Монах (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

                                     МОНАХ.

                                      Автор: Фильцын Евгений Викторович.

Ранняя весна. Только-только стали появляться первые проталинки, и теплое мартовское солнышко с каждым днем все сильнее и сильнее стало пригревать промерзшую за зиму землю.
Фил сидел на скамейке и медленно покуривал свою сигарету. Вокруг него собрались его подельники: Гоша, Косой, Лысый и Зверобой. Они в очередной раз обсуждали свое нападение. На этот раз банда Фила решила ограбить инкассаторскую машину.
В банде Фила, в которой он был выбран главарем, была четко сформированная иерархия, каждый знал свое дело. Гоша со Зверобоем всегда стояла на стреме, Косой и Лысый всегда грабили. Фил, тем временем, прикрывал «ходы» к отступлению. Городок был совсем небольшой, и банда Фила за короткий отрезок времени сумела навести достаточно «шороху», так все многие предприниматели сворачивали свое дело и уезжали, куда подальше из этого города. Часть милиции и прокуратуры были подкуплены непосредственно Филом. Фил регулярно, каждый месяц, отстегивал проценты им из своего общака. Банда Фила была самой грозной в городе. Она вызывала уважение со стороны других криминальных группировок, которые в основном занимались мелким рэкетом и грабежом отдельных квартир. Основная их масса платила часть доходов Филу. Доход банды Фила за год достигал нескольких сотен миллионов рублей.
Сам Фил жил, как говорится, на «широкую ногу». Каждый вечер под выходной он приходил в самом престижном баре города, и выходил оттуда далеко за полночь с парочкой молодых девиц легкого поведения. Фила не интересовала любовь, он был человеком другого склада, не приспособленного к нормальной семейной жизни, его интересовало только наслаждение, которое он получал каждую ночь с лихвой.
Фил – это была его кличка, за то, что он очень любил деньги. Его настоящее имя было Роман, так назвала его мама, которая по молодости лет и неопытности подбросила его, совсем еще маленького малыша вместе с запиской в детский дом. Отец Романа наотрез отказался от ребенка, поставив будущей матери условие: либо делай аборт, либо я ухожу от тебя навсегда. Матери будущего Романа с трудом удалось уговорить его, чтобы ребенок родился, а потом она обязательно избавиться от новорожденного.
Роману на вид был лет тридцати пяти – тридцати семи, плотного телосложения, после армии он стал увлекаться спортом, но потом его забросил, блондин с кучерявой шевелюрой и карими глазами. Это была жгучая смесь, от которой все девушки просто «шарахались». Каждая стремилась понравиться Филу, но он никого из них близко к себе не подпускал. Вся его жизнь состояла из грабежей и разбойных нападений.
Обсуждение плана по грабежу инкассаторов затягивалось, необходимо было все предусмотреть до крайней мелочи. Братва очень тщательно готовилась к каждому своему нападению. Они всегда работали в специальных масках и перчатках. У каждого из них было по стволу. Фил носил с собою небольшой легкий пистолет, остальные пользовались обрезами. В основном они грабили по вечерам, иногда приходилось ночью.
Начало операции решено было начать в семь вечера, когда банк подсчитывает всю свою выручку за день и отдает ее инкассаторам. Инкассаторов всего было трое, один из них оставался в машине, двое с пустыми мешками входили в отделение банка. К этому времени, Фил со своими подельниками уже подъехал на старенькой, невзрачной «пятерке» красного цвета. Все строго распределили свои обязанности: Фил, как всегда оставался в машине, чтобы всегда быть наготове быстро уехать. Гоша со Зверобоем стояли недалеко от машины и следили за окружающей обстановкой. Косой и Лысый подошли к двери банка. Чтобы водитель не наделал каких-нибудь глупостей, Фил решил поставить к нему Гошу. Гоша подошел к инкассаторской машине, вынул обрез и направил его в полуоткрытое окно водителя. «Дернешься, убью!» - немного свирепым голосом проговорил Гоша, этого было вполне достаточно, чтобы напугать молодого паренька, которому было немного за двадцать. В это же самое время открылась дверь в банке, и оттуда неторопливо с полными мешками денег вышли два инкассатора, один из них держал в руках два мешка полные денег. Косой и Лысый накинулись на них сзади и повалили их на асфальт, затем выдернули из рук мешки и бросились к багажнику машины, который был к тому времени открыт. «Фил, заводи!» - на ходу крикнул Косой. В это время, один из инкассаторов выстрелил в убегающего Лысого и по касательной задел его левое плечо. Зверобой достал свой обрез и выстрелил этому инкассатору прямо в голову. Тот сразу затих. Второй не поднимался, боясь пошевелиться. Все четверо бандитов быстро залезли в машину, и машина с ревом дернула с места, и умчалась, путая свои следы в небольших переулках.
-  Лысый, ну как ты? – спросил его Косой, когда машина была уже далеко от банка.
-  Да ничего, царапина какая-то, кровь почти не течет, - обнадежил его Лысый.
-  Перевяжи его Косой, а то мало ли что. Аптечка сзади, - скомандовал Фил.
Косой достал из аптечки перекись, йод, обработал на ходу рану и перевязал ее бинтом.
-  Ну, теперь, до свадьбы заживет, - произнес Косой, завязывая узел на плече Лысого.
Машина мчалась по переулкам города на высокой скорости. Погони не было. Надо было отсидеться где-нибудь недельку-полторы, пока все уляжется. У Фила и его банды был недалеко от города, в километрах пятнадцати, достаточно красивый и богатый двухэтажный особняк. Особняк был расположен на пустыре, недалеко от него начинался густой лес. Здесь они отдыхали, привозили девочек для скрашивания своего досуга и обсуждали планы дальнейших действий.
Фил быстро долетел до этой самой дачи. Подъехал к большим железным воротам. Зверобой вышел из машины и открыл ему ворота. Машина въехала во двор, Зверобой плотно закрыл большие ворота. Тем временем Гоша с Косым вытащили мешки полные денег и потащили их в дом.
- Надо будет номера перебить, а то тот водила тот мог запомнить, - предложил Фил.
- Перебьем, обязательно перебьем, - ответил Зверобой, подходя к машине.
- Лысый, тебе помочь? – предложил Фил, глядя на сидящего, на заднем сидении, своего подельника.
- Нет, не надо. Сам доберусь, - ответил Лысый, не спеша, выходя из машины.
Фил поставил машину на сигналку, и вслед за Зверобоем и Лысым вошел в дом. Тем временем, Гоша с Косым вытащили все деньги из двух мешков и принялись считать награбленную прибыль. Тут к ним подошел Зверобой с Филом, и также принялись им помогать. Через некоторое время они кончили считать. Всего оказалось пять миллионов восемьсот сорок две тысячи триста рублей.
- Вот это обвалило! - воскликнул Косой, - хорошее бабло мы сегодня срубили. Правда, Фил? – спросил он, украдкой глядя на главаря.
- Правда, - сквозь зубы буркнул Фил.
Затем они все поделили. Братанам досталось по 15%, Фил взял 20%. 15% решено было отдать на подкуп ментам и в городской общак, а 5% на общие расходы.
Вечером у братвы намечалась по этому случаю небольшая пирушка. За продуктами и девочками в город решили послать Зверобоя. Для таких случаев у братвы в гараже стоял большой красавец джип «Мустанг». Зверобой взял деньги, необходимые для этого дела, и пулей полетел в город на «Мустанге». У братвы была своя собственная «точка», где они «закупали» девочек. Фил, как всегда, заказал двух девочек на целую ночь, Косой, Лысый, Гоша и Зверобой заказали себе по одной.
Закупив необходимые продукты в центре, Зверобой поехал на «точку». Это была большая четырехкомнатная съемная квартира на окраине города. Зверобой позвонил в дверь. Дверь открыла «мамочка», довольно солидная женщина лет сорока, полная и ярко накрашенная.
- Добрый день, молодой человек? – поздоровалась она, выдавливая из себя милую улыбку.
- Привет, - ответил Зверобой, - я за девочками.
- Тогда проходи вон в ту комнату, - предложила «мамочка», добавив, - сколько тебе?
- Шестерых, - ответил Зверобой, - на всю ночь и самых лучших.
- Сейчас приведу, сам выберешь.
Зверобой зашел в комнату, которую указала «мамочка», снял куртку и сел на свободное кресло. Через несколько минут «мамочка» привела с собою пять девушек. Зверобой оглядел их своим взглядом.
- Так, - начал он, - вот этих трех беру, - указав на одну рыженькую и двух блондинок.
- Двое за мной, - скомандовала «мамочка», - а остальные остаются пока здесь.
Вскоре она привела еще тех красивых молоденьких девушек.
- Ну как? – спросила она Зверобоя.
- Хорошо, пойдут, беру всех, - ответил Зверобой.
Пока девочки собирались, Зверобой отсчитал «мамочке» пятьдесят тысяч, и, сказав, что завтра привезет девочек обратно, увел их с собой.
Затем он всех девочек усадил в его большой джип, и помчался на всех порах на дачу, где его уже ждали парни. Въехав во двор, он заглушил машину. Тут к нему вышел Гоша.
- Принимай товар, девочки просто супер, - сказал Зверобой Гоше, - проводи их в дом, а я пока тачку поставлю.
Гоша привел девочек в дом, рассадил их на двух диванах, налил каждой по сто грамм виски, потому что они все дрожали от холода. Зверобой вошел в дом, неторопливо раздеваясь.
Фил с Косым и Лысым, тем временем, спустились со второго этажа.
- Какие красавицы? – воскликнул Фил, - сам выбирал? – обратился он к Зверобою.
- Да, просто блеск, - приятным голосом ответил Фил, - я забираю этих двоих, - указал на двух голубоглазых блондинок, сидящих с краю дивана. Он обнял их за плечи и отошел в сторону.
- А, кстати, - Фил обратился к остальным девушкам, - среди Вас есть медсестра?
- Я недавно закончила медицинское учреждение, - робко произнесла смуглая девушка и встала.
- Как тебя зовут? – снова спросил Фил.
- Катя, - ответила девушка.
- Короче, - начал Фил, - тут нашего бойца подбили сегодня, позаботишься о нем?
- Хорошо, - ответила Катя.
- Лысый, принимай медсестру.
Лысый снял свою фирменную кепку, под которой он скрывал свою лысину, и подошел к Кате, придерживая своей правой рукой свое больное левое плечо.
- Меня Игорь зовут, - представился Лысый, поцеловав деликатно ей правую руку.
- Можно я осмотрю Ваше плечо? – предложила кареглазая девушка с прической под каре.
- Можно, только поднимемся на второй этаж, там как раз аптечка есть для этого случая.
Лысый взял ее под правую руку, и они вместе поднялись на второй этаж. Затем Фил достал из шкафчика две бутылки отличного армянского конька хорошей выдержки и поставил на стол.
- Господа! – с важным тоном обратился он к присутствующим, - предлагаю выпить за сегодняшний удачный день.
Фил налил всем присутствующим, в том числе и девушкам, по сто грамм коньяка, открыв две бутылки сразу. Закусили. Посидели. Начали знакомиться с девушками. Фил сел между двумя блондинками и стал знакомиться.
- Меня зовут Фил, для вас, девочки, Роман, - начал Фил, - а вас как, мои красавицы?
Та, что справа, ответила:
- Я, Ольга, а она, - указывая взглядом на свою более скромную соседку, - Марина.
- Как здорово! – воскликнул Фил, наливая очередные сто грамм себе и девушкам, - Оленька и Мариночка.
- Мне не надо, больше не наливайте, - ответила Марина.
- Как хочешь, дорогая, как хочешь, - не стал настаивать Фил.
Посидели еще немного, поговорили. Зверобой стал при всех расхваливать свою девушку, делал ей комплементы, ей очень нравилось, девушка улыбалась каждый раз. Затем Зверобой деликатно пригласил девушку на второй этаж, та мила заулыбалась, и они поднялись, обнявши друг друга за плечи.
Косой и Гоша со своими девушками также не стали задерживаться, и почти следом за ними поднялись. Остался Фил с Олей и Мариной. Он проболтал с ними почти до полуночи. Затем они также поднялись на второй этаж в спальню Фила.
Наступило утро следующего дня. Все постепенно просыпались и спускались на первый этаж. Последним спустился Фил с девочками. Перекусили. Выпили свежезаваренный чай, приправленный бодростью цейлонского дня.
- Зверобой, - обратился к нему Фил, допивая чашку ароматного чая, - отвезешь девочек обратно, а мы пока обсудим сегодняшний день.
- Ну что, красавицы, поехали, - обратился Зверобой к девушкам, - давайте собирайтесь.
Сам, тем временем, обнимал свою девушку и говорил ей что-то очень приятное и ласковое, так что девушка без конца улыбалась, озаряя комнату своей милой улыбкой. Девушку звали Ксенией, она была лет двадцати-двадцати двух, худощавая, очень эффектная голубоглазая брюнетка с длинными волосами, заплетенными в толстую косу. Ксения была, в отличие от других девушек, с хорошим чувством юмора. Это очень нравилось Зверобою. У него даже была мысль, чтобы «выкупить» Ксению. «Мамочка» предлагала за нее полмиллиона рублей. Зверобой был с Ксенией очень ласков и нежен, как никто другой. Когда он отвозил свою Ксению обратно на «точку», сердце терзалось и металось, и он с нетерпением ждал следующей, долгожданной ночи. Зверобой, когда приезжал на «точку», всегда выбирал Ксению. Об их начинающей любви узнала «мамочка», ей это очень не понравилось.
Зверобой вышел на улицу первым, чтобы выгнать машину, на которой он собирался отвезти девочек. Свежий прохладный ветерок обдул заспанное лицо Зверобоя, мартовское солнце уже достаточно высоко встало и поднялось от горизонта и во всю старалось согреть землю, покрытою еще не сошедшим снегом. Девочки вышли одна за другой. Зверобой посадил Ксению рядом с собой, остальные девушки расположились сзади, всю дорогу те о чем-то перешептывались.
Зверобой отвез девочек и вернулся назад. Братва то ли о чем-то усердно говорила, то ли спорила. Зверобой застал концовку разговора.
- Отсидимся здесь недельки полторы-две, пока все уляжется, а потом снова на работу, - подытожил разговор Фил.
Зверобой отозвал Фила на разговор.
- Фил, - начал он, - мне деньги нужны в долг, а потом я отработаю и тебе отдам.
- Для чего тебе? - немного грубовато спросил Фил.
- Понимаешь, я хочу выкупить одну телку из борделя, она мне очень понравилась.
- А, это та самая, которую ты вчера привозил? – спросил Фил с некой усмешкой.
- Да, та самая, - ответил Зверобой, - мне двух сотен не хватает.
- Хорошо, - согласился Фил, - хрен с тобой, так и быть, дам.
- О’кей, договорились, - обрадовался Зверобой.
Вечером Зверобой привез Ксению. Он с трудом уговорил «мамочку» продать ему девушку, но учитывая то, что он был постоянным клиентом и заказывал не одну, не две, а сразу шесть девочек, согласилась.
По вечерам, когда братва собиралась играть в карты, Зверобой не выходил со своей девушкой из спальной. Ему было чрезвычайно приятно находиться в обществе прекрасной девушки, которая давала столько ласки и нежности, сколько он не видел с самого своего детства.
Зверобой рано остался без отца, в основном, его воспитывала мать, которая торчала на двух работах день и ночь. Он был предоставлен улице и ее законам. В пятнадцать лет он отсидел три года колонии за кражу, за это время его мать спилась, продав квартиру и последнее что у нее было. Вот тогда он и встретил Фила, который забрал его к себе в банду. За отмазу от армии, Зверобой отработал на Фила два года. А потом так и остался у него, потому что другого выхода у Зверобоя просто не было.
Прошло две недели. Весна набирала обороты, солнце днем стало сильнее припекать, увеличивались проталинки, и на этих небольших островках земли пробивалась первая, едва заметная, зелень. Деревья стояли все еще голыми без листьев, хотя на некоторых из них, как на вербе, набухали совсем еще небольшие почки.
В городе все постепенно утряслось. Фил послал разведать Зверобоя и Гошу, что, да как творится в самом городе. Пора было начинать новую операцию, к тому же деньги постепенно стали заканчиваться. На этот раз решено было «посетить» ювелирный магазин «Оникс». Он находился практически в самом центре города, и люди в него приходили довольно часто, особенно, по праздникам. Магазин закрывался ровно в восемь вечера. Решено было грабить его минут за пятнадцать-двадцать до своего закрытия, пока не подъехали инкассаторы. Они всегда подъезжали в сопровождении милицейского наряда, так как владельцем это магазина был молодой племянник мэра города. В магазине была поставлена современная сигнализация. Поэтому «голыми руками», просто так этот магазин было взять невозможно. В банде Фила специалист по современным сигнализациям был Гоша, в прошлом он был отличным программистом, и иногда, просто ради интереса он взламывал сайты, почтовые сервера. В этом деле Гоша был просто не заменимым. На дело банда Фила приехала ровно за час до закрытия. Машину припарковали во дворе магазина. Гоша открыл свой ноутбук, в котором были напичканы самые современные программами для взлома и начал работать. Зверобой и Косой вышли из машины покурить. Минут через пятнадцать Фил спросил:
- Ну что, отключил?
- Ага, проги сделал, - ответил Гоша, - сейчас попробую все отключить.
Он слегка приоткрыл дверь, направил свой ноутбук в сторону магазина и начал что-то нажимать.
- У них три небольшие видеокамеры и две кнопки вызова: одна у кассы, другая у продавца, - смотря на монитор компьютера, говорил Гоша.
- Ну что, ты их сможешь вырубить? – спросил у него Фил.
- Постараюсь, Фил, но не обещаю. Сигналка у них оказалась с наворотами, поэтому надо  подождать совсем немного.
- Давай, только не долго, а то время поджимает. Полчаса осталось, - торопил его Фил.
- За полчаса сделаем все. Не беспокойся, Фил, все будет «в шоколаде», - ответил Гоша и продолжил работать.
Через десять минут он поймал сигнал и начал постепенно одна за другой отключать «точки». Еще через пятнадцать Гоша сказал:
- Все отключил, можем брать без проблем.
Фил окликнул Косого и Зверобоя в машину. Они еще раз проговорили план действий вышли из машины. Фил остался дежурить около машины. Гоша со Зверобоем отошли за угол машины и встали, их задача была следить за окружающей обстановкой. Косой и Лысый, надев черные маски и перчатки, быстрым ходом направились к центральному входу магазина.
В самом магазине народу было совсем мало: три человека стояли около кассы и два человека выбирали ювелирные украшения.
- Всем на пол! Лечь! – крикнул Косой, вбегая вместе со своим напарником в магазин, - руки за голову!
Все посетители легли на холодный кафельный пол, а продавщица вместе с кассиршей подняла руки вверх, от растерянности у молоденькой кассирши забегали глаза и слегка задрожали руки. От испуга она забыла все, что необходимо делать в таких случаях по инструкции. К ней неспешно подошел Лысый с небольшим обрезом в одной руке и мешком для денег в другой. Он кинул этот мешок прямо на кассу.
- Ну, вот что, красавица, - обратился он к кассирше как можно мягче, - давай выкладывай всю наличность и осторожно, без паники ложи вот в этот мешок.
Это немного успокоило молодую кассиршу, она сделала глубокий долгожданный вздох, принялась выкладывать все деньги из кассы и укладывать их в бандитский мешок.
Тем временем, более опытная продавщица пыталась незаметно нажать кнопку вызова. К ней не спеша подошел Косой.
- Не старайся, милая, лучше выкладывай все «погремушки» и ложи вот в этот мешок, - он кинул ей такой же мешок, но поменьше.
Продавщица не стала искушать свою судьбу, бросив нажимать на тревожную кнопку, и принялась сметать все украшения в мешок, кинутым ей Косым. Один пожилой человек, лежащий лицом вниз в двух шагах от Косого, стал громко на весь зал кашлять.
- Молодой человек, - обратился он к Косому, - у меня приступ астмы начинается, можно я встану?
- Лежать! – крикнул на него Косой, - еще один звук и пристрелю к чертовой матери! – в ярости он направил свой ствол в голову пожилого человека.
В это время Лысый «обчистил» кассу, завязав узлом мешок с большой суммой денег.
- Косой, - обратился он к напарнику, - я все.
Тот обратился к продавщице и скомандовал:
- Давай быстрей! А то пристрелю щас на месте!
Продавщица в спешке собрала остатки украшений в мешок и отдала бандиту. Тот завязал узлом мешок с драгоценностями и вместе с Лысым направился к выходу, на ходу пряча обрез под куртку.
- Всем лежать! – напоследок крикнул Косой, и вместе с напарником скрылся за дверью магазина.
На углу магазина их поджидали Гоша со Зверобоем. Они выхватили мешки из рук Косого и Лысого, и все четверо побежали во двор магазина, где их ждал Фил. Фил быстро завел машину, Зверобой и Гоша бросили мешки в открытый багажник, и вместе с Косым и Лысым запрыгнули в машину. Машина на большой скорости понеслась по дворам города, благополучно доехав до своего особняка.
- Хвоста не было? – спросил Фил.
- Нет, все чисто, - ответил ему Зверобой, подъезжая.
Косой вместе с Лысым отнесли награбленное в дом. Следом ними вошли в дом Гоши и Зверобой. На ступеньках второго этажа Зверобоя встречала его девушка Ксения. Она с радостью кинулась ему на шею, обняла его и поцеловала в щечку.
- Ну как, все прошло благополучно? – кротко спросила Ксения у Зверобоя.
- Да, все отлично, - ответил Зверобой, - дай-ка мне сюда свой пальчик.
Ксения подала ему свою руку целиком, и Зверобой надел на ее безымянный палец красивое колечко, с небольшим бриллиантом.
- Я хочу, чтобы ты стала моей невестой, - достаточно сухо ответил Зверобой.
- Конечно, стану, дорогой мой, любимый, - с нежностью проговорила Ксения.
Эти нежные и милые слова, буквально растопили его сердце.
- Я люблю тебя, я очень тебя люблю, - произнес Зверобой и крепко-крепко обнял своими руками Ксению.
В это время вошел Фил. Он был очень радостный от удачно-проведенной операции.
- Ну что, - сказал Фил все присутствующим, - отлично поработали, не грех бы и хорошо отметить и отдохнуть.
- Фил, - обратился к нему Зверобой, - есть еще один прекрасный повод отметить. Дело в том, что мы с Ксенией обручились, благослови нас, - попросил он Фила.
- Зверобой, - достаточно серьезным тоном произнес Фил, ему не понравилось то, что сделали Зверобой с Ксенией, - ты ведь прекрасно понимаешь всю нашу ситуацию. Мы ведь не в «игрушки» здесь играем. Каждый раз каждый из нас почти ежедневно подвергает себя смертельному риску. Ведь все это барахло, - Фил указал на два мешка, - нам не просто так все достается. А если вдруг менты на нас облаву начнут? Что тогда? От этого никто не застрахован, они перестреляют всех нас, как собак.
- Фил, я люблю ее, тебе этого не понять, - сказал в свое оправдание Зверобой.
- Может ты и прав, Зверобой, но я, как главный, в ответе за каждого из вас, - закончил Фил.
- Ладно, - немного смягчив свой голос, произнес Фил, - давайте подсчитаем, что в мешках.
Гоша взял один из мешков с деньгами, подошел к столу, за которым сидели Фил, Косой и Лысый, высыпал все деньги на стол. Принялись считать. Зверобой стоял в стороне со своей девушкой и наблюдал за ними со стороны.
Подсчет длился довольно долго, почти полчаса. Затем Фил объявил.
- Прекрасно, - произнес довольный Фил, - три миллиона четыреста восемьдесят три тысячи с копейками.
- Да, Фил, здорово! – воскликнул Гоша, стоявший рядом со столиком, - давай драгоценности еще посчитаем, - предложил он.
- Хорошо, давай неси, - сказал Фил, откинувшись на спинку кресла.
Гоша принес второй мешок, и также же, как и первый, высыпал все содержимое из него на стол. Принялись  считать драгоценности. Их оказалось на пять с лишним миллионов.
- Уф, устал, - произнес Фил после подсчета, - надо связаться с Воркутой, чтобы сбыть все это.
Фил встал, отошел в сторонку, набрал на мобильнике номер Воркуты.
- Привет, земеля, - произнес Фил в трубки.
- Знаешь, у нас тут небольшая проблемка нарисовалась. Короче, тебе нужны драгоценности на пять лимонов семьсот.
Фил молча слушал предложение Воркуты.
- Ну, короче, давай сойдемся на пяти, - предложил Фил.
- Хорошо, все. Тогда завтра к тебе подъедет мой кореш и привезет товар.
Фил кончил разговор, положил трубу в карман и сел в мягкое кресло, около столика. Он подозвал к себе Зверобоя и Гошу.
- Значит так, ребятки, - начал Фил, - завтра к трем часам дня отвезете эти погремушки Воркуте, вот по этому адресу, - он вынул, слегка помятую бумажку с адресом, - он вам должен передать за это пять лимонов.
- О’кей, Фил, договорились, - ответил Зверобой, взяв у него помятую бумажку с адресом, и отошел в сторону.
В этот вечер компания Фила устроила большой праздник в честь благополучного исхода дела. Гоша съездил на «точку» за девочками, купил побольше бухла и разнообразной закуски для этого дела. Вечер оказался очень теплым, легкая облачность, как дымка, окутала небо. Звезды из-за этого казались очень тусклыми. Косой с Лысым очистили небольшую площадку от снега. На этом месте решили пожарить шашлыки. Фил по специальному рецепту, который он знал один, приготавливал маринад для хорошего, отборного мяса. Зверобой и Ксения ему помогали. Приехал Гоша с девочками.
- Представляете, пацаны, - обратился он к собравшимся на пикнике, - «мамочка» сделала мне хорошую скидку, я еще одну привез.
Всего Гоша привез шесть девушек, двоих заказал Фил, по одной Косой, Лысый и он сам. Шестую девушку он взял себе, хотя для чего, он сам толком не знал. С виду он казался простым двадцатишестилетним парнем, с юмором и немного детской улыбкой. Но Гоша всегда был очень предан Филу, и на «дело» он шел с большой ответственностью.
Фил однажды, когда Гоша пришел из армии и начал баловаться легкими наркотиками, буквально, спас его от долгового бремени. Наркодилеры посадили его уже на «счетчик», и он каждый лень отсчитывал последние мгновения своей жизни. Под свое «крыло» его взял Фил. Он расплатился с должниками Гоши полностью, и заставил его работать на себя в течение пяти лет. Гоше ничего не оставалось делать, как согласиться. Так он стал бандитом в банде. У Фила, с тех пор, появилось «железное правило» никакой наркоты, ни принимать, ни торговать. Никто, никогда не нарушал это «железное правило» Фила.
Вечером погуляли на славу, отметили по полной программе. Вся компания, в том числе, и Фил изрядно выпили. Зверобой старался пить через раз, поэтому он казался трезвее всех остальных. Фил послал его за музыкальным центром в дом, тот через провода провел его на улицу. Включил. И начались танцы «до упада». Девчонкам, которых привез Гоша, очень понравилась эта затея. Они приняли на грудь достаточное количество алкоголя и своим страстным поведением соблазняли и возбуждали Фила и его компанию. Танцы кончились далеко за полночь, все пошли в дом. Зверобой и Ксения остались на улице полностью затушевать костер.
- Кирилл, - начала Ксения, обращаясь к Зверобою, туша ведром воды раскаленный от жара мангал, - скажи, тебе нравится такая жизнь: грабежи, пьянки, танцы с проститутками. Неужели ты не думал о другой, о лучшей, что эта?
- Думал, Ксюха, думал, - неторопливо сказал Зверобой, - но что я могу сделать? Всем здесь заправляет Фил, здесь он и царь, и бог. Тем более, я ему многим обязан, он не раз в жизни спасал из трудных ситуаций.
- Ну что ж теперь, - слегка возмутилась Ксения, - ты до гробовой доски пахать на него должен?
- Ну, я же всегда получаю процент от общего дела, и всегда этим доволен.
- А тебе бы не хотелось бы создать свою собственную семью, завести детей, найти нормальную работу? – вновь спросила его Ксения.
- Если честно, то да, - после небольшого молчания ответил Зверобой, - но где я могу найти нормальную работу, если у меня нет ни образования, ничего. Все что я умею делать в этой жизни – это грабить и убивать.
- Кстати, я тоже не умею ничего делать, кроме как «ложиться под мужиков», - возразила ему девушка.
- Вот и отлично, - подытожил Зверобой, - ничего мы с тобой не умеем делать.
- Но все-таки, должен быть выход из этой ситуации, - продолжала Ксения, - так дальше продолжаться не может, ведь я очень люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - сказал в ответ Зверобой, - но что делать я ума не приложу.
- Бежать надо, - вдруг неожиданно сказала Ксения, - только бежать.
- Ты что! – воскликнул Зверобой, - это же очень опасно. Люди Фила по всему городу бродят, как собаки, они везде нас найдут.
- А я бы рискнула, - заявила Ксения.
- Ладно, пойдем домой, а то сейчас договоримся, не знай для чего, - сухо ответил Зверобой, - утро вечера мудренее.
- Ладно, пойдем, - согласилась Ксения.
Они бесшумно зашли в свою спальню, все спали мертвым сном, только из комнаты Фила доносились редкие женские стоны.
Не доходя до кровати, Зверобой обнял Ксению.
- Я люблю тебя, я никому тебя не отдам, - повторял он.
В кровати было просторно и свежо, исходило приятным ароматом от букета цветов, подаренной сегодня Ксении Зверобоем. Этот аромат буквально пленил их, и они оба погрузились в нежную волнующую страсть, которая объяла их обоих до самого утра.
Жизнь продолжалась, она медленно текла своим чередом. Весна постепенно перетекла в лето. Отцвели сады, выросла достаточно высокая трава после теплых майских дождей. Наступил июнь. В  меру теплый. Особенно было приятно сидеть теплыми июньскими вечерами и наслаждаться необыкновенной свежестью, которую в это время года так щедро одаривала природа. Жизнь у бандитов также текла своим чередом. Раза два или три в месяц они делали спланированный грабеж. Делили краденное и, таким образом, жили и регулярно развлекаясь. Они практически никогда старались «не светиться» в городе. Все их развлечение происходило в загородном доме. Недалеко от него протекала небольшая речка, а с другой стороны была достаточно узкая лесополоса. Когда вся братва развлекалась и отмечала очередной налет на магазин или банк, Зверобой с Ксенией уходили одни на речки, и на ее берегу встречали лиловый рассвет, прижавшись друг к другу. Зверобою с детства не хватала материнской ласки и заботы, которой он бы обделен. Он стремился найти все это в его любимой девушке. Ксении также не хватало любви, она очень хотела настоящей мужской сильной и крепкой любви. Она нашла ее в Зверобое, и ни за что не хотела отпускать эту «птицу счастья», которая случайно залетела в ее распахнутое и одичавшее от одиночества сердце. Каждый вечер, проведенный вместе, для них был словно праздник. Со временем Зверобой стал понимать, что совершил самую большую в жизни ошибку, вступил в банду Фила.
Сама банда стала постепенно расширять сферу своей деятельности. На плечах Косого и Лысого «висел» еще и рэкет местного рынка. Каждый выходной они прохаживались по рынку, забирали себе все самое лучшее и собирали дань с торговцев, особенно, они не щадили кавказцев, с них они брали двойной тариф. В прокуратуре и в местном УВД у Фила были свои люди «подкупленные». Пару раз в месяц Фил самолично приносил «откупные», которые они брали в качестве «продолжения бизнеса». Все шло как по маслу. С каждым месяцем банда Фила становилась все круче и круче. Фил стал большим авторитетом не только своего города, но и близлежащих районов области. Его уважали как местные городские авторитеты, так и в области. Фила стали приглашать на самые лучшие вечеринки, тусовки, мероприятия города и области. Он стал очень знаменитым человеком города. Фил имел неприкосновенность, как от правоохранительных органов, так и от других бандитских группировок. Фил стал владельцем городского общака. Ему хотелось власти, власти над всем городом.
Банда Фила жила по своим внутренним законам. Фил меньше стал обращать внимания на то, что творится в его личной банде. Раз в неделю он давал указания, через раз он ездил с ними на «дело», постепенно приучая свою банду к самостоятельности. Но он всегда держал свою руку на «пульсе», спрос со всех поголовно был строгий.
Зверобой  стал постепенно «отдаляться» от своих корешей, предпочитая компанию Ксении, всем разгуляем и празднованиям братвы. Нет, он всегда ездил на «дело», всегда выполнял задания и поручения беспрекословно, но в его голове созревал план побега из банды, о котором без конца напоминала его девушка. Ей, как и ему, хотелось по нормальному пожить, завести детей, найти хорошую пристойную работу, купить свою собственную квартиру, где бы их никто ни трогал.
Зверобой вместе с Ксенией ждали с нетерпением такого момента. И такой момент для них настал. После очередного налета на банк, в котором принимал и Фил, братва была весьма довольна награбленным. К вечеру они закатили очередную пирушку, заказав девочек, которых привез Гоша. После этого Фил всех поблагодарил за отличную работу, попрощался, сказав, что у него на сегодня запланирована важная встреча с братвой из области о слиянии рынка, сел на джип, на котором Гоша привез девчонок, и погнал за город. Встреча должна была состояться на берегу живописного озера в километрах пятидесяти от города.
Вечер шел своим чередом. Водка, закуска, девочки. Косой с Лысым выпили чересчур много, так что девочкам пришлось отводить их в дом самим. Они не в силах были просто дойти.
Солнце уже зашло полностью, наступили легкие сумерки, в траве усиливался стрекотание сверчков. Гоша с двумя милыми девушками и Зверобой с Ксенией, еще долго стояли у пылающего пламенем мангала, каждый из них с бутылкой пива в руке.
- Ах, как хорошо! – воскликнул Гоша, медленно потягивая бутылку пива, затем он двумя руками прижал к своей груди двух милых, симпатичных девушек, - погода просто чудо.
Тут его обе девушки мило улыбнулись, и еще крепче прижались к груди от пронизывающего, свежего ветерка.
- Да погода прекрасная, - подтвердил Зверобой, также прижимая к своей груди Ксению, которая также немного ежилась от ночного холодка, продирающего ее до костей.
- Вы долго еще здесь? – поинтересовался Гоша у Зверобоя и Ксении.
- Да нет. Еще полчасика полюбуемся на звезды и пойдем, - ответил Зверобой.
- А мы со Светочкой и Дашей пойдем. Они мне пообещали устроить сегодня «сказочную» ночь, - проговорил в ответ Гоша, - правда, мои милые?
- Правда, правда, дорогой, - нежно ответила Света за двоих, - пойдем скорее, а то я превращусь в снежную королеву и навечно заморожу тебя.
- Каким же образом? – спросил Гоша.
- Пойдем скорее, и узнаешь, - они обе потащили Гошу в дом.
- Вы тоже не задерживайтесь, - успел крикнуть Гоша Зверобою и Ксении.
- Хорошо, хорошо, мы скоро придем, - крикнул им вдогонку Зверобой.
Через несколько секунд Гоша, Света и Даша скрылись в ночной темноте.
- Ну что, моя милая, готова бежать со мною? – спросил Зверобой свою девушку.
- С тобой, хоть на край света, - ответила Ксения, нежно поцеловав его в губы.
- Тогда нам придется поторапливаться, - сказал Зверобой, «отрываясь» от сладкого поцелуя.
Они тихо и осторожно пробрались в дом, в свою спальню, чтобы собрать свои вещи и деньги, накопленные Зверобоем. Их было не так много, но на первое время должно было хватить.
В спальной Зверобой, собирая вещи, спросил Ксению:
- Куда мы отправимся, хотя бы на первое время.
- У меня на окраине живет бабушка, она все поймет и приютит нас первое время, - вполголоса ответила Ксения.
- А она добрая? – спросил Зверобой, - не прогонит меня.
- Да нет, что ты, глупенький, - успокаивала его Ксения, - я же с тобою буду, не беспокойся.
Они оба вышли из дома. Только-только «пробуждался» ранний рассвет. Багряное солнце медленно выползало из горизонта. Зверобой и Ксения шли достаточно быстро, петляя во дворах, чтобы мало ли кто, не заметил их. Им предстояло обойти полгорода по его окраинам, чтобы добраться до квартиры бабушки. Часам к семи они благополучно добрались до нее. На пороге их встретила сморщенная старушка на вид лет семидесяти пяти.
- Здравствуй, бабушка, - поздоровалась Ксения.
- Здравствуй, внученька, - ответила старушка, - а это кто? – спросила она, указывая на Зверобоя.
- Это Кирилл, мой друг, мы с ним недавно познакомились. Можно войти? – спросила Ксения.
- Конечно, проходите молодые люди, раздевайтесь и проходите в комнату.
Зверобой и Ксения быстро разделись. Зверобой захватил с собою его большую сумку с вещами его и Ксении, и они оба прошли в небольшую комнату, где жила бабушка.
Зверобой все с большим интересом рассматривал, особенно его заинтересовали старинные иконы с особой, неземной красотой.
Бабушка, тем временем, с Ксенией, хозяйничала на кухне, заваривала свежий чай.
- Давай, я тебе помогу, - предложила Ксения.
Та согласилась.
- А он хороший парень? - поинтересовалась бабушка.
- Просто отличный, бабушка, - ответила Ксения.
- Ты его любишь? – вновь спорила бабушка.
- Очень люблю, бабушка, вот все уладится, и мы с ним поженимся, - проговорилась вскользь Ксения.
- Что должно уладиться, внученька? – не поняла ее бабушка.
- Ну, мы должны найти постоянную работу, купить квартиру, и начать нормальную жизнь, - с улыбкой ответила Ксения.
- Скажи, милая, а где работает твой молодой человек? – не унималась бабушка со своими вопросами.
- Да он, так, где-то подрабатывает, - ответила Ксения, отхлебнув горячий глоток чая, - я его честно пока не спрашивала.
- Бабуль, - начала Ксения, - мы у тебя пару деньков поживем, а потом что-нибудь придумаем. Ты не против?
- Нет, конечно, живите, сколько хотите, - ответила бабушка, - мне с вами повеселее будет, а то все одна да одна.
Ксения встала из-за стола.
- Сейчас я приглашу Кирилла попить с нами чая.
Она вышла из кухни и через минуту вернулась за руку с Кириллом.
- Присаживайтесь, молодой человек, - сказала бабушка, подвигая дальний стул к столу, - сейчас Ксюша напоит вас хорошим чаем. Я очень люблю чай, особенно, когда он хороший, настоящий.
Выпив по чашке чая, молодая парочка удалилась в соседнюю комнату.
Тем временем, на дачу приехал Фил. Все еще только просыпались. Гоша первым вышел на улицу встретить хозяина.
- Ну как все прошло, Фил? - поинтересовался у него Гоша.
- Все отлично, - с долгожданной улыбкой ответил Фил, - все просто замечательно! Буди всех остальных.
- Фил, ты знаешь, вчера на радостях Косой с Лысым перебрали достаточно. Боюсь, что их сейчас не добудишься.
- А мне все похрену, буди всех, я сказал. И точка.
Гоша пошел в дом. Зашел сначала в комнату Косого. Косой только что встал, медленно потягивался и позевывала. Его девушка принимала душ.
- Косой, давай вставай по резкому. На улице Фил всех вызывает, - сказал ему Гоша и закрыл дверь.
Затем он вошел в комнату Лысого. Он и его девушка еще спали.
- Лысый, - слегка толкнул в бок его Гоша.
- А? Чего? – спросонья еще спросил Лысый.
- Вставай по-резкому, Фил приехал, всех вызывает. Только бабу свою оставь в покое, пусть спит.
- Надо же ему в такую рань пропороть, - ругался про себя Лысый, торопливо одеваясь.
Гоша зашел в комнату Зверобоя. Кровать была аккуратно заправлена, видно на ней никто этой ночью не спал. Дверки шкафа и тумбочки были настежь открыты, никакой одежды, никаких вещей там не оказалось. Гоша сразу сменил цвет своего лица. Побледнел. Выбежал сразу на улицу.
Это сразу же заметил Фил.
- Что случалось?
Гоша онемел.
- Что случилось?! Я тебя спрашиваю!!! – с яростью спросил Фил, дергаю Гошу за плечи.
- Зверобой и Ксюха… - начал он, запинаясь в словах.
- Что с ними?! Отвечай! – с такой же яростью прокричал Фил.
- Кажется, они убежали, - промолвил Гоша.
- Убежали??!!! Да как ты мог! Я тебя за главного поставил.
- Ладно, сейчас все решим, - немного смягчив тон, ответил Фил.
Он отошел в сторону, достал мобильник, и с кем-то стал говорить.
К побледневшему Гоше подошли Косой и Лысый.
- Что случилось, братан? – спросил его Косой.
- Зверобой убежал со своей телкой, - словно убитый, проговорил Гоша.
- Да, дела. А мы еще с Лысым вчера нажрались, как свиньи, - ответил Косой.
К ним подошел Фил, ложа свою «трубу» в карман.
- Через полчаса станет известно, где они прячутся, - ответил Фил, хмуро поглядывая на братву.
- Нельзя вас, идиотов, на одну только ночь оставить без присмотра, - продолжал гневаться Фил.
- Так, теперь к делу. Гош, ты отвозишь баб на место и пулей сюда. А вы двое, - указал он на Косого и Лысого, - почистите стволы.
- А что, валить их будем? – спросил Лысый.
- Нет, блин, в войнушку играть будем. Вы все уже доигрались, - закончил Фил и вошел в дом.
Гоша быстро отвез девчонок на «точку» и вернулся. На все у него ушло минут двадцать. Он был очень напуган происходящим, еще его очень напугала реакция Фила, от него можно было все что угодно ожидать, тем более, в такой неподходящий момент, как сейчас. Сфера влияния банды Фила быстро расширялась, и ему никак не хотелось падать «лицом в грязь» перед остальной братвой области, с которой он наладил вчера отличный контакт.
Гоша припарковал машину, отошел и закурил. Он медленно втягивал в себя дым от сигареты, желая как бы продлить тишину, которая установилась перед надвигающей «грозой».
Через некоторое время, буквально, вылетел из дома Фил.
- Так, - сказал он Гоше, который сидел на корточках и потягивал свою сигарету, ожидая приговора, - их вычислили, где они находятся. Все берем стволы и едим туда.
- Где эти два балбеса? – сказал Фил, садясь в машину.
Из дома вышли Косой и Лысый со стволами. Они подошли к машине, отдали чистенький обрез Гоше, затем Филу его фирменный, именной пистолет и сами вместе со своими обрезами сели в машину. Гоша глубоко вздохнув, также сел в машину. Фил резко рванул в места и помчался по проселочной дороге в сторону спального района на окраине города, где на квартире у бабушки отсиживались беглецы.
Тем временем, старушка собралась в магазин, купить что-нибудь к обеду. Ксения вложила ей в правую руку пятитысячную купюру.
- На, возьми, купишь что-нибудь, а то у самой-то, наверное, денег нет, - сказала Ксения и ушла в комнату к Зверобою.
Старушка сослепу не увидела, какую купюру дала ей внучка. Взяв свою старенькую авоську, она вышла, захлопнув дверь. Едва старушка успела отойти от своего подъезда, как к нему подъехал большой черный джип «Мустанг», из которого вылезли четверо в черных масках на головах. Они быстро поднялись на этаж.
- Вот, квартира 37, - указал Фил на дверь, - там старушка какая-то проживает, но ее, по возможности, не трогаем.
Фил подозвал к себе Лысого, специалиста по вскрытию замков. Тот начал ковыряться в замке своей отмычкой.
- Кирилл, - слегка вздрогнула Ксения, - ты слышишь? Кто-то за дверью царапается?
- Да нет, милая, - успокоил ее Кирилл, - это, наверное, уборщица пришла убирать подъезд.
- Ты как хочешь, а я посмотрю, - сказала Ксения, накидывая халат.
Она вышла из комнаты, вошла в прихожую, и в это самое время Лысый отмычкой открыл наконец-то входную дверь. Четверо бандитов в масках ворвались в квартиру, Ксения взвизгнула от неожиданности. Фил снял маску.
- Где эта мразь? – крикнул Фил.
Ксения еще больше испугалась и упала в обморок. Бандиты все четверо ворвались в комнату. На кровати лежал Зверобой.
- Что, думал, не достанем, тварь неблагодарная? – закричал на него Фил.
Зверобой молчал.
- Гоша, давай работай! - приказал ему Фил.
- Что? Я? – с недоумением спросил Гоша.
- Да! Ты! – крикнул Фил, добавив, - давай быстрее!
Гоша, достав из-под куртки свой обрез, пару раз выстрелил в Зверобоя. Одна пуля попала в грудь, в районе сердца, другая в голову. Зверобой, приподнявшись, было с кровати, замертво упал на спину. Затем Фил обыскал его, забрал все документы и наличность.
- Всем будет урок на будущее, - сказал Фил, присутствующим здесь бандитам.
Вся банда направилась к выходу. На полу лежала Ксения в обморочном состоянии.
- А с ней что делать? – сказал Косой.
Фил достал из кармана свой пистолет, и два раза хладнокровно выстрелил девушке в грудь. Одна из пуль попала в сердце.
- Все, заканчиваем, - скомандовал Фил, надевая маску, - дело сделали.
Бандиты выбежали из подъезда, сели в машину и уехали.
Минут через двадцать вернулась старушка. Она постучала в дверь, надеясь, что Ксения откроет ей, но никто не открывал ей. Стояла гробовая тишина. Тогда старушка случайно толкнула дверь рукой. Дверь оказалась не заперта. Переступив порог, старушка увидела окровавленное тело своей внучки. Она зарыдала диким голосом. На шум выбежала соседка из соседней квартиры Зинаида, полная женщина, на вид лет сорока, в розовом халате и тапочках.
- Что случилось, Агафья Петровна? – спросила соседка, прикрывая свою дверь.
- Внученьку убили, внученьку-у-у-у, - завопила старуха.
- Как внученьку? – переспросила Зинаида, подходя к двери старушки, и увидев, лежащее на полу, окровавленное тело молодой девушки.
- Какой ужас! – воскликнула соседка и побежала в свою квартиру вызывать «скорую» и милицию.
А старушка все безутешно рыдала и рыдала. Зинаида вынесла ей в стакане успокоительное.
- Не надо так убиваться, Агафья Петровна, пожалейте себя.
- Зачем? – всхлипывала старушка, глотая небольшими глотками успокоительное, - ведь, кроме нее, у меня никогошеньки не осталось. Вот, ироды проклятые, такую молоденькую девчонку погубили.
В это время прибыл наряд милиции и бригада «скорой». Милиционеры осмотрели всю квартиру старушки, обнаружив в комнате на кровати окровавленное тело молодого человека. Затем пригласили понятых, в числе них была и соседка Зинаида, составили акт, тщательно осмотрев место преступления. Бригада «скорой» сделала бабушке укол, попросив соседку посидеть и присмотреть за старушкой, забрали тела для экспертизы и уехали.
Приехав на дачу, Фил весь день был в ярости, то и дело прикладывался к коньяку.
- Как ты мог такое допустить? – спрашивал он у Гоши, - ведь я тебя оставил за старшего.
- Фил, я даже не думал, что они способны на побег.
- Не думал он, - передразнивал его Фил, - а башка у тебя для чего!
- Я, как чувствовал, что если он свяжется с этой бабой, добром это не кончится. Так и вышло!
- Ты представляешь, - продолжал Фил, - как вы меня все, особенно ты, подставили перед братвой?
- Нет, вы все нехрена не представляете! – сказал напоследок Фил и пошел в дом.
Наряд милиции тщательно опрашивал соседей, прохожих, старушек, сидевших на лавочке, но никакой зацепки не оказалось. Не оказалось ничего стоящего и в самой квартире. При убитом не было документов. Это был очередной «глухарь». Конец квартала. И надо было в срочном порядке писать отчет в Москву.
В кабинете следователя прокуратуры по особоважным делам «кипела» работа. Надо было срочно составлять отчет о нераскрытых убийствах за прошедший квартал. Раскрываемость таких преступлений в городе уменьшилась на целых 37%. Это грозило кадровой генеральной чисткой в кругах прокуратуры.
Прошло два дня. Старший следователь по особоважным делам Сергей Иванович Рыжов сидел за своим столом над целой кипой разных документов и первый раз в жизни просто не знал, что ему делать в этой ситуации. В лучшем случае «полетят» погоны, в худшем – переведут в другой город или отправят в отставку. Сергей Иванович был человеком трудоспособным, лет сорока-сорока пяти с яркой залысиной на голове. Он был в звании подполковника прокуратуры и занимался особоважным делами. Его очень беспокоила банда Фила, ее рост и распространение за чертой города.
После обеда был звонок с Москвы, звонил генерал-майор Крюков.
- Генерал-майор Крюков, с кем имею честь разговаривать? – спросил важный голос из телефонной трубки.
- Подполковник прокуратуры, старший следователь по особоважным делам, Рыжов Сергей Иванович, - доложил Рыжов.
- Сергей Иванович, - начал генерал-майор, - я только что посмотрел вашу статистику по раскрываемости тяжких и особотяжких преступлений. Сразу хочу сказать, она нас всех огорчила, и мы приняли решение, направить на Ваше место одного из опытных наших кадров, майора ФСБ Шкаблина на Ваше место. Что же касается лично Вас, Сергей Иванович, то Вы понижены в звании до майора. И с завтрашнего дня я назначаю Вас своим приказом заместителем Шкаблина. Мой приказ Вы получите до конца дня факсом, а майор Шкаблин приступит к своим обязанностям завтра утром. Надеюсь, Вы с ним найдете общий язык, и в следующем месяце я увижу реальные цифры вашей работы.
- Так точно, генерал-майор, сделаем все от нас зависящее, - отбарабанил Рыжов.
- До свидания, Сергей Иванович.
- До свидания, генерал-майор.
На следующее утро в здание городской прокуратуры прибыл майор ФСБ Шкаблин. Предъявив удостоверение на проходной, он сразу же направился в кабинет начальника Рыжова.
- Здравие желаю, товарищ майор, - сказал Шкаблин, входя в кабинет, - разрешите представиться, майор ФСБ Шкаблин Юрий Петрович.
Рыжов подошел к Шкаблину, пожав ему правую руку.
- Старший следователь по особоважным делам бывший, с сегодняшнего дня Ваш заместитель, Рыжов Сергей Иванович.
- Очень приятно, надеюсь, сработаемся, - ответил Шкаблин, - а теперь, если позволите, я ознакомлюсь со всеми делами за прошедший месяц.
- Да, да, конечно, - ответил Рыжов, провожая гостя к своему столу.
- Так, - задумчиво произнес Шкаблин, перебирая бумаги. Его взгляд остановился на последнем «глухаре».
- Что это за дело? Поясните, товарищ майор, - сказал Шкаблин.
- Это, так называемая, банда Фила, за которой мы уже несколько лет гоняемся, - пояснил Рыжов, - а «глухарь» - это их вероятный подельник с девушкой. Вероятно, что-то не поделили, товарищ майор.
- А что конкретно не поделили, не выяснили?
- Никак нет, товарищ майор. Убийство произошло три дня назад, утром. Пока отрабатываем только версии.
- Плохо, майор, плохо, - ответил Шкаблин, - это дело я беру под свой личный контроль, - твердым голосом сказа Шкаблин.
- Так точно, товарищ майор, - ответил Рыжов.
Работа в управлении прокуратуры города вроде бы «закипела». Шкаблин тщательно изучил каждого из бандгруппы Фила. Особенно его заинтересовала личность Фила. Амбициозный, достаточно резкий со своими подчиненными, умеющий «держать» дисциплину, человек, который ради своей цели ни перед чем и ни перед кем не остановится. Шкаблин был отличный психолог и мог предугадывать практически каждый шаг человека. В его голове постепенно созревал удивительный план. А что, если пока в банде временно отсутствует «звено», то есть Зверобой, которого свои же и завалили, внедрить на его место «своего» человека. Эта операция была чрезвычайно опасная, хотя бы потому, что внедренного из прокуратуры человека, банда могла бы «раскусить» его, чем подвергла бы жизнь сотрудника опасности.
Шкаблин созвал экстренное заседание прокурорского состава, объяснил всю ситуацию и начал слушать предложения своих подчиненных.
- Товарищ майор, разрешите, - сказал Рыжов, вставая с места, - я по поводу Вашего предложения. В наших органах достаточно давно работает капитан Кабанов, вот он, - Рыжов указал на достаточно солидного мужчину в годах, - капитан Кабанов, - продолжал Рыжов, - знает всю систему бандитского формирования. Десять лет назад был переведен к нам из убойного отдела, был награжден орденом мужества и орденом славы, неоднократно внедрялся в бандгруппы с целью выяснения информации. Под его личным управление, предлагаю создать спецгруппу из трех человек, с последующем внедрением одного из них в банду.
- Я вас прекрасно понял, товарищ майор, - ответил Шкаблин, - только действовать надо незамедлительно и с полной осторожностью.
Обсудив другие планы действий, связанные с возросшей криминалистической обстановкой в городе, Шкаблин отпустил членов совещания. Капитана Кабанова попросил задержаться для обсуждения главного вопроса. Шкаблин с Кабановым задержались до позднего вечера, обсуждение плана надо было  продумать с большой точностью.
На следующий день совещание в прокуратуре продолжилось, присоединились три бойца, созданной спецгруппы. Все они раньше проходили подготовку в спецназе. Это были Сергей Сафонов, Михаил Дронов и Алексей Носов. Совещание и разработка плана продолжалось весь день. Только к семи часам вечера план был разработан и поступил на рассмотрение майору Шкаблину. Тот ввел некоторые коррективы, и в целом план был одобрен. Внедриться в банду через другие бандгруппировки поручалось Михаилу Дронову, как самому опытному и смекалистому бойца, а Сергей Сафонов и Алексей Носов предложили работать над его прикрытием и для передачи полученной информации непосредственно в штаб, временным руководителем которого, был назначен капитан Кабанов.
Тем временем Фил уже искал замену на место убитого Зверобоя. Он переговорил с некоторыми главарями, как в городе, так и в округе. Никого подходящего Фил так и нашел. Фил вечером решил расслабиться, еще раз обо всем подумать. Он послал Гошу на «точку» за девочками.
Гоша приехал на «точку». В то время «мамочка» показывала очередному клиенту, очень похожего на бандита, своих девочек. Клиент долго выбирал. Гоше это действовало на нервы.
- Слушай, братан, давай по резкому выбирай, - сказал Гоша незнакомцу, - добавив, - что-то я тебя раньше здесь не видел, ты новенький что ли? – поинтересовался Гоша.
- Да новенький, первый раз в этом городе, может, поможешь выбрать? – спросил незнакомец.
       -  Да не вопрос, - ответил Гоша, увидев на его правой руке знакомую наколку, - слушай, а вообще, поехали с нами, я тебя со своим бригадиром познакомлю, Филом звать. Слышал про такого?
- Да, конечно, слышал, - отозвался незнакомец, - я как раз подработку ищу.
- Да тебя кажись, сам Бог послал, Филу как раз нужен помощник. У тебя какая кликуха?
- Дрон, - ответил незнакомец.
- А я, Гоша, - и протянул Дрону руку. Тот ее пожал.
- Ладно, короче, - обратился Гоша к «мамочки», - мне давай пять телок и ему одну.
- Ты каких предпочитаешь? – спросил он у Дрона.
- Я люблю ярких, чтоб была как зверь, ну сам понимаешь где.
- Уважаю таких, уважаю, - одобрительно закивал Гоша.
Они забрали девочек, спустились вниз к машине, погрузились и поехали.
Из-за угла соседнего дома за ними наблюдал Сергей Сафонов. Он вытащил рацию.
- Прием, прием, первый. Как слышите меня?
- Второй, слышу тебя нормально, - раздался голос Кабанова.
- Операция началась, - подтвердил Сергей.
- Отлично. Конец связи.
Сергей выключил рацию, спрятал ее под свою легкую куртку и неторопливыми шагами ушел с того места.
Гоша подъехал к особняку, заглушил машину, и велел всем вылезать. Девчонкам было очень тесно ехать. Хотя джип был достаточно вместительный и объемный, все же двум из них пришлось сидеть на коленках у других. Все девчонки покорно вышли и направились в дом. Гоша положил свою правую руку на плечо гостя и, как своего, повел его в дом.
- Пойдем, Дрон, я познакомлю тебя с нашим боссом.
Фил, тем временем, задумчиво сидел в кресле гостиной первого этажа. Девочки расположились рядом, на диване, напротив Фила.
- А почему вас шестеро? - спросил Фил.
Но девушки ничего не ответили. В это время в гостиную вошел Гоша с незнакомцем.
- Гош, - спросил Фил возмущенно, - почему ты шесть привез, а не пять, как договаривались?
- Шестая – это для нашего гостя. Знакомьтесь. Это Фил – наша голова, - представил он Дрону, - а это Дрон, он недавно в нашем городе и ищет работу.
Дрон подал Филу правую руку. Тот пожал ее, разглядывая руку и наколку, выбитую на внешней стороне ладони. По руке Фил мог определить, что за человек. Протянутая рука Дрона и его наколка на ней «рассказали» ему о многом.
Дрон был специально обучен разговору с криминалом, поэтому он и Фил разговаривали, как свои. Фил нечего не заподозрил, и после короткого экзамена, принял Дрона в свою банду на место убитого Зверобоя. Вечер плавно переходил в ночь. Фил решил отметить такое событие, как прием в банду «новоиспеченного» бандита. Вскоре пришли Косой и Лысый с «работы». Время от времени они занимались рэкетом, собирали «дань» у мелких торговцев, предпринимателей. Они оба подошли к Дрону.
- Вот, знакомьтесь, Дрон – наш коллега, - на лице у Фила появилась легкая улыбка.
Лысый подал свою руку для пожатия Дрону.
- Я – Лысый, а он, - сказал Лысый, указывая на Косого, - Косой.
У Дрона блеснула легкая улыбка приветствия, которая сразу же угасла, после того, как Косой не подал ему свою руку. У Косого закрались в глубине души какие-то сомнения, но он не предал этому особого значения, так как его кандидатуру одобрил сам Фил. А Фил всегда знает, что делает, все ему беспрекословно доверяли.
Дрон, с разрешения Фила, поднялся со своей девушкой на второй этаж в комнату Зверобоя. Фил налил всем коньяка. Произнес тост: «за нового коллегу, принятого в наши ряды» - и опустошил свой стакан. Его примеру последовали и девушки. Затем он приказал всем девушкам подняться на второй этаж, а сам с братвой обсудил, как прошло все у Косого и Лысого, а также планы завтрашний день. После часа разговора все поднялись на второй этаж, и разошлись каждый со своими девушками в свои спальные комнаты.
На следующий день после плотного завтрака, Гоша, как всегда отвез девушек на «точку». Тем временем, Фил вместе с Дроном вышли на улицу, закурили, и у них сам собой завязался разговор. За домом Фила велось негласное наблюдение. Филу все больше и больше нравился Дрон, он, по его мнению, не ошибся в выборе кандидатуры. Первое настоящее испытание для новоиспеченного бандита Фил назначил через неделю. Испытание было ограбить центральный банк города, хорошо укомплектованный по первому слову техники. За неделю надо было разработать особый план, в который входило не только грабеж денег из кассы, но и из хранилища самого банка, которое находилось в подвальном помещении. За отключение сигнализаций и всякого рода защитных устройств ответственным был, как всегда, Гоша. Никто не справлялся с этой работой лучше, чем он. Гоша был прирожденным хакером, и всегда мечтал взламывать банки через компьютерную сеть.
На подготовку плана по задержанию и ликвидации банды Фила, у прокуратуры была также одна неделя. Внедренный по кожу Дрона специальный жучок передавал в штаб Кабанова всю информацию о подготовки грабежа банка. Каждый день Кабанов докладывал майору Шкаблину об обстановке и о подготовки операции. Шкаблин всякий раз его корректировал, боясь понести большие людские потери. К назначенному бандитами дню, все было готово. Главную задачу, которую поставил Шкаблин перед бойцами ОМОНа, была сберечь жизнь, внедренного в банду, Михаила Дронова.
Неделя промчалась очень быстро. На улице было также невыносимо душно, как и месяц назад. Никакого намека на освежающий воздух от долгожданного дождя не было.
Фил в день грабежа встал намного раньше остальных. Он вышел на улицу и закурил. Солнце давно уже встало и палило беспощадно, как бы наказывая людей за их совершенные грехи. Фил ходил кругами по двору особняка, еще и еще раз прорабатывая план будущей операции. Осечки, по его мнению, не должно быть никакой, иначе на «карту» была поставлена жизнь и существование самой банды, которой он руководил не первый год. Вскоре из дома вышел Гоша. На пороге он сладко зевнул и, закуривая сигарету, приблизился к Филу.
- Что, думаешь, командир? – обратился он к Филу.
- Да, - не спеша ответил тот, - думаю, как бы нам не «провалиться».
- Что ты такое говоришь? – возмутился Гоша, - всегда же было чисто, и в этот раз прокатит.
- На этот раз намного серьезнее, - ответил Фил, выпуская изо рта дым от сигареты, - центральный банк с его хранилищем  - это далеко не шутки. К тому же, у меня предчувствие нехорошее.
- Да брось ты, Фил, - подбадривал его Гоша, - вот срубим деньги и заживем по-людски.
В это время к ним подошел Дрон.
- Мужики, - спросил он, - огоньку не найдется, а то я вчера куда-то свою зажигалку посеял.
Гоша дал ему прикурить из своей зажигалки.
- Ну что, Дрон, - спросил его Гоша, - коленки не трясутся перед первым разом?
- Да нет, - ответил Дрон, - к тому же я не в первый раз иду на дело. Помню, как мы с пацанами, грабанули первый раз один ларек. Нас тогда и бандой нельзя было назвать, так шайка, которая собиралась на дело по призыву вожака.
- А ты случайно, вожаком не был? – поинтересовался Гоша.
- Нет, я был рядовым. Тогда мне еще влепили два года за участие.
- Ладно, мужики, кончайте базар. Пойдемте в дом, мне что-то жрать захотелось, - проговорил Фил.
- Это у тебя на нервах, - ответил спокойно Дрон и, затушив сигарету, пошел в дом за Филом и Гошей.
Операцию, как всегда назначили на семь часов вечера. К этому времени Гоша отвез девочек обратно на «точку». Косой и Лысый подготовили оружие, зарядили его полностью под завязку. Фил приказал прихватить еще десятка два патронов.
- Зачем еще? – возразил Лысый.
- Надо, надо, - повторил Фил, он сильно нервничал, - пригодится.
- Ну, надо, так надо, - не стал спорить Лысый. Он положил еще пару десятков патронов в пакет.
К зданию банка банда Фила подъехала в шестом часу. К этому времени близлежащий район был невидимо и заблаговременно отцеплен ОМОНовцами и СОБРовцами. Машина, за рулем которой сидел Фил, подъехала во двор самого банка. Гоша открыл дверку машины, достал свой рабочий ноутбук и начал работать, выключать систему сигнализации банка. Это была трудная задача, система была очень хорошо оснащена и разработана по первому слову техники. Гоша провозился с ней часа два. За это время Фил выкурил почти целую пачку сигарет. И вот, наконец, вся системы безопасности банка была отключена. Фил посмотрел на часы.
- На все, про все, у нас полчаса, - сказал он, надевая маску на голову, и пряча во внешний карман куртки свой именной пистолет, - ну что, готовы, братаны?
- Всегда готовы, командир, - в один голос ответили Косой и Лысый.
- Ну, давайте, парни, мы трое в банк: Косой и Дрон, вы оба в кассы, я в хранилище. Гоша с Лысым – на стреме, - объявил Фил всем присутствующим, - всем все понятно?
- Все понятно, Фил, - ответил за всех Гоша.
- Ну, тогда, пошли, - скомандовал Фил.
Вся братва двинулась в сторону банка. Фил, Косой и Дрон зашли в здание банка, а Гоша и Лысый остались наблюдать на углу банка. Войдя в здание, троица осмотрелась, в одной из касс стояли еще пара человек, два широкоплечих парня.
- Всем оставаться на своих местах, это ограбление. Всем на пол, мордой вниз! - закричал на весь зал Фил.
Два молодых человека покорно легли на пол. Фил подошел к центральной кассе.
- Давай выкладывай всю свою наличность, а также ключ от хранилища банка, - скомандовал Фил.
Девушка незамедлительно открыла кассу и принялась выгребать оттуда всю наличность на свой стол.
- Теперь ключ давай, - прикрикнул Фил, - не тяни!
Девушка открыла рядом со столом небольшой шкафчик и достала небольшую связку ключей.
- Который из них? – спросил сердито Фил.
- Вот этот, - девушка, дрожащими руками вытащила небольшой медный ключ.
Фил выхватил у нее связку ключей и быстрым шагам направился в противоположный угол банка, где располагалась дверь в хранилище. Тем временем, Косой и Дрон выгребали из соседних касс всю наличность. Фил зашел в хранилище. В огромном хранилище были расставлены огромные мешки с деньгами. Столько Фил еще никогда не видел. Его глаза просто заблестели от увиденного.
Кольцо из отцепления, по приказу капитана Кабанова, постепенно начало сжиматься. Гоша и Лысый случайно заметили двух ОМОНовцев, одетых в камуфляжную защитную форму одежды. Они по инерции потянулись за обрезами, спрятанными под курткой. В это время с крыши соседней девятиэтажки снайпер «снял» сначала первого, затем следом второго, точными выстрелами голову. Выстрелы были еле-еле услышаны в здании банка. Косой засуетился, он взвел свой обрез и начал оглядываться по сторонам. Дрон, тем временем, складывал всю наличность со стола кассы в свой мешок.
- Ах, ты ментовская подстилка, - крикнул на весь зал Косой, - ты всю банду нашу продал, тварь.
- Получай, - крикнул Косой, достав обрез, и выстрелив в Дрона.
Пуля попала в ногу Дрона, тот упал, как подкошенный. В центральную дверь банка ворвались два спецназовца.
- Оружие на пол, руки за голову! – закричал один из них на Косого.
Косой покорно положил оружие на пол, и сделал руки за голову.
- Лицом к стене, ноги в сторону, - скомандовал тот же спецназовец, обыскивая его.
При нем он обнаружил большой охотничий нож, который положил себе в карман.
На звук выстрелов Фил приоткрыл дверь хранилища, и практически перед собой увидел другого спецназовца, стоявшего в метрах десяти от хранилища, с автоматом в руках. Фил осторожно достал пистолет и выстрелил в него. Пуля попала бойцу в шею, задев сонную артерию. Истекая кровью, спецназовец упал на пол. Молниеносной реакцией первый спецназовец, обыскивавший Косого, достал нож Косого и кинул в Фила. Нож угодил в правый глаз Фила. Фил заорал от нестерпимой боли, но все же, успел закрыть дверь с обратной стороны ключом и спрятаться в хранилище банка. Он нестерпимо ревел от дикой боли, проклиная все на свете. Затем с силой выдернул нож из глаза, благо он вошел недалеко. Из глазницы хлынула кровь. Фил мгновенно разорвал свою новую рубашку на части, перевязал свой потерянный глаз, и ремнем, вытащенных из брюк, сделал тугую повязку на глаз. Стал похожим на пирата. Просидев минут пять на кирпичах, Фил стал думать, как выбраться из этого хранилища, обратной дороги у него не было. Он стал постукивать, найденной в углу железной арматурой, по кирпичным стенкам хранилища, в надежде, что какая-то стена окажется бракованной. Таким образом, он обстучал все кирпичные кладки. И вот один кирпич, наполовину вросший в землю, оказался менее упругим, чем остальные. Фил ударил по нему сильнее, кирпич ушел в сторону. Образовалась небольшая дырка. Тогда Фил стал стучать по соседним кирпичам. Соседний также оказался не крепким, и Фил разбил его пополам. Образовался очень маленький проем, там была сплошная пустота. Тогда Фил всеми силами начал работать куском арматуры, копая песок, на котором стояла кирпичная кладка, увеличивая тем самым себе проход до побега из этого хранилища. В конце Фил почти совсем выдохся из сил, но все-таки он закончил свою работу до конца. Фил с трудом протиснулся в небольшое отверстие, которое он выкопал под кирпичной кладкой. Фил вылез из хранилища, перед ним оказался огромный темный тоннель. Фил пошел по этому большому темному тоннелю, конца и края которого, не было видно. Фил потерял много крови, его качала из стороны в сторону. Он шел, шел и шел, пока силы в конец не оставили его. Фил потерял счет времени, часы у него разбились, когда он долбил стену в хранилище. Внезапно он упал, потеряв много крови, на холодную мокрую землю. Фил не предполагал, сколько ему еще идти по тоннелю, которому не было видно конца и края. Силы к каждой минутой покидали его, он чувствовал, что ему уже никогда не выбраться из этого тоннеля. Лежа на животе, на влажной и холодной земле, Фил впервые в жизни взмолился: «Господи, не оставь меня грешного. Помоги мне! Погибаю! Если Ты есть, приди ко мне на помощь. Обещаю, если ты вытащишь меня отсюда, я всю оставшуюся жизнь посвящу Тебе, буду служить Тебе и день, и ночь, только прошу Тебя не оставляй меня здесь погибать!»
Через несколько минут Фил почувствовал в самом себе какую-то необыкновенную энергию и силу. И некий голос внутри него как бы говорил: «Иди!». Фил с огромным трудом встал на колени, и обперевшись на кусок арматуры встал. Встал и медленно пошел, с трудом перебирая свои ноги. Он шел и шел, подгоняемой некой нечеловеческой силой. Усталость немного проходила. Прошло много времени, Фил даже не представлял сколько, была ли глубокая ночь, рассвет или еще поздний вечер.
Наконец, впереди себя Фил увидел едва заметный тусклый свет. «Слава Тебе, Господи!» - неожиданно для себя он произнес эти слова. Его энергия еще больше усиливалась, и он с удвоенной силой пошел на этот свет. С каждой минутой, с каждым шагом этот свет становился все ярче и ярче. И вот он достиг этого «света». Свет, буквально, ослепил его от неожиданности, когда Фил взглянул одним своим глазом на то, что было снаружи тоннеля. Перед ним простиралось огромное-оргомное поле, засеянное пшеницей. Солнце стояло уже довольно высоко. «Значит, уже утро следующего дня» - подумал про себя Фил. Ему и в голову не приходило, что за ним могла быть устроена погоня, его это не волновало. Фил сильно устал и изнемогал от боли в пробитой ножом глазнице. Он с трудом докостылял до края поля и упал лицом низ на отдувающую теплым паром землю. Долго он так пролежал, думая о своем чудесном спасении и куда ему дальше ему идти. Ничего у него не осталось, все пошло прахом. Фил аккуратно перевернулся на спину, сорвал несколько колосьев, перепер их в реках, из них стали выпадать зерна пшеницы. Она падали ему на его голое тело. Затем он собрал со своего тело, намолоченные зерно, и жадно стал засовывать их в свой рот. Фил почувствовал небольшое облегчение от принятой еды. Он еще столько же намолотил зерен и с жадностью засунул их в рот.
Затем он, приподнявшись и обперевшись на ржавый кусок арматуры, пошел по длинному, бескрайнему полю. Он шел, еле перебирая свои ноги, часто падал от запутавшейся в ногах сорняках травы, которые росли над поверхностью земли. Из-за этого Фил спотыкался и часто падал. Обессиленный почти до предела, Фил снова и снова вставал и шел под палящим июльским солнцем. Вскоре вдалеке, на горизонте, он увидел конец поля. Он постарался ускорить шаг, но все больше и больше запутывался в мелкой колючей траве и падал. До конца поля оставалось метров пять - десять. Фил встал во весь рост. Впереди простирался огромный овраг, в глубине которого, по всей вероятности протекала какая-то речки, справа от поля начинался густой, дремучий лес. Внезапно у Фила закружилась голова, и он упал без сознания, как подкошенный, на край пшеничного поля.
Долго Фил пролежал без сознания на земле. Очнулся он, только лежа, на какой-то деревянной кровати, прикрытый старым легким одеялом, в небольшой комнатке с одним небольшим оконцем и русской печкой, находившейся в углу комнатки. Комнатка очень напоминала монастырскую келью. Фил был крайне слаб и изнеможен, руки и ноги были настолько слабы, что он даже не мог ими пошевелить. В келью вошел бородатый старец в черной ризе и в черной шапке на голове. Это был монах.
- Как Ваше здоровье? – поинтересовался монах у больного.
- Спасибо, благодарю, - как можно мягче сказал Фил, - мне намного лучше.
- С Божьей помощью Вы обязательно поправитесь, Господь не оставит Вас.
- Скажите, а сколько я пролежал без сознания? – поинтересовался Фил.
- Трое суток Вы были без сознания. Но видно Богу было угодно не забирать Вас на тот свет, - добавил монах.
- Это монастырь? – вновь спросил Фил у старца.
- Да, это Свято-Веденский мужской монастырь. Всего здесь 32 кельи. Вам пока еще нельзя разговаривать, Вы еще слишком слабы. Сейчас я попрошу брата Феофила, чтобы он приготовил Вам целебный настой из трав, - монах повернулся, чтобы уйти.
- Последний вопрос можно? – спросил Фил, - далеко ли до города?
- Километров двадцать-двадцать пять, - ответил монах и скрылся за дверью.
Фил погрузился в небольшую дремоту. Он прикрыл глаза, его стали мучить ужасные кошмары. Будто он снова оказался в центральном банке, в него летит охотничий нож и попадает ему в глаз. Эта ужасная дикая боль! Фил роет из последних сил подкоп в хранилище, бредет по темному тоннелю, выходит на свет, с трудом проходит огромное поле и падает…
Больше он ничего не помнит. От каждого своего воспоминания Фил вздрагивает.
В келью вошел другой монах, старый с большой седой бородой и с чашей отвара в руках.
- Вот, брат Клемент велел Вам передать, - ответил бородатый монах, которого звали Феофил, - выпейте этот настой, и Вам станет намного лучше.
Он подошел к Филу, приподнял ему голову и влил полчаши своего снадобья. Затем он молча положил чашу на подоконник и отошел от него. Фил остался один в келье. Его донимали бесконечные мысли и грызли ужасные угрызения совести. Перед ним, как перед большим экраном, мелькала вся его прожитая жизнь: грабежи, шантаж, тюрьма, убийства, воровство. Он «задыхался» в своих мыслях, которые, когда он думал о них, становились еще более жестокими и ужасными. Из левого глаза Фила выступили слезы. «Господи, что же я наделал? Господи!!!» - взмолился всем сердцем Фил. Вся его прожитая жизнь была в тот момент, как на ладони. Ничего хорошего, светлого Фил в ней не видел. Она была покрыта мраком и пустотой. Бесконечные угрызения совести мучили его каждый день.
Постепенно Филу становилось все лучше и лучше. Приятные, светлые люди, окружавшие его, от которых исходил настоящий истинный божественный Свет, их доброе сердечное отношение к больному, заботы – все это давало свои лучшие «плоды» выздоровления. Через неделю Фил мог уже подниматься с постели и прохаживаться по небольшой келье. Ему было странно, почему монахи, в частности, брат Клемент, не стали расспрашивать про его прошлое. Не смотря ни на что, Филу очень хотелось излить свою души, очиститься от того «гнилья» и черных мыслей, которые бесконечно день и ночь мучили его ум, его душу. Фил решил поговорить на эту тему с Климентом.
Тот, как обычно, входя в келью, делал крестное знамение, глядя на иконы, клал земной поклон, и входил полностью в келью, где на постели лежал Фил.
- Ну, как здоровьице? – всегда с улыбкой спрашивал брат Клемент у больного, - могу я узнать Ваше имя?
- Хорошо, батюшка, хорошо, - отвечал всегда Фил, добавив, - Романом меня зовут.
- Роман, я вижу, Вас что-то беспокоит, что-то мучает в душе, - глядя ему в глаза, спросил Клемент.
- Да, батюшка, беспокоит, - ответил Роман, - совесть меня грызет каждый день, как червь, какой-то.
- Это грехи, брат, грехи, - с глубоким вздохом ответил Клемент, - их надо «вырвать» из души, чтоб более не мучили.
- Я поговорю сегодня с отцом Ионой, который служит в нашем храме, пусть он Вас исповедует и причастит. Тогда обязательно Вашей душе намного лучше станет, - успокоил его Клемент.
Ближе к вечеру Клемент принес скудный монастырский ужин и сообщил, что завтра после обедни отец Иона придет к нему. Затем он достал из-за пазухи какую-то небольшую потертую книжку.
- На, вот возьми, - предложил Роману Клемент, - почитай пока. Скажи, а ты раньше причащался Христовых Таин? – спросил его Клемент.
- Нет, ни разу, как я помню, батюшка, - ответил ему Роман.
- А ты хоть крещенный? – вновь спросил его Клемент.
- Да, крещенный, меня в раннем детстве моя бабка в Церковь возила, и там меня крестили. Только вот креста не ношу.
- Это плохо, что не носишь, - продолжил Клемент, - вот бесы на тебя и нападают.
Роман ничего не ответил, его очень грызла и мучила совесть за всю прожитую жизнь. Если бы он мог повернуть время вспять, если бы тогда он узнал, что за все бывает возмездие, за все бывает расплата. Сейчас, именно сейчас, он понял, что такое Суд Божий, понял, что все деньги все богатства мира не смогут ему заменить покой его души, его совести.
На следующий день после утренней службы к нему в келью зашел бородатый старичок невысокого роста, опиравшийся на клюку. Старичок, перекрестившись на иконы, вошел в келью и сел рядом с Романом на старенькую табуретку. Монах был одет в длинную черную ризу, на его шее висел большой медный крест. Он осенил этим крестом болящего.
- Как Ваше имя? – спросил иеромонах.
- Роман, - ответил он.
- Вы желаете исповедаться и причаститься? – вновь спросил отец Иона.
- Да, батюшка, желал бы, совесть так мучает и днем, и ночью, просто покоя не дает, - ответил Роман.
- Ну, сначала, Вам необходимо исповедоваться. Расскажите мне, что Вас беспокоит?
Роман начал с самого детства, как он помнил, рассказывать отцу Ионе все в подробностях, как менялась его жизнь, как он встал на путь бандита, организовав крупнейшую в городе банду, и чем все это, в конце концов, закончилось. Лицо отца Ионы время от времени менялось. Иногда его просто охватывал дикий ужас от того, как низко человек может пасть. Он старался все свои эмоции держать у себя в душе, стараясь не показывать Роману своих естественных эмоций от услышанного им. Исповедь продолжилось часа полтора. Роман говорил все, что с ним происходило, без утайки.
- Когда я шел по большому темному тоннелю, а иногда, когда сил не было, полз, - продолжал Роман, - я пообещал Богу, что если я выберусь наружу и останусь жив, то всю оставшуюся жизнь я посвящу Богу, буду служить Ему и днем, и ночью.
- Да, - проговорил отец Иона, глядя на Романа, - пути Господни неисповедимы. Раз уж дал обет Богу посвятить себя Ему целиком, без остатка, так придется выполнять.
- Обязательно выполню, - сквозь слезы проговорил Роман, - обязательно буду служить Ему до конца своих дней.
Отец Иона накрыл голову Романа своим святым омофором.
- Ну что, раб Божий Роман, каешься ли ты в своих грехах?
- Каюсь, батюшка, каюсь. Всем сердцем раскаиваюсь в том, что совершил.
- Властью данной мне от Бога прощаю тебе, чадо, все твои грехи, совершенные волею или неволею, - перекрестив голову, он убрал в головы омофор и начал читать какие-то молитвы.
Лицо Романа в этот момент просияло каким-то неестественным, небесным светом. Пока священник читал молитвы к причастию, озаренная улыбка не сходило с его лица. Будто камень, великий камень грехов человеческих, был сброшен с груди Романа.
Отец Иона причастил Романа, осенил его еще раз своим медным крестом, дав его поцеловать. Сказал несколько слов напутствия и ушел.
Роман лег на свою кровать. В душе он ощущал себя младенцем маленьким, безгрешным. Он родился будто заново. Все его безудержные, томящие сердце, мысли куда-то постепенно стали испаряться.
Роман внутри себя ощущал великую силу, которая возрастала с каждым днем. С каждым днем ему становилось все лучше и лучше. Заряд огромной бесконечной энергии, которую он здесь получал, было не с чем даже сравнить.
Через неделю Роман вышел из кельи и пошел в церковь, где в это время служил отец Иона. Отец Иона, увидев его, улыбнулся ему ласковой, приветливой улыбкой, от чего у Романа «заиграло» сердце внутри. Он простоял всю службу целиком. Сердце Романа с каждым часом, с каждой минутой умилялось и, буквально, растворялось в церковном пении. Он снова исповедался, причастился и с лучезарной улыбкой на лице, и небесной радостью в самой душе пошел в свою келью. «И радости вашей уже никто не отнимет…» - повторял его ум слова, произнесенные священником, вновь и вновь.
Все эти перемены заметили все монахи монастыря, и радовались вместе с ним, как Господь может простить и прославить человека. Но никто из братий не знал прошлого Романа, кроме отца Ионы, который его исповедовал.
Однажды Роман пришел к настоятелю монастыря отцу Пахомию.
- Отче, дайте мне какую-нибудь работу, - спросил у него Роман.
- Хорошо, - ответил отец Пахомий, - дам тебе работу. Назначу тебя послушником. Послушание у тебя будет следующее: ежедневно прочитывай утренние и вечерние молитвы, а также акафист святому, которому служиться каждый день. И будешь работать на пекарне, помощником. Вот такое тебе послушание, послушник Роман. Можешь начинать с сегодняшнего дня.
- Спаси Вас, Господи, - обрадовался Роман, и лицо его озарилось светлой лучезарной улыбкой.
- Иди с Богом, - ответил настоятель и осенил нового послушника монастыря крестным знамением, подав благословение на послушание.
Роман направился в монастырскую библиотеку, взял там книгу «Молитвенное правило для начинающих подвижников» и «Акафисты на каждый день». Затем он пошел в свою келью, настоятель Пахомий выделил ему одну пустовавшую келью, рядом с кельей брата Клемента. Роман сел на табурет возле небольшого дубового стола и принялся рассматривать книги. Текст некоторых молитв показался ему тяжеловат, но он настойчиво вчитывался в каждую строчку, в каждую букву.
Колокольный звон, прозвучавший вскоре, оповестил братий монастыря об обеде. Роман вышел из келье и направился к трапезной. По дороге к нему присоединилось несколько братий, и они пошли к трапезной вместе. Подойдя к входу трапезной, все остановились и начали читать молитву. Роман за ними повторял, так как он не знал пока еще слов. Затем, сотворив крестное знамение, по очереди вошли в трапезную. Последним вошел Роман. Подойдя к монаху-повару, он взял свою часть пищи, отошел к столу, который стоял в углу трапезной. В это время в трапезную вошел настоятель. Все братии встали со своих мест и, прочитав молитву «Отче наш…», перекрестив себя и еду, сели на место и медленно стали вкушать предложенную им пищу. После принятия пищи вся братия вместе с настоятелем встала, перекрестившись, поблагодарила Бога за хлеб насущный. Первый вышел отец Пахомий, за ним по очереди все остальные братия, последним шел послушник Роман. Он считал, что его идти позади всех, это его недостоинства за все те злодеяния, которые он совершил в жизни. Настоятель вместе с братией после каждого приема пищи обходил с молитвами и песнопениями из Псалтыря весь монастырь. Затем все братии заходили в свои кельи и отдыхали, кому положено, перед вечерней службой, которая начиналась, как всегда, в пять часов вечера и продолжалась до восьми.
Послушник Роман вставал раньше всей братии, часа в четыре утра, сотворив утреннее молитвенное правило, он шел в пекарню. Сначала наносит воды и близлежащего родника, просеет муку, замесит тесто, чтобы все было приготовлено к появлению главного монаха, руководящего работой пекарни, который непосредственно выпекал хлеб для всего монастыря. Кроме послушника Романа, на пекарне работали еще два послушника, брат Владимир и брат Михаил. Они оба, как и Роман, помогали седовласому, старому монаху с небольшими голубыми глазами и длинной слегка кучерявой бородой, которого все звали монахом Евсеем. Евсей был достаточно строгим, но справедливым монахом. Когда к нему прислали нового помощника, послушника Романа, он всячески на первых порах старался помочь ему, доходчивее объяснить что да как надо делать. За любую провинность он старался не ругать, но наказывать.
Один раз замесили тесто для хлеба, а оно оказалось слишком жидким. Евсей поставил в ряд всех трех своих помощников: Романа, Владимира и Михаила.
- Ну, - начал он немного строго, - кто из вас виноват?
- Я, батюшка во всем виноват, - принял за всех на себя вину послушник Роман, - я недоглядел, сколько воды требовалось.
- Ну, хорошо, - немного смягчившись, ответил брат Евсей, - за это, до конца обедни будешь здесь стоять на коленях и читать Псалтырь, чтобы я слышал.
- Благословите отче, - сказал Роман.
- Господь благословит, - ответил Евсей, перекрестив послушника.
Роман принес из своей кельи Псалтырь, покорно встал на колени и стал читать его вслух. Владимир и Михаил просто недоумевали от поступка Романа, хотя она оба также были виновны в случившемся.
После трапезы и обхода вокруг монастыря вместе с настоятелем, к Роману подошли Михаил и Владимир.
- Скажи, а зачем ты так сделал, ведь мы тоже были виновны, - спросили они послушника Романа.
- Потому что я в тысячу раз грешнее всех вас вместе взятых, - ответил Роман и отошел от них.
Владимир и Михаил встали, будто вкопанные, от его слов. Они долго так и не могли понять его слов.
С тех пор Владимир и Михаил стали как-то по-особому относиться к новому послушнику, не подставлять его перед отцом Евсеем. Да и сам Евсей всячески стал проявлять благорасположение к послушнику Роману, сделав его своим первым помощником. Иногда по вечерам довольно долго засиживались за богоугодными разговорами Евсей и Роман.
Роман учился жить заново. В монастыре для него началась абсолютно новая «с чистого листа» жизнь, в которой он всячески желал исправить то, что он натворил в его «прошлой» бандитской жизни.
По большим праздникам в монастырь приезжали паломники, иногда их на больших автобусах приезжало столько, что весь монастырь казался «в оцеплении». В монастыре жил очень старый монах, абсолютно слепой и прозорливый. Он помогал, приходившим к нему людям, советом, добрым словом, предсказывал будущее.  Лучезарная, как солнце, улыбка, которая никогда не сходила с его уст. Выходя из его кельи, люди чувствовали огромный прилив сил, многие исцелялись от болезней. Никто не уходил от него без ласкового слова, без утешения, доброты и покоя, которые многие теряли в нашей суетной мирской жизни.
Послушник Роман жил в монастыре уже второй месяц. Он освоился, привык к суровому распорядку дня, к братиям, которые, в свою очередь, также полюбили нового послушника за его кроткий характер и отзывчивость, способность всегда придти на помощь нуждающимся.
Роман решил зайти к прозорливому монаху и спросить: правильный ли он выбрал путь?
Проговорив молитву перед дверью старца: «Молитвами святых, отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй нас», Роман в ответ услышал голос старца: «Аминь». Он, перекрестившись, вошел в келью старца.
- Батюшка, благословите, - произнес Роман, наклонив свою голову перед старцем.
- Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь, – проговорил старец, осеняя крестным знамением.
- Батюшка, скажите, правильный ли я путь выбрал, придя в ваш монастырь?
- А ты  еще сомневаешься после того, что сотворил в этой прошлой своей жизни? – сурово сказал старец.
- Монастырь, только монастырь, - повторил старец, - может тебя спасти и смыть все те грехи, которые накопились в твоей душе.
Немного погодя старец добавил:
- Через два месяца ты станешь монахом. А теперь иди с миром.
Старец еще раз благословил послушника, и тот вышел из кельи с горячим пламенным сердцем творить добро всем людям, всему миру.
Наступил октябрь, все чаще моросил мелкий дождик, иногда в небе порхали первые снежинки. С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Листья на деревьях уже давно пожелтели, наполовину опали, а оставшиеся, уцелевшие листья мотались от холодного северного ветра. Протоптанные дорожки внутри монастыря превращались постепенно в жидкую грязь. Но, не смотря на все эти «увядания» природы, все вокруг еще казалось необыкновенно красивым. Сам монастырь стоял как бы на большом бугре. Понизу от этого бугра протекала небольшая, живописная речка. Вокруг нее пробивались два небольших ручейка с чистейшей прозрачной водой. В противоположной стороне от речки начинался дремучий лес. В основном, там росли хвойные породы, но попадались и лиственные. Братья часто ходили в этот лес осенью за грибами, а весной и летом – за ягодами.
В самом монастыре была своя небольшая, срубленная баня, прачечная. За монастырем братия «разработали» свой кусок земли. Он полностью обеспечивал монастырь всем необходимым: картофелем, луком, свеклой, морковью, капустой, зеленью. В огороде также росли некоторые фрукты: яблоки, слива, вишня, смородина и черная, и красная, крыжовник. Братии, специально назначенные настоятелем, следили за огородом. Когда же приходило время для выкапывания картофеля, то остальные братия непременно им помогали.
Постепенно послушник Роман втянулся в монастырскую жизнь. С каждым день, как бы небольшой камушек, скатывался с его сердце. Ему становилось в душе все легче и легче. Особенно ему становилось лучше после божественных служб, в которых его сердце, буквально, умилялось, словно у младенца. Выходя после службы, Роман чувствовал огромный прилив сил, энергии, в это время нежная кроткая улыбка долго не сходила с его лица, в его душе, буквально, «пели Ангелы». Он «обнимал» весь мир своей безграничной любовью, ему казалось, что именно здесь в монастыре, в который он пришел, находится настоящий рай.
Дни бежали один за другим, своим чередом, осень стала становиться все более хмурой с короткими световыми днями и длинными темными ночами. По ночам, испросив благословение у настоятеля отца Пахомия, послушник Роман читал божественное книги, принесенные им из монастырской библиотеки. Особенно, ему нравилось читать «Жития святых». Это книга, буквально, завораживала его. Послушника поражали немыслимые подвиги первых и последующих христиан, их самоотверженность, воля и Вера, с которой они с радостью принимали все мучения и терзания гонителей церкви и их мучителей.
Утром, чтобы не проспать, он заводил старенький будильник. Первым делом он совершал молитвенное правило, затем шел на пекарню, делая всю свою необходимую работу. И лишь затем направлялся в храм. Он старался придти туда первым, чтобы написать записки о здравии и за упокой своих родителей, родных, близких, а также всех своих бывших бандитских братанов, о судьбе которых он ничего не знал. Именно за них ему было чрезвычайно больно и обидно. Они считали его «вторым отцом», а он ничего хорошего, добро, светлого так им и не привил. Когда он записывал их имена на бумаги, слезы непроизвольно текли из его здорового глаза. Всю службу, стоя на молитве, он со слезами просил прощения у Бога за них, за себя, за столько злодеяний, которые он совершил в миру, что их было просто не перечесть. Он обычно становился в самом дальнем углу церкви на колени, и, опустив голову, горько плакал о том, что он совершил.
Через полторы недели послушник Роман был вызван к настоятелю монастыря. Подойдя к двери, и по обыкновению, сотворив молитву, он услышал в ответ: «Аминь». Роман с кротостью подошел к настоятелю.
- Вызывали, отче? – спросил послушник.
- Да, да, вызывал, - ответил отец Пахомий, - проходи, присаживайся, - предложил он.
- Я хотел бы тебя постричь в монахи, - начал сразу настоятель, - как ты на это смотришь, послушник Роман?
- На все воля Божия, - отвечал Роман, - в монахи, так в монахи.
- Только все не так просто, - продолжал отец Пахомий, - монашество – это труд, да еще какой! Но, как я наслышан о тебе, о твоем, послушании, смирении и особой любви к Богу и братиям, думаю, что ты справишься на этом поприще. Главное, было бы желание стать монахом.
- Отец Пахомий, - отвечал Роман, - я с самого первого дня, как нахожусь в монастыре, о том только и мечтаю, чтобы стать монахом и искупить свою вину пред Господом.
- Вот и славно, послушник Роман. Пострижем тебя в монахи через две недели, четвертого декабря, в день праздника Богородицы, введения Ее во храм. А до этого времени тебе необходимо подготовиться, в этом поможет брат Клемент. Он объяснит все, что нужно тебе.
- Спаси Вас, Господи, отче, - с лучезарной улыбкой и радостью произнес послушник Роман.
- Бог благословит, - ответил наставник, осенив крестным знамением послушника.
Роман перекрестился на иконы, стоявшие в углу кельи, сделал земной поклон и вышел из кельи отца Пахомия.
Весь день лучезарная и проникновенная улыбка не сходила с лица Романа, того самого Романа, который еще несколько месяцев назад грабил, убивал, развращался и медленно, постепенно «убивал» свою драгоценную душу. Только сейчас он стал понимать, чего он лишился за все эти годы, самого главного для души – покоя и умиротворения.
В пекарне, где совершал свое послушание Роман, все заметили изменения, которые произошли с Романом после его визита к настоятелю.
- Отчего ты такой радостный сегодня? – поинтересовался Евсей у Романа, - поделись и с нами своею радостью.
- Через две недели меня постригут в монахи, - ответил послушник Роман.
- Слава Тебе, Господи, - произнес Евсей и по-братски поцеловал Романа в правую щеку.
Тоже сделали и другие послушники, находящиеся в пекарни. Со словами «поздравляю тебя», каждый из них по примеру Евсея, по-братски, поцеловали Романа в правую щеку. Лицо Романа просияло, его душа, как маленький младенец, радовалась предстоящему событию.
Кроме общего послушания в пекарне и чтения молитвенного правило, послушнику Роману добавилось еще посещение брата Клемента и выслушивания его наставлений относительно будущего пострига послушника Романа в монахи.
В ночь на второе декабря выпал снег. Все кругом стало белым-бело, и сама земля, будто стала невинной и безгрешной перед грядущим праздником, в который был намечен постриг Романа в монахи.
Наступило четвертое декабря, праздник Введение во храм Пресвятой Богородицы. Роман проснулся, как обычно рано, затемно. Сотворив по обыкновению свое молитвенное правило, послушник Роман направился на свою пекарню приготовить все необходимое для трапезы. Вскоре пришел брат Евсей, а за ним два послушника Владимир и Михаил. Вместе они сделали все до конца, и в этот момент зазвонил колокол, возвещавший о начале заутренней. Все вышли из пекарни и направились в храм. Иван по своему обыкновению шел позади них, молча склоняя голову.
Перед входом в храм Евсей и все его три послушники перекрестились и вошли. Роман, по своему обыкновению, встал на колени в правом углу церкви. Склонив голову, он внимательно слушал церковные песнопения и наставления отца Ионы. Во время службу, по просьбе отца Ионы, приехали правящий архиерей Даниил и архимандрит Герман. Они встали вместе со всеми братьями монастыря и усердно молились Богу. После окончания службы отец Иона велел всем еще ненадолго задержаться, так как в этот день ряды братий пополнятся еще одним монахом. Приготовление заняло минут пятнадцать. Послушник Роман не спеша подошел поближе к амвону, на котором уже стояли настоятель монастыря отец Пахомий, отец Иона, правящий архиерей Даниил и архимандрит Герман. После чтения особых молитв архиереем послушник Роман прочитал специальную монастырскую клятву. Затем настоятель спросил Романа:
- Готов ли ты, раб Божий Роман, полностью отречься от всего мирского и посвятить всю свою жизнь служению Господу нашему и Спасителю Иисусу Христу?
- Да, готов, - последовал незамедлительно ответ.
Тогда отец Пахомий отрезал ножницами небольшую прядь волос Романа.
- С этой минуты, - сказал отец Пахомий, осеняя Романа крестным знамением и поднося к его губам для целования большой медный Крест и Евангелие, - объявляю тебя, данной властью мне Богом, монахом нашего монастыря с наречением нового имени Иллариона.
Отец Пахомий поднял монаха Иллариона с колен и по-братски обнял его. Именно это сделали архиерей, архимандрит, отец Иона и все остальные братия монастыря. Затем его облачили в новые монашеские одежды, и Илларион встал вместе с остальными братьями монастыря. В это время отец Иона отслужил благодарственный молебен о новоиспеченном монахе Илларионе. Осенив всех присутствующих большим крестным знамением и подав каждому свое благословение, отец Иона отпустил всех их храма. Обед был праздничный, как честь большого церковного праздника, так и в честь принятия в монахи Иллариона. Отец настоятель после сотворения общей молитвы перед трапезой, сказал:
- Дорогие братия и послушники монастыря! Сегодня в этот светлый праздник введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы мы приняли в наши ряды нового монаха Иллариона, который прошел недолгий, но глубокий путь послушания,  показав нам за этот короткий промежуток времени пример своего глубокого смирения и кротости.
Желаю ему от всего сердца, чтобы та свеча, зажженная в его кротком сердце, никогда не угасала, чтобы он оставался таким же примером для всех братий нашего монастыря. И долгая лета нашему новому монаху Иллариону.
- Долгая лета, - пропели все собравшиеся братия монастыря.
Затем все сели и начали вкушать пищу с молитвою.
После трапезы, сделав обход вокруг монастыря вместе с настоятелем, вся братия разошлась по своим кельям, в том числе и монах Илларион.
Зайдя в свою келью, и плотно закрыв за собой дверь, Илларион бухнулся на колени на свой небольшой деревянный стол, на котором стояли небольшие иконы Спасителя, Божьей Матери и Николая Чудотворца. Илларион зарыдал, склонив свою голову перед иконами. «Господи, недостоин я, не достоин! Сколько я грехов сотворил, не счесть. Прости меня, Господи, окаянного грешника, прости и помилуй!». Илларион рыдал, как малое дитя, безутешно и навзрыд. Его никто не слышал, он мог дать волю выплеснуть все свои чувства, накопившиеся за столько лет. В дверь кельи постучали, Илларион услышал знакомый голос отца Ионы: «молитвами святых, отец наших Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Илларион вытер глаза рукавом своей черной монашеской ризы и произнес: «Аминь». Отец Иона открыл дверь, перекрестившись, вошел в келью, закрыв за собой дверь. Он подошел к Иллариону, по-братски обнял его и троекратно, с улыбкой на лице, поцеловал его.
- Поздравляю еще раз, - сказал отец Иона, - ты заслужил стать монахом.
- Нет, отче, - возразил ему Илларион, вытирая остаток слез со своего лица, - я не достоин называться монахом. Грехи меня так и душат, так и душат. Нет мне, отче, прощения за все мои злодеяния.
- То, что было, прошло, - начал отец Иона, - Господь очистил тебя, ты «омыл» себя своим покаянием и добрыми делами, которые совершил. Господь милосерд, Он прощает всякого грешника, приходящего к Нему с открытым сердцем, сильной волею и крепкой верой внутри, в своей душе. Ведь наша душа, как птица. Когда мы запираем ее в клетку, тогда она томится, как узник, когда же мы отпускам ее на свободу, чтоб она узрела Господа, тогда она становится, по-настоящему, счастлива, вот как сейчас она у тебя. Господь дал тебе нести монашеский крест, простив тебя, все твои согрешения, так неси его во славу Господа нашего Иисуса Христа.
Слова отца Ионы успокоили Иллариона, он перестал терзать свою душу прошлым.
- Благодарю тебя, отче, твои слова успокоили мою душу, и я просто обязан донести свой крест до конца.
- Вот и славно, - ответил отец Иона.
Он осенил монаха крестным знамением, благословил его и удалился из его кельи.
Через три недели, по настоянию отца Ионы, монах Илларион был рукоположен в иеродиаконы в помощь отцу Ионе, которому очень полюбился монах Илларион. Илларион очень исправно выполнял свое послушание. Его вера крепла день ото дня. Многие паломники, приезжавшие в монастырь, приходя к иеродиакону Иллариону, утешались добрым словам и кротким наставлением. В глазах Иллариона озарялось солнце, с его лица никогда не сходила умиленная улыбка, даже некоторые братья, приходя к Иллариону, спрашивали в него совет. С каждым днем Илларион, буквально, преображался. Многие в монастыре видели в нем славу Божию, Божий свет, исходящий из самой глубины его сердца. Он ежедневно причащался Святых Христовых Таин и исповедовался. Слова, которые он говорил на исповеди были омыты слезами, слезами прощения и любви к Богу и к своим ближним.
В самый канун Рождества Христова Илларион был рукоположен в иеромонахи, приехавшим к празднику правящим архиереем Даниилом. С этого дня иеромонах Илларион стал правой рукой отца Ионы. Они вместе служили божественные службы, причащали и исповедовали братий монастыря и приезжавших в монастырь паломников.
Зима выдалось очень суровой. Почти с первых чисел декабря хорошо намело, а после праздника Николая Чудотворца затрещали нешуточные морозы. Это было очень тяжелое время для всех братий монастыря. Спасались от морозов кто как мог.
Перед самым праздником Сретения Господня, который церковь отмечает 15 февраля, монастырь лишился своего духовного наставника и настоятеля отца Пахомия. Это была очень тяжелая утрата для всего монастыря. Не раз монах Илларион приходил к настоятелю отцу Пахомию за наставлениями и советами. Он всегда находил в них утешение и покой. Отец Пахомий очень любил порядок в вверенном ему монастыре, хотя иногда он казался строг, но справедлив.
Траур по почившему отцу настоятелю продолжался сорок дней. В его бумагах, оставленных на столе, нашли завещание, которое было прочитано перед всеми братиями монастыря отцом Ионой. В завещании было сказано, что с Божия благословления и благословления правящего архиерея Даниила настоятелем монастыря, после смерти отца Пахомия, назначается иеромонах Илларион. Это не стало для всех неожиданностью, потому что все очень любили отца Иллариона и доверяли ему.
В третье воскресенье Великого поста в храме перед всеми собравшимися братиями иеромонах Илларион был рукоположен в настоятели монастыря. Это вызвало всеобщую радость среди всех братий монастыря, особенно радовался этому событию отец Иона. Он отслужил благодарственный молебен и благословил нового отца настоятеля.
Со временем монастырь стал расцветать. К нему потянулись паломники со всех концов страны, чтобы услышать добрые наставления и советы от наставника монастыря. Отец Илларион старался никому не отказывать, хотя ему катастрофически не хватало времени. Многие приезжавшие паломники становились послушниками в монастыре, от чего и сам монастырь стал постепенно расширяться.
Наступила Пасхальная ночь, самая торжественная ночь в году в монастыре. Внутри самого храма и около него все было прибрано и украшено, к тому же погода стояла теплая, апрельская. Ничто не предвозвещало дождя. Паломников, в этот раз, собралось видимо-невидимо. Все хотели попасть на эту праздничную службу, которую должен был отслужить настоятель монастыря отец Илларион.
Служба началась за час до полуночи. Прочитав небольшую проповедь к собравшимся в храме, отец Илларион вместе с отцом Ионой начали праздничную службу. Ровно в полночь отец Илларион своим басистым голосом возгласил:
- Христос воскресе! – лицо его озарилось небесной улыбкой.
- Воистину воскресе! – ответил на возглас весь наполненный до отказа храм прихожанами.
- Христос воскресе! – вторично возгласил отец Илларион.
Его улыбка еще больше озарилась небесным, выходящим из глубины его души, светом.
- Воистину воскресе! – вторично ответили присутствующие в храме.
- Христос воскресе! – в третий раз, более громогласно, возгласил на весь храм отец Илларион.
- Воистину воскресе! – в третий раз ответили все присутствующие в храме.
Затем церковный хор начал петь праздничный пасхальный тропарь. После этого, все прихожане и монашествующие во главе с настоятелем совершили крестный ход вокруг храма. Отец Илларион и отец Иона были одеты в особо праздничные одежды. Служба в храме продолжалась до самого утра. Когда она кончилась, все с неохотой покидали храм. Некоторые прихожане подходили к отцу Иллариону и отцу Ионе за наставлениями и советами в житейских делах. Отец Илларион с радостью отвечал на все вопросы, давал благословение и с радостью отпускал их. В эту праздничную ночь лицо отца Иллариона сияло, как солнце. Всех прихожан монастыря так и тянуло к нему, как к живому источнику, который давал жизненной силы, терпения, веры, которых так не хватает мирским людям.
С каждым годом монастырь под руководством настоятеля отца Иллариона все больше и больше возрастал и укреплялся. Все больше и больше укреплялась вера и любовь к Богу и друг к другу у всех монахов этого монастыря. Добрые дела, которые делал иеромонах Илларион, находясь в монастыре, все больше и больше очищали его душу, его сердце, так что во время божественных служб, совершаемых в монастыре, он не однократно видел над алтарем парящую Пречистую Деву Марию, благословляющую всех присутствующих в храме.
Однажды отец Иона спросил настоятеля.
- Каким же образом человек в душе может так измениться? - как бы показывая в пример жизнь отца Иллариона.
- На все Воля Божия, - отвечал настоятель, - на все Воля Божия, - снова повторил он, - пути Господни неисповедимы и не исследуемы для нас грешных. В этом мире мы всеми своими силами должны служить одному Господу в надежде, что Он когда-нибудь простит нам все наши согрешения вольные и невольные.