В первой и второй частях этой работы мы уважаемый читатель рассмотрели общую обстановку в « гнезде» «Русского дятла» на момент аварии на Чернобыльской АС атак же историю строительства всех секретных объектов ЗГРЛС «Дуга» использовавших значительную часть электроэнергии вырабатываемой станцией.
И собственно строительство АС было обусловлено в первую очередь потребностями этого военного объекта, а уже потом, нуждами народного хозяйства времен СССР.
А когда мы знаем, что, когда и где было построено, как оснащено и для чего теоретически могло использоваться самое время углубится в тайную историю создания этого оружия.
В основу своего повествования автор берет две работы: А. Бабакина «Загоризонтная эпопея» опубликованная в журнале «ВОЗДУШНО-КОСМИЧЕСКАЯ ОБОРОНА» № 2 ИЮЛЬ - АВГУСТ 2001 и «Битва в ионосфере» а так же статью « НЕИЗВЕСТНЫЕ ВОЙСКА ИСЧЕЗНУВШЕЙ СВЕРХДЕРЖАВЫ». Генерал-полковник в отставке Ю. В. ВОТИНЦЕВ Военно-исторический журнал. 1993. № 8...11
И если с Ю.В. Воротинцевым, ( «Мавр своре дело сделал, Мавр должен уйти» –авторский вольный перевод Шекспира) все, казалось бы, ясно, то вот не будь отставного майора- политрука и военного корреспондента журнала «Коммунист Вооруженных сил» А. Бабакина, кстати, уроженца Луганской области Украины, который вник в эту сложную историю почти с детской непосредственностью в идеалы коммунистического строя, история ЗГРЛС до сих пор бы оставалась тайно за семью печатями.
Только благодаря 20 летним поискам А. Бабакина удалось зафиксировать основные моменты этой тайной истории.
В начале 90-х годов в некоторых центральных газетах (в частности «Советская Россия») доживавшего «последние дни» СССР стали появились публикации с заголовками типа "Миллиарды, потраченные на чиновничьи амбиции".
Просто пришло время поиска «козлов отпущения», за и провал, как экономической стратегии, так и военной доктрины советского режима. Вот тогда и «разрешили» писать…
Вот, например из того, что писалось тогда:
"...Типичный пример - загоризонтные радиолокационные станции.
Их идея - регистрировать старты баллистических ракет на территории аж другого полушария с помощью коротковолновых излучений - изначально несостоятельна. Однако авантюристы, подхватившие эту подкинутую из-за рубежа идею, добились создания трех ЗГРЛС - в районе Николаева, Чернобыля, Комсомольска-на-Амуре.
Истрачено более миллиарда рублей, ( курс 1 рубль равен 90 северо американским центам) построены огромные сооружения - сотни метров в длину и в высоту.
А результат? Он более чем курьезный...
Круговая порука в миллиардных проектах - чем это не мафия, спаянная амбициями, карьеризмом, жаждой наград и премий, расчетами на куш из госбюджета, коллективной безответственностью?"
После Второй Мировой войны боевая авиация в своем развитии существенно превосходила средства разведки противовоздушной обороны.
И вот в 1946 г. русский ученый и конструктор Николай Кабанов впервые в мире предложил идею раннего обнаружения самолетов в диапазоне коротких волн на фантастических дальностях - до трех тысяч километров.
Строго засекреченная и известная лишь узкому кругу лиц работа Кабанова называлась "Веер". И "Веер", казалось действительно, мог дать стране надежнейший радиолокационный щит, контролировать большие пространства, обнаруживать массу целей при сравнительно низких энергетических затратах.
Однако в 1949 г. Николай Кабанов из-за неразрешимых технических трудностей прекратил исследования и объявил, что такой радар создать невозможно. Несколько позже отказались от создания подобного сверхлокатора и американцы.
Блестящая теоретическая идея Николая Кабанова становилась технической загадкой.
Через восемь лет, из-за строжайшей секретности, не зная о неудачной работе Кабанова, главный конструктор радиорелейных линий, лауреат Госпремии СССР Ефим Штырен, его ближайший помощник и единомышленник Василий Шамшин (ставший впоследствии министром связи), молодые ученые Эфир Шустов и Борис Кукис помимо своей основной деятельности, на общественных началах, вновь теоретически обосновали возможность создания мощного коротковолнового загоризонтного радара.
Они разработали научный отчет "Дуга", названный так потому, что обнаружение целей за тысячи километров шло над круглой поверхностью Земли.
Документ передали на рассмотрение специалистам из ПВО, те одобрили и послали на проверку в Академию наук.
А там известный радиолокаторщик академик Юрий Кобзарь поставил крест на "Дуге". Это абсолютно бесперспективным делом, поскольку Кабанов доказал невозможность загоризонтной радиолокации.
И вот тут вмешался толи «его величество случай» толи просто расчет секретных аналитиков обслуживавших непосредственно нужды ЦК КПСС.
В зарубежной прессе ( это опять же функция КГБ СССР обслуживать разведданными ЦК КПСС-автор) появилась заметка, что американец доктор Тэйлор в 1959 г. коротковолновым радаром на большой дальности обнаружил ракету.
Об этом доложили в ЦК КПСС. Партийные боссы забеспокоились, не отстаем ли мы здесь от американцев.
Е. Штырена вызвали на заседание комиссии АН СССР, и он доказал, что ЗГРЛС может обнаруживать самолет на дальности 3000 км и ракеты - на 6000 км.
Более того, оказалось, что под руководством Штырена выдвинута совершенно новая научная идея загоризонтной локации, о которой не помышлял Кабанов.
Комиссия предложила Штырену и его команде провести экспериментальные исследования.
Через четыре года на действующем макете загоризонтного локатора Штырену, Шамшину и Шустову удалось обнаружить старты ракет с Байконура на расстоянии 2500 км.
Казалось, успех надо развивать. И новый директор НИИ дальней радиосвязи (НИИДАР) Владимир Марков стал торопить Штырена с изготовлением опытного образца мощного радара.
Тот настойчиво отказывался, считая, что без детальнейших исследований нельзя браться за строительство столь дорогостоящего объекта.
И в результате за неуступчивость Штырена, несмотря на заслуги, сняли с должности главного конструктора. Потом несколько ученых пробовали свои силы в загоризонтной локации, но особых результатов не достигли.
В 1970 г. стали подниматься и расти антенны опытного радара, проект которого был разработан учеными Владимиром Васюковым, Юрием Гришиным, Эфиром Шустовым, Валентином Стрелкиным, Альбертом Бараевым.
Ефим Штырен, Василий Шамшин Эфир Шустов и Борис Кукис теоретически обосновали возможность создания мощного коротковолнового загоризонтного радара.
В 1964 г. главным инженером в НИИДАР стал Франц Кузьминский - один из самых талантливых учеников знаменитого Расплетина - создателя первых советских зенитных ракетных комплексов.
Радиолокация уже проходила на дистанции в 3 - б тыс. км. Никто не знал, какие физические явления могут влиять на распространение радиолокационных волн. Ионосфера, тропосфера, солнечная радиация и активность, промышленные помехи - эта все было тогда малоизученным.
Сложность и глобальность научной задачи вызывали большой интерес у Кузьминского, и он становится главным конструктором.
И вот в 1970 г. стали подниматься и расти антенны опытного радара ( Объект « Дуга-1» под Николаевым см. ч. 2- автор) проект которого был разработан учеными Владимиром Васюковым, Юрием Гришиным, Эфиром Шустовым, Валентином Стрелкиным, Альбертом Бараевым.
По словам бывшего заместителя главного конструктора, доктора технических наук, академика Эфира Шустова, постоянно приходилось решать сложнейшие научные и технические задачи, не было аналогов, не хватало опытных и экспериментальных данных.
Например, Днепровский машиностроительный завод из-за новизны и технической сложности на неопределенный срок задерживал изготовление, монтаж и ввод в эксплуатацию 26-ти огромных, с двухэтажный дом передатчиков.
Внутри огромного двухэтажного передатчика рабочие напряжения были от 6 до 40 кВ. Само здание - 90 м по фронту, в нем -26 двухэтажных передатчиков.
Они были уникальными по количеству режимов работы, степени автоматизации, качеству излучаемого сигнала так и по мощности излучаемого сигнала.
Колоссальная ЗГРЛС впервые заработала 30 лет назад - 7 ноября 1971 г. Потом целый год главный конструктор Франц Кузьминский, его заместитель Эфир Шустов, сотни других опытнейших специалистов, среди которых были Валентин Стрелкин, Юрий Гришин настраивали системы, "учили" радар видеть цели.
На конструкторских испытаниях, за которыми наблюдали военные из управления заказчика, опытная ЗГРЛС обнаружила четыре ракеты, стартовавшие с отдаленного полигона.
Но тут появились и первые проблемы. От опытного образца до боевого загоризонтного радара было еще далеко. Надо было не просто фиксировать старт ракеты и рисовать на экранах траекторию полета, а и выдавать все параметры движения одиночной и групповой целей, повысить вероятного обнаружения на максимальных расстояниях, снизить до минимума возможность ложных тревог.
Кузьминский был сторонником того, чтобы провести серьезные исследования, накопить опыт.
Например, почему в конкретной обстановке (время суток и года, погода, солнечная активность и еще многое другое) цели обнаруживаются, а через некоторое время радар слепнет.
Но главного конструктора постоянно подгоняло руководство Минрадиопрома и, в первую очередь, бывший директор НИИДАРа, ставший заместителем министра, Владимир Марков.
А на министерских давили из ЦК: когда появится боевой загоризонтный радар и вся суперсистема, скоро ли мы будем иметь достоверную информацию об американских ракетных базах и всех стартах ракет оттуда.
Сказано, вернее «приказано построить» и «построили» «Дугу-2» под г. Чернобылем (объекты «Чернобыль-2» и «Любеч-1» которые в 1975 г. поставили первое «боевое дежурство».
На основе эксплуатации «Дуги-2» одновременно развернулись и новые полномасштабные испытания.
Параллельно сооружался загоризонтный радар под Комсомольском-на-Амуре.
И вот на этапе испытаний боевой украинской РЛС создателей ЗГРЛС стали преследовать неудачи.
Сбылись опасения Ф.Кузьминского и военных специалистов относительно коварной способности шапки ионосферы над Северным полюсом буквально пожирать энергию. Трасса обнаружения боевого радара пролегала именно через нее.
Радар плохо видел одиночные цели, но по групповым его эффективность была достаточно высокой.
И кроме критиков у Кузьминского были еще и сторонники:
Командующий системой противоракетного нападения (СПРН) генерал-полковник Ю.В. Вотинцев:
"Я с уважением отношусь к главному конструктору Юрию Бурлакову, который создал станцию "Неман".
На вопрос о его отношении к ЗГРЛС он ответил, что "относится отрицательно, но готов положить голову на плаху, что в условиях массовых стартов эта система выдаст надежную информацию".
Для Кузьминского, ставшего еще и директором своего института, в начале 1980-х наступили тяжелые времена.
Чтобы вести исследования, нужны были немалые средства. Деньги же давали только после того, как был гарантирован успех.
В кругу единомышленников Кузьминский неоднократно говорил, что ему тяжело совмещать две должности - заниматься наукой и хозяйственной деятельностью. И тогда, после немалых раздумий , он уступил свое директорское кресло Владимиру Маркову, которого в тот период сняли за упущения с поста заместителя министра радиопромышленности.
( И как показало время это было для Ф. Кузьминского роковой ошибкой - автор)
Однако надежды Кузьминского доработать радар, используя связи и влияние бывшего замминистра, не оправдались.
Через некоторое время Марков предложил Кузьминскому доработать станцию не только для обнаружения баллистических ракет, но еще и самолетов, а также морских целей. Эта, на первый взгляд, прогрессивная и новаторская идея тормозила доработку радара.
Требовались новые ассигнования, отвлекались силы и средства от глубокого изучения полярной ионосферы.
Постепенно расхождение точек зрения по доводке ЗГРЛС директора Маркова и главного конструктора Кузьминского вылилось в открытую вражду.
И тогда, видя, что под угрозой огромный труд и большие средства, Кузьминский решается на отчаянный шаг.
Пишет заявления о своем уходе с работы в Центральное научно-производственное объединение "Вымпел" и министру радиопромышленности.
Он надеялся таким образом повлиять на руководителей, заставить этим демаршем оказать ему поддержку.
Но, от него отказались. Верх в борьбе одержал новый директор института со своими связями и знакомствами.
Шесть лет Кузьминский вместе со специалистами-математиками из МГУ в институте прикладной геофизики настойчиво исследовал закономерности прохождения радиоволн через ионосферу.
В 1989 г. он уже знал, как сделать загоризонтный локатор действительно всевидящим. Однако различные ведомства оказались глухи к его обращениям.
Все почему-то верили обещаниям директора института Маркова доработать локатор.
Таким образом, Кузьминский был окончательно отлучен от своего детища.
Этого уже ученый не мог перенести физически. Здоровье его резко ухудшилось. И жарким июньским днем в 1991 г., прожив всего 57 лет, он умер.
А пока в СССР все строили и усовершенствовали «Дугу» в СГА и других странах НАТО к решению вопроса о контроле за запуском советских ракет подошли принципиально по другому!
В США ускоренными темпами приступили к созданию средств предупреждения о ракетно-ядерном ударе. В 60-е годы они начали их развертывать на своей территории и за ее пределами.
Первый эшелон составили искусственные спутники Земли (ИСЗ) "Имеюс", предназначенные для обнаружения старта ракет и засечки ядерных взрывов. Экспериментальный запуск "Имеюс-1" был произведен в 1968 году, а к 1970-му уже была развернута космическая сисистма из шести "Имеюс-2" на орбитах высотой 35-40 тыс. км, размещенных над акваториями Атлантического, Индийского и Тихого океанов.
Эта система до сих пор контролирует всю поверхность нашей планеты, обеспечивает обнаружение любого ракетного старта, определяет время запуска, координаты, направление полета и выдает информацию на командные пункты не более чем за 3-5 минут.
Второй эшелон - на базе надгоризонтных РЛС "Бимьюс" - был создан в I960-1963 гг. для прикрытия основных ракетоопасных направлений - северо-восточного, северного и северо-западного (с территории Советского Союза).
В СССР тоже наряду с строительством ЗГРЛС начали массово вестись работы по строительству и надгоризотных РЛС.
Об одной такой стройке хорошо рассказал Ю.В.Вотинцев:
«Я бы погрешил против истины, если бы не рассказал правды о том, как создавался узел надгоризонтной радиолокации на северо-восточном ракетоопасном направлении.
Он должен был замкнуть непрерывное радиолокационное поле по внешней границе СССР. По нашему прогнозу, вблизи западного побережья США именно на этом направлении должны были базироваться американские атомные подводные лодки с ракетами "Трайдент", а затем и "Трайдент-2", способные простреливать всю территорию Советского Союза, что в дальнейшем и подтвердилось.
По проработкам и моделированию научно-исследовательского управления Института Войск ПВО страны, руководимого доктором технических наук, профессором генерал-майором авиации Е. С. Сиротининым, такой узел мог быть размещен в районе Норильска или Якутска.
Из-за недостатка электроэнергии Якутск отпал. А вот руководство Норильского горно-обогатительного комбината гарантировало содействие в создании узла. Однако при этом возрастали затраты, так как доставка строительных материалов и оборудования шла кружным морским путем.
Вопрос о месте дислокации узла несколько раз рассматривался у начальника Генерального штаба Н. В. Огаркова.
Я хорошо знал Николая Васильевича как человека высокой культуры, разумного, способного глубоко вникнуть в суть проблемы, принять правильное решение. Поэтому был поражен, когда он при поддержке заместителя министра обороны по строительству генерал-полковника-инженера Н. Ф. Шестопалова не согласился с норильским вариантом, а потребовал создавать новый узел только в районе Енисейска.
В проекте Минрадиопрома этот пункт упоминался, но был нами сразу же отвергнут из-за того, что грубо нарушились положения Договора с США по ограничению систем ПРО (1972 г.), согласно которому надгоризонтные средства СПРН могли размещаться в непосредственной близости от государственной границы с антенной, обращенной вовне. Енисейск же расположен в глубине страны на расстоянии порядка 3 тыс. км от нашей морской границы.
К сожалению, взяли верх доводы работников Генерального штаба о том, что этот объект можно считать не узлом предупреждения, а средством обнаружения спутников (ОС-3).
Несмотря на все наши возражения, Д. Ф. Устинов на очередном большом совещании во всеуслышание заявил, что если кто-нибудь в ПВО еще посмеет возразить против Енисейска, то простится с должностью.
Американцы средствами космической разведки буквально ежедневно фиксировали ход работ на узле. И когда обозначились его основные сооружения, заявили протест, который в конечном счете, наше правительство приняло.
Урок, преподанный нам американской стороной, оказался весьма дорогостоящим, и не только в материальном отношении. Естественно, что он отразился и на обороноспособности страны.
В настоящее время часть уже возведенных сооружений демонтируется и приспосабливается под мебельную фабрику.
Будем довольствоваться тем, что хотя бы она начнет выпускать продукцию. А вот средств надгоризонтного обнаружения на северо-восточном направлении страны как не было, так и нет».
Ну и снова несколько цитат Ю.В. Вотинцова как нашего главного свидетеля о строительстве объектов под шифром «Дуга».
«В 1970 году на опытном образце станции загоризонтной радиолокации "Дуга-1" (под г. Никорлаевым автор) на Украине при обнаружении пусков отечественных ракет из районов Дальнего Востока и акватории Тихого океана по полигону на Новой Земле были получены положительные результаты.
Это обстоятельство позволило Минрадиопрому представить проект НИИ дальней радиосвязи (НИИДАР) на создание двух узлов на Украине и Дальнем Востоке (главный конструктор Ф. А. Кузьминский).
В проекте утверждалось, что эти узлы способны обнаружить старт межконтинентальных баллистических ракет с баз на территории США. Решение было принято и узлы созданы, но был допущен просчет, заведший дальнейшую работу в тупик.
И моя вина как председателя комиссии, рассматривавшей проект и поддержавшей создание узлов, состоит в том, что эффективность загоризонтной радиолокации оценивалась с учетом результатов, полученных на опытном образце станции, обнаруживающей ракеты в условиях среднеширотной трассы и относительно спокойной ионосферы.
В условиях же североширотных Трасс, при наличии полярной шапки и постоянного хаотического возмущения ионосферы, вероятность обнаружения старта одиночных и небольших групп ракет на этих узлах оказалась весьма малой.
А массовый их запуск с территории США достоверно обнаруживается лишь при благоприятном состоянии ионосферы.
Важным условием объективной оценки эффективности этих узлов явилось использование математической модели, разработанной в СНИИ под руководством доктора технических наук генерал-майора авиации А. С. Шаракшанэ.
Эта сложнейшая модель содержала параметры ионосферы, где всесторонне учитывался 11-летний цикл солнечной активности в различные времена года и суток.
Несмотря на длительный и дорогостоящий процесс испытаний, доработок, узлы на вооружение приняты не были.
Объект на Украине, по существу, был возвращен промышленности, и на нем выполнялась "Полярная программа" доработок технологической аппаратуры и программ, рассчитанная на существенное улучшение характеристик обнаружения».
То есть мы, впервые имеем достоверные показания свидетеля о том что объекты «Дуги-2» - «Чернобыль-2» и «Любеч-1» работавшие на полную мощность, излучая свой сигнал « Русского дятла» на Северную Америку не использовались для военных целей, а были местом проведения различных научных испытаний!
Но продолжим…
«Из-за интриг в Минрадиопроме в самый ответственный момент Ф. А. Кузьминский был снят. Программа выполнялась под руководством нового главного конструктора Ф. Ф. Евстратова.
В ходе выполнения указанной программы и внедрения ряда доработок коллектив НИ ИД АР под руководством Ф. Ф. Евстратова и Г. А. Лидлейна добился устойчивого обнаружения узлом на Украине запусков космических станций США типа "Шаттл" на дальности 9 тыс. км.
Катастрофа "Шаттла" 28 января 1986 года наблюдалась в реальном времени яркой вспышкой на экранах индикаторов, срывом сопровождения траектории в момент взрыва и прекращения работы двигателей ракеты-носителя.
Немедленно главнокомандующему Войсками ПВО страны А. И. Колдунову и министру обороны СССР Д. Ф. Устинову мною были доложены результаты работы, что подтвердило сообщение из США.
Тяга двигателей ракеты-носителя "Шаттл" значительно превышает тягу двигателей баллистических ракет "Минитмэн", что приводит к увеличению размеров ионизированного следа, а следовательно, и величины эффективной отражающей поверхности стартующей ракеты.
Рассмотрев эти результаты, комиссия согласилась с расчетами на математических моделях возможностей узлов загоризонтной радиолокации по обнаружению групповых и массированных стартов баллистических ракет с территории США.
Работы же на узле продолжались вплоть до катастрофы на Чернобыльской АЭС. Узел оказался в зоне отчуждения и был законсервирован.
…………………………………….
Тогда многие считали, что путь, который я прошел вместе с разработчиками средств загоризонтной локации, был и неизведанным, и ошибочным, применительно к североширотным трассам.
Что ж, это следует признать!
Однако нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что в период функционирования узлов все девять ракетных баз, расположенных на территории США, постоянно ощущали их воздействие.
Другими словами, находились под "колпаком" нашего электромагнитного излучения.
Мечта Ф. А. Кузьминского, говорившего:
"Мы наденем наручники на американский империализм", к сожалению, в полной мере не осуществилась.
Что же предприняли руководители СССР после провала со строительством ЗГРЛС?
А все как обычно! Стали копировать американский опыт..
Но, я прежде всего хочу предуведомить читателя, что копирование или неумелое использование украденных КГБ СССР военных секретов и «технологий» США чуть не привело к началу Апокалипса на планете Земля!
Вот что по этому поводу писал тот же Ю.В.Вотинцев;
« Более успешно, хотя и не без трудностей, шла разработка космической системы, генеральным конструктором которой был А. И. Савин.
Нарушение установленных сроков определялось главным образом отработкой программно-алгоритмического обеспечения и низкой надежностью первых космических аппаратов (главный конструктор В. М. Ковтуненко).
В 1978 году в сокращенном составе, а в 1982-м - в полном, система была поставлена на боевое дежурство, однако ее боевые возможности оставляли желать лучшего как по тактико-техническим, так и, но эксплуатационным характеристикам.
К примеру, в июле 1983 года по информации, поступившей с борта космического аппарата КП этой системы, был сделан ложный вывод о массовом старте ракет с территории США.
Нетрудно представить, перед принятием, какого решения могло было быть поставлено руководство страны и Вооруженных Сил.
Причина - недоработка боевой программы для условий повышенной солнечной активности.
К счастью, в то время обязанности оперативного дежурного на КП системы выполнял настоящий Профессионал, заместитель начальника отдела боевых алгоритмов и программ подполковник-инженер С. Е. Петров».
Тут так и хочется сказать: «А ах генерал, генерал, что то вы кривите душой? Пнятно,что не все тайны СССР можно предать огласке, но всему ж есть мера?!
И поскольку Личность С.Е.Петрова в России в Украине незаслуженно забыта, то я как автор хочу рассекать о его подвиге самостоятельно.
Потому что не будь его, не было и нас с Вами читатель……
Справка: Петров Станислав Евграфович (р. 1939) - подполковник. В 1972 г. старший инженер отдела боевых алгоритмов и программ космической системы предупреждения, с S974 г. заместитель начальника этого отдела. Вот что об этом человеке очень хорошо было написано в газете « Московские новости» в 2004г. «Тот, который не нажал»
«Он должен был нажать. Ведь инструкцию, предписывающую действовать так, и никак иначе, он, подполковник Станислав Петров, написал сам.
Он был должен. И не нажал.
СУДНАЯ НОЧЬ
- Иностранцы склонны преувеличивать мой героизм, - подполковник в отставке Станислав Петров устал от разговоров о "забытом герое холодной войны".
- Что с них взять: сытые, аполитичные люди. На конвертах иной раз пишут половину адреса - "город Фрязино, герою такому-то", - и доходит.
А я просто делал свою работу. В нужный момент в нужном месте.
Нужный момент - это ночь на 26 сентября 1983 года. То время, когда оттуда про нас - "империя зла", а отсюда про них - "американская военщина, бряцающая боеголовками" плюс только что сбитый южнокорейский "боинг". Уровень, близкий к предельному.
Нужное место - Серпухов-15, командный пункт космической СПРН - системы предупреждения ракетного нападения. Первая линия обнаружения их "минитменов" - прямо на выходе из шахт.
- Мы давали руководству страны дополнительное время для размышлений - 10 - 12 минут. Остальные 15 минут уже думать поздно. Надо отдавать приказ ракетам, чтобы раскрутить гироскопы и ввести полетное задание.
Штатным оперативным дежурным КП СПРН подполковник Петров не был. Просто его - как и других теоретиков-аналитиков Серпухова-15 - пару раз в месяц сажали за пульт в этом качестве. Чтобы служба медом не казалась.
- На экране - территория США, вид со спутников, - описывает Петров знакомый интерьер. –
В оптическом диапазоне, то есть - просто смотреть и наблюдать за тамошними ракетными базами - и в инфракрасном.
Но просто наблюдать - этого мало для принятия решения. Нужен судья беспристрастный. То бишь компьютер.
В ночь на 26 сентября электронный судья, вероятно, решил, что пора выносить приговор. И выдал Петрову и его сослуживцам табло "старт": ракета пошла с одной из американских баз.
- Сирена на КП вовсю ревет, красные буквы полыхают. Шок, конечно, колоссальный, - признается подполковник.
- Все повскакивали из-за пультов, на меня смотрят.
А я что? Все по инструкции для оперативных дежурных, которую сам и написал. Сделали все, что нужно. Проверили функционирование всех систем.
Тридцать уровней проверки, один за другим. Идут доклады: все совпадает, вероятность - двойка.
Это что?
Это высшая, - интеллигентно улыбается аналитик Петров.
Примерно так же он отвечал пару лет назад американским журналистам, допытывавшимся, с какой именно базы русский спутник засек старт: "Да какая вам разница? Все равно бы Америки не было".
А тогда, в 1983-м, и стартом одним не ограничилось. Компьютер, судья беспристрастный, стал сигнализировать новые пуски: второй, третий, четвертый - с той же базы. Это уже не "старт" называется, а "ракетное нападение".
И буквы на табло соответствующие, и сирена - пуще прежнего. И напрямую, не в инфракрасном, ничего не видно - так и в обычные дни бывало, а уж по закону подлости...
То есть выбор у дежурного Петрова весьма скуден. Либо нажимать на кнопку, и тогда окончательное решение должен принимать генсек Андропов со своим чемоданчиком - зная, что минут через пятнадцать из Америки уже прилетит.
Либо доложить по начальству: "Мы выдаем ложную информацию", - и отвечать за последствия самому.
Если, конечно, будет кому и перед кем отвечать.
- За те две-три минуты толком ничего не проанализируешь, - рассуждает Петров двадцать лет спустя.
- Остается интуиция. Два аргумента у меня было. Во-первых, ракетные нападения с одной базы не начинаются, взлетают со всех сразу.
Во-вторых, компьютер по определению - дурак. Мало ли что он за пуск примет...
Судя по тому, что мы сидим и разговариваем, подполковник остановился на втором предположении.
Хотя, по словам Брюса Блэра, директора американского Центра оборонной информации, "в ту ночь ядерная война была от нас - ближе некуда".
- Слышал я это, - говорит Петров.
- Ему виднее. Хотя ваши западные братья-писатели про ту ночь такого накрутили...
Читал я у англичан: дескать, когда все улеглось, подполковник прямо у пульта высадил пол-литра of vodka и уснул на 28 часов.
А что, не правда?
- Во-первых, в Серпухове-15 был сухой закон: в военный городок только пиво завозили, и то не всегда.
Во-вторых, поспать мне еще несколько дней не пришлось. Потому что комиссии приехали...
РАЗБОР ПОЛЕТОВ
Если опустить технические подробности, выяснилось, что компьютер действительно немного не в себе.
То есть так-то он хоть куда, и тридцать уровней защиты в порядке. Но при определенных условиях... на определенных орбитах... при определенном угле спутникового объектива да в инфракрасном спектре... В общем, накладка случилась, на энное количество мегатонн. "Божья шутка из космоса", как говорит Станислав Евграфович.
А тогда, в Серпухове-15, еще толком не разобравшись с техникой, комиссия принялась за живого Петрова.
Причем по-крупному: подполковника взял в оборот лично генерал-полковник Юрий Вотинцев, командовавший противоракетной и противокосмической обороной СССР. Которой тогда официально вообще не было - просто ПВО, и все.
- Что интересно: приехав на объект, Вотинцев обещал представить меня к поощрению.
А чуть позже прицепился:
"Почему у тебя боевой журнал как раз на то время не заполнен?" - вспоминает подполковник.
- Я ему объясняю, что в одной руке у меня была трубка, по которой начальству ситуацию докладывал, в другой - микрофон, мои команды для подчиненных усиливавший.
Писать, стало быть, нечем. А он не унимается: "А почему позже не заполнил, когда тревога окончилась?"
Ага, сейчас... чтобы потом сесть, когда первый же следователь возьмет в руки ту же трубку и микрофон и попробует вести журнал в режиме реального времени?
Это же подлог чистейшей воды...
Короче, за предотвращение третьей мировой подполковник Петров от генерал-полковника Вотинцева никакого поощрения не получил.
А получил только начальственный нагоняй. Что лично подполковнику понятно:
- Если награждать меня за тот случай, то кто-то за него же должен был очень крупно пострадать.
В первую очередь те, кто разрабатывал СПРН. Большие академики, которым были выделены огромные миллиарды. Поэтому еще хорошо, что за журнал я по полной не огреб...
"Я УШЕЛ САМ"
- Из армии меня никто не вышибал, опять неправда,
- Петров снова листает западные газеты.
- Полковника, как обычно при уходе бывает, не присвоили, это верно.
А так - сам ушел, через несколько месяцев.
Знаете, как нас по тревоге поднимали? Дома сидишь или спишь - звонок по телефону.
А в трубке - музыка: "Вставай, страна огромная".
Одевайся - и на объект. На сутки или больше, по обстоятельствам.
И звонки эти в основном шли по ночам, по выходным и по праздникам - так что я возненавидел и то, и другое, и третье...
Дома ситуация тоже не располагала к продолжению службы: жена Петрова уже почти не вставала ("Если коротко, то опухоль мозга.
Если долго, то болела тридцать лет").
Так что уехал он с семьей в подмосковное Фрязино, в оборонку - но штатским. Квартиру в панельном получил, а вот дачный участок, чтобы жену больную на природу вывозить, ему не дали.
Вскоре жена умерла, так что дача Станиславу Евграфовичу теперь без надобности. Пенсия, правда, есть - пять тысяч рублей. За тридцать лет военной службы с выслугой и еще за десять - на оборонке.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
Рассекретил сентябрьскую ночь 83-го и самого Петрова тот же генерал-полковник Вотинцев в интервью в начале 90-х. Дальше - понеслось. Статьи в самых известных западных изданиях, телесъемки, иногда - приглашения. Не от правительств - просто от людей.
К примеру, по Европе возил Станислава Евграфовича немецкий человек по имени Карл - богатый человек, бизнесмен. Как и многие на Западе, Карл считает Петрова героем.
Без которого сегодня не было бы ничего и никого. Даже самого Карла и его бизнеса.
Даже при том, что сам Карл - владелец сети похоронных бюро.
.. .От той, публичной жизни у Станислава Петрова осталась стопка журналистских визиток толщиной в ладонь и несколько папок статей о себе - немецких, английских, американских. Российские там тоже есть, целых три.
Последняя - шестилетней давности, из газеты, которой Администрация президента владеет.
Приехал ее корреспондент во Фрязино по письму, направленному Ельцину: некая дама в Новой Зеландии тоже прослышала о Петрове и спросила у нашего президента, помогла ли чем Россия своему герою.
Но никакой он не герой, гласит статья. Просто оказался в нужное время в нужном месте. И, к его чести, сам в этом признаётся. Да и дело давнее - 83-й, шутка ли...
А недавно Петров несколько месяцев пролежал дома: ноги опухли немилосердно. Врач участковый - терапевт. А нужен по сосудам, а такой по домам не ходит.
И платить ему надо, а у Петровых - пять тысяч рублей на двоих.
Безработица, да: ни сына-компьютерщика в оборонку фрязинскую не берут (а другого ничего в городе толком нет, да и от отца больного далеко не уедешь), ни подполковника - в дворники (а он бы не против). Из-за ног своих Станислав Евграфович даже на выборы не ходил. Хотя хотел - и в декабре, и в марте. За кого?
- Смешной вопрос. Он работает на Россию. А я люблю мою страну, - объясняет подполковник.
(Но В.В. Путин своего гражданина не услышал! Не до того было! Ведь нужно было чеченцев мочить в сортире!- автор))
Через полгода ему будет шестьдесят пять.
Недавно двадцать лет тем событиям было. Очередная волна статей прошла - на Западе, конечно. Зовут Петрова в Америку, хотят вручать награду - Почетный гражданин мира.
Там помнят, почти как в той песне - что был один, который не нажал.
А здесь? Смешной вопрос.
27.04.2004
Юрий Васильев
Московские новости
Но 19 января 2006 в Нью-Йорке в штаб-квартире ООН Станиславу Петрову была вручена специальная награда международной общественной организации «Ассоциация граждан мира».
Она представляет собой хрустальную статуэтку «Рука, держащая Земной шар» с выгравированной на ней надписью «Человеку, который предотвратил ядерную войну».
Мгновенно проанализировав и оценив обстановку и ситуацию, он не допустил выдачи ложной информации на КП СПРН.
Ну и снова свидетельствует В.Ю. Вотинцев;
«Сложность заключалась в том, что космические аппараты (КА) с орбит на высоте 35-40 тыс. км должны были с высокой достоверностью обнаруживать старт ракет через две-три минуты после их запуска и выдавать информацию на КП космической системы.
Не стоит говорить о том, как сложно распознать старт ракет в темное время суток с территории США, буквально озаренной мощными источниками освещения.
КА ежесуточно наблюдали буквально тысячи взлетов самолетов на форсаже.
Не были еще до конца известны электромагнитные возмущения в космосе в результате непрогнозируемых вспышек на Солнце, а также при переходе КА так называемого "терминатора", когда из пространства, освещенного Солнцем, он уходит в тень от Земли.
Отладка системы проводилась методом экспериментов, разработанных для наиболее критических ситуаций, с целью выявить и устранить недостатки в аппаратуре обнаружения КА, программы ЭВМ на его борту, в аппаратурном комплексе, особенно в боевой программе КП».
На этом можно было бы и закончить эту часть, если бы не найденные в работе А. Бабакина ряд ценнейших сведений дополняющих все предыдущие части этой работы:
Вот эти важные данные Как говорится для всех заинтересованных сторон…
1. «Головная станция боевой системы ЗГРЛС возводилась в районе Чернобыля, недалеко от Чернобыльской АЭС. От первого атомного энергоблока на локатор поступала электроэнергия.
Вторая станция строилась в районе Комсомольска — на — Амуре. Была определена научно-промышленная кооперация, которая должна была реализовать
этот грандиозный проект. По тем времена на него выделялись огромные средства.
Так, стоимость Чернобыльского узла ЗГРЛС, включая приёмную и передающую позиции, военные городки, составляла 150 миллионов рублей, под Комсомольском-на-Амуре — 250 млн. рублей, а сокращенного опытного Николаевского образца — 200 млн. рублей.
Общая стоимость этих объектов — 600 млн. руб. Гигантские средства выделяло государство на стратегические оборонные цели.
Узлы создавались. Вместе с заместителем Председателя Совета министров СССР — председателем Военно-промышленной комиссии при Совмине, Героем Социалистического Труда Леонидом Васильевичем Смирновым мы летали на места размещения гигантских радаров и оперативно решали различные вопросы. Например, убедили секретаря Хабаровского крайкома КПСС Черного в необходимости скорейшего ввода в строй ЛЭП.
На год раньше по тайге и бездорожью протянули ее на 200 километров до объекта.
2. Очень большие трудности возникали с элементной базой. Советская промышленность сильно в этом отставала от западной. Я сам видел, в каких условиях на заводах Минрадиопрома производились платы для нашей аппаратуры.
Инженеры под микроскопом слой за слоем рисовали схемы. Кустарщина, да и только. Качества от такой элементной базы ждать не приходилось. Один из наших ученых предложил ее промышленное производство. На первых порах было до 70 процентов брака. Но отступать было нельзя. Наконец было налажено производство аппаратуры.
Она потоком пошла с заводов. Но так же потоком, например, по части ЭВМ, стали блоки выходить из строя.
На двух ЗГРЛС их скопилось очень много. И никто не знал, что делать с этим массовым браком. И тогда, не видя другого выхода, я пошел на крайность. На одно из совещаний у министра обороны пришел с плакатом и повесил его в кабинете на специальной стойке. Дмитрий Фёдорович Устинов это заметил.
Он подошел и стал рассматривать мастерски изображенную гору различных блоков аппаратуры и надпись «Ни капли крови». Маршал удивленно посмотрел на меня, мол, что это ты себе позволяешь.
Я объяснил причину, которая побудила меня на столь неординарный поступок на совещании в Минобороны СССР. Тут же Устинов дал команду одному из конструкторов. Буквально через месяц был для нас изготовлен специальный проверочный стенд»
3. «Наши надгоризонтные РАС дальнего обнаружения строились примерно по 10 лет. Каждая из них обходилась бюджету где-то под миллиард рублей. Их обслуживали примерно по полторы тысячи человек, из которых 700-800 офицеры.
В США тоже строили РАС дальнего обнаружения, как раз по блочному принципу всего за 2-3 года.
Но тратили на каждую по 300-400 миллионов долларов. Обслуживали их до 400 человек.
Американцы буквально в разы делали свою систему предупреждения о ракетном
нападении дешевле, чем в Советском Союзе. Вот такая невеселая арифметика.
Узел попал в зону отчуждения и был законсервирован. Ситуация с ним понятна. А
вот то, что НИИДАР дал согласие снять с опытного боевого дежурства
Комсомольский узел ЗГРЛС, я считаю большим просчетом.
4. Когда начал работать Чернобыльский узел, произошел инцидент, спровоцированный США заявлением о том, что Советский Союз «задавил» их помехами
в KB диапазоне.
Для разрешения конфликта была назначена комиссия, которая определила частоты «бедствия».
Мы исключили эти частоты и тем самым ослабили накал обстановки между двумя супердержавами.
Путь, который я прошел вместе с разработчиками боевых ЗГРЛС был неизведанным и трудным, особенно применительно к североширотным трассам загоризонтного обнаружения стартов американских баллистических ракет. На ошибках учатся.
Но нельзя поддаваться нажиму отдельных чиновников и вообще закрывать работы по ЗГРЛС.
Когда у государства есть совокупность средств, работающих на различных физических принципах, пусть даже с невысокими характеристиками, то общая
эффективность их работы повышается.
Так не только я считаю. Сейчас боевая система ЗГРЛС находится в критическом состоянии, из которого ее надо выводить.
Одна космическая подсистема все задачи по предупреждению о ракетном нападении,
видимо решить не сможет».
5. В 1970 году стали из земли подниматься стены сооружений опытного радара, расти антенны. Опытная ЗГРЛС получалась весьма внушительной. Ширина приемной антенны была 300 метров, высота 135 метров. Для устойчивости этого огромного, ажурного сооружения в фундамент были заложены 2000 кубометров бетона. По подземному коллектору к антенне от ЗГРЛС проходили все кабели и устройства управления антенной.
На самой антенне размещались 330 вибраторов. Каждый размером 15 метров и диаметром 0,5 метра.
Передающая антенна была шириной 210 метров, высотой 85 метров. Под её фундамент были уложены 1500 кубометров бетона. Здание ЗГРЛС по фронту было длиной 90 метров.
В нем располагались 26 передатчиков каждый размером с небольшой двухэтажный дом. Номинальная мощность каждого передатчика была 50 киловатт. И это в коротковолновом диапазоне распространения радиоволн, где минимальной мощности передатчика радиолюбителя вполне хватает для радиосвязи со всем миром.
Общая мощность сигнала ЗГРЛС посылаемого в пространство, складывалась из мощностей всех 26 передатчиков уже в пространстве. Для всех сигналов передатчиков задавались начальные фазы и амплитуды с целью формирования диаграммы направленности с соответствующими параметрами.
В 1971 году завершилось строительство сооружений и зданий гигантского радара, которого еще не было на планете Земля. Предприятия ВПК завершили производство заказанной аппаратуры. Надо было ее монтировать.
Однако у строителей практически по всем объектам было много незавершенной работы. Формально Кузьминский мог не приступать к монтажу сложнейшей аппаратуры. Делать это возможно было только после принятия госкомиссией у строителей всех объектов.
………………….
Буквально ежедневно возникали различные проблемы, которые приходилось лично решать главному конструктору.
Первые изготовленные и вывешенные на антенное полотно вибраторы не выдерживали нагрузок. От большой вибрации начала рваться проволока излучающей поверхности.
Главный конструктор Кузьминский и антенщик Бубнов стали решать, как выйти из
сложного положения. На завод отправлять вибраторы слишком накладно и долго. Вот и стали реконструировать излучающие системы прямо на объекте. Были созданы
бригады специалистов, которые прямо в полевых условиях переделали вибраторы.
Причем точность изготовления изделий была заводской. Их проверили на прочность в построенной тоже на объекте аэродинамической трубе.
До 70-х годов разрабатывающие институты не брали на себя комплексную задачу сложения мощностей сигналов передатчиков в эфире. Они только решали задачу проектирования и построения локального передатчика.
А дальше, мол, главный конструктор может делать с устройством все, что захочет. Хитрили коллеги по науке. Не хотели брать на себя ответственность за решение сложной
научно-технической задачи.
Тогда еще наука мощного радиоприборостроения базировалась на таких вещах, как сложение передающих мощностей на 50 киловатных мостах типа «Белка». И если мощности складывались по амплитуде, то достигался большой выигрыш, а если этого не происходило, то не получались ни диаграмма направленности, ни предельная дальность действия.
Кузьминский смело взялся и за решение этой непростой задачи. Была создана специальная лаборатория в НИО-3. Ее начальником был назначен молодой ученый Валентин Стрелкин.
И он решил проблему сложения мощностей передатчиков в эфире. На передающей позиции так же активно трудились Ю. Маркешкин, Ю. Отряшенков, В. Квасников, В. Бочков и другие ученые и конструкторы НИИДАР.
Ко всему еще Днепропетровский машиностроительный завод задерживал изготовление, монтаж и ввод передатчиков в эксплуатацию. Это были уникальные устройства.
Таких еще не производили в Советском Союзе. Прообразов, где бы поучиться, не
было. Передатчик был уникален по количеству режимов работы, полной автоматизации перестройки работы по режимам, частоте. Но самое главное, это качество излучаемого сигнала.
На вход передатчика должен был поступать высококачественный сигнал.
На выходе он должен был появляться точно таким же по своим физическим параметрам, но значительно усиленный по мощности и без различных наслоений на саму структуру этого сигнала.
Иначе не получится лоцирование на сверхдальних расстояниях.
Причем все 26 гигантских передатчиков опытной ЗГРЛС должны были выдавать абсолютно одинаковые сигналы.
…………..
И вот 7 ноября 1971 года николаевская опытная ЗГРЛС впервые вышла в эфир.
С трудом управлялся объединенный передатчик. К тому времени только 10 передатчиков могли работать под централизованным управлением и синхронно излучать мощность в пространство.
На приемной площадке Кузьминский, генералы и другие специалисты увидели на экране электронно-лучевой трубки отраженный от факела ракеты сигнал. Это говорило о том, что радиоканал на тысячи километров был «прошит».
Так же все увидели отраженный от Земли сигнал на огромном расстоянии во время скачка. Тогда же некоторые специалисты, в том числе и Кузьминский, пытались определить спектры сигналов опытной ЗГРЛС, что само по себе важно для понимания характера прохождения сигнала в ионосфере.
К началу 1972 года под высоким напряжением были уже все передатчики. Они синхронно излучали мощный сигнал в пространство. Потом в действие были введены
все приемники и антенны.
Их создавали ученые и конструкторы Б. Кукис, Б. Арансон, Е. Казаков, А. Гуров, Ю. Андриевский, Г. Бубнов, Ю. Майоров, В. Дергунов, Б. Горбунов.
27 марта 1972 года опытный загоризонтный радар должен был впервые в истории мирового локаторостроения автоматически обнаружить старт баллистической ракеты с
космодрома Байконур.
Расстояние было не таким уж и большим для такого мощного радара. Поэтому из 26 передатчиков были введены в работу только 5. Ночью поступило первое оповещение о старте ракеты с Байконура. Однако тот ночной старт с космодрома радар почему-то не обнаружил. Зато после второго оповещения цель была обнаружена и определена ее траектория полета.
…………….
Конструкторские испытания завершились 30 июля 1972 года обнаружением 4 стартов мощных баллистических ракет с космодрома Байконур. Они были обнаружены в
диапазоне дальностей от 2300 до 3400 километров.
Правда, не обошлось без проблем по одному обнаружению. Заблаговременно были отрегулированы все параметры аппаратуры. Системы четко работали. На большой дальности на экране индикатора аппаратуры управления, отображения и индикации, которая создавалась В. Родионовым, В. Никифоровым и другими, стал завязываться сигнал от ракеты.
Все в зале пункта управления закричали, вон идет ракета, вот она. А потом отметка от ракеты стала стремительно расти и через несколько секунд ярко засветился весь экран электронного индикатора.
Мощный отраженный сигнал перегрузил приемник. Автомат по определению координат и траектории полета не выдал необходимых данных.
Все видели, что опытная ЗГРЛС обнаружила цель, но автомат не подтвердил этого обнаружения. В крайнем возбуждении Кузьминский, Чепига, Шустов вышли из пункта управления и стали обсуждать создавшееся положение. Кузьминский прямо спросил у Шустова и Чепиги в чем, по их мнению,
проблема.
Те ответили, что вероятнее всего слишком сильный ответный сигнал, создались перегрузки и автомат не отметил траекторию полета цели. Ответ явно не устраивал Кузьминского.
Назревал разговор на повышенных тонах. К ученым подошел начальник 4 ГУМО, прославленный летчик, генерал-полковник Байдуков.
– Так говорите слишком большой отраженный сигнал приняла аппаратура, — сказал Байдуков, — но людей то не поубивало.
– Мы думали, что сейчас Байдуков подольет масла в огонь и разразится над нами
гроза — рассказывал Эфир Иванович Шустов, — а он шуточкой снял напряжение.
И еще повторил, слава богу, что людей не поубивало. В итоге мы приободрились. Кузьминский посадил в отдельную комнату Шустова и Че-пигу и приказал к утру следующего дня подготовить протокол испытаний.
Всю ночь ученые составляли документ. Вместе с отделом анализа войсковой части объекта были проявлены фотографии объективного контроля. К утру протокол был отпечатан и предъявлен государственной комиссии. Все убедились, что обнаружение ракеты было реальным, только подвел автомат. Опытная ЗГРЛС реально видела цель на большом расстоянии.
Даже было выработано организационное требование, которое было доведено расчету по обслуживанию радара, чтобы во время боевой работы всем специалистам убирать руки с пультов управления.
Ведь специалисты и военные и гражданские были очень высокой квалификации. Они могли чисто непроизвольно с благими намерениями пытаться подключать резервные системы или усиливать сигналы.
Такие действия могли привести к срыву процесса обнаружения целей. Поэтому было
строго приказано не вводить во время боевой работы какие-либо корректировки.
Аппаратура сама автоматически все обнаруживала и записывала. Ведь само обнаружение старта ракет длилось всего доли минут. А затраты на него были огромные.
Однако испытания и реальная работа николаевской опытной ЗГРЛС показала, что уровень автоматизации на гигантском радаре не может быть доведен до такой степени, чтобы полностью исключить участие в боевой работе личный состав.
ЭВМ, командир узла, оперативный дежурный, личный состав боевого расчета станции были тесно взаимосвязаны.
От мгновенного решения любого специалиста зависел исход всей боевой работы. Поэтому николаевская опытная РАС дала оптимальный взгляд на участие человеческого интеллекта в управлении сложнейшей аппаратурой гигантского радара, самим процессом загоризонтного лоцирования на нескольких тысячах километров.
Именно на николаевской опытной ЗГРЛС под руководством Франца Кузьминского получались экспериментальные данные, которые должны были стать исходными для построения боевой загоризонтной системы, для определения модели взаимодействия трассы распространения радиоволн на гигантском расстоянии, боевой ЗГРЛС, объекта лоцирования, боевого расчета.
Все эти экспериментальные данные приходилось получать в экстремальном режиме, ценой огромного нервного напряжения.
Вот как это происходило.
В СССР была отработана система оповещения о стартах ракет различного назначения с полигонов. Информация заблаговременно передавалась соответствующим причастным к этим делам руководителям и ведомствам. На николаевскую опытную ЗГРЛС эта информация поступала в лучшем случае примерно за 24 часа, а в худшем за 5-6 часов. Огромный радар, боевой расчет должны были подготовиться к работе и обнаружить объект, который находился в зоне действия радара всего несколько десятков секунд. В редких случаях выпадали 3-4 минуты активного полета.
Расчет занимал свои места, огромный радар приводился в боевую готовность. Измерялись характеристики трассы на текущий момент времени.
На их базе прогнозировалась модель поведения физических процессов на трассе в ближайшие 20-30 минут. Вычислялись вероятностные характеристики решения задачи. При этом попутно выявлялись и устранялись неполадки в аппаратуре радара, отрабатывались действия боевого расчета, ведь личный состав был переменным.
Само же лоцирование объекта за тысячи километров ограничивалось всего примерно 60 секундами.
В результате многочасовой кропотливой подготовительной работы сотен специалистов проводилось обнаружение, и определялась траектория полета цели. И эта траектория сразу давала объективную информацию о ее свойствах, о характеристиках отраженного от объекта сигнала, о том, как ведет себя сама эта траектория, как она размывается, какова её надёжность и достоверность, соответствует ли полученная опытной ЗГРЛС траектория той, которая заложена в бортовую аппаратуру ракеты. От эксперимента к эксперименту эмоциональность работы у людей все возрастала. Бывало так, что расчет все выполнил правильно, цель обнаружена, проведена.
6. Параллельно с совершенствованием опытного николаевского радара и всего аппаратурного комплекса шло строительство объекта ЗГРЛС «5Н32-Запад» под Чернобылем.
Лишь в 1976 году Шустов подключился к работам на чернобыльском объекте, когда огромная РЛС уже была практически построена. Вместе с полковником Федором Фёдоровичем Евстратовым они были в составе комиссии по заводским испытаниям, которые прошли достаточно успешно. Вместе с Евстратовым подписали все необходимые документы. Но именно тогда Шустов обнаружил на новом радаре большое количество недоделок. Поэтому он откровенно сказал Кузьминскому, что пока на совместные испытания промышленности и военных выходить рано.
Необходимо прежде устранить недоделки. Ведь жесткие сроки строительства и монтажа аппаратуры приводили к авралам, в результате которых появились многочисленные проблемы в аппаратурном комплексе.
На специалистов давили.
Делалось все для выполнения плана работ и проведения заводских испытаний в установленные сроки. Однако за четыре года было просто невозможно построить такой технически сложный объект. К сроку едва успели завершить строительно-монтажные работы.
А вот довести до совершенства программно-алгоритмический комплекс, где было очень много нововведений с опытного радара, так и не успели.
Уже после заводских испытаний Шустову стало ясно, что нельзя выполнить в полном объёме тактико-техническое задание, утвержденное 4 ГУМО.
При этом он порекомендовал главному конструктору предложить военным отложить совместные испытания огромного боевого радара на пару лет, а за это время провести доработку аппаратурного комплекса, ввести все усовершенствования с
николаевского объекта. Однако Кузьминский видно не устоял перед давлением из
Минрадиопрома.
Хотя руководство 4 ГУМО было не против предоставить дополнительное время для доводки аппаратуры до кондиции. Не прошло и месяца после заводских испытаний, как Минрадиопром и, прежде всего заместитель министра Марков решили выставить чернобыльскую ЗГРЛС на государственные испытания. Конечно, и на Маркова давили из ЦК и ВПК.
Вот и решили в Минрадиопроме внесение результатов, полученных на опытном радаре, осуществлять после представления объекта «5Н32-Запад» на совместные с военными
испытания. После этого на чернобыльской станции и на всей системе ЗГРЛС
начались настоящие мучения.
Правда, весьма верную позицию здесь заняло Минобороны СССР в лице 4 ГУМО.
Военные отчетливо видели, что НИИДАР активно работает над радаром. Уже имеются
серьёзные достижения. Для окончательной доводки «до ума» боевой ЗГРЛС
необходимо только дать ученым время. И радар наверняка отлично заработает.
Опять Шустов докладывает Кузьминскому о том, что на готовящихся совместных
испытаниях установленные в тактико-техническом задании требования не будут
выполнены. Кузьминский и сам это конечно понимает. В свое время ТТЗ на
чернобыльский локатор подписал сам Шустов. Кузьминский доверял ему подписывать
такие важные документы. На всю же загоризонтную систему ТТЗ подписал главный
конструктор.
Тогда Кузьминский предложил Шустову, если тот желает, самому пойти в
Минрадиопром и отстоять идею задержки государственных испытаний. А ему за такое
предложение уже дали по шапке.
– Кузьминского просто уговорили предъявить чернобыльскую ЗГРЛС на
государственные испытания, — откровенно рассказал Эфир Иванович, — хотя он знал,
к чему это может привести. Однако если бы он отказался от испытаний, его
вполне могли снять с должности.
Однако в 4 ГУМО уже согласились отложить совместные испытания. Были даже
подписаны соответствующие документы. А тут сам главный конструктор предлагает провести их. Военные запротестовали. Генерал-лейтенант Ненашев оказался в весьма щекотливом положении. Он откровенно заявил, что во время госиспытаний объекта займет более принципиальную позицию. Ведь сами же создатели боевой ЗГРЛС его убеждали, что на ней ещё много недоделок и необходимо дополнительное время для их устранения. А теперь сами же и отказываются от дополнительного срока на доработку радара.
В этот непростой период, по словам Эфира Ивановича, полковник 45 СНИИ МО Фёдор Фёдорович Евстратов заявил, что сможет быстро организовать работы и сдать радар госкомиссии.
Кузьминский был в очень сложном положении, ещё не полностью оправился от болезни и принял его на должность заместителя главного конструктора. Но вместо реальной работы Евстратов стал критиковать уже созданную боевую станцию. На это Шустов ему возражал, мол, вы же сами сопровождали от военных все строительно-монтажные работы на радаре. Отлично знали ситуацию, а теперь критикуете. Выходило, что во всех проблемах на чернобыльской ЗГРЛС был виноват Шустов, как первый заместитель главного конструктора, который непосредственно за неё отвечал. От своей должности Шустов отказался и был от нее освобожден.
Он стал начальником отдела и сосредоточился на НИР «Развитие», которая являлась дальнейшим совершенствованием темы загоризонтной локации.
К сожалению, во время госиспытаний тактико-технические характеристики чернобыльской ЗГРЛС оказались ниже расчетных.
Руководители 4 ГУМО, как и предупреждали, заняли принципиальную позицию и отказались принимать радар. Госиспытания стали затягиваться. Евстратов не смог быстро доработать ЗГРЛС. У него начались проблемы во взаимоотношениях с Кузьминским. В трениях и разногласиях с членами госкомиссии прошло два года. В результате из двух ЗГРЛС на опытное боевое дежурство НИИДАР смог поставить только уже построенный к тому времени радар под Комсомольском-на-Амуре. Однако на него так и не смогли
перенести все усовершенствования с опытного и первого боевого радаров, который
был закрыт после катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Первого мая 1986 года на чернобыльской ЗГРЛС, которая активно дорабатывалась
специалистами НИИДАР, многих предполагали отпустить на праздник к семьям. В тот
период обязанности технического руководителя на этом объекте выполнял Александр
Николаевич Штрахов.
Когда об аварии на АЭС узнал Валентин Стрелкин, он без промедления позвонил по прямой линии Штрахову и спросил: «Саша, что у вас там происходит?».
В ответ Штрахов сказал, что ждут команд. А в это время радиоактивное облако накрыло радар, впоследствии он был законсервирован.
Смертных случаев среди локаторщиков не было. Но бывшие тогда на объекте
специалисты получили различные дозы облучения.
После этого в НИИДАРе к загоризонтной локации явно охладели. У директора института Маркова вообще появилась идея полностью передать эту тематику в филиал института в Николаеве.
(конец 3 части)
Все фото здесь:
http://h.ua/story/269752/#