Прямо напротив жила семья спившегося народного артиста, кто-то подарил ему обезьянку и время от времени он забывал её на лестничной площадке, потому частенько животное забредало к нам. Забирала Чуму народная супруга, и, поскольку в те времена подавляющая часть москвичей были лица не очень кавказской национальности, она с тревожным интересом всматривалась в моих колоритных сослуживцев. И то сказать, мои коллеги были каждый под два метра - либо в высоту, либо в обхвате бицепса.
Однажды артистическая супруга, будучи в шляпке с пером и подпитии, решила завести со мной разговор: «Не страшно Вам, барышня? Отчаянный ведь у вас тут народ…а имена-то какие странные: Казбек, Эльбрус…»
Надо сказать, ни казбеков ни эльбрусов у нас не было - были Азабек и Юнус. Большую часть времени сослуживцы проводили за игрой в компьютерные стрелялки, иногда отлучались вместе на несколько часов, приезжали неизменно с румянцем на щеках и горящими глазами.
Был у нас, конечно, и ресепшн, и бухгалтер. Вот с бухгалтером, москвичкой Викой, с которой мы в том году поступали в один институт, я и подружилась. Частенько мы подтрунивали над манерами коллег, но нашей иронии те не замечали, хотя подшутить над сотоварищем любил - незло - каждый.
Интерьер офиса отчасти напоминал убранство ресторана "Прага" - повсюду висели роскошные зеркала. Али, наш охранник, предпочитавший сугубо спортивные костюмы от дизайнеров, проходя по просторному коридору, с криком «Киай» делал высокий дабл кик ногами, краем глаза любуясь на себя в зеркалах; другим его краем рассчитывая увидеть наше восхищение.
Другой мой сослуживец - Ибрагим, именовавшийся в документах как «менеджер», носил пиджаки и кители брусничного цвета с искрой, и, отражаясь в тех же зеркалах, постоянно сдувал с плеч несуществующие пылинки, иллюстрируя собой известное латинское высказывание. Поигрывая надбровными дугами, он частенько репетировал выражение лица, соответствующее тому или иному предмету гардероба.
В то время мне предстояло сдавать экзамен по литературе: я читала Антокольского; лица поэта я никогда не видела, читала лишь, что он был известен своей особенностью очень высоко держать голову. Кроме того, фамилия Антокольский в моём сознании была связана со знаменитыми скульптурами. Так вот, Ибрагим стоял у зеркала примерно с таким выражением лица, какое принято высекать в камне, вернее, каким бы высекли в камне лицо Павла Антокольского.
Но что это всё было - по сравнению с бесподобной речью обитателей нашего офиса!..Чем ещё может быть обласкано ухо, как не речью детей или приезжих, в сущности, тех же детей, познающих шумный московский мир…
Чего только не было на этой ярмарке слуха: и «растормошка» вместо «растаможки», и «спрайт-лист» вместо «прайс-листа», и даже «Лелинград» и "сакцентрировать", то бишь сразу - расставить акценты и сконцентрироваться… Что уж говорить о «ж`енщинах» и "секретарщицах»…Особо надо отметить: лишь у себя в офисе я слышала, что: "ГАИ наглАЯ"
Вышеупомянутый Юнус, автор подавляющего числа перлов, работал у себя на родине массажистом в спортивном клубе «Алания», ростом был метр девяносто девять, а уж руки имел сорок седьмого размера.
В офис иногда забредал некто Коля Трит, пользовавшийся у наших горцев бешеной популярностью по причине своей причастности к киношным кругам. Круги, как водится, были резиновыми. В петлице Коли невянущей гвоздикой алела Роль. Роль в фильме «Мы из джаза». Офисный «моноблок» долго и со скрипом прокручивал кассету до нужного места, и весь офис во главе с Колей напряжённо всматривался в экран на протяжении семнадцати секунд: «Вот-вот-вот-вот!..», после чего он жмурился как от вспышки и в смущении потирал ладонью череп.
У Юнуса была Мечта - попасть в «ящик», а именно - на «Поле чудес», и потому Трит всякий раз оказывался в эпицентре гостеприимства. Ростом природа Колю оделила скудно, и было забавно видеть на его подростковых плечах великанские руки Юнуса. Коля подарки принимал, песни пел, водку пил, оживлённо рассказывал о съёмках, вызывая неизменный восторг в детских сердцах моих коллег, обещал шепнуть Якубовичу...и каждый раз история с водкой повторялась снова...
Через год я уволилась из офиса, но до меня дошли слухи, что нога сорок самого размера ступила-таки на обетованную землю «Поля чудес»…
Прошло много лет, как-то зимой я встретила бухгалтершу Вичку в театре. Оказывается, за то время, пока мы не общались, она окончила МГИМО и РУДН, удачно вышла замуж…
После спектакля мы зашли в Лимончино и долго сидели там, смеясь и вспоминая наши дни на Лубянке и вычурных горцев. В результате мы напились так, что по выходе из ресторана Вичка не заметила, как стряхнула с мундштука пепел на свою бирюзовую норку, сделав в ней дыру. Необходимо было залить горе - она пригласила меня в гости.
Двухкомнатная квартира в Мнёвниках была крохотной, но комнаты были отделаны с шиком, повсюду были перегородки в японском стиле и ниши - в одной из них стояла фотография Вики с Мадонной.
А потом мы пили ликёр и смотрели кадры церемонии вручения Нобелевской премии, где Вика с супругом были в числе приглашённых.
