Где ночи бархатная тень застыла у окна -
В бокале мутном каберне с иллюзией смешав,
С красоткой Смертью в эту ночь я пил на брудершафт.
Оставив мир, бездумно столь забывший про меня,
Я разум свой на алкоголь беспечно променял.
Хмельного танца хоровод запутал, закружил,
И в этой пляске я узнал фигуру Госпожи.
Она сидела за столом, откинув капюшон
И я был речи, и души, и разума лишён,
Я был готов скулить щенком, покорно падать ниц,
Едва заметив пустоту мерцающих глазниц.
Наполнив огненным вином сверкающий бокал,
Я подошел нетвёрдо к ней, склонился, прошептал:
«Привет, красотка», - хмель всегда с рассудком не в ладах,
«Ты в эту ночь кого-то ждёшь?». Она кивнула: «Да».
Я сел напротив, заглянул в прекрасное лицо:
«Я знаю, кто ты – Ангел-Смерть, что ждёт в конце концов
Всех нас, пришедших в этот мир, плетущих жизни нить».
Она взглянула на меня, вздохнула: «Может быть».
Я говорил о пустяках, про жизнь мою, дела,
Она смотрела на меня, молчала и пила,
И вдруг решился я, хмельной, на глупый, дерзкий шаг:
«А может, выпить нам с тобой, душа, на брудершафт?»
Она склонила надо мной точёный облик свой,
И я буквально утонул в улыбке восковой:
«А ты наглец», - произнесла, – «Смотри не отступись».
И наши руки над столом в тот миг переплелись.
В безлюдном баре, утонуть в иллюзии спеша,
С красоткой Смертью в эту ночь я пил на брудершафт.
И, осушив бокал до дна, я, в шутку ли, всерьёз,
Вдруг задал Вечной Госпоже тот каверзный вопрос,
Слетевший глупо с языка: «И всё-таки ответь,
Кого так долго может ждать прекраснейшая Смерть?»
Взметнулся ветер ледяной, салфетки теребя –
Ответ был короток, тяжёл и холоден: «Тебя».
