-Я…так надо, я за свободу…
-К черту твою свободу…
январь. 1980.
Темный подвал, голые стены, несколько матрасов на полу, две гитары, барабанная установка, четыре микрофона и сотня бутылок пива, как полных, так и пустых. Четыре человека, четыре парня подростка. Артур-17 лет, высокий брюнет с голубыми глазами и черными бровями, от чего кажется что он все время злой. Дима-15 лет, брат Артура, блондин с огромными зелеными глазами и длинными ресницами, на ключице татуировка на латыни «порочный круг». Васёк(он же Пианист)-17 лет, невысокий брюнет с маленькими карими глазами и длинными пальцами. Андрей-16 лет, высокий брюнет с зелеными глазами и вечно бледной кожей. Вместе они группа 4АТ4, играют рок. По отдельности каждый из них неординарная личность со своими тараканами в голове.
Артур и Дима.
7:00, утро, Москва. Трех комнатная квартира семьи инженера. Просторная кухня в светлых тонах- круглый стол и 7 стульев. Гостиная- диван, два кресла, небольшой телевизор, три шкафа библиотеки и один заполненный хрусталем. Спальня, комната родителей Артура и Димы, -фанерная кровать, три больших подушки и вязаное покрывало. Комната братьев- два шкафа, стол и два стула, большой диван в белой обивке, стены увешены плакатами, в одном углу скейт, на столе стопками книги и несколько тетрадей. Диван разложен. Дима всегда спал лицом к спинке дивана, а потому его утром будило солнце, так как диван расположен у окна, Артур же спал с краю.
Ленивое солнце медленно поднялась из-за крыши соседней 9-ти этажки и пощекотало ресницы. Дима фыркнул и уткнулся носом в белую, накрахмаленную наволочку. Жесткость ткани окончательно отбила сон. Он медленно развернулся и окинул взглядом старшего брата.
-Артур, - он слабо пихнул его в бок, - Артур, твою мать, разлепи глазенки.
- Чего?- Артур лениво поднял голову и открыл один глаз.
-Мне солнце мешает, а сегодня выходнооой, Артур, я хочу спать.
-Иди сюда, -он поднял свою простынь и подвинулся еще немного в бок, дабы брат поместился рядом, - доволен?
-Экстаз, - промямлил, улыбаясь Дима и устроился на боку брата, -сегодня репетиция будет.
-Я помню, -Артур вяло зевнул и положил руку на плече брата,- сегодня можем развлечься.
-Ммм?- тот поднял голову и презрительно посмотрел на старшего,- ты же говорил что не будешь, Артур, -он легонько потеребил его за руку,- ты мне обещал, помнишь?
-Да, помню, помню, отвали, -левой рукой Артур впихнул лицо Димы в подушку, -я все помню, но от одного разочка в неделю ничего не будет.
Дима вздохнул, решив, что новый поток слов ничего не решит, а только отодвинет сон еще дальше. Черные ресницы задергались, как бывает когда засыпаешь, но сон даже и не думал приходить в его уставшее сознание. Невольно он начал играть пальцами с майкой брата. Собака соседа Толи навязчиво лаяла, и врядли там был чужой, скорее всего ей, просто хотелось внимания.
-Артур,-Дима поднял глаза на брата, так что бы видеть его лицо,- а ты никогда не хотел уехать куда-нибудь, за границу, ну знаешь, не так что бы по путёвке, а что бы жить?
-Чего?- брат лениво разлепил глаза, дальше последовала пауза, словно он пытался сквозь сон как говориться въехать в слова,-да не, а че тебе здесь плохо?
Он положил руки под голову и взглядом осматривал потолок, уже не белый как когда-то, что в какой-то мере радовало, ведь он не резал глаза. Медленно ухмылка поползла на губы.
-По-моему, у нас и так есть все. Хочешь, учись, а не хочешь, не учись, все равно пристроят куда-то. Хочешь шырнись, хочешь он в футбол погоняй, хочешь в лагерь поедь,- Артур перевел взгляд на глаза брата. «Красивые такие..» На секунду ему показалось, что его брат безумно красив, странно, что он не видел этого раньше.
–Ммм..так вот ,-продолжил он, словно его перебили на самом интересном, -не жизнь а малина. Чего еще желать можно?
Сладко потянувшись, он вдруг привстал и посмотрел на брата.
–А что это ты такие вопросы задаешь, собрался чтоль куда-то?
Дима вдруг резко поднял голову с плеча брата так, что тот уже пожалел о своих словах, ведь было как-то тепло и уютно рядом с ним. Сев поближе к окну и поджав ноги, он разглядывал небо.
-А мне хочется свободы, в том другом мире. Где не страшно быть не таким как все, где просто не страшно быть…
Артур привстал и, обняв брата сзади щурился, глядя на солнце.
-А тебе со мной ничего бояться не надо, а свобода у нас и так есть. Улыбнувшись, он стал пересчитывать ребра младшего брата, от чего тот визжал как маленький и все время пытался увернуться. Собака тем временем за окном, уже перестала лаять; соседский малыш плакать. Казалось, весь мир решил не мешать маленькому счастью этих двоих.
Вася-пианист
-Васенька, Вася, вставая сынок, мне на субботник нужно иди, покушай да поможешь нам, а то мы с тётей Галей не управимся. Вася.
Пианист лениво открыл глаза и осмотрел фигуру перед ним. Женщина 40 лет, в цветном платье и в белой повязке на голове. Ее глаза, после смерти отца стали сухими и бесцветными. Она ласково теребила его волосы.
-Вася, ну давай же вставай.
-Хорошо мам, ты иди пока котлетки подогрей, ага?
Привстав и для убедительности улыбнувшись, он проводил маму взглядом до дверей. И только услыхав щелчок замка, он быстро нырнул под одеяло и торжествующи, пытался догнать сон. Белая фанерная дверь скрипя, открылась. Вася как угорелый поднялся, улыбнулся на все 28 и быстро натянул футболку.
-Да мам, все иду иду… «Вот блин, что б у вас ни одно дерево не выросло, да что б у вас тюльпаны погорели..да что б..»
-Васенька..
-Да мамочка.
«Что бы вам..субботники на понедельник назначили»
Махнув рукой, он спешно натянул брюки и, волоча ноги, направился на светлую кухоньку. Она была маленькая, но им с мамой хватало (да и не только им, друзьям «Васеньки »тоже хватало). Маленький аккуратный стол в углу, белая красивая скатерть с узорами на краях, Небольшая газовая плита, холодильник да раковина, которая уже давно не была белоснежной, ржавчина оставила аккуратный оранжевый след повторяющий поток воды. На столе уже естественно стояла тарелка с овсянкой, котлетами, помидорчики и буханка белого пахучего хлеба. Сев за стол Вася лениво взял ложку и начал ковырять кашу.
-Мам, а можно я сегодня с ребятами погулять пойду? - сделав как можно жалобней лицо, и даже съев ложку каши изрек сынок.
Антонина Михайловна села напротив и поправив юбку платья, сложила руки на стол.
-Сынок, а как же уроки? Да и потом, мне твои друзья не нравятся. Вот вечно ты приходишь, а от тебя и пивом и сигаретами разит..
-Мам ты что я никогда...Клянусь дедушкой Лениным -поспешил перебить Вася.
«прости дедушка»
-Да я знаю, - махнув рукой она продолжила ,-но тебе то зачем дышать дымом, да и потом, вдруг натворят чего спьяну, а ты у меня отличник нельзя тебе. Так что нет Вася, -немного отдернув юбку, как бы для убедительности, -нет.
Положив ложку в тарелку, сынок-отличник нехотя надкусил помидор.
-Ну мам, смготри, -с полным ртом повествовал Вася,- а если вдрумг что, так я их выручу, я же за ними присмгатриваю просто, угу ?
Махнув рукой, мама поднялась и направилась к лейке.
-Ой, да иди уже, иди.
-Спасибо мам ,-выкрикнул пианист так и не дожевав несчастный помидор, поднявшись он быстро чмокнул маму в щеку, забросил котлету в рот и схватив лейку помчал к двери, -ну ты чего отстаешь то?
Андрей
Запах алкоголя пробился сквозь дверь в комнату мальчика. Хлопнула тяжелая входная дверь. Ботинки с грохотом полетели в разные стороны. Раздался несуразный голос из коридора.
-Сына, сына-а, папаня пришел. А ну неси дневник, я тебе сейчас устрою, вот только ремень вытащу, сейчас.
Послышался звон пряжки. Андрей зажмурил глаза и сжал простынь в руке. Поджав ноги под себя, он уткнулся лицом в подушку и тихо шептал:
-Только не заходи, пожалуйста, только не заходи, Боженька, прошу тебя, хоть бы он не зашел, хоть бы он не…
Послышался звук удара фанеры о спинку стула и звон стеклянных вставок в двери. В комнату ввалился мужчина 45 лет, с растрепанными седыми волосами, мятой и грязной рубашке и в столь же мятых брюках. В руках был ремень, кожаный с большой железной пряжкой. Оперевшись на косяк он, пошатываясь, пытался найти глазами сына.
-Сына, что ж ты папку не встречаешь, а? Ты скотина малая,- голос хрипел, а тело продолжало, покачиваясь, как маленькая лодочка в шторм, плыть к кровати, где лежал мальчик. Парень сильнее сжал простынь в кулачках и все тише нашептывал:
-Прошу тебя, хоть бы он не подошел, только бы не подошел, прошу тебя.
Но, похоже, сегодня, как и всегда, его просьбы не помогали. Мужчина уже стоял над кроватью сына и как-то лукаво рассматривал его, дрожащего от страха. Быстро сдернув одеяло, он взял мальчика за шкирки и, скинув на холодный пол, поставил перед собой на колени. Коленки ныли от боли, но противоречить отцу он не смел, отчасти не было сил, отчасти боялся, что он его просто убьет. Оставив дорожку ремнем по подбородку Андрея, отец наклонился к его лицу, так что тот мог слышать все, что папаша выпил накануне. Распахнув огромные глаза, он смотрел прямо в глубину глаз отца, возможно, он искал там кусочки любви, но нашел лишь блеск алкоголя.
-Что мой сына, любишь папку? Любишь?Неожиданно он замахнулся ремнем, и крашеная кожа обожгла щеку парня. Зажмурившись, он не то что бы вскрикнул, слега проскулил и опустил глаза. Подняв подбородок сына, папа повторил свой вопрос.
-Любишь, я тебя спрашиваю? - еще один резкий хлопок и из брови пошла кровь. Закрывая один глаз под потоком крови, Андрей тихо прошептал:
-Люблю…
Отец отпустил футболку сына и тот рухнул на пол, следующий удар пришелся на спину.
-Я не слышу!, -уже ревел бас отца.
Глухой звук удара разнесся по комнате - он попал по спине. Андрей вскрикнув, поднял глаза и прохрипел:
-Люблю, люблю, -голос срывался на крик, - люблю! Люблю ,-сжав кулаки он со всей что было силы колотил в пол, вовсе казалось бы не чувствуя боли,- люблю, люблю, -он кричал, неистово, юный голос надрывался, -люблю! -голос снова перешел на хрип, кулаки замерли и Андрей проскользнул по полу, согнувшись вдвое он вдыхал запах дубового паркета, -люблю, -по белым словно мел щекам катились слезы.
Сухие, губя отца сжались в улыбке, страшной, словно клоун в цирке внезапно стал злым и стоял уже не с шариками, а с ножом.
-То-то же,- намотав ремень на руку, он направился к выходу.
Хлопнула дверь, зазвенели стеклянные ставки в ней, казалось они тоненькими голосами звенели «Люблю, люблю».
16:00 по Московскому
-Все, ребят, простите, мама блин, с помидорами этими, тьфу блин, -полепетал Васька едва вбежав в подвал.
Все и соответственно всё уже было на месте. Димка с Артуром уже как час торчали здесь. Артур пил пиво, а Дима, настраивая гитару, выпускал дым «Беломора». Все пространство наполнял звук опускающейся на бетонный пол зеленой бутылки и уже настроенного аккорда. Чем-то это все напоминало Че Гевару. Андрей пришел несколько позже после братьев, как он объяснил – «нужно было за йодом сходить, а той он в душе поскользнулся и вот разбил себе все на свете». А ведь даже не краснеет, друзья мои. Он тихо сидел на матрасе, складывая монеты по размеру. Захлопнув за собой дверь, Вася, глядя на такую явно не рабочую обстановку цокнул языком.
-Тц-тц-тц, это что же делается, дамы и господа, я не понял, где мое пиво?
Вальяжно пройдясь вдоль инструментов он захватив бутылку холодного пива, подбросил ее за спиной и поймав открыл. Подойдя к Димке, он спихнул его с подоконника и уселся на его месте.
-А где моя сигаретка? Я не понял? Останетесь без автографа.
Дима, уразумев, что его нагло спихнули на пол, поднялся и влепил подзатыльник пианисту.
-Ты че разтолкался, звездень великая? –улыбнувшись, он достал из пачки две сигареты и спички.
Подкурив одну, он вручил ее некурящему отличнику, вторую заложил себе за ухо. Запрыгнув на подоконник, он подвинул плечом друга и вновь принялся наигрывать что-то себе под гриф. Сделав глоток пива и немаленькую затяжку, Вася осмотрел присутствующих. Взгляд пал на разбитое лицо Андрея. Присвистнув, он спрыгнул с подоконника и, подойдя, нагнулся к лицу друга.
-Андрюх, я чего-то пропустил? -присев рядом он вручил другу бутылку.
Приняв ее парень, отпив с горла, улыбнулся, глядя куда-то вперед.
-Ну если ты не хотел пропустить мой поход в душ, тогда определенно да, -улыбнувшись, он отпил еще и отдал бутылку.
Осмотрев лицо парня и еще раз присвистнув, он, облокотившись на локти, прилег. Густой дым, срываясь с губ Димы и Васька, наполнял комнату туманом; пиво давало в голову не хуже «Беломора», играть не хотелось никому. Все четверо, казалось бы, были сейчас не вместе, а каждый где-то у себя. Глядя на окно в никуда, Дима дотронулся пальцами к бетонной стене за рамкой.
-Зачем оно здесь?
-А это чтобы ощущение пространства было, вот, -икнув промямлил начитанный Вася. Незамедлительно отправив в горло еще глоток пива.
-Аааа, -многозначительно и главное понимающе ответил Дмитрий. И тут все 4 засмеялись. Звонкий смех, наконец, разрезал тишину. И дело было не в том, что реплики были смешны, просто хотелось снять это напряжение в воздухе. Казалось, что они не смеялись, а разговаривали, о чем-то хорошем и теплом.
-Эй, кто со мной в снежный рай, а мальчики? - Артур присев в старое кресло, закатил рукав и достал зажигалку и запечатанный шприц. От одной мысли о скором приливе улыбка не покидала розовые губы парня. Дима резко повернул голову, глядя на брата.
-Артур, -он спрыгнул с подоконника и подошел в нему, -ты же обещал.
Отодвинув одной рукой брата от своего лица, он окинул остальных подбадривающим взглядом.
-Ну че, Васёк? Айда по горам, по равнинам, да по полю, по степи?
Смеясь пианист поднялся и подойдя к другу продолжил басом (ну какой получался, конечно, не грозный но и не фальцет)
-Что б девки не говорили, а свобода у меня в крови, - феерия эта закончилась хохотом и аплодисментами друг другу.
Пока два бравых атаманов отходили от веселого снадобья, Дима начал накрывать инструменты брезентом.
- Ага, вот тебе и поиграли..
-Эх,- не без сожаления добавил Андрей, - ну все равно, хорошо было, посидели, попили пивка, ты покурил, эти вон, -указав головой на Васька и Артура, -вообще по степи вольной бегут.
-Ага, с голым задом, - смеясь, добавил порочный мальчик.
-Мда уж,- барабанщик облокотился на стену и прикрыл глаза.
Вот тут то и встрепенулся пианист, быстро подскочив со стула, он начал хлопать по карманам, словно искал что-то.
-Вот блин, это, в степь пора…тьфу, домой надо, мама там.
Подойдя к мальчишке, Артур наигранно поправил ему рубашку.
-Все уважаемый отличник, вы готовы к показанию мамы на глаза, -приход накрепко зацепил улыбку на его лице,- и ты Дим, давай, пошли уже, а то нам дома будет там-парам.
Последим комнату покидал Андрей, вроде бы можно было, и остаться, да только не спасло бы это. Комната казалось все еще держит запах сигарет и звонкий смех. Клацнув выключатель он захлопнул дверь.
-Айда по горам, по равнинам, да по полю по степи…
Дома
Ввалившись к себе, братья рухнули на постель. Родители как раз были у соседки, у ее собачки энурез и конечно они должны поддержать бедную старушку. Закрыв глаза, Артур легенько начал щекотать брата.
-Убери руки, - Дима проговорил эти два слова четко и спокойно, но они все равно прозвучали как выстрел.
Немедленно распахнув глаза, старший сев сверху, легонько хлопнул по щеке младшего ладонью.
- Ты как со старшим братом говоришь, а?
Следы от кайфа были едва заметны, но все, же он их видел, а потому, Дима повернул голову вбок и промолчал. Его пухлая нижняя губа немного опустилась вниз, так происходило всегда, когда он злился. Сжав запястья брата в своих, Артур прижал их к постели и пытался поймать его взгляд.
- Злишься на меня, да? Да?
Дима повернул голову прямо и смотрел в мутные глаза брата.
-Да, -он словно прошептал эти слова, так тихо и трепетно.
В груди старшего что-то перевернулось, появилось огромное чувство вины и еще что-то теплое и неизведанное, оно как река начиналось в сердце и медленно протекало до низа живота. Отпустив руки брата, Артур провел кончиками пальцев по его скуле.
-Не надо, я не буду больше, честно, -нагнувшись он шептал эти слова прямо на ушко, -обещаю. Дима раскрыв свои изумрудные глаза, смотрел куда-то прямо и мимо, одна рука обняла спину сидящего на нем брата.
-Угу.
Старший перевел взгляд на глаза Димки. «Какие красивые…и он весь такой красивый» Глядя друг другу в глаза, они словно разговаривали, обо всем на свете, а сейчас они просто признавались друг другу в любви. Редко бывает, когда братья так трепетно любят друг друга, но они исключение. Ведь когда Дима плакал, Артур рвался к нему и всегда был первым, кто успокаивал, а когда Артур болел, Дмитрий то и дело приносил ему и чай, и лекарства, и кушать. Взяв одну руку младшего брата в свою и сплев пальцы, он никак не мог отвести взгляд от глаз напротив.
-Какие же они красивые, -прошептал он.
Димка не моргая, даже казалось бы и, не пошевельнувшись, прошептал в ответ:
-Кто?
-Твои глаза, -Артур немного подался вперед и нежно поцеловал щеку брата, а потом еще раз, он целовал нос, щеки, скулы, так словно это его дите, его самое дорогое в жизни маленькое существо. Опустив голову на грудь брата, Артур прикрыл глаза и тихо вслушивался в биение сердца. Димка немного опешил от такой нежности брата, но закрыв глаза, смог расслабиться. Он медленно перебирал пряди почти черных волос и тихо прошептал:
-Я люблю тебя.
Улыбнувшись и сжав родную руку в своей, старший тихо ответил:
-И я тебя.
Вася вошел, точнее, влетел домой на крыльях радости, с помощью которых и плыл по асфальту. Скинув пиджак на пол он, насвистывая какую-то мудреную мелодию, прошагал на кухню. Свет был включен, за столом с платком в руках сидела мама. Васенька уже знал, что ему предстоит слушать, а потому сел напротив, поправил воротник рубашки, прокашлялся и уставился на маму.
-Ну-с,- театрально взмахнув рукой.
Мать медленно подняла глаза и осмотрела сына, не требовалось много усилий, что бы понять, что пивом он не только дышал.
-Вася, как ты можешь? Ты же отличник, -ее губы дрожали, а голос прыгал с высоких нот и низкие, платок то и дело перебрасывался из одной руки в другую, -Вася, пожалей меня то. Что люди говорить будут? Ты подумал? Ты же моя опора..
Монолог матери продолжался бы еще долго, если бы в воспаленном мозгу Васи что-то не переключилось. Похоже, это вырвали стоп кран. Глядя маме в глаза он, перебив ее даже не извинился.
-Мама, ма-ма, -наконец мать услышала сына, -послушай, мама, хватит, нет серьезно, хватит. Мне уже надоело быть твоим 7 месячным малышом. Слышишь? Я не маленький ребенок, хватит меня опекать! Ты хоть когда-нибудь думала обо мне? Реально обо мне?
-Как ты можешь, а школа, а кружки, а…
Перебив мать, Вася горько усмехнулся.
-Нет, мамочка, ты это для себя делала, всегда для себя. Что люди подумают, -цитировал он маму высокими нотками ,-А что соседи скажут…Да к черту соседей, мама, -продолжал он уже своим голосом, -я устал, понимаешь, устал. Мама я пью, мама я курю, мама я играю в группе запрещенную музыку, мама я ненавижу овсянку с помидорами и рыбные котлеты. Мама я хочу жить!
Последняя фраза вылетела, словно крик о помощи. За ней последовал поток маминых слез. Вася поднялся, расстегивая рубашку, направился к себе, уже заходя, он крикнул:
- Разбуди меня в 8 мне на занятия математикой.
Осторожно держась за ручку, Андрей еще сомневался, входить или нет. Все же он дернул, и входная дверь открылась. Запах перегара стоял аж в коридоре, из кухни показался отец.
-О, привет, сынок, а я тебя уже заждался, -пьяная улыбка и заплетающейся язык не предвещал ничего хорошего.
Подойдя вплотную к сыну, он взяв его за волосы, потянул к себе в спальню. Андрей отчаянно вцепился пальцами в руку отца и просил отпустить, но мы, же с вами помним, его просьбы никогда не срабатывали. Кинув мальчика на кровать, папаша стянул с него свитер и застыл. Словно любовался синяками на белоснежной коже. Андрей сжал в руках простынь и зажмурил глаза, он просто хотел, что бы это все скорее закончилось. Голос отца ревел.
-Почему я прихожу, а еды нету? В квартире срачь? Зачем ты мне вообще нужен, ты отброс, я всю жизнь жалею что когда-то трахнул твою мать.
Тут в груди мальчика что-то сжалось, и сдавило. Слезы застыли в глазах, кулаки сжались так сильно, что видно было пульс в венах. Поднявшись, он подошел вплотную к отцу, и смотрел ему в глаза. Пристально и с огромной ненавистью.
-Да пошел ты ,-прошептал он прямо в губы отцу.
Тот, размахнувшись, влепил мальчику пощечину, да такую, что щека тут же запылала огнем. Но Андрей даже не пискнул, он со всей что было силы толкнул отца в живот. Тот, ударившись о стену, рухнул на пол. Сын нагнулся к нему, взял его за шкирки, и тихо и четко шептал, глядя в ошарашенные глаза отца.
-Слушая, мразь, если ты еще раз ко мне прикоснешься, я тебя убью ,-он сжал в кулаке седые волосы отца и отвел его голову назад, -слышал? И мне ничего не будет, ты понял меня, -он завел голову назад сильнее,- понял? Я не слышу?
Отец с распахнутыми глазами смотрел на сына, он понимал, что больше тот не позволит даже прикрикнуть на него. Дрожа от страха, он судорожно кивал.
-Да, да, конечно, да..
Личные заметки
Дима.
Я всегда считал себя и брата неделимыми, чем-то одним. Нередко мне казалось, что я его люблю так сильно, что это уже неприлично. Часто мне кажется, что моя любовь к брату не совсем обычная, ну вы понимаете? Я люблю его каждой клеточкой себя, и все ему прощаю. Иногда мне кажется, что он меня не так любит как я его. Он бывает груб, бывает он не обращает на меня внимание. Но я знаю, знаю, что любит. Родители у меня добрые, они всем помогают, всем, всем. Но мне так не нравится здесь. Я как-будто в клетке. Ну как говорят о птице в золотой клетке, у нее все есть, а ей хочется другого. Но эта птица так привыкла к клетке, что без нее на воле она бы погибла, ведь у нее совсем нет навыков к охоте, или она не просто пропадет без ласки. Но ей снится другой рай. Вот так и я, я жду этого другого рая, а Артур мне рассказывает о прелестях клетки. Мы с ним разные, другие. Он часто не выполняет свои обещания, а я часто его за это прощаю. Я, наверное, готов простить ему все, все на свете. Когда-то дядя Ефросий, рассказал нам притчу. Точнее недорассказал, он предложил нам закончить эту историю самим. Сюжет ее был простым. У хозяина была собака. Он ее безумно любил, кормил лучшим мясом, но жила она на улице в будке и на цепи. Часто выпив, он мог ее ударить, но потом ему было очень стыдно. И она ему все прощала. А он вечерами приходил и сидел с ней, гладил ее, но с цепи не отпускал. И вот дядя Ефросий, просил сказать нам, что бы мы сделали, как бы помогли этой собаке. Я долго думал, чем именно можно было бы ее спасти. Но в итоге, я пришел к выводу, что в клетке (золотой) ей плохо, а без нее она умрет или от холода или от голода или в тоске по хозяину. И тогда, я подумал, что я бы наверное ее убил. Я рассказал об этом Артуру. Он встрепенулся и посмотрел на меня непонимающим взглядом.
«-Зачем ты ее убил?
-Так надо, я за..свободу
-К черту твою свободу»
Артур
Медленно сходить у ума, знаете как это? Сложно. Димка вроде отстал от меня всего-то на два года, а мыслит как ребенок. Он так любит и понимает наших родителей. «Они просто очень добрые, вот и помогают всем» Да, братишка, всем, всем кроме нас с тобой. Я чувствую, что он куда-то рвется, куда-то туда, о чем не знает ничего. А мне и тут хорошо. У меня есть все, что мне нужно, а эти комунистичесие устои меня не трогают, я им не следовал никогда, потому не ощущаю, что они меня сковывают. Пионеры…чушь все это. Это просто видимость свободной страны, защищенности и прочих благ. А что на самом-то деле, продукты, которых в магазине так мало, одежда, которую многие шьют себе сами. Всем до тебя есть дело. Соседка обязательно посмотрит с кем ты, где ты и, конечно же, из самых мирных побуждений, вначале расскажет об этом всему двору, а после маме. Нет, мне это все нужно, меня это все не трогает. Свобода внутри у меня, а значит, я свободен. Мне ничего не нужно, ни от родителей, ни от этой страны. Единственное в чем я нуждаюсь, это в любви…всего одного человека. А у него ведь и вправду глаза красивые, такие наивные и чистые. Часто я подавляю в себе огромное желание целовать его и не отпускать от себя никогда, ведь знаю так нельзя, это не правильно. Я стараюсь отодвинуть его от себя, но только для того, что бы он стал ближе. Я люблю его. В последнее время, мое сознание занято поиском ответа на притчу о собаке. Ту, которую нам рассказал сосед. Что бы я сделал? Ничего. Да, наверное, это и есть мой ответ. Я бы не сделал ничего, ведь если бы собака сама захотела чего-то она бы сделала это. Толи убежала бы, толи загрызла хозяина, выходы у нее есть, но она ничего не делает. Как я, с Димкой. Я мог бы прекратить эти теплые отношения, что бы ни обжигаться о его сердце, или наоборот плюнуть на все, быть эгоистом и делать то, что мне хочется. Но я так и остаюсь на привязи возле него.
Вася.
«Прости мама». Я думал так еще час после того разговора. Но ведь правда...правда, интересное понятие не так ли? Я ведь тогда сказал ей правду,…наверное, я слишком долго врал до этого, и правда стала болезненной и не нужной. Я ничего не изменил своей правдой, лишь забрал у не радость. Прости мама. Сложно быть всегда под присмотром, и дело не в свободе нет, меня больше убивает ее недоверие, ведь если она все проверяет, значит, не верит. Пиво и сигареты -да это не важно для меня вовсе, я мог бы этого не делать, если бы не чувствовал ошейник опеки. Ошейник, как только нам рассказали эту притчу, я уже знал ответ. Я бы отпустил собаку, снял бы ошейник, а пусть выбор делает сама. Ведь когда ты сделал его сам и пеняешь потом только на себя, и знаешь, что ты попробовал то, что так хотел. Ведь кому хочется сидеть в 70 лет и мучить себя вопросами, а что если…Выбор это самое большое богатство, я всегда так думал и сейчас так считаю. Но что пугает, это исход твоего выбора. Ведь когда есть выбор, значит, итог еще не известен, и все враз может обернуться иначе, закрутиться, завертеть тебя и ударить о скалы реальности. А когда выбора нет, ты тихо делаешь то, что нужно и знаешь, что будет потом. За всю нужно платить. Интересно, за что мы платим большую цену, за доверие, за любовь, за жизнь? Или все-таки за выбор?
Андрей
Сколько может выдержать человек? Неделю, две, год, всю жизнь? Смотря что. Нелюбовь, наверное, всю жизнь могут терпеть. Только не я. Физическую силу я мог бы терпеть вечно, ведь синяки на коже это ничто по сравнениями с гематомами на сердце. Каждый раз, когда он поднимал ремень, мне казалось, что он бьет по сердцу, больно и сильно. Он никогда не извинялся, никогда не говорил потом что любит, но я видел, честное слово видел в его глаза свет любви. Знаете как говорят, бьет -значит любит. И я так думал. И я верил. Это был алкоголь, это была ярость, это был я виноват…да что за бред. Никогда это не был алкоголь -это была его сущность. Его нутро, черное как уголь, и без пролеска души человеческой. Никогда это не была ярость, это был садизм, просто он получал удовольствие от того, что делал мне больно. И никогда, черт возьми, никогда это не был я виноват. Виноват был только он, его неудачи, его мертвая жизнь и если бы я не остановил его тогда…А почему я остановил его? Устал? Испугался боли? Нет, я просто понял, что любви там нету, что в его глазах нету больше ничего. И тогда я сказал «хватит». И видит Бог, если бы он еще раз посмел ко мне притронуться, я бы убил его. И в тот момент, когда я смотрел в его черствые и жалкие глаза я понял ответ. Свой ответ на ту притчу о собаке и хозяине. Я бы убил хозяина и забрал собаку к себе. Я бы помог ей, я бы дал ей тепло и любовь, внимание, а его бы закопал, что бы никто и никогда не нашел. Я бы просто помог…
[b]