Корректорши из Питера, что правит бабий век.
А он - прораб из Кинешмы,
Судимый дважды, - "Примешь ли?",
Живущий в веке нынешнем, как голенький ацтек.
В канзасском пабе пыткою текила горло выткала,
В бокале муха липкая, - да что тут говорить!
Чужое полушарие, шумят араукарии,
Глаза тускнеют карие и хочется завыть.
Она любила Бунина, теперь читает Кунина,
И "рэструм" драит буднями, и тот себе блестит.
А он на "вэлфэр" молится, но что-то там не сходится,
И хочется, и колется, и дядька Сэм корит.
Давай забудем прошлое, в нем столько было пошлого,
Забудем по-хорошему, и все начнем с нуля.
Но нуль на нуль не множится,
Тверда лимона кожица,
А муха все корежится и крутит кренделя...
