Эпидемия безумия (Рассказ)

Глухой поселок где-то за границами города Обнинска обволакивал непроглядный мрак ночи. В небольшой горстке домов, жители которых составляли все население этого поселка, свет уже давно не горел. Во всех, кроме одного бревенчатого бежевого домика в самом конце поселка.

- Спать ложись, - тихо сказала пожилая женщина, - нечего высиживать тут!
- Да лягу я, - плечистый молодой человек хмуро водил ложкой по тарелке с холодной похлебкой.
- Вот и ложись, вам еще в город ехать! Я тебя за руль сонного не пущу.
- Нам не к спеху.
- Как же это не к спеху?! – женщина округлила глаза. - Как не к спеху-то? Знаешь, что он вчера сделал? – она указала рукой на кушетку, на которой кто-то лежал, укутавшись в ватное одеяло и повернувшись лицом к стене. – Он вчера дрова по сараю раскидывать начал. Это еще хорошо, что я вовремя заметила и остановила его. А не заметила бы, неизвестно что он еще натворил бы. А ты говоришь, что не к спеху.
- На неделе поедем, – молодой человек положил ложку рядом с тарелкой, - а теперь иди спать.

День первый.

Трудно сказать, почему Леонид решил задержаться на улице в этот день. Точного ответа на этот вопрос он и сам не знал. Он как всегда возвращался домой с работы, он как всегда шел мимо парка, к которому примыкает его дом и он как всегда хотел пройти мимо, но что-то его остановило. Может, мысль о том, что он еще ни разу вот так вот просто не гулял по этому парку. Может, ему не хотелось появляться дома. А может, все дело было в замечательной погоде. Да, определенно погода повлияла на его весьма неожиданное решение.
Он неспешно дошел до самого начала парка, до того самого места, где когда-то были железные ворота с большой черной табличкой, на которой угрожающими красными буквами было написано название парка. Леонид был еще совсем ребенком, когда впервые увидел эти ворота. Тогда он посчитал, что за оградой находится тюрьма или психиатрическая больница, настолько отталкивающе выглядела эта табличка. То самое первое неприятное впечатление всплыло в его памяти, когда он оказался возле поваленной проржавевшей ограды, через прутья которой уродливо пробивались сучья какого-то сухого декоративного кустарника. Леонид поморщился, развернулся и так же неспешно направился назад.

Интересно, а каким был этот парк в то время? Сомнений не было, что он был гораздо красивее, чем сейчас, но в ТАКОМ парке Леонид не был. Ему даже подумалось, что стоит покопаться в старых родительских фотоальбомах, вполне возможно, что на одной из выцветших фотографий будет запечатлен этот парк.
Когда Леонид дошел до одной из многочисленных парковых скамеек, которые теперь стали пристанищем для местных подростков, он решил присесть и, пока еще не стемнело, подышать свежим воздухом.
Он достал из сумки слегка помятую газету, но прежде, чем ее развернуть, он еще раз внимательно осмотрел все вокруг. Вниз по дороге шли две пожилые женщины, одна из них везла коляску с ребенком; на поле неподалеку тучный мужчина угрюмо выгуливал свою собаку; срезая дорогу меж деревьев, по направлению к придорожному магазину двигалась шумная компания; едва не задев ноги Леонида, мимо него прошел высокий седоволосый мужчина, который кутался в свой плащ и смотрел себе под ноги, лишь изредка поднимая голову.

Теперь это завсегдатаи этого парка. Помнят ли они, каким он был раньше? Наверняка помнят, но с тех пор прошло столько времени, что для них, казалось бы, он всегда был подобным проходным двором. Те две женщины прогуливаются по нему только из-за ребенка. Собачника вынудило сюда прийти его домашнее животное. Для той компании это просто отрезок пути, через который им следует пройти, чтобы добраться до магазина. А последний прохожий, на которого обратил внимание Леонид, чем-то напоминал ему его самого. Скорее всего, он вообще не обращает внимания на парк. У него есть цель: из пункта А добраться до пункта Б, а путь, который проложен между ними, ему безразличен. Точно так же, как и для той компании, точно так же, как и для самого Леонида.

Он вздохнул, развернул газету и уставился в одну из статей. Отчего-то он не мог сосредоточиться на чтении. Одну и ту же строчку он прочитывал по нескольку раз, но все равно не мог уловить сути. Иногда Леонид замечал, что он невольно останавливал чтение и начинал вслушиваться в пение птиц, продолжая при этом бесцельно пялиться в газету. Дважды ему удавалось расслышать какие-то разговоры откуда-то издалека. Голоса людей были едва слышны, но слух Леонида обострялся, и он довольно ясно слышал все, о чем говорят.
Зачем ему знать о том, что двадцать седьмого числа наконец-то вернется брательник с курорта? Или то, что та самая игра с римлянами гораздо лучше, чем показалось на первый взгляд? Как получилось так, что пение птиц сменилось этими бесполезными для Леонида разговорами? Для чего он так внимательно их слушал? Возможно, он хотел услышать какое-то мимолетное упоминание о парке, о его красоте в былое время, пусть даже о тех самых воротах. Но ни о чем подобном люди не говорили. Они давно уже о подобном не говорят. С тех самых пор, как этот парк стал проходным двором. И на самого Леонида не нашли бы такие не свойственные ему лирические мысли и воспоминания, если бы он не решил пересмотреть свои взгляды в этот день.

Он так и не смог полноценно прочитать первую статью в газете, когда ему показалось, что пора бы уже идти домой. Он расстегнул одно из отделений своей сумки, сложил газету вдвое, пихнул ее внутрь, после чего начал вставать со скамейки, но тут же чуть было не сел обратно: прямо перед ним стоял молодой человек в засаленных потертых джинсах, легкой весенней куртке и помятой кепке, козырек которой был сдвинут чуть влево. Этот молодой человек переминался с ноги на ногу и постоянно потирал одной рукой правый висок. Его глаза были плотно закрыты.
Леонид в какой-то миг подумал, что этот юноша стоял перед ним все время, пока он пытался прочитать статью, но посторонние звуки и отчужденные мысли настолько его поглотили, что он не заметил, как к нему кто-то подошел. Но эта мысль быстро отпала: он просто не мог не почувствовать чьего-то присутствия в такой непосредственной близости от себя.

Леонид театрально кашлянул в руку и попытался встать во второй раз, но парень сразу же открыл глаза, схватил Леонида за плечо, и, все так же продолжая массировать свой висок, сказал: "Хороши где две". Леонид несколько растерялся и вопросительно посмотрел на юношу. В его глазах он увидел какую-то жалость или раскаяние. Довольно странное сопровождение не менее странной фразы. Было такое чувство, будто юноша ждет какого-то ответа или действий со стороны Леонида. Но ответа не последовало. Леонид убрал руку незнакомца со своего плеча и попытался уйти, но сделав всего несколько шагов, почувствовал, что его крепко схватили за рукав.
Леонид обернулся и снова встретился глазами со странным незнакомцем. Тот несколько раз ударил себя основанием ладони в висок, что так старательно массировал все это время, и голосом полным отчаяния произнес: "Хороши где лес! Молоко?! Хороши где!"
Что можно ответить на подобную бессмысленную фразу, которая звучала, как просьба и была произнесена так, будто человек, к которому обращаются, прекрасно понимает, о чем идет речь?

"Я... я не знаю где..." - выдавил из себя Леонид, мягко высвобождая свой рукав из рук незнакомца.

Третей попытки донести свою безрассудную мысль от странного и, по-видимому, безумного молодого человека не последовало. Он лишь пристально уставился на Леонида печальными глазами, которые, казалось, вот-вот наполнятся слезами и снова стал массировать свой висок.
Когда Леонид отошел от юноши на несколько шагов, он услышал за спиной прерывистое: "Дом... пол… кот..." - а когда обернулся, то увидел, что незнакомец так и остался стоять возле лавки, только теперь он снова зажмурился и потирал уже оба виска.
"Странный парень, - думал Леонид, когда выходил на дорожку, которая ведет к его дому. - Доводилось видеть наркоманов, но этот... Да не похож он на наркомана, скорее бездомный. Да и на бездомного не очень похож. Бедняга, - думал он, когда в поле его зрения уже попадали окна его квартиры. - Что же он хотел сказать? И почему не мог сказать нормально? Бывает ли болезнь, когда такую вот несуразицу несешь? Бывает! А чего же он не в больнице? - думал он, когда прислонял ключ к домофону от своего подъезда. - Почему он подошел именно ко мне? Почему он ждал, пока я начну уходить и не заговорил раньше? Что он хотел от меня услышать? Понимал ли он сам, что говорит? - с этими мыслями Леонид снял с себя пальто и обувь в прихожей".

День второй.

Спалось плохо. Не столько из-за мыслей о странном парне (их Леонид выбросил из головы довольно скоро), сколько из-за духоты. Наверное, сегодня будет дождь.
По утрам Леонид доезжал до метро на автобусе. Так он экономил время и мог побыть дома на несколько минут дольше. В этот раз автобус застрял в пробке аккурат возле парка.
Люди стали суетиться, требовать, чтобы водитель открыл двери, весь этот живой пресс стал волнами пульсировать по всему автобусу. Леонид стоял в самом конце и задумчиво смотрел в сторону парка. Еще десять минут, и он тоже будет требовать открыть двери, как и все. Но пока время есть и за эти десять минут автобус вполне может доехать до метро.
Крики людей в автобусе вдруг стали заглушаться громким ревом автомобильного мотора. Леонид посмотрел на дорогу, но среди всех машин, что тянулись вниз по дороге позади автобуса, ни одна не издавала ничего подобного. Он снова перевел взгляд на парк и увидел, что на поле, где вечерами скапливаются собачники, буксует старенький бежевый «запорожец». Видимо, он хотел срезать путь, но угодил в ловушку из весенней слякоти. Странно, секунду назад его там не было.
Люди пытаются перекричать рев старого мотора, но водитель автобуса остается при своем мнении и уверяет, что двери он откроет только тогда, когда доедет до ближайшей остановки.

Тем временем с поля раздалось последнее, особенно громкое завывание, и из «запорожца» вышел крепкий молодой человек в чем-то вроде телогрейки. Ему достаточно было одного мощного толчка, чтобы автомобиль смог выбраться из западни, в которую он угодил. Возмущение людей в автобусе теперь было слышно гораздо лучше.

Леонид начал волноваться, когда по истечении десяти минут, автобус приблизился к остановке едва ли на пятнадцать метров. Возможно, он простоял бы и вдвое дольше, если бы не грубая угроза физической расправы со стороны бритого наголо парня в спортивном костюме, которого тут же поддержала практически вся мужская половина пассажиров. Водитель сдался, и Леонид, кутаясь в воротник пальто, уже спешно направлялся в сторону метро.

- Нам к двенадцати в печать визитки Пакотова отдавать! Где верстальщик, почему его еще нет? – громогласно доносилось из-за двери офиса, где работал Леонид.

Верстальщик – это он. Иногда его еще называют дизайнером. Но никогда так, как надо – верстальщиком-дизайнером. А раскатистый бас с другой стороны стены – это генеральный директор рекламного агентства «Конфетти» Гедеон Матвеевич Кирзаков.

Леонид не очень любил свою работу. Вернее даже будет сказать, он не любил коллектив, с которым он работал. Во-первых, почти весь штат сотрудников состоял из людей, которые были практически вдвое моложе Леонида. Во-вторых, к своей работе они относились недостаточно серьезно, от чего конечный результат зачастую не соответствовал рамкам поставленной задачи. Большинство заказов были рассчитаны на командную работу, но молодежь в команде умела разве что только бегать курить каждые полчаса. Поэтому получалось так, что основную часть работы выполнял Леонид. И не потому, что он пытался как-то вытянуть своих молодых коллег, нет. Просто в случае невыполнения заказа в срок, Кирзаков не стал бы разбираться кто, почему, и в чем виноват. Получили бы все. По этим причинам со своими коллегами, по возможности, он старался вообще не общаться, если только разговор не затрагивал тему, касающуюся самой работы.

- Здравствуйте, прошу прощения, – заходя, произнес Леонид.
- И где тебя черт носит? Ты знаешь, что в двенадцать все уже должно быть готово? – раздраженно прорычал генеральный директор.
- Знаю. Все будет готово к этому времени. И даже раньше, – заверил его Леонид. Он не собирался объяснять, что его опоздание на десять минут было вызвано утренними пробками. Бесполезно.
- Не облажайся! – надменно произнес Гедеон Матвеевич, и уже обращаясь ко всем присутствующим, добавил, - Это всех касается. Работаем упорно, оперативно и с энтузиазмом. В противном случае я лично с каждого семь шкур спущу!

Вообще-то Кирзаков обычно не такой. Бесспорно, мягкость не была его отличительной чертой, но и сильного давления на своих работников он не оказывал. Исключением были сделки с важными людьми. Притом важность этих людей определялась самим Кирзаковым, а выгода для компании от этих сделок уходила на второй план. Хотя, в последнее время он все чаще ставил новые заказы в статус «важных».
Иногда его трудно было понять: однажды он и бровью не повел, когда из-за безалаберности (которой буквально были пропитаны стены «Конфетти») одного из менеджеров, клиент отказался подписывать договор на круглую сумму. Тогда от Кирзакова последовал только формальный выговор. А в другой раз, когда частник сделал заказ на коробку сувенирных ручек, и компания не успевала уложиться в срок, Гедеон Матвеевич пришел в такую ярость, что был готов проверить каждого на полиграфе, чтобы выявить главного виновника и затем уволить. К счастью, тогда сотрудники поднатужились и успели вовремя.
Кое-кто обращал внимание, что больше всего Кирзаков психовал по поводу частных лиц и их заказов, что наводило на мысли о том, что он лично знает каждого из них. Немногочисленные заступники Гедеона Матвеевича выдвигали теорию, что таким образом он улучшает репутацию рекламного агентства. К тому же, эти частники, видя, как качественно выполняет свою работу «Конфетти», запросто могли порекомендовать данное агентство третьим лицам, которые в будущем могли бы сделать более крупный заказ. Сам Кирзаков лишь однажды коротко высказался по этому поводу: «Человек, фирма, компания… какая разница? Мы обещаем качественно и быстро выполнить свою работу, и мы сдержим свое слово. Нельзя пренебрегать им лишь потому, что кто-то заплатит нам за это меньше». Все же истинные мотивы Кирзакова оставались неизвестны.
Леонид же в свою очередь никаких теорий не строил, но ему очень не нравилось то, что предугадать поведение генерального директора после получения нового заказа было невозможно. Впрочем, Леонид всегда добросовестно выполнял свою часть работы, и все крики в его сторону были сведены к минимуму. Преобладающая молодая часть компании не могла похвастаться тем же, из-за чего Леонид время от времени выслушивал все новые и новые угрозы увольнения и мнения о своем истинном предназначении, но уже в качестве просто одного из членов «облажавшегося» коллектива.

- Леня, ну что за дела? - спустя час к нему подошел корректор и протянул страницу с распечатанным макетом визитки, на которой была фотография лысоватого пожилого мужчины в очках с толстыми линзами, - Я же чуть в печать это безобразие не отправил!
- А в чем дело? – Леонид внимательно рассматривал страницу, работу над которой он завершил несколько минут назад, - Я разве сделал что-то не так?
- Леня! – вскрикнул корректор, - Я про рожу его говорю!
- Рожу?! – Леонид несколько озадачился, - Что с ней не так-то?

Корректор – должность не то, чтобы незаменимая, но весьма необходимая для крупного предприятия. У «Конфетти» корректор появился через два года после того, как к ним устроился Леонид и через семь лет после того, как это агентство было сформировано.
Чем до этого занимался Виктор, никто не знал, да и мало кого это волновало. Леонид видел в нем некоего стилиста или любого другого отростка из области гламура. Его манера речи, гнусавый голос, его жесты, его походка - все отдавало женственностью. Он был, пожалуй, единственным из сотрудников, кто называл Леонида «Леней». Более того, первое время он даже позволял себе за глаза называть Кирзакова «Гедей»! Он приубавил свой пыл, когда ему сказали, что если услышит твой Гедя как ты его называешь, то заживо сожрет. Но приубавил он его только в отношении Кирзакова, всех остальных он называл так, как хотелось ему.

- Леня, тебе пальцем показать, что с ней не так?- Виктор состроил такую физиономию, будто бы Леонид не видит очевидного.
- Покажи! – буркнул Леонид, - Кирзаков макет утвердил, я не понимаю, что ты мне пытаешься сказать.
- Боже мой, Леня, ты общую почту хоть иногда смотришь? Он же присылал новую фотку и просил поставить ее, - Виктор ловко выхватил мышку из рук Леонида и в три щелчка открыл нужное письмо с приложенной к нему новой фотографией.
- Извини, Вить, не видел. Но я сейчас, быстро… - с этой минуты Виктор стал раздражать Леонида еще больше.
- Я не могу, как дети! Кирзаков бы пену изо рта пустил, если бы увидел. Хорошо, что я заметил, - уходя, причитал Виктор.

Леонид моментально заменил старую фотографию новой и теперь визитки на имя Пакотова на сто процентов удовлетворяли все прихоти клиента.
Когда визитки были готовы, Кирзаков лично забрал всю партию и куда-то умчался. Вернувшись вечером, он пробыл в офисе совсем недолго, после чего снова уехал, теперь уже до следующего дня. Он был доволен, хотя и не показывал этого. Но одного только факта того, что в момент своего возвращения он ни на кого не орал, хватало для того, чтобы прийти к такому выводу.
Вечером, когда Леонид сделал часть работы по новому заказу, а оставшуюся решил доделать дома, встав из-за своего стола, он обратил внимание, что у большинства молодых на мониторах видны яркие картинки, которые явно не имеют никакого отношения к работе. Как давно они у них открыты? Вероятно, с тех самых пор, как Кирзаков покинул свой кабинет три часа назад.
Вот так всегда: дай им волю, они будут приходить на работу только ради того, чтобы заниматься тут не пойми чем. А потом, когда Кирзаков снова начнет рвать глотку, выкрикивая проклятия в их адрес, они будут мямлить: «Гедеон Матвеевич, мы сами не знаем, как так получилось. Мы не успеваем. ФИЗИЧЕСКИ невозможно управиться за такой короткий срок».

Леонид накинул на себя пальто, тихо попрощался и стал спускаться вниз по лестнице. На улице лил сильный, холодный, неприятный дождь. Леонид стоял какое-то время под козырьком «Конфетти», пытаясь найти в своей сумке зонт. Через пару минут напрасных усилий он понял, что забыл его дома. Так или иначе, идти до метро ему все равно нужно, а дорога туда довольно короткая, так что, по его расчетам, слишком сильно промокнуть под дождем он не мог.
Едва он сделал первый шаг, выйдя из-под козырька, как мимо него пронеслась черная иномарка, из которой оглушительно доносилась электронная музыка. Она окатила его доброй порцией грязной воды из лужи, которая успела образоваться и разрастись до невероятных размеров за все время, пока на улице шел дождь. Леонид узнал эту машину: она ежедневно стояла на внутренней стоянке рекламного агентства. Значит, она принадлежала одному из сотрудников «Конфетти». Вполне вероятно, что даже Виктору. И этот жест с его стороны (если это был он), скорее всего, был ненамеренным. Просто он не обращает внимания на окружающих его людей и ему абсолютно плевать на того, кого он только что окатил холодной водой из-под своих колес. Если он вообще заметил, что проезжал мимо человека.

Леонид выругался и бросил гневный взгляд вслед уезжающей иномарки, безуспешно пытаясь себя отряхнуть. Он очень не любил коллектив, с которым он работал.

День третий.

Леонид снова не выспался. Свою работу он доделывал практически до самого утра, и погрузиться в сон ему удалось лишь на четыре часа. Но, несмотря на это, вместо того, чтобы сегодня вечером отправиться домой и сразу же лечь спать, Леонид снова пришел в парк.
Весь день светило яркое солнце, отчего большинство мокрых участков дороги высохли, равно как и все парковые скамейки. В этот раз Леонид ограничил себя от прогулки до бывшего главного входа и  направился прямиком к одной из этих скамеек.
Он был уверен, что если он просто сядет на лавку, то со стороны он будет смотреться не так, как ему хотелось бы. Он многократно видел таких одиночек, и каждый раз у него складывалось впечатление, что эти люди настолько потеряны, что им уже абсолютно наплевать на то, как о них думают окружающие. Леонид же был не таким. Ему было важно, чтобы у каждого проходящего мимо него человека не возникало никаких подобных ассоциаций. Именно по этой причине он еще вчера вечером предусмотрительно положил к себе в сумку одну из книг, которые хранились в его скромной домашней библиотеке.
Держа в руках какой-то роман с пожелтевшей блеклой обложкой, он даже не пытался читать текст, что был напечатан на его страницах. Зато теперь он ничем не выделялся. Если на него кто-то и обращал внимание, то в лучшем случае, с мыслью, что этот человек решил насладиться художественной литературой бок обок с природой, пытаясь, таким образом, лучше ее усвоить и прочувствовать. Так думал Леонид.

Прошло не более десяти минут, когда он поймал себя на том, что его взгляд устремлен на одну из отдаленных асфальтированных парковых дорожек.  Леонид даже встрепенулся. Он только сейчас понял, что его «маскировка» была раскрыта. Но что заставило его устремить свой взгляд туда, вдаль? Может, его внимание привлекла миловидная девушка с длинными черными волосами, которые были аккуратно уложены в хвостик. Ее мягкие черты лица напоминали о бывшей девушке Леонида, с которой он пробыл вместе чуть меньше шести месяцев.
Смог бы он сейчас встать, подойти к той девушке и начать простой диалог, который смог бы подарить ему надежду на то, что этот разговор со временем сможет вылиться в нечто большее? Нет, не смог бы. Тогда зачем же он смотрит в ту сторону? Он смотрит туда потому, что изначально хотел как можно лучше рассмотреть парк, присмотреться к его деталям и взглянуть на него с другой стороны. Тогда же он и понял, что глупая затея с «маскировкой» была обречена на провал с самого начала.

Леонид вдруг вспомнил о старых фотографиях. Он даже и не попытался найти фотоальбом, в котором теоретически могла быть фотография со старым парком. Он подумал о том, что он мог бы так же найти свой старый пленочный фотоаппарат и попытаться с его помощью сделать несколько удачных снимков этого парка. Ему даже не обязательно было бы самому попадать в кадр. Было бы, что показать детям. Если они у него, конечно, еще будут. Вообще-то, Леонид твердо решил, что будут, но все как-то не складывалось. Ему уже почти сорок лет, а самые крепкие отношения с противоположным полом у него были еще в одиннадцатом классе. А теперь все слишком мимолетно. Его новых спутниц пугали его намеренья, ведь он весьма быстро говорил им о них.
Молчать Леонид не хотел по двум причинам: во-первых, эта прямота нередко располагала к себе и, во-вторых, он считал, что его время будет потрачено впустую, если его новая подруга хочет лишь легкого флирта. А большинство новых знакомств заканчивались именно легким флиртом.

Леонид продолжал провожать взглядом черноволосую девушку, когда она вдруг остановилась, вытащила из кармана мобильный телефон, подняла его над головой и сразу же опустила обратно, видимо, пытаясь поймать сеть, а затем развернулась и пошла назад. Именно в этот момент она заметила Леонида и посмотрела на него своими зоркими черными глазами. Леонид тут же поймал этот взгляд, смутился, но не подал виду, и стал убирать книгу в сумку.
Он признавал, что был пойман с поличным: он сидел на скамейке и бесцельно пялился на прохожих. Та девушка ничего хорошего о нем точно не подумала.
Леонид поднялся и пошел ей навстречу. И не потому, что ему хотелось увидеть ее поближе, а потому, что идти ему было некуда: если бы он пошел в противоположную сторону, то оказался бы перед своим домом, а идти домой было еще рановато. Если бы он свернул направо, то вышел бы к ржавой ограде, но от твердо решил, что сегодняшний вечер обойдется безо всяких оград. Пойди он налево, то он бы прошел по тому же маршруту, по которому ежедневно возвращается с работы, а этот маршрут ему уже надоел. Вот и получалось, что путь был только один – по прямой, мимо девушки с зоркими глазами.
К тому моменту, когда Леонид был настолько близок к ней, что мог явно ощутить запах ее духов, она уже разговаривала по телефону, не обращая никакого внимания на странного мужчину, который сидел на скамейке и сверлил взглядом прохожих. Она с кем-то ругалась, не сдерживая своих эмоций, изо всего разнообразия которых, несомненно, позицию лидера занимал гнев.

«Я приперлась в этот гадюшник, а ты, видите ли, не можешь!» - услышал Леонид, когда проходил мимо нее. Гадюшник… это она о парке. И в чем-то она права. Особенно, сейчас, когда на деревьях только-только стали набухать почки, а под ногами, стоит лишь сойти с дороги, сразу же начинает хлюпать грязная жижа, полная окурков, битого стекла и оберток от различной импортной закуски.

Гадюшник… да сейчас любая открытая местность такой же гадюшник. И ничего с этим не поделать. Даже парки-заповедники или леса, в которые люди ходили для того, чтобы культурно провести время, а родители не боялись, что их ребенок случайно порежется о консервную банку или разбитую бутылку, теперь уже тоже выглядят не лучше этого парка.

Леонид решил заглянуть в магазин, чтобы купить там кое-каких продуктов, а затем уже отправиться домой. На сегодня он уже достаточно отдохнул.
Он обратил внимание на какие-то странные возгласы еще на подходе к местному супермаркету. Они доносились откуда-то из-за него. Поэтому, когда Леонид вышел из магазина с сумкой, полной продуктов для дома, он решил заглянуть на внутренний двор супермаркета, чтобы понять из-за чего шум, предложить, если требуется, свою помощь и просто удовлетворить свой интерес.
Обойдя здание, он стал свидетелем следующей картины: на низкой придорожной оградке сидела молодая девушка в одном только легком халате, поверх которого была накинута куртка. Она что-то мычала и держалась обеими руками за голову. Около ее ног лежал осколок кирпича, а рядом с ним была надпись неровным почерком, которая гласила: «вОдОслИв нЕ мЕл». Каждая гласная буква в каждом слове была крупнее согласных. Было неясно: получилось ли так случайно или же эти буквы были выделены намеренно.

Когда Леонид прочитал эту странную фразу, он понял, что девушка постоянно повторяет именно эти слова. Вокруг нее столпились несколько человек. Кто-то пытался что-то выведать у девушки, но она в ответ только продолжала повторять те же слова, что были написаны на асфальте. Иногда она сопровождала их жестом, указывающим на аналогичную надпись рядом с ней. Кто-то переговаривался между собой и из обрывков слов, что были слышны Леониду, он понял, что ей вызвали скорую помощь, которая вот-вот должна приехать. Так же он обратил внимание на молодого парня, который стоял в одной легкой кофте и, поеживаясь, нервно курил сигарету. Видимо, это он одолжил девушке свою куртку.
Сначала Леонид хотел спросить, что же тут произошло, но одумался. Ведь этот вопрос и так был на устах у всех столпившихся вокруг девушки. Затем он хотел предложить свою помощь, но быстро понял, что помочь ничем не сможет. И даже, если ей и требовалась какая-то помощь, то ее уже оказали.
Леонид собрался разворачиваться и идти домой, когда подъехала «скорая помощь». Из машины вышли двое санитаров и, взяв девушку под руки, сразу же стали заводить ее внутрь автомобиля.
Люди стали интересоваться, что же произошло с девушкой. Тот самый парень в кофте громче всех говорил о том, что вчера вечером с ней было все в порядке. По его словам, он провел с этой девушкой два дня, вчера вечером уехал к себе домой, но сегодняшним утром снова решил ее навестить. Когда он зашел в квартиру, она еще спала. Парень решил ее не будить и тихо ждал, пока она пробудится сама. Свои глаза она открыла полтора часа назад, увидев парня, она заплакала и бросилась к нему на шею. Парень пытался ее успокоить, но вдруг сквозь слезы девушка стала произносить странные словосочетания, пока, наконец, не выбежала на улицу и не написала одно из них на асфальте. На расспросы она не реагировала вообще, либо продолжала говорить что-то несуразное. Все закончилось тем, что ее усадили в машину «скорой помощи».
Кое-кто из людей, что присутствовали при всем этом, подтвердили, что были знакомы с этой девушкой и ничего подобного раньше за ней не наблюдалось. Санитары лишь развели руками, но отметили, что совсем недавно они уже увозили одного человека с похожими симптомами из соседнего района.
До Леонида донеслось незнакомое ему слово «Эхолалия», которое несколько раз неуверенно повторил кто-то из толпы. Люди постарше требовали, чтобы им дали четкий ответ: заразно ли ЭТО? Санитары заверили, что не заразно, а после, стараясь игнорировать новый поток вопросов, сели в машину и уехали. Молодой парень поехал с ними. А люди, что остались на месте происшествия все еще продолжали строить страшные предположения о том, что же произошло с несчастной девушкой.

Леонид не застал самой концовки всего этого скоротечного действа, он перестал что-то слышать сразу после того, когда санитары упомянули о том, что это не первый случай. Это он расслышал очень хорошо.
Перед его глазами возник молодой человек, которого он встретил в этом парке два дня назад. Леонид уже не помнил наверняка, что именно сказал ему тогда этот юноша. Он помнил только бессмысленность той фразы и то, что ответить на нее логично было невозможно. Все было идентично случаю с девушкой, свидетелем которого Леонид стал несколько минут назад.
Все было идентично. Пожалуй, все, кроме одного: в словах парня слышалось отчаяние, в его глазах читалась глубокая печаль; лица девушки Леонид не разглядел, оно было скрыто за ее светлыми волосами, а вот в ее словах он увидел бессилие и безразличие. Понимала ли она, что говорит? Вероятно, понимала. А так же она понимала, что люди не видят в ее словах никакого смысла. Отсюда и бессилие. А безразличие? Может, она понимала, что за ней уже едет «скорая» или знала, что рано или поздно она за ней приедет и времени остается все меньше. Может, она понимала, что за это время сколько бы раз она не повторила эти странные слова, люди ее не смогли бы понять. И тогда она решила их записать, питая надежду на то, что так она сможет до них достучаться, но, увы…
Леонид старался не думать ни о парне с его тоскливыми глазами, ни о девушке, у которой, судя по всему, опустились руки. В конце концов, он был настроен получить удовольствие от прогулки в парке и нагулять сон по пути домой. А теперь у него не получалось сосредоточиться на деталях, к которым он так хотел присмотреться, да и мысли о сне совершенно отпали.

Когда он пришел домой, то первое, что он сделал – заварил себе мятного чая, который он не очень-то и любил. Пока настаивался чай, Леонид переоделся в домашнее и включил телевизор. Ему не слишком хотелось смотреть что-то конкретное, просто иногда тихое бухтение из телевизионных динамиков помогало ему отвлечься. Так же, порой это создавало иллюзию чужого присутствия, которая помогала Леониду расслабиться.
С большим трудом сделав последний глоток мятного чая, Леонид удовлетворительно отметил, что мысли о двух странных молодых людях больше не тревожат его так остро. После такого вывода он вдруг вспомнил, что забыл вытащить продукты, которые купил в магазине.
Когда Леонид открыл большое отделение своей сумки, то сразу же увидел, что каким-то образом открылась упаковка с солью, из-за чего основная часть ее содержимого была рассыпана по другим продуктам (повезло, что все они были в герметичных упаковках), старой книге с пожелтевшей обложкой и по всему дну самой сумки.  

«К ссоре», - подумал Леонид и направился вместе с сумкой на кухню. Вот только ссориться ему было не с кем.

День четвертый.

Вячеслав Пакотов – человек, на чье имя было сделано пятьсот экземпляров визитных карточек с пометкой «ВАЖНО!». Два дня назад визитки вышли из типографии, после чего директор «Конфетти», схватив в охапку небольшую коробку с надписью «Пакотов», умчался на встречу с клиентом, вернувшись лишь вечером.
До сегодняшнего дня, о подробностях той встречи известно было минимум. Да и мало кто о ней вообще помнил, пока сегодня утром сияющий от счастья Кирзаков не устроил утреннее совещание, на котором он и напомнил своим подчиненным о Пакотове.

- Знал я, что рыбка крупная попалась, - чуть ли не пританцовывая, говорил Кирзаков, - Главное было не упустить! Конечно, вся работа лежала на вас, ребята, - Гедеон Матвеевич подмигнул группе сотрудников, в числе которых был Леонид, - и вы с ней справились на ура!

Кирзаков хвалил своих сотрудников крайне редко. Если не орал сегодня - и то хорошо. Но если похвалил, да еще и весь коллектив, значит, произошло что-то действительно хорошее. Леонид не смог бы с полной уверенностью сказать, помнит ли он вообще за все время, пока он работает в агентстве, чтобы Кирзаков кого-либо хвалил.

- Что вы, Гедеон Матвеевич, - слово взял Виктор, - мы делаем только то, что вы нам говорите, а без вас мы бы ничего сделать не смогли.

Многие сотрудники одобрительно закивали, и по всему офису прокатилась волна из фраз вроде "Это да" или "А как же иначе".
Леонид промолчал. Он просто ждал, когда директор закончит свою речь.

- Не скромничай, Вить, - Кирзаков расплылся в широкой улыбке, - вы посмотрите каков скромник! Вот этот парень, - он указал на Виктора, - львиную долю работы сделал. Он всех нас вытащил. И меня, и всех вас. Я только удочку забросил, а он вовремя на себя дернул.
- Я же не один всю работу сделал, - Виктор изобразил смущение. - Мне вот и Леня помогал, - он похлопал Леонида по плечу.

Леня помогал?! Леонид раздраженно прокашлялся. Этот молокосос делает вид, будто бы это он всю работу провернул!
Наверное, он что-то наплел Кирзакову. Кирзаков вообще знает, чем занимается корректор? Он знает, что макет визиток, который он утверждал, был полностью смоделирован Леонидом?
Его переполняли эмоции, но он не хотел, да и не мог ничего сказать. В какой-то мере из-за того, что видеть Кирзакова в хорошем расположении духа было для него в новинку, и портить настроение ни ему, ни себе Леонид не хотел. К тому же, наверняка значительная часть сотрудников оказалась бы на стороне Виктора хотя бы потому, что с ним они хоть как-то общались за пределами "Конфетти".

- Ни кто не забыт, ни что не забыто! - Кирзаков улыбнулся еще шире, - Леонид, конечно же, я и вам выражаю свою благодарность. Ведь это же вы придумали дизайн визиток?

Неужели додумался? За что же он тогда так нахваливал Виктора?

- Он, он, - ответил за Леонида Виктор, - Леня у нас вообще молодец!

Нет, ну вот же лицемер!

- В общем, так ребят, - Кирзаков хлопнул в ладоши, - всем понятно, что я вам всем благодарен, а теперь к делу. Пакотов этот не просто сторонний мужик, которому визиток захотелось, Пакотов - владелец сети ночных клубов. Довольно крупной сети довольно крупных клубов. Он нашел с десяток разных рекламных агентств и решил найти среди них лучшее. Поскольку он человек из мира развлечений, то и эту тайную гонку за первое место среди рекламщиков превратил в развлечение. Откуда только время нашел?.. Значит, одним он в последний момент говорил, что передумал. Строил из себя такого придирчивого клиента. Каждый день звонил, и новые детали вносил, а потом передумал. Конечно, он все оплатил, благо, финансы позволяют. У других визитницы заказал, но попросил, чтобы они были, - в этот момент Кирзаков не сдержал смех, и сквозь него выдавил, - чтобы они были из кожи осьминога! Короче говоря, только МЫ справились с его причудами на сто процентов, и теперь у меня в сейфе лежит подписанный договор на сотрудничество в течение пяти лет! - Кирзаков умолк, смакуя момент.

Сотрудники ликовали, поздравляли Кирзакова, жали ему руку. А Леониду было безразлично. Ведь ничего не изменится. Как только Кирзаков успокоится, он войдет в свое нормальное русло и все будет как всегда. Только теперь придется налегать на яркие плакаты и пестрые флаеры.
Одними поздравлениями дело не ограничилось. Кирзаков распорядился устроить корпоратив. Он даже сократил рабочий день.

- Тем более, на выходных вашему покорному Гедеону Матвеевичу стукнуло пятьдесят два года. Я не хотел мешать личную жизнь с работой, но теперь сам бог велел, - добавил он.

Организацией предстоящего празднования занялся Виктор (кто же еще?), а Леонид, отработав короткий день, попросился домой. Кирзакова это несколько удивило, но задерживать Леонида он не стал.

- Дело, конечно, ваше, Леонид, но разве вы не хотите расслабиться вместе с коллективом? – спросил Кирзаков, когда Леонид доставал свое пальто из шкафа.
- Спасибо, но лучше я домой. Чувствую себя неважно. Да и сплю плохо в последнее время.
- Учтите, такая возможность бывает не часто. – И в этом Кирзаков был абсолютно прав, - Но, раз уж самочувствие подводит, то, конечно же, идите домой. Поправляйтесь.
- Всего доброго. – Леонид пожал Кирзакову руку и вышел из офиса.

«Он всех нас вытащил. И меня и всех нас», «Мне Леня помогал», - эти фразы не выходили из головы Леонида, пока он добирался до дома. Неужели Кирзаков не видит, что творится внутри компании? Леонид не ставил себя выше других (а если бы и поставил, то никто его за это не осудил), но как можно благодарить того, кто напрямую не сделал ничего? Конечно, толпа желторотиков показывает свою «энергичность» и «целеустремленность» только тогда, когда Кирзаков внимательно за ними следит. А что Леонид? А Леонид, всегда неприметно сидит за своим компьютером, как будто бы ничего и не делает.

Впрочем, следовало отдать Кирзакову должное: если он и орал, то орал на всех, не выделяя кого-то особенно (если только этого не требовала ситуация), то же самое касалось и похвалы. Виктор слишком выделяется изо всего коллектива и активно старается расположить к себе Кирзакова. Наверное, только поэтому Кирзаков решил его отметить. А Леонид, он как белая ворона среди всего этого молодняка. Вот поэтому внимание пало и на него. А еще потому, что про него в такой унизительной форме упомянул Виктор. И совсем не потому, что на нем держится дизайн и верстка основной массы всех заказов.

«К черту все, - думал Леонид. – Можно подумать, что такое в первый раз». Работал бы он в другой компании, с другим директором, в другом коллективе, возможно, тогда все было бы иначе. А теперь менять что-то поздно. Несколько раз он задумывался о смене работы, но быстро отбрасывал эти мысли. Он рассчитывал, что выслуга лет сыграет ему на руку. Что расширение компании поспособствует получению личного кабинета. Что, наконец, регулярный приток «молодых специалистов» рано или поздно остановится. Но ничего этого не произошло, а времени уже прошло не мало.
Иногда Леонида посещали мысли о том, чтобы попросить у Кирзакова прибавки к зарплате. Хотя ему и хватало на жизнь его нынешней прибыли, через прошение о прибавке он хотел подчеркнуть факт того, как много он делает для компании. Но ему не хватало на это смелости. А вдруг Кирзаков откажет? А вдруг он не считает Леонида таким уж важным звеном в компании? А вдруг у него на примете очередной «молодой специалист» на должность Леонида? И еще десятки таких же «А вдруг»?  Единственное, что придало бы Леониду уверенности в себе и собственных силах – это создание семьи, но он до сих пор был один.

Подземный переход – дорога – магазин – парк – дом. Пока Леонид проделывал этот маршрут, он немного успокоился и, решив поберечь свои нервы, списал свою раздраженность на недосыпание. Поэтому, сегодня он снова решил лечь спать как можно раньше.
Поднимаясь по лестнице на свой второй этаж, он столкнулся со своей соседкой с первого. Это была хозяйственная женщина под шестьдесят лет. Леонид частенько сталкивался с ней возле почтовых ящиков, и уже не представлял ее без классического бардового халата и ложки или кружки в руках. Она была из числа таких людей, которые первыми узнавали все самые свежие новости о «Светке из четырнадцатой» или «Ваське из соседнего», после чего эти новости моментально расходились по всему району.

- Ой, здравствуйте, - обратилась она к Леониду. – А я вот названиваю тут всем, а никого дома нет, ну хоть вы пришли.
- Здравствуйте, - ответил Леонид.
- У вас телефон работает? У меня не работает. Отключить не должны были, я все оплатила. Вот не пойму в чем дело. Думаю, может, у меня где-то кабель оборвался, но проверила все – нет, не оборвался. На АТС сбой что ли?
- Вчера телефон работал. Сейчас зайду, проверю, - с этими словами Леонид открыл свою дверь.

Он оставил сумку в прихожей, скинул с себя пальто и взял со стола радиотрубку. Включив ее, он услышал длинный гудок и снова вышел на лестничный пролет, прихватив трубку с собой.

- Да, все работает.
- Я так и знала! Значит, это у них там что-то. Можно я от вас позвоню? – в ответ Леонид кивнул и протянул ей телефон.

Она по памяти набрала номер АТС, на другом конце ей ответили довольно быстро. После недолгого разговора, назвав свой номер телефона и фамилию, она прикрыла трубку рукой и тихо сказала Леониду: «Просили подождать».
Через несколько минут из разговора стало ясно, что один из счетов соседка Леонида все же не оплатила. Она настаивала на том, что неоплаченного счета быть не может, и несколько раз просила все перепроверить. Леонид уже утомился слушать, как тараторит его соседка и с нетерпением ждал, когда же она уже закончит свой разговор. Произошло это минут через десять.

- Вы слышали, что они мне заявляют? – сказала она, возвращая телефон Леониду. – Видите ли, какой-то квиток двухмесячной давности так и не был оплачен. Я все всегда оплачиваю! А они на своем стоят и все тут. Я говорю, так может мне этот квиток и не приходил совсем? А они мне говорят, вы проверьте, что вы уже оплатили. Сейчас домой зайду и проверю, но я знаю, что он оплачен! У меня все всегда оплачено.
- Да, в самом деле, посмотрите дома, - Леонид попытался зайти в квартиру, но соседка его остановила.
- Да, посмотрю. У вас как дела? Все работаете?
- Работаю, куда ж я денусь?
- Какой же вы молодец.
- Угу, - в голове у Леонида снова промелькнули слова Виктора. Его даже передернуло.
- Спасибо вам за телефон. - Сказала соседка и стала спускаться вниз, чувствуя напряжение своего соседа, но в последний момент произнесла вполоборота, - аккуратнее у нас тут ходите.
- Почему? – Леонид уже хотел было зайти к себе, но последняя фраза соседки его остановила.
- Как же? Вы не знаете? – она поднялась обратно. – Тут же психи у нас ходят. Вот так зарежут вечером, никто им и сделать ничего не сможет!
- Какие еще психи? – в целом, Леонид понимал, о ком она говорит.
- Вы не знаете? Мне тут Ольга Константиновна из соседнего дома рассказывала, как идет она однажды вечером от булочной и тут слышит, как кто-то бубнит у нее за спиной. Оборачивается, а там мужик какой-то идет. Лица не видно, весь ссутулился и бормочет что-то. – Видимо, для наглядности, она тоже ссутулилась, - Она шаг ускорила и дальше идет. Тут чувствует, что за сумку ее кто-то схватил! Она оборачивается, а там мужик этот; глаза блестят, в сумку вцепился и несет чепуху какую-то. У Ольги Константиновны чуть инфаркт не случился. Она закричала и давай у него сумку обратно выхватывать. А он крепко держит и продолжает ей говорить что-то.  А она, бедная, уже и не знает, что делать. И на помощь никто не идет. Отпустила она сумку свою, и бежать от него. Когда совсем задыхаться стала, то остановилась и назад посмотрела. И видит, что он там же стоит и сумку вроде как ей протягивает. У самого глазищи блестят, дескать, давай, подойди, забери сумку свою, а я тебя и зарежу на месте. Она еще больше испугалась и так вот без остановки до самого дома и бежала.
- Впервые слышу. Спасибо, что предупредили. – Леонид просто не хотел продолжать с ней разговор из-за усталости.
- Так он же не один был! Потом еще других видели. Кого там только не было. Ладно бы старики, у них возраст такой, а то ведь молодых девушек и ребят видели. А одна моя хорошая знакомая кое-что мне рассказала про них… – В этот момент Леонид глубоко вздохнул, понимая, что так быстро уйти домой ему не удастся. Соседка поняла его негодование, -  Сейчас, я быстро. Вот знакомая моя раньше врачом была. Прекрасным врачом, надо сказать. Она мне и рассказала, что таких симптомов не бывает. Она говорит, что их только искусственно можно создать. Понимаете, кто-то намеренно чем-то заразил этих людей! Правительство никак не угомонится! Гриппов им этих мало, решили людей с ума сводить. Новую эпидемию устроить. Я вот так сижу порой, нет-нет, да и послушаю новости, вдруг там уже про это рассказывают. Но пока все молчат.
- А если вообще про это не скажут? – спросил Леонид, но тут же пожалел об этом.
- Если не скажут, значит точно правительство! Значит, они тайно устраняют неугодных им людей. Будем надеяться, что до нас с вами не доберутся. А вдруг они оружие какое-то испытывают, которое из простых людей делает психопатов, которые кого угодно зарезать могут? А если это вообще заразно?
- Что ж, поживем – увидим.
- Ой, что вы, не надо нам такого видеть. Побыстрее бы все закончилось!
- Не переживайте, закончится рано или поздно, - Леонид вновь предпринял попытку вернуться в квартиру, - ладно, мне тут надо….
- Да-да, конечно, все, убегаю! Спасибо, что разрешили позвонить от вас. До свидания.
- До свидания.

«Так, а что я сейчас… А! Квитки посмотреть надо!» - был слышен удаляющийся голос соседки, когда Леонид запирал свою дверь изнутри.
Он решил устроить ранний ужин, пообещав себе, что после него он сразу же ляжет спать, несмотря на то, что за окном только-только начинало смеркаться. Леонид чувствовал себя обессиленным, поэтому его ранний ужин включал в себя лишь три бутерброда с колбасой и чашку сладкого чая с лимоном.
Когда он закончил прием пищи, то, решив не изменять обещанию, которое он себе дал, незамедлительно отправился в постель.

День пятый.

Леонид стоял в самом хвосте автобуса, изо всех сил пытаясь не вырубиться прямо на ходу. Ему подумалось, что сегодня следовало выйти из дома на несколько минут раньше и вместо того, чтобы ехать на автобусе, добраться до метро пешком. Возможно, это помогло бы ему хоть немного взбодриться. Но было уже поздно.
Вчера он лег рано, когда не было еще и восьми вечера, приятное расслабление и ощущение невесомости моментально наполнили тело и Леонид крепко уснул. Но по какой-то неизвестной причине его сон продлился всего три часа. Он проснулся, когда еще не наступил новый день. Он чувствовал себя довольно бодрым и отдохнувшим, однако вставать было еще слишком рано.

А потом еще и эти мысли. Как назло весь смысл вечернего разговора с соседкой начал представать перед ним именно среди ночи. Он пытался ни о чем не думать, но в голове так и складывалась путаница из обрывков фраз.

«Хороши где две», «Лица не видно, весь ссутулился и бормочет что-то», «Хороши где лес», «кто-то намеренно чем-то заразил этих людей»… эти слова не давали Леониду покоя. Он пытался разобраться в том, что творилось вокруг него.

«Хороши где две», - до этой ночи Леонид не мог вспомнить, что именно тогда сообщил ему странный парень. Но тут эти слова сами собой выстроились у него в голове. Что это значит? Какие еще две? Может, имеется ввиду: «Хорошо, где две»? Но, тем не менее, ясности это не вносит. Кому хорошо? Какие две? Где именно эти две? Кто они?

«Хороши где лес», - эти две в лесу? И там хорошо? Тот юноша рвался в лес? Может, там с ним что-то произошло? Он же еще про молоток говорил! Может, на него кто-то напал в лесу и ударил молотком по голове? Их было двое…

«Водослив не мел», - у девушки какая-то боязнь воды? Может, ее кто-то пытался утопить? Причем тут мел?!

«Лица не видно, весь ссутулился и бормочет что-то», - жаль, она не сказала, что именно он бормотал. Вдруг он тоже чего-то опасался? Она упоминала, что тот «мужик» так и остался стоять на дороге с «блестящими глазищами». Так может, блестели они у него от того, что были наполнены слезами? Как в первый раз, когда Леонид повстречал странного юношу. Ведь казалось, что он вот-вот заплачет. То, что он хотел убить пожилую женщину из-за ее сумки (которую он и не пытался отобрать, а просто хотел, чтобы она обратила на него внимание) казалось Леониду лишь домыслами своей соседки. Она вообще любила все приукрасить и переиначить. И если она рассказывала про такого же «безумца», с которым встречался Леонид, то, определенно, никакой агрессии он бы не проявил. Хотя, в этом Леонид тоже не был уверен на все сто.

«Таких симптомов не бывает», - как может не быть симптомов? Странное поведение этих людей – это уже симптом! Разумеется, она имела в виду, что болезни с такими симптомами пока что не были обнаружены. Да как же не обнаружены? Когда «скорая» забирала девушку, Леонид ясно слышал, как кто-то обмолвился о какой-то болезни. Жаль, что он не запомнил этого слова. Впрочем, врачи тогда никакого диагноза не поставили. Но это и логично: у них с собой не было нужного оборудования. Зато они упомянули, что это уже не первый случай, что косвенно подтверждает слова соседки.

«Кто-то намеренно чем-то заразил этих людей», - возможно, эта фраза не давила бы на Леонида, если бы не уверенность соседки в собственных словах в тот момент, когда она это говорила. Все же, Леониду в это не верилось, но пока причины помутнения рассудка этих людей оставались неизвестны, Леонид продолжал прокручивать эту фразу в голове.

А потом все начиналось заново. Снова безуспешные попытки что-то осмыслить. Снова поиски скрытого смысла. Снова попытки что-то объяснить, хотя бы самому себе. И так до самого утра. Когда, наконец, он как-то успокоился, и постепенно на него снова стало накатываться приятное чувство полного расслабления, прозвенел будильник.

И вот теперь Леонид ехал в хвосте автобуса, не способный трезво мыслить и не думать о сне, прикрывший глаза и засыпающий на ходу. Автобус уже пятую минуту стоял в пробке, которая тянулась до самого метро. Где-то вдалеке машины сигналили друг другу, надеясь таким образом хоть как-то ускорить движение.
Когда автобус сделал очередной кратковременный рывок, Леонид слегка потерял равновесие и чуть было не упал. Он решил больше не закрывать глаза, а вместо этого постараться зацепиться за что-нибудь взглядом и держать все свое внимание на этом так долго, как только он сможет. Он стал наблюдать за птицами, которые сидели на фонарных столбах и проводах, что тянулись от столбов вниз по дороге. Он смотрел на небольшую стайку воробьев, когда вдруг ощутил какое-то непонятное чувство. Он сразу же списал его на недостаток сна, но какая-то доля сомнения не позволяла ему быть полностью уверенным в этом. Тогда он стал осматриваться по сторонам, сам не понимая зачем, пока не обратил внимания на старый бежевый «запорожец», который стоял сразу за автобусом. За рулем автомобиля сидел крепкий молодой человек в грязной потертой куртке, которая напоминала часть какой-то спецодежды. Рядом с ним на пассажирском сидении расположился довольно дряхлый старик, который непрерывно поглаживал свою жиденькую бородку. Оба, казалось, смотрят точно в глаза Леониду. Их тяжелый пронзительный пристальный взгляд, по всей видимости, и спровоцировал то непонятное чувство, которое ощутил Леонид.
Он даже вздрогнул, когда заметил этих двоих в «запорожце». Сон отбило моментально. До самого метро «запорожец» неустанно следовал за автобусом и каждый раз, когда Леонид оборачивался, то вновь встречался глазами с «рабочим» (а именно так его уже успел назвать про себя Леонид) и его престарелым попутчиком.

Когда двери автобуса открылись перед входом в метро, Леонид немного замешкался, пропуская основную массу людей вперед себя, а когда вышел, то первым же делом снова посмотрел на хвост автобуса. Но «запорожца» за ним уже не было. Хотя Леонид и не заметил, куда поехал бежевый автомобиль, факт того, что игра в гляделки закончилась, его успокоил.
Как он и думал, на работе его уже ждал заказ на составление первых двух афиш для одного из клубов Пакотова. К первой афише была приписка «Больше огня. Преобладание красных тонов», ко второй «на усмотрение дизайнера». Срок – неделя.

Леонид лениво размешивал сахар в кружке с черным кофе и старался уже сейчас начать разрабатывать основной дизайн «огненной» афиши.  Он был несказанно рад тому, что никаких срочных заказов не было. В его планах было сделать основные наброски макетов для обеих афиш сейчас, а довести их до ума уже на выходных. Сегодня пятница и давить на него никто не будет. Так что за собственное сонное состояние он не переживал.
В середине рабочего дня черновой вариант «огненной» афиши был готов. Леонид допивал пятую кружку кофе, понимая, что должного эффекта от кофеина уже нет. Его действие достигло своего пика, когда Леонид осушил вторую. А теперь каждая новая порция пробуждает в нем агрессию и раздражительность. К таким последствиям Леонид не был готов, и решил, что кофе на сегодня хватит.
Со второй афишей возникла проблема: Леониду не приходила в голову ни одна более-менее оригинальная идея. Это злило его еще больше. Тогда он решил работать по методу «начну, а дальше само пойдет». Но и этот метод не работал.

Мимо него прошла небольшая группа молодых сотрудников, в числе которых был Виктор. Они как всегда направлялись в курилку на двадцать минут.

- Идите, я сейчас догоню, - отделившись от группы, сказал Виктор и подошел к Леониду. – Леня, зря ты вчера не остался с нами, мы так хорошо погуляли.
- Ничего, мне тоже было неплохо, - соврал Леонид.
- Сомневаюсь, - высокомерно сказал Виктор. – У нас тут было шампанское, мартини, коньяк, вино. А вечером мы пиццу заказали. Еще два тортика было. Мне больше фруктовый понравился. А потом, ты бы видел, что Кирзаков вытворял!
- Тебе чего? – огрызнулся Леонид, стараясь скорее отделаться от корректора.
- Бесишься, что мы без тебя веселились? Ты же сам не захотел! – Леонид нервно застучал пальцами по столу, Виктор продолжил, - Ладно, я по делу. Ты уже макеты афиш сделал?
- Я только одну набросал. Я на выходных планирую нормально их проработать.
- А я предложить хотел, одну из афиш на себя взять. Давай заберу ту, которая тебе меньше нравится?
- И зачем же? Чтобы потом Кирзакову сказать, что я тебе чуть-чуть помог?! – выпалил Леонид и сам же удивился тому, что сейчас сказал. Наверное, это от переизбытка кофеина.
- Леня, ты чего? – настороженно спросил Виктор.
- Я чего? А я того! Ты чего ему там наплел? С какого черта он думает, что это ты основную часть работы сделал?! – Леониду казалось, что он прижал Виктора, и теперь ему было уже все равно, даже если справедливость не будет восстановлена. Это мимолетное чувство триумфа было для него лучшей наградой.
- Леня, ты меня обидеть, наверное, хочешь! Лично я по просьбе Кирзакова вел все основные переговоры с Пакотовым. И я же дважды ездил с ним на встречу еще до того, как он заказал у нас визитки! Вот этим-то я, по мнению Кирзакова, всех нас и вытащил! Ты, Леня, совсем уже того, - Виктор постучал кулаком по лбу, - слышишь звон - не знаешь, где он! В общем, если надумаешь, то с одной из афиш я тебе помогу, -  Виктор развернулся и обиженно направился в курилку, тихо причитая, - Господи, одна нервотрепка с вами со всеми.

Леонид был сконфужен словами Виктора. Знал бы он об этом раньше, не переживал бы так сильно по этому поводу. Действительно, одна сплошная нервотрепка. Ведь до этого ни Кирзаков, ни сам Виктор, ни разу ни о чем таком не упоминали. И даже когда Гедеон Матвеевич произносил свою хвалебную речь, он тоже ничего не сказал о конкретных заслугах Виктора. Да уж, Леонид поставил себя в очень неловкое положение. Все из-за кофеина! И из-за недосыпания! И из-за того, что творится в парке возле его дома! На выходных он уж точно хорошенько отдохнет и больше не допустит ничего подобного со своей стороны.
На сегодня Леонид старался больше не попадаться на глаза Виктору. Он опасался, что пока не отдохнет, может ляпнуть еще чего-нибудь лишнего. Да и вообще он старался ото всего отвлечься и как можно сильнее сосредоточиться на работе. И это у него получилось.
Леониду показалось, что дизайн второй афиши вышел даже лучше, чем он хотел. Залив оба исходника на корпоративный сервер, он стал собираться домой. К этому времени, он чувствовал себя весьма паршиво: слабость во всем теле, мыслительный процесс не способен обработать ничего, кроме обоих макетов, руки слегка трясутся (все-таки, Леонид – человек непривыкший к кофе) и вдобавок ко всему усиливалась головная боль.

В вагоне метро его так и подбивало закрыть глаза и забыться сном, но он опасался проехать нужную станцию, поэтому Леонид стал изучать карту метрополитена, чтобы хоть как-то продлить свое бодрствование.

Когда он подходил к своему дому, у него довольно ощутимо кружилась голова и подкашивались ноги. Он чувствовал себя абсолютно разбитым и обессиленным. Вдобавок ко всему, появилось странное чувство в районе желудка, похожее на тошноту.
Когда он зашел на порог своей квартиры, у его не было сил, чтобы приготовить себе ужин. Силы оставались только для того, чтобы снять с себя пальто и ботинки и трупом свалиться в кровать.

День шестой.

Леонид проснулся от телефонного звонка. Кто-то пытался дозвониться до него уже не в первый раз за утро, но разбудить смог только сейчас.

- Алло, - не открывая глаз, прохрипел в трубку Леонид.
- Алло, Леня? – с другого конца раздался приятный женский голос.
- Да, - Леонид прокашлялся, - кто это?
- Это Яна, я думала, ты меня узнаешь…
- Ого, вот так сюрприз! – Леонид приподнялся с кровати, - давно не созванивались, вот и не узнал сразу.

Двенадцать лет назад Леонид был приглашен своим другом детства к себе на дачу.  В первый же день радушный друг созвал всех своих соседей на шашлыки. Среди этих соседей оказалась Яна – довольно привлекательная стройная и, что самое главное, незамужняя девушка, которая была младше Леонида всего на год. Как она потом рассказывала, на эту дачу она была приглашена своей теткой, поэтому все окружающие люди были для нее такими же незнакомыми, как и для Леонида.
Когда он заметил девушку, которая держится в стороне ото всех, то решил подойти и избавить ее от скуки непринужденным разговором. Если бы не дружба ее тетки с другом детства Леонида, он бы ни за что не решился на такой шаг.
Практически весь вечер они провели вдвоем, стараясь держаться друг друга, а под конец веселья, Леонид с радостью убрал в карман брюк страницу из блокнота, на которой был записан городской телефон Яны.
Поначалу, когда Леонид решился впервые позвонить ей из дома, он был намерен пригласить ее на свидание. Но не получалось. Она всегда ему отказывала в личной встрече, хотя и никогда не была против его звонков. Леонид даже начал думать, что она его избегает. Но так или иначе, «телефонная дружба» продолжалась более пяти лет, а свидание так и не состоялось, хотя Леонид не терял надежды. Особенно в то время, когда у него заканчивались отношения с очередной потенциальной спутницей жизни.
Прошло еще пять лет, когда его общение с Яной ограничилось взаимными поздравлениями со всевозможными праздниками. Два года назад Леонид, как обычно, позвонил ей на Новый Год, но трубку никто не взял. После этого он перестал ей звонить и постепенно начал ее забывать.

- Как поживаешь? – голос Яны немножко дрожал.
- Должен сказать, что вполне нормально пожимаю… - Леонид быстро поправил себя, - поживаю! Ты где пропадала? У самой как жизнь? Слушай, я так рад тебя слышать! Думал, ты про меня совсем забыла.
- Я тоже рада тебя слышать. И я никуда не пропадала, я, между прочим, сама тебе несколько раз звонила, а тебя все не было.
- Ты мне звонила?! – Леонид искренне удивился, ведь за все годы их общения, Яна звонила ему только в том случае, если он сам просил ее об этом заранее.
- Да, звонила. У меня сейчас такая чернющая полосища в жизни, что хоть белугой реви! – Яна шумно втянула носом воздух, - И поговорить даже не с кем и поплакаться не кому. У меня же сейчас кроме тебя ни одного друга нет.
- Что у тебя такое? – Леониду не очень понравилась формулировка «друг», но ему было приятно, что Яна вспомнила о нем. Пускай и в такой ситуации.
- Я рассказывать тебе до вечера буду!
- Ничего, у меня сегодня выходной.
- А на следующих выходных ты свободен? Давай встретимся. Ты же всегда хотел еще раз встретиться! Вот и встретимся. Только через недельку, давай, а? Я себя в порядок приведу. Господи, Ленечка, как же я рада, что дозвонилась до тебя.
- Эм… - Леонид был крайне удивлен, он чуть было не выронил трубку, когда Яна упомянула о встрече, - давай, конечно. Только с тех пор, когда мы виделись последний раз, десять лет уже прошло, тебя это не беспокоит?
- Ты думаешь, наверное, что я за это время стала старой и некрасивой?
- Что ты! Даже и в мыслях не было! Просто все очень неожиданно.
- Значит, ты сможешь?
- Разумц… - Леонид сделал небольшую паузу, - Разумеется!
- Спасибо тебе большое! Ты прости меня, пожалуйста, что вот так вот ни с того, ни с сего тебе звоню, жалуюсь, тащу куда-то. – Голос Яны дрожал еще сильнее.
- Все в порядке. Ты уверена, что сейчас не хочешь ни о чем поговорить?
- Нет, сейчас не хочу. Позвони мне на следующих выходных. Не пропадай больше, пожалуйста. Еще раз спасибо тебе, что согласился. Я буду ждать твоего звонка. До встречи!
- Да не за что меня благодарить. Ладно, ты не унывай там. Я позову… то есть, позвоню! До встречи.

Леонид повесил трубку, скинул с себя одеяло, надел тренировочные штаны и рубашку, включил телевизор и побрел в ванную.
Позавтракав через двадцать минут, Леонид оставался все еще довольно сонным, но, тем не менее, чувствовал он себя значительно лучше, нежели всю неделю. Он сидел на кухне, допивал остатки чая и смотрел в окно, думая о разговоре с Яной.
К сожалению, несмотря на давнее знакомство, Леонид не мог похвастаться тем, что знает ее достаточно хорошо для того, чтобы строить какие-то предположения на счет ее проблем. Но ему казалось, что у нее стряслось что-то действительно нехорошее. По крайней мере, на это указывал ее дрожащий голос и внезапное желание встречи.

Все его мысли быстро улетучились, когда он услышал голос из комнаты: «Безумие добралось и до Москвы».
Леонид резко вскочил со стула и практически вбежал в комнату. На экране телевизора он увидел сцену под открытым небом, на которой стояли какие-то музыканты, а голос диктора продолжать вещать: «Безумное шоу и сумасшедшая музыка. Не пропусти безумие в своем городе. Двадцать восьмого числа оно завладеет и тобой».
Леониду следовало бы испытать чувство облегчения, но вместо этого на него напала настоящая паника! Он еще раз вспомнил о разговоре с Яной, но рассмотрел он его на этот раз под другим углом, задав себе пугающий вопрос: как он мог сделать несколько таких глупых оговорок за такое короткое время? Неужели сомнительные доводы соседки оказались правдивы, и он и впрямь чем-то заразился от странных молодых людей, с которыми ему довелось встретиться на улице? Нет, этого не может быть!
Леонид взял со стола старый роман малоизвестного автора, с которым он ходил в парк несколько дней назад, открыл его где-то посередине и прочитал вслух случайный абзац. Затем он закрыл книгу и повторил прочитанное по памяти. Если не считать некоторое заикание, которое подступило к нему из-за волнения, то с его дикцией было все в порядке.
Неожиданно Леонида посетила еще одна пугающая мысль: а что, если ему только кажется, что все нормально, а на деле он произносит какой-то бред? Но он быстро опроверг эту мысль, рассудительно заметив, что в таком случае его речь была бы непонятна для Яны.
А вдруг весь его разговор с Яной лишь плод его воображения? Леонид решил позвонить любому своему знакомому под любым предлогом, лишь бы убедиться в том, что он по-прежнему такой, каким ему и следует быть.

Пролистав несколько страниц в своей записной книжке, он остановился на том самом друге детства, благодаря которому он и познакомился с Яной.

- Да? – раздалось на другом конце провода.
- Да, привет, это Леонид, - он зажмурил глаза, ожидая самого худшего.
- Ух, какие люди! – радостно воскликнул его собеседник. – Привет, дружище!
- Да-да, привет-привет, - Леонид с облегчением выдохнул.

День седьмой.

Еще за завтраком Леонид сел за свой компьютер и выкачал с корпоративного сервера свои черновики, чтобы их доработать. Весь день он был полностью сосредоточен на работе и на посторонние мысли он не отвлекался. Да они и сами его не посещали.
К вечеру он отточил до блеска «огненную» афишу. Ему подумалось, что такого результата он не смог бы получить на работе. Видимо, все дело в обстановке.
Внеся несколько финальных штрихов, он впервые посмотрел в сторону окна. Он несколько удивился тому, что на улице уже стемнело. «Заработался», - сказал он сам себе и, сохранив свой макет и снова закачав его на сервер, хотел было выключать компьютер, когда раздался звонок в дверь.

- Мужик, извини, что так поздно. Мы тут возле твоего подъезда перегрелись, а у тебя у одного свет горит, налей водички в ведерко, пожалуйста, - незнакомец протянул Леониду пластмассовое ведро.

Леонид внимательно и с подозрением смотрел на вечернего гостя, пытаясь уловить нечто, что казалось ему знакомым.

- Так что, выручишь? – незнакомец буквально ткнул Леонида ведром в грудь.

Леонид ничего не ответил. Он молча взял ведро и, не закрывая входную дверь, пошел в ванную. Попытка пустить холодную воду ни к чему не привела: по трубам пронесся булькающий звук, а из крана донеслось шипение. Тогда Леонид прошел на кухню, чтобы проверить наличие воды там. Разумеется, это ни к чему не привело, и если бы Леонид так не утомился за весь день, он бы и сам это сразу понял. Видимо во всем доме, как всегда некстати, отключили воду.
Прежде, чем вернуться к незнакомцу и сообщить ему эту неутешительную новость, Леонид решил выглянуть в окно и посмотреть на какой машине приехал некто на лестничной клетке.

Он едва не выронил ведро, когда увидел под своими окнами бежевый «запорожец»! Он сразу вспомнил свои недавние «гляделки», в которые он невольно играл с людьми, что находились внутри этого автомобиля. А ведь именно «рабочий» в данный момент ждал Леонида с ведром воды возле НЕЗАПЕРТОЙ входной двери.
Если бы не тот пристальный и неприятный взгляд, то Леонид не придал бы своему незваному гостю никакого значения, даже если бы узнал машину. Но теперь же что-то ему подсказывало, что «рабочего» следует как можно быстрее выпроводить. Он даже не успел обернуться и направиться к двери, когда почувствовал сильный удар по затылку.

Сколько прошло времени, когда Леонид пришел в себя, он не знал, но ему показалось, что не так много. Когда он открыл глаза, то увидел, что по его комнате расхаживает старый попутчик «рабочего», а сам мужчина в чем-то вроде телогрейки сидит около Леонида и распутывает какие-то провода, которые идут от некой черной коробки. Размером она была с небольшой телевизор, сбоку имелась размашистая надпись белой краской «О51», а материал ее поверхности было трудно определить на глаз. Сам же Леонид был связан и усажен на стул. Голова жутко болела, в глазах все плыло и его слегка подташнивало.

- Дед, - сказал «рабочий», заметив, что Леонид открыл глаза, - он очухался.
- Очухался? – старик, до того изучающий книги на полке Леонида, обернулся. – Значит, придется так, на живую.
- Дед, жалко мужика, - казалось, что он и впрямь сочувствует Леониду, хотя и принимает во всем этом самое непосредственное участие.
- А ты что предлагаешь, еще раз его вырубить? Ты же ему всю башку расшибешь!
- Эх, - лишь вздохнул «рабочий» и снова принялся возиться с проводами.
- Скоро ты?
- Уже почти все.
- Может, рот ему заклеить? Вдруг орать начнет?
- Не начнет, - уверенно сказал «рабочий».

Что они хотят? Неужели они сейчас будут пытать Леонида при помощи этой странной коробки с проводами, чтобы узнать, где он хранит свои ценности? Да нет у него никаких ценностей! Компьютер – это самое дорогое, что есть у него в квартире. Даже наличности у него сейчас практически нет.

- У меня… - едва слышно сказал Леонид, - ничего нет…

«Рабочий» сочувственно посмотрел на Леонида, но ничего не ответил, а старик усмехнулся и сказал:  

- Ты думаешь, мы тебя грабить пришли? Мы что, на грабителей похожи?
- А мы грабители и есть… - мрачно сказал «рабочий».
- Не начинай! Ты давай там, распутывай.
- Все, распутал. Но, дед, может тебе уже хватит?
- А зачем этого, - он указал на Леонида, - вырубал, если думаешь, что хватит?
- Эх, дед, не правильно это…
- Правильно – неправильно… тьфу ты! Подключи меня лучше.

«Рабочий» протянул своему сообщнику некое подобие медных очков, которые он вынул из кармана. Вторые такие «очки» он надел на Леонида, но те оказались ему не по размеру. Тогда «рабочий» достал откуда-то катушку с клейкой лентой и с ее помощью зафиксировал «очки» гораздо надежнее. Затем он стал довольно небрежно закреплять этой же лентой целый пучок проводов, что отходили от черной коробки, на «очках» Леонида, после чего проделал такую же процедуру и в отношении своего товарища. Когда он закрепил последний проводок, то по его лицу стало ясно, что подготовка к тому, что произойдет через несколько мгновений, завершена. Остался какой-то незначительный последний штрих.
«Рабочий» снова полез в карман и что-то там нащупал, но доставать это он не спешил.

- Значит, точно? – обратился он к старику.
- Хватит тянуть время! Ведь готово уже все! – старик явно злился.
- Я же сказал… - из последних сил произнес Леонид, - что у меня ничего нет… - но двое злоумышленников не обратили на его слова никакого внимания.

«Рабочий» вынул из кармана своей куртки, напоминающей телогрейку, что-то отдаленно напоминающее шестигранный ключ, вместе с ним он подошел к черной коробке и поднес его к отверстию, которое располагалось на одной из ее граней.

«Ты уж извини, мужик», - произнес «рабочий» глядя на Леонида за секунду до того, как вставить «шестигранник» в отверстие коробки.

Коробка мягко загудела, как будто внутри нее находился небольшой вентилятор. В этот момент Леонид уже был настроен на то, чтобы ощутить боль. Скорее всего, сейчас его ударит током или эти «очки» начнут нагреваться, пока жар, исходящий от них, не начнет плавить кожу на лице Леонида. Именно об этом он сейчас думал. Он не пытался понять, зачем эти люди вообще проводят эту странную операцию; не думал о том, зачем старик надел такие же «очки»; он даже не догадывался о цели их прихода. Леонид просто ждал боли. Но ее не последовало. Более того, он не ощущал и никакого дискомфорта, если только не учитывать тот, который был до этого. Все осталось так же, как и было, за исключением того, что теперь в комнате было слышно тихое шуршание, которое доносилось от черной коробки, что стояла на столе.
Леонид еще раз внимательно прислушался ко всем своим ощущениям: пожалуй, все-таки, если не считать головной боли, то помимо нее в районе головы чувствовалось какое-то неприятное давление. Хотя, скорее всего это ощущение - следствие небрежного закрепления «очков».

- Дед, всё? – спросил «рабочий».
- Сейчас… еще немного… три… два… один… - он резко махнул рукой, - вырубай!

«Рабочий» незамедлительно вынул «шестигранник» из коробки, а после этого принялся отдирать от лица Леонида «очки» вместе с проводами. Его престарелый спутник отключил провода самостоятельно, а после этого подошел к Леониду и, к его удивлению, развязал ему руки.

- Ты, наверное, хочешь пить? – спросил он. Леонид кивнул.

Старик прошел на кухню. Из комнаты было слышно, как он открывает холодильник. Через мгновение он вернулся, протягивая Леониду пакет молока и кружку. Леонид схватил пакет и сделал несколько жадных глотков. Утолив жажду, он отдал молоко старику.

- А теперь послушай историю, - сказал старик, ставя пустую кружку и пакет с молоком на стол.
- Дед, ну не надо, - вмешался «рабочий».
- Пусть знает, что с ним сделали! - строго произнес старик, а затем перевел взгляд на Леонида и продолжил, - есть одна деревенька, название которой ты никогда не слышал, да и на карте этой деревеньки нет. В двадцатых годах на ее месте стояло несколько военных корпусов, склад и исследовательская станция. Что исследовали? Кто исследовал? Неизвестно. В сороковых-пятидесятых весь этот комплекс сравняли с землей, а участок, где стояли все эти сооружения, так и пустовал, пока его вдруг не предложили жителям ближайших деревень за смехотворную сумму. Цена за участок, на котором можно было отстроить несколько домов, была такой низкой, что ее мог оплатить даже всего один из этих жителей. Почему ее так снизили, было не ясно, но тогда те люди посчитали это добрым жестом со стороны государства. Они продали свои старые участки вместе с домами и перебрались на новое место, где и обосновали эту новую маленькую деревеньку. Сама она по размерам меньше улицы, на которой ты живешь. Приезжих туда не заносит, а местных так мало, что их по пальцам пересчитать можно. Люди там живут за счет своего хозяйства, на этом держится их жизнь. И вот, представь себе, что кормилец одной семьи в один день больше не способен следить за хозяйством и выполнять свои ежедневные обязанности. Нет, он не умирает, но и живым его тяжело назвать. Так, тело. Родных не узнает, двух слов связать не может, что с простыми вещами делать не знает. Нужно ехать в город, к врачу. А врач, мало того, что сумму такую назовет, какую даже вся деревенька эта собрать не сможет, так еще и не вылечит наверняка. Да и лечение может затянуться на годы. А ведь тело это – кормилец! Ему нельзя терять столько времени. Да, у него есть приемник! Да, у него есть жена, которая может позаботиться о нем, пока он в таком плачевном состоянии! Но если это тело может вернуть себе прежнюю жизнь, вернуть себе рассудок и стать прежним человеком, притом, оно может это сделать значительно быстрее и эффективнее, чем городские врачи, то зачем же сидеть, сложа руки? Пускай, эту процедуру придется повторять раз в три года, это не помеха. Но как же ему это сделать? Все довольно просто: хотя комплекс и сравняли с землей, все же, по всему участку все еще оставалось множество разбросанных обломков зданий и, что самое интересное, неких приборов, которые напоминали собой о существовании исследовательской станции. Назначение большинства приборов было не ясно (да и может, они и не работали вовсе), но кое-что оказалось весьма интересным и, что самое главное, работоспособным. Например, вот этот самый ящик. Ты знаешь, что он делает?
- Да все он понял, дед! – снова вмешался «рабочий». - Ты ему еще скажи, что недуг этого «тела», скорее всего, был искусственным, а землю продали так дешево, чтобы на местных тайные эксперименты ставить! На кой черт ему все это знать? Идем уже отсюда.

Старик задумчиво погладил себя по бородке, взглянул на Леонида, который тяжело дышал, обхватив себя руками за живот, затем перевел взгляд на  водителя «запорожца», кивнул ему и прошел в прихожую.

- Ноги ему не отвязывай, - крикнул он оттуда, - сам освободится!
- Хорошо. - Ответил «рабочий», взяв со стола черную коробку с проводами, и, перед тем, как выйти из комнаты, склонился над Леонидом и почти шепотом сказал, - Мужик, я не прошу не держать зла и пытаться войти в наше положение. Не думай, что мы заранее тебя выбрали, ты был выбран случайно, так же, как и все остальные. Я хочу, чтобы ты знал, что делать это не из приятных, но и не сделать этого мы не могли. Крепись!

Леонид сидел в комнате и смотрел в одну точку, даже не пытаясь освободиться. Ему не было страшно или тревожно, он просто размышлял над словами старика. Вывод, к которому он приходил, был логичным и не логичным одновременно. В себя он пришел, как только под его окнами заревел старый мотор и его звук стал быстро удаляться.
С третей попытки Леониду, наконец, удалось развязать веревку, которая приковывала его лодыжки к ножкам стула. В глазах все еще расплывалась вся картина реальности, и, несмотря ни на что, ему хотелось вырубиться, отключиться прямо посреди комнаты, а проснувшись обнаружить себя на кровати и с облегчением осознать, что все это было сном. Но он понимал, что это не сон, и принятие этого факта было для него настолько горестным и болезненным, что он едва ли не ощущал привкус горечи во рту.
Шатаясь, он подошел к столику, на котором лежала радиотрубка. У него практически не осталось сомнений в том, что злоумышленники перерезали телефонные провода, но он должен был убедиться в этом лично.
Нажав на кнопку с изображением зеленой телефонной трубки, Леонид услышал длинный гудок. Неужели они настолько уверены в своей неуловимости, что не позаботились о такой простой вещи, как отключение телефона? По всей видимости, да, они были в этом уверены. Ведь в противном случае, они бы могли снова вырубить Леонида или даже убить его. Так стоит ли звонить в милицию? Да, как минимум для собственного успокоения. Ему нужно кого-то проинформировать о том, что сейчас случилось.

Что говорить? «На меня напали»? «На меня совершено нападение»? Да, это вариант лучше всего.

- Милиция, дежурный.
- А… е… я… о… - Леонид запнулся. Что за мычание выходит вместо слов?
- Повторите.
- А-Е-Я-О-Е… - практически прокричал Леонид, но снова остановился.
- Плохо слышно, перезвоните. – Последовали короткие гудки.

Леонид кинул телефонную трубку на кровать и побежал в ванную. Он умыл лицо холодной водой, посмотрел в зеркало и попытался произнести первое слово, что пришло на ум – «телефон».

- Е… е… о… - это все, что он смог сказать. – Е-е-о! Е. Е. О. ЕЕО!!! – ревел Леонид.

Что за чертовщина? Почему язык его не слушается? Почему из каждого слова выделяются только гласные? Внезапно у Леонида закружилась голова, он потерял равновесие и упал, ударившись головой сначала о раковину, а затем о кафельный пол.
Через некоторое время он начал приходить в себя от того, что кто-то трясет его за плечо, о чем-то его спрашивая. Леонид открыл глаза.

- Что у вас тут произошло? – над ним склонялась его соседка. – Я утром пошла почту проверить, смотрю – а у вас дверь открыта! Вас ограбили? Что случилось?

Может, она в состоянии помочь? Нужно попросить у нее помощи.

- О… о… и… е… е… - получилось у него, вместо «помогите мне».

Соседка внезапно отпрянула от Леонида.

- Боже мой! И вы тоже? – она отстранялась от него назад, прикрыв рукой рот.
- О-о-и-е, - Леонид начал подниматься с пола, - е…
- Боже мой! – повторила соседка уже в прихожей.
- ООИЕ ДВЕ! – Леонид удивился тому, что получилось произнести хоть какие-то согласные, неужели дар речи вот-вот к нему вернется? – О. О. И. Где. Две. – Отчеканил Леонид, когда соседка, что-то боязливо приговаривая, уже спустилась на свой этаж. – Хороши где две, - вырвалось наружу.

И вот тут Леониду все стало окончательно ясно. Он сел на корточки, по-прежнему оставаясь в ванной, и обхватил голову руками.
Эти двое забрали его рассудок! Повредили какую-то часть мозга! Черт, да что бы они не сделали, теперь Леонид стал одним из безумцев, которых сам же недавно встречал, и которых так боялась его соседка. У него оставалась последняя жалкая надежда на то, что если он и не способен больше говорить, то, возможно, у него получится изложить свои мысли на бумаге.
Он взял с полки тюбик зубной пасты и выдавил из него довольно приличное количество содержимого себе на руку. Рука как будто на автомате написала первый слог: «Хо». Леонид понял, что из этой затеи не выйдет ничего путного. Он лишь не понимал, почему так? Почему он прекрасно понимает всех окружающих, он прекрасно формулирует все мысли в голове, но ни сказать, ни написать ничего вразумительного не может?
Возможно, в больнице, куда его сейчас отвезут санитары, прибывшие на удивление быстро, ему смогут дать ответы на эти вопросы. Возможно, даже вылечить. Но лечение, как известно, может затянуться на годы, а то и на всю жизнь.

День восьмой: Леонида направляют в одну из подмосковных психиатрических лечебниц. Следы побоев на его лице и теле объяснят тем, что эти увечья Леонид нанес себе самостоятельно в момент помешательства. Предполагают, что на веревке, найденной в комнате, он хотел повеситься. Квартиру опечатывают. Его домашний телефон разрывается от телефонных звонков с работы. Ближе к вечеру Кирзаков направляет к Леониду одного из сотрудников, чтобы выяснить, в чем дело. Когда сотрудник узнает причину отсутствия верстальщика-дизайнера, Кирзаков незамедлительно пытается нанять нового человека на эту должность.

День девятый: В район, где жил Леонид приезжают репортеры и снимают небольшой репортаж о случившемся, для одной из телепередач. Берут интервью у некоторых жителей, которые видели безумцев, в том числе и у соседки Леонида, а затем отправляются и в больницу, куда его поместили. О бежевом «запорожце» никто не вспоминает.

День десятый: Леонид предпринимает несколько попыток указать врачам на важность гласных букв в тех словах, которые он пишет на листке. В какой-то момент все его попытки прерывают санитары, решив, что у него приступ буйства.

День двенадцатый: Заказ Пакотова не готов. Макеты, которые залил на корпоративный сервер Леонид, никто так и не сумел доработать. Клиент крайне недоволен. Он грозится «прикрыть лавочку» Кирзакова. Договор разорван.

День пятнадцатый: Пакотов пишет несколько крайне негативных отзывов о «Конфетти» и, чем, в силу своего влияния, дает неплохую рекламу и поддержку основным конкурентам компании.

День восемнадцатый: В эфир выходит передача, в которой рассказывается о таинственных случаях внезапной потери рассудка людьми в том районе, где проживал Леонид. Позже показывают короткий сюжет из больницы, где он находится, а затем и самого Леонида.

- Как вы себя чувствуете? – спрашивает репортер.
- Ворон. – Тихо отвечает Леонид.

День девятнадцатый: После выхода передачи, многие жители, узнавшие свой район, поднимают настоящую панику. На телефоны милиции и «скорой помощи» поступает множество звонков от, якобы, очевидцев, видевших новых безумцев. Ни одно из свидетельств не подтверждается.

День двадцать третий: На пороге Леонида появляется Яна. Видя опечатанную квартиру, она решает, что его убили, и пускается в истерику прямо на лестничной площадке. Никто из соседей в этот момент не вышел и не объяснил ей, что тут произошло на самом деле. Передачу она не видела.

День двадцать седьмой: В одной из газет появляется небольшая статья под названием «Как заразиться безумием».

День тридцатый: Находясь в глубочайшей депрессии, полная отчаяния и печали, Яна заканчивает жизнь самоубийством. Ее родные в шоке. Никто понятия не имеет, что же именно заставило ее сделать этот шаг.

День пятидесятый: «Конфетти» на грани банкротства и все из-за того, что компания вовремя не смогла угодить влиятельному клиенту. Большинство сотрудников уволились.

День шестьдесят восьмой: Один из бывших сотрудников рекламного агентства, находясь на новом месте, рассказывает в курилке о том, что случилось с «Леней-верстальщиком». Один из его новых коллег мрачнеет, и говорит о том, что аналогичная болезнь поразила его сестру в Туле шесть лет назад. Она до сих пор находится в лечебнице.

День восемьдесят первый: Рекламное агентство «Конфетти» полностью обанкротилось. Все попытки Кирзакова создать новый бизнес заканчиваются провалом. Найти приличную работу он тоже не может. В результате он устраивается работать охранником в один из супермаркетов.

День сто сорок девятый: В этот день друг детства Леонида узнает обо всем случившемся и решает навестить своего друга в психиатрической больнице. К тому времени неправильно поставленный диагноз и большое количество препаратов превращают Леонида в то самое тело, о котором когда-то говорил старик. Леонид не узнает своего друга. Вместо речи снова слышны одни гласные, которые теперь уже не несут никого смысла.

День триста семьдесят второй: В квартиру Леонида въезжают новые люди.

День две тысячи шестьсот двадцать второй: К этому времени история Леонида полностью забыта.