Деревня.
...В одной деревне жила девочка по имени Юлианна, которая потеряла и отца, и мать, когда ей было всего десять лет. Это сильно ранило её, и она решила, что способность чувствовать ей не нужна. Девочка позвала к себе городского алхимика и попросила его сварить такое зелье, что охладит сердце и погасит чувства. Алхимик управился за три дня. Белоснежная жидкость изменила Юлианну, но не навсегда…
Рассвет за рассветом, закат за закатом время двигалось вперёд для всех и стояло на месте для неё одной. Семь лет она жила будто осколок льда в жаркой пустыне чувств, такой бескрайней и чужой! Без боли. Без печали. Без радости. Без любви. Без ненависти... без сердца, которое бьётся.
Холодным зимним утром ей исполнилось 17 лет. Все жители деревни пришли посмотреть на ледяную принцессу. Девушка ослепляла своей красотой всех собравшихся; и пусть для вас красота - понятие растяжимое, пусть. Но не родился ещё человек, который не восхитился бы Юлианной, её серебристыми глазами со слабым зелёным отливом, её бледно-рыжими волосами, чуть волнистыми, а на концах сильно вьющимися, её грациозной походкой, полупрозрачной кожей и безупречным сердцем без единой царапины, какие обычно оставляют сильные переживания либо душевная боль.
Юноши увлекались ею с первого взгляда, у девушек Юлианна вызывала симпатию, у старушек - сострадание, у женщин - боль за одинокое дитя, у мужчин - полнейшее равнодушие, у детей - восхищение, но никто не Любил её. Говорили даже, что тот, кто полюбит Юлианну, сможет растопить лёд её сердца, но дальше вставал вопрос: умрёт ли она от этого? Каково действие зелья городского алхимика? Возможно, оно просто покрыло сердце тонкой корочкой льда, а, может, подействовало и изнутри, кто знает?..
Внезапно одна из женщин, по имени Лилианна, жена мэра города, что располагался недалеко от деревни, подошла к Юлианне и, взяв её за руку, спросила, не желает ли девушка узнать свою судьбу.
- Земля, которую хранит наш Бог, не чувствует моего пульса, я мертва для неё, мертва и для Бога. Судьба мертвеца - лежать в гробу, как я сейчас стою в доме, и отличается он от гроба лишь тем, что простора здесь больше, виден свет и есть камин. Я что мертва: не ем, не пью, меня не клонит в сон. На этих семнадцати годах моё развитие прекратилось - такой я останусь навек. Какая тут судьба, госпожа? - ответила ей Юлианна.
Все оцепенели. Пол под ногами собравшихся задрожал, будто доказывая, что Земля помнит Юлианну и считает живой.
- И всё же, сходи к Гадалке Восточного леса и проверь, верны ли слова, сказанные тобою с такой поразительной уверенностью, - стояла на своём Лилианна.
- Что ж, вы уговорили меня. Где найти эту женщину?
- Иди на восток... разве это не очевидно?
Юлианна, чуть помедлив, кивнула.
- Хорошо. Я сейчас же отправлюсь к ней.
Местность вторая:
Восточный лес.
...Ледяная принцесса неторопливо шла по стеклянной дороге, ведущей к лесу. Впереди был лишь туман, и девушка могла видеть только то, что находилось очень близко. Но внезапно туман испарился, будто его и не было, и перед Юлианной предстал Восточный лес.
Всё то, что она думала и представляла, разбилось меньше, чем за мгновение. Деревья и трава были похожи на сталагмиты разной величины. "Они как моё сердце" - подумала принцесса - "тоже изо льда".
Девушка подняла с земли камень и кинула в яблоню с холодными плодами. Фрукты посыпались на замёрзшую землю.
- Кто тревожит мой лес? - раздался хриплый голос из-за ясеней.
- Простите, просто мне захотелось поближе посмотреть на эти странные яблоки.
- Ах, вот оно как. За всё надо платить, милочка.
- И за гадание?
- Гадание? Тебе нужно оно?
- Я искала Гадалку Восточного леса. Вот лес, а где она?
- Она перед тобою.
Тут из ниоткуда появилась молодая женщина в ледяных одеждах; она медленно подошла к Юлианне и произнесла:
- Ты хочешь узнать своё будущее, дитя?
- Было бы неплохо.
- Ну, раз ты так желаешь этого, я сразу обозначу плату.
- Что я могу вам дать?
- Цвет твоих глаз прекрасен - отдай его мне.
- Мне не жалко его; но как?
- Я сама возьму то, что мне причитается после гадания.
- Так давайте.
Гадалка чуть отошла и широко раскинула руки. Деревья забились в ледяном плену и потянулись к ней, не в силах даже дотронуться, сплетая свои прозрачные ветви в единый узор.
- Этот рисунок говорит, что ты встретишь человека, который растопит твоё сердце. Оно вновь начнёт биться, как и другие сердца, но это погубит тебя.
- И... всё?
- Нет, дай мне ещё немного времени.
Женщина прикрыла глаза, размышляя. Вдруг она вздрогнула и заговорила взволнованным голосом:
- На север, там, где вода голубей, семь радуг в день сверкают, на север, там, где двое лебедей свои тела в любви смыкают.
- Что, простите?
- Иди на север, там, где остров меньше Плутона из телескопа, где вода голубей, чем у нас, в день бывает по семь радуг, а у берега плавают двое влюблённых лебедей.
- Как мне туда добраться?
- Возьми корабль из ветвей - он донесёт тебя туда, а дальше действуй, как захочешь, но знай, что смерть твоя - вода. А теперь посмотри в это ледяное зеркало - твои глаза обрели цвет недоспелой сливы.
- А что, очень даже неплохо. Вы знаете, моё сердце не испытывает чувств, и для меня не играет роли цвет моих глаз.
- Рада слышать, дитя, ведь внешняя оболочка - только часть сущности; помни это.
- Спасибо вам, ...
- Рэстлианна.
Местность третья:
Бледно-серое море.
- Мы плывём третий день. Фэлин, ты видишь хоть один остров здесь?
- Нет, даже маленьких зелёных точек не вижу на всём горизонте.
- Знаешь, хоть я и не чувствую совсем ничего, но всё же знаю, если бы я могла... то была бы очень счастлива, что ты единственный из всех жителей деревни не оставил меня одну и сопровождаешь к моей погибели.
- Что сказала тебе гадалка про твою смерть, Юлианна?
- "Возьми корабль из ветвей - он донесёт тебя туда, а дальше действуй, как захочешь, но знай, что смерть твоя - вода".
- Вода? Как странно и непонятно. Эта ведьма умеет запудрить мозги.
- О, Фэл, я что-то вижу там, вдали.
- Не говори так, ко мне приходит рифма; ты будто муза на земле! я так люблю тебя.
- Что за время для признаний? Я холодна - меня бессмысленно любить.
- Да, ты права. Но знаешь, я тоже вижу что-то, если вернуться к твоим словам. Это остров... может, тот?
- Надо присмотреться повнимательнее. Хм...
- Юлианна! Около него вода совсем голубая и плавают два лебедя, так близко друг к другу...
- Гляди, радуга!
- Необычный остров. Так это он?
- Похоже, да. Плывём туда.
Через несколько минут корабль пристал к острову, по размеру чуть меньше Плутона в телескопе. Девушка и её спутник сошли на нефритово-салатового цвета землю и огляделись.
- Вот я тут, и что теперь? Весь остров, как на ладони. Ни одного человека, ни одного растения, только эта странная трава.
- Подожди, Юлианна. Я что-то слышу.
- Тебе кажется.
- Вовсе нет.
- А я говорю, тебе всего лишь показалось.
- Нет.
- Переутомление, возбуждение. Вот отсюда и странные звуки.
- Неужели ты ничего не слышишь, Юлианна?!
- Ничего, совсем.
Девушка неторопливо отошла от Фэлина, направляясь к противоположному концу острова. Тут её слух уловил что-то, похожее на голос девочки, совсем маленькой.
- Это внизу, Фэл! - закричала она, - что там, погляди!
Юноша осторожно подошёл к обрыву и свесил голову вниз.
- Пещера.
- Так идём туда. Пошли!
Местность четвёртая:
Пещера.
Как оказалось, пещера скрывала в себе целый город, расположенный прямо под островом.
Юлианна безразлично огляделась вокруг.
Множество строений причудливых форм склонились над большой дорогой; разноцветные стёклышки в окнах сверкали под лучами искусственного Солнца; высокие башенки упирались шпилями в сырой потолок, отчего на улицы города изредка падали комочки земли; люди в ярких одеждах передвигались настолько быстро, что в глазах рябило, и Юлианна видела лишь размытые краски, носящиеся по городу; главная дорога была неровной: то там, то здесь проглядывали острые камушки, кусочки выбившегося из общей плиты асфальта, валялись небольшие горки речного песка.
Город не произвёл на Юлианну абсолютно никакого впечатления, что нельзя сказать о Фэле: юноша был так поражён тем, что обнаружилось в простой пещере, что не мог вымолвить ни слова, только открывал-закрывал рот и быстро моргал глазами.
- Что ж, давай пройдём вглубь, Фэл; земля шепчет мне о смерти, и я знаю, она здесь. Уже близко.
- Подожди хоронить себя, Юлианна! Этот мир так красив; зачем ты хочешь умирать?
- Это не моя воля, ты же знаешь - у меня нет ни чувств, ни желаний. Единственное, что я ощущаю - бессмысленность моего существования! Да и гадалка предсказала мне смерть.
Решив не спорить с ледяной принцессой, Фэлин взял девушку за руку и повёл к большому зданию, находившемуся в конце главной дороги. Это здания представляло собой высокую каменную башню, извивавшуюся, как спираль, с понатыканными кое-как окошками, заделанными железной решёткой и с маленькой деревянной дверкой у самого основания необычного строения. На верхушке башни развивался флаг, на котором было нарисовано большое бордовое сердце, выделявшееся не бледно-голубом, почти белом, фоне.
Дверку открыли не сразу; слышно было, как за нею долго возились, слышен был и громкий шорох. Наконец, скрипнули петли, и появилась маленькая щель.
- Кто такие? - спросил тонкий, писклявый голосок, - зачем пришли?
- Прошу простить нас, - начал было извиняться Фэлин, - мы приплыли на этот маленький остров и...
- Ах, вот оно что! Понятно-понятно, - перебил голос, - проходите, чужестранцы!
И дверь отворилась для них.
Местность пятая:
Башня.
Они сидели за большим обеденным столом в обширной зале. Во главе стола восседал карлик, обладатель того самого писклявого голоска. Его жидкие, короткие волосы чуть прикрывали длинные, острые ушки; крошечные глазки болотно-зелёного цвета бегали беспрестанно; пухлые ручки теребили гигантский зелёный бант на груди. Маленький человечек удобно устроился на высокой стопке самых разнообразных книг, с помощью которых он возвышался над столом и сидящими за ним людьми.
Впрочем, здесь сидело куда меньше людей, чем могло бы уместиться. Стол был рассчитан человек на пятьдесят, в то время как за ним сидело всего пять: сам карлик, Юлианна, Фэлин и две молодые девушки.
Не станут лишними пара слов об этих девушках; важно сказать, что эти леди были полнейшими противоположностями:
Нэнианна, миловидное создание с мягкими чертами лица, большими, нежно-голубыми глазами, глядевшими на вас так, словно вы есть последнее её спасение, которому она доверяет сильнее всего; пухлыми губками, то ли от природы оранжевого цвета, то ли накрашенные помадой; чуть вздёрнутым носиком и хрупким, хрупким тельцем. Нэнианна любила рисовать пейзажи, водить влажной кистью по холсту, смешивать краски и выдумывать новые образы. Любой музыке девушка предпочитала звуки природы, голоса птиц, зелени, воды и огня. И ещё одно, что любила Нэнианна – книги. О нет, она не зачитывалась ими до полуночи, для книг ею было отведено специальное утреннее время; нет, она сидела над листами бежевой бумаги, с карандашом в руках, пытаясь сочинять рассказы о придуманных ею странах, и сидела так часов до четырёх утра, до самого рассвета! Её маленькие детки – её записки хранились в ящике стола, запертые на двенадцать замков. Одиннадцать ключей было разбросано (но с умом разбросано) по комнате, а двенадцатый спрятан в ажурном чулочке Нэнианны, в шёлковом кармашке, который девушка пришила своими руками, исколов пальцы до крови, так, что теперь на каждом из них было по три или даже четыре миниатюрных пластыря.
Что до другой девушки, её звали Изольда, и она была страшно уродлива и груба со всеми. Черты её лица были резкими, под глазами круги, а сами глаза – ядовито-зелёного цвета; тонкие губы потрескались, как будто от мороза, а нос был чуть горбат. Она была болезненно худа; отовсюду проглядывались кости. Изольда кушала редко и мало, но очень любила готовить, за сам процесс, любила смешивать ингредиенты, выдумывать новые рецепты. Любила гулять в одиночестве, мастерить из железных деталей и украшения – чем они дороже, тем сильнее она их любила. Рисование девушка считала простой мазнёй, которая не стоит её драгоценного времени, а книги – скучными, лишёнными смысла листами бумаги. Но втайне ото всех, прячась на острове, в тени большого дерева, Изольда писала стихи. Холодные, жестокие, бесчувственные, но всё же стихи. У девушки не было друзей, её не любили животные; хорошо к ней относились только отец и сестра – тот самый карлик и Нэнианна.
И эта Изольда привлекла внимание Юлианны. Казалось, рядом с ней зов смерти был в тысячи раз сильнее, нежели в других местах. Принцесса переводила взгляд с предложенного ей обеда на Изольду и с Изольды на обед бесчисленное количество раз, пока карлик не выдержал напряжённого молчания за столом и не произнёс быструю, сбивчивую речь:
- Дорогие гости, милейшие чужестранцы! Мне очень приятно видеть вас в нашем скромном жилище, в нашем наискромнейшем городке! Должен признаться вам, у нас не было гостей вот уже четыре столетия, а город наш стоит четыреста лет. Вы – первые! Первые люди с других земель! Я бескрайне, безгранично рад, просто рад! Но позвольте мне представиться. Я – правитель этого города, города под названием “Фьелль”, и зовут меня Фанктон, Фанктон Верстаубт, а это мои дочери, Нэнианна и Изольда. Мы искренне желаем, чтобы вам было уютно в нашем городке, и просим остаться хотя бы на пару недель, - умоляюще заключил карлик.
- Что ж, мы с удовольствием принимаем ваше приглашение, - бесстрастно проговорила Юлианна.
- С радостью, с радостью! – восторженно добавил Фэл, сияя от счастья, - ваш город прекрасен! Я был бы истинно счастлив родиться здесь.
- Хорошо, раз вы согласны; занимайте комнаты наверху башни, не стесняйтесь, они ваши теперь, - довольно произнёс Фанктон и встал из-за стола.
Местность шестая:
Тень дерева.
Изольда сидела под своим любимым деревом и сочиняла стихи, чем-то отличавшиеся от более ранних её произведений. Она писала их, думая о странных чужестранцах, а точнее, об одном из них – о Фэле. Странное чувство разливалось по торсу горячею лавою; девушка не могла понять, что оно значит, и это тревожило её.
В эту минуту к дереву подошла ледяная принцесса и склонилась над Изольдой.
- Что вы делаете, леди? – вежливо спросила Юлианна.
- Сочиняю, - так же вежливо отвечала Изольда, - в этой тетради - мои стихи.
- Это потрясающе, - изобразила восхищение принцесса, - как давно вы пишете?
- Вот уже с пяти лет.
- С пяти лет! Могу ли я прочесть хоть один?
Изольда засомневалась на секунду, но почти сразу в ней загорелся огонёчек дружбы, чуть подтопивший напускную холодность, и она протянула тетрадь Юлианне.
Девушка присела рядом с Изольдой, подогнув под себя ноги, и принялась читать:
В душе моей сгорает осень,
Сложили вены там костёр.
То чувство кто-то мне приносит,
То чужестранец или вор?
Мне странно холодность такую
Менять на пламенную страсть:
Он любит, кажется, другую,
Мне его сердца не украсть.
Но в этот миг позвольте снова
Взглянуть украдкой в те глаза,
И у тени опять сосновой
Писать слова, слова, слова…
- Это очень красивые стихи, - вдруг произнесла Юлианна, - действительно красивые…
Кажется, впечатление от стихов произвело на Юлианну необычайное действие – кусочек сердца её освободился ото льда, она почувствовала восхищение и некоторую степень любви, стала способна на некую дружбу.
Изольда косо посмотрела на принцессу, будто ожидая вопросов, и они действительно последовали:
- Кому посвящены эти строки? – спросила Юлианна, не то чтобы опять совсем бесчувственно, но всё же без особых эмоций.
После двух минут молчания Изольда отвечала:
- Твоему спутнику – чужестранцу Фэлу.
- Не может быть, ему! Такие грустные стихи, - загорелись на миг чувства Юлианны, - ты должна рассказать Фэлину о своих чувствах, и, я уверена, он поймёт, и тебе не придётся больше писать так грустно.
- Спасибо, принцесса, - неожиданно для себя поблагодарила Изольда, - ты первая, кто так дружелюбно говорит со мной; будь моей подругой.
Юлианна согласилась, и девушки разошлись со странными чувствами в душах.
Местность седьмая:
Лавка Антиквариата.
Вот уже четверть часа как Фэлин не мог выбраться из лавки антиквариата. Всё здесь казалось ему волшебством, как и в остальных частях города. Магазин содержался в шоколадных тонах с примесью цвета ржавчины, что производило на юношу крайне благоприятное впечатление. Он не мог оторвать взгляда от старинных часов, выполненных в виде совы, держащей циферблат. Вместо цифр там были изображены маленькие птички, и, когда наступал час одной из них, малышка начинала петь свою песенку, которая повторялась столько раз, сколько наступало часов.
Продавец, седой старичок с узким разрезом глаз, казалось, щурился, пытаясь уличить Фэлина в краже антиквариата, и злился от того, что не получалось; посетителей больше не было, и держателю лавки было просто-напросто нечем занять своё рабочее время.
Но скоро у него появилось занятие – в дверь вошла девушка, направлявшаяся прямо к Фэлу, но как бы обходными путями. Старичок с интересом наблюдал за посетительницей.
Делая вид, что рассматривает разные интересные, но безумно дорогие вещицы, Изольда приближалась к юноше, держащему в руках часы-сову и видящему их, и только их.
Наконец, вещи кончились, и ей пришлось направить взгляд в малюсенький циферблат.
- На что так смотрите, чужестранец? – насмешливо спросила Изольда, - уж не хотите ли вы приобрести эти часы?
Фэл задумчиво склонил голову и тихо ответил:
- Хотел бы, о, как хотел бы! Я мечтаю приобрести всё, что есть в этой лавке, но эти часы – особенно! Но, знаете, и весь этот город… о, этот город! Он вселяет в меня странное чувство, и я… о, я хочу остаться в нём навсегда! Если бы я родился в нём, ах, если бы только родился!.. Но я, кажется, заговорился, да, сказал вам лишнего. Не спорьте, я вижу это по вашему лицу! Зачем вы пришли сюда? Где Юлианна? Мне казалось, она шла навестить вас в тени дерева?
Горькая ревность поразила сердце Изольды. Ей хотелось спросить, узнать! Узнать сейчас же; и девушка не удержалась. Вместо ответа на пламенную речь юноши она задала свой вопрос:
- Вы любите принцессу, чужестранец?
За этим вопросом последовало длинное молчание. Казалось, время остановилось и не желает двигаться вперёд! Изольда приблизила своё лицо к лицу Фэлина и шёпотом, едва двигая тонкими губками, с жаром повторила свой вопрос:
- Вы любите принцессу, чужестранец?
Фэлин резко отстранился и сказал ровным, уверенным голосом:
- Да, леди, я её люблю.
Местность восьмая:
Обрыв.
Юлианна стояла неподалёку от дерева, там, где давеча рассталась со своей новой и пока что единственной подругой. Её сердце вело себя странно; оно то пробуждалось, то снова леденело. В конце концов, лёд начал таять так, будто торопился опоздать к какому-то крайне важному моменту. Принцессе начало казаться, что предсказание Гадалки - ложь, что её сердце оживёт, и всё будет хорошо; потом появилась мысль, что вот, сейчас оно растает, и она умрёт на месте; потом она решилась допустить к себе чувства более глубокие, и осознала свою симпатию к Изольде. Только странно ей было имя подруги, оно будто напоминало что-то и чуть кололо оттаявшее сердце. В эту же минуту девушка вспомнила верного Фэлина, и растаявший лёд будто бы перебрался в глаза.
Всё казалось необычно, всё казалось не таким. Мир переменился, мир открылся принцессе, и нельзя было уже назвать её так, Ледяною Принцессой, а только Юлианной, девушкой с бьющимся сердцем.
Она стояла на краю обрыва и смотрела вниз, где раньше плавали два лебедя. Юлианна пыталась отыскать их глазами, но не могла найти. И вдруг её взгляд упал на жуткую сцену: там, за камнем, который она не замечала ранее, лежали на воде два мёртвых лебедя, чьи шеи были переплетены.
Девушка вскрикнула от ужаса; ветер подул сильнее, развевая бледно-рыжие волосы. Глаза приобрели прежний цвет, но его не было видно: зрачки расширились до такой степени, что глаза казались чёрными! Юлианна сжала хрупкие ручки. Ей чудилось, будто за нею бродят тени, и ветер с ними заодно, и все они пытаются сдуть её в воду, чтобы она разбилась и утонула.
По спине её пробежал холодок – она почувствовала прикосновение руки; но не успела девушка обернуться, как эта рука толкнула её, и Юлианна полетела вниз с обрыва.
В полёте она перевернулась, и в последние секунды жизни увидела пустой остров, на который так стремилась в поисках своей смерти… и перед тем, как коснуться воды, она подумала о том, как глупо поступила, отказавшись от собственных чувств…
Юлианна разбилась на миллиарды осколков льда, что, растаяв, слились с водой, безмолвной, как и века назад. Она не могла рассказать никому ни о чём.
