и чуб вихрастый нежно гладила рукой.
Два уголька смотрели вдаль из тёплой хаты
и таял сахар за румяною щекой…
Но, наступила лиходейная годына;
Мужское племя покидало ридны край.
Однажды мать, держать уставши горе-сына,
взмолилась Господу: «Прошу, не забирай…»
Летала нечисть, выжигая всё святое,
в лесном отряде рос мальчишка-партизан.
Ремень затягивал шинель, что больше вдвое,
а сапоги хранили тайну сбитых ран.
Настало время дать задание «солдату» -
под рельс взрывчатку тёмной ночью заложить.
Забилось сердце, дикой гордостью объято,
едва расслышал: «…осторожней надо быть…»
Лесная просека…пробежка… всё как надо…
Ползком по щебню… сделал всё... взрыв нужен днём.
Уже мечтал, как разлетится чрево гада,
Да захлебнётся спесь фашистская огнём.
Назад, к своим, летел пацан счастливой птицей,
улыбку пряча за черствеющей душой,
и не заметил, что десант паршивых фрицев
давно следил за окрыленною спиной.
Где были ангелы в тот миг?.. Наверно спали…
И брошен адский нож матёрою рукой…
Два уголька в ночи холодной затухали,
кровавый сахар набивался за щекой…
