Ленин на одном из съездов Коминтерна говорил о том, что в последнее время, с усилением кризиса капитализма, появился странный тип черносотенца-большевика, и приводил пример из одной немецкой газеты, поместившей на своих страницах интервью с простым немецким парнем из деревни. Парень этот, выступая против режима Веймарской республики, считал, что «при кайзере было лучше», а с другой стороны – «вот пришли бы большевики – больше бы порядку было».
Данный тип был мелким буржуа эпохи империализма. С одной стороны, он ненавидит богатых, олигархию, с другой стороны – фыркает на замену крепостнического капитализма свободным, который удесятеряет развитие капитализма, империализма, классовых противоречий и, как следствие, развитие классовой борьбы. Как мы знаем из истории, данный тип впоследствии, в начале 1930-х гг., стал социальной базой фашизма.
Точно так же данный тип широко появился в России, с заменой советского крепостнического капитализма на свободный капитализм в 1990-е гг., и был в 1990-е гг., в период кризиса, социальной базой комдвижения. С одной стороны, у него была ненависть к олигархам, желание революции, с другой стороны – желание вернуться назад в СССР, ненависть к евреям и американцам. Понятное дело, что комдвижение 1990-х гг., несмотря на свою реакционность в теории («возврат к СССР»), на практике было во многом революционным, т.к. выступало против буржуазной власти; поэтому, разумеется, комдвижение 1990-х гг. в один ряд с гитлеровским фашизмом, как это делал Ельцин в 1993г., ставить неверно. Нет, это было неонародническое движение.
В период горбачёвско-ельцинских реформ новая буржуазия, вождями которой были «демократы», была относительно прогрессивна, т.к. боролась со старой паразитической (=империалистической) полуфеодальной буржуазией – верхушкой КПСС, хотя, с другой стороны, уже тогда была видна реакционность этой новой буржуазии, проявлявшаяся в шипении на революцию, коммунизм, марксизм-ленинизм. Однако, за революцией всегда следует контрреволюция: в конце 1990-х гг. правящая российская буржуазия из относительно революционной превратилась в ходе бурного экономического развития в реакционную, паразитическую (=империалистическую). Скатывание режима в военно-полицейскую диктатуру в 1997-98 гг. ожидалось многими левыми и живо обсуждалось (взять хотя бы теоретический журнал РКСМ(Б) «Революция» за тот период).
Развитие капитализма, а следовательно и классовых противоречий, и классовой борьбы при путинском режиме нового крепостничества (который закономерно вырос из ельцинского свободного капитализма) вступило в «вялотекущую» фазу; комдвижение «впало в спячку». Путинский экономический рост, который всякие глебы павловские приписывают мудрой политике Путина, был пожинанием плодов буржуазно-демократических реформ 1990-х гг.
Но развитие общества, разумеется, не остановилось: путинский «застой» принёс пролетариату огромную пользу в том плане, что именно в данный период, именно благодаря реалиям этого периода комдвижение 1990-х гг., мелкобуржуазное, коммуно-фашистское по сути раскололось на пролетарскую линию (= интернационалисты) и буржуазную (= шовинисты). Черносотенцы-большевики раскололись на большевиков и черносотенцев. Крайне правые (Якушев и К°) даже заявили о поддержке Путина.
С другой стороны, старый тип черносотенца-большевика, разумеется, не умер – он и не умрёт раньше, чем умрёт капитализм, ибо его социальная база – мелкая буржуазия – очень живучая, хотя и разрушается ходом развития экономики. Особенно сегодня, когда мировой кризис, задевший и Россию тоже, грозит пошатнуть относительно прочный компромисс российской империалистической буржуазии со средним классом, по типу рузвельтовского «Нового Курса» - компромисс, который эта буржуазия создала за время путинского процветания за счёт огромных империалистических сверхприбылей; когда новый президент Медведев, разыгрывая из себя либерала, встречается с правозащитниками и предлагает создать в России площадки для свободного высказывания ораторами своего мнения, по типу лондонского Гайд-парка; когда власти, чуя грядущую революцию (в том числе и в колониях), замышляют проведение её «сверху»; когда власти судорожно мечутся между протекционизмом и свободной торговлей – новый тип черносотенца-большевика снова поднял голову. Разумеется, путинское «новое крепостничество» не сменилось при Медведеве свободным капитализмом. Однако либеральные фразы Медведева и К° (в том числе и самого Путина), растущая оппозиция режиму (в том числе либеральная, но не только) дают повод этой коммуно-фашистской братии «вдохнуть новую свежесть» в свои протухшие идеи.
Рассмотрим несколько примеров – не только черносотенцев-большевиков, но и либеральных рабочих политиков (те и другие мало отличаются).
1. Статья Бунтаря Какой капитализм реакционнее? за 21 апреля 2009. Бунтарь пишет:
«В последнее время в российской левой стали вспыхивать дискуссии по поводу национализации. Экономический кризис поставил крест на неолиберальных концепциях "невмешательства государства в экономику", возродив ранее отвергнутые государственно-капиталистические тенденции. В связи с этим, возник вопрос: как должны относиться левые к огосударствлению экономики в рамках капитализма? ilya_ponomarev по этому поводу поспешил объявить, что левые не должны требовать национализации банков и промышленных предприятий в рамках капитализма, поскольку подобная национализация - в интересах буржуазного государства, буржуазии и чиновников, а не трудящихся. На Пономарева накинулся yakushef заявив, что национализация (то есть государственный капитализм) есть шаг к социализму, "Отказываясь от национализации, Пономарев ставит себя за рамки социалистического движения". На стороне Пономарева выступил shapinbaum , сославшись на Энгельса, который, в Анти-Дюринге писал: "Чем больше производительных сил захватит оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста". Итак, согласно Якушеву, всякая буржуазные национализации/госкапитализм прогрессивны, так как есть шаг к социализму, а согласно Пономареву - реакционны, так как усиливают буржуазное государство - "совокупного капиталиста". То, что Шапинов выступил на стороне Пономарева, не помешало ему (и Организации Марксистов в целом) поддержать национализацию ХМЗ, против которой выступил госкаповский Союз Революционных Социалистов http://revolt.anho.org/archives/761. Еще более радикальное неприятие государственного капитализма, чем у Пономарева представлено лидером Российской Партии Большевиков Александром Гачикусом. По его мнению: "государственное регулирование экономики буржуазным государством есть наихудший, крепостнический, полицейский, полуфеодальный капитализм" (Ленинизм или каутскианство). Кстати сказать, в ранний период своего творчества, Гачикус был сталинистом, противником хрущевско-брежневского ревизионизма, но уже с 2002 года Гачикус перешел к ярому антисталинизму госкаповского толка. По его мнению, уже начиная со времен Сталина в СССР установилась буржуазная диктатура, государственный монополистический капитализм (госкап). А поскольку советский госкап более реакционен, чем фритрейдерский капитализм Мизеса-Хайека-Фридмана-Гайдара-Чубайса, то горбачевско-ельцинские реформы, по мнению Гачикуса, являются прогрессивными. Приведенное выше
утверждение Гачикуса с первого же взгляда вызывает большие сомнения. Гачикус считает себя "ленинистом", но что писал о госкапе сам Ленин? По словам Ленина, "при сохранении частной собственности на средства производства все эти шаги к большей монополизации и большему огосударствлению производства неизбежно сопровождаются усилением эксплуатации трудящихся масс, усилением гнета, затруднением отпора эксплуататорам, усилением реакции и военного деспотизма и вместе с тем неизбежно ведут к неимоверному росту прибыли крупных капиталистов за счет всех остальных слоев населения" (Речь при открытии седьмой всероссийской конференции РСДРП(б) - Т.31, с. 449-450). Но означает ли это, что переход от госкапа к фритрейду является прогрессом? Совсем наоборот. Отрицательная оценка государственного капитализма Лениным (совпадающая с оценкой Гачикуса) сопровождается признанием его прогрессивной исторической роли. В соответствии с теорией Ленина, монополизация капиталистической экономики является одной из важнейших предпосылок социалистической революции. Государственно-монополистическое хозяйство по своей природе гораздо ближе к социализму, чем свободный рынок с его безудержной конкуренцией. Капитализм, переходя в государственно-монополистическую стадию неминуемо приближается к своему концу - к социализму. Ленин пишет, что "Государственно-монополистический капитализм есть полнейшая м а т е р и а л ь н а я подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет". http://www.marxists.org/russkij/lenin/works/disaster.htm Может быть Ленин имеет в виду госкапитализм при диктатуре пролетариата? Наоборот, здесь же он подчеркивает, что "речь идет здесь не о диктатуре пролетариата, не о социалистическом государстве" Поэтому, "государственный капитализм при демократии Керенского был бы шагом к социализму, а при Советской власти был бы ¾ социализма" (ПСС, Т.36, с. 257). Переход к фритрейдерству является не прогрессом, а регрессом капиталистической экономики, шагом назад от социализма. Что касается эксплуатации трудящихся, то пусть Гачикус докажет, что в "совке" трудящихся эксплуатировали сильнее, чем сейчас. Удачи ему (и другим ельцинским жополизам) в этом нелегком деле»
Разберём доводы Бунтаря. Это тем более важно, что спор этот не является чисто теоретическим: одобрение государственного вмешательства в экономику на деле (хочет ли того г-н Бунтарь или нет) является одобрением колониальной политики (хоть Бунтарь о колониальной политике и умалчивает, хоть в другом месте он и высказывается за свободу Чечни). Ведь что такое колониализм? Это государственный контроль над захваченными территориями, гарантирующий монопольное владение данными территориями со стороны данной империалистической буржуазии, которая осуществляет этот контроль, с тем, чтобы не допустить туда конкурирующую империалистическую буржуазию и не дать «развернуться» местной национальной буржуазии. Так что, по сути фразы Бунтаря – это старые софизмы Плеханова: «пролетариат России должен выступать за победу своего отечества в мировой войне, ибо монопольное владение сферами влияния обеспечивает прогресс производительных сил». Ленин, критикуя Плеханова, справедливо говорил, что захват колоний, наоборот, тормозит развитие производительных сил данной империалистической державы, ибо даёт ей возможность обеспечивать сверхприбыли за счёт полуфеодального грабежа колоний. Лучшее подтверждение правоты Ленина, а не Плеханова и Бунтаря, это – 2-я мировая война: победа в ней привела СССР к «застою», поражение в ней привело Японию и Германию к «экономическому чуду».
Кроме того. Одобрение протекционизма является одобрением не только колониальной политики, но и вообще всякой полицейщины и удушения демсвобод, ибо, как верно учил Ленин, переход от домонополистического капитализма к монополистическому в экономике влечёт за собой усиление недемократических тенденций в политике.
Далее. Фразы г-на Бунтаря, что «экономический кризис поставил крест на неолиберальных концепциях "невмешательства государства в экономику", возродив ранее отвергнутые государственно-капиталистические тенденции» - слово в слово повторение официоза российских СМИ. Тут сразу возникает несколько возражений или, как минимум, уточнений:
1)Ещё Энгельс в 1880-е гг. писал, что грядущий кризис покажет, что государственное вмешательство буржуазии в экономику, как и её невмешательство не является спасением, что не буржуазии осуществлять это вмешательство;
2)«крест на концепциях "невмешательства государства в экономику"» был поставлен ещё в начале 20-го века, что подметил Ленин в теории империализма; «крест» этот нашёл отражение в буржуазной экономической науке ещё в 1930-е гг. в известной работе Кейнса;
3)точно так же, как современный экономический кризис, затронувший больше Запад, поставил крест на неолиберальных концепциях "невмешательства государства в экономику" (а про Запад во 2-й половине 20-го века можно сказать то же самое, что Ленин писал об Англии 19-го века: монополистический характер экономики определялся здесь более высоким уровнем развития, относительной монополией промышленного производства по сравнению с восточными империализмами, что позволяло Западу иметь такую «роскошь», как свобода торговли) – точно так же крах СССР поставил крест на концепциях вмешательства государства в экономику. Г-н Бунтарь про этот факт почему-то не вспоминает.
И ещё. Г-н Бунтарь искажает мою позицию, когда говорит, что я был «противником хрущевско-брежневского ревизионизма, но уже с 2002 года перешел к ярому антисталинизму». Из этого «но» можно сделать вывод, что я перестал быть противником хрущевско-брежневского ревизионизма. И ещё: что значит «ранний период моего творчества», когда я, по словам г-на Бунтаря, «был сталинистом»? 2001-й год – год, с которого начинаются мои статьи, опубликованные на сайте РПБ? Но можно убедиться, что от «сталинизма» в том году у меня оставались уже лишь следы, что антисталинизм уже тогда у меня был довольно «ярый». Или, может, 1997-98гг., когда я действительно был сталинистом и сотрудничал с ВКПБ? Но это было до моего серьёзного знакомства с марксизмом-ленинизмом, и между 1998г. и 2001г. я написанием статей практически не занимался, т.е. цепляться за мои ребяческие ошибки того периода – глупо (если уж на то пошло, ещё на несколько лет раньше я так вообще был брежневистом – точно так же, как Бебель в детстве был монархистом).
К тому же, говоря о характеристике, которую я даю СССР, г-н Бунтарь умалчивает, что я доказываю, что это был империализм – в отличие от госкаповецев, у которых этого признания либо нет, либо оно находится где-то с краю.
Марксизм-ленинизм учит, что монополистический капитализм (= империализм) является прогрессом по сравнению с домонополистическим капитализмом; но монополизация успешнее, решительнее и быстрее всего идёт именно при свободном, а не государственническом капитализме. Империалистический протекционизм является следствием, а не причиной монополизации. Именно в том, что капитализм, победивший на заре своего развития феодальный протекционизм, сам в конце концов приходит к протекционизму, проявляется его реакционность, загнивание. Г-н Бунтарь как-то не заметил, что в приведённой им цитате Ленин говорит о демократическом капитализме Керенского (а не о царизме!), который можно сравнить с ельцинским капитализмом. Как-то не заметил г-н Бунтарь и того, что я писал во введении к работе «Российский империализм и пролетарская революция» о прогрессивности Октябрьской революции, благодаря которой Россия вступила в стадию капиталистического империализма.
«Государственно-монополистическое хозяйство по своей природе гораздо ближе к социализму, чем свободный рынок с его безудержной конкуренцией»
пишет г-н Бунтарь, и эта путаница – якобы «в соответствии с теорией Ленина»!
Действительно, «государственно-монополистическое хозяйство по своей природе гораздо ближе к социализму», но не тем, что сдерживает «безудержную конкуренцию», а тем, что, наоборот, делает её ещё более безудержной – тем, что возводит её на новый уровень. Фырканье г-на Бунтаря на «безудержную конкуренцию» - это точка зрения народника, который мечтает затормозить развитие конкуренции, ибо она порождает пролетариат - т.е., в конечном счёте, фырканье на безудержную классовую борьбу.
Мы видим, что точка зрения г-на Бунтаря – это по сути точка зрения шовиниста Кувалды, только завуалированная: раз империализм – прогресс, то гнёт над колониями для пролетариата предпочтительнее, чем освобождение колоний.
«Переход к фритрейдерству [вообще-то, правильно «фритредерству» – А. Г.] является не прогрессом, а регрессом капиталистической экономики, шагом назад от социализма»
Выходит, регрессом была отмена хлебных законов, которую с пролетарских позиций поддерживал Маркс? Выходит, регрессом был ленинский нэп? Выходит, регрессом были ельцинские реформы, стремительно усилившие разрыв на бедных и богатых и, соответственно, классовую борьбу в обществе? Выходит, процесс концентрации капитала является регрессом? Выходит, исторический процесс развития капитализма не является прогрессивным? Теперь мы понимаем, представителем интересов какого класса является г-н Бунтарь – того, которому есть что терять в данном процессе.
«Что касается эксплуатации трудящихся, то пусть Гачикус докажет, что в "совке" трудящихся эксплуатировали сильнее, чем сейчас»
Опять же: г-н Бунтарь оценивает прогрессивность той или иной экономической политики тем, насколько сильно эксплуатируются трудящиеся, а не тем, насколько быстро развиваются производительные силы. Это – точка зрения народника: оценивать прогрессивность какой-либо экономической системы своим благоденствием («развитие капитализма – регресс, ибо оно меня разоряет»). Это – точка зрения рабочего аристократа, который мечтает сносно устроиться в рамках капитализма, и оценивает прогрессивность той или иной системы кусочком сверхприбылей (в том числе и от грабежа колоний), который ему подкидывает крупная буржуазия.
Мы видели, что по данному вопросу «интернационалист», «сторонник свободы Чечни» и «противник российского империализма» г-н Бунтарь занимает одну позицию с фашистом Якушевым, открыто поддерживающим Путина. Как говорится, «комментарии излишни».
А насчёт того, что г-н Бунтарь обзывает меня «ельцинским ..ополизом» - становиться на четвереньки и тявкать ему в ответ не буду. Я лишь посоветую г-ну Бунтарю почитать полное собрание сочинений Ленина, т.2, работу «К характеристике экономического романтизма», главу о хлебных законах, где Ленин неплохо излагает, как Маркс поддерживал фритредеров против протекционистов; Ленин справедливо пишет, что поддерживать – это ещё не значит впадать в апологетику.
Навешивание на современных марксистов подобных ярлыков – сродни народническому обвинению марксистов в апологетике капитализма лишь за то, что марксисты признавали прогрессивность капитализма.
В другом месте г-н Бунтарь пишет, что мои слова о том, что
«…Ельцинско-путинские реформы (кстати, г-н Бунтарь клевещет: я говорил не о ельцинско-путинских, а о горбачёвско-ельцинских реформах) "вытравили (или почти вытравили) из российского пролетариата рабский дух", прям как у Путина "Ельцин дал России свободу"…»
Что я подразумевал под этим? Что горбачёвско-ельцинские реформы породили новое революционное движение, направленное против этой буржуазной ельцинской власти, тогда как ранее, при Советской власти, не было революционного движения, хотя власть была буржуазной. Путин же в данных словах изображает, что демсвободы были дарованы свыше (а не завоёваны снизу). Итак, мы видим, что г-н Бунтарь просто-напросто искажает мою точку зрения. На деле же именно г-н Бунтарь здесь стоит на точке зрения Путина, жалеющего о развале СССР («кто не жалеет о развале СССР, у того нет сердца»), т.е. фактически жалеющего о появлении революционного пролетариата (буржуазия, как верно подметил Маркс, мечтает иметь капитализм без пролетариата). А подмена понятия «горбачёвско-ельцинские реформы» понятием «ельцинско-путинские реформы» - если даже и случайная описка, то она сродни тому, как если бы продавец ошибся в свою пользу, т.е. обсчитал покупателя; г-н Бунтарь тут запутывает вопрос, перевешивает свой путинизм на меня.
Г-н Бунтарь, конечно, критикует крайности шовинизма, пишет, что Россия – империалистическая держава, но в подтверждение своих мыслей советует почитать… кого вы бы думали? Батова, который во время российской агрессии в Грузии показал себя шовинистом, и центриста Торбасова, у которого «интернационализм» соседствует с пацифизмом, советами обществу и государству («можно ещё не бомбить города» и т.п.), антиамериканским шовинизмом и шипеньем на радикальное крыло исламизма; Торбасова, который вообще колеблется между интернационализмом и путинизмом Якушева, о чём ниже.
В другом месте можно почитать дискуссию г-на Бунтаря с одним из представителей Революционного Фронта тов. НКВД (см. РПБ - союзник НКф РФ). Сразу отмечу, что приёмы г-на Бунтаря нечестные: он распускает сплетню, что я отказался от сталинизма якобы потому, что «подвергся влиянию другого псевдолениниста - Алексея Трофимова», хотя я про такого вообще не слышал (узнав из данной статьи г-на Бунтаря об Алексее Трофимове, я нашёл его работы в Интернете, и ниже, в «Дополнениях», кратко выскажу своё мнение по ним).
Г-н Бунтарь пишет о нашей партии – Российской партии большевиков:
«Очевидно также, что эта "Партия" во главе с псевдомарксистом-графоманом Гачикусом даже меньше РМП»
Тут он показывает себя типичным оппортунистом, в духе зюгановщины и «еврокоммунизма», сторонником массовых партий парламентского типа, презрительно хихикающим над партией ленинского типа за то, что у неё маленькая численность. Напомню г-ну Бунтарю, что российская социал-демократия начиналась с 2 человек («если наша лодка перевернётся, то погибнет российская социал-демократия» - шутили они однажды, катаясь на лодке). А в КПСС в 1991г. было 19 миллионов человек.
Далее у г-на Бунтаря идёт фактическое признание в антиленинизме. Он цитирует одно место из моей работы "Ленинизм или каутскианство", где я пишу, что основное отличие буржуазного государства от социалистического – в том, вооружён ли пролетариат, и далее пишет:
«Этот догматичный взгляд на диктатуру пролетариата Гачикус заимствовал у Трофимова. Конечно, и Ленин писал аналогичные вещи в "Государстве и революции", и Гачикус в первую очередь основывает свои взгляды на этой книге: "В чем именно состояла эта “определенная” форма пролетарской, социалистической республики? Каково было государство, которое она начала создавать? “…Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска и замена его вооруженным народом…”". На самом деле, высказанные в "Государстве и революции" идеи не следует рассматривать в качестве догмы учения о диктатуре пролетариата. Этот взгляд антиисторичен. Ленин и сам пересмотрел свои "либертарные" взгляды, в послереволюционный период. Поздний Ленин фактически ревизовал идеи Государства и революции, отказавшись от либертарианства (прямая демократия вооруженных рабочих), в пользу авторитарной диктатуры революционных вождей. "Диктаторская власть и единоличие не противоречат социалистическому демократизму" - писал Ленин и был прав. Ведь пролетариат может организовать себя как господствующий класс совсем по-разному, а поэтому диктатура пролетариата может принимать авторитарно-централистские формы, а не только либертариарные. Вся послеоктябрьская теория и практика Ленина шла вразрез с догмами. А поэтому, первым "извратителем ленинских идей Государства и революции" был не Сталин (как утверждают Трофимов и Гачикус), а сам Ленин»
Смех, да и только: «конечно, и Ленин писал аналогичные вещи в "Государстве и революции", но Гачикус заимствовал это у Трофимова» - ну плут! Как видим, под вывеской размежевания с неким Трофимовым г-н Бунтарь трусливо скрывает свой антиленинизм.
Итак, г-н Бунтарь объявляет ленинский взгляд на диктатуру пролетариата «догматичным», и выискивает мнимые противоречия между «ранним» Лениным и «поздним» Лениным. Замечу, что такая фальсификаторская манера поведения, когда выискивают мнимые противоречия между «ранним» Лениным и «поздним» Лениным (или «ранним» Марксом и «поздним» Марксом), вообще присуща ревизионистам, буржуазной профессуре, что давно подмечено (тем же занимался тот же печально известный Бугера). Ниже г-н Бунтарь так вообще пишет, что диктатура пролетариата понимается Лениным в "Государстве и революции" «скорее в левокоммунистическом/левоэсеровском духе» - в этой фразе мы видим открытое признание г-на Бунтаря в каутскианстве. Действительно, ведь данная работа Ленина была направлена против каутскианства, которое навешивало на революционный марксизм ярлык анархизма.
Есть ли на самом деле противоречие у Ленина, как утверждает г-н Бунтарь, есть ли противоречие между «прямой демократией вооруженных рабочих» и «авторитарной диктатурой революционных вождей», выражаясь языком г-на Бунтаря (довольно, кстати, путаным)? Нет. Г-н Бунтарь сам же цитирует Ленина, что "Диктаторская власть и единоличие не противоречат социалистическому демократизму", и вроде как соглашается тут с ним, и в то же время говорит о «противоречии».
На самом деле, вопреки словам Бунтаря, роль партии как авангарда пролетариата отстаивалась Лениным и вообще марксистами задолго до Октябрьской революции – взять ту же работу Ленина «Что делать?». В «диктатуре вождей» ещё Бакунин упрекал Маркса. По г-ну Бунтарю выходит, что Маркс и Ленин постоянно колебались между «прямой демократией вооруженных рабочих» и «авторитарной диктатурой революционных вождей». Это – неверно, это – типичное мелкобуржуазное противопоставление демократии диктатуре.
Действительно. Маркс и Ленин, отстаивая роль партии как авангарда пролетариата, тем не менее, решительно размежёвывались с заговорщической, сектантской тактикой бланкистов, недооценивавших роль масс. Роль партии как авангарда без всеобщего вооружения пролетариата – это бланкизм, а всеобщее вооружение пролетариата без организующей роли партии – это бакунизм. Организующая роль партии потому и важна, что без неё пролетариат быстро будет разоружён буржуазией.
Я уже цитировал Ленина в одной из своих прошлых работ, что вопрос «вооружён ли пролетариат?» является коренным, и что этот вопрос очень любит обходить буржуазная профессура. Т.о., маскировка борьбы с ленинизмом борьбой с Трофимовым понадобилась г-ну Бунтарю для того, чтобы извратить основы ленинизма.
Далее г-н Бунтарь пишет:
«Гачикус кстати, положительно отозвался и о работе Инсарова "Мы украинские революционеры и повстанцы" (апология бандеровцев - гитлеровских коллаборационистов), впрочем левкомы уже давно считают, что большевизм хуже гитлеровского фашизма (в качестве образца см. статью Отто Рюле "Борьба против фашизма начинается с борьбы против большевизма") Торбасов был не прав, когда назвал Гачикуса "неплохим исследователем, но слишком увлекающимся". Гачикуса - фтопку вместе с Инсаровым, Трофимовым и прочей "левой" х...»
Оскорбления и коверканье русского языка оставлю на совести г-на Бунтаря (крикливость, в том числе и выдумывание себе ультрареволюционных псевдонимов, вообще свойственна представителям непролетарских классов). Замечу лишь, что называть бандеровцев «гитлеровскими коллаборационистами» на том лишь основании, что они шли на компромисс с Германией против России – это всё равно, что называть Ленина «немецким шпионом» за Брестский мир. Г-н Бунтарь лишь повторяет ходячие штампы официальной путинской пропаганды. Таким же повторением штампов официальной пропаганды является изображение тех, кто считает 2-ю мировую войну одинаково несправедливой с обеих сторон, апологетами Германии. Точно так же Ленина называли «немецким шпионом» за революционное пораженчество в 1-ю мировую войну.
Насчёт данной работы Инсарова. Несмотря на имеющиеся недостатки, это – пожалуй, одна из лучших работ Инсарова, можно даже сказать, что позиция, на которой он здесь стоит, нехарактерна для него – ибо обычно он солидаризировался с национальным нигилизмом Бугеры, здесь же он решительно размежёвывается с ним. Так что ставить меня в один ряд с Инсаровым – глупо (тем более, что я его очень много критиковал). На самом деле позиция Инсарова в целом ближе к позиции г-на Бунтаря, ибо Инсаров тоже часто объявлял марксизм-ленинизм «устаревшим».
«…Кстати, Шапинов тоже назвал Гачикуса "банальным графоманом"…»
Нашёл авторитета! Мы видим, что г-н Бунтарь стоит даже правее Торбасова, близко к Шапинову и Якушеву, т.е. он скорее даже не центрист-каутскианец, а ближе к правым, к шовинистам. Похожее мы видим в другом месте:
«…Даже троцкисты считают сталинский СССР социалистическим…»
Вчера даже полуоппортунистические троцкисты были опасны для империализма и оппортунизма, сегодня же империалисты и оппортунисты, под влиянием борьбы пролетариата, умоляют нас сохранить хоть капельку сталинского, советского социал-империализма (быть «критическими сталинистами», выражаясь их языком) на том основании, что «даже троцкисты…».
На самом деле в современном революционном движении сегодня уже многие (даже черветтисты, даже Джемаль и т.д.) понимают, что троцкизм не многим лучше сталинизма.
«…Разоружение и разгром басмачей Сталиным - самое убогое "доказательство" отсутствия диктатуры пролетариата в СССР. Гачикус басмачей-исламистов очень любит: "Идея создания единого исламского государства в Центральной Азии, выдвигаемая талибами, является безусловным прогрессом, т.к. лишь сообща эти народы могут противостоять мировым жандармам - России, США, Китаю и другим, преодолеть феодальную раздробленность" (Новейшие данные современного империализма). На самом деле, "феодальная раздробленность" существует только в воспаленной голове Гачикуса. (кстати, по чеченскому вопросу он абсолютно прав)…»
Если разоружение и разгром басмачей Сталиным для г-на Бунтаря – «самое убогое "доказательство" отсутствия диктатуры пролетариата в СССР», то остаётся лишь отослать его читать Маркса и Энгельса по ирландскому и вообще национальному вопросу («Не может быть свободен народ…» у Маркса, Энгельс об «осчастливлении» народов колоний победившим пролетариатом и т.д.), ту же работу Сталина «Об основах ленинизма» (хотя, пожалуй, глупо подавать такие советы зазомбированному шовинистскими предрассудками рабочему аристократу…). Кстати, г-н Бунтарь неверно говорит о данной работе Сталина, что она развивает ленинизм. Нет, это очень хороший учебник по ленинизму для несознательных пролетариев, не более того. Я признаю, что Сталин был талантливым популяризатором марксизма-ленинизма (то же самое Ленин после 1917 г. писал о Каутском). Только в этом смысле я «сталинист».
Последняя же фраза г-на Бунтаря из данной цитаты с потрохами выдаёт его социал-империализм в духе Торбасова, Немцова, Борового, в духе просвещённых буржуев, какие были даже в кабинете Буша (см. об этом мою работу «Развитие исламизма…», последнюю главу, пункт о Северном Кавказе). Действительно, по чеченскому вопросу г-н Бунтарь соглашается со мной, но "феодальную раздробленность" в Средней Азии изображает «существующей только в воспаленной голове Гачикуса» (кстати, насчёт «воспаленной головы»: Карла Либкнехта шовинисты в парламенте тоже в один голос называли сумасшедшим, когда он единственный проголосовал против военных кредитов). Кому это выгодно?
Чечня в одиночку не проживёт. Независимость одной лишь Чечни будет на деле означать полуколониальную зависимость от более сильной России. Именно поэтому мы, марксисты (как и радикальные исламисты), выступаем за Единый Халифат на южных границах России, объединяющий и Северный Кавказ, и Среднюю Азию (включая Афганистан, Синьцзян, возможно, Пакистан и т.д.). Тем более, что марксисты, выступая за право наций на отделение, в то же время всегда выступали за крупные государства.
Точка зрения же г-на Бунтаря – сродни точке зрения английских империалистов, давших независимость лишь южной Ирландии; сродни плану Немцова (независимость лишь южной части и без того карликовой Чечни). Эта точка зрения – точка зрения Торбасова, солидарного с мелкобуржуазным, умеренным крылом чеченского сопротивления, и в то же время фыркающим на радикальное крыло как на религиозных мракобесов, выступающего за свободу Чечни и в то же время шипящего на талибов. Эта точка зрения – точка зрения мелкобуржуазного, умеренного крыла чеченского сопротивления, выступающего с позиций узкокорыстного чеченского национализма, вне связи его с интересами других угнетённых народов.
Наиболее дальновидные из империалистов сегодня понимают, что победа исламской революции – не за горами. Поэтому они готовят её «сверху», желая, дав формальную «независимость» одной лишь Чечне, откупиться тем самым от реального краха империализма. И мелкая буржуазия (среди чеченцов – Закаев и К°, среди россиян – Торбасов, Бунтарь и К°) им в этом помогают.
На слова г-на Бунтаря о моей любви к исламистам тов. НКВД отвечает:
«Да эта любовь странна и я её не разделяю.Хотелось бы доказательств утверждений Гачикуса в вопросе о исламских фундаменталистах.
Да и по госкапу - известый его загон. Но Гачикус наш союзник потому, что он выступает последовательно пролетарской линией, и он в отличие от большинства проводит грань между пролетариатом и рабочей аристократией, а так же последовательно выступил на позициях революционного пораженчества в империалистической агрессии России против Грузии»
Да, моя любовь к исламистам – «странная», прямо-таки «нетрадиционная», т.к. нормой, традицией в комдвижении стало извращение ленинизма, нигилизм в национальном вопросе (если не шовинизм). Тов. НКВД, если Вы действительно честный ленинец, а не фальсификатор, выгодный властям, как г-н Бунтарь, то я Вам настоятельно советую почитать работу Сталина «Об основах ленинизма». Сталин там справедливо пишет, что каутскианцы отодвинули национальный вопрос на второй план, в крайнем случае говоря лишь об ирландцах, чехах и сербах и умалчивая об азиатах и африканцах.
«Странная любовь»… Странно то, тов. НКВД, что, разделяя мои взгляды на рабочую аристократию, Вы не разделяете мои взгляды на исламизм, хотя одно с другим закономерно связано. Как говорится, «сказал А – скажи и Б». Правильно говорит г-н Бунтарь на примере отношения к СССР, что Вы колеблетесь. Действительно, Вы колеблетесь между позицией пролетариата и рабочей аристократии.
Насчёт Грузии. Плохо, что наши коммунисты (причём не худшие) уподобляются буржуям в том, что говорят лишь о том, что «на поверхности», «у сороки на хвосте», что в первых строчках рейтинга буржуазных новостей. Это «реальная политика», узколобый практицизм, который критиковал ещё Маркс. Когда идут глубинные подготовительные процессы (как левые дискуссии в России, как подготовка исламской революции в Средней Азии и т.д.) – буржуи (а вслед за ними и многие коммунисты) их не замечают, объявляют «чепухой», «бредом». Но когда эти процессы выходят на поверхность – тут находится куча «аналитиков», с умным видом высказывающих своё мнение (как с теми же событиями в Андижане). Я это говорю к тому, что моё отношение к событиям Грузии было не более чем применением марксизма к событиям, которые давно назревали, так что говорить «я одобряю отношение Гачикуса к войне в Грузии, но не одобряю его общих взглядов на империализм» (ведь отношение к исламистам – это не какая-то частность) – значит просто увлекаться сиюминутной «реальной» политикой, выступать против крайностей империализма, а не против самого империализма. Вообще, многие (и Бугера, и Инсаров, и Виктор Макаров) говорили мне, что «мы с тобой солидарны в целом, но только не в вопросе о талибах», как будто вопрос о талибах – это мелочь, какой-то мой «причуд». Такое отношение к данному вопросу как к мелочи, ещё раз повторю, признак каутскианства.
2. Шапинов. Рассмотрим статью Шапинова «Фашизация общества и антифашизм» за 21.04.2009. Из самого названия видно, что Шапинов понимает под фашизмом не путинский полицейский капитализм, а открытую классовую борьбу, усиление, обострение которой он называет «фашизацией», и которого, как истинный черносотенец-большевик, он не хочет.
«Общественное сознание сегодня легко воспринимает ультраправые идеи. Люди дезориентированы, выбиты из колеи кризисом, внезапно грянувшим после нескольких лет капиталистического роста»
Там, где марксист говорит о классах, Шапинов говорит – «люди». Т.е., на вопрос «какова классовая почва фашизма?» Шапинов отвечает: «люди». Как видим, горбачёвский «общечеловеческий» подход и сегодня жив в комдвижении. Такой бесклассовый подход целиком вписывается в позицию антиамериканского шовиниста Шапинова, который громче всех кричит о рабочей аристократии на Западе, а свою рабочую аристократию зачисляет в пролетариат. Или просто – «люди».
Далее Шапинов рассказывает случай, как один гастарбайтер-таджик, заступившись за двух своих соотечественников, убил нападающих, и ему предъявили обвинение по статье «убийство». Шапинов возмущается этим черносотенным беспределом со стороны властей. Сразу замечу, что это возмущение не выходит за рамки капитализма, это – возмущение просвещённого буржуя, либерала, это – лишь осуждение крайностей. Действительно, с формальных буржуазных позиций – закон для всех один. И дальновидные буржуи понимают, что беспредел в отношении гастарбайтеров им невыгоден, ибо это чревато революцией (напомню, что и Гитлер тоже осуждал еврейские погромы). Как верно замечал Иван Дзюба, российскому империализму – не важно, какой ты нации, главное, чтоб ты верой и правдой служил российскому империализму. Буржуям самим невыгодно применять насилие в отношении человека (хоть даже и таджика), который им не мешает, против них не выступает, не нарушает нормальный ход капиталистического производства.
Такой пример, когда сажают человека, с буржуазной точки зрения невиновного, какой приводит Шапинов – всё-таки не такой уж и частый (это – пример для какой-нибудь слезливой мелодрамы, но не для марксистского анализа). Почему же Шапинов не рассмотрит другие примеры, более характерные, когда «вина» гастарбайтера (или вообще пролетария) с буржуазной точки зрения очевидна, но которого толкнули на преступление нужда, ненормальная жизнь, униженное положение? А ведь таких примеров – тьмы!
Далее Шапинов приводит другой пример – на Украине «антифашист» убил «фашиста». Но только непонятно: кого здесь Шапинов понимает под «антифашистами», а кого – под «фашистами»? Ведь Украина – не то же, что Россия, Украина, в отличие от России – это всё-таки угнетённая нация (пусть и относительно развитая). Учитывая, что Шапинов обычно навешивает ярлык «фашистов» на борцов с российским империализмом – бандеровцев, а империалистский сталинский режим изображает антифашистским, он, судя по всему, и здесь всё перевернул вверх ногами: антифашистов назвал фашистами, а фашистов – антифашистами.
Читаем далее:
«Капитал никогда не допустит неофашистские политические группировки к власти, как это в свое время произошло с НСДАП»
Выходит, путинская власть – это не фашизм. Чем же Шапинов отличается от буржуазных и мелкобуржуазных политологов, которые не видят фашистский характер власти в современных империалистических державах (что в России, что на Западе, что в Китае) и их колониях и неоколониях – не видят, потому что полицейское насилие их, этих политологов, не касается (или почти не касается)? Чем Шапинов отличается от полулибералов типа Кагарлицкого и Александра Тарасова, от КПРФ-ников, которые в последние годы заговорили лишь об опасности скатывания в фашизм – и это после 5-7 лет фашистской диктатуры? Несознательные пролетарии и даже многие рабочие аристократы в понимании этого вопроса намного выше стоят, когда признают о современной милиции: «хуже гестапо, а ещё говорят «демократия»». Действительно, аналогия между путинским капитализмом, пришедшим на смену ельцинскому, и гитлеровским капитализмом, пришедшим на смену Веймарской республике, напрашивается сама собой – но только не для «наших» «левых» вождей.
Читаем Шапинова далее:
«Нападения фашистов на левых активистов опасны. Но еще опаснее с точки зрения перспектив антикапиталистической борьбы сценарий маргинализации леворадикального сегмента политического поля, сведения всей его деятельности к отражению атак неонацистских групп, когда противоречия левых и ультраправых власти и СМИ легко представить как разборки маргиналов, не имеющие ничего общего с действительными проблемами.
В этих условиях успешное «боевое», «милитарное» противодействие неонацистам может пойти не на пользу, а во вред делу антифашизма, если это противодействие не получит общественной поддержки»
Это - слюнявый антифашизм. Шапинов боится того, что антифашизм становится боевым, т.е. боится революционного развития событий (т.е. его точка зрения – это точка зрения дальновидного буржуя, сродни точке зрения Гитлера: «черносотенные погромы плохи тем, что дестабилизируют ситуацию и грозят революцией»). Конечно, в последнем предложении данной цитаты Шапинов вроде как открещивается от таких подозрений: мол, я лишь против насильственной борьбы в отсутствие общественной поддержки. Но в том-то и дело, что слова Шапинова, этого мастера словесных увёрток, можно трактовать как угодно. Действительно, что такое «общественная поддержка», когда общество расколото на классы? Поддержка революционеров массами пролетарской молодёжи или обществом вообще, т.е. и буржуазным обществом (= «людьми» по Шапинову)? Шапинов об этом не говорит. Его точка зрения – это точка зрения Каутского: «для революции нужна поддержка большинства населения».
3. Торбасов в своём Живом Журнале пишет «отповедь» мне, причём то, что он пишет, он уже 2 года назад писал, и я на это уже отвечал. Здесь я лишь кратко отвечу, отсылая читателя к моим работам двухлетней давности.
Во 1-х, я, критикуя его утверждение, что «Оранжевая (в смысле – буржуазная) революция в России невозможна», писал, что Торбасов замазывает наличие в России широкого слоя рабочей аристократии, изображая её пролетариатом, изображая партии рабочей аристократии партиями пролетариата, изображая грядущую революцию среднего класса (идеологом которого он является) революцией пролетариата. Там же я приводил пример тандема «Лимонов-Касьянов» в подтверждение того, что существует даже такое, «жёлтое», крыло. Торбасов же меня «опровергает», с видом победителя спрашивая: надеюсь, хоть сегодня Гачикус понял, что тандем «Лимонов-Касьянов» - безжизненный? И это при всём при том, что под «оранжевыми революционерами» я в первую очередь понимал таких как Торбасов и Шапинов.
Кроме того, там же я критиковал Торбасова за то, что он изображает Россию при Ельцине полуколонией Запада, а приход Путина – «неким подобием оранжевой революции», хотя на самом деле Россия никогда колонией Запада не была; хотя буржуазная революция в России была в 1991г., а не в 1999г.; хотя 1999г. был контрреволюцией. Здесь «интернационалист» Торбасов солидарен с фашистом Якушевым, от которого вроде как отмежёвывается (подробнее об этом ниже).
Во 2-х. Торбасов изображает, что утверждение, будто рабочая аристократия квалифицированнее пролетариата, он никогда не произносил, что я это сам придумал. Это опять же не выдерживает критики. Торбасов утверждал это в рассылке – может, и оговорился, не спорю, но позже то же самое утверждение у него вновь встречалось, и я его снова на этом ловил (см. мою статью «Интеллигенция пролетарская и мелкобуржуазная» за 1 апреля 2007г. на сайте http://rospbol.okis.ru). Так что это – не случайная описка у Торбасова, а часть его рабочеаристократических взглядов, и моё замечание – не просто придирка из желания поспорить, а критика оппортунизма.
Далее. Ленин справедливо писал, что оппортунисты тянутся в хвосте пролетариата, и признают то, о чём твердят революционеры, последними, лишь когда это понятно уже большинству пролетариев (да и то признают лишь отчасти, лишь самое безвредное для буржуев). Так же и Торбасов. Ещё полгода назад Торбасов не соглашался со мной, что более высокий уровень зарплат на Западе по сравнению с Россией компенсируется более высоким уровнем цен (я его раскритиковал за это в своей статье «Как Торбасов, Шапинов и другие похоронили бедность на Западе» за 24 марта 2009 г.). Сегодня же он повторяет мои слова, критикуя оппортунистов, жалующихся, что на заводе «Форд» в России зарплата в несколько раз ниже, чем на Западе. Но к рабочей аристократии Торбасов относит лишь рабочих российского филиала «Форда», и в то же время рабочих ВАЗа изображает пролетариями (или, в лучшем случае, более близкими к пролетариату, чем к рабочей аристократии). Заметьте: рабочие (пусть и российские) американской компании «Форд» - рабочая аристократия, а рабочие ВАЗа – якобы пролетариат. Кому выгодно такое искажение истины? Очевидно, российской олигархии, которая стремится изобразить, что их финансово-промышленные группы (ФПГ) – никак не ФПГ, а мелкие предприятия, в отличие от ФПГ США.
Для нас, ленинистов, причисление рабочих ВАЗа и других крупных, стратегических, градообразующих предприятий России к рабочей аристократии – это разумеется, не навешивание оскорбительного ярлыка, подобно тому, как Торбасов, Шапинов и К° навешивают данный ярлык на американцев и объявляют их в связи с этим сплошь реакционными. Нет, мы признаём двойственность (а не сплошную реакционность) рабочей аристократии.
Рассмотрим пример, касающийся также вопроса о протекционизме – повышение таможенных пошлин на иномарки, вызвавшее митинги протеста в Приморье в конце прошлого года. В левых рассылках была жалоба, что многие левые не хотят поддерживать митингующих, потому что они – «не пролетарии». Но ведь точно так же пролетариями не являются и рабочие АвтоВАЗа и других российских автозаводов, которым было в какой-то мере выгодно это повышение пошлин.
Ленин в своей работе «К характеристике экономического романтизма», о которой я уже говорил в 1-м пункте, цитирует идеолога экономического романтизма (=народничества) Сисмонди, который запутался в вопросе о протекционизме и свободной торговле, не зная, что из них поддержать: мол, одно разоряет одних, другое – других.
Перед такой же дилеммой стоял вроде как и Путин, о чём он рассказывал в интервью: мол, у нас был выбор – либо жители Приморья, занимающиеся автомобильным бизнесом, либо рабочие автопрома. Но, в отличие от мелкобуржуаза Сисмонди, главарь буржуев Путин в данном вопросе не запутался, и поддержал отечественный автопром. В чём причина? Разумеется, Путин прежде всего думал не о рабочих, а об автомобильных королях России. Эта поддержка означает увеличение прибылей королей и привилегии для рабочих автопрома, с другой стороны она означает застой в развитии данной отрасли. Именно поэтому мы, ленинисты, и выступаем в данном вопросе на стороне митингующих в Приморье.
4. Якушев. С приходом Медведева «красный» фашист встрепенулся: если одну часть мелкобуржуазной оппозиции приход Медведева обрадовал, ибо они увидели в нём «оттепель», то Якушева по тем же причинам приход Медведева огорчил. Общее у первых с последним – то, что все они увидели в смене личности президента смену курса, поверили в либеральные фразы Медведева.
Якушев пишет о слишком тесном сотрудничестве некоторых «левых» (в частности, Иль Пономарёва) с либералами и с властью (которую Якушев, как я уже сказал выше, тоже считает либеральной); Якушев проводит аналогию с печально известным «казусом Мильерана» (факт вхождения французского социалиста Мильерана в буржуазное правительство 100 лет назад, наглядно показавший кризис во французской социал-демократии) – см. его статью «Состоится ли новый "казус Мильерана" или о том, что объединяет "леваков" и неолибералов» за 30 апреля сего года.http://yakushef.livejournal.com/81255.html Как говорится: чем кумушек считать трудиться… Действительно, «казусом Мильерана» в современном российском комдвижении был факт поддержки Путина Якушевым в своё время – а тут, когда Путина сменил Медведев, Якушев, у которого рыло в пуху, получил шанс «реабилитироваться», вновь состроить из себя непримиримого – и прицепился к Пономарёву.
Да, Пономарёв – буржуазный политик, это всем понятно. Он критикует власть с позиций дальновидного буржуя, постоянно ставит вопрос «Выгодно ли это нам?» (как и Торбасов, кстати), где под словом «нам» на словах бесклассово подразумевается «обществу», «россиянам», на деле – «буржуям». Но Якушев-то ещё хуже его! Он пишет:
«В интервью «Русскому журналу» инсоровец и владелец «Левого фронта» Илья Пономарев прямо заявляет: «Общественно-политическая система откатилась к состоянию, когда на повестке дня стоят уже не социалистические, а хотя бы буржуазно-демократические преобразования.» Понятно, что для «революционных радикалов» социалистические преобразования не актуальны. Именно это и делает возможным их союз с неолибералами»
Да, Пономарёв и К° (кстати, как и путаники из Российской Маоистской Партии – о чём я ранее писал) принижают задачи до буржуазно-демократического уровня, тянут назад, в 1991г., когда эти требования были удовлетворены. Это – сродни Жану Жоресу на рубеже 19-го и 20-го веков, за что его критиковал Ленин.
Если мы рассмотрим историю, мы увидим, что после каждой революции всегда происходила последующая контрреволюция. Значит ли это, что каждая последующая революция должна повторять предыдущую? Конечно нет! Ибо контрреволюция не означает откат назад, к исходной точке.
Так же и в нашем конкретном случае. Буржуазно-демократические свободы, которые были достигнуты в 1991г., есть и сегодня. Другое дело, что плодами их пользуются буржуазия и отчасти рабочая аристократия и вообще средние классы (в том числе и неоколониальная элита бывших союзных республик). С другой стороны, развитие капитализма вновь породило полицейщину, колониализм, удушение демократии на новом уровне – по отношению к пролетариату и отчасти к средним классам. Т.о., борьба за демократию и сегодня актуальна, но имеет уже не ту классовую почву, что в 1991г. – и для революционного пролетариата (который в 1991г. отсутствовал как самостоятельный игрок на политической арене) она неотделима от борьбы за социализм.
Взгляды Пономарёва и Якушева – это 2 стороны одной медали, о чём я писал в «Что делать?» 4 года назад на других примерах. И тот, и другой отрывают борьбу за демократию от борьбы за социализм, только первый говорит лишь о борьбе за демократию, а второй – наоборот, изображает всех борцов за демократию (в том числе и революционных пролетариев) либералами, буржуями (в этом Якушев подобен геббельсам из официальных СМИ, переворачивающих всё с ног на голову и изображающих: «народ – за Путина, против Путина – олигархи»). И Пономарёв, и Якушев выражают интересы двух секций среднего класса: Пономарёв – той, которой выгоден свободный капитализм (к примеру, мелкие и средние частные предприниматели), Якушев - той, которой выгоден государственнический капитализм (к примеру, рабочая аристократия ВПК).
Из того, что революция предстоит уже не та, что в 1991г., не буржуазная, а социалистическая, Якушев делает софистический вывод о необходимости отказа от борьбы за демократию. На самом деле, социалистическая революция, как верно учил Ленин, доделывает то, что не доделала буржуазная. К тому же, революция даже в империалистической стране не может быть чисто социалистической, ибо империализм не является чистым капитализмом, при котором общество состоит лишь из одних буржуев и пролетариев, без среднего класса (это относится и к Торбасову с его неверным утверждением, что «оранжевая революция в России невозможна»). Якушев же подменяет политическую борьбу пролетариата экономизмом рабочей аристократии, в одном месте он пишет: если бы Путин расстрелял рабочих, перегородивших железную дорогу, мы бы выступили против него – т.е. пока Путин удовлетворяет экономические требования, он «хороший», и неважно, что борьба угнетённых за политические требования жестоко карается. Как видим, точка зрения Якушева – это точка зрения империалиста Дизраэли.
Могут спросить: какой смысл пролетариату бороться за демократию, если её осуществление для пролетариата при капитализме невозможно? Смысл – в том, что только при демократическом капитализме возможно открытое, ясное для масс размежевание пролетарского крыла революции с мелкобуржуазным. Именно поэтому на данном этапе наша цель – привести к власти партии оппортунистов, среднего класса (кагарлицких, пономаревых, шапиновых, удальцовых, торбасовых и т.п.), т.е. осуществить «оранжевую революцию» (которую они, безусловно, будут называть социалистической, как Временное правительство называло себя революционным), тем самым добиться демократического капитализма, чтоб потом, когда они покажут себя массам в деле как буржуи, свергнуть их. «Октябрь» не мыслим без «артподготовки» в виде «Февраля».
Другая статья Якушева – «Краткая история «красного путинизма»» - интересна как ценное признание (по крайней мере, для меня это новость – хотя ничего неожиданного для меня здесь нет): по словам Якушева, «борец с шовинизмом» Шапинов в 2001г. стоял на одних позициях с Якушевым – позициях поддержки Путина. Быть может, это и сплетня, однако довольно правдоподобная: к примеру, другой «борец с шовинизмом» Торбасов сотрудничал в своё время с Якушевым в «Бумбараше». В любом случае, пролетарии не должны верить таким «интернационалистам», как Шапинов, Торбасов и г-н Бунтарь.
5. Кагарлицкий. Рассмотрим его статью «О майоре и баранах» за 08.05.2009, в которой Кагарлицкий пишет о случае с майором Евсюковым. Сразу замечу, что обсуждать этот случай – значит уподобляться мещанским кумушкам, судачащим о том – о сём. Действительно, когда милиционер хладнокровно в интересах буржуазии пытает мелкого правонарушителя из околопролетарской среды – это для буржуазии по большому счёту нормально, лишь бы не замучал его до смерти. Но когда милиционеру срывает крышу и он начинает насильничать без всякой выгоды для буржуев и без всякой меры, дискредитируя тем самым власть и грозя убить самих буржуев – тут они поднимают вой, только тогда они начинают говорить о милицейском беспределе. Тут находятся десятки кагарлицких, доренко и других «оппозиционеров», гневно осуждающих поступок психически больного человека, осуждающих не милицейский беспредел как таковой, а лишь неразумный, невыгодный буржуям милицейский беспредел. Кагарлицкий пишет: вот если бы Евсюков так поступил на Северном Кавказе или у входа в общежитие, где живут гастарбайтеры, это не вызвало бы у буржуев возмущения. Это – неверно. Неразумное, не являющееся контрреволюционным насилие хоть даже против пролетариата, хоть даже против представителей угнетённых наций (если они «законопослушны», не проявляют свою революционность), властям невыгодно.
Да, на Северном Кавказе в 1990-е гг. и даже в начале 2000-х гг. российские солдаты, по признаниям тех, кто там был, частенько постреливали по всем подряд – по женщинам, работающим в огороде и т.п., и это им сходило с рук. Почему? Потому что тогда практически все чеченцы воевали против России (или помогали, сочувствовали воюющим). Но сегодня – не то. Российский империализм пошёл на уступки, да и развитие капитализма на Северном Кавказе не стоит на месте – там появилась «5-я колонна» предателей, неоколониальная элита. Сегодня буржуи строго различают понятия «чеченец», «кавказец» (как и «гастарбайтер», «пролетарий») - с одной стороны, и «революционер» – с другой стороны. Буржуям выгодно вселять в пролетариев мелкобуржуазные иллюзии, а не революционизировать – тем более без всякой нужды.
Далее Кагарлицкий пишет:
«Первая годовщина президентства Медведева оказалась, таким образом, отмечена двумя очень важными решениями, за которыми легко прослеживается определенная тенденция. Новая метла наконец-то решилась мести по-новому?
Что-то меняется. Нет, это еще не «перестройка», даже не «оттепель». Это просто возвращение к элементарным нормам, к тому минимуму здравого смысла и рациональности, без которых рано или поздно любая государственная машина теряет управление. Чиновники сами поняли: тотальная безнаказанность до добра не доводит. Она оборачивается безответственностью, отсутствием страха и невыполнением приказов. Короче говоря, внутри самой бюрократии созрело понимание того, что пора навести порядок в собственных рядах»
Мы видим, что либерал Кагарлицкий, как и фашист Якушев, увидел в замене Путина Медведевым «перемену». Хотя эта «перемена» (заключение буржуями устойчивого компромисса с массами среднего класса, с массами нереволюционных обывателей), которая так обрадовала Кагарлицкого, произошла, ещё раз повторю, в конце 1990-х – начале 2000-х гг., при эволюции демократического капитализма в полицейский.
6. Фатима Анастасия Ежова. Я решил включить в данную работу также краткий разбор взглядов этой «исламской революционерки», т.к. она – типичная представительница российского среднего класса, только принявшая ислам. У неё присутствует уклон в антиамериканизм, в русский национализм. Она колеблется между исламским фундаментализмом и традиционным исламом, между революцией и реакцией. Для неё ислам – это скорее запрет на алкоголь и на игорный бизнес, чем борьба угнетённых с угнетателями. Для неё пьянство – такой же грех, как расстрел Ельциным Белого Дома. Ежова хорошо знает проблемы среднего класса России и других богатых наций, однако ошибочно приравнивает его к беднякам, сравнивает с рабами в Древнем Египте. Для неё ислам – это возможность для женщины иметь заботливого мужа, не работать и заниматься творчеством, жить полнокровной жизнью (о материальном факторе – на что женщина живёт? – она умалчивает с наивностью французской королевы Марии-Антуанетты. Напрашивается вывод: для неё ислам – это возможность иметь мужа-олигарха (шейха), оплачивающего причуды жены). Ежова фыркает на женский труд по найму, не видит его революционизирующей роли. Она идеализирует «русский характер». Она не делит мусульман на классы, на угнетателей и угнетённых, на башкир и татар, с одной стороны, и чеченцев, узбеков и т.п., с другой стороны. Она восхищается тем, что ислам «вдохнул новую жизнь» как в левую, так и в правую политику (Ежова сотрудничала в прохановской «Завтра», где хвалила антиамериканистскую борьбу в Ираке и Афганистане и антиизраильскую в Палестине, умалчивая о Чечне). Критикует Россию по Северному Кавказу не за сам колониализм, а лишь за его перегибы. Увлечена обрядностью в исламе. Фактически хвалит не революционный исламизм, а мусульманскую патриархальщину – «джахилийю», от которой так плевался тот же суданский идеолог исламизма Тураби.
Дополнения.
1. О концентрации капитала. В работе «Развитие исламизма…» в главе 2-й, в том месте, где я критикую Набхани за отрицание им открытого Марксом закона концентрации капитала (в частности, в сельском хозяйстве) мною была допущена ошибка, за что извиняюсь. Я пишу:
«Здесь я лишь добавлю, что лучшим доказательством концентрации производства и капитала в сельском хозяйстве является то, что доля крестьянства в населении всех стран снижается год от года, т.е., если, к примеру, раньше один крестьянин обеспечивал продовольствием одного горожанина, то сегодня – десятерых»
Это, разумеется, неверно – и я это предложение из текста на сайте убрал. Действительно, рост производительности труда сам по себе ещё не означает концентрацию капитала (хотя на практике, разумеется, одно с другим идёт в ногу). Апологеты мелкого хозяйства (Сергей Булгаков и др.) как раз утверждали, что рост производительности труда происходит якобы без концентрации капитала. Ленин справедливо критиковал их, что они неверно оценивают размеры хозяйств по площади земельного надела, а не по масштабам капиталов, вложенных в этот надел.
Рассмотрим пример колхозов в СССР и переход от колхозов к фермерским хозяйствам за годы реформ в России. Оппортунисты видят в этом переходе «распад», снижение концентрации производства и капитала (аналогично – и с экономикой вообще, и с крахом СССР о чём я не раз писал, в «Анти-Бугере» и др. работах за 2004-2006гг.).
Несмотря на формально крупный размер хозяйства в колхозах, концентрация производства в сельском хозяйстве СССР на деле была ниже, чем на Западе. Даже официальная брежневская статистика вынуждена была признать, что производительность труда в сельском хозяйстве в СССР составляла лишь 20-25% от уровня США (см., к примеру, статистический ежегодник за 1981г.). Колхозы сильно отставали по развитию тех отраслей сельского хозяйства, которые Ленин относил к высококапиталистическим, т.е. требующих высоких вложений капитала, высокой квалификации работника (мясомолочная, фруктово-ягодная, цветочная и др. отрасли), и львиную долю продукции в этих отраслях в СССР давали не колхозы, а «частник». То же самое можно сказать и об уровне технической оснащённости в сельском хозяйстве в СССР. К примеру, советская статистика, когда приводила сравнительная данные по тракторам в СССР и на Западе, давала их в пересчёте на 15-сильные, и в этом случае у СССР было первенство. С помощью такого приёма замазывался тот факт, что СССР не производил мини-трактора, которые широко используются как раз в высококапиталистических отраслях сельского хозяйства.
Т.о., в ходе реформ 1990-х гг. в сельском хозяйстве России произошло нечто похожее на то, что происходило в России после отмены крепостного права (но, разумеется, на более высоком уровне): феодальные формы – колхозы – вытеснялись более высококапиталистическими фермерскими хозяйствами, и это означало не «распад», а более высокую концентрацию капитала.
То же самое можно сказать и о концентрации капитала в международном масштабе (т.е. пропасть между угнетающими и угнетёнными нациями) – она также развивается быстрее при свободном капитализме. Как показывает экономическая статистика (если её анализировать), пропасть между Россией и союзными республиками в СССР уже была, но с крахом СССР она резко выросла. Т.о., и крах СССР нельзя назвать «развалом».
Вернёмся к Набхани. Очевидно, он, отрицая марксов закон концентрации капитала, стыдился признать, что революционность мусульман 3-го мира, их стремление к национальному освобождению, возрождению Халифата обуславливались их обнищанием - ибо для него материализм был синонимом скупости (я здесь не буду повторяться, что, кроме того, отрицая данный закон, Набхани показывал себя апологетом мелкого хозяйства). Хотя чего стыдиться? Ведь одно дело – стремление освободиться от гнёта (тоже «корыстное» желание – в смысле тоже материальный интерес), другое дело – стремление самому стать угнетателем. С другой стороны, у Набхани, очевидно, было здесь размежевание с реформизмом, хоть и не научное, а интуитивное, поэтическое («не отказываться от Халифата, даже если отказ от Халифата не приведёт нас к нищете»).
2. Алексей Трофимов. Разумеется, за черносотенца-большевика я его не считаю – хотя и у него есть оппортунистические шатания. Статьи тов. Трофимова, размещённые в Интернете, датируются концом 1980-х гг., концом 1990-х гг. и последними 3 годами. Заслуги его в борьбе со сталинистским, с советским оппортунизмом мы уважаем, но это не помешает нам его критиковать.
У тов. Трофимова - фактически троцкизм (или почти троцкизм) в вопросе о 2-й мировой (мол, в СССР при Сталине был капитализм, но выступать за поражение СССР было бы неверно). Трофимов оправдывает эту точку зрения, в частности, тем, что Гитлер напал не только на Россию, но и на республики СССР – хотя на деле за гнёт над этими республиками велась драчка между Россией и Германией. Трофимов объявляет экономический рост в 1930-х в СССР признаком прогрессивности - хотя он и в Германии был, хотя это был рост в первую очередь в сфере гонки вооружений. В то же время Трофимов говорит о брежневском застое, о том, что застой в политике сопровождался ростом в экономике. Так же, как путинский экономический рост был следствием не прогрессивности путинского полицейского капитализма, а реформ 1990-х гг. (см. выше) – так же и сталинский рост был следствием Октябрьской революции, а не прогрессивности сталинского капитализма. Также не выдерживает критики и довод Трофимова, что выступать за поражение СССР было бы неверно, ибо пораженческих настроений в массах народа в СССР не было – ведь таких настроений не было и в Германии в 1-ю мировую.
Неверный, неточный взгляд у Трофимова и на пролетариат: в одной из статей времён перестройки он называет пролетариями рабочих в отличие от служащих, хоть даже если последние более низкооплачиваемые. Понятие «рабочая аристократия» у Трофимова – где-то с краю. В одном месте Трофимов показывает себя народником, подобным идеологам исламизма Кутбу и Набхани: мол, наличие цветного ТВ, если по нему показывают отупляющие передачи, нельзя считать доказательством более высокого уровня жизни по сравнению с чёрно-белым ТВ, если по нему в своё время показывали познавательные передачи (Трофимов не замечает, что циничная «тупость» ТВ раскрывает глаза пролетариям на сущность хозяев ТВ).
Трофимов считает национальный вопрос в СССР решённым, не видит противоречия между Россией и угнетёнными ею нациями внутри СССР. Он много говорит об СССР как о капитализме, но мало – как об империализме. Он слишком мало внимания уделяет вопросам современности, зациклившись на борьбе со сталинистским взглядом на СССР как на «социализм». «Путин и Медведев ничего не дадут НАРОДУ» - пишет он в одном месте в таком бесклассовом духе. У него чувствуется наивность, попахивающая старым советским мещанством (например, в одном месте он пишет: мол, из-за того, что власть в 1930-е гг. была уже буржуазная, нарушался принцип, что сила наказания – не в жестокости, а в неотвратимости – как будто это пролетарский принцип, как будто об этом же на каждом шагу не кричат буржуи!). Трофимов по-идеалистически, подобно современным троцкистам из 4-го Интернационала, видит причины пассивности пролетариата в отсутствии партии (а в чём тогда, спрашивается, причина отсутствия партии? Эта ошибка закономерно вытекает из того, что вопрос о рабочей аристократии у Трофимова зачастую обходится стороной, из связанной с этим ошибки в колониальном вопросе).
Как видим, разница между моими взглядами и взглядами Трофимовым – немалая, а г-н Бунтарь (см. выше) ещё меня его учеником изображает (эти «бунтари» бы хотели, чтоб мы были хотя бы уж такими).
Но много у Трофимова и верного. Например, он справедливо пишет об уровне жизни миллионов людей на границе голода даже при современном капитализме; о том, что партия «одиночек» ещё не есть сектантство, если верно применяет марксизм к современности, ибо она «работает на будущее». Трофимов неплохо критикует апологета восточного империалистического блока (блока БРИК) Шапинова.
Судя по хронологии, у Трофимова возможность публиковаться появилась лишь в последние года 2, и многие его работы прошлых лет (которые наверняка были довольно ценными применительно к своему времени) оказались утерянными (о чём он сам вскользь упоминает).
17 июня 2009 г.
А. Г.