Борис Стомахин – известный левый радикал, представитель Революционного Контактного Объединения (РКО), выступающий за свободу Чечни, против российского империализма. В 2006г. власти посадили его за его активную гражданскую позицию на 5 лет в тюрьму. Перефразируя слова Герцена, сказанные по поводу того, что царская власть сослала Чернышевского в Якутию, скажу: сажая таких, как Стомахин, правящий фашистский режим приковывает себя к позорному столбу.
Однако, уважение к Стомахину за его активную гражданскую позицию не помешает нам его критиковать.
Взгляды Стомахина – это радикальный либерализм. Он не связывает агрессивную политику России с капитализмом, с интересами российских капиталистов, не видит материальной базы этой политики. Стомахин называет Россию «последней империей на Земле», т.е. не понимает, что колониализм за последние полвека сменился неоколониализмом, т.е. колониализмом под вывеской «независимости» бывших колоний. Стомахин не понимает, что державы Запада – такие же империалистические, как и Россия. Он называет себя революционером-западником, не понимая, что Запад уже лет 100 как не является носителем передовых идей (с тех пор, как вступил в стадию империализма).
Взгляды Стомахина – это анархический, мелкобуржуазный, крикливый интернационализм, который во многом является «шовинизмом наизнанку». Стомахин апеллирует к Западу, вместо того, чтоб апеллировать к пролетариату, в том числе и российскому. Объективно его критика России близка к критике России со стороны американских шовинистов – хотя, понятное дело, ставить его в один ряд с ними неверно, т.к. одно дело, когда Россию критикуют американцы, т.е. критикуют с позиций конкурента по империалистическим грабежам, другое дело, когда Россию критикует россиянин, искренне болеющий за справедливость.
Взгляды Стомахина похожи на взгляды маоистов с той разницей, что маоисты выступают против Америки, тогда как Стомахин – против России. Так же как маоисты изображают американскую нацию сплошь виновной в агрессивной политике США, так же и Стомахин изображает российскую нацию сплошь виновной в агрессивной политике России. Разница между маоистами и Стомахиным – в том, что маоисты видят причины реакционности американского народа в том, что он сплошь подкуплен империалистическими сверхприбылями, тогда как Стомахин видит причины реакционности российского народа в его дикости, провинциальности, пьянстве и т.п. Стомахин не замечает, что отставание России от Запада за последние 100 лет практически ликвидировано благодаря революции 1917-го года и реформам 1990-х гг., и причины шовинизма, реакционности, дикости в российском народе – не в том, что Россия – отсталая феодальная крестьянская страна, а в том, что она страна развитая, где немалая доля народных масс подкуплена, пусть и в очень неравной мере, империалистическими сверхприбылями. Кроме того, и маоисты, и Стомахин, которые по-аристократически высокомерно смотрят на массы народа (первые – на американцев, второй – на россиян), не замечают растущей революционности народных низов. Перефразируя слова Маркса, упрекать российских (как и американских) пролетариев за то, что они не восстали против захватнической политики своего правительства – это значит упрекать каждого отдельного пролетария в том, что он в одиночку не восстал против всей капиталистической системы, ибо у пролетариев пока что нет своей классовой организации – партии.
Взгляды Стомахина опираются не на научный анализ, а на эмоции, чувства, истерический интеллигентский порыв. Это опять же говорит о мелкобуржуазности его взглядов. К примеру, он выступает за раздробление России на мелкие кусочки – это явно утопическая мечта. Россия (если, разумеется, не учитывать Северный Кавказ и, возможно, Сибирь) – это империалистическая нация, причём как нация она сформировалась давным-давно, и любые самые сильные потрясения не грозят ей распадом, как и любой другой империалистической нации (как и США, и Германии, и Японии). Ошибка Стомахина в данном вопросе – сродни ошибке маоиста Торбасова, поддерживающего, наряду с прогрессивными национальными требованиями чеченцев реакционные национальные требования татар, не замечая огромной разницы в уровне развития между Северным Кавказом и Татарией. Впрочем, аналогичную ошибку совершают многие коммунисты, наивно восклицая: мол, если дать свободу республикам Северного Кавказа, тогда и Татария с Башкирией отделяться вслед за ними.
Выступать нужно не за раздробление России (это – неосуществимая мечта, причём вредная, т.к. дробит российский пролетариат), а за то, чтоб российские сферы влияния - причём так же и те, которые формально являются независимыми, как республики бывшего СССР, беднейшие страны Азии, Африки и Латинской Америки, а также Восточная Европа - получили реальную независимость. Но Стомахин, к сожалению, не замечает неоколониализма, давая себя оглупить вывеской независимости (хотя, в отдельных местах он критикует и неоколониализм – к примеру, по отношению к Украине).
Стомахин критикует либералов и коммунистов за то, что они практически не выступают за свободу Чечни. Это хорошо. Но почему же Стомахин не говорит о том, что исламская революция на Северном Кавказе, направленная против России, идёт в союзе с исламской революцией в Афганистане, Ираке и т.д., которые в немалой мере направлены против Запада? То есть, объективно Стомахин поддерживает мелкобуржуазное, узконационалистическое крыло революции на Северном Кавказе, которое ограничено Северным Кавказом, и не проявляет интернациональную солидарность с афганцами, уйгурами, узбеками и т.д., которое отмахивается от задачи создания Халифата, объединяющего и российские, и американские, и китайские, и индийские сферы влияния.
К тому же, как я уже сказал выше, Стомахин борется лишь против старого колониализма и не борется против неоколониализма. Выходит, его удовлетворит, если Россия даст формальную независимость Чечне, сохранив колониальный гнёт в реальности. Выходит, что за крикливыми фразами против российского империализма объективно кроется уступка российскому империализму. Кстати, один из читателей справедливо заметил в комментариях к одному из произведений Стомахина: не подозрительно ли, что Стомахин имеет возможность публиковаться, находясь в тюрьме? Конечно, мы ни на секунду не сомневаемся в честности Стомахина, но, возможно, власти закрывают глаза на данный факт потому, что уже появились революционные пораженцы, интернационалисты более серьёзные, чем он, и его точка зрения во многом тянет назад.
Стомахин справедливо критикует коммунистов за то, что те ставят экономическую борьбу во главу угла. Однако, он ошибочно, в анархическом духе, изображает, что экономическая борьба вредна, т.к., мол, экономическими подачками власти усиливают лояльность масс, завоевания в экономической борьбе-де укрепляют цепи рабства и т.п. Это – неверно. На самом деле, экономическая борьба не является вредной, другое дело, что сама по себе она не является особо полезной, что неверно ставить её во главу угла. К тому же, Стомахин неверно называет это увлечение борьбой за экономические требования «социализмом», тогда как правильно было бы назвать это явление реформизмом, социал-империализмом. Стомахин тут повторяет ошибку Зюганова, который понимает под социализмом именно социал-империализм, именно чисто буржуазный реформизм («во Франции социализма больше, чем у нас» - говорит Зюганов): только Зюганов прославляет такой «социализм», а Стомахин против него выступает. Опошление понятия «социализм» - слабая сторона у Стомахина.
У Стомахина присутствует наивная вера, характерная для обывателей поздней советской поры, что на Западе, якобы, «всё прекрасно», что там – полная свобода, нет запрета на марихуану и т.п. Один из его читателей, комментируя одно из его произведений, справедливо пишет, что там те проблемы, которые Стомахин изображает чисто российскими, «ещё похлеще, чем у нас».
Относительно взрывов в московском метро Стомахин вроде как признаёт, что взрывы, скорее всего, совершены властями, однако всё равно по-ребячески злорадствует, что взорвалось «тупое быдло». Это – глупо. Если даже эти взрывы совершили революционеры с Северного Кавказа, мы их не осуждаем (нельзя осуждать человека, на глазах у которого федералы расстреляли всю семью), но и не приветствуем данные действия – аналогично тому, как относился Маркс к взрывам, которые производили ирландские повстанцы в английских рабочих кварталах, видя в английских рабочих тупое орудие правящих классов. Стомахин же, по сути, поддерживает то крыло Северокавказской революции, которое увлекается индивидуальным террором, т.е. мелкобуржуазно-анархическое, «эсеровское» крыло.
В другом месте Стомахин выставляет одним из требований грядущей революции свободу бизнеса, не понимая, что тем самым тянет назад, к буржуазной революции 1991г., требования которой были удовлетворены, и из той «свободы бизнеса» давно уже выросла монополистическая буржуазия, душащая демократические свободы, ведущая захватническую политику.
Если сегодня и говорить о свободе бизнеса, то лишь о свободе мелкого бизнеса, причём не ставить это требование, по сути своей мелкобуржуазное, во главу угла.
Хорошая статья Стомахина – «Рабовладельцы». Здесь Стомахин выступает за права «обиженных», справедливо доказывая, что тюремные «педерасты», по сути, являются рабами, что официальная гомофобия, по сути, является узакониванием системы рабства. Стомахин – пожалуй, единственный, кто выступил за права «обиженных», этих российских «неприкасаемых», в то время как «коммунисты» по большей части выступают за интересы рабочей аристократии, предав интересы дискриминируемых групп общества (наоборот, многие коммунисты, как тот же Алексей Трофимов, изображают своих оппонентов «петухами», чем показывают своё крепостническое мурло).
Но и в этой статье Стомахин изображает, что это якобы только в России так. Полное незнакомство с жизнью на Западе мешает Стомахину избавиться от этих «западнических» предрассудков, которые сегодня уже стали пережитком. Действительно, можно на примере сотен публикаций в англоязычном Интернете (да даже на примере фильмов по ТВ!) убедиться, что на Западе точно так же царит гомофобия (права геев – это только для обеспеченных), точно так же в тюрьмах процветает рабский труд, точно так же в обществе очень много дикости. Действительно, гомофобия напрямую связана с мужским шовинизмом, а мужской шовинизм коренится в привилегированном положении рабочих мужских отраслей экономики, т.е. связан с рабочей аристократией, с империализмом. Резкое усиление гомофобии, мужского шовинизма, как и шовинизма национального, происходит именно в последние десятилетия, т.е. при высокоразвитом, а не отсталом (как изображает Стомахин) капитализме, и мы это прекрасно видим на примере России.
С другой стороны, наряду с тенденцией верхов к антидемократизму при империализме усиливается тенденция низов к демократии. Наряду с данной дикостью, в обществе – и в российском, и в западном – особенно, в низах общества – зреет революционность. К примеру, многие зэки признают, что деление зэков на «здравых» и «отъехавших» выгодно властям, многие возмущаются этим делением, многие осознают абсурдность данного деления, высмеивают абсурдность данного деления. Этого Стомахин не заметил. Он переворачивает всё с ног на голову, изображая, что «пьяное простонародное быдло» - сплошь реакционеры, шовинисты (в одном месте он пишет, что в тюрьме это «быдло» ещё сильнее сконцентрировано), а «культурные интеллигентные люди» - сплошь революционные демократы, интернационалисты. На самом деле, за последние годы мы уже много раз убеждались в обратном (утверждение Стомахина верно лишь в том отношении, что и среди неинтеллигентных есть зажиточные, а следовательно, как правило, реакционные, с другой стороны, и среди интеллигентных есть неимущие, а следовательно, как правило, революционные). Думать, что среди тех, кто выходит в Интернет, больший процент выступают за свободу Чечни, чем среди тех, чей досуг ограничивается бутылкой, среди тех, кто сидит в тюрьме и т.п. – типичное буржуазно-интеллигентское заблуждение, опровергнутое в своё время Энгельсом в работе «Положение рабочего класса в Англии» («у пролетариата нет книжных знаний – зато нет и книжных предрассудков»), опровергаемое опытом современной классовой борьбы. Стомахин, как в своё время Плеханов, видит причину оппортунизма в недостатке культуры, хотя на самом деле оппортунизм имеет классовые корни, и прилизанный-причёсанный культурный оппортунизм буржуазного интеллигента ничем не лучше оппортунизма грубого необразованного мужлана из рабочей аристократии.
Стомахин, как домарксовы критики капитализма, видит в нищете только нищету, не видя революционности, и поэтому всё, что ему остаётся, это – призывать к бунту одиночек. Когда он видит, что это ни к чему не приведёт, он бежит от реальности в поэзию, впадает в истерику и говорит о том что, мол, раз у нас нет оружия – то пусть, мол, наша ненависть разрушит стены тюрем.
Это глупо.
Мы же, нисколько не идеализируя пролетариев, не отрицая, что даже и у них много реакционности, дикости, предрассудков, всё же видим, что у них формируется стихийная революционность (Стомахин, наверно, думает, что тюрьма, полицейские унижения только его возмущают!), и мы, революционные интеллигенты, должны привносить в массы пролетариев сознательность. Трудно, конечно, очень трудно, но другого выхода у нас нет.
24 мая 2010 г.
А. Г.
P.S. В работе «Развитие исламизма…» за прошлый год в главе 3-й «Маудуди» мной допущена ошибка – я неточно перевёл место из его сочинений. Цитата, начинающаяся со слов «…Изучение западной литературы и истории побудило к политической свободе большую часть молодых людей», относится на самом деле к прошедшему, а не к настоящему времени, и речь здесь идёт о поверхностных национально-освободительных движениях первой половины 20-го века, вождём которых была национальная буржуазия, офицерство, интеллигенция, выучившаяся на Западе и во многом оторванная от народных масс своих наций, которая использовала ислам, по словам Маудуди, во многом не более чем как риторику для привлечения народных масс.
Однако, данная моя ошибка в переводе нисколько не опровергает того вывода, что по сути взгляды идеологов исламизма были западническими, в смысле – революционно-демократическими. В том-то и дело, что Запад и вообще империалистические нации (в том числе Россия-СССР) перестали быть источниками западнических идей в данном, революционно-демократическом смысле этого слова (см. выше, где я критикую Стомахина по данному пункту). С другой стороны, идеологи исламизма, несмотря на формальное отсутствие преемственности с революционными традициями в Европе и России, на деле являлись именно преемниками этих традиций, а не только преемниками религиозной революции Мухаммеда.
Мысли Маудуди по данному вопросу сильно перекликаются с мыслями Набхани из его работы «Структура партии».