И. Бродский
Шум ливня воскрешает по углам
капризной памяти забытые репризы,
четыре чашечки из детского сервиза,
давным-давно отправленного в хлам,
настольную игру, в которой мы
ловили, высунув язык от напряженья,
грибы картонные на удочку. И тени
от наших рук сливались с телом тьмы,
запрятавшейся робко по углам
уютной комнаты в старинном дачном доме
от света лампочки. Привычно и знакомо
шуршали крылья бабочек, и нам
незыблемым казалось то, что он -
весь этот мир, просторно-мягкий, как пижама, -
навеки будет, будут вечно папа, мама,
шум ливня, навевающего сон...