Что печаль жизни моей будет повседневна;
Словно вино, вкус ее сердце мое опьянил,
Ее объятья греют то, что стало плачевно.
Да, когда-то я жил мечтою чистою и светлой,
Но на корню ваш мир безжалостно ее осквернил;
Она пала жертвой коварства и черноты умелой,
С болью в душе, с мукою в сердце я ее захоронил
«За что?» - я задавал этот вопрос сотни и тысячи раз,
В своем беспомощном и безысходном исступлении;
Отчего у всех моих начинаний траурный, скорбный окрас?
Почему несчастья стали жизни моей отождествлением?
Но не нашел ответа, хотя подвергал все осмыслению,
Падал на колени пред тобой, умоляя помочь, отчаянно
Молил, просил, жил праведно во имя грехов искупления,
Но так и остался для небесного света твоего неприкаянным
Теперь же мне стало все ясно, понятно и, несомненно,
Что я проклят, забыт и навеки мой путь предрешен;
Моя судьба - страдать и вечно жить с болью душевной,
Что до конца дней своих от счастья буду я отрешен.
Но не могу смириться я и жить с таким предначертанием,
Когда на смерть все вокруг твои надежды и мечты обрекает,
Когда живешь ушедшим и тягостным по нему воздыханием,
Адским пламенем такая действительность душу сжигает.
Пурпурные гиацинты в моих руках цвели и вяли пионы,
Я понял, что не в силах жить, что момент ухода настал,
И я устав свой крест непосильный нести, к ней воззвал,
И унесла меня с собой прекрасная дева в черном балахоне