Мой Свет (Рассказ)

I

- Сколько мы знакомы, Розов?
- Обычно такой вопрос, когда хотят либо сказать что-то важное, либо смолоть очередную чушь. Для женщин больше характерен второй вариант, - он усмехнулся и жестом подозвал официантку.
К столику подбежала рыженькая девица в короткой юбочке, сменила пепельницу, положила перед мужчиной открытое меню и, незаметно подмигнув ему, удалилась.
Он, в свою очередь, скользнул взглядом по её фигуре, задержавшись на ногах.
- Ты не меняешься. И даже через 70 лет останешься таким, - снисходительно улыбнувшись, сказала собеседница.
- О чём ты? – он словно вышел из забытья, вновь переведя взгляд на неё.
- Не прикидывайся. И не думай, что я не заметила, - она откинулась на спинку стула. – Ноги у неё и правда очень ничего.
- Да уж, - ухмыльнулся он.
- Так всё же? – прищурилась женщина.
- 10 лет и 4 месяца.
- Какая точность! – она тряхнула волосами. – А дней и часов?
- Слушай, не тяни уже! К чему этот вопрос, - мужчина зажег сигарету.
- Что будете заказывать? – официанта кокетливо наклонилась к Розову.
- Всего вдвойне. Виски и вас, - мужчина приподнял бровь и в который раз улыбнулся.
Девушка захихикала и ушла, через пару мгновений вернувшись со стаканом виски. Потом снова удалилась, ещё не раз оглянувшись на столь откровенного клиента.
- Ты тут завсегдатай, - заметила она и отхлебнула чай из чашки.
- Бываю тут иногда, но она, кстати, новенькая.
- Коварный соблазнитель юных и невинных, - усмехнулась женщина.
- Я всего лишь любитель и далеко не профессионал. Ты же моим чарам не поддалась.
- Ха. Я слишком стара для этого.
- Давно ли мы постарели, Светлова?
- Уже лет как 7-8 назад.
Розов улыбнулся и снова закурил.
- То есть я проморгал твою молодость.
- Скорей я её проморгала. Ты-то тут при чём?
- Нуу. Надо было брать быка за рога, пока ты была юна и невинна. Хотя… Тебя всегда интересовала учёба, - он немного отодвинулся от стола и вальяжно развалился на стуле.
- В учёбе и работе всё зависит только от меня. А это очень привлекает, - она положила руки на стол и опустила на них голову.
- Кстати, я недавно разговаривал с Дэном.
- Он же в Штатах.
- Приезжал на пару дней по делам фирмы. Спрашивал о тебе.
Она не смогла сдержать лёгкой улыбки.
- С чего бы это?
- Жеманство не твой конёк. И кокетничать ты тоже никогда не умела, - окурок потух в пепельнице.
- Ну ладно-ладно, - засмеялась она. – Просто я думала, что он вполне счастлив с Ариной.
Розов вздохнул и, скривив губы, осуждающе посмотрел на собеседницу.
- Всё-всё.
-Женщины – бессердечные существа. Он 5 лет за тобой бегал. И на Аринке женился только из-за её беременности. Все уши мне прожужжал, как страдает. Я всю студенческую жизнь слышал от него только это.
- Принимая во внимание причину их свадьбы, хочу заметить, что, видимо, страдания были не единственным его занятием, - она скрестила руки на груди.
- Да ну тебя! Анька, вот скажи мне, чего ты тогда ломалась! Привлекательный, перспективный. И был на всё готов ради тебя.
- Я не была готова ради него на всё.
- Бред, - Розов покачал головой.
- У меня скоро будет ребёнок, - не меняя шутливого тона, сказала Анна.
Розов, кажется, не сразу понял смысл её слов. Скорее всего, из-за того, что она так быстро сменила тему.
- Что?! Поздравляю! – он вскочил с места и махнул рукой в сторону бара. – Шампанского! Самого дорогого!
Женщина заливисто засмеялась:
- Не советую мешать виски с шампанским. Ты никогда пить не умел.
Мужчина снова сел.
- Ну, наконец-то наша железная леди сломалась. Я так счастлив за тебя! А кто счастливый отец?
Она склонила голову набок и снова улыбнулась.
- Ну и? – мужчина задал вопрос, но спустя мгновение осознал, что он был риторическим. Слишком хорошо Розов знал эту женщину.
- Подожди секунду, - он тряхнул головой. – Не хочешь же ты сказать, что четыре месяца назад…
Она захохотала.
- Розов, я ничего не хочу сказать. Ты мне слова не даёшь вставить. Боже, да не бледней ты так. Всё хорошо! Расслабься.
- Так, стоп. Ещё раз и всё по порядку. Кто отец ребёнка?
Аня закатила глаза.
- Ясно, - он пытался зажечь сигарету, но руки тряслись, и зажигалка упорно не поддавалась.
- Ты слишком много куришь.
- Иди к чёрту.
- Очень грубо, - усмехнулась Светлова.
- Как это произошло? – он оставил безуспешные попытки закурить и теперь разглядывал стол.
- Слушай, успокойся. Не надо истерить.
Он молчал.
- Тебя тогда бросила Наташа, у меня были проблемы на работе. Тут ещё встреча выпускников. Ты совершенно не умеешь пить. Я навеселе. Дальше рассказывать?
- Не стоит, - мужчина спрятал лицо в ладонях.
Она допивала чай и ждала, пока друг приходил в себя.
- Да уж, - не выдержала она. – Я не думала, что ты такой неуравновешенный. И так старалась тебя не огорошить, не вышло.
- Что теперь мы будем делать? – он, наконец, посмотрел на неё.
Анна непонимающе смотрела на Розова.
- В смысле, мы?
- Ну, это, поженимся давай, что ли?
Женщина искренне захохотала снова:
- Ох, Розов! Ты обалдел?! Я не хочу замуж! И сказала я тебе это не потому, что мне от тебя что-то нужно.
- Тогда зачем?
- Отец имеет право знать.
- Я не знаю, что сказать.
- А ни говорить, ни делать ничего не надо. Мой ребёнок ничего не потребует от тебя. Я сама вполне в состоянии могу дать всё, что ему нужно.
- Ты твердолобая дура, Светлова. Я хочу быть рядом со своим ребенком.
- Я предвидела такой поворот, - она вдруг стала серьёзной. – Андрей, этот ребёнок – плод моего эгоизма. Рожать для себя – нечестно по отношению к малышу. Но и связывать тебя, да и себя, брачными узами, которые никому не нужны, я не собираюсь. Когда он родится, ты можешь сколько угодно приходить и проводить с ним время, но только на правах моего друга. Для него будет полезно мужское внимание, ну а ты ничем не будешь связан.
- Но ведь рано или поздно малыш спросит, кто его отец.
- Я скажу, что отец умер.
- Чокнутая. Но ведь я жив. И буду рядом. Постоянно.
- У тебя своя жизнь. И ты не будешь её менять. Ни ради ребёнка, ни ради меня. Впрочем, я бы не позволила тебе этого сделать.
- Ты, я вижу, всё за меня решила.
- Когда ты придёшь в себя, поймёшь, я то это самое лучшее решение. Ты не можешь принадлежать кому-то одному, ты принадлежишь всем. Вот и отдай кусочек себя моему ребёнку, ту часть, которая свободна, а всем остальным распоряжайся по своему усмотрению. Мы бы не были счастливы вместе.
- У меня всё в голове перепуталось.
- Завязывай, Розов, - она всплеснула руками. – Мы друзья уже 10 лет, и последние события ничего не меняют.
Вновь повисло молчание.
- Ну, мне пора. Ещё куча дел. Только пообещай мне ещё одну вещь. Мой ребёнок никогда не узнает, кто его настоящий отец, от тебя.
- Обещаю.
Она улыбнулась и поднялась из-за стола. Розов вдруг очнулся из забытья и схватил женщину за руку.
- Спасибо.
В ответ Анна ещё раз улыбнулась и потрепала друга по волосам.
Когда Светлова исчезла из вида, к столику снова подошла рыжеволосая официантка.
- Шампанское нести?
- Виски и ваш телефон, - он игриво взглянул на девушку.
- Моя смена заканчивается через 20 минут.
- Два виски и часы.
Девушка белозубо улыбнулась и упорхнула.
Андрей вздохнул: он действительно не будет менять свою жизнь.
***
Он гнал по улицам города, не обращая внимания на светофоры и недовольные сигналы других машин.
«Дура, какая же ты идиотка, Светлова...», - в Глове проносились беспорядочные мысли
Перед глазами стояло её лицо. Она не изменилась со времён их первой встречи. Что бы она там ни говорила о старости, эта женщина не менялась никогда.
«Бедный Тёмка. Какого ему сейчас».
«Наш сын».
Розов всегда боялся этого слова. И значения его так и не смог понять.
Он не был рядом, когда мальчик родился и когда Аня впервые привезла его домой – кажется, был на даче с друзьями.
Пропускал все важные события в его жизни: первый шаг, первое слово и день, когда Тёма пошёл в школу. Забывал о его дне рождения. Правда, всегда поздравлял, пусть и с опозданием.
Аня никогда его ни в чём не упрекала. Мальчику вполне хватало её тепла.
Машина с визгом затормозила и остановилась. Розов за секунду добежал до здания больницы, взлетел по ступеням и вошёл.
Всё происходящее казалось сном: настолько окружающие предметы и люди были размытыми.
Как в тумане, он взлетел вверх по лестнице.
Как в тумане, бежал по коридору.
Дверь, ещё одна дверь.
Ноги не слушались и никак не хотели двигаться быстрей.
Поворот. Наконец-то.
На скамье у безликой двери сидел Артём. При виде Андрея, парень поднялся и заговорил:
- Ей сегодня стало хуже. Я только что был у неё, вышел встретить тебя.
Розов хотел что-то ответить, но язык не слушался. Он просто стоял и смотрел на мальчика. Да что там, уже совсем взрослого парня. Поразительно, но мужчина только сейчас заметил, что у Артёма его глаза. Зелёные с карими прожилками. Черты лица сын унаследовал от Ани.
Парень, похоже, уловил настроение Розова и похлопал его по плечу. Мужчина провёл рукой по лицу и вошёл в палату.
Она не изменилась. Даже среди этих аппаратов и белых простыней Аня светилась каким-то внутренним светом, как бы банально это ни звучало.
-Розов, что опять с лицом? Я ещё жива, - усмехнулась женщина.
Он в который раз не знал ни что сказать, ни как себя вести. Молча присел на стул рядом с кроватью.
- Андрей! Очнись. Скажи хоть что-нибудь, а то я подумаю, что ты онемел от моей неземной красоты.
Мужчина хихикнул: она была способна шутить даже в такой момент.
- Андрей!
- Ты это… Ты как? – наконец выдавил из себя Розов.
Аня вздохнула.
- Цвету и пахну. Да посмотри ты на меня уже!
Мужчина подчинился.
- Что говорят врачи?
- Они всегда говорят одно и то же. Я выкарабкаюсь.
- Тёма сказал, тебе сегодня стало хуже.
- Чушь, я здорова, - проговорила она и отвернула голову.
- Ты сама-то веришь в то, что говоришь, или просто меня успокаиваешь?
Светлова ничего не ответила.
- Почему ты не сказала мне, как только узнала?
- Ты не спрашивал, - с улыбкой ответила она, всё ещё не поворачиваясь к нему.
- Могла бы проявить инициативу. Как всегда.
- Розов, с чего такая забота?! – воскликнула Аня и сжала губы. – Тебя никогда  не интересовало ничего, что связано со мной!
Андрей вздрогнул. Не от обиды, а от того, что она была права.
- Прости, прости, пожалуйста, - Аня погладила мужчину по руке. – Обычно нервы не сдают, а тут… Я не имела права.
Вдруг мужчина вскочил с места:
- Да имеешь ты право! Понимаешь, Аня! Ты права! Всегда права! И тебе не за что извиняться.
- Андрей, сядь, - вздохнула Аня, и она вновь послушался.
Потом заглянул в её глаза, и волна тепла накрыла с головой.
- Чувствую, что сейчас нам предстоит очень сентиментальная сцена, но, видимо, без них в жизни не обойтись, - тихо начала она, снова взяв его руку в свою. – Посмотри ты на меня.
- Я тебя ни в чём не обвиняю. Благодаря тебе у меня есть Тёма. У него твои глаза. Странно, как другие этого не замечают. И ещё – я не хочу, чтобы ты сейчас из-за меня окончательно скис. По крайней мере, последние дни своей жизни я не хочу твою кислую физиономию.
Розов вздрогнул и испуганно вглядывался в её лицо.
- Розов, улыбнись!
У него вырвался нервный смешок.
- Ты шутишь, Светлова? Может, мне ещё чечётку сплясать?!
- Ну, вот, ты уже шутишь, - улыбка опять осветила её лицо.
- Да я вне себя! Ты что смирилась?! Как ты можешь?! А как же Тёма?
- У него есть ты.
- Но…
- Я уже всё уладила. Будешь его опекуном хотя бы до 18. Ты справишься, и потом он очень самостоятельный мальчик.
- Да не хочу я!
Аня непонимающе уставилась на него.
- Я не хочу быть без тебя!
- Ты о чём?
- Дура ты, Светлова! И я полный дурак. Жил для себя, не хотел менять ничего в своей никчёмной жизни и ничего не понимал.
- Я понимаю, что Тёмка немного изменит твою размеренную жизнь, но…
Розов опять вскочил на ноги и легонько потряс Аню за плечи:
- Да что ты несёшь? Ты меня не слышишь? Я хочу жить с Тёмкой, но не хочу жить без тебя. Я люблю тебя, все эти годы любил. Все эти женщины для меня никогда ничего не значили, только ты моя единственная любовь. Я слишком поздно понял это.
Андрей опустился на колени у постели и положил голову Ане на живот. Она гладила его по голове, а его плечи сотрясались в беззвучных рыданиях.
В её тёплых карих глазах блеснула слеза, она незаметно смахнула её.
- Ты никогда не плакал, - заметила Светлова.
- Розов поднял на неё влажное от слёз лицо.
- Завязывай, Розов.
- Я не смогу жить без тебя, Аня. Пожалуйста, не оставляй меня.
- Прямо как в слезливых фильмах, - усмехнулась Анна и вытерла слезы с его лица.
Мужчина долго смотрел в её теплые глаза, потом резко наклонился к ней и поцеловал.
У двери послышалось вежливое покашливание. К постели подошёл Артём. Аня обняла его и прижала к себе, всё ещё не отпуская от себя Андрея.
- Время посещения давно закончилось. Андрей, отвези Тёмку домой.
Розов улыбнулся.
Когда двое вышли за дверь, он спросил:
- Ты ужинал?
- Кажется, нет, - ответил парень.
- Ясно всё. Поехали ко мне. Надеюсь найти что-нибудь в холодильнике.

Следующей ночью Аня умерла.

II

После Аниных похорон прошла неделя. Андрей переехал и теперь жил с Артёмом. Парень держался очень хорошо – впрочем, зная Аню, другого ожидать не приходилось. Андрей только существовал. Каждое утро он просыпался лишь потому, что был нужен Тёме. Заставлял себя поесть, заставлял себя пойти на работу и запрещал себе нажать на газ до упора и влепиться в какой-нибудь грузовик. Каждый вечер он проводил с ней. Разговаривал, плакал и молчал. Ненавидел её за то, что её больше нет. Ещё больше ненавидел себя за то, что её больше нет. Сотни раз просил вернуться, а она молчала и нежно смотрела на него с безликого гранита. Миллионы раз винил себя, что всё происходило именно так.
Уже неделю он задерживался допоздна, как будто надеялся, что обернётся и увидит её, а она опять засмеётся и скажет:
«Розов, что опять с лицом?»
Он возвращался домой уже ночью. Тёма ждал его, и ничего никогда не спрашивал – мёртвое лицо Андрея говорила за себя. Безумно больно было смотреть на её сына, её точную копию. В свои 15 лет парень был уже мужчиной. Он был достойным сыном своей матери, ему было тяжело, но Тёма знал, что Андрею ещё сложнее и помогал ему пережить это время.
Спустя месяц после смерти Ани, когда в который раз Андрей поздно вернулся домой, парень подошёл к нему и присел рядом.
- Андрей, что опять с лицом?
Мужчина вздрогнул от этих слов.
- Ты говоришь, как она.
- Я не замечал. Андрей, я вижу, как тебе тяжело. Ты все эти годы был мне как отец, мне больно видеть, как ты страдаешь.
Андрей вновь вздрогнул и спрятал лицо в ладонях: он не достоин был такого сына.
- Возьми, - проговорил Артём и протянул мужчине толстую тетрадь.
- Что это?
- Её дневник. Он только для тебя.
Андрей молча смотрел то на тетрадь, то на парня. Вдруг прижал Тёмку к себе, и слёзы вновь полились из глаз.
- Прости меня, Тёма, прости, - шептал он.
Парень похлопал мужчину по плечу:
- Я пойду. Ты только успокойся, пожалуйста. И… лучше бы тебе лечь спать.
Когда мужчина остался один, он внимательно посмотрел на тетрадь: она была обычная, местами потрёпанная, и цвет ей поблёк. Потом открыл её и бегло просмотрел: записей было немного. Руки затряслись. Андрей тряхнул головой и вышел на балкон. Закурил.
Улица что-то нашептывала голосом дождя. Что-то знакомое было в этом ночном дыхании августа. Он чувствовал её дыхание у своего уха. Блеск уличных фонарей, испещрённый каплями воды, напоминал свет её тёплых карих глаз.
Он прекрасно осознавал, что никогда не сможет привыкнуть к тому, что её больше нет. Он знал, что даже если вдруг исчезнет весь мир, останется его любовь, которая заполнит пустоту. Острая боль появилась где-то в области груди: он понимал, что она не ответила бы ему тем же. Она всегда была рядом, дарила тепло всем вокруг, поддерживала его и смеялась над его грустью.
Плевать он хотел.
Окурок полетел вниз.
Она дала ему жизнь. Она умерла, а он жив лишь благодаря ей. До неё жизни не было.
Он был бы счастлив просто быть рядом и вместе с ней воспитывать их сына. Если бы она была жива. Если бы можно было вернуться на 15 лет назад.
Пусть она его не любила, пусть он был для неё только тем непутёвым другом Андреем. Просто Розовым.
Он любил просто потому, что жил. Он любил её всегда. С момента их первой встречи. Это чувство было таким спокойным и естественным, что не причиняло ни единого неудобства. Он его просто не замечал.
Он был так зациклен на себе, что не видел явных вещей. Он был так зациклен на себе, что не знал о себе в сущности ничего.
Розов вернулся в квартиру. Немного помедлив, словно собираясь с силами, открыл первую страницу её души.
***
«Я веду дневник… Боже мой, я веду дневник. Я всегда думала, что это удел наивных мечтательных барышень, к коим я себя не отношу.
А вообще, я обычная. Да и стоит ли тут описывать себя?.. Не думаю. Я пишу этот бред для одного человека, с которым, видимо, пока не знакома. Просто когда-нибудь, когда меня уже не будет, моя душа, вопреки библейским легендам, останется здесь, в этих строках, и согреет кого-то в холодную августовскую ночь.
А сегодня 1 сентября, мне 17, и я новоиспечённая студентка. Познакомилась с кучей новых людей: Ира, Арина, Данил и Андрей. Девчонки довольно милые, Аринка, правда, чересчур уж зажатая. Данил очень галантный, со старомодными манерами, и такой привлекательный. Андрей – смешной веснушчатый парень с взъерошенными каштановыми волосами. Постоянно шутит и успевает флиртовать со всеми девушками в окружении.
По-моему, мы с ними подружимся».
Андрей вдруг осознал, что улыбается. Она так коротко и так точно его описала. В памяти воскресли те времена. Беззаботные и счастливые. Она, кстати, и тогда была такой же. И внешностью, и характером, и манерой говорить. И с первого дня их знакомства стала называть его просто «Розов». Мужчина вспомнил момент их знакомства, когда он подошёл к ней и, подмигнув, сказал:
- Можно просто Андрюша.
- Можно просто Анна Дмитриевна, - ответила она и саркастически улыбнулась.
- Тогда Розов, - хмыкнув, бросил он.
- Светлова.
- Без проблем.
Аня уже тогда казалась необыкновенной. Такой она и была.
Розов перевернул страницу.
Следующие записи были совсем короткими, где девушка описывала первые дни институтской жизни. Меткие и едкие замечания по поводу однокурсников и преподавателей рассмешили мужчину. В каждом слове отражалась она, её неподражаемая манера смеяться над собой и другими так, что никому даже не приходило в голову обижаться.
Внимание мужчины привлекла запись от 10 ноября того же года:
«Не знаю, с чего начать, поэтому начну сначала. Данил совершенно точно ко мне неравнодушен. Чёрт! Вот как теперь себя вести. Прикидываться, будто я ни о чём не догадываюсь, и мило улыбаться я не в состоянии. Сказать ему, чтобы ни на что не надеялся, я тоже не могу – не хочется его обижать. Мама бы посоветовала… Хоть я никогда её не видела, я уверена, она была самой мудрой и самой лучшей. Папа, конечно, тоже очень умный, только всё же он мужчина. Придётся выпутываться самой. Хуже всего то, что Данил нравится Арине. Надеюсь, скоро всё распутается само собой….
Начало зимы всегда навевает на меня грусть. Хотя, впрочем, думаю, я не одинока в своей проблеме… Ерунда. В конце концов, погода – всего лишь временная досадная неприятность, а хорошего гораздо больше, чем плохого.
P.S. Розов сперва раздражал своей чрезмерной самоуверенностью. Его неподражаемое чувство юмора скрашивает этот недостаток. Его вполне можно терпеть».
Розов проглатывал страницу  за страницей и вновь окунался в её жизнь. А заодно вспоминал уже давно забытые подробности своей. В те годы он ни о чём не думал и жил в своё удовольствие. Звучит как бахвальство, но девушкам он счёта не знал. И всё же только со своими друзьями он чувствовал себя свободно. Светлова, Ира, Аринка и Дэн были отдушиной. С ними было так спокойно и легко, что, кажется, он не променял бы их на всех девиц мира. На третьем курсе Ирка, самая тихая из них, вышла замуж и теперь гораздо меньше времени проводила с друзьями, хотя институт не бросила.
На третьем же курсе случилось ещё одно событие, которое могло бы перевернуть жизни его и Ани. Именно сейчас Андрей и добрался до этого места в дневнике Светловой.
«Говорят, нет худа без добра. Три месяца назад окончательно убедилась в правдивости этого выражения.
Тогда наши совместные посиделки с ребятами закончились неожиданно. Кстати, Иркин муж Саня – очень добрый и весёлый и очень нежно к ней относится. Впрочем, я всё это уже писала раньше, когда рассказывала об их свадьбе. Ах, я обожаю свадьбы, да ещё и в качестве свидетельницы.
Стоп. Я, кажется, снова отвлекаюсь. Так вот. День начинался прекрасно. Мы вшестером решили с опозданием отметить майские праздники. Розов, как всегда, опоздал и по традиции наклюкался раньше всех. Идиот, не умеет же пить! Но об этом позже. Арина весь вечер сидела с кислой миной и постоянно пыталась заговорить с Дэном, только он… Вот, чёрт, не решилась эта проблема. Он уже третий год достаёт меня! Я прекрасно понимаю, что нельзя его в этом винить, ведь я сама довела это до такого жуткого состояния. Апогеем той встречи был момент, когда Розов вызвал меня на «серьёзный разговор», как он выразился. Мы вышли из кафе на улицу. Было зябко, Андрей, увидев, что я дрожу, отдал мне свой пиджак.
- Тебе не стыдно, Светлова? – вдруг заговорил он, закурив.
- О чём ты? С чего мне должно быть стыдно?
- Зачем ты его мучаешь?
- О ком ты?
- Не прикидывайся. На Дэне лица нет весь вечер. Ты хоть знаешь, как он страдает?
- Можно подумать, ты знаешь.
- Знаю. Он почти каждый день мне об этом говорит. И как тебя любит, - его взгляд казался осуждающим.
- Но мне-то он этого не говорит! – не выдержала я. Я, вообще-то, редко злюсь, но он просто вывел меня из себя.
- А что, не заметно? – усмехнулся Розов.
- Мне, что, догадываться надо? Я никому ничем не обязана. Меня всё это достало. Если Истрин хочет мне что-то сказать, пусть подходит и говорит, а не посылает ко мне гонцов!
Я отдала ему пиджак и вернулась к друзьям, пытаясь поддерживать непринуждённую беседу. Вслед за мной к нам присоединился Розов и заказал себе виски. Когда он прикончил стакан, из-за стола встать уже не мог. Ира с Саней повезли его домой. За столом повисла ужасно неловкая пауза, которую нарушила Арина:
- Ладно, ребят, я поеду домой. Пока.
Она, не поднимая глаз, выскользнула из-за стола. Пауза возобновилась. На этот раз первая заговорила я: тишина была невыносима.
- Слушай, Данил, я знаю о твоих чувствах.
На моих глазах парень становился пунцово красным.
- Мне очень жаль это говорить, но я не могу ответить тебе тем же. Ты замечательный, но я сейчас не готова к отношениям, - я не лукавила, а лишь утаила от него тот факт, что к отношениям с ним я не буду готова никогда.
- Я понимаю и могу подождать, сколько будет нужно, - парень поднял глаза и слегка улыбнулся.
Я улыбнулась в ответ – улыбка получилась какой-то натянутой.
- А теперь беги и догони Аринку… Её  нужно проводить, ей добираться далеко.
- А ты?
- А за мной сейчас папа приедет, он тут по делам недалеко.
- А. Ну, тогда я пойду, - он, похоже, просиял и, чмокнув меня в щёку, убежал.
Я, конечно же, соврала насчёт папы: просто хотелось побыть одной.
Да уж… Моя запись напоминает какой-то идиотский рассказ. Впрочем, её продолжение как раз достойно звания рассказа.
Я вышла из кафе. Уже потемнело и стало ещё прохладней. Я решила прогуляться и побродить по узким освещённым улочкам. До метро оставалось не больше двухсот метров, как вдруг рядом со мной остановилась чёрная иномарка. Ненавижу такой способ знакомства и, соответственно, мужчин, которые им пользуются! Из машины послышался приятный мужской голос.
- Девушка, вас подвезти?
Ответ я почти прорычала:
- Молодой человек, вы ошиблись, Тверская в другой стороне.
- Простите, вы меня не так поняли.
Машина медленно двигалась рядом со мной.
- Я вас не собираюсь понимать.
Молодой человек заглушил двигатель, вышел из машины и теперь шёл рядом со мной.
- Вы такая печальная и, похоже, замёрзли.
- Слушайте, - он меня уже раздражал, - оставьте меня в покое. Мне не нужен психолог.
- Простите, но позвольте хотя бы проводить вас.
В ответ я пожала плечами.
Когда мы подошли к метро, я повернулась к нему и, наконец, смогла рассмотреть. Парень был на голову выше меня, с тёмными прямыми волосами, тёмно-карими глазами и родинкой на щеке.
- Спасибо и…извините, - только и смогла выдавить я.
- Не за что.
Я развернулась и пошла в метро, а он прокричал мне вслед «до встречи».
Не знаю, было ли это его заслугой или всё это происки судьбы, но встреча действительно вскоре состоялась.
Его зовут Дмитрий, и он оказался сыном старого знакомого моего папы. Ему 25, и он работает в известной компании. Мы снова встретились на папином юбилее и проговорили весь вечер. Потом были встречи ещё и ещё. Мы встречаемся уже третий месяц.
Ну, вот, получился маленький женский романчик. Плевать. Он замечательный».
Розов выронил тетрадь.
Тогда он не понимал, чем вызвана его антипатия к Диме. Теперь всё было предельно ясно. Он ревновал, хотя не имел на это ни малейшего права. Она никогда ему не принадлежала. Глупость, какая же глупость!
Ему было больно, но его боль была ничтожна по сравнению с её, когда…
Андрей поднял тетрадь и пролистал её. Только сейчас мужчина заметил, что кое-где страницы были вырваны. Он улыбнулся: как ни старалась Анька это скрыть, её импульсивность на лицо.
За окном была непроглядная темнота, от которой не спасали даже фонари. Небо было по-настоящему чёрным. Розов продолжал читать.

III

«Я выхожу замуж. Нет, ну не сейчас и даже не завтра, а через год. Мы с Димой решили, что мне лучше сначала закончить учёбу. Господи, спасибо за такого замечательного человека. Этот год, что мы вместе, похож на сказку. Сказкой он и был. Отцу он тоже очень нравится. Ещё бы… Дима не может не нравиться. Кстати, в августе я приглашена на свадьбу Дэна и Арины. Бедняжка. Он её не любит. Уважает, ценит, считает другом. Что угодно, но не любит. И предложение бы не сделал, если бы не тот факт, что их скоро будет трое.
Но, кажется, я отвлеклась.
Весь этот год я была немногословна: не было времени, да и… не хотелось сглазить. А вот теперь я могу говорить совершенно свободно. Это торжественное, не побоюсь этого слова, событие произошло 4 дня назад. Утром Димка просто приехал ко мне и велел собираться. А потом… Потом мы просто сели в самолёт и полетели в Париж. Просто так, без повода и сборов. Банально? Возможно. Розов именно так и считает. Чёртов эгоист! Так, не отвлекаемся, хотя рассказывать нечего. Предложение было сделано на Эйфелевой башне. Ещё одна банальность. Ну и пусть. Зато сейчас я не могу оторвать взгляда от кольца, и… и я очень счастлива. Мне кажется, я могла бы провести с Димой всю жизнь».
Розов поёжился, словно от невидимого ветерка, и пролистал тетрадь назад.
В те месяцы она действительно была немногословна.
«Познакомила Димку с друзьями. Всё бы ничего, но Розов смотрел на него свысока и ограничился коротким «наслышан». Через 5 минут ушёл встречаться с очередной девицей и даже не удосужился попрощаться».

«Была на пикнике с Димой. Никогда не получала особого удовольствия от природы, но ни насекомые, ни прохладная погода не испортили день».

«Мне никогда не признавались в любви. Больше скажу, мне никогда не признавались в любви так. Спасибо, Димка».
Дальше следовало две вырванные страницы. Андрей провёл пальцами по зазубренным обрывкам листка. Что она писала здесь? Что-то, о чём не хотела вспоминать? Неудачные стихи? А может, рисовала? Он вновь пробежал глазами строки, где Аня описывала предложение Димы.
Следующие записи были уже от лица счастливой невесты и выпускницы в скором будущем.
«Мне предстоит... Стоп, нам предстоит неделя отдыха на морском берегу. Океан, тёплый песочек и «ничегонеделанье». Здорово.
Стоит уже добавить ложку дёгтя в эту слишком сладкую бочку. Розов вдруг вздумал лезть в мою жизнь. Разговор сегодня выдался не из приятных.
- Ты это точно решила?
- Ты о чём, Андрей?
- Ну, замужество и всё такое.
Я рассмеялась: меня действительно позабавило выражение лица, с каким он это сказал.
- Ты же его не любишь.
- Откуда такие сведения?
- Я тебя уже 5 лет знаю.
- И ни черта не узнал за это время.
- Лучше бы ты за Истрина вышла!
Он начинал меня злить, и тут я не выдержала и высказала этому надутому индюку всё в лицо.
- Почему? Потому что Данил для тебя не конкурент? А тут ты встретил парня, который лучше тебя. Естественно, он тебе не нравится! Больше не считаешь себя плейбоем, да? Тебя не заботит моё будущее, тебя волнует только твой жалкий мирок. Вот и оставайся в нём, а меня не трогай».
Андрей очень хорошо помнил этот разговор. Он тогда порядочно задел парня. Ненадолго. Ночь он провёл в клубе, а весь день промучился от головной боли. Времени подумать как-то не нашлось. А уже вечером Аня позвонила и извинилась, она никогда не умела долго злиться. Да и вообще злиться она не умела. Он ответил ей коротко «всё нормально, забудь». На большее больная голова Розова была неспособна.
«Свадьба Арины и Дэна прошла замечательно. Никогда не видела Аринку такой счастливой. Впрочем, Данил тоже не был похож на несчастного и обиженного жизнью. Пробирает радостная дрожь любопытства от осознания того, что скоро мне, нет, нам предстоит что-то похожее».
***
«Наверное, я сделала что-то не так. Или не сделала. У меня нет сил ни писать, ни думать, ни дышать. Почему он? За что?..
Никогда не забуду его слова в тот день, вернее вечер 25 октября, когда он привёз меня домой и сказал: «Я бы хотел быть рядом с тобой вечно». Странно, но он, наверное, знал. Или чувствовал, что так произойдёт. А я ничего не смогла сделать…
Мне позвонила Инна Владимировна и сообщила, что Дима попал в аварию. Пьяный водитель, плохая видимость. Он не успел даже заметить несущуюся на него машину. От Димкиной иномарки не осталось почти ничего…
Я даже не успела в больницу, пока… Пока он был жив. Его отец сказал, что последними словами Димы была просьба присматривать за мной. Дурачок. За секунду до смерти он думал о моём будущем…
Сейчас я хочу только одного: повернуть время назад и задержать его. Я должна была сделать всё, чтобы не дать ему сесть в эту машину. Если Бог существует, он давно забыл о нас.
Я пишу это только потому, что не хочу сойти с ума. Моя голова существует отдельно от тела. Я ничего не понимаю и понимать ничего не хочу.
Похороны были последней каплей. Никогда не смогу забыть лица Инны Владимировны и Виктора Алексеевича. Мне приходилось сдерживаться от рыданий, только чтобы поддержать их. Бедные. Они до конца никогда не осознают, что их Димы больше нет. Нашего Димы.
Он хотел назвать сына Тёмой. Он мечтал о нашей семье. А мне теперь долго придётся говорить «я» вместо «мы». Такого человека в моей жизни больше не будет. Таких людей вообще больше нет на свете.
Если Бог существует, он давно забыл о нас».
С тех пор она больше никогда не носила светлой одежды. Первые месяцы после его смерти Аня одевалась только в чёрное, а волосы были перевязаны чёрной лентой.
«Не могу видеть эти сочувствующие взгляды и слушать эти дурацкие слова соболезнования. Им всем плевать, и они лишь радуются, что подобное не коснулось их. Спасибо, Розов».
Почти каждый день она навещала Диму. Иногда Андрей ездил с ней. Только всегда ждал в машине. Он не знал, чем помочь подруге и не докучал разговорами, а она не требовала от него внимания.
- Розов, живи своей жизнью, не заставляю себя проводить часы напролёт с вечной невестой и никогда женой, - как-то сказала Светлова, когда он вёз её домой.
- Ты что, Светлова, обалдела! Мне это совсем не в тягость, - мужчина пытался придать голосу непринуждённый оттенок.
- Ты просто пока сам этого не понял, Андрей. Радуйся жизни. Ты ведь умеешь жить так, словно завтра тебя уже не будет, - она смотрела в окно автомобиля недвижимым холодным взглядом.
- А ты?
Аня ничего не ответила. По щекам катились слёзы.
Её выпускное платье было чёрным, и ни на одной фотографии не запечатлелась её улыбка.
Только теперь Розов понимал, что она чувствовала. Он ощущал то, что она чувствовала. Какая-то дыра внутри, которая начинает невыносимо болеть от любого резкого движения, которая росла с каждой секундой. Её невозможно ничем заполнить, она затягивается со временем, но всё так же ноет от резких движений.
Розов знал, что его рана затянется очень нескоро.
Её рана так и не затянулась. Её карие тёплые глаза навсегда замерли 25 октября. Она научилась улыбаться и радоваться, вспомнила, какого это смеяться и отмечать праздники, но её глаза смотрели в одном направлении и казались неживыми.
Розов обхватил себя руками, как будто боялся развалиться на мелкие кусочки. Захотелось кричать. Он до боли кусал губы, чтобы не дать себе этого сделать. Было страшно. Страшно сойти с ума. Слеза скатилась по щеке и упала на сжатый кулак. Андрей стиснул зубы и облокотился на спинку кресла. Провёл ладонями по волосам и лицу. Двойная порция боли была гораздо крепче, чем двойная порция виски.
***
«Если бы всё было иначе, я была бы уже замужней женщиной. А может, и ждала бы ребёнка. Мы бы ждали ребёнка. Я закончила университет, и папа оставил мне бизнес. Я и раньше ему помогала, но теперь я полноправная хозяйка. Он сказал, что его главным занятием теперь будет ожидание и воспитание внуков. Мне нечего ему ответить.
Мне всё ещё очень больно, хотя прошёл уже почти целый год.
Я всё ещё перед ним невыносимо виновата»
Дальше следовало несколько строк, написанных ужасно неразборчивым почерком, что для Ани было совсем нетипично. Её буквы всегда были ровными, закруглёнными с легким правым наклоном.
Потом несколько страниц отсутствовало.
Наверное, когда говорят, что все наши действия подобны бумерангу, имеют в виду ту боль, которую причиняет тебе человек, когда-то пострадавший от твоего эгоизма. Андрей теперь чётко мог сказать, что переносить ей невозможно, даже стиснув зубы. Она заставляет кричать, что есть силы, но не даёт этого сделать.
Это ноющая тихая, но сильная боль, возникающая только от мысли или крошечного воспоминания. Она сосредотачивается где-то в области носа и глаз и затрудняет дыхание. Она, как самая страшная болезнь, долго зреет внутри и однажды вырывается наружу. Она исчезает внезапно, оставляя жертву на грани безумия и с кинжалом, занесённым над горлом.
Такая боль заставляет малодушно молить о смерти.
Сил у Розова больше не было ни на что, кроме как на это.
Аня, сама того не желая, медленно убивала его. Беззвучные рыдания вырвались наружу. Кожа лица была сухой: слёзы текли где-то внутри. Сердце сдавил резкий спазм, и на мгновение мужчина подумал, что действительно умирает. Боль мгновенно отступила, оставив после себя только учащённое дыхание и дрожь по всему телу. Андрей осознавал, что так происходить не должно, что чувства не могут быть такими сильными и такая реакция на тоску и страдания типична лишь для женских сентиментальных романов. Увы, за исключением описания таких чувств, их авторы, впрочем, правы. А правдоподобно описать подобные чувства невозможно – можно только очертить примерные контуры, а остальное читатель дорисовывает сам.
Самым страшным для Розова было то, что он ничего этого не знал. Да, Аня рассказывала  о своих переживаниях, делилась мыслями, но это… Это было сильнее всего и совсем не то. Она была другой, совершенно отличной от «железной Ани», которую он знал и видел перед собой почти каждый день. Она тогда была печальна, да, но всегда казалась сильной. Андрей всегда думал «переживёт, забудет», она всегда казалась сильной настолько, чтобы жить дальше как ни в чём не бывало.
И это происходило тогда. Тогда ей было так больно. Тогда ему было плевать. Он спал, пил, не всегда лишь для того, чтобы утолить жажду, ел и веселился с людьми, лиц которых теперь не помнил даже приблизительно. А ещё рассказывал ей о женщинах, большинство имён которых никогда не знал.
- Что ты думаешь вот о той брюнетке? Кажется, я ей нравлюсь, - спросил Розов, взглядом указав на девушку у барной стойки.
- Определённо. И если бы не я, она бы уже давно подошла, - Аня снисходительно улыбнулась, посмотрев на брюнетку. – У неё фигура отличная – как раз в твоём вкусе. Ну, и судя по всему, её достоинства – заслуга природы, а не чудесного хирурга.
- Вот ты – единственная женщина, с которой я знаком, не считающая своим долгом облить грязью другую, пусть даже за глаза. Ты прямо как парень, - Андрей усмехнулся и снова бросил взгляд на девицу у бара.
- Наслаждайся моментом, - хмыкнула Светлова и уставилась на стакан воды.
- Что случилось?
Аня скривила губы и посмотрела на собеседника.
- Это случилось полтора года назад, Розов.
- Ну, надо же как-то дальше жить, - мужчина вздохнул и уставился в потолок.
- Я этим сейчас и занимаюсь. Во всяком случае пытаюсь. Мне пора, а ты не теряй времени, - она встала из-за стола и улыбнулась Розову. Через 10 секунд он уже заказывал брюнетке коктейль.

IV

«Время идёт быстрее, чем хотелось бы. Со времён начала нашей студенческой жизни прошло 10 лет, почти 5 лет со времён выпуска, 4 года и 11 месяцев с тех пор, как Димки больше нет…
Вчера мы устроили небольшую встречу выпускников. Дэн с Ариной приехать не смогли – живут в Америке. Хотя Данил приезжал недавно и расспрашивал Розова обо мне. Не угомонится никак. Розова бросила Наташа, его последняя девушка, отношения с которой длились год, что, впрочем, совсем не мешало ему вовсю развлекаться на стороне.
Саша и Ира живут в Москве и растят троих ребятишек. Кажется, их пара с годами стала только ещё крепче, а отношения – ещё нежнее.
Розов, кстати, снова наклюкался. До зелёных чертей. Пришлось везти его домой».
Мужчина несколько раз пробежал глазами написанное – ни слова о той ночи. Она, как будто, не хотела это вспоминать даже в своём личном дневнике. Ещё бы… Светлова ненавидела ошибаться. А ошибку, которую невозможно исправить, можно только забыть. Стереть из памяти. И сделать всё возможное, чтобы ничего о ней не напоминало.
Розов вдруг поняла, что помнил всё…
Когда он проснулся в двенадцатом часу, её уже не было.
«Попей минералочки. Больше я тебя домой не повезу. Завязывай так напиваться – алкоголизм не лечится». Короткая записка на холодильнике. И всё как раньше.
До того дня в январе 25 числа.
«Я знаю, что у меня будет сын. И, конечно, Тёма. Как ты и мечтал.
Прости, Дима. Прости, что он не наш. Прости, что ты его никогда не увидишь. Ты бы стал лучшим отцом на свете.
Розов не готов. Вряд ли когда-нибудь будет. Он живёт для себя, и такая жизнь как раз для него. И не в моих силах рушить чьё-то устоявшееся существование. Я и права на это не имею. К тому же, не хочу. Он слишком свободен, чтобы лишать его этого. Андрей пока сам не понял, что значит иметь ребёнка. А когда поймет, скажет мне «спасибо».
Да, я всё решила за него. Но он и за это меня поблагодарит.
А ему спасибо за верную дружбу и моего ребёнка».
И снова пропасть. Пропасть из вырванных страниц и коротких записей о её жизни.
«Спасибо, папа, что ты принимаешь моё решение. Мы с твоим будущим внуком тебя любим».
«Тёмочке всего 2 месяца, а я уже заметила, что он похож на меня. Только глазки Розова. Зелёные с карими прожилками».
«Мой малыш научился сидеть…», «…ходить», «…его первое слово – мамочка».
«Первое сентября…учительница говорит, Тёма – очень способный».
Всё то, что Розов пропустил. По своей собственной воле.
А Тёмка всегда был так рад, когда Андрей приходил к ним, и не отходил от него ни на минуту. А Розов даже не знал, как себя с ним вести, до сих пор в присутствии мальчика он сам чувствовал себя застенчивым ребёнком. Мальчик унаследовал вдумчивость и весёлый нрав матери, а ещё – необыкновенную проницательность. Он говорил очень взрослые вещи детским голоском и с самого раннего детства понимал, что как мужчина должен заботиться о матери.
В один из визитов к Ане и Тёме, когда малыш уже уснул, Розов спросил:
- Слушай, Ань, а что написано в свидетельстве о рождении Тёмы? В графе «отчество»?
- Какая разница?
- Ну, я просто…
Светлова звонко рассмеялась:
- Да ладно, не напрягайся ты.
- Аня, ты можешь быть серьёзнее? – вздохнул мужчина.
- Кто бы говорил о серьёзности, - себе под нос пробормотала Анна.
- Так что там написано?
- Его зовут Светлов Артём Дмитриевич. И, прошу, давай больше не будем возвращаться к этой теме, – ответила женщина, не поворачиваясь к Андрею.
Отчасти он готов был к такому ответу, но всё же не хотел его слышать. Его собственный сын никогда не станет его сыном. Он никогда не узнает, кто его настоящий отец. И это не Анина прихоть – Розов сам сделал для этого всё. Или не сделал ничего…
***
«Они не знают, сколько мне осталось. Чёртовы доктора. Говорят, что я обратилась слишком поздно…
Я не собираюсь проводить свои последние месяцы, кочуя по больницам, я хочу провести их с сыном…
Надеюсь протянуть ещё хотя бы год…
Самое трудное уже позади. Сегодня я рассказала обо всём Тёме. До своего последнего дня буду помнить наш разговор. Мой мальчик действительно вырос.
- Сынок, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
- Я ждал этого, мам.
- Тёма, я серьёзно больна.
- Ты умрёшь? – сын посмотрел на меня, и мне стало страшно, но врать ему я не хотела.
- Да, врачи не знают, сколько мне осталось. Лечение почти со стопроцентной вероятностью ни к чему не приведёт.
- Не хочешь слоняться по палатам в последние месяцы жизни? Понимаю.
Мне стало больно, и слёз сдержать я не смогла.
- Прости меня, Артём. Ты у меня уже совсем взрослый сын. И всё-таки я так много пропущу.
Тёма обнял меня:
- Мам, ты уже дала мне так много. Так много, что это невозможно оценить. Ты сделала меня тем, кем я являюсь. И мне не за что тебя прощать, я очень тебя люблю. Только не плачь, я всегда буду рядом, каждую минуту. И ты всю мою жизнь будешь со мной, я знаю, ты всегда останешься самой главной женщиной в моей жизни.
Он был таким спокойным и утешал меня, хотя всё должно было бы быть наоборот. Он даже не подал вида, что ему больно…
Сегодня ночью мне не спалось, и я слышала, как он плакал.
Он справится».
Розов пропустил и её самые важные дни. Не был рядом, когда был им нужен. Может ли он сейчас восполнить эти пробелы? Вряд ли.
«Тёма согласен с моим решением оставить его с Андреем. Папа тоже не против, видя, как внук привязан к Розову. Я сделала в этой жизни всё, что от меня требовалось».
- Дура, какая ты дура, Анька! Почему ты мне ничего не сказала раньше! – мужчина ударил кулаком в стену.
Розов узнал о её болезни, когда женщина попала в больницу. Насколько сильной была Светлова, чтобы казаться счастливой и здоровой и одновременно знать, что скоро умрёт.
Наконец, Андрей добрался до последней записи. Она была написана нетвёрдой рукой и как будто на весу.
«Теперь я могу это написать.  Больше нечего бояться и прятаться от себя. Я знаю, что это мои последние часы. Я не спала всю ночь, в голове сочиняя моё первое и последнее письмо тебе, Розов. Андрей. Скоро придёт Тёмка, и я попрошу его передать тебе эту тетрадь, страницы моей жизни, насквозь пропитанные тобой.
Не суди меня, прошу, что говорю это только сейчас – я умираю, а значит, должна хотя бы сейчас набраться смелости и признаться, что люблю. Только тебя. Всегда любила только тебя…
У меня мысли путаются, я не знаю, как об этом писать.
Я не говорила тебе ничего, потому что не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым и чем-то обязанным мне. Я не хотела тебя связывать. Ты достоин того, чтобы самому выбирать, как тебе жить, не завися от обстоятельств. Ты – единственный мужчина, от которого я ждала, действительно ждала слова любви. И вот вчера ты мне их сказал. Не знаю, были ли они продиктованы твоими настоящими чувствами или просто момент был такой.
Я так тебя люблю, что мне больно даже от того, что этим письмом я причиняю тебе неудобства. Но просто больше молчать не могу…
Ты спросишь о Диме? Он действительно был мне близким человеком, и я готова была выйти за него замуж. Он был замечательным, и я никогда не смогу простить себя за его смерть. Это целиком и полностью моя вина… Я никогда его не забывала, и он всегда будет занимать кусочек моего сердца. Сердца, которое целиком и полностью принадлежит тебе. И всегда принадлежало.
Ты спросишь о вырванных страницах? Ведь ты их заметил, да? Они – история моих чувств к тебе. Я десятки раз пыталась признаться себе, что люблю, но мне не хватало слов, я стыдилась свой слабости и разрывала листки на кусочки. Теперь я совсем не боюсь. Ты хотя бы мгновение меня любил. Вчера. Хотя бы на словах. Мне и этого достаточно.
Помнишь ту ночь?.. Я помню всё. Стыдно сознаться, но ведь получается, что я воспользовалась твоим беспомощным положением (я шучу!). Это были лучшие минуты моей жизни.
Спасибо за Тёму. Он уже настоящий мужчина. В свои-то 15! Ты станешь прекрасным примером для него. Что бы ты там ни говорил, ты замечательный отец. И он тебя очень любит.
Ты, пожалуйста, не забывай меня. Вы… вы меня не забывайте. Моя любовь принадлежит только вам…
Знаешь, забавно, но Тёма всегда догадывался, какие чувства я к тебе испытываю. Даже когда был совсем маленьким.
Прости, что сама того не желая, в корне изменила течение твоей жизни. Клянусь, я не хотела.
Безмерно люблю тебя.
Мать твоего сына Аня»
Тетрадь с шелестом упала на пол.
Розов закрыл глаза и опустил голову, пытаясь понять смысл её слов. Она любила его все эти долгие годы, принимая его идиотские выходки и дурацкий характер.
За окном блестел рассвет. Новый рассвет без неё. Рассвет первого дня её жизни.
Дверь в комнату открылась.
- Пап, ты в порядке? – обеспокоено спросил Артём.
Слово «папа» заставило Розова вздрогнуть, он посмотрел сыну в глаза, и нашел в них все ответы на свои вопросы.
- Давно ты знаешь?
- С тех пор, как начал задавать вопросы об отце. Папа, только не бледней так. Всё в порядке, ты ни в чём не виноват. Она всё решила за нас. Она нас очень любила, - парень обнял отца.
- Поедем к ним? – мужчина поднял на сына красные от бессонницы и слёз глаза.
- Да, только отдохни сначала. Ты не спал всю ночь.
Розов уснул, зажав в руках поблёкшую и прилично потрёпанную тёмно-синюю толстую тетрадь.
***
В тот день светило солнце. Андрей и Артём стояли у могил Ани и Димы. Розов смотрел в Анино лицо и понимал: она знала, что всё получится именно так.
- Здесь лежат два человека, сильнее которых любить не умеет никто, - проговорил Тёма.
- Ты знаешь, что твоё имя было любимым именем Димы? Он так хотел назвать сына.
- Да.
- Послушай, а твоё отчество?
- Что?
- Ну, какое твоё отчество?
- Артём Андреевич. Что за вопрос? – недоумевая спросил парень.
- Да так, глупость. Пойдём?
Артём кивнул и одними губами попрощался с матерью и Димой.
- Ты и мне подарила жизнь, Аня. До свидания, Дима.
На его плечо легла рука.
- Пап, поехали домой?
- Может, сначала что-нибудь перекусим?
- Отличная идея.
В тот день светило солнце. Солнце её теплых карих глаз, свет которого не померкнет никогда. Этот свет называется любовью.