Рассмотрим статью Торбасова «Служить народу, а не своему цеху!». Там он пишет о «статье товарища Шапинова», которая «хороша как удар по распространённому среди левых некритическому упованию на евроамериканояпонских рабочих». Как говорится, «скажи мне кто твой друг – и я скажу кто ты». Если «коммунист» называет лидера левого крыла оппортунистской РКРП, т.е. центриста, каутскианца Шапинова «товарищем» - то такой «коммунист» из той же каутскианской «песочницы». Это не удивительно: ведь Торбасов был в своё время одним из лидеров РКСМ(б) – молодёжной организации РКРП, потом «вдруг» перекрасился в борца с оппортунизмом.
«Однако от читателя, пошедшего на поводу у традиционного «Zadornov-style» пренебрежения к загранице, может ускользнуть тот важнейший аспект, что рабочая аристократия не является исключительной особенностью богатейших стран. Она зарождается везде, где набухают сверхприбылями монополистические корпорации, т.е. и в такой империалистической стране как наша Россия».
пишет далее Торбасов. Действительно, рабочая аристократия есть и в России, и здесь мы с Торбасовым согласны. Однако, фраза «рабочая аристократия не является исключительной особенностью богатейших стран» - это уже уступка российскому империализму, как будто Россия не входит в число этих богатейших стран. Ведь вовсю признаётся, что российские буржуи буквально шокируют далеко не бедных западных буржуев своей роскошью. А между миллиардерами и бедняками – и в России, и на Западе – есть широчайшая прослойка рабочей аристократии, составляющая, пожалуй, даже больше половины населения (особенно сегодня, в период экономического роста).
Действительно. К примеру, английские коммунисты хоть и считают Россию более слабой державой, чем США, Британия, Германия и Франция (тут, очевидно, сказывается влияние России на общественное мнение Европы, идущее ещё со времён Коминтерна, и даже со времён царизма – см. «Внешнюю политику русского царизма Энгельса»), однако ставят её в один ряд с Японией (см. сайт Компартии Великобритании http://www.cpgb.org.uk/, статья «Days of black and red» за 11 мая 2006г.). Согласитесь, между США и Японией (а значит, между США и Россией) – разница невелика.
Далее Торбасов пишет о рабочей аристократии:
«Сами по себе высококвалифицированные рабочие специалисты могут быть прекрасными людьми. Их борьба за повышение немаленьких зарплат, улучшение условий труда, даже явное участие в прибылях компаний — всё это совершенно логично и оправдано. Проблема возникает в области идеологии. Когда отбрасывается ленинизм и коммунисты начинают заискивать перед рабочей аристократией, рабочее движение подчиняется её узкогрупповым интересам и вместо революционного освобождения борется за ещё большее возвышение элиты. Поскольку эти «лучшие» и «высшие», как иронично писал Энгельс, рабочие бесспорно интеллектуально развитее, организованнее и обеспеченнее, они автоматически возглавляют движение и преобразуют его под себя, даже не имея никаких привилегий, а будучи лишь уравнены с рядовой рабочей массой».
Вот ты и попался!
Когда я критиковал Торбасова в своей работе «Кризисы и рабочая аристократия» за 3 января 2007г. за то, что он изображает рабочую аристократию более квалифицированной, чем пролетариат, Торбасов начал отнекиваться: ты, мол, меня с кем-то спутал, я такого не писал; некоторые товарищи, не подумав хорошенько, начали уже меня обвинять в «стереотипии, унаследованной от ВКПБ». Я уж думал: неужели действительно я спутал Торбасова с кем-то, неужели обидел безвинного человека? Оказывается, нет.
Действительно. Те же шофёры, чья зарплата обычно составляет от 7тыс.р. в месяц и выше (у дальнобойщиков – существенно выше) – это же ведь рабочая аристократия! О принадлежности шофёров к среднему классу в современной России признавалось и официально (см.: Средним классом в России стали строители и водители. 6.09.2006 23:03 | NEWSru.com), к тому же ещё Энгельс писал на примере Англии, что рабочая аристократия – это ещё и рабочие тех отраслей, где задействован преимущественно труд взрослых мужчин. Мы видим, что среди шофёров довольно высок процент великорусских шовинистов, мужских шовинистов. И ещё мы видим, что шофёры – довольно массовая профессия.
А ведь шофёры – это низкоквалифицированные рабочие. Те же начинающие учителя, даже если учесть их менее продолжительный рабочий день, получают обычно не больше шофёров. Хотя учителя выше шофёров по квалификации.
Итак, в прошлой статье я раскритиковал Торбасова не зря. Я писал, что из этого торбасовского софизма, что рабочая аристократия квалифицированнее пролетариата, закономерно вытекает тот неверный вывод, что буржуи квалифицированнее пролетариата, что власть буржуев – это власть «умнейших». Торбасов не понял мою логику. Что ж, разберём ещё раз. Рассмотрим, кому выгоден софизм Торбасова.
Участник Октябрьской революции большевик Владимир Невский, репрессированный при Сталине, справедливо пишет в «Кратком курсе истории РКП(б)» (см. «Бюллетень Интернационалист»), что интеллигенция – это не класс, это передовые представители класса. Есть интеллигенция буржуазная, есть мелкобуржуазная, есть пролетарская. Действительно, и советская статистика (см. мою работу «Новейшие данные современного империализма»), и английская статистика (см. там же и мою работу «Анализ Кучинского») показывают, что разница в оплате между квалифицированным и неквалифицированным трудом постоянно уменьшается, и составляет сегодня не более 1,2 раза. Разница же в оплате между пролетариатом и рабочей аристократией – довольно существенна (2 и более раза, как указывал Энгельс), причём разрыв растёт, о чём я не раз писал на основе официальной статистики в своих работах, см. хотя бы «Уровень жизни пролетариата» (как впрочем, разрыв растёт и между рабочей аристократией и буржуазией, о чём тоже нельзя забывать. Торбасов об этом умалчивает, когда говорит о США – см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»). Разрыв между пролетариатом и рабочей аристократией по уровню доходов растёт – и это создаёт материальную базу для политического разрыва между нами и торбасовыми, шапиновыми.
«Поскольку эти «лучшие» и «высшие», как иронично писал Энгельс, рабочие бесспорно интеллектуально развитее, организованнее и обеспеченнее, они автоматически возглавляют движение…»
В том-то и дело, что Энгельс писал иронично, а Торбасов на полном серьёзе утверждает, что рабочие аристократы якобы «бесспорно интеллектуально развитее», и якобы поэтому «автоматически возглавляют движение». И главное: смотрите, с какой рабочеаристократической наглостью, с каким бесстыдством хвастунишки из среднего класса Торбасов говорит: «бесспорно!». В том-то и дело, г-н Торбасов, что очень даже спорно!
Ниже мы вернёмся к этому, а пока читаем дальше.
«Неприятный парадокс состоит в том, что, «изменяя своему классу» [3], рабочая аристократия вполне может его возглавить».
Вот уж действительно «неприятный парадокс»… в голове у Торбасова! Старый, подлый буржуйский приёмчик: взять маленькую правду, прилепить к ней большую ложь, и всё вместе выдать за правду! Торбасов берёт цитату из Ленина об измене рабочей аристократии пролетариату – да ещё уточняет: мол, сам Ленин сказал! – и тут же прилепляет к ней ложь, что «рабочая аристократия вполне может возглавить» пролетариат. Да, может, - скажем мы на это, - но только на время. Как говорил Линкольн, «нельзя долго дурачить весь народ». Или, перефразируя слова из Манифеста, «пока пролетарии не увидят на их задах аристократические гербы».
Кстати, о данной фразе Ленина. Здесь Ленин в пылу спора, когда надо было позорить оппортунистов, выразился не вполне корректно. Я уже писал, что многими исследователями творчества Ленина справедливо признано, что Ленин лишь положил начало ленинизму, что Ленин до 1914г. стоял на доимпериалистическом марксизме (и Ленина глупо в этом винить, ибо капитализм тогда был доимпериалистическим), и после 1914г. тоже мог иной раз слегка сбиться на доимпериалистический марксизм. Ленинизм для нас – не священное писание, для нас важен дух, а не буква. Итак, нельзя сказать, что рабочая аристократия «изменяет своему классу»: пролетариат для неё – не свой класс.
Эту неточность из Ленина переняли Эльбаум и Сельтцер, перенял и Торбасов. Эльбаум и Сельтцер пишут:
«В самом общем смысле рабочая аристократия включает в себя те части рабочего класса, которые являются главными получателями выгод от монополистического подкупа. Однако, относительно благоприятное положение рабочей аристократии не служит отрицанием её неотъемлемого классового общественного положения; члены рабочей аристократии, всё же, эксплуатируются капиталом. Таким образом, в основном смысле, классовый интерес рабочей аристократии тот же самый, что и у пролетариата в целом.
Но ключевой момент состоит в том, что рабочая аристократия имеет также свой индивидуальный секторальный интерес, происходящий из реформистских уступок на основе монополистических сверхприбылей; как следствие она имеет непосредственный интерес в удерживании своего привилегированного положения и «особых отношений» с монополистическим капиталом.
Таким образом, особо защищённое общественное положение этого слоя – в рамках его эксплуатации – связывает его с судьбами монополистической буржуазии, с расширенным накоплением капитала и с империалистическим господством над угнетёнными нациями (такая ситуация явно аномальная в неотъемлемом и общем отношении пролетариата к буржуазии). Привилегии рабочей аристократии обеспечивают плодородную почву, откуда берут корни буржуазные представления о действительности, вследствие этого – «стихийное» затемнение классового интереса у этих привилегированных рабочих (это противоречие между классовым интересом и секторальным интересом объясняет особую форму типичного для рабочей аристократии «фальшивого сознания» - то что частные и эгоистичные интересы этого слоя рассматриваются как представление интересов всего рабочего класса).
Нет предопределённой гарантии, что основной классовый интерес рабочей аристократии победит над узким, привилегированным (оппортунистическим) интересом. Фактическое разрешение этой противоречивой напряжённости в рабочей аристократии может быть определено только в ходе фактической классовой борьбы. На уровне отдельных рабочих из верхнего слоя решающий фактор, конечно, это уровень классового сознания. Бесспорно, некоторые рабочие не будут сбиты с пролетарской точки зрения уступками из рук буржуазии; другие, однако, наверняка предадут классовый интерес «за тарелку похлёбки»» (См. http://home.connexus.net.au/~benj/LOM.htm).
Как видим, здесь – путаница, противоречие.
С одной стороны, рабочая аристократия – это якобы часть пролетариата, т.к. «члены рабочей аристократии, всё же, эксплуатируются капиталом». Довод – что и у Черветто, Бугеры и Ко. На самом деле и крестьяне, и мелкие хозяйчики эксплуатируются капиталом, но, тем не менее, пролетариями не являются, т.к. имеют собственность на средства производства (рабочая аристократия также имеет её - в денежной форме, в форме более высоких заработков, а значит и возможности вкладывать часть его как капитал).
С другой стороны – «некоторые рабочие не будут сбиты с пролетарской точки зрения уступками из рук буржуазии; другие, однако, наверняка предадут классовый интерес «за тарелку похлёбки»». Отсюда вытекает, что рабочая аристократия – это «двуликий янус» (как Ленин называл мелкую буржуазию): одна голова его обращена к пролетариату, другая – к буржуазии.
Вернёмся к Ленину. Да, Ленин в горячке спора иногда впадал в крайности – это нельзя отрицать. Это признают Эльбаум и Сельтцер, для которых авторитет Ленина непоколебим. Действительно, Ленин, позоря после 1914г. европейских оппортунистов за бездействие, писал, что иногда в истории объективные условия для революции уже готовы, а субъективный фактор отсутствует (т.е. вожди проявляют трусость). Тут Ленин впадает в субъективизм. Действительно, субъективный фактор – это порождение объективных условий. Неверно ждать от рабочей аристократии пролетарской революционности, пока она не разорится и не пополнит ряды пролетариата. Очевидно, тут Ленин «по старинке» посчитал рабочую аристократию за часть пролетариата.
Вернёмся к Торбасову. Он пишет:
«То же самое в не меньшей степени относится к так называемому «информационному пролетариату», высококвалифицированным специалистам-«хайтековцам», в первую очередь, IT-отраслях, в индустрии телекоммуникаций и т.п. (их бурный рост в России выразился в недавнем выдвижении в лидеры рынка гигантов АФК «Система» и «Связьинвест»). С апологетикой этой прослойки выступал и неортодоксальный зюгановец И. Пономарёв («Пролетарии информационной эры») и тот же В. Шапинов…»
Итак, Торбасов признаёт, что Шапинов – апологет рабочей аристократии, и в то же время называет его «товарищем»! Тут Торбасов выдаёт себя с ног до головы.
Мне скажут: и ты называешь Виктора Макарова «товарищем», хоть у него предрассудков – пруд пруди. Да, но Макаров по крайней мере провозглашает разрыв с РКРП, войну шовинизму, выступает за союз интернационалистов, хоть и очень непоследовательно. Шапинов же – один из лидеров РКРП, один из вождей оппортунизма.
«Так где же выход?» - вопрошает Торбасов. И сам же отвечает:
«Выход коммунистам известен давно, он классичен. Любой коммунист — не просто пролетарий, а интеллигент, хоть он из служащих, хоть из рабочих. У простых пролетариев нет ни знаний, ни времени для выработки революционной теории. Но именно их жизненный, базовый интерес в уничтожении эксплуататорского общества — а не свой узкогрупповой, интеллигентский — ориентир для коммунистов. Мы — высококвалифицированные — боремся за освобождение и власть тех, кто при капитализме не выгреб и не устроился, как мы, за власть обездоленных, диктатуру пролетариата. Ключевым моментом для рабочих аристократов и хайтековских специалистов, как и для любых выходцев из квазибуржуазных слоёв, является не цепляться за свой экономический интерес как якобы революционный, а, напротив, решительно перейти на службу массе простых пролетариев. Служить народу — призвание пролетарского специалиста!»
Как видим, Торбасов (как и Здоров, как и Марлен Инсаров) замазывает разницу между пролетарской интеллигенцией и интеллигенцией мелкобуржуазной, путает вопрос «Партией какого класса являются коммунисты?» с вопросом «Из какого класса являются выходцами коммунисты?» (см. мои работы «Анти-Бугера», «Что делать?», «О государстве» и др.).
Действительно, как понимать: «любой коммунист — не просто пролетарий, а интеллигент, хоть он из служащих, хоть из рабочих». В каком смысле интеллигент? В смысле сознательный, или в смысле образованный, высококвалифицированный (=с дипломом)? В смысле сознательный пролетарий, или в смысле сознательный представитель своего класса вообще – хоть даже и сознательный по буржуазному (а Торбасов-то как раз не указывает, какой интеллигент!)? Буржуазный, мелкобуржуазный, или пролетарский интеллигент? Обходить стороной этот принципиальный вопрос, как это делает Торбасов, значит утопать в интеллигентщине в наихудшем смысле этого слова, в смысле – в мещанстве.
«Мы — высококвалифицированные» - тут Торбасов опять выдаёт себя с головы до пят. Разве тот же Ленин хоть где-нибудь выпячивал, что он имел высшее образование? Нет! Наоборот, он говорил «мы – рабочие», а ещё говорил, что «образование – привилегия правящих классов» (и не хмыкал по торбасовски высокомерно в адрес пролетариев: «Научитесь сначала архивировать»).
«Мы — высококвалифицированные — боремся за освобождение и власть тех, кто при капитализме не выгреб и не устроился, как мы, за власть обездоленных, диктатуру пролетариата»
О движении судят не по тому, что оно о себе думает, а по тому, чем оно на деле является. Конечно, очень часто настоящие коммунисты – это выходцы из эксплуататорских классов, но они среди этих классов – очень редкие исключения, «белые вороны». Хорош тот коммунист, который говорит «мы – высококвалифицированные», «мы – интеллигенты», «мы – рабочие аристократы». Это значит, что он не отделился от той среды, из которой вышел, не встал на точку зрения пролетариата, что для него своими являются именно рабочие аристократы, а не пролетарии.
А за «власть обездоленных» сегодня не кричит только ленивый: тот же Немцов, а не только Торбасов, выступает за «нужды простого человека».
«Ключевым моментом для рабочих аристократов и хайтековских специалистов, как и для любых выходцев из квазибуржуазных слоёв, является не цепляться за свой экономический интерес как якобы революционный, а, напротив, решительно перейти на службу массе простых пролетариев»
Конечно, мы всегда рады, что вы, г-н Торбасов и прочие рабочие аристократы, хотите перейти на нашу сторону. Мы, пролетарии, не собираемся изолироваться от других слоёв населения. Но мы ни на миг не забудем, что «эта редиска предаст при первом же шухере» (это выражение, конечно, слишком грубовато по адресу данного класса, но о мелкобуржуазной двойственности рабочей аристократии мы забывать не должны, несмотря на клятвенные заверения её представителей).
«Служить народу — призвание пролетарского специалиста!»
Любой самый реакционнейший профессор (который, несомненно, считает себя за «пролетария умственного труда») подпишется под этим! К тому же, народ состоит из классов, и добрая половина его – рабочая аристократия (в России).
Кстати, ещё за 6 лет до Торбасова те же самые слова, что «неквалифицированные рабочие должны тянуться за квалифицированными», говорил… Зюганов (см. «Манифест РПБ»).
Вообще, точно так же, как Торбасов совестит рабочую аристократию, что она должна «служить народу», так же и дальновидные буржуи совестят недальновидных, что они должны подкидывать народу подачки. Ради чего это делается? Ради классового мира, ради недопущения революции, разумеется.
Итак, ложь, что рабочая аристократия квалифицированнее, умнее пролетариата, понадобилась Торбасову именно для того, чтобы изобразить рабочую аристократию «пролетарской интеллигенцией», «сознательными пролетариями», и призвать нас, пролетариев, плестись за рабочей аристократией, как стадо баранов.
Не надо считать нас, пролетариев, за дураков, г-н Торбасов!
1 апреля 2007г.
Гачикус