тополя и раскидистые сосны. Тёплые светло-коричневые стволы вызывали
смутные воспоминания о школьных каникулах, проведенных с родителями на турбазах в
Сумской области, там, где река Ворскла, с её водяными лилиями и тихими плёсами
разливается на множество рукавов, а светлые, похожие на храм сосновые боры подступают к
______________________________
91 Скоростные автострады в провинции Онтарио.
92 Залив озера Гурон, почти равный по размерам озеру Онтарио.
93 Не парковаться.

85

высоким песчаным обрывам, на которых гнездятся колонии быстрокрылых ласточек. Здесь
всё было почти так же - те же сосны и тот же песок, только гигантское озеро с шумящим
прибоем и бесконечной линией горизонта, скорее напоминало море, а между деревьями
виднелись крыши коттеджей с красно-белыми канадскими флагами на металлических
флагштоках... Вершины деревьев были наклонены на восток, что свидетельствовало о
мощных западных ветрах. При воспоминании о моей первой канадской зиме с её морозами и
пронзительными ветрами, я невольно поёжился – трудно даже себе представить, что творится
на этом берегу зимой!
А в тот день стояла влажная жара, и дул тёплый ласковый бриз. Шум волн сливался с
шелестом листвы, создавая звуковой фон, под который лучше всего, ни о чём не думая,
валяться на песке, лениво щуриться на солнце и смаковать каждую секунду своего бренного
земного существования.
Устроившись в тени небольшого куста, мы расстелили подстилки и начали
переодеваться. Народу на пляже было совсем немного. Неподалёку от нас в раскладных
матерчатых креслах сидела пожилая пара. Судя по недовольному взгляду, которым нас
наградил тучный мужчина в шляпе с полями, эти люди были владельцы коттеджа, крыша
которого виднелась из за деревьевьев. Канадцы прятались от солнца под большими
пляжными зонтиками, а неподалёку от них в песке играла девочка лет семи – по видимому
внучка. Большая группа людей с детской коляской, огромным кулером94 и молодым игривым
лабрадором находилась метрах в тридцати от нас, а между нами и озером у самой воды
расположилась шумная молодёжная компания. На трёх подстилках устроилось шесть
человек – три парня и три девушки. Самому старшему можно было дать лет двадцать пять, а
самой младшей – лет восемнадцать. Одна из девушек выглядела очень даже ничего.
Единственным её недостатком было почти полное отсутствие талии, но это
компенсировалось породистым лицом, точёными плечами и стройными крепкими ногами с
рельефными, но не перекачанными икрами. Её подруги были значительно менее эффектны:
одна - рыжая толстушка с маленькими сосисочными ручонками и обгоревшими на солнце
детскими ножками, другая – юная индуска, которая, несмотря на свою молодость и хрупкую
комплекцию ухитрилась растолстеть и отрастить непропорционально большое седалище.
Ребята были похожи друг на друга. Все трое были одеты в длинные ниже колен шорты,
носили солнцезащитные очки и надетые задом наперёд бейсболки. Один из ребят явно имел
индийские или шриланкийские корни и носил козлинную бородку, а остальные двое были
белыми.
Я снял шорты и уже собирался направиться к воде, но меня остановил один из друзей.
- Послушай, - сказал он. – ты что, вот так и собираешься купаться?
- Как? - спросил я.
- Ну вот так, в этих плавках.
Сам он был одет в светлые шорты из плащёвой ткани.
- А в чём проблема? - поинтересовался я, краем глаза рассматривая остальную
публику на пляже. Действительно, таких плавок, как у меня ни на ком из мужчин не было -
все были одеты в шорты, иногда такие длинные, что полностью закрывали колени.
- Здесь таких не носят. - сказал мой товарищ.
- А что носят? - поинтересовался я.
- Шорты, ну вот хотя бы такие, как у меня.
______________________________
94 Ледник, в котором в жаркую погоду хранят еду и напитки.

86

- А в них можно купаться? - наивно спросил я, соображая зачем кому-то может
понадобиться плавать в шортах, если можно запросто переодеться в специально
предназначенные для этого плавки.
- Конечно можно. Это специальная материя, она не просвечивает и быстро сохнет. -
ответил мой товарищ. – Очень удобно.
- Думаешь? Ну что же, раз здесь такая мода, куплю при случае такие же, а сегодня
прийдёться купаться в старых - всё равно других нет. - сказал я и направился к воде.
В описываемое мною время я был ещё очень молод, мне едва исполнилось тридцать, а
выглядел и того моложе - лет на двадцать пять. Вёл я себя тоже сответственно. Атлетическая
нимфа, которая, как нарочно, маячила передо мною, играя в летающую тарелку с
низкорослым мясистым канадцем, возбуждала в в моём организме химические реакции,
которые тут же транслировались в желание рисануться, понравиться и познакомиться. Я
понимал, что один из компании мог запросто оказаться её парнем, но попробовать всё-таки
стоило. Кстати, мой североамериканский опыт говорит, что наличие спутников вовсе не
означает, что из знакомства с женщиной ничего не получится. В России такая попытка
чревата, как минимум, неприятным разговором; в Канаде же, подобный расклад иногда даже
благоприятствует успеху. Дело в том, что здесь у женщины часто нет никаких обязательств
перед мужчинами, даже если все они числятся её воздыхателями. Принцип «кто девочку
гуляет, тот её и танцует» здесь не работает. Кроме того, бывает что в женской головке
неожиданно что-то щёлкает, мирно пыхтящий паровоз её сознания с грохотом сходит с рельс
и, оглушительно свистя, уезжает в тёмный лес. Жертвой этого космического катаклизма, как
правило, становяться окружающие ухажёры, которые внезапно становятся в её глазах
дураками, занудами, и вообще, крайне несимпатичными личностями. «Действующий»
бойфрэнд тоже не может чувствовать себя в в полной безопасности - бедняга может пасть
жертвой плохого настроения, мелкой ссоры или беспричинного каприза, за которыми, как
правило стоит выношенное и бесповоротное решение отправить его в отставку. Впрочем в
тот день я был далёк от подобных умозаключений - немного волновала гипотетическая
возможность схлопотать по шее, но, об этом думать как-то не хотелось, тем более что у меня
имелся крепкий тыл в лице двух проверенных соотечественников.
Итак, я расправил плечи и, не спеша, направился к озеру. Песок был таким горячим,
что мне пришлось ускорить шаг, а последние несколько метров, остававшиеся до воды, я
проскакал вприпрыжку. Первой на меня обратила внимание пышнотелая индуска. Сначала
она рассеянно скользнула по мне взглядом, но потом вгляделась повнимательней и что-то
сказала своей обгоревшей подруге, которая лежала рядом с двумя парнями на большом
клечатом покрывале. Теперь вся компания, кроме играющей в тарелку спортсменки и её
партнёра, смотрела на меня. А уже входя в воду, я услышал за спиной тихий издевательский
свист и несколько слов сказанных по английски с явным прицелом на то, что я их услышу.
Смысла сказанного я не понял, но с огорчением отметил, что обьект моего вожделения меня
полностью проигнорировал, продолжая бросать тарелку и переговариваться со своим
партнёром. Всё это имело дурной привкус, но через секунду улетучилось из моей головы - я
наконец-то был в воде!
Озеро было великолепно. Я нырнул, открыл глаза и отчётливо увидел уходящее в
даль, покрытое небольшими песчаными волнами дно. Мягкая, абсолютно прозрачная вода
увеличивала предметы, как огромная линза. Я поплыл под водой, медленно выпуская воздух
и наслаждаясь ничем не сравнимым ощущением полёта, которое знакомо, наверное, только
космонавтам и аквалангистам. Время от времени ныряя и меняя стиль, я удалялся всё дальше
от берега, пока коттеджи и канадские флаги не стали совсем миниатюрными, а за
ближайшим мысом не показался силуэт далёкого, утопающего в жарком мареве полуострова.

87

Решив, что заплыл достаточно далеко, я перевернулся на спину и закачался на волнях. Вода
была настолько тёплая, что возвращаться не хотелось, и я долго валялся на спине, глядя в
необьятное, белёсое от жары голубое небо. Если бы не необходимось время от времени
подгребать ногами, которые медленно тонули в пресной озёрной воде, то можно бы было
запросто задремать, но я прекрасно понимал, что озеро Гурон – это не плавательный бассейн,
и надо соблюдать элементарную осторожность. Когда, усталый и счастливый, я подплыл к
берегу, мои друзья уже накупались и сидели на мелководье потягивая белое вино, умело
замаскированное под спрайт. Я уселся рядом с ними, сделал большой глоток, потом ещё один
и подумал, что, наверное в эту самую секунду я испытываю то самое, ни чем не замутнённое
счастье за которым миллионы людей гоняються всю жизнь, даже не подозревая, что его не
существует в природе - есть лишь хаотический разноцветный калейдоскоп из небольших
моментов и моментиков, и если не любоваться причудливым и геометрическими узорами из
разноцветных стекляшек, то незачем глядеть в трубку - всё равно ничего не увидишь.
Но всё хорошее имеет конец, закончилось и вино в пластиковой бутылке, сидеть в
воде надоело и мы, не спеша, направились к нашему лежбищу. Молодёжь без движения
лежала на продстилках, подставив спины безжалостному солнцу. С самого края, рядом с
обгоревшей пышкой, которая догадалась, наконец-то, одеть рубашку и и прикрыть ноги
полотенцем, лежала моя широкоплечая афродита. Загорелые ноги были восхитительны.
Голова девушки была повёрнута на бок, глаза закрыты, русая прядь волос падала на
бархатную щёку, придавая лицу невинно детское, но, в то же время, неимоверно сексуальное
выражение. Рядом со сложенными в стопку вещами лежала пачка сигарет и зажигалка. «Вот
и великолепный повод для знакомства!» - радостно подумал я. – «Попрошу у неё огоньку.».
Странное поведение соседей, которое неприятно укололо меня перед купанием, было забыто
и прощено – я понимал, что живу в другой стране и был достаточно умён, чтобы не обращать
внимания на подобные мелочи.
Итак, я вытер лицо и руки полотенцем, взял сигарету, одел позаимствованные у
товарища шлёпанцы и направился к берегу. Девушка по-прежнему лежала на животе, но уже
не дремала, а читала книгу. Когда я приблизился, она даже даже не подняла головы.
Потоптавшись на месте, я прокашлялся и несмело произнес: “Hello…, excuse me, can I borrow
your lighter?”95
Согласитесь, что начало разговора получалось не самое удачное, но ничего другого
мне в тот момент в голову не пришло. Впрочем это и не имело никакого значения - в том
мире, где я родился, вырос и провёл свою молодость мужчины знают, что в подобных
случаях надо просто начать разговор. И вообще важно не то, что ты говоришь, а как ты это
говоришь, и, если женщина не прочь познакомиться, она сама позаботиться о том, чтобы
беседа не захлебнулась в неуклюжих фразах или глупом молчани. Так думал я, но канадка,
по-видимому, мыслила совершенно иначе. Она подняла голову, посмотрела на меня,
деревянно сказала “Hi”, потом процедила сквозь зубы “Sure”96 и молча подала зажигалку.
Начало было, прямо скажем, не очень обнадёживающим. Я поблагодарил, начал зажигать
сигарету, закрывая огонь ладонью от ветра, а она снова уткнулась в свою книгу. Надо было
срочно что-то придумать, и я решил завязать разговор в момент возврата зажигалки. Когда
сигарета наконец загорелась, я присел на корточки, протянул зажигалку ещё раз сказал
”Thank you”. Девушка подняла голову и мы, наконец встретились глазами. Глаза эти были
светло-серого металлического цвета и я с ужасом почувствовал, что в них не было ничего
женского. Точнее ничего из того, что мы привыкли видеть в глазах женщин – море здорового
любопытства, немного игры, немного ласки, совсем чуть-чуть радостного ожидания, немного
______________________________
95 Здравствуйте... Прошу прощения, можно позаимствовать Вашу зажигалку?
96 Привет. Конечно.

88
сомнения, немного боли, куча недоверия, но самое главное - вечное ожидание любви. В тот
момент мне показалось, что в глазах владелицы зажигалки не было вообще НИЧЕГО!
Впрочем теперь я понимаю, что в них всё-таки кое-что было - немножко запрограмированной
агрессии по отношению к незнакомцу, привитая с детства холодность и небольшой
компьютер, расчитывающий мой социальный рейтинг. Глаза были выпуклые и, как бы
покрытые невидимой плёнкой, которая надёжно скрывала душу незнакомки. Глазные яблоки
при этом были похожи на красивые выпуклые стекляшки с подвижными зрачками. Сейчас,
по прошествии многих лет, я точно знаю, что тот момент примитивный бортовой компьютер
девушки прокручивал незамысловатую программу калькуляции рейтинга и под конец выдал
следующий результат: «DESCRIPTION: stranger, foreigner, possibly european; SEXUAL
ORIENTATION: unclear; RATING: unable to assign; ASSOSIATED WITH: unknown trouble,
discomfort, disturbance; RECOMMENDED ACTIONS: no communication»97. После этого
взгляда говорить было больше не о чем, но я не мог просто так уйти и начал говорить о
погоде, о том, как это здорово, что мы нашли это замечательное место, как этот берег похож
на прибалтийские пляжи на которых мне посчастливилось побывать в начале девяностых....
Чем дольше я говорил, тем более скверно становилось на душе. В какой-то момент я поймал
себя на мысли, что всё бы отдал, лишь бы канадцы просто и по-человечески меня «послали»,
но они молча смотрели на меня своими стекляшками и молчали. Впрочем «посылать» было
слишком хлопотно и требовало дополнительных эмоций, которые в данной ситуации вовсе
не предусматривались, если они вообще когда-нибудь предусматривались... Сейчас, по
прошествии многих лет, я понимаю ещё одну важную вещь. Подсознательно вся компания
воспринимала меня как врага – человека странного, способного на душевные порывы,
живущего другими ценностями, чужака, который может нечаянно повредить или разршить
комфортный кокон в котором каждый из них пребывает всю свою сознательную жизнь,
напомнить, что за пределами этого мирка есть другой, настоящий мир, зародить в душе
сомнение, пробудить желания, поднять ненужные вопросы, создать, в конце концов,
дискомфорт, причинив тем самым ненужную боль. Я продолжал говорить, не оставляя
надежды достучаться до своих собеседников, и не сознавая того, что сам становлюсь всё
более и более уязвимым. Они же, судя по всему, чувствовали себя отлично - враг есть враг,
и, если кишка тонка его уничтожить, то можно, воспользовавшись подходящим моментом,
нанести удар исподтишка, слегка придушить, изощрённо «опустить», а потом, с чувством
превосходства, отпустить снисходительую шутку.
Наконец-то закончив ненужный разговор и зачем-то виновато извинившись, я
вернулся к друзьям. Стоит ли говорить, что я чувствовал себя как оплёванный. Многим
иммигрантам живущим в Торонто хорошо знакомо это чувство. Мне пришлось испытать его
ещё несчётное колличество раз, пока я сам не оделся в защитную броню и не понял, что
лучшая защита - это нападение, осознал, что с роботами нужно себя вести, как железный
бездушный робот. Это понимание далось мне не легко, а доспехи легли тяжелым грузом,
коверкая мою душу и заставляя страдать – ведь невозможно абсолютно безнаказанно
подменить свою природу. За всё нужно платить...
Но вернёмся к облегающим плавкам. После того достопамятного дня я решил
выяснить почему именно эта продукция трикотажной промышленности попала в Северной
Америке в такую опалу и пришёл к следующиму выводу - старые добрые плавки были в своё
время «приватизированы» гомосексуалистами, причём это относится как к максимально
открытым бикини, так и к speedos, которые выглядят как облегающие шорты. Мужчины
______________________________
97 ОПИСАНИЕ: чужак, иностранец, возможно европеец; СЕКСУАЛЬНАЯ ОРИЕНТАЦИЯ: неизвестна;
РЕЙТИНГ: неизвестен; АССОЦИИРУЕТСЯ С: неприятностями, дискомфортом, беспокойством;
РЕКОМЕНДАЦИЯ К ДЕЙСТВИЮ: никаких контактов.

89
традиционной ориентации не носят их по той простой причине, что не хотят быть
причислены к вышеупомянутой категории. Если ситуацию с бикини ещё можно как-то
обьяснить здоровым консерватизмом то со speedo, всё не так ясно. Дело в том, что подобные
купальные костюмы носили ещё в конце девятнадцатого - начале двадцатого века, когда
общественные нравы ещё были на недосягаемой по нашим временам высоте. Что-же
заставило подавляющее большинство мужского населения добровольно отказаться от
функциональной одежды, сменив её на широченные шорты, которые, как ни крути,
совершенно непригодны для плавания? Ответ на этот вопрос оказался настолько же прост,
насколько и неожидан – оказывается облегающие плавки позволяют окружающим видеть
размер твоего «пакеджа»98 или, говоря по-простонародному, «хозяйства». Когда я узнал это,
то не хотел верить своим ушам – кому может понадобиться оценивать сквозь плавки
величину мужского полового органа, который, сам по себе, не является чем-то
сверхсекретным. Измерять его может прийти в голову разве что паталогическим
нимфоманкам, героиням порнофильмов или персонажам скабрезных романов, а тут вся
«почтенная публика», интересуется таким обыденным предметом...

***
ГЛАВА 8
Планета антилюбовь или сакральная антисексуальность.

Удивительная история с плавками, во всей своей абсурдности высвечивает ещё одно
уродство порождённое Cакральным Mиллионом.
Добровольный отказ от здоровой сексуальности привёл к тому, что общество
практически легализовало циничную пошлость и извращённость в качестве общепринятого
поведения. Подавленные человеческие эмоции требуют выхода, и Cакральный Миллион
услужливо предоставляет разнообразные возможности для выпуска пара. К услугам адептов
предлагаються разнообразные сексуальные аттракционы - всё для чего не требуються
искренние чувства, всё, что можно купить за деньги, но самое поразительное из всего этого
то, что даже самые откровенные продукты этого специфического рынка по своей сути
глубоко антисексуальны и вызывают у нормального человека лишь скуку и удивление.
Думаю, что меня хорошо поймёт каждый, кто хоть раз побывал в одном из стрип клабов99
города Торонто.
Представьте себе, что вы недавно приехали в Торонто и впервые зашли в зазывно
сверкающий огнями стриптиз. Сначала трудно поверить, что женщины действительно
раздеваются и предельно откровенно показывают самые интимные части тела. Проходит
минут пятнадцать, и вы начинаете чуствовать, что во всём действе явно чего-то не хватает,
что стриптизёрши ведут себя как механические куклы – ходят туда сюда, как заведённые,
виснут на шесте, ползают по подиуму и машут ногами в такт музыке. Вы оглядываетесь по
сторонам, и понимаете, что никого из присутствующих по-настоящему не возбуждают
молодые и красивые обнажённые женщины – Вас окружают абсолютно пустые глаза, в
которых напрочь отсутствует нормальное мужское желание. Поведение публики ничем не
отличается от поведения болельщиков на бейсбольном матче – время от времени раздаётся
подбадривающие «Хэй» и «Уоу», официанки разносят пиво, а не занятые на подиуме
______________________________
98 Package – сленговое название мужских половых органов.
99 Стриптиз

90

девушки подсаживаются к столикам и навязчиво предлагают лап данс100. Оказавшись на
улице Вы облегчённо вздыхаете и направляетесь восвояси с ощущением впустую
потраченного времени и, сожалея о денегах, уплаченных за невкусное и водянистое
канадское пиво.
Не каждый мужчина может потреблять эти примитивные суррогаты безболезненно.
Ощущение собственной ущербности и полной безысходности часто выливается в почти
неприкрытую ненависть к женскому полу и уродливые вспышки насилия. В этом плане нам,
иммигрантам, значительно легче – у нас, по крайней мере есть возможность вернуться на
родину или хотя бы съездить домой ненадого, чтобы чуть-чуть оттаять душой. Вас по-
прежнему удивляют многочисленные истории о кровавых маньяках, насильниках и убийцах
на сексуальной почве, которые то и дело кого-то насилуют или приканчивают? Не судите их
слишком строго, они – кровавое порождение Сакрального миллиона и, в то же время, его
самые несчастные жертвы. Кстати, а как Вы думаете, почему в больших американских
городах столько гомосексуалистов? Неужели вы серьёзно считаете что сексуальная
ориентация миллионов «официальных» геев и тех кто готовы ”to come out of the closet”101
физиологически и гормонально оправдана? А не правильней ли предположить, что
большинство из этих людей так отчаянно хотят найти хоть немножечко человеческой любви,
что ради этого даже готовы пойти против своей природы? Пути господни неисповедимы...
Впрочем у большинства пиитов Сакрального Миллиона все здоровые человеческие
эмоции подавлены настолько, что им достаточно совсем немного «клубнички», чтобы
компенсировать отсутствие нормальных человеческих отношений и вести вполне
комфортабельное существование. Большинство из них предпочитает таких же
бесчувственно-зомбированных «удобных» женщин, которые либо полностью фригидны,
либо интересуются сугубо механической стороной секса. Эти создания настолько увлечены
потреблением, что, воспринимают мужчин, в-основном, как часть мебелировки и источник
дохода для уплаты моргеджа. В большинстве случаев они либо полностью забывают о том,
что с мужем нужно спать, либо начинают спать с кем попало из чисто спортивного интереса.
При всём их внешнем различии, оба типа поведения по сути своей сходны и не имеют ничего
общего ни с нормальным человеческим, ни даже со зверинным поведением – самки
животных, в отличие от Сакральных шлюх, искренни во всём, что они делают.
Особого внимания заслуживает тема так называемого сексуального харрасмента
(sexual harracement). Любой мужчина приезжающий из Европы, а в особенности из
Восточной Европы, с самых первых дней жизни в Северной Америке знает, что этот
юридический термин несёт в себе потенциальную угрозу, и его опасения вовсе не
беспочвенны. На первый взгляд здесь всё просто – государство жестоко карает любого, кто
«обижает» женщин, будь то физическое насилие, принуждение к сожительству или просто
грубость. Плохого в этом нет ничего, даже напротив – просто замечательно, когда женщина
надёжно ограждена от разного рода посягательств. Смущает только то, что очень часто
самое безобидное поведение наших соотечественников, пытающихся познакомиться, завязать
откровенный разговор, пригласить на свидание или завязать роман, воспринимаеться как
грубый «наезд». Ответная реакция варьируется от ни чем не оправданной грубости до
полного и демонстративного игнорирования, которое, на самом деле, во сто крат хуже
грубости. Если же неутомимый ухажёр и после этого проявляет настойчивость, то может
вознкнуть реальная угроза «побщаться» с местной полицией.
100 Эротический танец, исполняемый в стрип клубах. В Торонто, как правило, клиент сидит на стуле или в
кресле, на его колени кладётся салфетка или полотенце, а обнажённая стриптизёрша и садиться на полотенце. .
Прикасаться к телу запрещено.
______________________________
101 Открыто признать себя гомосексуалистом. Дословно переводиться «выйти из платяного шкафа».

91

Всё это можно было бы списать на британскую холодность или пуританскую
неприступность местных львиц, но смущает одно странное обстоятельство. Те же самые
«непреступные» жительницы Торонто не усматривают ничего плохого в откровенном и
грубом приглашении к «соитию», а пошлый грязный разговор не вызывает у них
справедливого негодования. Сколько раз я бывал свидетелем того, что попытка поговорить
по-душам заставляла женщин испуганно шарахаться от собеседника, а чванливый, тупой и
наглый трёп выслушивался с заинтересованностью и даже благосклонностью. Впрочем,
сказав «британская холодность», я незаслуженно обидел милых обитательниц Туманного
Альбиона. Простите великодушно, к вам сакральные щупальца ещё не дотянулись.
Дорогие соотечественники из республик бывшего СССР, западные европейцы,
латиноамериканцы, африканцы, жители Ближнего Востока, ненавидящие Сакральный
Миллион американцы и канадцы, новоприбывшие иммигранты и туристы, нормальные и
здоровые мужчины всего свободного мира! Не пытайтесь завязать роман с дочерьми
Сакрального Милиона! Для них Вы, с Вашими представлениями о человеческих отношениях,
ухаживании, любви, душевности, самопожертвовании, верности и дружбе БЫЛИ и ВСЕГДА
БУДЕТЕ злейшимии и непримиримыми ВРАГАМИ. Они ненавидят в Вас то, чего нет в них
самих. Они видят в Вас либо опасных чужаков, либо не на что не годных чудаков и лузеров.
Не тратьте время и душевную энергию зря! Повернитесь к ним спиной и считайте, что
позади Вас пустое место. Ведь так оно и есть на самом деле...
” ...everyone instead turn your back to them and simply say "fuck it".102

ГЛАВА 9
Театр Марионеток

В конце 2009 года в канадской провинции Британская Колумбия разразился
небольшой скандальчик. Производитель пива компания Молсон Курс (Molson Coors Canada)
развесила на дорогах рекламные билборды, в правом углу которых была изображена ледяная
банка популярного пива Курс Лайт (Coors Light), а располагающаяся по центру надпись
гласила: «Холоднее чем большинство жителей города Торонто» (Colder than most people from
Toronto). Вся история не стоила бы выеденного яйца, если бы злополучная реклама не
вызвала множества гневных откликов в онтарийской прессе. Как всегда бывает в таких
случаях менеджмент компании, надеясь, что скандал заглохнет сам собой, занял
выжидательную позицию, но потом, увидев, что страсти продолжают накаляться, начал
униженно извиняться, посыпать голову пеплом и заниматься публичным самобичеванием -
дело в том, что разгневанная торонтская «общественность» могла вступить на тропу войны и
объявить, на радость конкурентам, жестокий бойкот популярному пенистому продукту.
Но самое интересное в этой истории совсем другое - дурацкая пивная реклама
неожиданно вытащила на поверхность то, о чём многие давно знали, но предпочитали
политкорректно молчать. Дело в том, что жители Британской Колумбии и других канадских
провинций в глубине души были полностью согласны с подобной весьма нелестной
характеристикой обитателей крупнейшего канадского мегаполиса! Все канадцы от
______________________________
102 Незначительно изменённое слова одного из лидеров моложёжного движения 60х, автора романа «Полёт над
гнездом кукушки» Кена Кизи, которые тот произнёс в 1965 году на антивоенном митинге в Беркли,
Калифорния. Речь Кена разрушила планы организаторов, которые намеревались внсти толпу на штурм
призывного участка. Главная мысль в речи Кизи можно сформулировать так: «Отвечать насилием на войну и
насилие - значит уподобляться насильникам и, по большому счёту, лить воду на их мельницу. Самое грозное
оружие, которое делает насилие бессмысленным – это отсутствие к нему интереса, полное его игнорирование.

92

Ньюфаундленда до Ванкувера знают, что Торонто – это поразительно «холодное»103,
недружелюбное и бездушное место, к которому очень трудно привыкнуть, и ещё труднее
полюбить. Я же нарочно рассказал вам этот случай, чтобы заранее отмести все возможные
обвинения в торонтофобии и спокойно продолжить своё повествование, используя город в
качестве Сакрального Экспоната, чего это бестолковое человеческое стойбище, без всякого
сомнения, вполне заслуживает.
Именно в распрекрасном городе Торонто Сакральная Автокастрация настолько
глубоко проникла во все сферы человеческой жизни, что изменила самого человека,
изуродовала его поведение, сотворила Сакрального Гомункула с его типичным внешним
видом, выражением глаз, мимикой, жестами, примитивными рефлексами, животными
инкстинктами и предсказуемыми реакциями. Зверёк получился туповатый, самовлюблённый,
трусливый и жестокий, но, не будем спешить с обобщениями, а попробуем нарисовать его
детальный портрет.

***
ГЛАВА 10
Портрет Сакрального Гомункула (Холст, масло, начало XXI века.)

Глаза – слегка выпуклые. Создаётся ощущение, что Гомункулы поголовно носят
контактные линзы, предназначенные для того, чтобы скрывать от окружающих любые, пусть
даже незначительные эмоции. Впрочем не существует никаких серьёзных свидетельств о
наличии у Гомункула каких-либо более или менее сложных эмоциональных реакций.
Доподлинно известно лишь о трёх базовых состояниях – полное безчувствие, при котором
тело движется по запрограммированному маршруту, время от времени оперируя руками,
перебирая ногами и издавая, по необходимости, членораздельные звуки; состояние нервного
раздражения, когда какое-нибудь событие ненадолго пробуждает пациента из комфортного
коматоза, присущего первому состоянию и состояние механического возбуждения,
вызванное потребительским зудом или потребительской лихорадкой. При всех трёх
состояниях глаза остаются неизменно пустыми.
Улыбка – растягивание губ по поводу и без повода. При этом глаза не улыбаются, а
сохраняют своё обычное стеклянное выражение. Искренняя человеческая улыбка в системе
координат Сакрального Миллиона – это явный анахронизм, вещь ненужная и даже
неприличная, так как она вызывает на более близкий контакт и и подразумевает более или
менее осмысленную ответную реакцию. Единственная причина по которой улыбка не только
сохранилась, но и активно используется Гомункулом в повседневной жизни – это
небходимость хоть как-то реагировать на окружающих людей и события в узких рамках
предсказуемого Сакрального Хабитата. Более того, кастрированная улыбка оказалась
настоящей находкой! Как выяснилось, вежливое растягивание рта может заменить любую,
даже самую сложную эмоциональную реакцию. При этом «улыбающийся» и реципиент
нейтральной гримасы ухитряются оставаться в комфортном анабиозе даже тогда, когда по
логике вещей нормальные люди уже давно должны были бы обнимать друг друга от радости
или бить друг другу морду! Гомункул же растягивает рот всегда, даже когда ненавидит.
Представьте себе, что сотрудник, у которого с Вами давняя и взаимная антипатия, встречаясь
с Вами в корридоре, каждый раз смотрит на Вас пустыми, ничего не выражающими глазами и
вымученно поджимает губы, от чего его лицо становиться ещё более неприятным и, в то же
время, каким-то жалким. Если Вы иммигрант, живущий и работающий в Северной Америке,
то бьюсь об заклад, что эта ситуация Вам хорошо знакома. Не знаю как вы, дорогие
«соотечественники за рубежом», а я всей душей ненавидел и ненавижу подобные моменты.
_____________________________
103 Cold Place (English)

93

Каждый раз, когда мне приходилось сталкиваться с этой странной «культурой общения», я не
мог избавиться от необьяснимого ощущения гадливости. Я бы предпочёл вступить в бой с
открытым забралом, откровенно объясниться и попытаться понять опонента, убедить в своей
правоте или согласиться с чужой точкой зрения, посмотреть открыто в глаза, победить или
пасть на поле сражения, но для поединка нужен противник, а рыцарский меч бессилен против
вязкого безвкусного желе...
Растянутые в кислой гримассе плотно сжатые губы служат хорошим средством для
того, чтобы избежать ненужного знакомства или на корню пресечь любой нежелательный
контакт. Представьте себе, что у вас прекрасное настроение и вы хотите перекинуться парой
слов с первым встречным(ой) в лифте по пути в офис. С Ваших уст уже почти срывается
приветствие, но ваш сосед(ка), взглянув на вас ничего не выражающими глазами, привычно
растягивает рот в неискренней улыбке, а затем, подожав губы, начинает рассматривать
потолок. Что Вы почувствуете? Нет, не говорите, что абсолютно ничего! Поверьте, что
последующие пять минут Вашей жизни, пока Вы не окунётесь с головой в дела или не
откроете Интернет, будут немного «подтравлены». Вы можете даже этого не осознавать, но
непродолжительный контакт в лифте, используя удачное английское выражение, puts you
down104. А скажите, сколько стоит беспричинная, светлая радость, с которой Вы иногда
просыпаетесь по утрам и которая так напоминает о раннем детстве, когда абсолютно всё –
звуки радио и звон тарелок на кухне, шум листвы за окнами, запах свежего крахмального
одеяла, лёгкое посасывание под ложечкой при воспоминании о контрольной по математике,
смутное ожидание чего-то неожиданного и прекрасного - складывается в многоголосый хор,
имя которому - счастье? Как часто вы испытываете это чувство после тридцати? А после
сорока? Из таких минут складывается жизнь, а Сакральная Улыбка на лицах окружающих
отравляет их, причиняет Вам боль, подталкивает к тому, чтобы, пытаясь заглушить эту боль,
Вы сами одеваетесь в кокон и начинаете по любому поводу растягивать рот, превращаетесь в
туго набитое костями и мясом чучело, которому, по большому счёту, уже ничего не нужно и
не интересно, назгула105, который не жив не мёртв, но верой и правдой служит своему
всемогущему хозяину.
Поведение. Когда-то я прочитал любопытную статью о том, что насекомые, при всём
своём совершенстве, являются наглядным свидетельством того, что процесс эволюции
иногда заходит в тупик. У этих удивительных существ развитие пошло не по пути
усложнения нервной системы, а по пути совершенствования чисто механических
характеристик и максимальной приспособляемости к специфической среде обитания. В
результате возникли миллионы видов узко специализированных созданий, очень похожих на
роботов и нацеленных на педантичное выполннение своей жизненной мисии. Если насекомое
попадает в ситуацию не предусмотренную его примитивным бортовым компьютером, то оно
не знает что делать и может бесконечно биться в оконное стекло или стремиться навстречу
смертоносной лампе. Будучи нашим собратом по разуму, Сакральный Гомункул, конечно же,
демонстрирует куда более сложное поведение, но кое-что общее с насекомыми у него всё-
таки имеется.
Находясь в привычной круговерти Сакральной Паханины и Сакрального Потребления,
Гомункул ощущает себя на вершине жизни. Он знает ответы на все вопросы и с
удовольствием поучает других, его самолюбование не знает границ. Если же события идут по
непредсказуемому сценарию и выбивают его из привычной рутины, он либо впадает в
беспорядочную истерику, либо застывает в тупом оцепенении. Сакральная Автокастрация
отняла у него самое важное – способность мощно и эмоционально реагировать на вызовы и

_____________________________
104 Дословно «опускает Вас вниз», угнетает, действует подавляюще.
105 Слуги лорда Саурона из трилогии Толкиена Властелин Колец.

94

угрозы окружающего мира. Дело в том, что способность адекватно реагировать не только
закладывается в нас с рождения, но и поддерживается социумом. Если, к примеру, в
обществе в котором Вы живёте считается нормальным защитить женщину от уличных
хулиганов, то и Вы, попав в подобную ситуацию, скорее всего, вмешаетесь, а ваши действия
будут решительными и успешными. Гомункул же, который и рассердиться-то по-настоящему
не в состоянии, попадая в экстремальную ситуацию, как правило, демонстрирует полное
ничтожество. Даже такие мелкие неурядицы, как поломка автомобиля, отключение
электричества или отказ кредитной карточки вызывают у него растерянность и, граничащие с
истерикой, приступы раздражения. Если же, не дай бог, необходимо постоять за себя,
стиснув зубы, преодолеть трудности, или просто проявить человечность и благородство...
Один мой знакомый рассказывал, что преспокойно вывел на улицу и в одиночку отделал
молодого канадца, который ни за что ни про что отвесил ему подзатыльник в ночном клубе.
При этом несколько друзей наказуемого стояли рядом и даже не вступились за своего
товарища. Единственное на что они были способны – это осыпать неприятеля злобными
«факами» с безопасного расстояния.
Перед тем, как завершить портрет, вставить его в раму и повесить на стену в
назидание потомкам, хотелось бы добавить ещё пару завершающих мазков.
Бесконечное сожаление вызывает тот факт, что Сакральный Миллион, не только
коверкает человеческую душу и кастрирует поведение, но и в прямом смыле уродует
человеческое тело. Как Вы помните, Сакральный Статус базируется исключительно на
наличии или отсутствии денег. Это автоматически делает ненужными другие виды
конкуренции внутри социума, которые мотивируют индивидуума следить за собой и всегда
быть в форме. Так, например, привлекательный внешний вид и спортивная фигура дают
человеку большие приимущества в Старом Свете, а заплывшее жиром тело с самой школьной
скамьи становиться причиной страданий и издевательств. С одной стороны это антигуманно,
жестоко и несправедливо, а с другой – никто ещё не выдумал лучшей мотивации для занятий
спортом. В Северной же Америке происходит следующее: миллионы людей с низким
достатком, которые непосредственно не участвуют в Сакральной Гонке и даже не могут
получать достойных финансовых дивидендов от Сакральной Паханины взяли из культуры
Сакрального Миллиона самое плохое - наплевательское отношение к собственному телу. Ты
можешь есть junk food106, быть толстым и больным, но это всё равно будет «ОК», потому, что
ты - «личность». Какая личность, по большому счёту, тоже не имеет значения. В добавок к
физическому уродству ты можешь быть необразованными и грубым эгоистом, но это не
вызывает отторжения у окружающих, так как им глубоко наплевать на всё, кроме своих
собственных проблем. “It’s OK.” – говорят они равнодушно. – “Whatever… It’s OK...107”
Просто здорово, когда общество толерантно относится к дюдям с физическими
недостатками, но когда механизмы естественного отбора внутри социума перестают
работать, люди начинают физически вырождаться. В Северной Америке начало такого
вырождения видно невооружённым глазом. Когда я встречаю непомерно толстых молодых
родителей, на руках у которых сидит такой же заплывший жиром ребёнок, мне хочется
сказать: «Господи, спаси Америку пока не поздно...если ещё не поздно...»

Глава 11
САКРАЛЬНЫЕ КОСТЫЛИ или PERSONALITY EXTENTIONS

Ни для кого не секрет, что за последние двадцать-тридцать лет Западная цивилизация
достигла потрясающих успехов в удовлетворении самых разнообразных человеческих

_____________________________
106 Дешёвые, но вредные для здоровья продукты.
107 Это нормально. Не имеет значения. Всё в порядке.

95

потребностей. Миллионы компаний производят такое неимоверное количество различных
товаров и услуг, что надо обладать весьма развитым воображением, чтобы пожелать или
придумать что-либо, что, в той или иной форме, не предлагалось бы на рынке. Заранее
оговорюсь, что речь идёт в-основном об артефактах материальной культуры, а попросту, о
товарах и услугах, а сыпется это изобилие исключительно на головы представителей
«золотого миллиарда», в то время как большенство населения земли прозябает в отчаянной
бедности. Впрочем в наш циничный век это никого особо не волнует, а нас товарная
вакханалия интересует лишь постольку, поскольку адепты Сакрального Миллиона играют в
ней далеко не последнюю роль.
Должен оговориться, что в мои планы совсем не входит самозабвенно вскрывать
гнойные язвы потребительского общества. Об этом сказано и написано так много, что
добавить практически нечего. Вдаваться в экономические дебри тоже не хочется, а клеймить
аморальность системы штука и вовсе неблагодарная. Что такое «морально», и как моральное
поведение понималось на разных этапах существования человечества? Что лучше -
аморально или кастрированно? Этого я сказать не могу. В тот момент, когда ТЕБЯ, лично
ТЕБЯ - единственное и неповторимое существо из плоти и крови грубо угнетают или
тривиально убивают в другом более «пассионарном» обществе, не покажется ли
добровольная кастрация à la Сакральный Миллион вожделенной спокойной гаванью в море
несправедливости и насилия? Наверное да. По большому счёту наше время не так уж и плохо
- просто, живя в этом времени, хочется немного большего, чем просто быть живым -
хочеться быть живым по-настоящему.
Дело было так: за десятилетия последовавшие за Второй Мировой войной западному
обществу настолько полюбился взрывной экономический рост, что любое замедление или,
ещё хуже, топтание на месте, воспринималось как настоящая трагедия. Вопрос о том, почему
вообще всё должно постоянно расти, как на дрожжах, и к чему это в конце концов приведёт
отметался как заведомо абсурдный. Я же, всё-таки, позволю себе спросить: почему мы, как
загипнотизированные, должны без конца повторять заезженную мантру: «Экономический
рост – это всегда хорошо»? Так ли это на самом деле? Предвижу ироническую усмешку на
лицах сторонников рыночной экономики. В эту самую минуту Вы думаете, куда меня
определить – в популисты, коммунисты или может... в анархисты? В любом случае Вы уже
решили про себя, что дискутировать с индивидуумом, который вообще осмелился поставить
такой несерьёзный и даже в чём-то бестактный вопрос, серьёзному человеку даже как-то не к
лицу. Если так, то мне очень жаль. У меня и в мыслях не было приобщать Вас к очередной
утопии или ставить под сомнение необходимость роста как такового, но, позвольте спросить,
какого роста и какой ценой? Всегда ли рост валового национального продукта транслируется
в улучшение качества жизни? Если качество жизни измеряется только количеством товаров и
услуг, которое Вы можете приобрести за год, то, наверное, да, но что если оно, кроме того,
измеряется наличием свободного времени, которое Вы можете потратить на себя, свою
семью и друзей? Относится ли кто-нибудь серьёзно к подсчёту качественной компоненты
экономического роста? Ведь, в конце концов, все эти технические новшества и товары
должны служить человеку, улучшать его жизнь, делать её более свободной,
содержательной и красивой? Я преклоняюсь перед Интернетом, который экономит наше
время и даёт неограниченный доступ к информации, но ответьте мне, почему мы должны
безостановочно менять как перчатки телевизоры, автомобили, MP плэйэры, мебель, бытовые
приборы? Потому что нам этого действительно хочется? Ой ли? Становимся ли мы лучше,
умнее, здоровее, счастливее, прибретая всё это великолепие? Осознаём ли мы, что за это
приходиться платить высокую цену, что раздутое потребление истощает ресурсы нашей
планеты и выжимает нас, обычных работающих людей, физически и духовно? Даже в

96

беспощадной логике Большого Скачка не существует оправданий такому бездумному
расточительству.
Но мы отвлеклись. Итак, для того чтобы постоянно стимулировать экономический
рост и, таким образом, обеспечить себе молочные реки с кисельными берегами на вечные
времена, западному капитализму необходимо было разрешить две сложнейших задачи: во-
первых – найти неистощимые и дешёвые источники природных и людских ресурсов, а во-
вторых - каким-то образом заставить собственное население бесконечно наращивать
потребление. С первой задачей разобрались довольно легко: дешёвую рабочую силу в
избытке проставляли страны «третьего» мира, а дешёвые ресурсы обеспечивали они же,
подчинясь экономическому и военно-политическому диктату. С потреблением всё оказалось
значительно сложнее. Предложение опережало спрос по всем категориям товаров - начиная с
автомобилей и заканчивая жвачками. В это с трудом верится, но средний американский
супермаркет предлагает около тридцати тысяч наименований товаров! Начиная с 1980 года
количество новых продуктов, ежегодно запускаемых в продажу утроилось. Только в одном
1996 их число составило 17000! Продавцам пришлось всерьёз задуматься о том, как им всё
это продавать, а покупатели остановились в замешательстве, не зная как выбирать. Вопрос,
который стоял перед ними, в большинстве случаев, можно сформулировать не как «Как мне
найти то, что мне нужно?», а «Чего мне действительно хочется?». Улавливаете разницу?
«Нужно» и «хочется». Впрочем, это нормально – все знают, что вещи не только служат для
утилитарных целей, но и являються мощным средством само-выражения; скажите мне, что
Вы покупаете и я скажу Вам кто Вы такой. Понимание того, что на эмоциональном уровне
существует глубокая взаимосвязь между личностью и окружающими её обьектами
материального мира, что человек, даже не осознавая этого, наделяет неодушевлённые
предметы чертами живых существ дало старт качественно новому подходу к маркетингу и
ключ к решению проблемы потребительского спроса – мир человека и мир вещей должны
были слиться в едином железном обьятии. Товар, создание рук человеческих, должен был
обрести человеческие черты, а граница между личностью и «одушевлённой» вещью
размыться и исчезнуть, освободив место новой реальности – полувиртуальному союзу,
который, в отличие от союза первобытного человека с деревьями, камнями и животными, не
генерирует божественную энергию логики действия, ибо человеческая душа - это, увы, не
самоопыляющийся цветок.
Впрочем, новый симбиоз несомненно имеет свои плюсы. Оказалось, что
преображённые вещи сами могут протянуть руку помощи тем, у кого ничего не осталось,
поставить безногого на костыли, дать убогому попользоваться кусочком своей суррогатной
души, и сделать это совсем совсем не дорого, под большую скидку, на BOXING DAY108... Но
наберитесь ещё немного терпения, и я всё обьясню по порядку - we are slowly getting there109.
Кстати, Вы знаете что такое Брэнд? Если вы считаете что это всего лишь торговая
марка, то сильно ошибаетесь. Современный маркетинг рассматривает Брэнд как, прежде

_____________________________
108 26 декабря. В Канаде, Австралии и некоторых других странах boxing day [боксинг дэй] более известен, как
день больших скидок и распродаж. Это, пожалуй, единственный день в году, когда громадные очереди
выстраиваются у дверей магазинов ещё до открытия. Когда двери открываются, совершенно невменяемая
толпа врывается в магазины и сметает с полок всё содержимое. Выглядит это весьма уродливо и даже жалко.
Самое смешное во всей этой истории то, что цены на разрекламированных распродажах, как правило, не многим
отличаются от обычных цен, а многие магазины, воспользовавшись массовым потребительским психозом,
сбывают самый залежалый товар. В системе координат Сакрального Миллиона Boxing Day занимает
немаловажное место. Это – Великий Сакральный Праздник, шаманский танец вокруг Сакрального Костра,
день, когда Гомункулы, отбрасывая остатки обременительных условностей, сливаються в едином молитвенном
экстазе.
109 Мы уже на подходе.

97

всего, культуру продукта. Циркулируя в обществе, вещи становяться неотьемлимой частью
наших воспоминаний, вызывают разнообразные ассоциации, обрастают разного рода
информацией - историями, анекдотами, появляются в кинофильмах, на телевидении, в
книгах, журналах, на Интернете и, в конце концов, трансформируются в неотьемлимую часть
нашей культуры, или, говоря научным языком, превращаються в культурные артефакты.
Впрочем, понимание того, что эмоциональный аспект в отношении к вещам может быть с
успехом использован в маркетинге пришло не сразу.
В тридцатые годы прошлого века газеты и журналы начали проводить первые опросы
общественного мнения. Изначально они использовались для того, чтобы спрогнозировать
результаты выборов, затем круг вопросов значительно расширился. Позднее, когда
демографы и статистики разработали более или менее совершенные методики анализа
данных, западные компании стали активно использовать опросы для исследования рынка. Но
статистические методы исследования имеют один большой недостаток – за цифрами
зачастую невозможно разглядеть живого человека, понять его истинные мысли и чувства.
Кроме того, над любым исследованием висит, как домоклов меч, главный враг статистики -
порождение исследовательского субъективизма, злой шутник по имени Байэс (вias)110.
Настоящий прорыв в маркетинге произошёл в 1941 году, когда социолог Роберт Мертон
впервые использовал в исследовании фокус группу (focus group)111. Фокус группы дали старт
новым методам исследований, которые широко использовали психологию и психоанализ.
Получили широкое распостранение интервьюирование, исследования поведения и
разнообразные методики проэктирования (экранирования) сознания (projective techniques). На
методиках экранирования сознания стоит остановиться особо. В процессе исследования
испытуемых просят интерпретировать визуальные стимулы или описать ассоциации, которые
вызывают те или иные слова или объекты. Тест построен таким образом, что исследуемый
проэцирует свою собственную индивидуальность на используемый в экперименте объект,
раскрывая логику мышления, ассоциативный ряд, а иногда и подавленные внутренние
конфликты (Чтобы иметь представление о методике попытайтесь развёрнуто ответить на
вопрос: Если бы автомобиль был собакой, то как бы Вы описали эту собаку?). Наиболее
известная из подобных методик – это методика Залтмана или ZMET (Zaltman Metaphor
Elicitation Technique). ZMET использует нейробиологию, психоанализ, лингвистику и даже
теорию исскуства для того, чтобы максимально раскрепостить субъект исследования,
вытащить на поверхность его скрытую мотивацию, исследовать тёмные закоулки его
подсознания.
После того, как методики исследования сознания вышли на качественно новый
уровень, оставалось сделать последний шаг, устраняющий преграду между товаром и
человеком и этот шаг был сделан - появилась концепция очеловечивания брэнда (Brand
Personality construct) или придания брэнду личностного, человеческого измерения. В
современном маркетинге используется пять основных личностных измерений брэнда. Это -
открытость, эмоциональность, организованность, утончённость и энергичность. В идеале
«личность» отдельно взятого брэнда можно понять, описав его типичного покупателя. Так,
например, широко известный в Америке брэнд спортивной одежды Columbia сразу же
ассоциируется с энергичными, спортивными, лёгкими на подьём, хорошо зарабатывающими
людьми, а брэнд Harley-Davidson – c сильными, бородатыми, одетыми в кожу любителями
путешествий, приключений и пива. Как правило мотоциклисты - это люди старше
пятьдесяти, сохранившие бунтарский дух шестидесятых. «Личности» Коламбии и Харлея во

_____________________________
110 Субьективное мнение, которое базируется на непроверенных фактах.
111 Форма исследования, когда группа людей выражает своё мнение относительно товара, услуги, рекламной
компании или упаковки, а, в более широком контексте, относительно идеи или концепции.

98

многом схожи, но Харлею явно недостаёт присущей Коламбии утончённости,
рафинированности и организованности, а у Коламбии отсутствует грубая мужская сила и
мощь, которыми просто пышет старый добрый Харлей. Личностные, человеческие качества
бренда активно используются в продвижении товара на рынок. Они помогают найти и
удержать «своего», на сто процентов лояльного покупателя, который будет рассматривать тот
или иной товар, как ещё одно средство для самовыражения, или как возможность
подчеркнуть свою уже сложившуюся индивидуальность. Личность брэнда может время от
времени «корректироваться» при помощи изощрённой рекламной кампании. Цель такой
«коррекции» - подстроиться под новый сегмент рынка или полностью переключиться на
нового покупателя.
Всё это воистину замечательно, и вызывает у меня неподдельное восхищение, но вот
вопрос: что происходит, когда основная «аудитория» того или иного «очеловеченного»
брэнда состоит либо из Сакральных Гомункулов, или людей находящихся в процесе
трансформации и уже воспринимающих Сакральные «ценности», как неотьемлимую часть
своего существания? Здесь я позволю себе высказать мысль, которая, возможно ещё не
приходила в голову продвинутым западным маркетологам: магия «очеловеченного» брэнда в
этом случае даже усиливается, но работает совсем по-другому.
Дело в том, что типичный адепт Сакрального Миллиона не обладает большинством из
тех замечательных качеств, коими наделены «одушевлённые» вещи и, поэтому, ему не так
просто найти себе «родственную душу» в мире «очеловеченных» брэндов. Если примерить
пять личностных измерений брэнда к нашему подзащитному, то картина получится вовсе не
радужная. В определённой организованности и энергичности ему отказать никак нельзя, но
происходят они не от большой компетентности или вдохновенной целеустремлённости, а от
невозможности вырваться из порочного круга Сакральной Паханины. В нестандартных
ситуациях, когда требуется проявить находчивость, терпение, силу духа, или проще говоря,
быть хоть немного личностью, гомункул вообще смотриться весьма жалко. Об искренности,
открытости или, не приведи господи, утончённости лучше вообще не заикаться. Эти
качества, если и присутствовали когда-либо, давно испарились - превратились в жалкие
суррогаты в процессе Сакральной Автокастрации или, если Вам будет угодно, Сакральной
Стерилизации Личности. Почему же всё-таки гомункул не только с удовольствием покупает
очеловеченные брэнды, но и отдаёт явное предпочтение самым ярким, мощным и, если
можно так вырвзиться, «харизматичным»? Ответ на этот вопрос удивительно прост. Дело в
том, что приобретаемые брэнды служать своеобразными приставками к его купированной
личности, дают ему ни с чем не сравнимую иллюзию человеческой полноценности.
Прозябающий в серости гомункул подсознательно ощущает свою ущербность и отчаянно
стремиться к тому, чтобы быть сильным, красивым, сексуальным, смелым, решительным,
умным, непокорным, харизматичным, искренним, благородным - словом всем тем, чем он и
близко не является. Проблема в том, что для того, чтобы заполучить все эти качества он
вовсе не собирается вылезать из комфортного Сакрального Кокона, прилагать какие-либо
усилия или «проделывать» душевную работу – ведь тогда ему бы пришлось отказаться от
всего, что составляет основу его существования. Маркетологи, сами о том не не догадываясь,
с блеском разрешили эту дилемму, создав прекрасный рынок personality extentions112 или
Сакральных Костылей, которые предлагаются в комплексе с различными товарами по весьма
необременительной цене. Я много раз слышал как люди говорят о том или ином брэнде: “It’s
me.” Заметьте, не “It’s mine”, а “It’s me.”113, и в этом проявляется глубочайшая зависимоть
человека от вещи. Гомункул никогда не перестанет покупать. Лишить его Сакральных

_____________________________
112 Приставка к личности (А.З.)
113 Не «Это моё» а «Это я.»

99

Костылей - это всё равно, что забрать у наркомана наркотики, оставить диабетика без
инсулина или отобрать у заядлого курильщика сигареты. Потребительское общество
колоссально живуче потому, что оно – незаменимая подпорка для кастрированных
личностей миллионов потерянных душ, и, чтобы сохранить этот протез, они готовы пойти на
многое - работать в два или в три раза больше, сделать подлость или даже совершить
преступление, потому что выхода у них другого нет - они вынуждены защищать то
единственное, что у них осталось...если осталось..., защитить иллюзию того, что они по-прежнему
являются личностью.

ГЛАВА 12
WINNER vs LOSER – сакральные клыки.

После всего сказанного у Вас может сложиться впечатление, что сакральная
цивилизация – это хоть и кастрированное, но весьма толерантное сообщество, которое как
минимум индиферентно относиться ко всем, кто не разделяет его «ценности». Вобщем и
целом это верно, но существуют некоторые нюансы. Что правда, то правда – гомункулы не
бросают инакомыслящих за решётку или не сажают на кол, но, в то же самое время,
Сакральный Миллион породил тупого и жестокого монстра - универсальный критерий
оценки человека под названием “WINNER vs LOSER”114
Строго говоря, winner – это мыслящий позитивно оптимист, который твёрдо идёт к
намеченной цели, а loser – депрессивный, страдающий параличем воли неудачник. Это
прекрасно, когда общество поощряет «виннеров» и с неодобрением относиться к «лузерам»,
заставляя их встяхнуться, сделать хоть что-нибудь для того, чтобы изменить свою жизнь, но
вот вопрос: для того, чтобы бороться и побеждать нужно иметь перед собой более или менее
ясную и привлекательную цель, а что в этом плане может предложить нам Сакральный
Миллион? В системе координат Сакрального Гомункула успех – это возможность
практически неограниченно потреблять, как можно чаще меняя Сакральные Присадки к
своей стерилизованной личности. Пути достижения этой цели его абсолютно не волнуют. Не
трогает его и то, что происходит в это время с ним самим, с его чувствами и мыслями, с его
телом, и, наконец, с его бессмертной душой. Представьте себе, что такая перспектива Вас не
очень-то прельщает и, вообще, сама идея превращения в гомункула Вам глубоко противна. А
что, если Вы по-другому понимаете счастье, если больше денег Вас интересует
самосовершенствование, вы заняты поиском своего собственного «я», своей единственной и
неповторимой жизненной правды? Что если вы заботитесь о красоте своего тела, больше
всего цените свободу духа и, чтобы достичь её, Вам не нужны никакие «приставки»,
«присадки» и, тем более «костыли»? В этом случае мне хотелось бы вас от души Вас
поздравить, ибо в том мире, в котором я провёл последние десять лет своей жизни, Вы –
самый натуральный ЛУЗЕР.
Может быть это утверждение и спорно, но, с моей точки зрения, самый успешный
человек – это тот, кто достиг максимальной степени свободы – свободы заниматься любимым
делом, общаться с интересными людьми, любить и быть любимым, свободы от стереотипов,
комплексов и ненужных условностей. Страшно быть угнетаемым, но ещё страшнее быть
угнетателем – он во сто крат более несвободен чем те, кого он давит железной пятой.
Маленькие дети – это самые свободные и самые успешные люди на земле благодаря их
способности видеть окружающий мир, наслаждаться каждым мгновением. Если говорить

_____________________________
114 Успешный человек – неудачник.

100

наших современниках, которые достигли большой степени свободы, то в голове почему-то
сразу всплывает образ Бориса Гребенщикова. Впрочем, каждый понимает свободу по-своему,
но, лично у меня не вызывает сомнение справедливость философского изречения о свободе,
как осознанной необходимости. Хотелось бы только, чтобы эта необходимость обязательно
шла рука об руку со свободой выбора или хотя бы иллюзией свободы выбора.
В городе Торонто существует множество категорий лузеров, но, как не парадоксально
это звучит, в условиях тотальной автокастрации легче всего здесь живётся самым настоящим
животным - тупым, ни на что не способным, уродливым душой и телом особям, которые в
полном объёме выполняют основную заповедь Сакрального Миллиона – как можно больше
потреблять. Именно эти жалкие создания, которые настолько убоги, что даже не могут
посвятить себя Сакральной Паханине, извлекают наибольшие выгоды из Сакральных
Протезов и Костылей. Сакральный миллион плодит таких людей в геометрической
прогрессии, роя, тем самым, себе яму. Он – как огромный червяк, который продолжает жрать,
не замечая, что анальное отверстие забилось, нечистоты давно не проходят, а хвост
безнадёжно завонялся, сгнил и готов отвалиться в любую минуту. При этом чудище
абсолютно не волнуется, так как полная деградация значительной части адептов с лихвой
восполняется новыми рекрутами - в основном новоприезжими иммигрантами и их
потомками.
Тяжело быть Лузером, но ещё тяжелее, когда ты не просто ЛУЗЕР, а опасный,
«ниспровергающий основы», ЛУЗЕР, а точнее - иммигрант, который сознательно или
бессознательно отвергает универсальные Сакральные «Ценности». Такой невольный ЛУЗЕР-
ВРАГ специально или по недомыслию позволяет себе рассуждать на неполиткоректные,
личные и другие некастрированные темы, не шарахается от здоровых проявлений
сексуальности, не боиться подвергнуть сомнению или, ещё хуже, высмеять, унылый стиль
жизни Сакральных Гомункулов. Поначалу вам будет казаться, что ваши коллеги, соседи,
знакомые – это немного странноватые, отстранённые, но Вобщем-то безобидные люди, с
которыми можно держать себя так, как вы привыкли это делать в Европе, но берегитесь - вы
и не заметите, как против Вас начнётся изощрённая, молчаливая война, в которой нет врага и
победить в которой невозможно, ибо для того, чтобы победить, надо ранить противника или,
как минимум, сделать ему больно, а гомункул не знает душевной боли, так как эта часть его
личности давно отмерла. Вы и сами не заметите, как начнёте задыхаться в удушливой
атмосфере фальшивых улыбок и мелких пакостей. О поверьте мне, они знают как “put you
down”115, отравить Вашу жизнь, испортить настроение, а потом незаметно подвести к мысли,
что необходимо приспособиться, стать таким же как они – глядеть на мир стеклянными
глазами, улыбаться не улыбаясь, говорить только скучные банальности, одеваться в
безвкусное барахло, пить дрянное пиво, говорить с женщинами о деньгах и о моргедже116, и,
что самое поразительное, получать от всего этого удовольствие... , и получать от всего этого
удовольствие! Вы не поверите какое огромное количество наших соотечественников,
живущих в Северной Америке, пять дней в неделю по восемь-десять часов в день,
ежеминутно и ежесекундно насилуют свою природу, пытаясь подстроиться под НИХ, вести
себя так же, как они, и даже думать так же, как ОНИ - и всё для того, чтобы хоть немного
смягчить эту завуалированную травлю. Впрочем иногда мне кажется, что «травля» в этом
контексте – это не совсем подходящее определение. Можно ли сказать, что кто-то тебя
«травит», когда ты погибаешь от жажды в пустыне?!
Русские иммигранты, живущие в Северной Америке, никогда не станут частью
Сакрального Миллиона. Им многое не нравиться, но большинство из них понимает, что

_____________________________
115 Унизить, сделать жизнь невыносимой.
116 Ипотеке

101

сопротивляться бессмысленно, а бежать некуда, да и незачем. Где ещё заработаешь столько
денег, где ещё можно наслаждаться таким комфортом в быту? Ради всего этого можно
смириться со всем, даже с потерей собственных детей, ведь дети не погибают физически –
просто наступает момент, когда они становятся абсолютно чужими людьми, начинают
считать своих родителей странными чудаками с которыми, по большому счёту, не о чем
разговаривать. «Извечная проблема отцов и детей.» - скажете Вы, и ошибётесь в главном –
Базаров, который бывал высокомерен и груб, всё-таки бесконечно любил своих «стариков», а
отравленные Сакральным Миллионом тинэйджеры117 уже не способны на любовь в нашем
понимании этого слова, человеческий контакт с ними безвозвратно утерян.
Говоря о разномастном сообществе Сакральных Лузеров, нельзя забывать о том, что
оно изначально возникло на руинах традиционной «мэйнстримовской» культуры, осколки
которой отчаянно сопротивлялись Сакральной Автокастрации. Существуют такие люди и в
наше время. Как ни странно, но Сакральный Миллион ещё не успел полностью сожрать
американскую глубинку. Особую же симпатию вызывает богема и неформальная молодёжь,
центром притяжения для которой служат такие большие города, как Нью Йорк, Монреаль
или Сан Франциско. Она ухитряется существовать даже в даунтауне культового города
Торонто, странным образом уживаясь с самыми уродливыми проявлениями Сакрального
Миллиона. Существует множество молодёжных групп, маргинальных политических течений
и, так называемых, культур, которые время от времени вяло протестуют, не на секунду не
веря в победу, а, самое главное - есть миллионы людей, которые, проводят в этой матрице
всю свою жизнь, чувствуя себя глубоко несчастными, безуспешно пытаясь хоть как-то
изолировать себя от буйства всепобеждающей серости. Они прячутся в своём маленьком
мирке, стараясь сохранить хотя бы малую толику своего «я» . Все эти люди, за исключением
молодёжи, часть которой неизбежно деградирует в сакральных гомункулов, обречены до
конца своих дней оставаться САКРАЛЬНЫМИ ЛУЗЕРАМИ. Большинство из них никогда
по-настоящему не поймёт, почему им так плохо. Они будут нести свою невысказанную боль
по жизни, находя там и сям мелкие отдушины и искренне веря в то, что проблема гнездится в
них самих. Они будут глотать антидепрессанты, болеть и умирать, залеченные
равнодушными врачами, ломаться, переставать хотеть и чувствовать, превращаться в
равнодушных, страдающих от ожирения зомби, и по-прежнему считать, что всё, что
происходит с ними - в порядке вещей... Господи, спасибо тебе за то, что я родился от живых,
сильных и красивых людей, в другой цивилизации в другое, живое, настоящее время!
Благодарю тебя за то, что я не потерял способность видеть, мыслить, что меня не так просто
сломать и обмануть, что у меня остаётся свобода выбора..., что у нас всех ещё есть свобода
выбора.

ГЛАВА 13
Маргиналы в шоколаде.

Много лет я с интересом вглядывался в постоянно обновляемый пантеон успешных
людей Северной Америки, и меня не покидало смутное ощущение, что в нём чего-то не
хватает. Позднее всё встало на свои места, и я с удивлением понял, что на подиуме напрочь
отсутствуют представители, так называемого, «старого» американского капитала.
Телевидение не показывает светские хроники, а журналы не публикуют фотографии,
демонстрирующие представителей семейств Рокфеллеров или Гуггенхаймов, веселящихся на
борту своих шикарных яхт или приобретающих сверкающие бриллианты. Времена Эллочки

_____________________________
117 Подростки

102

Людоедки давно канули в лету - теперь трудно найти издание, которое следило бы за тем,
какие платья покупают женщины из семейства Вандербильдтов, или на каких стульях они
сидят. Единственное исключение – несравненная Пэрриз Хилтон, но этот случай, на мой
взгляд, весьма не типичен, так как почтенное семейство Хилтон давно махнуло рукой на
эксцентричные выходки сексопильной теледивы.
Удивительное обстоятельство! Все знают, что именно могущественные кланы, а не
талантливые выскочки, правят не только Америкой, но и, по большому счёту, всем миром.
Как же получилось так, что они настолько обделены вниманием прессы? Неужели эти
скромняги добровольно отказались от славы, которую дают деньги и власть? А может быть
мир настолько изменился, что они вынуждены стыдливо прятаться от критического взгляда
«трудящейся общественности»?
Заранее предвижу реакцию экзальтированных сторонников конспирологии. Конечно
же, скажете Вы, всё это - ещё одна уловка злобной мировой закулисы, которая предпочитает
находиться в тени, чтобы без помех осуществлять свои коварные планы. Ах, если бы всё
было так просто! Наш мир слишком непредсказуем, чтобы подчиняться воле даже самого
изощрённого кукловода. Кстати, кукловоды, или те кто себя ими считает, всё-таки
существуют, но никому из них не под силу решить уравнение с тысячами неизвестных,
которое жизнь заставляет нас решать ежечасно и ежеминутно. Как ни велики власть и
влияние сильных мира сего, но часто то, что происходит с человечеством и с каждым из нас в
отдельности, можно предсказать, разве что, используя популяную среди математиков Теорию
Хаоса. Впрочем существует ещё и такое изрядно забытое понятие, как человеческая добрая
воля, но после кровавых эксперементов двадцатого века, о ней предпочитают не заикаться –
куда безопасней, следуя заветам Адама Смита, тянуть одеяло на себя и надеяться, что кривая
куда-нибудь вывезет – так значительно спокойнее. Так, по крайней мере, существует слабая
надежда спокойно умереть в своей постели, а не от руки палача или в качестве убойного мяса
в разгаре битвы за очередную идею.
Ну да бог с ней, с конспирологией. Гораздо интереснее всё-таки выяснить, что же
происходит с представителями «старого» капитала Северной Америки, и как они себя
чувствуют в новой реальности, оставшись один на один со своим любимым детищем –
великолепным «постиндустриальным» обществом, «идеальным капитализмом», где нет
классовой борьбы, а Сакральное Потребление в сочетании с Сакральной Автокастрацией
делает «счасливыми» всех и каждого.
Сам я человек не богатый, и, скорее всего, никогда им не стану, но мне почему-то
кажется, что я хорошо понимаю психологию состоятельных людей. Дело в том, что они, как
ни парадоксально это звучит, почти свободны от унылой власти денег. Речь, конечно же не
идёт о простых трудягах, которые, заработали вожделенный миллион своим собственным
горбом, или везунчиках, которым неожиданно подфартило в бизнесе. Первым
благосостояние далось настолько тяжело, что они не могут по-настоящему им
воспользоваться и живут как жили, экономя копейки. Везунчики же, наоборот, пускаются во
«все тяжкие», наслаждаясь недоступной прежде роскошью. Как для одних, так и для других
деньги самоценны и, поэтому не приносят истинной свободы. Существуют и другие
категории богатых людей, над которыми довлеет презренный металл, но мне хотелось бы
поговорить о тех, кто вырвался или почти вырвался из этой темницы.
Представьте себе, что Вас зовут, ну скажем, John Norton Jr. (Джон Нортон Младший),
и вы один из отпрысков влиятельнейшего семейства, Нортонов, которое прибыло в Америку
в восемнадцатом веке и с тех пор сколотило несметное состояние. Ваш прапрадедушка по
материнской линии открыл один из первых банков на Среднем Западе. Прадедушка по
отцовской линии строил железные дороги, а в конце жизни стал известным меценатом и

103

основал парочку университетов. Среди Ваших родственников полно конгрессменов, юристов
и известных предпринимателей. Род одной из ваших прабабушек восходит к Альфреду
Великому (Саксонскому)118 а другая, скорее всего, имеет непосредственное отношение к
династии Миравингов. Ваша семья контролирует одну из крупнейших в мире финансовых
империй и так активно инвестирует в транснациональные корпорации и зарубежные активы,
что размер состояния клана Нортонов можно оценить только очень приблизительно. Надо
сказать, что огромное и респектабельное семейство давно переболело «детскими болезнями»,
свойственными нуворишам. Последним любителем пустить пыль в глаза был двоюродный
брат Вашего дедушки. Будучи весьма эксцентричным человеком, губернатором и
закадычным приятелем многих голивудских звёзд, он разьезжал по стране в собственном
шикарном железнодорожном вагоне, обставленном мебелью эпохи Людовика XVI, но было
это очень давно - лет девяносто назад. С тех пор многое изменилось, а Нортоны научились
самовыражаться по-другому. Воспитывались Вы в строгости, но образование у Вас самое
отменное; вы обожаете джаз, очень прилично играете на саксофоне и даже серьёзно
подумывали сделаться профессиональным музыкантом, но родители проявили твёрдость и
настояли всё-таки на карьере юриста. Шесть лет Law School119 Стэнфордского университета,
три года стажировки в манхэттэнской юридической фирме, и в двадцать восемь лет Вы
начали восхождение к вершинам корпоративной лестницы. Сейчас Вам сорок пять, Вы вице-
президент одного из крупнейших американских банков, женаты, у Вас двое детей и живёте
Вы в просторной трёхэтажной квартире в престижном ньюйоркском районе Brooklyn
Heights120. Жилище обставлено просто, но с большим вкусом – во всём видна рука Вашей
жены, которая до рождения второго ребёнка работала дизайнером, неплохо рисовала и даже
выставлялась в Вилледже121. Вы любите классическую оперу, ежегодно возобновляете
абонемент в Линкольн Центр, но больше всего Вам нравяться демократичные Офф-
Бродвейские122 постановки, которые так созвучны с весёлым духом Вашей полу-богемной
молодости.
Ну как, вжились в образ? А теперь попробуйте позиционировать себя по отношению к
Сакральному Миллиону. «Каким образом?» - спросите Вы. – «Ведь многоуважаемый Джон
Нортон о Сакральном Миллионе и слыхом не слыхивал, да и вообще невозможно
препарировать и разложить по полочкам чужие мысли – со своими бы разобраться». Что
верно - то верно, но давайте, всё-таки, попытаемся. Заметьте, что живёт наш герой не в
Техасе и даже не в американской столице, а в сумбурном городе Нью Йорке, который, как
многие справедливо замечают, по своему духу - не очень-то даже и Америка. Нью Йорк –
это один из немногих островов сопротивления Сакральной Автокастрации, куда стекаються
все, кому не хватает воздуха в скучном мире зомбированных гомункулов. Поговорите с
ньюйоркцами, и большинство из них Вам расскажет, что не мыслит своей жизни в другом
американском городе. Кстати говоря, мистер Нортон, с его отличным французким и весьма
сносным немецким, лучше всего себя чувствует даже не в гигантском мегаполисе на Гудзоне,
а в старой доброй Европе, куда он ездит с удовольствием и где проводит большую часть
свободного времени. Кстати, Джон – во всех отношениях симпатичный человек. Он вовсе не

_____________________________
118 Alfred the Great (Saxon) (871-899)
119 Юридического факультета
120 Престижный район старого Бруклина, который выходит на Ист Ривер. С прогулочной дорожки (The Brooklyn
Heights Promenade), которая идёт вдоль Ист Ривер, открывается великолепный вид на Манхэттэн.
121 Greenwich Village – жилой район в нижнем Манхэттэне, который считается богемным местом, и в котором
находиться много бутиков и картинных галлерей.
122 Постановки в Нью Йоркских театрах (от 99 до 500 мест), которые географически находяться за пределами
района, где компактно расположены бродвейские театры («бродвейский квадрат») . Считается, что постановки в
офф-бродвейских театрах отличаються большим новаторством и менее коммерциализированы.

104

сноб и не надутый кривляка, какими представляют в России американских «мистеров
твистеров». Наш персонаж - человек интересующийся, открытый, уважительно относящийся
к собеседнику. С ним можно замечательно поговорить об исскустве, музыке и литературе.
Кстати о русской культуре он знает много и отзывается с большой симпатией. Да, он и
слыхом не слыхивал о Сакральном Миллионе (впрочем откуда?), патриотичен, свято верит в
американские ценности и гордиться вкладом своего семейства в американскую цивилизацию,
но, поверьте мне, на душе у него весьма неспокойно. Дело в том, что никто из нас не живёт в
вакууме, а тем более наш приятель Джон, у которого имеются такие каналы информации,
которые простому смертному даже не снились. Его волнует провал в школьном образовании,
ситуация с чёрной молодёжью, которую Америка практически потеряла, мутная, меняющая
демографию, иммигрантская волна из Латинской Америки. Его заботят проблемы
здравоохранения и социального обеспечения, но более всего тревожит то, что сегодняшняя
Америка – это уже не совсем та Америка, в которой прошла его молодость. Что-то неуловимо
изменилось с начала девяностых, из жизни исчезло что-то очень важное, то, без чего великая
миссия Джона Нортона и ему подобных потеряла часть своего глубинного смысла.
Вы никогда не задумывались почему Декабристы – цвет Российской аристократии –
с оружием в руках выступили против монархии? Самая распостранённая точка зрения на
дворянское восстание 1825 года упирает на высочайшие моральные качества этих
«сверхлюдей», которые не побоялись пожертвовать всем – состоянием, блестящей карьерой,
семьёй и даже самой жизнью ради освобождения угнетённого народа.
Ни в коем случае не подвергая сомнению высочайшие духовные и моральные
кондиции этих выдающихся людей, позволю себе всё-таки усомниться в их движущих
мотивах. Декабристы бросаются в опаснейшее предприятие с такой страстностью и
самоотречением, что вполне логично было бы предположить присутствие других более
личных причин, чем забота о судьбах крепостного крестьянства или провозглашение
парламентской республики. Даже сознавая, что шансы на победу совершенно ничтожны, они
продолжают следовать сырому, непродуманному, а в некоторых случаях просто
неосуществимому плану. Особенно в этом смысле показательна история с Южным
обществом, выступление которого более смахивает на коллективное самоубийство, чем на
тщательно спланированное политическое выступление. Это очень напоминает выброс китов
на берег, когда огромные млекопитающие неожиданно, без всяких видимых на то причин,
решают свести счёты с жизнью.
На мой взгляд глубинные причины необьяснимого надрыва, ставшего лейтмотивом
событий тех дней раскрывает одно из положений статута Пестеля 1817 года. Оно гласило:
«...искоренять социальные пороки, обличая косность и невежество народа...». Не более и не
менее. Заметьте, что невежество и косность не заслуживают даже снисхождения, и их
необходимо было жёстоко «обличать». Обличение – это, прямо скажем, не очень
дружественное действие, которое может быть применено разве что к противнику. А,
собственно, противник у Декабристов и был только один, и это было отнюдь не дворянское
государство, порождением которого они сами являлись, не продажные чиновники и не
предприимчивые иностранцы, а, как ни парадоксально это звучит, тот самый народ, за
освобождение которого они так самоотверженно боролись - народ, который пил горькую и
воровал, позволял себя грабить и пороть, покупать и продавать, унижать и насиловать. Это
был народ, который кланялся в ноги, верил в доброго царя, народ, к которому они, как
Нежданов из тургеневской «Нови», в глубине души относились с глубоким презрением и
гадливостью. Народ был их недостоин. Власть над ним не приносила удовлетворения, что
подрывало саму сущность понятия «власть», которое подразумевает не только грубое и
механическое «командование», но взаимопонимание, взаимопроникновение и глубокую

105

обратную связь. Для по-настоящему свободного человека власть над бессловесным быдлом
не может принести ничего, кроме горького разочарования и внутреннего унижения.
Декабристы чувствовали, что их предприятие безнадёжно, но поступить иначе не могли. Они
убеждали себя, что идут в бой за народную свободу но боялись признаться самим себе, что на
самом деле хотят перестоить мир под себя, привести русский народ «в соответствие» с собой,
поломать его и создать нечто, соответствовующее их представлениям о мировой гармонии с
собственным участием. Может быть оно и к лучшему, что декабрьское восстание потерпело
поражение, ибо при другом исходе наши предки, да и не только они, вряд-ли бы отделались
лишь лёгким испугом.
Но вернёмся к нашему знакомому Джону Нортону. Он, как имеющий доступ к власти
богатый, образованный и внутренне свободный человек, чем-то напоминает мне
Декабристов. Он подсознательно стремится к тому, чтобы каким-то образом оправдать своё
мессианское предназначение, но сделать он этого, к сожалению не может, потому что,
оправдывать, увы, давно не перед кем, да и, по большому счёту, незачем. Всё, что ему
остаёться - это продолжать «делать» деньги, всё более и более чувствуя себя иностранцем в
собственной стране. И он не одинок - при всей своей влиятельности, могущественные кланы
Америки давно уже не являются носителями культурного мэйнстрима. Их ценностные
ориентиры, стиль жизни, опыт и несметные богатства больше никому не интересны! Они
есть, и их нет. Их победа пиррова. Они, как неформальная молодёжь и другие протестующие
«культуры» Америки, неожиданно оказались на обочине, сформировав ещё один
маргинальный сегмент американского общества, которое флегматично доедает тупой
Сакральный червяк. Наверное Декабристы, при всей трагичности своей судьбы, в чём-то
счастливей Нортонов – у них, по крайней мере, была Сенатская площадь.

ГЛАВА 14
EVERYTHING BEGINS WITH CHOICE123

Было время, когда перед нашими изумлёнными глазами медленно проплывали кадры
крушения мира, в котором прошла ранняя и самая лучшая часть нашей жизни. А ведь сначала
было радостное ожидание. Мы верили, что всё обернётся к лучшему - отпадёт лишь
ненужная шелуха вроде нудных собраний или длинных очередей за продуктами, а здоровая
основа нашего существования, несомненно, останется. Шелуха отпала, потом, медленно
оседая, начало рушиться и всё остальное, а мы всё смотрели, не в силах оторвать глаз и
поверить, что это сюрреалистическое кино - не сон. Мимо нас проходила череда
удивительных, печальных, а подчас смешных событий. На телеэкране мелькал калейдоскоп
лиц, где-то очень далеко далеко гибли в локальных конфликтах люди, но эта пьеса шла как
бы на заворках нашего сознания, ибо в глубине души мы свято верили – тот тёплый мир с
лёгкой сумасшедшинкой - мир нашего детства и юности, обязательно когда-нибудь вернётся.
Опять зашумит во дворах малышня, инженеры возвратяься в свои КБ и НИИ, восстанет из
пепла бульвар на центральном проспекте, который когда-то сравняли бульдозером и
заасфальтировали в угоду размножившимся автомобилистам, а с улиц уберут уродливые
рекламные щиты. Забежит соседка на минутку занять подсолнечного масла, да так и
останется на кухне пить чай, а самое главное - изменятся лица, снова засветяться глаза, даже
не знающие сострадания сердца новых бизнесовых «мачо», циничных политиков и
продажных чиновников постепенно оттают, а сами «хозяева жизни», поплакав украдкой,
станут немного добрее, порядочнее, интеллигентнее, что рухнет проклятие, которое уже два

123 Всё начинается с выбора. Матрица Перезагрузка.

106

десятилетия кряду тяготеет над всеми нами, и мы наконец-то вздохнём полной грудью...,
облегчённо вздохнём полной грудью....
Прошло двадцать лет, а двор моего детства по-прежнему пуст. То ли детей теперь
мало, то ли родители запрещают им свободно носиться по дворам, как это было в далёкие
семидесятые. Инженеры так и не вернулись в свои НИИ. Впрочем возвращаться по большей
части уже некуда да и некому. На руинах НИИ процветают бойкие частные фирмочки, а
инженеры..., кто уехал, кто давным давно ущёл в бизнес, но, самое главное, большинству из
них уже давно за шестьдесят. Нашим родителям уже за шестьдесят. Рекламные щиты пришли
в нашу жизнь надолго, если не навсегда, но они больше не режут глаз - то ли примелькались,
то ли стали выглядеть не так уродливо. Старые дома отреставрировали, появились
новостойки, а лица..., лица тоже изменились, стали немножко лучше, из глаз почти исчезли
свойственные девяностым затравленность и безнадёга, но, всё равно, это - уже совсем другие
люди, другие лица. Настали новые времена. Проклятие никуда не делось, просто пришло
запоздалое понимание, что оно было всегда. Просто моему поколению посчастливилось
пережить затишье, недолгое затишье перед одной из тех бурь, которые сотрясали нашу
страну из покон веков, и, по видимому, будут сотрясать и в будущем. Русский Мир - это
жестокая цивилизация, которая то мечется в разные стороны, то истекая кровью идёт
напролом, круша человеческие судьбы и сотрясая до основания вековые уклады, но мы,
родившиеся и выросшие здесь, знаем, что нет ничего прекрасней, чем быть частью этого
мира, страдать и радоваться вместе с ним, бороться за справедливость, искать бога и правду,
идти к звёздам, побеждать врага, ошибаться, низвергаться в пучины греха, каяться и
возноситься к недосягаемым вершинам духовности, прожить жизнь, которую хватило бы на
несколько поколений флегматичных швейцарцев, быть по-настоящему живым..., по-
настоящему живым.
Слышу, слышу, как нарастает отчаянный крик: «Не надо! Оставьте нас в покое! Не
хотим больше страстей и катаклизмов, дайте покой нам и нашим детям, уж лучше в
Сакральный Миллион!» В Сакральный Миллион, Вы говорите? Ну что же, такая
возможность вам будет скоро предоставлена, но учтите, что если Вы выберете голубую
пилюлю124 вместе с катаклизмами и страстями из Вашей жизни уйдёт всё живое, отомрёт,
обезличится всё то, что Вы любите, а затем в небытие незаметно уйдёте и Вы, закрыв
последнюю страницу земного существования мятежной духом евро-азиатской цивилизации.
Вы никогда не задумывались, что имеют ввиду политики, когда они говорят: «мы
хотим чтобы Вы, россияне, украинцы, белоруссы или казахи и т.д ЖИЛИ ДОСТОЙНО»? А
Вы пробовали когда-нибудь абстрагироваться от рассуждений о росте ВВП, внутреннем
потреблении, инвестициях, малом и среднем бизнесе, кредитовании и всякой другой
экономической и около экономической всячине и понять, что за этим стоит? Так знайте, что в
виду имеется именно та модель развития, которая ведёт прямёхонько в Сакральный
Миллион. Действительно, зачем изобретать велосипед, если всё можно сделать точно так же,
как «в экономически развитых странах»? Природные ресурсы вроде бы есть.
Потребительскую лихорадку разжечь - нет проблем, с дешёвой рабочей силой будет
трудновато, так как все свэтшопы125 в беднейших странах уже давно разобраны, но это - дело
поправимое! Повыше закатим рукава, и сами поработаем на славу, тем более, что мотивации

_____________________________
124 В научно-фантастическом фильме Матрица Морфеус, харизматичный лидер освободительного движения
против власти машин, предлагает главный герою, программисту Нио выбрать между двумя пилюлями: красная
пилюля означает знание и освобождение из «Матрицы», синяя – возвращение к привычной спокойной жизни в
которой сознание живёт в мире компьютерной симуляции, а тело в то же самое время, находится в ячейке на
гигантской электростанции, вырабатывающей электроэнергию для мира высокоинтеллектуальных машин.
125 Sweatshop – потогонное производство.

107

у нас будет предостаточно – её создаст его величество рынок. Кстати, Вы обратили внимание
на классическую комбинацию - «засучить рукава» и «побольше потреблять»? Как только
общество начинает воплощать в жизнь эти две установки, оно автоматически запускает
механизм Сакральной Автокастрации, рушится культурный мэйнстрим а дальше...
Кстати, по-моему настало самое подходящее время поделиться с Вами своими
соображениями по поводу культурного мэйнстрима. Я использовал этот термин пару раз,
упоминая о странностях американских «культур» и субкультур. Культурный мэйнстрим -
это то, что Сакральный Миллион, символ всеобщего кастрированного равенства, уничтожает
в первую очередь, отбирая у всех нас последнюю надежду на осмысленное человеческое
будущее.
Думаю вы согласитесь, что во все времена человеку не достаточно было одних только
денег для того чтобы обрести более или менее высокое социальное положение. Для того,
чтобы взойти на более высокую ступеньку социальной лестницы или подтвердить
социальный статус, унаследованный от родителей, он должен был, кроме всего прочего,
обладать определённым обьёмом знаний, который общество считает по умолчанию
достаточным для принадлежности к той или иной социальной группе. Самородки, всегда
пробивавшиеся наверх через сословные, кастовые и другие барьеры, служат лишь
подтверждением этого правила - каждый из них прилагал и прилагает колоссальные усилия,
для того чтобы подтвердить заслуженность своего с трудом завоёванного положения.
Культурный мэйнстрим – это ценз образованности, который ближе к середине социальной
лестницы усложняется и превращается в ценз культурности, а ещё выше, если хотите, - в
ценз рафинированности.
Общество Культурного Мэйнстрима, существовало всегда, потому, что только
жёсткий образовательный ценз позволял развивать и передавать потомкам высшие
достижения науки и культуры, постепенно поднимать планку развития цивилизации,
осуществлять преемственность и смену правящих элит. Культурный мэйнстрим - это
жесточайший, чем-то похожий на дарвинистский, естественный отбор внутри социума, это
фильтр, который, в отличие от эволюционных механизмов, не влияет на физическое развитие
человека – всё происходит на уровне индивидуального и общественного сознания. Отбор
опирается на своего рода сегрегацию, когда одна часть общества жестоко дискриминирует
другую всего лишь за то, что она в полном обьёме не обладает «культурой», которая является
принадлежностью интелектуальной элиты. Больно и несправедливо, когда простого,
порядочного рабочего человека за глаза, а, зачастую, и прямо в лицо называют быдлом или
«лохом», но этот остракизм создаёт такую мощнейшую мотивацию для интеллектуального и
духовного роста, с которой не могут сравниться никакие материальные стимулы. Родители,
не обладающие «культурным» статусом, готовы сделать всё, чтобы «выучить» своих детей,
таким образом избавив их от изощрённого унижения в будущем. Тем кто вырос в Советском
Союзе хорошо знакомы такие выражения, как: «выучишься, а потом можешь делать всё, что
хочешь» и «образование – это самое главное». Эти простые родительские наставления
обьясняют такие, на первый взгляд иррациональные явления, как завышенный конкурс в
институты, выпускники которых получали мизерную зарплату, или длиннющие очереди за
книгами. Жестокие правила культурного мэйнстрима заставляли «соответствовать».
Если Российская империя была традиционным обществом культурного мэйнстрима,
где правящие классы владели богатствами и эксклюзивными правами на элитарную,
«высокую» культуру, то Советский Союз можно по праву назвать обществом культурного
гиппермэйнстрима. Общество культурного гиппермэйнстрима отличается от обычного тем,
что образовательный и культурный ценз, необходимый для обретения и поддержания
высокого социального статуса, значительно шире и жёстче, чем у других обществ, а, самое

108

главное, «культурность» является первичным фактором для его обретения высокого
социального статуса, а деньги – лишь вторичным. Это означает, что образованный человек,
даже не будучи богатым, обладает во много раз более высоким общественным положением,
чем необразованный и ограниченный денежный мешок.
Как неумолимые критики, так и восторженные почитатели революционных событий в
России начала двадцатого столетия согласны с тем, что их детонатором послужило
колоссальное экономическое неравенство между немногочисленным правящим классом и
прозябающим в бедности трудовым народом. Мне представляется, что, на самом деле, дело
обстояло несколько иначе. Промышленные рабочие, ставшие ударным отрядом революции,
вовсе не были беднейшим классом империи. Существовала другая важнейшая причина в силу
которой «низы не хотели жить по-старому» Дело в том, что господствовавший в Российской
империи культурный мэйнстрим не обладал одним важнейшим качеством - механизмом,
который гарантирует человеку из низов, в полной мере «овладевшему» достижениями
«высокой» культуры, беспрепятственное продвижение к вершинам социальной лестницы.
Ломоносовых было мало, а путь их тернист и полон разочарований. Культура и образование
были слишком недоступны, а путь на самую вершину практически закрыт. После
октябрьского переворота обиженные низы жестоко отомстили за многовековое унижение -
культурная революция двадцатых – тридцатых годов двадцатого века безжалостно смела
традиционный уклад, создавая на его месте новую более демократическую культуру –
культуру советского гиппермэйнстрима. Новаторские театральные эксперименты
Мейерхольда, живопись русского авангарда, поэзия Маяковского и другие шедевры соцарта
обогатили дореволюционную российскую культурную традицию и эта «гремучая» смесь
стала доступна всем или почти всем. Большевистский лозунг о всеобщей грамотности попал
прямо в яблочко. Возможность стать частью культурного мэйнстрима и активно участвовать
в его формировании обладала такой колоссальной привлекательностью, что ради этого
можно было пожертвовать многим – даже рыночными свободами и гипотетической
возможностью разбогатеть. Осознание того, что ты являешься частью интеллектуальной
элиты и можешь на глубинном, социо-генетическом уровне определять глубинную сущность
и траэкторию движения нации во сто крат ценнее, чем возможность участвовать в
современной редакции «честных и свободных» демократических выборов.
Как бескомпромиссные критики, так и восторженные почитатели Советского Союза
вряд ли серьёзно задаются вопросом, каким образом страна, принявшая на себя главный удар
двух мировых войн и не задействовавшая в своём развитии ни один из рыночных
механизмов, ухитрялась успешно конкурировать с крупнейшими экономиками мира и к
концу семидесятых фактически контролировать третью часть земного шара. Неужели все то,
что создала советская цивилизация - колоссальный научный потенциал, литература, музыка,
кинематограф, театр, передовые технологии – всё это, как утверждают убеждённые
противники «коммунизма», родилось исключительно из под палки? А может быть, наоборот,
это, как утверждала советская пропаганда, было самое справедливое общество на земле, где
человек «дышал полной грудью»?
Истина, как всегда, лежит где-то посередине. Благодаря мощнейшему культурному
гипермэйнстриму Советский Союз создавал для своих граждан уникальную мотивацию, в
полной мере не доступную ни одному «рыночному» обществу. Советская интеллигенция,
формально являясь всего лишь «прослойкой», на самом деле обладала привилегированным
социальным статусом занимала высшую социальную ступень. Путь туда был труден, но
открыт для всех. Советский культурный ценз был настолько высок и, в то же время,
достижим, что давал стране мощнейший интеллектуальный посыл. Уникальное сочетание
скромной оплаты труда с ощущением стабильности, нужности и пониманием

109

исключительности своего положения в обществе освобождало интеллигенцию от гнетущей
власти денег и создавало потрясающие возможности для творческой реализации. Эту
поразительную свободу не могло уничтожить даже неуклюжее адмнистративное государство
и костная идеология. Советский культурный гиппермэйнстрим позволял самореализоваться
даже тем людям, которые, в силу объективных причин, не могли рассчитывать на большое
денежное вознаграждение ни в одной другой стране мира. Так люди исскусства,
подавляющее большинство которых на Западе занимает незавидную маргинальную нишу, в
советское время никогда не считались «лузерами». Соответствие критерию «культурности»
было универсальным пропуском в широкий круг избранных. Помните «миры» Стругацких
где суперчеловеки шли к звёздам, подчинив свою жизнь идеалам служения науки? Зародыши
этого общества существовали в реальности, но, к сожалению, они были заранее обречены.
Дело в том, что у Советского Союза была одна большая слабость. Сполна задействовав
четыре из пяти уровней мотивации, описанных Абрахамом Маслоу – Phsychological, Safety,
love/belonging и Self-actualisation126, Страна Советов попыталась полностью элиминировать
пятый, которую Маслоу застенчиво определял, как Esteem127, а Маклеланд называл Power128.
Желание доминировать, властвовать, навязывать свою волю было свойственно человеческой
природе со времён изгнания из Эдэмского сада. Стремление к доминированию,
превосходству над себе подобными - это безжалостный двигатель Большого Скачка, который
стимулировал взрывное развитие цивилизации на протяжении тысячелетий. Утопическое
стремление искоренить его полностью было изначально обречено на неудачу. Впрочем
советский культурный гиппепмэйнстрим частично восполнял этот пробел - жёсткая
дискриминация по признаку «культурности» компенсировала отсутствие экономического и
физического доминирования, но, настало время, когда сами избранные захотели большего.
Они захотели ВСЕГО.
Живущая в сюрреалистичном мире советская интеллигенция наивно полагала, что
культурный гиппермэйнстрим будет существовать вечно. Считалось, что, если добавить в
систему немножко капитализма, её привилегированный социальный статус не только не
пошатнётся, но и прирастёт экономическим доминированием, которое ассоциировалось в то
время с джинсами, яхтами, шикарными спортивными автомобилями и другим хламом,
который с изящной лёгкостью штамповал капиталистичский рынок. Джинсы действительно
появились, но когда заработали механизмы рыночной мотивации, основанные на самых
тёмных сторонах человеческой души, культурный статус стал ни кому не нужен и советский
гипермэйнстрим с грохотом рухнул, увлекая за собой не только громоздкое государство,
науку, образование, но и то, за что мы так любили нашу цивилизацию - любознательность,
идеализм, бескорыстность, человеколюбие и, искреннее человеческое общение. Мы
выбрались из под обломков, ошалело оглянулись по сторонам и дружно замаршировали в
клетку с толстыми железными решётками, дешёвым пластиковым полом и сытной
кормушкой посередине – в великолепный постиндустриальный капитализм, аморфное
кладбище бифштексов, имя которому - Сакральный Миллион.
Мне кажется я знаю, о чём Вы думаете сейчас, особенно если Вы, читающий эти
строки, причисляете себя к динамичной «части современного Российского общества. «Какое
право» - скажете вы. – «имеешь ты, жалкий обломок Русского Мира, выброшенный на другой
континент после очередного тектонического сдвига в российской истории, поучать или
126 Иерархия человеческих нужд Абрахама Маслоу состоит из пяти уровней: физиологические потребности,
потребность в безопасности и стабильности, чувство принадлежности к социальной группе, стремление а более
высокому статусу/доминированию и стремление к самореализации.

_____________________________
127 Оценка, признание.
128 Власть (McClelland's acquired needs theory)

110

предостерегать страну, где и без тебя хватает продвинутых интеллектуалов – политиков и
политологов, экономистов и бизнесменов? Что ты знаешь о современной России?». Что
правда - то правда. О современной России я знаю по большей части из интернета, а уж
отношение и вообще имею весьма отдалённое. Более того, Вы не ошибётесь, если скажете,
что в большей степени, чем российские или, скажем, украинкие дела, меня волнует судьба
Канады и Соединённых Штатов, которые, как ни крути, уже стали моим домом.
Америка тяжело больна, но для того, чтобы излечиться, ей потребуется, полностью
заменить свою природу, очиститься, выбить из под сакральных гомункулов виртуальные
подпорки, перестать делить людей на лузеров и винеров, открыто сказать, что деньги – это не
главное в нашей жизни и сделать ещё много того, о чём мне, скромному чужеземцу, даже
как-то неловко говорить. Абсурдно считать, что в обществе раздробленном на мельчайшие,
не пересекающиеся между собой культурные сегменты, мой голос может быть хоть кем-то
услышан, а тем более, как говорят американцы, «gonna make any difference129». В России же,
с её вековыми традициями поиска истины и, пока ещё живым культурным мэйнстримом, -
пока ещё может!
Я думаю, что именно Русский Мир может успешно сопротивляться Сакральному
червяку, и, более того, эта способность заложена в самой нашей природе. Помните, как
назывался самый популярный стиль зарабатывания денег в «великолепные» девяностые?
Правильно – «срубить по-лёгкому». Я люблю этот незамысловатый жаргонизм. Он даёт
ключ к пониманию одной из важнейших черт русского характера, которая, с одной стороны,
обьясняет неподражаемое отечественное разгильдяйство, а с другой - даёт нам надежду на то,
что мы просто органически несовместимы с «системой ценностей» и стилем жизни,
навязываемым Сакральным Миллионом. Впрочем, я не хотел бы быть превратно истолкован
- сам факт того, что наши соотечественники предпочитают быстрые и непыльные способы
зарабатывания денег вовсе не свидетельствует о нашей, восходящей к Ивану Дураку
ленности и неспособности всецело посвятить себя настоящему делу. Мы много раз
доказывали себе и всему миру, что мы можем, и ещё как можем! С точки зрения здравого
смысла желание «срубить по-лёгкому» можно обьяснить следующим образом: «Да, мне
очень хочеться иметь много денег и наслаждаться всеми связанными с ними благами, но я не
хочу всецело посвящать всего себя монотонному процессу их зарабатывания, не хочу
постоянно о них думать, я не готов вкалывать денно и нощно на неинтересной работе, даже
если за неё относительно неплохо платят, мне скучно экономить и планировать на годы
вперёд, мне подай всё и сразу! Ради этого я готов один раз по-настоящему рискнуть а затем
делать то, что мне нравиться. Пан или пропал! Эх, была - не была!». «Не совсем так, » -
скажете Вы. – «нашёл тоже бессеребренников! У нас «на одной шестой части суши» каждый
второй только и думает о деньгах, а каждый третий может за деньги сделать всё – унизиться,
совершить подлость, обмануть и, наконец, убить». Что верно, то верно. В нашей жизни
всегда хватало достоевщины. Но скажите мне, положа руку на сердце, видите ли Вы всех
этих дмитриев карамазовых в роли зомбированных и гомункулов с кастрированными
чувствами и эмоциями? Готовы ли эти люди, снедаемые страстьями, стать роботами покорно
отрабатывающими моргедж и стоящими в очереди перед входом в магазин на Boxing Day?
Вполне возможно. Раде денег можно сделать всё - даже изменить свою природу, но Вы не
переубедите меня в одном: в большинстве своём на роль адептов Сакрального Миллиона мы
не подходим.
Так давайте хоть на время отбросим «неприкасаемые» клише и поговорим
откровенно! Почему бы нам, например, не сказать открыто, что рынок – это всего лишь

_____________________________
129 Хоть что-то изменит.

111

средство обмена, механизм, который обеспечивает движение товаров, услуг и капиталов. И
ВСЁ! В той или иной форме обмен существовал ВСЕГДА, но никогда не определял
глубинную сущность человеческой цивилизации – ни то зачем мы живём, чем дышим, ни
даже то, в каких условиях мы работаем. Не нужно подменять содержание формой. А скажите,
Вы когда-нибудь задумывались о том, что жёсткая рыночная конкуренция и стремление
обогатиться любой ценой могут быть абсолютно контрпродуктивны? Крупннейшие
корпорации стараются всячески избегать лобового конкурентного столкновения, потому что
при этом проигрывают обе стороны; об этом говорят все учебники по менеджменту и
экономике. Я уже не говорю о том, что конкуренция или «товарно-денежные» отношения
между сотрудниками, знакомыми или соседями – это явление и вовсе ненужное, вредное и
разрушительное для любого общества. Мы испытали это на собственной шкуре в
«великолепные» девяностые, когда лучшие друзья ссорились насмерть из за сотни долларов,
а абсолютно нормальные, во всех отношениях порядочные среднестатистические граждане,
неожиданно пускались во все тяжкие – «кидали», «наезжали» и даже убивали из-за денег. Но
речь даже не об этом. Истина состоит в том, что возможности исключительно денежной
мотивации весьма ограничены. Там, где успех хоть в какой-то степени зависит от творческой
реализации личности, деньги неизбежно отходят на второй план, а центральное место
прочно занимают, как ни странно это звучит в наше циничное время, радость созидания и
стремление разделить свои эмоции, искания и радость заслуженного успеха с окружающими
– коллегами, соратниками и всеми теми, кто может понять и по-настоящему оценить
результаты вашего труда. Уважение и восхищение этих людей – вот, то, к чему
подсознательно стремиться каждая мало-мальски творческая личность, вот самый мощный
стимул благодаря которому и появились на свет все высочайшие достижения нашей
материальной и духовной культуры! Иссушающая погоня за деньгами и навязчивые мысли о
них только снижает нашу продуктивность, и это давно уже поняли крупные западные
корпорации. Руководство любой американской компании знает, что ожесточённая
конкренция меджду сотрудниками и сопутствующие ей зависть и склоки130 подрывают саму
основу жизнеспособности предприятия. Именно поэтому все крупные корпорации давно
ввели запрет на обсуждение работниками заработной платы, а конкуренция между
сотрудниками поощряется разве что среди агентов по продажам или между работниками
телефонных центров. Но и там она больше напоминает старое доброе социалистическое
соревнование, чем ожесточённую борьбу за место под солнцем. Вообще изнутри крупная
североамериканская корпорация до боли напоминает советский «развитой социализм»
образца семидисятых годов – те же чествования передовиков, те же почётные грамоты и
многочасовые собрания, на которых произносятся длинные полные энтузиазма речи, а
некоторые из присутствующих украдкой зевают, прикрывая для приличия рот ладонью.
Крупная западная компания не платит большинству свох сотрудников заоблачных зарплат, а,
вместо этого, старается как можно более оградить их от столкновения с жёсткой «рыночной»
средой обитания и дать уверенность в завтрашнем дне, вкладывая деньги в пенсионные
фонды, оплачивая медицинские страховки, членство в спортклубах, детские сады и многое,
многое другое. И это даёт свои плоды! Всё было бы совсем замечательно, если бы за стенами
предприятия драгоценный человеческий капитал не подтачивал отупляющий, духовно и
интеллектуально кастрирующий Сакральный червяк.

_____________________________
130 Любой крупная североамериканская корпорация считает Poisoned Еenvironment (Отравленную атмосферу)
угрозой номер один конкурентоспособности компании на рынке. Каждый, кто причастен к созданию такой
нездоровой атмосферы безжалостно наказывается или увольняется.

112

Everything begins with choice131 Я люблю эти эти слова, произнесённые Нио,
супергероем из фильма «Матрица». В один прекрасный день рядовой программист Томас
Андерсен получил возможность выбирать, выбрал перемены и выполнил предначертание
судьбы – спас человечество от гибели. Произошло это не вовсе не случайно – всю свою
сознательную жизнь Нио искал ответы на вопросы, а ответы искали его, и, когда пришло
время, всё в одночасье изменилось, был дан старт новой реальности, новой цивилизации,
новому симбиозу человека и всесильных машин. Нам, в отличие от киношного Нио выбирать
не из чего, потому, что мы давно перестали искать. Мы почему-то поверили назойливым
голосам, которые со всех сторон твердят нам, что всё уже давно придумано и изобретено, а
уж нам, русским умствовать и вовсе не к лицу, так как наши эксперементы способны
породить на свет разве что ещё одного монстра. Ой ли? Как, всё-таки легко нас запугать,
загнать наше сознание в невидимую тюрьму, a prison that you cannot smell or taste or touch132.
Почему мы должны слепо верить в систему, которая у нас на глазах движется к своему
бесславному и феерическому концу, пуская ветры и разноцветные пузыри? Может быть, всё-
таки стоит оглянуться по сторонам и хоть раз в жизни сказать «What the fuck!»133? Почему,
французы, которые живут в одном из старейших и успешнейших капиталистических
обществ, на вопрос об отношении к капитализму почти единодушно отвечают «негативное»?
Не кажется ли Вам, что искушённые европейцы на уровне коллективного зознания понимают
смертельную опасность, которую таит в себе его современная реинкарнация – воспетое
аланами гринспенами134 консьюмеристское «постиндустриальное» болото? Французы
отчаянно сопротивляются, отстаивая право оставаться самими собой, и это у них пока
получается! Пока...
На протяжении многих столетий мы находились в духовном и интеллектуальном
поиске, а сейчас оказалось, что искать нечего, да и незачем. С идеологией всё ясно. В
качестве таковой отлично подошла адаптированная под «постиндустриальный капитализм»
уваровская Теория Официальной Народности. В свободное же от идеологии время можно
вести незамысловатые геополитическиме битвы с партнёрами-конкурентами, которые
только для виду грозно вращают глазами и играют силиконовыми мускулами, увлечённо
участвовать в склоках на «вороньей слободке», которая осталась от развалившегося СССР,
тянуть трубы, строить демократию и заниматься другими важными но, извините меня ради
бога, такими скучными вещами. Неужели так будет ВСЕГДА? Что, вот это - и ВСЁ? КОНЕЦ?
HAPPY END? ЗАНАВЕС?
А может быть «не побояться» и снова попытаться поверить в то, что мы можем
изменить мир к лучшему? Мы ведь когда-то умели мечтать! Сейчас самое время возродить в
себе эту способность, если не для того, чтобы быть счастливыми, то хотя бы для того, чтобы
быть живыми, ибо назвать зомбированного сакрального гомункула живым человеком можно
только с очень большой натяжкой. Почему бы, к примеру, не почитать и не переосмыслить
Кропоткина? Кстати, на Западе его знают, уважают ценят ни как не меньше, чем Карла
Маркса. Почему бы не подумать сообща какая форма организации общества и производства
наиболее оптимальна для психотипов разных наций и, в частности, русского народа,
поэксперементировать, серьёзно заняться своеобразным социо–экономическое
проэктированием, которое позволит гармонично задействовать все уровни мотивации,

_____________________________
131 Всё начинается с выбора
132 «Неосязаемая тюрьма, без запаха и вкуса» - цитата из фильма «Матрица»
133 Какого чёрта?
134 Алан Гринспен. Экономист. С 1987 по 2006 возглавлял Федеральную Резервную систему США. Позднее
опубликовал книгу воспоминаний под названием «Столетие турбулентности. Приключения в новом мире» (The
Age of Turbulence: Adventures in a New World)

113

попытаться дать каждому человеку реальную возможность самореализоваться? Почему бы не
попытаться возродить в новом современном качестве культурный гиппермэйнстрим и
использовать его мощь для достижения новых цивилизационных вершин? Может быть
настало время отряхнуть с себя, наконец, грязь и скверну двадцатого века и обновлёнными
двинуться в будущее, оставив рынку, раз уж без него никак нельзя, удовлетворение наших
низменных желаний и повседневных нужд?
Мы всегда искали свой путь. Может быть ПОИСК – это и есть ПУТЬ?

114
ЭПИЛОГ

Было около семи часов вечера. Давно осталась позади канадская граница с её
флегматичными таможенниками, которых больше всего на свете волнует то, чтобы в Канаду,
упаси боже, не завезли лишнюю бутылку дешёвого американского алкоголя, и хайвэй вынес
меня на гигантский мост Burlington Bay Skyway, с которого открывается великолепный вид
на залив и заводские трубы промышленного города Гамильтона. Машину пару раз качнуло
ветром и мне вспомнилось, что иногда мост ненадолго закрывают, чтобы разбушевавшийся
Борей не переворачивал мчащиеся по трассе автомобили.
Прошло ещё минут тридцать, и все шесть полос идущей на восток автострады
заполнились авто и грузовиками. Наступили сумерки. Когда машина оказывалясь на
возвышенности, уходящий вдаль хайвэй напоминал гигантскую светящуюся красноватыми
огоньками змею, разрезающую утопающую в сумраке землю на две одинаковые половины.
Чувствовалось приближение большого города. По сторонам дороги замелькали какие-то
склады, парковки, фастфуды, начали появляться застеклённые здания корпораций.
Движение слегка замедлилось. Я завороженно смотрел на габаритные огни идущей впереди
машины, легонько нажимая на тормоз, повинуясь загоравшимся впереди стопсигналам, и
ускоряясь, когда дистанция начинала увеличиваться. Эти беспрерывные качели убаюкивали и
притупляли бдительность, но я знал, что расслабляться нельзя – впереди меня ждал забитый
автомобилями даунтаун самого большого канадского мегаполиса. По левую сторону хайвэя
медленно проплыл огромный уютно подсвеченный ночными огнями аквариум, в котором
располагалась моя контора. «Ну здравствуй, родной муравейник...» - произнёс я вслух,
надеясь немного встряхнуться, но тут же пожалел об этом, так как на душе стало нестерпимо
тошно. Пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, я посмотрел на часы и отметил про себя, что
ещё нет восьми и что ещё есть время встретиться с друзьями в баре за пинтой янтарного
пива, которое так хорошо снимает стресс и залечивает душевные раны. День ещё
не закончился, а от беспощадного радиозвона, возвещающего начало новой рабочей недели,
меня отделяли долгие 11 часов.
Тем временем путешествие моё подходило к концу. Прямо по курсу возвышалось
самое высокое строение на земле - похожая на огромный космический корабль телевизионная
башня CN Tower. Даунтаун сиял огнями, и я невольно залюбовался этой рукотворной
красотой – разноцветными кристаллами небоскрёбов, ярко освещавшими низкое, затянутое
осенними облаками канадское небо. Промелькнули остроконечные башенки Exhibition
Place135, и уже через несколько минут я, притормаживая, заворачивал на эстакаду, готовясь
окунуться в бурлящий североамериканский даунтаун.
Улица, на которую я попал, была ярко освещена и плотно застроена уходящими в высь
кондоминиумами136. Место выглядело совсем незнакомым, но я всё-таки припомнил, как это
оно выглядело лет десять назад, когда я делал свои первые шаги по канадской земле. Вон
там, слева, были железнодорожные пути; рядом, на пустыре, одиноко стоял многоуровневый
driving range137, а по правой стороне тянулись обшарпанные старинные фабрики. Сейчас
ничего даже близко не напоминало о былом запустении. «Вот понастроили!» - почему-то
сердито сказал я, и поймал себя на мысли, что мне немного жаль и старых фабрик и ржавых
железнодорожных путей. «Вот и отмер ещё один кусочек бесконечной спирали времени, а

_____________________________
135 Выставочные павилионы.
136 Кооперативами
137 Место для тренировки для игры в гольф

115

вместе с ним ушёл в прошлое и солидный отрезок моей жизни.» - невесело подумал я,
пристально вглядываясь в стеклянные поверхности, словно пытаясь разглядеть сквозь них
едва различимые силуэты ушедших в небытие старинных построек. В сверкающих
электричеством окнах не было места теням прошлого, но это уже не имело никакого
значения - через минуту суперсовременные высотки закончились, и я остановился на
перекрёстке двух шумных улиц, за которыми начинался грязный, многоликий и
многоголосый чайнатаун. Большинство китайских магазинов уже закрылись, и настал час
неформальной молодёжи, радостно спешащей по своим амурно-алкогольно-марихуанно-
кислотным делам. Улицы кишели экзотическими личностями – в толпе виднелись
панковские гребни, ритуальные рок-н-рольные куртки с заклёпками, шнурованные сапоги и
расстрёпанные шевелюры. Невооружённым взглядом было видно, что на этом
микроскопическом участке вселенной в этом отдельно взятом промежутке времени всем
было хорошо, свободно и легко. Здесь находился небольшой островок сопротивления
Сакральному Милиону, куда сакральные гомункулы старались, по возможности, не соваться,
так как здесь им абсолютно ничего не светило. Это был живой, радостный, колючий мир,
который стерилизованные адепты старательно избегали, ибо он мог запросто ввергнуть их в
состояние сильнейшего дискомфорта. Здесь их ждал душевный раздрай, затаённая зависть и
крушение всей заботливо выстроенной пирамиды кастрированных «ценностей». Этот мир
был хорош, но мне он, к сожалению, не подходил. Я был человек из другого времени и искал
совсем другое - зачем менять одни иллюзии на другие?
В тот момент я уже принял решение. Жизнь коротка, и если уже так сложилось, что
нам предначертано до конца наших дней находиться между гигантскими шестеренками
беспощадной всемирной ломки, то какой смысл мне, маленькому кусочку плоти, забытой
богом батарейке с полувытекшим электролитом, пытаться в одиночку раздвинуть
безжалостные зубцы? Зачем бороться с ветряными мельницами? К чему сражаться с
пустотой? Не лучше ли найти место, которое ещё не скрутил сакральный спрут, где люди по-
прежнему живут относительно нормальной жизнью, где я могу хоть немножко оттаять душой
и снова попытаться обрести самого себя? Франкофонная канадская провинция Квэбек была
одним из немногих чудом выживших в Северной Америке очагов традиционной мэйнстримовской
культуры, который, продолжал, с переменным успехом, ожесточённо сопротивляться засилию
кастрированных сакральных  «ценностей». Такое место в Канаде было, и находилось оно
совсем недалеко - в каких-нибудь шестистах километрах от нелюбимого мною города.
Франкофонная канадская провинция Квэбек, будучи одним из немногих чудом выживших
в Северной Америке очагов традиционной мэйнстримовской культуры, продолжала,
с переменным успехом, ожесточённо сопротивляться засилию кастрированных сакральных  
«ценностей».
    «Если нам не дано выбирать время, в котором мы живём, то остаётся лишь
воспользоваться правом выбирать место.» - прошептал я. – «А в разных местах и время течёт
по-разному.»
    Светофор замигал, разрешая левый поворот встречным автомобилям; ещё секунда и
включится зелёный..., ещё секунда.... Я поставил ногу на газ, ступня двинулась вперёд и
машина медленно тронулась с места, увозя меня в новое мгновение моей жизни, в новую
реальность, которую я выбрал себе сам - меня ждал Монреаль.

Монреаль, 1 февраля 2010 года.