Сидели мы в ресторане с названием про каких-то там братьев. «Братья кто-то там» - а кто не помню. Выпивали, терли за всякие скорбные дела. Быстренько напились, натерлись, и началась у немца старая песня о главном.
- Странный народ русские, - бубнил г-н Хер, пытаясь поймать вилкой, сиротливо лежащую на тарелке маслину. – Безалаберный народ, сложный.
А меня его слова задели. У меня спьяну за Россию душа болеть начала. Притом, стрезву болит печень и непонятно за что, а как выпью, так душа и строго за Россию. И национальная гордость просыпается, притом, отчего-то русская.
- Что ж ты немчура проклятая на наш народ наговариваешь! – взвился я, болея душой. – Али Курскую дугу забыл?! Али напомнить тебе?! Я за Русь порвусь – не заштопаешь!
- А ты тут причем? - меланхолично удивился г-н Хер, по-простецки, обеими руками сгребая многострадальную маслину. - Я за русских говорил, а не за вас. Не понимаю, что ты …..
- Быкуешь! – подсказали немцу нужное слово. – Наезжаешь, бочки катишь, ерепенишься, выеживаешься..
- А вы вообще молчите, словари синонимов ходячие! - обозлился я. - И правильно, за евреев что говорить? Устроили холокост, и теперь сидят, молчат! А с цыганами что творили? Вот я тебе сейчас!
Я, правда, не знаю, что собирался ему и сейчас. Еще когда территорию под первый завод немцу показывали, нашли в заброшенном цеху гирю двухпудовку и давай ее таскать. Кто до пояса дотащил, кто до плеча, а я, памятуя гиревое свое прошлое, сумел даже выжать несколько раз. А немец, гад такой, схватил гирю и давай креститься ей, как тремя перстами – то бишь, с легкостью. Силен, зараза, хотя лет ему уже под полтинник, и здоров как бык. Такой если врежет сразу весь патриотизм отобьет, вместе с печенками и националистическими настроениями.
- Эй, хорош, - голос остальные люди за столом подали. – Завязывайте, горячие арийцы. Чай не маленькие.
Завязали, включили толерантность, выпили за мир во всем мире. Показалось – плохо выпили. Выпили еще раз, за дружбу народов – опять как-то не то. Решили по полному жахнуть, за то, чтоб русский немцу был братом навек, и…
- Нет, ты скажи, - забрюзжал немец. – Я вот своим работникам на заводе устроил праздник. Артистов привез. Столы накрыл. Сидят работники, пьют, закусывают, смотрят на артистов – хорошо же?
Мимо них хожу, только и слышно: «вот немец дурак, купить нас хочет, деньги тратит».
Почему они так? Или, вот взял я парня работать с улицы, гол как сокол был. Обучил, положил зарплату хорошую, ссудил денег на машину, жилье выдал. Все у него в жизни наладилось и что? Что ты думаешь?
- А что тут думать? Запил он. И ты его выгнал с работы. – развеселился я. – Тоже мне загадка. Всякий порядочный русский человек так и должен поступать. Потому что у нас духовность на первом месте, а не материальные блага. Потому что мы великий народ. И именно от своего величия работать мы не хотим и не будем, хоть ты нам деньги плати, хоть стреляй нас.
- Знаешь, немчура, в чем сила русского духа? – жахнув еще стопочку, спросил у пригорюнившегося немца. – Ночью молиться, истово, чтоб лоб вдребезги, утром пить, а вечером морды бить. А главное, все это от души у нас, от чистого сердца!
- Неа. Не понять мне русских, - печально резюмировал немец. – Никогда не понять. Давайте лучше пить водку.
Через сорок минут г-н Хер, мастерски отняв микрофон у вяло поющей барышни из « живой музыки», завывал, - но что-то кони мне попались привередливые. Чуть помедленнее кони! Чуть….
А после, спустившись под шквал наших аплодисментов с выступательного места, уцепился в смуглокожего и горбоносого посетителя ресторана, крича, - что, не нравится тебе, чурка? Может тебе Сулейко поставить? А ну, пойдем выйдем, как мужик с мужиком поговорим. Слабо?!
И тут я, вдруг, понял, что немец никакой вовсе и не немец, а просто притворяется. И что вообще, нет никаких немцев, китайцев и американцев с итальянцами нет, а есть какое-то досадное недоразумение, не позволяющее людям понять, что они на самом деле все русские – это я тоже понял.
И понял я еще что-то, но уже не смог понять чего именно, а потому выпил еще на посошок и отправился домой.
