О возрождении «чистого» ленинизма (Эссе)

«В последние годы, в российском левом рунете все активнее стало проявлять течение левой мысли, под названием "ленинизм". Претендуя на звание "чистых ленинистов", представители данного течения, среди которых следует отметить идеолога РПБ Александра Гачикуса, а также Алексея Трофимова. Представители данного течения активно размежевываются со всеми остальными "левыми" течениями, в той или иной степени претендующими на марксизм и ленинизм, такими, как сталинизм, хрущевизм-брежневизм, троцкизм, маоизм и госкап. Для того, чтобы понять, насколько обоснованные такие претензии на возврат к "чистому" ленинизму, приведу цитату из работы Торбасова "Опыт политической классификации": "Чистого марксизма» сегодня не существует и не может существовать, что бы ни утверждали некоторые товарищи. Учение Маркса и Энгельса было развито (Ленин) или ревизовано (Бернштейн), но никто не оставил его в нетронутом виде, ибо это требовало бы отбросить все новое ... Не может быть и «чистого ленинизма», а «чистый сталинизм» существует у нас лишь благодаря тотальному незнакомству с более поздними течениями". Попытки отдельных теоретиков "вернуться назад к Ленину" на современном этапе лишь порождают очередные течения левой мысли - "гачикусизм" и "трофимовизм"»

Как видим, Бунтарь пытается изобразить мои, Гачикуса, взгляды "чистым" ленинизмом – в смысле недиалектическим, не учитывающим изменений, произошедших в мире, «мёртвым» «ленинизмом» (о Трофимове я здесь не говорю – о нём мы поговорим ниже, тем более, что данная статья Бунтаря направлена в первую очередь против меня, а не против Трофимова). Кстати, некий lulushin, оставивший свой комментарий к данной статье Бунтаря, пишет:  

«О чем, вообще, может идти речь, если "наш союзник - ислам", какие нафиг большевики. Ну и развелось всяких-яких "истинных коммунистов" Хрущевизм-брежневизм, такое то же было, хе-хе?»
    
Оставим на совести lulushin’а грубое передёргивание фактов – мол, "наш союзник - ислам", когда на нашем сайте русским языком написано "наш союзник - исламизм", а ислам и исламизм – это 2 «большие разницы». «Соль» замечания lulushin’а состоит в том, что «Как можно называть Гачикуса «чистым» (в смысле – недиалектическим) ленинистом, если он считает исламизм развитием ленинизма?».
Как видим, цитирование Торбасова здесь неуместно – вернее, уместно только по отношению к Трофимову, у которого действительно присутствует «тотальное незнакомство с более поздними течениями» - с маоизмом, ходжаизмом, с трудами современных западных ленинистов, с трудами теоретиков исламизма, и который даже и не собирается знакомиться с современными революционными движениями («Я не собираюсь тратить время на исследование тонкостей исламизма и пр.» - Трофимов прямо так и говорит).
Другое дело – если понимать под "чистым" ленинизмом ленинизм, очищенный от оппортунистических опошлений. В этом смысле наше течение, разумеется, является "чистым" ленинизмом. Возрождение этого «чистого» ленинизма, о котором справедливо признаёт Бунтарь, можно сравнить с возрождением в странах «3-го мира» во 2-й половине 20-го века «чистого» ислама, т.е. ислама как революционной идеологии в противоположность исламу как религии, извращённому исламу. Как я уже писал в своих работах «О панисламизме, афганском эмире и Талибане» и «Развитие исламизма…», современные революционеры «возвращаются к истокам» (революционеры богатых наций, в частности России – к Октябрю, к Ленину; революционеры бедных наций – к революции Мухаммеда), для того, чтобы восстановить революционную преемственность, затёртую десятилетиями оппортунизма, мракобесия (в случае мусульманских народов – веками), воссоздать революционную практику на новом уровне, и неверно путать это с ностальгией по старине. Другими словами, неверно тех, кто выступает за возрождение материализма, за очистку его от накопившихся идеалистических шатаний, упрекать в отсутствии диалектического подхода. То, чем занимается Бунтарь в данном абзаце – это крикливое левацкое фразёрство. Вообще, о Бунтаре можно сказать то, что Ленин говорил о «героях» II ½ Интернационала (Фридрихе Адлере и др.): он начитался много книг, но плохих книг (Альтюссер, Марлен Инсаров и т.п.), толком не поняв ленинизма, и в голове у него возникла мешанина (хотя в последнее время взгляды Бунтаря вроде как меняются в верном направлении).
Кроме того, говоря о возрождении «чистого» ленинизма, нужно подчеркнуть, что возрождается не просто истинный, неизвращённый марксизм – марксизм, которому следовал Ленин во всех своих работах (и ранних тоже). Происходит осознание и развитие собственно ленинистского в ленинских писаниях – т.е. марксизма эпохи империализма, т.е. развиваются те тенденции, которые присутствуют в ленинских работах, начиная по большому счёту лишь с 1914г. (зачастую присутствуют в зачаточном виде). Это осознание и развитие собственно ленинистского в ленинских писаниях – того, что в своё время не было понято большинством «коммунистов» или было понято слишком упрощённо - происходит, пусть и пока что малозаметно, во всех нациях – и в богатых, и в бедных (в США – Макс Эльбаум и Роберт Сельтцер, L. B., Джеймс Блаут и др., в странах «3-го мира» - теоретики исламизма, пусть и особым путём, формально не опираясь на Ленина, и т.д., о чём я не раз писал). Т.е. ставить в этот ряд Трофимова, который «лежит на марксизме», который, худо-бедно поняв «классический» марксизм (т.е. марксизм доимпериалистической эпохи), не смог его применить к империалистической эпохе, в частности – к периоду последних 10-ти лет, к периоду «борьбы с международным терроризмом», Трофимова, который упрекает меня за то, что я слишком много говорю о рабочей аристократии (подобно тому, как Бакунин упрекал Маркса за то, что он слишком много говорил о мелкой буржуазии), что я слишком много говорю о праве наций на самоопределение и о борьбе народов «3-го мира» - ставить в этот ряд Трофимова, как это делает Бунтарь, неверно.    

Я уже критиковал Бунтаря (см. мою статью «Черносотенцы-большевики») за то, что он отказывается от краеугольного камня марксизма-ленинизма – идеи диктатуры пролетариата как поголовного вооружения пролетариев. Бунтарь продолжает отстаивать эту свою позицию, причём как повод для данного отказа приводит слова Инсарова о том, что-де сейчас современная армия не мыслима без авиации, ракет, что, мол, сейчас не времена Дикого Запада и т.п.
Напомню Бунтарю, что самолёты были уже в 1-ю мировую войну, и Ленин, живо интересовавшийся всеми сторонами общественной жизни, техники, военного дела, уж наверняка об этом знал, когда писал в работе «Государство и революция» о необходимости поголовного вооружения пролетариев. Умение управлять самолётом, ракетами, танком и т.п. является, безусловно, привилегией спецов, это умение отсутствует у масс пролетариата. Именно поэтому поголовное вооружение пролетариев тем более необходимо. Возразят: куда с огнестрельным оружием против самолётов, ракет, танков и т.п.? Но нельзя забывать, что всей этой техникой управляют люди, которые не способны выжить вне современной цивилизации, мегаполиса, что те же самолёты хотя бы иногда должны приземляться, чтоб лётчик смог поесть, заправить самолёт и т.п. Т.е. проконтролировать этих спецов пролетариат способен даже несмотря на то, что в первое время у него не будет способности управлять самолётами и т.п. (аналогично тому, как Ленин писал, что для контроля над обществом в принципе необходимо лишь умение читать и писать и знание 4 арифметических операций, а это у пролетариата уже есть, остальное приложится). К тому же, как показывает практика, вся такая техника, умение управлять которой является привилегией спецов, больше используется в межимпериалистических конфликтах, и оказывается непригодной в гражданских войнах, в межклассовых конфликтах, в условиях городской войны (вспомним вторжение российской танковой колонны в Грозный в 1-ю чеченскую). Тут возрастает значение огнестрельного оружия и даже холодного, даже подручных предметов. Мы видим, что, несмотря на развитие спецтехники, значение грубой физической силы в классовой борьбе далеко не сошло на нет, и буржуи уделяют физподготовке своего войска не меньшее внимание, чем ракетам и авиации.
Бунтарь пишет: раз буржуи могут без всеобщего вооружения своего класса осуществлять свой контроль, то почему пролетарии не могут? Бунтарь забывает азы ленинизма, что победивший пролетариат, даже будучи у власти, ещё долгое время остаётся слабее буржуазии в силу отсутствия у него опыта управления (умения управлять самолётом, к примеру), что у буржуазии, к тому же, долгое время после революции остаются сильные связи, знакомства (с теми же лётчиками, к примеру).
Трофимов справедливо критикует Бунтаря за отказ от всеобщего вооружения пролетариата, приводя слова Маркса, что пролетариат должен гарантировать себя от предательства своих вождей. Однако, учитывая то, что Трофимов фактически понимает под пролетариатом рабочую аристократию, требование «всеобщего вооружения пролетариата» в его понимании на деле означает реформированную диктатуру буржуазии (об этом ниже).
В статье «Черносотенцы-большевики» я цитировал место из сочинений Бунтаря, где он называет бредом мой тезис, что перегнивание советской власти в контрреволюционную началось с разоружения народов колоний, с подавления Кавказа, Средней Азии и т.д., с создания СССР. В последних же статьях, разбирая вопрос о вооружении, о контрреволюционном перерождении советской власти, о сталинизме и т.п. он просто обходит стороной разоружение народов колоний. Вообще, «коммунисты» по прежнему не вспоминают слова Ленина о затее с СССР как «в корне неверной и несвоевременной» («К вопросу об автономизации», т. 45). Тот же «ленинист» Трофимов вешает на меня ярлык либерала, сравнивает с ельцинистами за то, что я выступаю в поддержку национально-освободительных движений, направленных против России, считаю крах СССР прогрессом. Чем же Трофимов отличается от английского оппортуниста Дэвида Крауча, дружка наших российских оппортунистов, который называл Ленина «либералом» в нацвопросе в отличие от «государственника» Сталина (см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия» (если будете искать в файле через пункт меню «Найти», учтите, что я Крауча там ошибочно называю Кроучем). Но о Трофимове ниже.
А пока вернёмся к Бунтарю. Бунтарь обвиняет меня в «госкаповском», в левацком уклоне за мои взгляды на природу сталинской контрреволюции, и цитирует Трофимова, что-де госкаповцы не видят за госкапитализмом конкретных лиц – частных капиталистов.
Это обвинение со стороны Бунтаря некорректно. Во 1-х, как верно заметил Трофимов, для сталинистов все те, кто критикуют сталинизм слева – «госкаповцы». Во 2-х, общее и у сталинистов, и у троцкистов, и у «госкаповцев» (о чём я уже писал), и у Трофимова, и у Бунтаря – то, что они не проводят классовой анализ эволюции советской власти, а если и проводят, то с позиций марксизма доимпериалистической эпохи. Они замазывают расслоение предпролетариата, победившего в 1917 г., на пролетариат и рабочую аристократию (Трофимов даже хихикает, что-де Гачикусу впору писать труд о расслоении пролетариата, как Ленин написал «Развитие капитализма в России» о расслоении крестьянства), соответственно – замазывают колониальный вопрос. Я писал об этом в своих работах «Пролетариат и рабочая аристократия» и «О государстве», критикуя Черветто, т.е. критикуя как раз «госкаповцев», левый уклон, но Бунтарь об этом почему-то не вспоминает, что создаёт законные подозрения, что под его критикой меня за левый уклон скрывается как раз уклон правый.
Действительно. Если посмотреть его статью о сталинизме, то мы увидим, что он открещивается лишь от крайностей сталинизма, т.е. стоит на неонароднических позициях. Бунтарь повторяет старую ложь, что-де выступать против Сталина – значит выступать против Ленина (только делает это завуалировано), показывает себя жертвой официоза (и вообще мещанского предрассудка), изображающего на примере многочисленных ток-шоу «Или ты либерал, или ты сталинист, и третьего не дано» (точно так же как народники не видели разницы между марксистами и либералами). Точка зрения Трофимова, несмотря на его антисталинизм, близка к этой народнической точке зрения Бунтаря, но об этом ниже. Бунтарь критикует меня за то, что я пишу, что мы возрождаем раннеперестроечную линию (выступление против сталинизма с ленинистских позиций) на новом уровне. Бунтарь пишет, что под антисталинизмом «демократов» прятался антиленинизм. Это – полуправда. Бунтарь не замечает, что перестройка, пусть и была во многом сменой вывески, дворцовым переворотом типа революции Мэйдзи в Японии во 2-й половине 19-го в., но была прогрессом и коренилась в чаяниях народных масс. Под моими словами о «раннеперестроечной линии» Бунтарь неверно понял каутскианскую линию таких как Горбачёв, Пригарин и т.п., когда под воплями о сталинской диктатуре скрывалось нежелание пролетарской диктатуры, революции, когда Ленин, в противовес Сталину, изображался мелкобуржуазным демократом-пацифистом, чем-то вроде Каутского. Нет, под моими словами надо понимать стихийные чаяния народных масс, под давлением которых верхи начали перестройку. Бунтарь пишет, что сталинистское движение в 1990-е гг. было прогрессом. Безусловно, сталинистское движение в 1990-е гг. было прогрессом по отношению к «демократам», как был прогрессом экономический романтизм Сисмонди (хоть он и был объективно реакционным) по сравнению с классической политэкономией Адама Смита (напомню, что романтики подметили пороки, противоречия капитализма и считали идеалом прошлое, ранний капитализм, тогда как классики (которые были до них) считали капитализм обществом без противоречий, по большому счёту идеальной системой). Но точно так же была прогрессивной в своё время и перестройка, и хрущёвская оттепель – а Бунтарь этого не замечает, не замечает того, что эти реформы назревали в недрах российского общества (а не являлись злой волей отдельных личностей), что они были связаны с появлением определённых передовых классов. Т.о., Бунтарь показывает себя типичным народником, не понимающим марксистского тезиса о прогрессивности капитализма, не видит отличия этого тезиса от апологетики капитализма.
Кстати, Трофимов в одном месте верно пишет, что неверно приравнивать марксистов-«диссидентов» советской поры к «демократам»-перестроечникам, что это – «2 большие разницы». Но, с другой стороны, Трофимов не замечает, что «демократы» были «революцией сверху» (а не контрреволюцией), т.е. ответной реакцией на оппозиционные настроения в обществе. Трофимов не понимает, что при всей своей половинчатости, фразёрстве и т.п. перестройка, крах СССР были шагом вперёд, и нужно осуждать не получение колониями России независимости, а то, что эта независимость на деле оказалась лишь вывеской. Хорош был бы тот революционер, который объявил бы регрессом освобождение крестьян в 1861г. на том основании, что эта реформа была насквозь либеральной, и стал бы ставить в один ряд тех, кто требовал реального освобождения крестьян, с либералами. Трофимов же подобным как раз и занимается, ставя меня в один ряд с ельцинистами.
И ещё. Трофимов, с одной стороны, пишет, что неверно приравнивать марксистов-«диссидентов» советской поры к «демократам»-перестроечникам, а с другой стороны изображает меня ельцинистом за то, что я выступаю за свободу колоний России. Но ведь среди марксистов-«диссидентов» в союзных республиках было немало таких, кто выступал против российского колониализма, за национальное освобождение - как тот же Иван Дзюба на Украине (а он был далеко не единственный!). Трофимов про таких либо лицемерно умалчивает, либо просто не знает (скорее всего второе – мир для него во многом ограничен Россией).                
Вернёмся к Бунтарю. Анализируя сталинские репрессии и коллективизацию, Бунтарь пишет, что марксисты должны быть не гуманистами, плачущими о многочисленных жертвах, а макиавеллистами («цель оправдывает средства» - проще говоря). Такая критика мелкобуржуазного гуманизма, пацифизма сама съезжает в мелкобуржуазное замазывание классовой сути сталинизма. Макиавеллистский подход Бунтаря – это не марксизм, это – нечаевщина, мелкобуржуазно-анархическая полулиберальная крикливая фраза, под которой может скрываться оправдание предательства, оправдание отказа от прежней цели тем, что «цель оправдывает средства» - ибо средства закономерно связаны с целью (см. мою работу «Из истории …»). Что Ревфронт, против которого направлена данная критика Бунтаря, что сам Бунтарь – как и госкаповцы - рассматривают в первую очередь сталинскую политику, т.е. надстройку, тогда как надо начинать с экономики, с базиса – с революции и последующего нэпа, которые породили новую империалистическую буржуазию и связанную с ней одним боком рабочую аристократию. Конечно, неверно выводить буржуазность сталинизма из масштабов репрессий (тем более, что этими цифрами вертят как угодно). Конечно, неверно критиковать сталинизм с каутскианских позиций формальной демократии, «демократии для всех», ибо такая критика закономерно съезжает в критику диктатуры вообще, т.е. и пролетарской диктатуры тоже. Но точно так же неверно изображать, что ради социализма можно пойти на грабёж крестьян, голодомор Украины и Казахстана, на депортацию чеченцев (кстати, Нина Андреева, подобно Бунтарю, оправдывала Сталина в данном пункте цитатой из Ленина, что «право наций на самоопределение – не абсолют» - цитатой, самой по себе верной, но применённой не к месту), на невыдачу паспортов крестьянам (кстати, Бунтарь  изображает коллективизацию идиллически, совсем как в советских учебниках, хотя на самом деле наступление велось не на кулака, а на середняка, а кулаки зачастую оказывались в руководстве колхозов). Энгельс в своё время (т. 22, статья по крестьянскому вопросу) справедливо писал, что экспроприация крестьян – процесс прогрессивный, но пролетариат не должен поддерживать буржуазию в данном процессе. Бунтарь же поддерживает сталинскую буржуазию в данном процессе. Кстати, «коммунисты» не любят вспоминать факт невыдачи паспортов крестьянам при Сталине и ограниченной выдачи до 1980г. (что доказывает буржуазно-крепостническую, полуфеодальную суть Советской власти) – так же как и тот факт, что Ленин выступал против затеи с созданием СССР.
Взглядов, схожих со взглядами Бунтаря, придерживался в гражданскую войну Троцкий (см. его работу «Терроризм и коммунизм»). В те годы Троцкий вместе с Лениным выступали против Каутского, отстаивали принципы диктатуры пролетариата, доказывали, что террор, захват заложников и т.п. не являются чем-то «аморальным», а являются необходимым условием диктатуры пролетариата в данный период. Но Троцкий, в отличие от Ленина, преувеличивал роль террора, идеализировал его (хотя это – лишь один из инструментов), и Ленин справедливо критиковал его за «увлечение административным элементом». И самое главное, Троцкий до конца не разобрался в классовых основах террора, как и вообще в классовых основах демократии и диктатуры, много говоря о надстройке и мало о базисе, как типичный мелкобуржуаз. К примеру, Троцкий изображал, что террор устрашает, морально обезоруживает противников пролетариата. Но, он не учитывал, что, кроме крупной буржуазии, есть и мелкая, с которой нужно вести себя более гибко, и чрезмерный террор зачастую может и озлоблять её. К тому же, Троцкий толком не понял ленинского учения о рабочей аристократии, не понял того, что победивший пролетариат может переродиться, и террор с его стороны может уже быть реакционным. Фразами Троцкого из этой работы, зачастую размазанными, бесклассовыми, можно в принципе оправдать и сталинский буржуазный террор 1930-х гг. В 1930-е же гг. Троцкий ударился из одной мелкобуржуазной крайности в другую: из идеализации террора, съезжающей в бесклассовость, в осуждение террора, съезжающее в пацифизм и гуманизм (его последователи – вернее, официальное их крыло - довели эту его линию до «логического конца», т.е. до каутскианства).                
Жоржи Амаду в романе «Подполье свободы» (худший из его романов, но, тем не менее, имеющий и достоинства тоже) описывает спор сталиниста (положительного героя) с троцкистом (отрицательным героем, агентом полиции). Сталинист выступает в поддержку борьбы крестьян, у которых американская горнодобывающая компания хочет забрать земли. Троцкист отвечает: мы, коммунисты, должны руководствоваться холодным расчётом, «умом», а не «сердцем», мол, данная компания развивает промышленность, а это – прогресс. Сталинист же считает, что нужно руководствоваться не только «умом», но и «сердцем». Позиция сталиниста (а фактически позиция Жоржи Амаду) здесь, конечно, наивная, крестьянская, народническая, не марксистская – но на практике такая «наивность» нам ближе, чем «холодный расчёт» марионеток империализма, несмотря на то, что мы, марксисты, признаём только «холодный расчёт», как и буржуи. Весь вопрос в том – что это за расчёт, какому классу он выгоден? Бунтарь же обходит данный вопрос стороной.
Позиция данного троцкиста схожа с позицией Кувалды (см. мою статью «Ценное признание шовиниста Кувалды»). Как раз при Сталине марксизм стал сменяться таким упрощённым подходом в духе «Раз бога нет – значит, и предавать можно», и это – не какая-то случайная ошибка Сталина, а следствие перерождения, расслоения пролетариата, победившего в 1917г. (Жоржи Амаду, очевидно, позже это подметил – но сейчас не об этом). Как раз именно против такого опошленного «материализма», низведённого до уровня либерализма, и выступили теоретики исламизма Кутб, Набхани и др.                    
Также Бунтарь  не понимает диалектики, говорит нелепость, утверждая, что, в то время как при Сталине хоть и был капитализм, но было движение к социализму, а вот при Хрущёве такого движения не было. Трофимов верно критикует его, что движение к социализму происходит всегда и везде, при самой наиреакционнейшей власти, это – объективный процесс. Подобную нелепость говорит и НКВД, спрашивая меня, были ли, на мой взгляд, революции, толкающие вперёд не капитализм, а социализм.
И, конечно же, полностью «притянут за уши» тезис Бунтаря (разумеется, со ссылкой на какого-то «интеллектуала» - при желании ссылку на какого-нибудь «левого» теоретика можно всегда найти, чтоб доказать всё, что угодно), что с Наполеоном русской революции можно сравнить не Сталина, а Хрущёва. На самом деле власть Наполеона, наполеоновские войны характеризуются тем, что субъективно революционный боевой дух данного класса уже не соответствовал его объективному содержанию, но дух этот всё же ещё был. Это можно сравнить с духом немалой доли населения СССР в годы 2-й мировой войны, когда делёж империалистических сверхприбылей искренне рассматривался как защита завоеваний революции, социализма. При Хрущёве же такой дух уже стал сходить на нет – народу стало тогда попросту наплевать на те пафосные кличи, которые бросала власть.
Хрущёвский оппортунизм – порождение сталинского оппортунизма, и в этом прав был Черветто. Энвер Ходжа, резко критиковавший СССР времён Хрущёва и Брежнева как «социал-империализм», и в то же время считавший Сталина «верным ленинцем», тем не менее, признаёт, что зачатки перерождения были уже при Сталине. Ходжа, хоть и был честным революционером, но он не был таким глубоким теоретиком, как Маркс или Ленин, в нём было много полукрестьянской наивности, что прекрасно видно из его работ.    
На этом закончу критику взглядов Бунтаря на сталинизм и вообще на советский период.
Итак, является ли вопрос об отношении к сталинизму принципиальным? Представитель Ревфронта НКВД утверждает, что нет, что главное – отношение к современности. Бунтарь его критикует, признавая, что точка зрения НКВД близка к точке зрения Шапинова, «разрешающего» сталинизму и антисталинизму «уживаться» внутри революционной партии. Кто же прав?
С одной стороны, внутрь партии мы не должны допускать сталинистов, размежёвываясь со сталинизмом с интернационалистских позиций. В этом плане  представители Ревфронта, имеющие уклон в экономизм и изображающие борьбу с оппортунизмом сектантством, конечно, не правы (мол, и Трофимов ленинист, и Гачикус ленинист, и представители Ревфронта НКВД и Макаров ленинисты – зачем-де ссориться? - такова позиция ревфронтовца Макарова, если говорить простым языком). С другой стороны, в рамках фронта мы не должны быть столь жёсткими – было бы правильное отношение к современности. С этой точки зрения представители Ревфронта, не понимающие, что в СССР был капитализм, а также полусталинист Бунтарь нам ближе, чем ярый антиисламистский шовинист Трофимов, который, хоть и понял марксизм доимпериалистического периода во многом правильнее представителей Ревфронта и Бунтаря, но не понял ленинской теории империализма и не понял нового периода борьбы в России и мире, открывшегося на рубеже 20-го и 21-го веков.
Теперь перейдём к вопросу об исламизме. Бунтарь вроде как соглашается со мной во многих пунктах по исламизму, но, тем не менее, его позиция во многом путаная. Он пишет, что исламисты тогда станут на деле коммунистами, когда перестанут быть исламистами, когда выступят против частной собственности, цитирует «Манифест коммунистической партии». Представители Ревфронта соглашаются с Бунтарём. Но Бунтарь не замечает, что при империализме сильно возрастает значение земельной ренты, что подмечал ещё Маркс в «Критике Готской программы» (эта тенденция является отражением тенденции к повышению доли постоянного капитала в общей массе капитала). Бунтарь (как и большинство коммунистов) не замечает, что собственность империалистических наций на сферы влияния, на колонии и неоколонии, на источники сырья является сегодня важнейшей частью буржуазной собственности, что борьба за независимость является одним из важнейших направлений борьбы с частной собственностью. Есть и другая частная собственность – эта собственность национальной буржуазии «3-го мира». Но это в большинстве своём, за исключением отдельных случаев – трудовая собственность, и её надо отличать от собственности капиталистов-паразитов, её экспроприировать неверно, пока эти мелкие буржуи не доросли до паразитов.  Наши «коммунисты» этой разницы не понимают, и фактически, сами того порой не понимая, упрекают исламистов за то, что те не хотят отнимать у крестьянина его надел, у кустаря – его мастерскую и т.п., а борьбу исламистов за национализацию недр просто не замечают. Это непонимание у «коммунистов» закономерно связано с непониманием прогрессивности горбачёвско-ельцинских реформ: «коммунисты» не видят разницы между советской паразитической верхушкой (как и нынешней олигархией), т.е. крупными капиталистами, империалистами, с одной стороны, и предпринимателями – «кооператорами», владельцами «комков», «рэкетирами», «челноками», т.е. мелкими капиталистами, средним классом, с другой стороны; для них и те и другие - «буржуи», «одинаково реакционные». Вообще, такая поверхностность в различении классов и крыльев в обществе характерна для наших «коммунистов» в любом вопросе: они плохо отличают либерализм от пролетарского демократизма, исламизм от патриархального ислама и т.п., и поэтому закономерно склонны либо протаскивать либерализм под маской пролетарского демократизма (соответственно в поддержке исламизма скатываться к поддержке ислама как религии, к поддержке культурно-национальной автономии) - как тот же Торбасов, в чём-то и Бунтарь (о чём ниже) либо под маской размежевания с либерализмом склонны протаскивать отказ от пролетарского демократизма (соответственно под маской размежевания с религией, под маской борьбы с культурно-национальной автономией скатываться к апологетике полицейского удушения исламской революции) - как тот же Трофимов, в чём-то опять же Бунтарь.                    
Вернёмся к вопросу об отношении исламистов к частной собственности. Примерно таких взглядов (национализация природных богатств и одновременно допущение частного предпринимательства), которые я здесь изложил, придерживался Набхани (см. его работу «Экономическая система в исламе»). Эти взгляды по сути есть марксизм, и если в чём-то здесь буржуазность и проявляется, так только в том, что Набхани ограничен данной стадией, не предусматривает того, что в будущем национальная буржуазия может превратиться в империалистическую.
Мы не можем знать,  превратится ли в будущем национальная буржуазия конкретных стран 3-го мира в империалистическую, или же победа мировой революции настанет раньше, и мелкие хозяйчики врастут в социализм путём кооперации, ассоциации и т.п. (другими словами, приведёт ли их «нэп» к социализму или к капитализму)  – как не мог знать Маркс, придёт ли Россия в социализм непосредственно от крестьянской общины, минуя капитализм, или же через капитализм. Но на данной стадии взгляды исламизма на собственность есть марксизм.
Рассмотрим взгляды на собственность, представленные на сайтах Хизб ут Тахрир (а в Интернете, как я уже не раз писал, представлено, судя по всему, её мелкобуржуазное, оппортунистическое крыло). Они, с одной стороны, критикуют «Запад», «капитализм» за полное господство частной собственности, с другой стороны – СССР, «коммунизм» за полную собственность государства, и пишут, что недра и крупные предприятия должны принадлежать государству, обществу, а мелкие предприятия должны быть в частной собственности. Мы видим, что здесь взгляды в чём-то коммунистические, а в чём-то буржуазные: хизбовцы не пишут, государство какого класса было в СССР, государство какого класса будет в грядущем Халифате. Вроде как преодолевая на словах обе крайности (и капитализм, и «коммунизм»), хизбовцы на деле во многом колеблются между ними. Мы видим, что это – искажённый марксистский взгляд, и отсюда уже можно судить, что у неоппортунистических исламистов, которые в Интернете не представлены или почти не представлены, неискажённый марксистский взгляд.
НКВД пишет, что исламисты движение в чём-то прогрессивное, но в споре между исламистами и революционными неоппортунистическими коммунистами нужно поддерживать коммунистов. Это можно трактовать как угодно: ни один оппортунист себя оппортунистом не считает. Правильнее сказать: в каждом случае нужно смотреть отдельно, кого поддерживать, и поддерживать того, кто является марксистом, интернационалистом на деле – будь то коммунисты или исламисты.    
Недавно либеральный рабочий сайт «Рабкор.ру» опубликовал цикл интервью с пакистанским «коммунистом» под заголовками, что-де талибы убивают коммунистов и т.п. «Коммунист» этот, как видно из фотографии – упитанный холёный мужчина в европейском костюме и при галстуке, живёт в эмиграции – в Европе (по профессии - врач). Про себя рассказывает, что он – выходец из образованной семьи, учился в элитном британском колледже в Пакистане, потом - в университете в Англии, что в конце 1980-х гг., т.е. в момент советской агрессии в Афганистане или непосредственно после неё, поехал в СССР на «политучёбу». Жалуется, что в Пакистан вернуться не может, т.к. его сразу же убьют талибы.
Да, можно предположить, что честный коммунист может быть упитанным, ходить в костюме и при галстуке. Да, можно предположить, что честный коммунист может быть выходцем из образованной семьи, учиться в элитном вузе. Но поехать в СССР на «политучёбу» в момент советской агрессии в Афганистане или непосредственно после неё – это уж слишком. Как-то не жаль после этого таких «коммунистов», что талибы их убивают.
Ещё этот недобиток (извиняюсь за эмоциональность, но слово само собой напрашивается) искажает факты, изображая, что радикальные исламисты в 1970-е гг. говорили крестьянам: «На всё – воля Аллаха, бороться с богатыми, отнимать землю у помещиков – значит идти против Аллаха». На самом же деле, прочтите любого идеолога исламизма той поры – что Кутба, что Набхани, что Маудуди, что Тураби – они не отрицают человеческую волю, оставляя место Аллаху лишь в сотворении мира и во «вложении» в головы мусульманских народов идеи о революции, о коренных преобразованиях общества на «справедливых» началах (Кутб, к примеру, прямо так и пишет: люди «позабыли бога», начав угнетать друг друга, и надо восстановить «заветы бога» через борьбу в материальном мире, не подчиняясь никакому правительству, никому, кроме «бога», ибо все правительства – «безбожные», т.е. угнетательские, эксплуататорские).
Также этот «коммунист» слабо отличает политику правящих полицейских режимов в Пакистане, использовавших ислам для оглупления народа, от политики талибов - как и многие «коммунисты» (см. выше).
    Таких «революционных неоппортунистических коммунистов» Вы призываете поддерживать в борьбе с исламистами, тов. НКВД?
НКВД не учитывает, что «коммунисты» (как и прочие буржуазные политики) в странах 3-го мира – это представители неоколониальной элиты, буржуазной интеллигенции, оторванные от масс народа, которые переняли идеи развитых стран, но не лучшие, не революционно-демократические, а официальные, господствующие идеи, переняли по рабски, не критически. Данный факт описывает, к примеру, Набхани в своей работе «Структура партии» - работе, очень близкой по духу к марксизму-ленинизму. Вообще, неоколониальная элита, буржуазная интеллигенция стран «3-го мира» во многом является носительницей культуры (причём не лучшей, а официальной культуры), носительницей языка угнетающих наций. Это верно не только в отношении просоветских «коммунистов» в «3-м мире», но и в отношении прокитайских, маоистов (в той же Индонезии).
Данные факты подтверждаются и примерами немусульманских угнетённых наций. Например, Непал, где пришедшие недавно к власти маоисты тут же допустили китайские корпорации к национальным богатствам. Например, Украина (хоть и относительно развитая, но всё же угнетённая нация), где языковой «водораздел» (на русский и украинский языки), по признанию Дзюбы, является в то же время и социальным.          
Вернёмся к Бунтарю. Он, вроде как поддерживая в какой-то мере моё отношение к исламистам, заявляет, что их можно сравнить с черносотенцами, про которых Ленин писал, что у них присутствует «здоровый мужицкий демократизм». Такое сравнение неверно. Черносотенцы – националисты угнетающей нации, исламисты же национально-освободительное движение угнетённой нации, у Бунтаря же этому ключевому моменту отводится второстепенное значение, т.е. его позиция близка к позиции обывателя, не видящего разницу между скинхедами и «ваххабитами». Черносотенцы были организацией проправительственной, чего не скажешь об исламистах; черносотенцев финансировали крупные промышленники (Рябушинский и т.д.), и Ленин, говоря о «здоровом мужицком демократизме» черносотенцев, имел в виду рядовых членов чёрных сотен, между которыми, с одной стороны, и руководством чёрных сотен, с другой стороны, существовало противоречие. В этом смысле с черносотенцами можно сравнить современных рядовых коммунистов (сталинистов и т.п.), нацболов, скинхедов, люмпенов (в смысле – аристократию улицы, т.е. мелких уголовников и т.п.), у которых, действительно, наряду с дикостью и реакционностью, присутствует «здоровый мужицкий демократизм». Но причём здесь талибы?
Конечно, угнетённые нации – не сплошь пролетарские, в них есть крестьянство, а также нарождающиеся мелкобуржуазные и даже буржуазные элементы городов. Конечно, в исламизме есть – пусть и не черносотенное (это уж слишком Бунтарь загнул), но народническое крыло. Но если к кому и относить слова Ленина о «здоровом мужицком демократизме» - так это к ранним, крестьянским исламистам – к тем же моджахедам, воевавшим с СССР в своё время, которые действительно впоследствии перегнили в черносотенцев и в борьбе с которыми талибы пришли к власти (кстати, и Набхани в своей работе «Структура партии» размежёвывается с ранними исламскими национально-освободительными движениями точно так же, как и с другими незрелыми национально-освободительными движениями (в том числе и «коммунистическими») периода замены колониализма на неоколониализм). Есть и сегодня данное полуреакционное крыло в исламизме – те, кто увлечены борьбой с одними империализмами и идут на недопустимые уступки другим империализмам, те, кто воюют за узкие интересы своего карликового народца и плюют на интересы сотен миллионов остальных рабов капитала. Такое крыло сильно в Палестине (борются с Израилем и США, зато дружат с Россией, Китаем и Ираном), такое крыло есть и в Чечне (Закаев, см. мою работу «Развитие исламизма…»). Но как раз такое крыло Бунтарь хвалит. Он утверждает, что Проханов, называющих палестинских борцов с Израилем «коммунистами», стоит выше антиисламистского шовиниста Александра Тарасова. Это неверно. Взгляды Тарасова и Проханова – это 2 стороны одной медали: первый шипит на исламистов, второй же хвалит тех исламистов, которые воюют против Израиля и США и не выступают против России. Это Бунтарь не заметил, что создаёт справедливые подозрения его (как и некоторые другие места из его работ) в антиамериканском шовинизме (каким надо быть наивным, чтоб не заметить интересов российского капитала во взглядах ярого путиниста, ярого фашиста, черносотенца Проханова!). (Впрочем, позже Бунтарь развеял эти подозрения в антиамериканском шовинизме, прямо признавая, что Россия – такая же империалистическая держава, как и западные державы, но это нужно постоянно оговаривать, постоянно вносить ясность, потому что в обществе царит «прохановщина». Бунтарь критикует Кагарлицкого за завуалированный шовинизм, но почему только Кагарлицкого, о котором и так уже всем понятно? Бунтарь осуждает американских маоистов, за то что «всадили нож в спину» российским интернационалистам, поддержав Россию в войне с Грузией, но почему не осуждает Шапинова и Торбасова, от которых этих «ножей» мы немало натерпелись? Что, не хочет портить с ними отношения?).
Бунтарь поддерживает меня в споре с Ревфронтом, соглашаясь со мной, что исламисты являются ленинистами в вопросе о сломе буржуазных силовых ведомств, в то время как «коммунисты» - нет. И тут же Бунтарь приводит в пример шахидов, и цитирует какого-то автора о «революционном самоубийстве». Это – опошление революционной борьбы до уровня индивидуального террора. Мы, конечно, преклоняемся перед героизмом шахидов, но, тем не менее, мы отвергаем их практику индивидуального террора. Мы – за террор масс, а не одиночек.      
Как видим, крыльев в исламизме Бунтарь не различает.
Бунтарь разместил на одном из блогов статью «Какой фундаментализм реакционнее?». Статья была приурочена к запрету минаретов в Швейцарии. Бунтарь сначала привёл цитаты из идеологов современного христианства, а затем – из Набхани, и сделал справедливый вывод, что идеологи современного христианства – мракобесы, а Набхани – во многом материалист. Это правильный вывод, но неправильна сама постановка вопроса - «Какой фундаментализм реакционнее?». Отсюда можно сделать вывод: христианский фундаментализм реакционнее исламского, христианство реакционнее ислама (кстати, один из читателей высказал своё мнение – «оба хуже»). Такого явления как «христианский фундаментализм» просто нет: «исламский фундаментализм» означает «неискажённый, некастрированный, революционный ислам» (то, о чём мы говорили в начале данной статьи), а возникновение же «революционного христианства» сегодня в принципе невозможно, ибо христианские народы сегодня находятся на империалистической стадии развития, на стадии национальной независимости, христианство здесь свою революционную роль отыграло ещё в прошлые века. Бунтарь же, вводя неверный термин  «христианский фундаментализм», тем самым смешивает 2 разные вещи – ислам как религию и исламизм, т.е. революционную идеологию. Если же понимать под «христианским фундаментализмом» то, что понимает Бунтарь (т.е. труды идеологов современного христианства), то под «исламским фундаментализмом» тогда логично понимать не исламский фундаментализм как таковой, не сочинения Набхани, а сочинения реакционеров от ислама (разве в исламе нет реакционеров – те же официальные главы мусульман России Таджуддин, Гайнутдин?). Если так, если труды идеологов современного христианства - это фундаментализм (хотя на самом деле это не фундаментализм),  то действительно - что христианский фундаментализм (т.е. на деле христианство), что исламский (т.е. на деле ислам как религия) – «оба хуже», и в этом смысле тот читатель прав.
Мы видим, что такой неверной, путаной постановкой вопроса Бунтарь смешивает в одну кучу поддержку антиимпериализма с поддержкой богостроительства. Как я уже сказал, статья была приурочена к запрету минаретов в Швейцарии. Какова же должно быть отношение ленинистов к этому запрету? С одной стороны, мы гневно осуждаем этот запрет как акт полицейщины (пусть и освящённый «волей большинства» - неважно), как дискриминацию угнетённой группы общества (а мусульмане в Швейцарии – в основном выходцы из 3-го мира – действительно угнетены, как и мусульмане-узбеки или таджики в России, в отличие от тех же мусульман-башкир или татар в России, которые являются частью привилегированной российской нации), как препятствие избавлению мусульман от их религиозных предрассудков, от их националистических предубеждений против пролетариев угнетающей нации. С другой стороны, мы нисколько не хвалим ислам как религию, мы никогда не забываем, что религия служит буржуям, что внутри каждой угнетённой нации, расы, диаспоры, общины и т.п. (хоть евреев в царской России, хоть чёрных в США, хоть мусульман в Швейцарии) есть расслоение, есть свои пролетарии, но есть и свой средний класс и даже буржуи (в репортаже о Швейцарии был показан глава мусульманской диаспоры Швейцарии – турок (а не алжирец и не афганец, заметьте), упитанный, прилично одетый, в роскошных апартаментах). Именно для отрыва пролетариата диаспор от своей буржуазии, для союза этих пролетариев с пролетариатом угнетающих наций мы выступаем против запрета минаретов, и именно поэтому мы никогда не должны смешивать поддержку борьбы мусульманского пролетариата, поддержку исламизма, с поддержкой ислама, ибо это на руку буржуям, причём не только буржуям мусульманского мира, но и нашим «родным» буржуям: не зря же российские власти в ответ на борьбу на Кавказе построили в Грозном мечеть (крупнейшую в Европе!), создают исламские сайты и телеканалы, не зря французские власти строят в пригородах мечети, чтоб отвлечь подростков от войны с полицией (французские буржуи хитрее своих упёртых швейцарских собратьев!), не зря буржуи используют ярлык «халяль» (т.е. освящённый исламом) для продвижения своих товаров.
Теперь рассмотрим общие взгляды Бунтаря на национальный вопрос. Бунтарь, критикуя меня за то, что я не признаю право югоосетин на отделение от Грузии, пишет, что

«…Гачикус по национальному вопросу стоит не на ленинской, а на старомарксистской позиции… Но … Гачикус все же поддерживает большинство национально-освободительных движений…»

Я не поддерживаю «большинство национально-освободительных движений» - «большинство национально-освободительных движений» поддерживают Путин с Лавровым (Южной Осетии против Грузии, Приднестровья против Молдавии, Восточной Украины против Западной, Южного Кыргызстана против Северного, дагестанцев против чеченцев, узбеков и таджиков против афганцев и т.п.). Ленинист – не тот, кто поддерживает «большинство национально-освободительных движений», ленинист - тот, кто поддерживает действительные национально-освободительные движения, антиимпериалистические движения угнетённых наций против угнетающих, а не трайбализм, не межэтнические конфликты, провоцируемые империалистами, выгодные империалистам. Я специально в своих последних работах (см. мою статью «Осторожные освободители труда», мою рецензию на работу Набхани «Мышление» и др.) обращал внимание на этот момент. И неверно изображать эту мою позицию старомарксистской – нет, именно в эпоху империализма величайшим преступлением коммунистов перед народами «3-го мира» было то, что коммунисты поддерживали именно узкий, этнический национализм, раскалывающий народы 3-го мира, причём поддерживали, прикрываясь именно ленинским «правом наций на самоопределение» - потому народы «3-го мира» и отвернулись от коммунистов, пошли за исламистами.      
Кстати, представитель Ревфронта НКВД критикует Бунтаря:    
  
«Гачикус вовсе не придерживается доленинского взгляда на национальное самоопределение, в вопросе по Южной Осетии и Абхазии он стоит на правильной т.з. что это движение раскалывает кавказское движение против российского империализма.
Я же со своей стороны хочу сказать, что такие народы как Осетины и Абхазы в современных условиях не способны на создание национальных государств, и хотя их сепаратизм не региональный а национальный, но он не менее реакционен, уже сейчас они практически вошли в состав империалистической России. И о создании там сколь-нибудь независимого национального государства речи там не идёт. И дело тут в том, что нация - это прежде всего экономическая общность, но ЮО и Абхазия столь малы, что сколь-нибудь обособленной самостоятельной экономической общности они создать не в состоянии, а следовательно вовлекаются в общность других государств, ранее Грузии, теперь России. О каком национальном государстве может идти у них речь, если там свободно ходят рубли?
Так что Гачикус в вопросе права на нац. самоопределение ЮО и Абхазии прав, и в первую очередь на мой взгляд, потому, что, Осетины и Абхазы не являются нациями»

НКВД неточен в своей критике Бунтаря: из его слов можно сделать вывод, что право южноосетин на отделение не только от Грузии, но и от России является реакционным («О каком национальном государстве может идти у них речь, если там свободно ходят рубли?» - в Чечне тоже ходят рубли), а это неверно. НКВД применяет тут не совсем чёткий термин «экономическая общность», который правильно было бы понимать как «единство уровня экономического развития».  В том-то и дело, что ЮО и Абхазия не имеют с Россией этого единства уровня экономического развития, а с Грузией – имеют. С другой стороны, борьба народов (вернее – народностей, этносов) ЮО и Абхазии  за независимость от России в одиночку, в отрыве от борьбы других народов Кавказа и вообще от борьбы других угнетённых народов, действительно, смысла не имеет (см. мою статью «Обзор работ Джеймса Блаута»). В этом смысле НКВД прав.
На этом закончу критику Бунтаря и перейду к разбору отношения Ревфронта к милиции. Я года 3-4 назад уже критиковал представителя Ревфронта Виктора Макарова за отказ от ленинской идеи разоружения, «разбивания вдребезги» буржуазных силовых ведомств. Также я писал, что отказ «наших» «коммунистов» от ленинской идеи «разбивания вдребезги» буржуазных силовых ведомств закономерно связано с их враждебным отношениям к исламистам, которые единственные проводят эту ленинскую идею в жизнь. Сегодня же Ревфронт выставляет на своём сайте лозунг: «Долой зверей-ментов! Верните нам Народную Милицию!». Непонятно, что значит «Долой зверей-ментов!» - то ли «долой ментов, менты – звери», то ли «долой тех ментов, которые являются зверями» (т.е. при сохранении буржуазной диктатуры в целом). И непонятно, что значит «Народная Милиция» - то ли это всеобщее вооружение пролетариата, т.е. Красная Гвардия, как в 1917-м, то ли это брежневская милиция, которая, пусть и была буржуазной, пусть и стояла над массами народа, но всё же была не так удалена от народа, не так зверствовала, как сегодняшняя (и о возврате к которой любят поскулить мелкие буржуа). Также непонятно, кого Ревфронт просит вернуть им «Народную Милицию» - Путина с Медведевым? Чем это не гапоновщина – обращаться с просьбами к царю-батюшке?
НКВД пишет:

     «1) Как не странно это выглядит но нужно поддержать Нургалиева - главу МВД, и добиться законодательного закрепления возможности самозащиты от действий милиции.

2)На базе всех мелкобуржуазных и пролетарских структур ведущих борьбу за реформирование МВД создать орг.комитет по созданию народной милиции (именно народной, а не рабочей или пролетарской т.к. сегодня в подавляющем числе городов пролетариат недостаточно силён). К созданию этой милиции надо привлечь самые широкие народные массы.

3) Центр "Э" должен быть расформирован, преследование по политическим делам должно быть прекращено, за исключением преследования фашистов, которое должно быть усилено, особенно в свете их террористической деятельности - http://www.rosbalt.ru/2009/11/28/692683.html, о которой постоянно беспокоится тов. Дрекслер.

4) Создаваться отряды народной милиции должны из всех желающих, на общественных началах, но при этом необходим имущественный ценз, чтобы представители средней буржуазии не подчинили их себе. Создавать отряды народной милиции необходимо пусть даже на определённом периоде они не будут признаны государством. Так же в народную милицию желательно привлекать тех милиционеров что служили в советское время и тех милиционеров которые покинули, сегодняшнюю милицию по моральным соображениям.

5) По мере развития народной милиции она должна забирать у милиции государственной функции, оставив ей только криминалистику, борьбу с организованной преступностью и прочее что обязательно требует специального образования.

6) По мере развития пролетарского движения народная милиция должна стать пролетарской.

Борьбу за непосредственное создание народной милиции необходимо начать как можно скорее, пока сложившейся ситуацией не воспользовались правые и гос структуры желающие усиления полицейщины, фашизации общества по средствам создания структур подобных этой - http://redpushkino.3dn.ru/news/2009-08-04-419»
  
«Борьбу за непосредственное создание народной милиции необходимо начать как можно скорее» - мы видим типичный народнический взгляд, раскритикованный в своё время Лениным, что «революцию надо делать скорее, пока почва для неё не исчезла». Это – пацифистский, а не революционный протест против полицейщины. Разве «усиление полицейщины» забирает почву для революции? Нет, полицейщина только революционизирует массы. И что значит «фашизация общества»? Я уже много раз писал, что слово «фашизм» - размытое, неточное. Ещё я писал, что оппортунисты (КПРФ-ники, Кагарлицкий, Шапинов, Тарасов, а за ними и Ревфронт) не считают нынешний режим фашистским, а говорят лишь о фашизации – т.е. под «фашизацией» они фактически понимают усиление классовой борьбы, принятие классовой борьбой открытого характера, переход от крепостнического капитализма к демократическому – а ведь открытая классовая борьба (а не вялотекущая, как сейчас) нам, пролетариям, выгодна (это связано с непониманием Ревфронтом соотношения между демократией и диктатурой, непониманием того, что демократический капитализм есть открытая диктатура, т.е. перенесённая на улицы классовая борьба). Другими словами, объективно КПРФ-ники, Кагарлицкий, Шапинов, Тарасов, а за ними и Ревфронт выступают за сохранение нынешнего «мирного» капитализма, против скатывания его в революцию (ибо такая «фашизация» чревата революцией). Яркий пример такой позиции (и я об этом уже писал) – Торбасов. В 1997г., когда скорый приход военно-полицейской диктатуры в России ощущался многими левыми и обсуждался – Торбасов говорил, что такой приход прогрессивен (он и спустя 10 лет по-прежнему изображал приход Путина «неким подобием «Оранжевой революции»»). А сегодня Торбасов умоляет власть, что «можно ещё не бомбить города». Мы видим, что такая позиция на деле играет на руку не просто капитализму, а наихудшему капитализму, независимо от благих намерений тех, кто её продвигает.
Слова же НКВД о том, что нужно поддержать Нургалиева выглядят действительно странно – марксист требует поддержать главу МВД! Как говорится, «дальше некуда».
Конечно, желание НКВД использовать в интересах пролетариата слова Нургалиева о том, что человек имеет право сопротивляться милиционерам в ответ на незаконное насилие, вроде как понятно. Однако, марксист должен понимать, что эти слова – не более чем пустышка, и должен разъяснять массам, что слова Нургалиева – пустышка. Слова Нургалиева применимы только к таким случаям (не таким уж и частым), как случай Евсюкова, когда милиционер применяет абсолютно ненужное для буржуазии насилие. Если же милиционер избивает, пытает правонарушителя (пусть даже мелкого), и тот даёт ему сдачи – то здесь, к этому случаю слова Нургалиева ни в коем случае неприменимы, и каждый нормальный буржуй, каждый нормальный милиционер это понимает. В новостях уже сообщалось через пару дней после данного заявления Нургалиева, что какой-то человек (правонарушитель) ударил милиционера (наверняка в ответ на насилие) с криком «Нургалиев разрешил!» - буржуазное общество над словами этого человека только посмеялось. К чему тогда выставлять требование поддержки Нургалиева, как это делает НКВД? Требование НКВД – не более чем крикливая анархическая революционность. Никогда буржуазная власть не разрешит себя бить – пролетариат будет это делать без разрешения.            
Фразы НКВД о «создании отрядов народной милиции пусть даже на определённом периоде они не будут признаны государством» (причём, учтите, «как можно скорее») – такая же крикливость, ибо искусственно, «по желанию», в отрыве от революционной ситуации, от борьбы масс такие вещи не создаются. Чем фразы НКВД отличаются от фраз тех истеричных «мажориков», которые, униженные поражением России в олимпийских играх, стали кричать о необходимости смены системы и даже революции?      
«По мере развития народной милиции она должна забирать у милиции государственной функции…» - ФСБ-шники, небось, читают этот очередной утопический план и помирают со смеху. «Гладко было на бумаге…»
«По мере развития пролетарского движения народная милиция должна стать пролетарской» - почему «должна»? Потому что НКВД так хочется? Противоречие между средним классом и пролетариатом по НКВД изживается эволюционным, а не революционным путём.  По такой «логике» «по мере развития пролетарского движения» Временное правительство должно было бы стать «пролетарским»… Кому, спрашивается, выгодны эти фразы НКВД? Рабочей аристократии, будущая власть которой со временем («по мере развития пролетарского движения») переродится во власть обновлённой империалистической буржуазии (а она будет изображать, что это власть пролетариата, как Временное правительство называло себя революционным).  
НКВД предлагает оставить милиции только … функцию «борьбы с организованной преступностью»! Но что такое «организованная преступность»? Это относительно мелкие конкуренты (средняя и мелкая буржуазия) крупного монополистического капитала, а на деле в это понятие включается и организации революционного пролетариата (тот же «международный терроризм»). Оставить данную функцию в руках милиции – значит оставить всё по старому, пусть и с небольшими изменениями (фактически «народная милиция» будет находиться в услужении у «антинародной», выполняя мелкие функции – забирать пьяных, задерживать хулиганов и т.п., типа как при советской власти дружинники).
Как видим, НКВД ставит данный вопрос по-обывательски («милиция борется с мафией»). Он решает данный вопрос в духе английского хорошего писателя-фантаста, но убогого реформиста Герберта Уэллса, который советовал Сталину, что «коммунисты должны сотрудничать с полицией против мафии» (причём ответ Сталина был не менее убогий).
Каково же должно быть отношение марксистов к организованной преступности?
Примерно такое же, как и к среднему классу в целом: отчасти враждебное, отчасти дружеское.
К примеру, Мао Цзэдун писал о необходимости частичного сотрудничества с организованной преступностью («триады») против властей.
  L. B. (см. его (её) статью «Некоторые предварительные мысли о классовой структуре» на моём сайте) пишет о США, что в 1960-70-е гг., в момент «чёрной» революции, власти поняли, что больше уже не могут контролировать «чёрные» кварталы при помощи полиции, и пошли на компромисс с «чёрными» бандами, отдав им «чёрные» кварталы в распоряжение. Эти «чёрные» банды, с одной стороны, находятся в противоречии с властями, с полицией, с другой стороны – они одним боком повязаны с буржуями и полицией, и при помощи них буржуи контролируют пролетариат.
Во многом то же аналогичное явление произошло в России в 1990-е гг. (оппортунист Александр Тарасов назвал это явление «криминальной революцией»). В пролетарских и мелкобуржуазных кварталах появилась сеть «смотрящих», «авторитетов» и т.п. Эта криминальная организация, где есть своя иерархия, практически не касается законопослушных представителей среднего класса, однако жёстко контролирует пролетариев. Представители этих банд зачастую откупаются от тюрьмы стукачеством, но нередко и сами попадают в тюрьму, когда выходят из-под контроля милиции (в тюрьме, разумеется, опять же начальство удерживает власть руками зековской верхушки).
Каково должно быть отношение к этой «аристократии улицы»? Сотрудничество с милицией против них, как предлагает НКВД? Нет, это, по сути – сотрудничество с крупным капиталом против мелкой буржуазии. Наоборот, необходим союз с отдельными представителями, слоями организованной преступности (особенно низшими, разумеется) против милиции – но без лимоновско-бакунистской идеализации этих «татуированных христов», не забывая о высокой вероятности продажности и стукачества с их стороны (расслоение внутри милиции я здесь не рассматриваю, чтоб не усложнять вопроса).                  
В последние месяцы реформа МВД стала часто обсуждаемой темой на различных ток-шоу. Буржуи встревожены тем, что МВД, которое призвано их защищать, начало задевать уже их самих. Только в этом плане их не устраивает МВД – их не устраивает Евсюков, стреляющий по всем подряд (стрелял бы по чеченским революционерам – всё бы было нормально), не устраивают те милиционеры, которые избили профессора из консерватории (избили бы подростка из бедной семьи – всё бы было нормально). «Полиция – сродни туалету: место, конечно, не самое лучшее в доме, но без него не обойтись» - так охарактеризовал отношение буржуазии, либералов к полиции бразильский революционно-демократический писатель Жоржи Амаду.  
«Коммунисты», как и всегда в последние годы, поддержали буржуев в этой их инициативе, пусть и с небольшими отличиями. Молодёжная организация КПРФ вышла на улицы российских городов под лозунгами «Поменьше евсюковых - побольше дымовских» (в другом варианте: «побольше нургалиевых»). Либерально-рабочий сайт Рабкор.ру, играя на любви левых к иммигрантам, даже назвал московских милиционеров «гастарбайтерами» (т.к. они зачастую приехали из «глубинки»), и потребовал сменить лозунг «Менты – сволочи» на лозунг «Буржуи - сволочи», т.е. фактически заменить революционную борьбу пролетариата против буржуазной диктатуры экономической борьбой работника с работодателем. Также Рабкор.ру выступают против реформы МВД, т.к. это-де замена нынешней «народной» по составу милиции более профессиональной, более оторванной от народа.
Мы, марксисты, должны прекрасно понимать, что «милые ругаются – только тешатся» (т.е. буржуазия и силовики). Мы, конечно, не анархисты, и значение реформ не отрицаем. Но мы должны отличать реформы от болтовни про реформы, и мы не должны дать обмануть себя всяким нургалиевым – мы битые уже, и знаем, что им веры нет. В 1999г. Степашин уже грозился начать сажать преступников-милиционеров вместе с остальными – но это так и осталось пустышкой («Я только хотел припугнуть милиционеров, чтоб не нарушали закон», - объяснял потом Степашин).
Буржуи хотят сделать милицию более профессиональной, более подкупленной, более удалённой от народа? Прекрасно! Это раскроет глаза тем, кто до сих пор считает милицию «народной». Мы – не пацифисты, мы, в отличие от НКВД, осознаём, что правящий режим уже давно фашистский, и поэтому, мы, в отличие от НКВД, не боимся того, что он называет «фашизацией». Как говорил Ленин: «Капитализм – ужас без конца, так давайте положим ему ужасный конец». Мы, в отличие от НКВД, не будем придумывать из головы утопические планы, которые нужно осуществить «как можно скорее» - нет, пусть народные массы на опыте, без суеты и торопливости разберутся в классовой сути правящего режима, в классовой сути «нашей» «оппозиции» и «коммунистов». А мы им поможем разобраться.
Перехожу к критике Трофимова.
Вообще, Трофимов, вместо того, чтоб заниматься критикой по существу в мой адрес, больше бранится. Его фраза, что «Гачикусу до меня далеко, как до звезды на небе», говорит о том, что это – мелкобуржуазный хвастунишка (это как в комедийном фильме Мохаммед Али бравировал перед своим соперником: «Я красив как девушка!». Сознательный пролетарий бы так никогда не сказал).      
Сразу бросается в глаза тот ляпсус у Трофимова, что он из того факта, что Россия – развитая нация, выводит то, что право на самоопределение угнетённых Россией наций (а не самой России!) устарело. Да, мы признаём, что Россия – развитая нация, и «национально-освободительная борьба» против Америки, о необходимости которой кричали (и до сих пор ещё кричат) шовинисты, это бред. Но причём здесь национально-освободительная борьба Северного Кавказа и Средней Азии против России? Трофимов же 2 эти вещи путает.
Моё требование поддержки национально-освободительной борьбы угнетённых наций против России Трофимов называет «шовинизмом наизнанку». Но разве можно, к примеру, того же Маркса называть «шовинистом наизнанку» за то, что он требовал от английских социалистов постоянно выставлять на первый план ирландский вопрос и открыто брать сторону ирландцев? Нет, это была интернационалистская позиция. Тем более сегодня, в эпоху империализма, когда противоречие между угнетающими нациями и угнетёнными так сильно обострилось. Вот если бы я в своей критике российского империализма вставал на сторону американского, или если бы я изображал угнетённые нации сплошь пролетарскими, а российскую нацию – сплошь реакционерами, буржуями и рабочими аристократами (как это делают маоисты по отношению к США) – это действительно был бы «шовинизм наизнанку». Но я данными уклонами не страдаю. Т.о., мы видим, что Трофимов изображает интернационализм «шовинизмом наизнанку», с тем, чтобы изобразить свою центристскую, полушовинистскую позицию «интернационализмом». Трофимов изображает, что, якобы, он преодолел крайности и сталинизма, отказывающегося от права наций на самоопределение, и троцкизма, который якобы слишком выпячивает это право, хотя на самом деле Трофимов колеблется между сталинизмом и троцкизмом (подобно тому, как Прудон, изображавший, что преодолел крайности и социалистических теорий, и буржуазной политэкономии, на самом деле колебался между первым и вторым, о чём писал Маркс в «Нищете философии). Действительно: на самом деле троцкизм не особо-то и выпячивает это право, скорее наоборот, является завуалированным социал-империализмом, изображающим, что угнетённые нации не способны прожить без угнетающих (см. мою работу «Анализ программы РРП» за 2002г.); троцкизм (по крайней мере, официальный) в этом вопросе очень близок к сталинизму.                
За поддержку национально-освободительной борьбы угнетённых наций                    против России он называет меня ельцинистом, либералом, указывая, что и Ельцин, и Дудаев, и новоявленные лидеры республик бывшего СССР в 1991г. были против СССР. Однако, он не учитывает, что, во-первых, ельцинисты, пусть они и были буржуями, были в то же время всё же прогрессивными по отношению к КПСС-овцам, как буржуи являются прогрессивными по отношению к феодалам; во-вторых, Трофимов как-то забыл, что тот же Дудаев с Ельциным не были такими уж друзьями, что между ними была и война; в-третьих, Трофимов не видит разницы между неоколониальными элитами, пришедшими к власти в республиках бывшего СССР, и современными национально-освободительными движениями, которые против этих элит выступают; в-четвёртых, Трофимов не видит разницы между либерализмом и пролетарским демократизмом, его взгляды, как я уже говорил, это – империалистический экономизм. Вообще, когда читаешь Ленина, сразу бросается в глаза, что он, в отличие от наших постсоветских «коммунистов» постоянно выступал за демократию – «коммунисты» же считают это чем-то неприличным. Скажут: Ленин писал в другую эпоху, при царизме. Да, но в эпоху империализма, как учит ленинизм, тенденция верхов к удушению демократии усиливаются, соответственно – на первый план выдвигается борьба пролетариата за демократию, в том числе за право наций на отделение.
Трофимов, пытаясь опровергнуть тот факт, что союзные республики в СССР были угнетены Россией, говорит о наличии в союзных республиках своей национальной элиты. Но на самом же деле наличие этой элиты доказывает не то, что капитализм в этих республиках вступил в стадию империализма, а то, что там был неоколониализм (вообще, переход окраин Российской Империи от старого колониализма к неоколониализму проходил в 2 этапа – сначала в 1917г., потом – в 1991г.). Элиты эти во многом были подконтрольны России и противостояли местным народам. Взгляды Трофимова на данный вопрос близки к взглядам социал-империалиста Кагарлицкого, переворачивающего всё с ног на голову и изображающего инициатором движения за независимость в республиках бывшего СССР не передовые классы народа, а бюрократическую верхушку.
Также Трофимов возражает мне: разве бедность в российской глубинке при СССР была меньше, чем в Средней Азии? Но, во 1-х, Трофимов не приводит никаких фактов, основывается на эмоциях, а во 2-х, разумеется, империалистическая буржуазия подкупает не всех рабочих, а только тех, которые более организованы. Да, возможно, подкуп рабочих в России при СССР в меньшей степени распространялся на глубинку – но предрассудки, рабское сознание среди провинциальных рабочих сильны и без какого-либо подкупа, и власть это уж наверно понимала (сегодня – уже не то, российская провинция стала ближе к центру за счёт развития транспорта, связи, ТВ, Интернета и т.п., и, в связи с этим, подкуп рабочей аристократии в российской провинции сегодня тоже немал).          
Трофимов пишет, что, мол, нельзя поддерживать «дудаевых», потому что они – против всеобщего вооружения рабочих. Мы пока оставим в стороне вопрос о том, что Трофимов понимает диктатуру пролетариата как всеобщее вооружение рабочих, т.е. на деле – рабочей аристократии. Укажем лишь, что его точка зрения сродни точке зрения фашиста Якушева: мол, главное, что Путин не расстреливал рабочих, перегораживающих дороги – и нам плевать, что он истязает чеченцев, подростков из беднейших семей, наркоманов и т.п.                  
В доказательство того, что крах СССР не был прогрессом, Трофимов приводит тот факт, что большинство населения СССР, в том числе и союзных республик, проголосовало на референдуме в 1991г. за СССР. Мы видим, что точка зрения Трофимова – это чистейшее каутскианство: точно так же Каутский «тыкал в нос» большевикам в 1917-18гг. тот факт, что на выборах в Учредительное собрание большевики получили лишь 24%, уступив эсерам, получившим 57%. Трофимов идеализируют точку зрения советских мещан («рабочего класса», как он и называет), не замечая огромного роста пролетариата в России и в странах «ближнего зарубежья» за последние 20 лет, и пролетариат этот о возврате к советскому полуфеодальному капитализму, в отличие от Трофимова, не мечтает.
Трофимов также называет меня либералом за то, что я применяю словосочетание «советский империализм» (как и «социал-империализм»). Трофимов, наверное, не в курсе, что данные словосочетания встречаются и у Мао Цзэдуна, и у Энвера Ходжи – они тоже либералы? Вообще, слово «советский», несмотря на все потуги Трофимова изобразить его синонимом слова «пролетарский», «коммунистический», в современном языке означает «относящийся к СССР советского периода», «российский советского периода». Тот же Энвер Ходжа даже применял термин «советские» по аналогии с термином «русские» (при всём при том, что он был сталинист).
В вопросе о религии и вере Трофимов просто ушёл от спора (напомню, что Трофимов изобразил, будто бы я ставлю знак «равно» между религией и верой, в том числе и верой, основанной на фактах). Он изобразил, что я «пошёл на попятную», когда я разъяснил подробно свою точку зрения. Трофимов даже не разбирает моё разъяснение, а тупо повторяет то, что уже говорил в прошлой своей работе: цитирует место из моей статьи, где я пишу, что, точно так же, как народ в бедных нациях верит в бога, в Аллаха, народ в богатых нациях верит в "прогресс", «коммунизм» и т.п. Трофимов даже не заметил, что я слова "прогресс" и «коммунизм» беру в кавычки! Мы видим, что у Трофимова здесь чисто «спортивное» желание «нокаутировать» оппонента, неважно, какими средствами (хоть «ниже пояса»), а не выяснение истины.
Непонимание того, что религия «мутировала» за последние 100 лет (о чём писал ещё Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме»), что в империалистических нациях ещё 100 лет назад возникла неорелигия, прикрытая научной (зачастую и марксистской) фразой – это непонимание у Трофимова закономерно связано с непониманием классовой структуры империалистических наций. Действительно, социальной базой религии являются непролетарские классы, мелкая буржуазия – так же социальной базой неорелигии в империалистических нациях является новая мелкая буржуазия – рабочая аристократия. Трофимов же стоит на точке зрения марксизма доимпериалистической эпохи (т.е. сегодня – каутскианства), что якобы в развитых капстранах пролетариата больше, чем в «3-м мире». Это – старый тухлый предрассудок великодержавных мещан, интеллигенции (я его уже много критиковал в прошлых своих работах, поэтому здесь возвращаться не буду).
Что касается диктатуры пролетариата в понимании Трофимова. «Всеобщее вооружение рабочих» (т.е. на деле в первую очередь рабочей аристократии, а не пролетариата, не беднейших слоёв) на деле является по сути тем же, чем являются «чёрные» банды в США и «смотрящие» и «авторитеты» в России – надсмотрщиками над пролетариатом, хоть в чём-то и противоречащими буржуям, но во многом им подчинёнными. Понимание диктатуры пролетариата Трофимовым мало отличается от понимания диктатуры пролетариата Бугерой, которого я критиковал по данному вопросу в одной из своих работ за 2007г.
По рабочей аристократии взгляды Трофимова противоречивые. Он замазывает уровень дохода как основной критерий классового расслоения – но в то же время признаёт в качестве доказательства наличия в СССР капитализма наличие вкладов населения в банках. Но ведь доля доходов, вкладываемых как капитал, напрямую зависит от размера доходов (не для отдельных случаев, понятное дело, а для миллионов случаев, если рассматривать вопрос статистически) – то, что справедливо признавал английский буржуазный экономист Кейнс.
С другой стороны, Бунтарь, который приводит данное место у Трофимова (наличие вкладов населения в банках как доказательство наличия в СССР капитализма, а также фразы о том, что «госкаповцы» не видят «за деревьями леса», т.е. за госкапитализмом не видят частных капиталистов) с тем, чтоб изобразить мои взгляды «госкаповскими», не прав. Это – непонимание того, что старая частная собственность при империализме сменилась акционерной капиталистической собственностью, и что новый мелкий (а иногда даже и крупный) буржуй совсем не обязательно является формально частным собственником, вкладчиком в банке и т.п., а может являться совладельцем акционерной, т.е. коллективной капиталистической собственности, и получать с этого дивиденды (хоть даже в форме зарплаты – неважно). С другой стороны, конкуренция между отдельными капиталистами и предприятиями внутри этой акционерной, коллективной капиталистической (формально – «общенародной») собственности сохраняется – то, чего «госкаповцы» действительно не замечают. В этом смысле Трофимов и Бунтарь правы. Но меня упрекать в этой «госкаповской» ошибке неверно: я постоянно подчёркиваю наличие внутри  «общенародной» собственности в СССР конкуренции (см., к примеру, мою работу «Спор 2 мелкобуржуазных линий, или как мулла марксистского прихода Шапинов воскрешает советский халифат» за 2008г.).            

8 марта 2010 г.
А. Г.

P. S. Кстати, насчёт 8 марта. В прошлой своей работе я обвинял Трофимова в мужском шовинизме за то, что он приводит в пример «пролетариев» рабочих мужских отраслей (причём это у него – на каждом шагу). На это Трофимов ответил зубоскальством: мол, из отдельных мест можно вывести и то, что я (т.е. Трофимов) нарушаю права животных. Пролетарские женщины, я уверен, примут во внимание эту «мелочь» («права женщин, права животных – хи-хи, ха-ха…»).