1. Анархизм, реформизм или ленинизм?
19.12.07 в Интернете, в одной из левых рассылок, появилась статья «ПАРТИЯ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ ИЛИ ПАРТИЯ ТЕРРОРИСТОВ?» (автор А.В. ПЕГОВ). Статья посвящена критике анархизма в современном российском комдвижении. Автор статьи пишет о себе, что «в
1996-99 гг. занимал пост "руководителя службы безопасности" ЦК РКСМ, был координатором по военно-патриотической работе ЦК РКСМ». Отсюда уже можно понять, что автор является рабочим бюрократом и социал-патриотом.
«Я уже был "троцкистом", "сионистом", "оппортунистом"
и т.д., но НИ ОДНА ХОЛЕРА не могла обвинить меня в идиотизме, продажности
или личной непорядочности!»
Мы – не биографы, и нас личная порядочность г. Пегова мало интересует. Рассмотрим его политическую позицию, какому классу она выгодна.
С одной стороны, автор верно критикует анархизм. Он верно отмечает некоторые причины анархизма - в разочаровании многих коммунистов в «соглашательской, контрреволюционной политике
КПРФ», в том, что «действующие руководители комдвижения продолжали действовать старыми, не приносящими реальных успехов, методами», а также в том, что «в конце XX- начале XXI века в комдвижение влилось много молодежи, которая еще не обладала и не всегда обладает сейчас необходимыми знаниями и опытом, поэтому многие стали жертвами яркой, "р-р-революционной" пропаганды "леваков"».
Всё это верно. Но в чём классовая причина анархизма? Автор пишет о «господстве буржуазного сознания в массах». Если это так, то это доказывает, что Россия – империалистическая держава, что силён подкуп «масс» со стороны властей. Но г. Пегов об этом не говорит, наоборот, он утверждает, что Россия находится в полуколониальной зависимости. Как видим, одно с другим не вяжется.
Далее. О каких массах идёт речь? Беднейших массах или массах среднего класса, тоже довольно значительных? К тому же, даже у среднего класса – разве у него сознание чисто буржуазное, а не колеблющееся между пролетарским и буржуазным? Тут автор скатывается в лассальянство, объявляя мелкую буржуазию «сплошь реакционной». Здесь мы видим барское презрение рабочего бюрократа к народным массам как к «несознательным».
К тому же – что автор понимает под «буржуазным сознанием» масс, если пишет, что оно формировалось якобы с середины 50-х годов? Вообще-то оно начало формироваться лет 200 назад, когда в России начал формироваться капитализм, и точно также формировалось и в 1917-1955-м годах, ибо революция толкнула вперёд развитие капитализма. Очевидно, автор под вывеской «буржуазного сознания масс» сваливает в одну кучу как действительную буржуазность, мещанство, так и революционно-демократический протест (пусть и во многом мелкобуржуазный протест) против советского полукрепостнического капитализма, раз изображает сталинский период «социализмом».
Далее автор пишет об
«особенностях мировосприятия молодежи, которой надо все сразу, чтобы это было ярко, быстро и немедленно. А ежедневная кропотливая, скучная, неяркая, во многом неблагодарная коммунистическая работа оказалась доступной не для всех».
Чем говорить о возрастных особенностях мировосприятия, г. Пегов, важнее было бы затронуть классовые особенности мировосприятия - о какой молодёжи идёт речь? О пролетарской или мелкобуржуазной?
Да, у «молодёжи», если брать её в целом, как это делает г. Пегов (хотя это очень-очень упрощённо), есть обычно уклон в анархизм, но у старого поколения есть уклон в реформизм, уклон ничем не лучший. К тому же, реформизм и анархизм – 2 стороны одной медали: и в старом поколении анархизма немало, только проявляется он в других формах – не в форме одиночного террора, а в форме бесклассового фырканья на любую власть, что-де «любая власть давит маленького человека». К тому же, под «кропотливой, скучной, неяркой, во многом неблагодарной коммунистической работой» можно понимать борьбу за мелкие подачки в рамках капитализма, отказ от революции. Тут автор выражается неточно, смешивая понятия «анархизм» и «ленинизм». Почему, к примеру, он не говорит и о другой стороне «молодёжи», наряду с её недисциплинированностью, истеричностью и т.д. – о её революционности, о том, что революции совершаются прежде всего молодыми представителями передового класса?
«властям и спецслужбам крайне необходимо свести все коммунистическое движение к терроризму и уголовщине, чтобы с ним расправиться, оправдать деятельность спецслужб и постоянно растущие расходы на их содержание. Революционное движение знает немало
примеров, когда спецслужбы содержали и финансировали провокаторов, которые
своей "деятельностью" помогали властям и спецслужбам. Видимо, так
происходит и у нас».
Это – только половина правды. Но далеко не все анархисты являются субъективно подкуплены, многие из них – честные революционеры, но объективно они по своему положению и своим взглядам – мелкая буржуазия, рабочая аристократия. Автор, как истый мещанин, рассматривает вопрос больше с личностной, а не с классовой стороны, он много болтает о морали, о личной честности, о психологии, но мало об экономических корнях (в одном месте Пегин пишет: «как подсчитали психологи, 50% людей доверяют
чувствам и верят в "сказки" и только 25% доверяют разуму»).
«никакие "леваки" не герои, а авантюристы, провокаторы,
бандиты, если они этим занимаются сознательно, либо обманутые
провокаторами искренние молодые люди. Как я говорил одному своему знакомому про одного "деятеля": "Он либо дурак, либо провокатор, либо агент спецслужб! Во всех трех случаях с ним дел иметь не стоит!" Если мне удастся убедить в этом читателей, то я буду считать свою миссию успешной».
Вообще-то, следуя такой логике, дел вообще ни с кем иметь не стоит. Логика эта – сектантская, проповедующая отрыв от масс, и ведущая, в конечном счёте, к отказу от революции. «Дело» «делу» - рознь, и плох тот революционер, который не стремиться задействовать потенциал всех недовольных, найти каждому дело «по плечу». В том-то и дело, что анархисты часто бывают искренними молодыми людьми, а не «бандитами», как их расписывают буржуи. Но трусливые рабочие бюрократы, подобные г. Пегову, видящие в любом революционном деле «провокацию», вместо того, чтоб помочь молодым «буйным головам» разобрать их ошибки, помочь им оставить в детстве несерьёзность, но сохранить на всю жизнь «прекрасный порыв», отворачиваются от них. Ленин в своё время возмущался высказыванием одного «марксиста», что, мол, «анархиста иногда нельзя отличить от преступника». И г. Пегов ещё смеет прикрываться Лениным!
Леваки – это отчасти всё-таки герои, что бы там ни говорил г. Пегов, но, с другой стороны, это – «дураки», героические дураки.
Да, в жизни нет чётких граней. Грань между единоличным протестом и обычной дикостью – не чёткая. Кстати, когда Пегов пишет, что «властям и спецслужбам крайне необходимо свести все коммунистическое движение к терроризму и уголовщине» - что он понимает под словом «свести»? То ли «изобразить» движение таковым, то ли сделать его таковым - непонятно. И что Пегов понимает под словами «терроризм» и уголовщина»? Ведь власть понимает под этими словами именно революцию, и ей невыгодно сводить комдвижение к этому, это получается против её воли. Пегов же эти основные понятия не разъясняет, т.е., как и подобает оппортунисту, «ужом вьётся между взаимоисключающими понятиями».
Оглядитесь вокруг, г. Пегов! Мы видим тысячи и тысячи примеров единоличного протеста, которые власть пытается изобразить чистой уголовщиной (хотя доля уголовщины, отчасти, в них, безусловно, есть: капитализм не был бы капитализмом, если бы «народ» в своём протесте был полностью сознательным). И чем же слова Пегова отличаются от слов любого прокурора и вообще мещанина?
В устах большинства «коммунистов» слово «бандит», «хулиган» звучит как что-то нелицеприятное, хотя это – немалая часть общества, в общем и целом двуликая (как и подобает мелкой буржуазии), но никак не однолико «буржуазная», как утверждает г. Пегов, воспаривший над «массами с буржуазным сознанием», над «бандитами» и «авантюристами». Вообще, от слов г. Пегова отдаёт докапиталистическим, крестьянским духом, духом старины, фыркающей на «современную молодёжь».
Далее Пегов разоблачает «мифы леваков». Разберём их по порядку.
«Миф №1. "Наша страна оккупирована, правящий режим - оккупационный, поэтому допустимо применение всех средств и методов, как на войне". Берем словарь
и читаем: "оккупация - временное занятие ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ территории противника". Где иностранные танки на улицах наших городов, как в Ираке? НЕТУ! Следовательно, в России иной режим - режим неоколонии или полуколонии при политической самостоятельности, независимости и формальном соблюдении демократически" процедур (конституция, выборы и т.д.). Че Гевара в свое время писал, что если сохраняется хотя бы формальная видимость демократии-то партизанская война невозможна».
Итак, «логика» Пегина: «Россию никто не оккупировал, значит, революционная война не возможна». Причём, Пегин смешивает понятия «революционная война» и «партизанская война», изображая, что революционная война не может быть иначе как партизанской, т.е. как попка повторяет слова вождя леваков Губкина. Под этим доводом Пегина («вот если на Россию нападёт Америка, только тогда партизанская война возможна») подпишется любой представитель власти.
Далее. Утверждение, что «Россия – не колония, а полуколония Запада» (но никак якобы не империя, не подумайте!) мы уже за последние годы слышали тысячи раз от оппортунистов всех мастей, начиная от Кагарлицкого и кончая «Бюллетень Интернационалист», Шапиновым, Торбасовым и т.д.
«Если сохраняется хотя бы формальная видимость демократии-то партизанская война невозможна» - если отчистить эту мысль от пегинской подмены понятия «революционная война» понятием «партизанская война», то получается «Если сохраняется хотя бы формальная видимость демократии, то революционная война невозможна». Т.е., если власть в реальности уже «поставила штык на повестку дня», если налицо кризис буржуазной демократии, но формально власть сохраняет демократию (как, например, Временное правительство, назначившее в августе 1917-го выборы в Учредительное Собрание на ноябрь), то «революция невозможна». Кому выгодно такое утверждение г. Пегина, догадаться не трудно: олигархии, генералам, новым корниловым. И вообще: как можно момент выбора революции ставить в зависимость от «видимости» какого-либо социального явления, как это делает г. Пегин, а не от самого явления? Г. Пегов не понимает, что буржуазная демократия является в то же время и буржуазной диктатурой. Он не понимает (скорее делает вид, что не понимает), что ликвидация «формальной видимости демократии» сегодня уже вряд ли возможна (эпоха не та!), и его фраза, по сути, означает: «вот если бы капитализм вернулся вспять к феодализму, тогда бы я разрешил вам, анархистам, делать революцию». Удобная позиция (для буржуев)!
И опять же: г. Пегин, хоть вроде как критикует анархизм, но авторитетом почему-то для него является анархист Че Гевара, который в данном случае сказал откровенную глупость (если он действительно так говорил).
Кстати, г. Пегов в одном месте пишет, что
«В 90-х годах и в молодежном комдвижении России "леваки" в основном были идейно и организационно разбиты, некоторые оказались в тюрьме за свою "деятельность", вернее - в результате своей глупости, грязи и предательств, сейчас многих из них пытаются выставить "героями". К началу 21 века "леваки" практически прекратили свое существование, кроме отдельных единиц. Однако, приход новых молодых людей
в комдвижение, воздействие на них пропаганды "леваков" приводит к тому, что
эта проблема вновь начала возникать»
Итак, "леваки" в 90-х гг. якобы «в основном были идейно и организационно разбиты» – кем разбиты, если, по словам самого Пегова, в комдвижении господствовал оппортунизм, если в массах господствовало «буржуазное сознание»? Опять неувязочка, г. Пегов! В том-то и дело, что они (т.е. Губкин и т.п.) разбиты не были.
С другой стороны, в начале 21 века в комдвижение на смену «коммуно-патриотам» 90-х стали приходить интернационалисты, у которых борьба с анархизмом была закономерно связана с борьбой против шовинизма, т.к. шовинизм закономерно связан с анархизмом (чего Пегов «не замечает» – это и понятно: ведь он сам, как мы видели, шовинист). Именно интернационалисты идейно разбили (или почти разбили) анархизм 90-х, твердолобый анархический шовинизм Губкиных и Ко. Возникает подозрение: не этих ли «новых левых» (= интернационалистов) Пегин называет «анархистами», пользуясь цензурой, тем, что рты у интернационалистов заткнуты, приписывая им анархические взгляды?
«Миф №2. "Революцию можно "сделать" или "подтолкнуть"". При этом ссылаются
на Че Гевару, что "революционер должен готовить сам предпосылки революции". У классиков марксизма написано очень много, почему такая позиция вредна и утопична, скажем вкратце, что без необходимых объективных и субъективных предпосылок никакая революция невозможна, что всякие попытки "ускорить"
или "подтолкнуть" этот процесс приводят к поражению и гибели, что и доказала гибель Че Гевары в Боливии»
Опять же «бабушка надвое сказала». С одной стороны – действительно, для революции нужны объективные предпосылки, которые искусственно не создашь. За это марксисты верно критиковали бланкистов. «Желание революции – ещё не довод за революцию» - говорил Маркс. С другой стороны, оппортунисты всегда оправдывают свой отказ от революционной работы тем, что «объективные условия ещё не созрели», хоть «на дворе» может быть даже экономический кризис. К тому же, как учил Ленин, революционер – лишь тот, кто и в периоды реакции действует революционно. Конечно, «революционно» - не значит в данном случае «насильственными методами», а значит отстаивание этих методов, подготовка организации данного типа. Пример – депутаты-большевики в Госдуме, сочетавшие легальную работу с нелегальной, Карл Либкнехт в Германии, выступавший за поражение своего правительства в войне с трибуны парламента, из современности можно привести борьбу интернационалистов с шовинизмом.
А довод на счёт Че Гевары – вообще насквозь мещанский. Гибель отдельного человека ещё не доказывает, что момент для революции выбран неверно – на войне потери и побеждающая сторона всегда несёт, не только проигрывающая (г. Пегов, корчащий из себя знатока военного искусства, должен бы это знать). Как говорится, «волков бояться – в лес не ходить». А г. Пегов показывает, что он «волков» боится (отчасти сам являясь одним из «волков»).
«Миф №3. "У нас нет времени на ожидания, страна гибнет, надо "делать" революцию немедленно, иначе произойдут необратимые изменения". Про "гибель страны", если ничего не сделать этой осенью (или если не выиграть выборы, как вариант), я слышу уже 14 лет. Подобный миф -типичный пример полуправды. Вымирает ли страна? Да! Но незаметно, "под наркозом" буржуазной пропаганды, в основном деревни и малые города. А если взять большой город- полные магазины, дорогие машины и квартиры, молодежь в дорогих кафе и ресторанах, - какое тут вымирание! Процветание и подъем, как говорит буржуазная пропаганда. Поэтому пропаганда коммунистов про "вымирание", пригодная в
90-х годах, сегодня не работает и дискредитирует коммунистов. А что касается "делать немедленно" революцию, то про это смотрите предыдущий миф»
Опять же полуправда. С одной стороны, г. Пегин верно критикует народничество («надо "делать" революцию немедленно») – правда, половинчато и не точно, да и то только после того, как оно раскритиковано нами, интернационалистами.
Опять же – г. Пегин говорит о «процветании и подъеме» - о том, чего не замечают большинство наших «коммунистов» (не только анархисты) – но ведь эти факты доказывают, что Россия принадлежит к числу богатых наций, а никак не «полуколоний»!
Итак, г. Пегин берёт нашу, ленинистскую критику нового народничества, но извращает её до либерализма – подобно тому, как народников критиковал Струве. Автор видит только «полные магазины», «дорогие машины» и «молодежь в дорогих кафе и ресторанах», но не видит другую часть молодёжи в дешёвых кабаках, подъездах и притонах, не видит нищету пролетарских жилищ и пустые полки холодильников (если есть ещё холодильник), видит лишь «процветание и подъем», но не видит, что выгоды от этого перепали разным классам очень неравномерно.
К тому же, г. Пегин, критикуя народничество, сам одной ногой стоит в народничестве, говоря, что «страна вымирает, но незаметно, "под наркозом" буржуазной пропаганды, в основном деревни и малые города». Такое «вымирание» деревни – объективный закон капитализма, этот прогрессивный процесс резко проходил на Западе после 2-й мировой войны (и советская власть, не дававшая или ограниченно дававшая крестьянам паспорта, совсем по-народнически хвасталась, что-де «у нас этого нет»). А в России этот процесс происходил в 1990-е гг. ещё более резко.
Далее. Пегин путает «вымирание» деревни с вымиранием страны, чем опять же выдаёт в себе полународника. «Вымирание» деревни (т.е., другими словами, рост городов) идёт сегодня быстрее всего там, где и население быстрее всего растёт – в бедных странах. А снижение (или отсутствие роста) численности всех богатых наций (не только России) – также объективный процесс. Другое дело, что в 1990-е, в момент кризиса, этот процесс в России (процесс «вымирания» населения) шёл резко - но сегодня он сменился «бэби-бумом» (который хоть и намного меньше демографического взрыва в 3-м мире, однако всё же имеет место в России сегодня, как имел место в другой богатой нации – Франции – после 2-й мировой войны), а г. Пегов вместе с народниками этого «бэби-бума» не замечает.
«Миф №4. "Цель оправдывает средства, все средства, даже подлые и
криминальные подходят для достижения высокой и светлой цели". Тем самым "леваки"
подтверждают, что готовы на любые подлости и гнусности, якобы для высоких целей. Нельзя делать чистое дело грязными руками! Этим подрывается цель.
Все это мне напоминает Дж. Оруэлла"1984": "Вы готовы плеснуть кислотой в лицо ребенку? Вы готовы убить своих родителей? Вы готовы отравить невинных
людей? И т.д. Вывод - и кто же вы после этого? И как против таких нелюдей не применить все доступные средства?" Подобные заявления дискредитируют коммунистов и укрепляют существующее буржуазное государство, у которого появляется повод для репрессий»
Опять же – г. Пегин цитирует анархиста Оруэлла (нашёл авторитета!). Я могу дополнить вопросы Оруэлла своими вопросами г. Пегову: «Аморально ли убить полицейского стукача? Аморально ли лить кислоту на головы полицейских? Аморально ли захватывать заложников?». А ведь ко всему этому призывал Ленин, которого буржуи выставляют за «циника». «Вы готовы убить своих родителей?» - так ведь и буржуйская пропаганда изображает революцию «братоубийством»!
Вообще, марксизм, в отличие от прудонизма (=анархизма) уделяет вопросам морали второстепенное, подчинённое значение. У каждого класса – своя мораль. Почему же Вы, г. Пегов, приводите такие «общечеловеческие», бесклассовые примеры про «ребёнка», «родителей» и «невинных людей»? Чем Вы не поп, не Горбачёв, не Короленко и не Достоевский? Вы коммунист или гуманист?
«Миф №5. "Необходимо открыто заявлять свои цели и задачи – вооруженное насильственное свержение буржуазии, вплоть до ее физического поголовного уничтожения". При этом ссылаются на Маркса в "Коммунистическом манифесте". Вот уж в чем "леваки" действительно преуспели -так это в болтовне и демагогии! А еще они очень любят громкие названия своих организаций: "революционные", "вооруженные", "непримиримые" и т.д. как будто только название определяет суть и привлекает людей. Для спецслужб нет лучшего подарка, чем такие "деятели", только сиди и записывай, а потом бери и сажай - вот тебе и раскрытое дело, а значит премии, повышения, карьера. То, что дела можно (и нужно!) делать без лишнего трепа -подобным "деятелям" неведомо. Главное - прокричать, а там неважно, что далее. Подход чисто интеллигентский. Я для себя уже вывел закономерность, что чем больше
человек треплется, тем меньше пользы он из себя представляет»
Г. Пегов смешивает здесь 2 вещи. Из той верной предпосылки, что надо соблюдать конспирацию («не трепаться»), неверно делать вывод, что мы должны скрывать перед пролетариатом свои взгляды. Это – старое оправдание оппортунизма «соображениями конспирации», «наличием цензуры». Эти слова г. Пегова как-то не вяжутся с тем его утверждением, что мы-де, коммунисты, должны говорить народу правду, тогда как агитация леваков построена на лжи. Ведь правые оппортунисты (КПРФ, РКРП и т.п.) в своих газетах врут пролетариату о том, что «Россия исчерпала лимит на революции» и т.п., а потом «наедине» оправдываются: мы, мол, за революцию, только цензура не даёт нам это открыто провозгласить. За это каутскианцев и критиковал Ленин. «Цензура работает на вас», - отвечал он на оправдание каутскианцами своего оппортунизма наличием цензуры.
Далее г. Пегов приводит примеры террористических групп – «Красные бригады» в Италии, РАФ в Германии, губкинцы в России. Здесь автор верно размежёвывается с терроризмом. Но почему-то Пегов не говорит о своём отношении к «исламскому терроризму». А ведь это вопрос коренной! И после этого непонятно, то ли Пегов против терроризма одиночек, то ли он против терроризма вообще, т.е. и против терроризма масс, т.е. против революции.
Пегов пишет, что «классовый и социальный состав "леваков" - интеллигенция, мелкая буржуазия, люмпены, уголовники», а классовым составом коммунистов должны быть «рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция и служащие». Подобное и в брежневских книжонках писали! На самом деле, среди «леваков» сегодня много и рабочих (точнее – рабочей аристократии) – этого г. Пегов не замечает. Он не замечает расслоение рабочих на пролетариат и рабочую аристократию, оперирует бесклассовыми понятиями: с одной стороны - «рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция и служащие» (=мелкая буржуазия, вернее бесклассовая каша, за что Ленин критиковал оппортунистов, за что мы тысячи раз критиковали Нину Андрееву и Ко), с другой - «люмпены» и «уголовники» (так буржуи называют сегодня пролетариат).
«Главный вывод - партия коммунистов (революционеров) и партия "леваков" (террористов) - это две противоположности… Я - за партию коммунистов!»
Но Вы за неё выступаете так размазано, г. Пегов, что невозможно понять, за партию коммунистов-революционеров Вы или за партию реформистов. А Ваш шовинистический уклон («Россия – полуколония») говорит скорее о втором. Отсюда, из этого уклона, следует союз с национальной буржуазией, т.е. данная критика современного народничества г-ном Пеговым – это обновлённый струвизм.
Итак, мы рассмотрели критику анархизма со стороны реформиста, раскритиковали реформизм. Теперь раскритикуем анархизм.
Рассмотрим статью «Слово о ментозаврах» из одной левацкой газеты («Прямое действие», №20-21, 2002г., с. 11).
Автор справедливо признаёт, что милиция бьёт каждого второго задержанного. И какие отсюда он делает выводы?
Автор выделяет из числа милиционеров «отпетых мерзавцев». Потом он рассказывает случай, как его знакомая девушка убила милиционера в ответ на пытки и забрала у него пистолет, что пистолет до сих пор хранится у неё в надёжном месте.
Случай, прямо скажем, маловероятный. Конечно, отдельного милиционера убить не трудно – но буржуазное государство очень хорошо организовано (это отрицать глупо), и быстро задержит смельчака-одиночку. Зачем же рассказывать нехарактерные примеры?
Далее автор говорит: вот бы было хорошо, если бы такие случаи происходили чаще, тогда бы «плохие» милиционеры не беспредельничали (а как я уже сказал, автор делит милиционеров на «плохих» и «нормальных»).
Такая вот мещанская логика.
Во 1-х, случаев единоличного насилия над представителями власти сегодня уже не мало (автор просто «не знает терроризма русской жизни», говоря словами Ленина) – и полиция их довольно чётко «гасит» (т.к. они разрозненны), и всё остаётся по-старому.
Во 2-х, мы видим, что автор не выступает против полицейской системы в целом, за разгром этой системы, а лишь за единоличный отпор отдельным, зашедшим слишком далеко в своём беспределе полицаям. Система же для него неприкосновенна – как для типичного мещанина. Т.е. он выступает не против самой полиции, а лишь против перегибов с её стороны.
И тут же – комментарий редакции: мол, «индивиды, подвергшиеся насилию, имеет, по нашему мнению, полное право прибегнуть к методам, указанным в статье».
Ещё Маркс подметил, что «мораль мелкого буржуа – это возведённая в ранг закона воля крупного буржуа», или, говоря проще, словами Егора Летова, «Ваша совесть – закон». Действительно, даже по буржуазным законам каждый «индивид» (Ох уж эта любовь оппортунистов к мудрёным словечкам! Нет, чтоб сказать «человек»!) имеет право защищать свою жизнь, даже если его бьёт милиционер (формально милиционеры вроде как не имеют права бить задержанных). Под этими словами подпишется и любой буржуазный юрист.
Но что значит «имеет право»? Как говорится, «кто сильнее – тот и прав». А у нас пока что силёнок маловато – это надо признать. Так что болтать о «правах» ни к чему – это излюбленное занятие прудонистов.
В. И. Невский в «Кратком курсе истории РКП(б)» (см. «Бюллетень Интернационалист») пишет, как в 1903г. полиция в одном месте высекла демонстрантов – и газета «Искра» в отсутствии Ленина призвала к ответному насилию. Ленин же, приехав и узнав об этом, осудил редакторов. В 1903г. (но не в 1905!) такой призыв был преждевременным. Действительно, «желание революции – не довод за революцию». Ленин осуждал действия террористов-одиночек не за то, что они «аморальные» (как осуждает их г. Пегов), а за то, что они невыгодные с классовой точки зрения пролетариата.
Что же мы, ленинисты, противопоставим крикливой революционности анархистов?
2. Опыт предшествующих и современных революций
Опыт Северного Кавказа и других угнетённых наций доказывает правоту Ленина, что пролетариат должен разбить силовые ведомства, если хочет свергнуть капитализм.
Применим ли опыт угнетённых наций к нациям угнетающим – в частности, к России? Если применим, то в какой степени?
Энгельс в 1895г., буквально за 5 месяцев до смерти (вот, как говорится, «делать жизнь с кого»! Уже стоя одной ногой в могиле, Энгельс не поленился дать нам ценнейшие указания!) писал во введении к работе Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850г.» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 22. С. 540-543):
«Восстание старого типа, уличная борьба с баррикадами, которая до 1848г. повсюду в конечном счёте решала дело, в значительной степени устарела.
Не будем создавать себе на этот счёт иллюзий: действительная победа восстания над войсками в уличной борьбе… составляет величайшую редкость…
…во всех случаях (в 1848г. – А. Г.) восставшие одерживали победу потому, что войска отказывались стрелять, что у командиров пропадала решительность или же потому, что у них были связаны руки…
…офицеры с течением времени освоились с тактикой уличной борьбы: они уже не шли напрямик…, а обходили… через сады, дворы и дома…
Но с тех пор произошло и много других изменений, и все в пользу войск…
Восстание, которому сочувствовали бы все слои народа, вряд ли повторится; в классовой борьбе средние слои никогда, надо полагать, не объединяться все без исключения вокруг пролетариата… «Народ», таким образом, всегда будет выступать разделённым (в отличие от 1848 г. – А. Г.)… Наконец, длинные, прямые, широкие улицы… больших городов как бы нарочно приспособлены для действия новых орудий и винтовок. Безумцем был бы тот революционер, который сам избрал бы для баррикадной борьбы новые рабочие кварталы…
Значит ли это, что в будущем уличная борьба не будет уже играть роли? Нисколько. Это значит только, что условия с 1848г. стали гораздо менее благоприятными для бойцов из гражданского населения, гораздо более благоприятными для войск. Будущая уличная борьба может, таким образом, привести к победе лишь в том случае, если это невыгодное соотношение будет уравновешено другими моментами. Поэтому уличная борьба будет происходить реже в начале большой революции, чем в дальнейшем её ходе… [Силы революции] предпочтут, надо думать, открытое наступление пассивной баррикадной тактике…»
Замечу, что 1848 год для Европы примерно соответствовал в данном смысле 1917 году для России, поэтому тогда, в России в 1917-м, этот вопрос, поднимаемый Энгельсом, так остро не стоял. Как видно из слов Энгельса, речь идёт о тактике восстания уже в империалистических нациях (не забывайте, что на дворе был уже 1895 г., и Европа уже показывала признаки империализма). Европейские же оппортунисты в 20-м веке и современные российские оппортунисты этот вопрос, поставленный Энгельсом, естественно, не ставили.
Итак, подведём итог:
1) Баррикадная тактика устарела, т.к. войска в этом случае легко расправляются с повстанцами;
2) Борьба на центральных улицах и площадях невыгодна нам по тем же причинам;
3) Уличная борьба должна происходить реже в начале большой революции, чем в дальнейшем её ходе;
4) Восстание надо начинать в такой момент, когда в среднем классе и в войске – разброд и шатания (причём не просто сложа руки ждать этого момента, но и готовить его), когда немалая их часть, пусть и не поддерживает нас (этой поддержки революции абсолютным большинством населения, о чём талдычат оппортунисты, ждать глупо – рискуем прождать 500 лет), но хотя бы будет нейтральна, хотя бы не пойдёт против нас.
Что же вытекает из этого?
То, что пролетариат должен формировать единый фронт с недовольной частью рабочей аристократии (то, что будет и немалая довольная часть среднего класса, «народа», «рабочих», которая выступит на стороне властей - было понятно и Энгельсу, понятно и нам) – но ни в коем случае не строить иллюзий относительно надёжности этих союзников.
То, что пролетариат должен поддерживать недовольство младших чинов силовых ведомств против старших (тот же профсоюз милиционеров, против поддержки которого фыркают леваки из МРП-«Левый поворот», утверждая, что это-де – междоусобная грызня классовых врагов) – но тем более ни в коем случае не строить иллюзий относительно надёжности этих союзников (как это делает «Пролетарская газета», называющая полицию «рабочими в серых шинелях», как это делает левак Правдин, называющий их «отличными ребятами» - мы-то уж знаем, какие они «отличные»…).
То, что пролетариат должен сначала, прежде чем проводить непосредственно вооружённое восстание, провести предварительную «артподготовку» в союзе с широкими недовольными слоями среднего класса – различные легальные митинги за политические и экономические требования, пусть даже и не выходящие за рамки капитализма. В ходе этих митингов власть сама начнёт насильничать – в этом можно не сомневаться, зная историю последних лет.
То, что войну надо больше вести не на открытых пространствах (центральных улицах и площадях), где нас (к тому же скопившихся в одном месте) легко можно будет разогнать водомётом, газами и резиновыми пулями, а заманивая противника во дворы, закоулки, подъезды и даже квартиры. Борьба будет зачастую формально более индивидуальной («один на один» или около того – об этом и Ленин писал в «Задачах отрядов революционной армии» - см. 5-е изд., т.11), но благодаря мобильной связи реально она будет слаженной. Кстати, теоретик военного дела Клаузевиц подмечает, что в индивидуальной борьбе большую роль, чем в борьбе типа «стенка на стенку» играет моральный дух, ибо здесь нет «чувства локтя», грубо говоря – не за кого спрятаться. Т.е., в этом смысле некоторый перевес будет на нашей стороне, ибо рядовые и младший комсостав силовых ведомств будут воевать зачастую за чуждые им интересы (хотя отчасти и за свои интересы тоже). Вообще, чтоб подбодрить наших товарищей, напомню, что наёмные войска в истории, как правило, проигрывали, ибо моральный фактор у них ниже, чем у тех, кто воюет за «свои» интересы. А ведь сегодня войска, в отличие от времён Энгельса, стали в большинстве своём именно наёмными («срочникам» в армии власть, как правило, боится доверить автомат, в лучшем случае разрешая лишь пару раз пострелять из него за всё время службы).
Данные мысли Энгельса были сильно извращены бернштейнианцами всех мастей. Они сделали из них неверный вывод, что уличная, насильственная борьба ушла в прошлое. Например, «Каутский от троцкизма» (так его Бугера назвал – впрочем, Бугера сам не лучше) Эрнест Мандель утверждал, что «рабочий класс» Запада после 2-й мировой войны добился «получения новых и важных реформ в рамках буржуазного общества; было предотвращено обращение буржуазии к открытой диктатуре». Это – рассуждения мещанина, эдакого нового Жореса (напомню, что Жорес в союзе с буржуями и военщиной «спасал» буржуазную республику от монархии, когда опасности монархии уже не было, и речь шла уже о замене буржуазной республики диктатурой пролетариата). Мещанин не замечает буржуазную диктатуру, пока она его не касается. На самом деле, все эти реформы (безусловно важные – здесь Мандель прав) лишь усилили расслоение общества, улучшив материальное положение лишь части рабочих до уровня рабочей аристократии и ухудшив положение другой части до уровня пролетариата, тем самым усилили классовую борьбу и со стороны буржуев, и со стороны пролетариев, и, как следствие, усилили буржуазную диктатуру, усилили полицейский беспредел в отношении пролетариата (то, что в современной Европе полицейский беспредел в отношении пролетариата принял огромные масштабы, признавалось многими – и английским историком Хобсбаумом, и французским писателем Сартром, да это видно и из последних событий во Франции), тем самым делая пролетариат революционным. Именно в этом, в обострении (а не в «предотвращении», как изображает Мандель) буржуазной диктатуры – прогрессивная роль реформ последних десятилетий в богатых нациях, в том числе и в России. К тому же, Мандель, как видим, выражается размыто, сродни Пегову: «предотвращено обращение буржуазии к открытой диктатуре» - а она никогда и не будет «открытой», а всегда будет прикрыта лицемерными фразами, какой бы на деле острой она ни была.
Прекрасный опыт (тем более прекрасный, что современный, и что относится тоже к богатой нации) – восстания французских пригородов в 2005-2007 гг. Проанализируем выступление весной 2006г. Я опираюсь на статью Роберта С. Леикена (Leiken, Robert S.) «Восстание во Франции; протесты против трудового закона противопоставили привилегированную молодёжь недовольным иммигрантам» («The Weekly Standard», 5/1/2006). Автор, судя по всему, буржуазный журналист, не отличающийся особой добросовестностью, ловко мешающий правду с неправдой, и верить ему на слово нельзя, надо анализировать.
С одной стороны, он признаёт, что первыми на митинги вышла «рабочая аристократия» - коренные французы, протестующие против закона о контракте первого найма, который отбирает у них прежнюю гарантию работы на всю жизнь (т.е. фактически рабочеаристократические привилегии), какая была у их родителей. Здесь были студенты, профессора, госслужащие - маоисты, анархисты, троцкисты, молодёжь в футболках с Че Геварой.
«Но не приглашёнными в протестующую партию, не упомянутыми ни на одном знамени, плакате значке, ни в одной листовке были недовольные молодые люди из banlieues, унылых пригородов французских крупных городов, где менее чем шестью месяцами ранее были подожжены 9 тысяч автомашин, 500 общественных зданий подверглись нападению, и около 5 000 жителей арестовано за 3 недели мятежа, иногда называемого «французской интифадой»».
Конечно, данное утверждение (что на митингах не было пролетариата) может быть и преувеличением, но факт – в том, что это (митингующие, с одной стороны, и мятежники, с другой) – 2 различных крыла.
Леикен осуждает рабочую аристократию, что она-де не понимает, что «работа на всю жизнь – на пути к вымиранию», что «марширующие обеспечили для своей страны экономический застой и политический паралич».
С другой стороны, автор изображает, что данный закон был в интересах иммигрантов 2-го поколения, населяющих трущобы, и что они, якобы, выступили не против правительства, а против коренных французов, против рабочей аристократии.
«…классовая борьба приняла такие формы, о каких Маркс и Энгельс никогда не предполагали. Ленин, создавший термин «рабочая аристократия», скорее подходит для сегодняшней классовой борьбы, противопоставившей привилегированных рабочих гражданам иммигрантского происхождения. Эта классовая война развернулась по принципу «свои-чужие» на рынке труда. В ней «свой» рабочий аристократ и его потомок противостоят потомству колоний, в большинстве своём детям и внукам разнорабочих, набранных из Северной Африки полвека назад»
Как видим, Леикен заигрывает с ленинизмом, чтоб доказать свою лживую точку зрения, чтоб натравить рабочую аристократию на пролетариат, коренных французов – на иммигрантов 2-го поколения. Первые, мол, «плохие», а вторые – «хорошие». Но мы слышали из СМИ и другую точку зрения – что молодёжь из трущоб особо и не знала даже суть этого закона, и для неё это был лишь повод для выступления против полиции. Т.е., пролетариат в который раз показал, что идёт в революцию не за жирный кусочек, а за то, что, казалось бы, его не касается. Г-н Саркози тогда чётко отделил рабочую аристократию от пролетариата: мол, с первыми мы будем вести переговоры, а вторые – не молодёжь, а «подонки». Как видим, и Леикен чётко разделяет эти 2 крыла (это деление сегодня уже вряд ли кто может скрыть), но у него, наоборот, «плохими» являются рабочие аристократы, а «хорошими» – пролетарии. И позиция Леикена, и позиция Саркази – это старое доброе «разделяй и властвуй».
Восстания во французских пригородах прокатились и осенью 2007г. Опять же – им предшествовала общенациональная забастовка, которая сама по себе не является опасной для властей, но готовит почву для пролетарского восстания. И тогда Саркази уже пошёл на попятную, и не стал называть революционную молодёжь «подонками», а пригласил за стол переговоров. С другой стороны, один из министров приехал в Тулузу, чтоб поддержать… полицейских «в борьбе с подонками»! Такая начальственная тупая жестокость нам только на руку, ибо она революционизирует даже самых отсталых пролетариев (так же и «наш» полицай, один из бывших лидеров партии «Единство», а ныне председатель комитета Госдумы по безопасности Гуров с маразматическим блеском старческого упрямства в глазах говорит о том, что за каждого убитого милиционера мы будем ликвидировать по одному «бандиту», и не важно, мол, расстреляем мы его или распнём на кресте). Говоря словами Юры Хоя, «Эй вы, там, наверху! Продолжайте давить на газ!» (т.е. давить на нас).
Итак, уроки французских восстаний подтверждают правоту Энгельса: пролетарская революция не может начаться непосредственно с восстания, нужна «артподготовка» в виде митингов, забастовок и т.п. рабочей аристократии, и мы должны рабочую аристократию в этом поддержать, но, поддерживая, не забывать ни на миг о её двойственности.
Рассмотрим дело Ходорковского, тем более, что оно сегодня снова встало на повестку дня. Я признаю свою вину, что не уделил в своё время этому делу должного внимания.
Это дело можно сравнить с делом Дрейфуса, которое, как известно, послужило поводом для революционного выступления пролетариата.
Мы должны поддержать Ходорковского, но не так, как поддержал Дрейфуса Жан Жорес, а как поддержали Дрейфуса Ленин и др. Да, Ходорковский – буржуй, и особых симпатий у нас не вызывает. Но посадили его фактически не за это, а за то, что он еврей, т.е. это – полицейское беззаконие, которое в первую очередь бьёт по пролетариату. Т.о., мы поддержим Ходорковского, но не так, как делают это либералы («защитим свободу бизнеса от посягательств со стороны государства») – такая защита означала бы шаг назад, к 1991г. Действительно, в 1991г. бизнес уже завоевал себе свободу и сросся с государством. Сегодня бизнес благодаря коррупции защищён от «посягательств со стороны государства», аналогично тому, что писал Энгельс в работе «О социальном вопросе в России». Мы поддержим Ходорковского, но не в смысле защиты буржуазной демократии (в смысле – демократии для крупной буржуазии, свободы крупного капитала) от крепостничества - буржуазной демократии крепостничество сегодня уже не грозит – а в смысле слома буржуазной демократии, которая является одновременно буржуазной диктатурой, в смысле замены её на нашу власть.
С другой стороны, мы – не бакунисты, считающие, что революция должна быть «разгулом диких страстей», и мы должны строго пресекать случаи левацкого беспредела в ходе восстания. Нам не выгодно разбивать джипы и витрины магазинов, насиловать буржуйских любовниц и т.п. (к чему призывают леваки) – это толкает средний класс в объятия буржуев.
Насчёт вооружения. Снова подчеркну, что довод «у пролетариата нет оружия» не выдерживает критики. Во 1-х, он не новый – то же самое говорили скептики о России до 1905г. Во 2-х, в городской войне, в войне на малых пространствах, роль оружия массового поражения практически сводится к 0 (ибо противники и союзники в городе перемешаны), зато возрастает роль холодного оружия (за последние годы мы видим резкий рост вооружения пролетарской молодёжи ножами, отвёртками, бутылками и т.п., а также прогресс в умении пользоваться этим оружием).
3. Буржуазная наука о делении на классы
Теперь рассмотрим буржуазные теории среднего класса и официальную статистику бедности в богатых нациях. Это необходимо для того, чтобы понять классовую основу различных течений в комдвижении, чтоб уметь распознать за политической деятельностью разных движений определённые экономические интересы различных классов, чтобы не «висеть в воздухе», как г-н Пегов вопросе об анархизме.
Кстати, О. Торбасов (Российская Маоистская Партия) в своей статье «По вопросам полемики с МИД», в разделе «Вопрос о рабочей аристократии» цитирует позицию Маоистского Интернационалистского Движения (МИД) по отношению к некоему, также маоистскому, движению РИД:
В статье «Vouching and credentials as a bad means of security» МИД утверждает, что
«РИД также вовлечено в распространение ложного сознания среди пролетариата Третьего мира, указывая на западную трудовую аристократию как на пролетариев, которые стали богатыми «будучи развитыми», «упорно трудясь» и используя лучшую «технологию», а не через реакционную классовую борьбу за присвоение труда. В координации с буржуазными СМИ, РИД таким образом поощряет пролетариат Третьего мира культурно копировать пути трудовой аристократии как средство экономического развития вместо того, чтобы поднять пролетарскую революцию. Троцкистская международная организация РИД имеет своим главным эффектом это распространение ложного сознания, потому что отрицает учения Мао относительно Ван Мина и потому что самая важная сила для революции — миллиарды людей Третьего мира, а не сотни миллионов мелких буржуа на Западе».
Далее Торбасов критикует эту позицию МИД:
«Притом, что сами рассуждения, конечно, верны, следует отметить, что претензии к РКП кажутся преувеличенными: они по крайней мере прямо говорят об угрозе со стороны рабочей аристократии, чего как огня избегают орды ревизионистов, включая троцкистов. Мало кто вообще даже упоминает о рабочей аристократии. В России, например, о рабочей аристократии не говорит никто кроме РМП, Гачикуса и Шапинова (который теперь в Украине). Нет ни единого упоминания о рабочей аристократии и в программе Марксистско-ленинской партии Германии»
Итак, претензии к тем, кто считает «трудовую аристократию» пролетариями, Торбасову «кажутся преувеличенными»: мол, «мало кто вообще даже упоминает о рабочей аристократии». Что это, как не уступка рабочей аристократии, оппортунизму, г-н Торбасов? Так можно и всех оппортунистов оправдать – ведь «мало кто вообще о коммунизме говорит»! Это – хвостизм, рабское преклонение перед буржуазным «общественным мнением», замазывание принципиального вопроса.
Торбасов утверждает, что «в России о рабочей аристократии не говорит никто кроме РМП, Гачикуса и Шапинова». Это не совсем так. Надо учесть и то, что возможность быть услышанным сегодня у пролетариата отсутствует (вернее: почти отсутствует) по причине отсутствия денег и связей, что обсуждение тезиса о рабочей аристократии (прежде всего своей страны) фактически под цензурным запретом, ибо оно связано с насущными вопросами об «исламском терроризме», о силовых ведомствах и т.д. Торбасов же склонен изображать капитализм «свободным» (мол, «неправда, что тех, кто выступает за солидарность с ваххабитами, власть травит»), и изображает, что если чьего-то голоса не слышно, то значит, его и нет.
РМП (Торбасов), Гачикус и Шапинов представляют 3 направления в вопросе о рабочей аристократии. Шапинов кричит только о рабочей аристократии Запада, т.е. его точка зрения – это точка зрения российского империализма (разумеется, приправленная интернационализмом), это по большому счёту буржуазная точка зрения. Точка зрения Торбасова, который также кричал раньше только о рабочей аристократии Запада, и стал признавать её наличие в России лишь в последнее время, под влиянием нашей критики, да и то с тысячью увёрток, неохотно – это точка зрения мелкого буржуа, это – центризм. Точка зрения Гачикуса, говорящего о рабочей аристократии прежде всего своей страны, это интернационализм.
Как видим, даже среди тех, кто говорит о данном вопросе, есть 3 разных направления, есть классовое деление, т.е. даже внутри данного вопроса необходимо размежевание – а что говорить о размежевании с теми, кто этот вопрос вообще замалчивает! Для лениниста необходимость такого идейного размежевания несомненна (что, ещё раз подчёркиваю, не исключает и сотрудничества с ними). А для Торбасова это – вопрос неважный. Главное для него – «сохранить единство» с рабочей аристократией.
Перефразируя Торбасова, можно сказать о данной цитате МИД, что «притом, что сами рассуждения, конечно, неверны, следует отметить, что претензии к тем, кто изображает рабочих аристократов пролетариями, нам не кажутся преувеличенными». А рассуждения эти неверны потому, что
1) МИД говорит о «сотнях миллионов мелких буржуа на Западе», но не говорит о сотнях миллионов пролетариев на Западе;
2) МИД говорит о «сотнях миллионов мелких буржуа» лишь на Западе, но не говорит о сотнях миллионов мелких буржуа в России, Китае и Индии;
3) МИД говорит о «миллиардах людей Третьего мира» («людей» - так мог сказать бы только прудонист, но не марксист), но не говорит, что добрая половина этих «людей» - это крестьяне, которые по природе своей являются также мелкой буржуазией, как и рабочая аристократия богатых наций.
Итак, для нас, в отличие от Торбасова, данный вопрос – принципиальный. Рассмотрим его.
1.Средний класс в России. Данному вопросу посвящено одно научное исследование (Средние классы в России: экономические и социальные стратегии / Е. М. Авраамова и др.; Под ред. Т. Малеевой; Моск. Центр Карнеги. – М.: Гендальф, 2003. – 506 с. Электронная версия: http://www.carnegie.ru/ru/pubs/books).
«Концепция среднего класса набрала силу в идейном противостоянии с ортодоксальным марксизмом, который ещё с конца 19-го столетия пытался продвинуть миф о неизбежной поляризации капиталистического общества и размывании средних слоёв. Вскоре по этому принципиально важному идейному пункту марксизм был повержен, несмотря на то, что отдельные попытки говорить о поляризации «левые» делают и по сей день. Их теории о «пролетаризации» населения включая массы «белых воротничков» породили массу дискуссий. И всё же пришлось признать, что по крайней мере в развитых западных странах прогрессирующей поляризации на богатых и бедных и имущих и обездоленных не наблюдалось и не наблюдается» (С. 17).
Авторы трусливо молчат о ленинской теории рабочей аристократии (=среднего класса), которая строилась на марксизме, и хвастливо заявляют: «марксизм повержен»! Подлый приём, но иного от буржуазных учёных ждать глупо.
«…«светлый» миф об обществе среднего класса пришёл на смену «тёмному» мифу о поляризации. Новый миф успешно отработал своё, однако уже к концу 1950-х годов начал давать серьёзные сбои. Произошло «новое обнаружение бедности», или открытие «второй нации»…» (С. 18)
Как видим, этот абзац опровергает (или, вернее, сильно подправляет), то, что говорилось в предыдущем абзаце. Значит, поляризация всё-таки происходит, и Маркс был прав, но она происходит неравномерно, не исключает наличия среднего класса в богатых нациях – прослойки, постоянно расслаивающейся, «поляризующейся» на богатых и бедных (причём большинство движется по «социальной лестнице» именно вниз, а не вверх), но, тем не менее, продолжающей оставаться довольно значительной.
Миф об обществе «среднего класса» авторы работы называют «светлым», а «миф» о поляризации – «тёмным», и это показывает, что авторы – мелкие буржуи, боящиеся обеднеть.
Анализ российского общества проводился авторами на основе статистики 2000-2001гг., т.е. непосредственно сразу после кризиса 1998г. и 1990-х гг. вообще. Это был период, когда доходы народных масс (как пролетариата, так и рабочей аристократии) были ниже их среднего значения в целом за весь период экономического цикла, и часть среднего класса – та, что в периоды процветания (брежневский период, путинский период) жила и живёт более-менее сносно - жила около черты бедности. Поэтому под «средним классом» авторы понимают то, что скорее является «верхним средним классом», и относят сюда лишь 30% населения России. Статистика за 200-2001 гг. доли населения, владеющей автомобилями, а тем более мобильниками, сегодня безбожно устарела.
Вообще, авторы сами себе противоречат, утверждая, что «средний класс был всегда» (т.е. и тогда, когда машин и мобильников ещё не было). Правильнее сказать «средний класс был и ранее» - и при Советской власти, и даже отчасти при царе. По каким же критериям вернее всего было бы его оценивать в таком случае, если наличие машины, мобильника и т.п. – критерий ненадёжный? Я уже писал (см. мою работу «Снова к вопросу «Что делать?»»), что, по причине того, что подкуп может осуществляться как в передовых формах (как на Западе, а сегодня и в России), так и в старых (в бывшем СССР, в современных Китае и Индии), правильнее было бы делить «народ» богатых наций (= население этих наций минус олигархическая верхушка) на 2 части – та, доходы которой колеблются около прожиточного минимума, и та, доходы который стабильно выше прожиточного минимума.
2. Средний класс в Индии и Китае. По одним данным, средний класс в Индии в 1984-85гг. составлял 10% населения, а сегодня утроился, но, учитывая рост населения, всё же не дотягивает до 20% (India's Growing Middle Class. Gurcharan Das | Monday, November 05, 2001). По другим данным, в 2004 эти цифры были 79 млн. в Китае и 12 млн. в Индии (т.е. соответственно примерно 6% и 1,2% населения этих стран), но возрастёт до 1 млрд. чел. к 2020г., из которых 650 млн. – китайцы, 350 млн. – индийцы (`A one-billion middle-class deluge from India, China by 2020'. Rasheeda Bhagat. Singapore , June 28). Если считать, темпы роста неизменными, то выходит, что сейчас, в 2008г. средний класс в Китае составляет примерно 133 млн., в Индии – 28 млн. Автор данной статьи – «оптимист», верящий в «светлый» миф о том, что Индия и Китай превратятся в общества среднего класса. «Больше – никакого голода» - пишет он:
«Есть, однако, пессимисты. Подобно Мальтусу, они жалуются на рост населения Индии. Подобно Риккардо, они беспокоятся о способности нашей земли прокормить народ. Факты доказывают, что Мальтус и Риккардо ошибались…
Весной 2000г., даже несмотря на то, что население Индии перешагнуло за миллиард, склады нации ломились от зерна, и главной заботой министерства культуры было, как распорядиться этой массой зерна, чтоб избежать потерь. По общему признанию, уровень питания пока ещё низкий, но люди больше не беспокоятся о проблеме с едой в Индии… Маркс понимал намного лучше Мальтуса и Риккардо (и наших современных пессимистов), что рост естественен для рыночной экономики, и что есть положительная связь между технологическим прогрессом и богатством».
Такой вот «марксизм»… Да, Маркс, в отличие от Мальтуса и Рикардо, понимал, что развитие капитализма ведёт к росту богатства, но он понимал и то, что это богатство распределяется крайне неравномерно. Автор же опошляет Маркса до уровня Адама Смита и громогласно заявляет: «больше – никакого голода!». На самом же деле, при всём при том, что средний класс рос в последние годы в Китае и Индии, «гарантированная тарелка риса каждый день», имевшая место в Китае в 1950-е гг., ушла в прошлое.
В другой статье, кстати, признаётся (India's middle class failure. Chakravarthi Ram-Prasad. September 2007):
«Индия имеет наибольшее число долларовых миллиардеров, если не считать США и Россию»
А российские и индийские шовинисты продолжают относить свои страны к разряду бедных наций!
3. Бедность в США. США ещё не пережили кризис, подобный кризису в России в 1990-е гг., и поэтому в тамошней официальной статистике сильно господствует «оптимизм» (подобный нашему брежневскому). Мною была рассмотрена статья, написанная в подобном духе, что, мол, «средний американский бедняк имеет машину, собственный дом, не голодает и вообще живёт на уровне среднего европейца» (January 5, 2004. Understanding Poverty in America. Robert E. Rector and Kirk A. Johnson, Ph.D. Backgrounder #1713).
«В 2005 Бюро насчитало 37 миллионов «бедных» американцев. Кандидат в Президенты Джон Эдвардс заявляет, что эти 37 миллионов американцев в настоящее время «борются с невероятной бедностью». Эдвардс заявляет бедные, «которые составляют 1/8 часть из нас, … не имеют достаточно денег на необходимые им еду, убежище и одежду…»
Автор доказывает, что это не так. Вообще, странно – если бы бедняки в США в общем и целом имели бы достаточно денег на необходимые им еду, убежище и одежду, то какой смысл был бы человеку, надеющемуся завоевать голоса избирателей, рассказывать им о том, чего нет?
Статистика в этой статье явно приукрашена, статья написана явно не в беспристрастном духе. Например, в ней говорится, что лишь 11% бедняков в США недоедают – хотя в других статьях говорится, что 11% всего населения США недоедают (Statistics on poverty &
food wastage in America. Samana Siddiqi. См. также Poverty in the United States. From Wikipedia, the free encyclopedia). Кстати, официальные цифры недоедания и голода в США (соответственно 11% и 3,5% населения) даже выше, чем в современной России (соответственно 9% и 2%). Вызывает сомнение и то, что 75% бедняцких семей имеют автомобили, из них 30% - 2 и более. Судя по всему, здесь, опять же, указаны цифры для всех семей, а не только для бедняцких. Это подтверждается и примером России, которая сегодня, даже по официальным заявлениям, догнала Запад по количеству автомобилей на тысячу человек населения. По официальной статистике, 7-8 лет назад доля семей с автомобилями в России была 25% (см. работу, цитированную в 1-м пункте), сегодня, судя по всему, она составляет около половины (если не больше). Причём эта цифра для «среднего класса» (т.е. для верхнего среднего класса, для 30% населения, следующих после 1% богатых) составляла около 50%, т.е. для нижних 70% населения России она составляла (богатейший 1% населения можно не учитывать, т.к. за счёт его малой доли в населении доля автомобилизированных семей в нём мало влияет на долю автомобилизированных семей в населении в целом). Если считать, что за последние годы доля автомобилизированных семей возросла в России в 2 раза (до 50%), и если считать, что для 30% верхнего среднего класса она дошла до 100%, то для нижних 70% она составляет 28%. Если считать, что доля автомобилизированных семей среди всех семей, а не только бедняцких, в США составляет 75% (что более правдоподобно, тем более, что на фальсификации цифр - приписывании беднякам средних показателей уровня жизни – мы автора статьи уже ловили в случае с голодом), и если считать, что богатая половина семей в США на 100% автомобилизирована, то выходит, что бедная половина автомобилизирована лишь на четверть (а тем более беднейшие 12%). К тому же, как я уже писал в одной из предыдущих работ, надо учитывать и то, насколько новыми являются автомобили у разных слоёв населения.
При сравнении старых империализмов (Запад) с молодыми (Китай, Индия, в прошлом – Россия при СССР) нужно учитывать, что в последних отставание в количестве легковых автомобилей на 1000 человек (например, 50 и 500 соответственно для СССР и США в 1990) компенсировалось более высоким развитием общественного транспорта (3/4 мирового производства троллейбусов – 21 тысяча из 28 тысяч в 1991 – производила Россия).
Похожая картина и с жилищами. Если даже данная статья и не завышает долю бедняков, живущих в собственных домах (46%), то это ничуть ещё не говорит о «богатстве» бедняков, ибо, как я уже писал, собственный дом может по жизненным удобствам (жилплощади, санузлу и т.д.) даже уступать иным квартирам в многоквартирном доме, как уступают те же крестьянские избы. С другой стороны, малая доля населения в собственных домах в России компенсируется большим количеством многоквартирных домов.
Вообще, собственный дом, также как и собственный автомобиль, служит буржуям для прививания народным массам собственнических инстинктов, и на деле может нисколько не являться показателем богатства в стране с низким уровнем развития общественного транспорта и многоквартирного жилья. Тот же Майкл Паренти признавал, что автомобильные корпорации дают взятки муниципалитетам, чтоб те тормозили развитие у себя общественного транспорта, с целью повышения спроса на легковушки.
Вот что писал на этот счёт Энгельс в работе «К жилищному вопросу» (см. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т. 4. – М.: Политиздат, 1986. С. 402-403):
«Капитал есть господство над неоплаченным трудом других. Домик рабочего становится, следовательно, капиталом лишь тогда, когда он сдаёт его в наём третьему лицу и присваивает себе в форме наёмной платы часть продукта труда этого третьего лица. Но в силу того, что рабочий сам в нём живёт, дом как раз и не может стать капиталом, подобно тому как сюртук перестаёт быть капиталом в тот самый момент, когда я покупаю его у портного и надеваю на себя. Рабочий, владеющий домиком стоимостью в тысячу талеров (это около 1 млн. руб. в наших ценах – А. Г.), правда, уже не пролетарий, но нужно быть г-ном Заксом, чтобы назвать его капиталистом...
Допустим, что в какой-нибудь промышленной местности стало правилом, что каждый рабочий имеет собственный домик. В таком случае рабочий класс этой местности пользуется жильём бесплатно; расходы на квартиру уже не входят в стоимость его рабочей силы. Но всякое понижение издержек производства рабочей силы… равносильно, «на основании железных законов учения о народном хозяйстве», понижению стоимости рабочей силы и поэтому, в конце концов, приводит к соответственному понижению заработной платы…».
Кстати, Энгельс здесь опирается именно на «железные законы», гласящие, что зарплата определяется стоимостью товаров, жизненно необходимых для рабочего – а «Бюллетень Интернационалист» приписывают эти законы Лассалю (хотя «железный закон» Лассаля тем и отличался от «железного закона» Маркса, что, опираясь на Мальтуса, объявлял рост нищеты закономерным вообще, в любом обществе, а не в капиталистическом), и, приведя вырванную из контекста цитату Маркса против «железных законов» Лассаля, на деле отрицают «железные законы» Маркса, т.е. скатываются в бернштейнианство (см. мою работу «О едином фронте»).
Вернёмся к нашему «рабочему с домиком». Итак, что же следует из цитаты Энгельса?
1.Рабочий, владеющий домиком стоимостью в 1 млн. руб. - уже не пролетарий, но ещё не капиталист. Здесь, кстати, надо подробнее разобрать начало данной цитаты. Данную мысль Энгельса начётнически цитируют оппортунисты (Черветто и Ко), замазывающие ленинскую теорию рабочей аристократии и изображающие рабочего на машине пролетарием.
Надо учитывать, что Энгельс писал в доимпериалистическую эпоху, и не мог всего предусмотреть. Действительно, ложка, гармошка и зубная щётка не являются средствами производства, капиталом, и мы не собираемся их отнимать у их владельцев, как изображают буржуи. Но являются ли капиталом средства роскоши? Формально – нет, ибо они не производят прибавочную стоимость. Но, как верно подметил Маркс в «Капитале», в буржуазном обществе главное даже не быть богатым, а показать себя богатым. То есть, средства роскоши, не создавая прибавочной стоимости, повышают «имидж» их владельца и способствуют перераспределению прибавочной стоимости в пользу их владельца, т.е. создают прибыль. Оппортунисты же путают понятия «прибавочная стоимость» и «прибыль».
Именно по этой причине вульгарная политэкономия (это можно видеть хотя бы на примере Кейнса) не различает доход, вложенный как капитал, и доход, потраченный на товары длительного пользования (т.е. фактически средства роскоши). Почему? Потому что буржуазия в силу своего положения не способна понять «железные законы» (да ей этого в практической жизни и не надо), для неё не существует понятие «прибавочная стоимость», а есть лишь понятие «прибыль».
Кейнс справедливо пишет о том, что существует статистическая связь (т.е. не для одного случая, а для миллионов) между величиной дохода и частью его, вложенной как капитал. Но точно так же есть связь между величиной дохода и частью его, потраченной на средства роскоши. Другими словами, есть связь между величиной, которую тратит средний представитель данного общественного слоя на средства роскоши и величиной, которую он вкладывает как капитал. Средства роскоши – это олицетворение капитала.
Тем более это верно в эпоху империализма, в эпоху, когда прежняя частная собственность сменилась акционерной. Этого не понимают многие марксисты (тот же Мандель), считая тот же акционерный капитализм в СССР «социализмом», считая капиталистической собственностью только старую частную собственность (о чём пишет Энгельс в «критике Эрфуртской программы»). Рабочий аристократ (даже не имеющий акций и вклада в банке), формально не являясь владельцем капитала, является отчасти участником прибылей корпораций, и это отражается в тех атрибутах мещанства, которыми он владеет («жена, квартира, машина» - как сегодня в России, «махровое полотенце, термос и эмалированный тазик» - как в 1950-е гг. в Китае). Если старой капиталистической (т.е. частной) собственности соответствует старая мелкая буржуазия – мелкие хозяйчики, то новой капиталистической (=акционерной) собственности соответствует новая мелкая буржуазия (=сносно оплачиваемые наёмные работники).
2. В тех странах, где абсолютное большинство населения живёт в собственных домиках (в той же Англии – 80%, в тех же США) – его уже нельзя считать средством роскоши, ибо по уровню комфорта средний коттедж в США или Англии ниже среднего коттеджа в России: в России в коттеджах живут лишь богатые и отчасти верхний средний класс, а в США и Англии – даже иногда те, кто испытывают недоедание. Соответственно – и для квартир: средняя квартира в Англии и США по уровню комфорта ниже средней квартиры в России.
Действительно, для автора данной хвалебной статьи 3-хкомнатный домик с ванной и туалетом – средний домик бедняцкой семьи в США – это очень даже прилично. Но ведь теми же показателями, которыми обладают такие домики в США, обладают и квартиры в России. Медиана цены на скромный домик в США – более 200 тыс. долл. (UNDERSTANDING POVERTY AND HOMELESSNESS IN AMERICA. Gerry Roll), это около 6 среднегодовых зарплат. Примерно столько же стоит и скромная квартира в России по отношению к зарплате среднего российского рабочего. Как видим, разницы нет.
Черветто верно подметил, что, точно так же как Англия в 19-м веке показывала остальным странам путь их развития, то в 20-м веке – США. Действительно, многие рабочие аристократы в России, купившие машину за последние годы путинского «процветания», в момент кризиса разорятся, и мы, судя по всему, увидим довольно высокую долю автовладельцев среди голодных (к тому же «автовладельцами» назвать их за их заржавевшие к тому времени «тачки» сможет лишь официальная статистика сродни вышеуказанной американской).
Вернёмся к цифрам, приводимым в данной хвалебной статье. Статистикой количества видаков и DVD у бедняков (78%), если она даже и правдивая, вообще сегодня глупо доказывать «зажиточность» бедняков, ибо в последние годы они подешевели в разы даже относительно телевизоров, а, тем более, относительно продуктов питания. Это сегодня почти так же глупо, как доказывать «зажиточность» бедняков наличием мобильников у большинства из них.
В другой статье официальная статистика бедности подвергается критике уже с другой стороны (Poverty in the United States. From Wikipedia, the free encyclopedia):
«…бедность в США по природе своей циклична, она состоит из людей, которые время от времени вырываются из неё и снова в неё попадают; в результате намного более 12% населения находились ниже черты бедности в какой-либо промежуток времени за данные несколько лет… Несмотря на то, что в любой данный год бедными являются от 12 до 15% населения, за 10-летний период 40% испытали бедность как минимум в течение года, потому что большинство бедняков колеблются около уровня бедности; они не остаются бедными на долгие периоды. Бедность – это то, что случается с рабочим классом, а не с какими-нибудь «отбросами общества»…»
Это верное примечание. Действительно, мы должны оценивать пролетариат по числу тех, чьё положение колеблется около прожиточного минимума, а не только тех, кто находится за этой чертой. Но, с другой стороны, если человек за последние 10 лет испытывал бедность лишь в течение одного года, его тоже неверно считать пролетарием (т.к. 9 лет, т.е. большую часть времени, он жил более-менее сносно). Правильнее считать пролетариями тех, кто за последние 10 лет находился за чертой бедности не менее половины этого времени, не менее 5 лет. А это будет, пусть и не 40%, но 25-30% населения.
Далее. Официальная статистика бедности в США признаёт следующие интересные факты (RICHARD WOLF, USA TODAY , Washington, см. также вышеуказанные источники):
а) Среди детей доля бедняков выше, чем среди взрослых. Это подтверждает правильность нашей ставки на молодёжь;
б) Среди бедных высока доля чёрных, но массы бедняков пополняются больше за счёт разоряющихся белых. Это разоблачает шовинистскую ложь маоистов о росте зажиточного белого среднего класса в США. То же самое можно сказать и о расслоении по половому признаку: средняя зарплата женщин существенно ниже средней зарплаты мужчин, но разрыв этот сокращается. Это означает, что определённая доля негров и женщин, завоевав себе права за счёт борьбы последних десятилетий, вливаются в ряды среднего класса; с другой стороны определённая доля белых мужчин – рабочих аристократов – пролетаризируется под действием конкуренции со стороны негров и женщин; средний рабочий-мужчина получает меньше в реальном исчислении, чем получал в 1973г.
в) Медиана доходов (т.е. доход, ниже которого получает половина населения) в расчёте на 1 семью в США в последние годы была стабильна, но, если учесть инфляцию, и если учесть, что средняя доля работающих членов семьи за последние годы в США возросла, реальная зарплата сократилась.
г) Только около 35% безработных и ещё меньше – безработные рабочие с низкими заработками – получали страховое пособие.
Кроме абсолютной бедности, в западной (точнее западноевропейской) статистике есть понятие «относительная бедность». Она определяется уровнем в 60% от медианы доходов. Российские же писаки подменяют понятия, изображая, что на Западе бедность определяется как 60% от среднего дохода, и говорят: по западным меркам, мол, 50% россиян живут в бедности (так врала газета «АиФ»). Российские писаки путают понятия «медиана доходов» (median) и «средний доход» (average). На самом деле ниже средней зарплаты, к примеру, в Англии получают более 70% населения (за счёт вклада в величину средней зарплаты малого числа высокооплачиваемых «работников»; для России эта цифра наверняка примерно такая же), а медиана зарплат – это зарплата, ниже которой получают лишь 50% населения. Составляет она примерно 60% от средней зарплаты, т.е. для современной России медиана зарплат составляет около 8 тысяч р., тогда как средняя зарплата – 13 000 р. И относительная бедность для России определяется уровнем зарплат ниже 4 500 - 5 000 р., а не 8 000 р., как изображают вруны из «АиФ».
Черта относительной бедности в 60% (или иногда её берут за 50%) от медианы доходов примерно соответствует для западных стран, и, как видим, для России, черте абсолютной бедности.
Англия США Россия
(начало 1990-х) 2004 2007
Средняя зарплата 1 200 ф. ст. 2 900 долл. 13 000 р.
Медиана зарплат 800 ф. ст. 1 800 долл. 8 500 р.
Медиана доходов 400 ф. ст. 900 долл. 4 250 р.
50%-60% от
медианы зарплат 400-480 ф. ст. 900-1080 долл. 4 250 - 5 100 р.
50%-60% от
медианы доходов 200-240 ф. ст. 450-540 долл. 2 100-2 600 р.
Мы видим, что распределение по зарплатам примерно равно распределению по доходам. Это говорит о том, что в число «работающих по найму» буржуазная статистика включает и менеджеров, которые зачастую являются на деле олигархией, а в число «бизнесменов» включает тех, кто реально живёт продажей своей рабочей силы.
Далее. В прошлой статье, анализируя средний класс в Китае, я цитировал одного автора, который утверждал, что цены ниже мировых на товары первой необходимости в Китае (как и в России), за что Запад критикует российскую и китайскую власть, якобы не «устанавливаются сверху», а их «устанавливает рынок». Это верно лишь отчасти. Действительно, в ходе денежной реформы в СССР в 1961г. уровень цен был понижен в 10 раз, а курс рубля к доллару был повышен лишь в 4,4 раза (с 4 р. до 0,9 р. за долл.), а не в 10 раз, не до 40 коп. за долл. Другими словами, советский товар, стоивший до 1961г. 4 р. (=1 долл.), стал стоить 0,4 р. (=0,44 долл.). Соответственно, средняя зарплата советского рабочего в долларовом исчислении понизилась с 800 р. (=200 долл.) в месяц до 80 р. (=90 долл.), хотя покупательная способность её не уменьшилась. Это послужило тому, что в 1960-е гг. Запад стал больше вкладывать капиталов в СССР, и что советские товары стали более конкурентоспособными на мировом рынке. Впоследствии подобная политика проводилась в США («слабый доллар – сильная Америка»), в Японии, а в последние годы, как видим, в России и Китае. Это говорит о том, что, измеряя зарплату по курсу, не учитывая цены на товары первой необходимости, неверно сравнивать реальные зарплаты в России, Китае и Индии – с одной стороны, и на Западе – с другой.
В заключение ещё раз разберём ошибку М. Рудого, критикующего нас за то, что мы не отождествляем понятия «пролетарий» и «рабочий», а считаем пролетариями бедняков современных городов, мегаполисов - мол, неверно отождествлять понятия «пролетарий» и «бедняк». Я уже не раз разбирал этот вопрос, здесь лишь добавлю, что из такой позиции Рудого закономерно следует отказ от диктатуры пролетариата, от идеи «зарплата чиновника – на уровне пролетария». Его позиция сродни позиции Богданова (того самого, которого критикует Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме»). Богданов не понял большевистскую диктатуру и считал, что Ленин – выражает интересы «солдатни», привыкшей служить за «паёк», оторванной от процесса производства и «развращённой» войной, а не интересы рабочих. На самом деле мы даже сегодня, через 100 лет, к тому же в период бума, видим, что немалая часть рабочих (около 30%) работает фактически за «паёк».
11 февраля 2008 г.
Гачикус