О государстве (Эссе)

Мы вновь возвращаемся к вопросу о классовой сути Советского государства. В отличие от оппортунистов, «роющихся в окаменевшем дерьме истории», история интересует нас не ради неё самой, а чтобы лучше понять задачи пролетариата в будущей революции.
Энгельс в своё время писал, что государство в иных случаях может быть компромиссом между классами, и приводил в пример наполеоновскую Францию [1]. Это была последняя фаза французской революции, когда революция сменилась контрреволюцией, когда освободительная революционная война сменилась завоевательной. Государство в этот период представляло собой компромисс между народными массами и народившейся новой буржуазией, причём составляющая народа в этом компромиссе постоянно снижалась, и после Наполеона государство уже было полностью буржуазным.
Ленин приводит эти слова Энгельса в «Государстве и революции» и указывает, что Временное правительство также являлось компромиссом между классами – между буржуазией и пролетариатом, между буржуазией и народными массами.
Чем же был Октябрь 17-го? Был ли он чисто пролетарской диктатурой? Нет, он был компромиссом между пролетариатом и огромными массами крестьянства (т.е. мелкой буржуазии), ибо Россия была тогда на 5/6 крестьянской страной, а точнее – между пролетариатом, крестьянством и новой советской буржуазией – той, которая шла с пролетариатом в союзе против феодализма. Об этом не раз указывал Ленин. Он писал, что госаппарат у нас – не чисто рабочий, а рабочее-крестьянский с бюрократическим (т.е. с буржуазным) уклоном, в другом месте – что госаппарат у нас – насквозь буржуазный.
При Ленине пролетариат вёл за собой крестьянство, и в этом немалая заслуга лично Ленина, самоотверженно проводившего пролетарскую линию внутри советского госаппарата, «насквозь буржуазного», по его же словам.
Современный левый Правдин смеётся над высказыванием Ленина «Государство – это мы» - мол, сказал бы ещё «Государство – это я». Также Правдин обвиняет Ленина в том, что он вынужден был после Октября 17-го выражать интересы не своего класса, прикрываясь пролетарской фразой. Свою «правоту» Правдин «подтверждает» цитатой Энгельса из «Крестьянской войны в Германии».
Это – неверно. Это – объективизм, фатализм и отрицание человеческой воли. Как показывают примеры Карла Либкнехта и Ленина в годы 1-й мировой, пролетарская позиция может отстаиваться даже одним человеком против всех, и то, что «экономические условия не назрели» не может служить оправданием предательства.
Во что же превратился классовый компромисс Октября 17-го?
Леваки много говорят о нэпе, как о «перерождении» Ленина и Советской власти, но молчат о создании СССР. Ленин, яростно выступивший против создания СССР, странным образом умирает. Сочинения его обрываются как раз на этих письмах, опубликованных только при Хрущёве. Мы не утверждаем, что Ленина убил Сталин, но что смерть Ленина была на руку новой советской империалистической буржуазии – факт. Кстати, в вопросе об СССР Ленин повёл уже конспиративную борьбу против советского режима (секретные письма Троцкому, которые не должны были дойти до Сталина, но которые тот «по недоумию» огласил перед ЦК партии), так что обвинения современных леваков в «перерождении», «обуржуазивании» Ленина отпадают.
Ещё Энгельс в статье «Внешняя политика русского царизма» писал о том, что русская дипломатия «убирала» даже царей, если они мешали её завоевательной политике. То же самое можно сказать и о смерти Ленина – Валентинов приводит факты, косвенно доказывающие это [2].
Насчёт Троцкого сегодня официально, на государственном уровне признаётся, что его убил агент НКВД [3].
Энвер Ходжа в книге «Хрущёвцы» пишет о Сталине и Фостере, что их убили хрущёвцы.
И сегодня мы видим, что внешность лидера «Оранжевой революции» на Украине Ющенко в ходе избирательной кампании странным образом была изуродована – якобы, «от неумелого вмешательства врачей», как утверждает Россия. А ведь в буржуазных избирательных кампаниях внешность многое значит.
Итак, с созданием СССР в классовом компромиссе перевесила буржуазная составляющая. Верно писал Энгельс, что победивший пролетариат не должен заниматься «осчастливлением» других народов. С разоружения других народов началось разоружение российского пролетариата. В СССР начала зарождаться городская рабочая аристократия, состоявшая преимущественно из российских рабочих. Т.о., с ростом городов и ростом колониальных сверхприбылей, Советское государство из компромисса пролетариата с крестьянством перерождалось в компромисс рабочей аристократии и новой советской буржуазии и далее – в буржуазное государство.
В колониях России непролетарский характер Советов стал заметен уже с начала 1930-х гг. Иван Дзюба пишет о том, что политика украинизации 1920-х гг. в 1930-е гг. резко сменилась политикой насильственной русификации [4].
В других странах перерождение Советов было замечено позже, ибо фактического материала тогда ещё было мало. Мы не виним честных революционеров Уильяма З. Фостера, Анри Барбюса, Энвера Ходжу и других, что они не заметили перерождения Советов при Сталине, и не собираемся навешивать на них ярлык «сталинистов». Кстати, Ходжа, считавшей что перерождение произошло только начиная с Хрущёва, все же пишет о том, что нездоровые признаки перерождения были в СССР ещё до 2-й мировой войны (см. его книгу «Хрущёвцы»).
При Сталине у власти находилась молодая российская буржуазия, ещё скорее промышленная, производительная, чем паразитическая, финансовая, скорее менеджеры, управляющие процессом производства, чем ростовщики. Ходжа пишет о том, что при Сталине съезды в СССР носили деловой характер, тогда как при Хрущёве они превратились в роскошные банкеты.
Снова рассмотрим вопрос о 2-й мировой войне. Роль СССР, несмотря на то, что Советское руководство было не чисто буржуазным, а компромиссом, была реакционной, ибо способствовала перегниванию СССР, паразитизму, застою. Эту роль можно сравнить с ролью Временного правительства в 1-й мировой – ведь Временное правительство тоже было классовым компромиссом, однако же, каков был бы большевик, призывавший тогда к «защите отечества», «защите революции» и т.п. Так что не прав был Троцкий и его последователи, призывавшее к защите СССР во 2-й мировой войне.
Чем же объясняется отсутствие массового революционного пораженчества, а, наоборот, массовый героизм в деле защиты СССР, проявленный российским народом (не говорю – «советским», ибо среди угнетённых народов СССР – украинского, чеченского и т.д. – было массовое пораженчество по отношению к СССР)? Как и для наполеоновской Франции, он объясняется, отчасти, тем, что живы ещё были революционные традиции, и народ думал, что воюет за завоевания революции. С другой стороны, он объясняется возникновением широкой прослойки рабочей аристократии, которая получала непосредственную выгоду от завоевательной политики.
Таким образом, 1991 г., который оппортунисты считают моментом «реставрации капитализма», был лишь юридическим оформлением этой «реставрации», а сама она началась с создания СССР.  
Далее. Рассмотрим вопрос о вооружении, о классовой борьбе как о военном искусстве – вопрос, который так любят обходить стороной господа оппортунисты. Тот же Рудый, в прошлом году писавший нам, о том, что нельзя говорить о вооружённой борьбе с мусорским режимом, пока нет всех условий конспирации (см. мою статью «Обзор современного комдвижения в России»), сегодня безмятежно пописывает статьи об истории казацких восстаний 18-го века, уйдя от жизни и борьбы в «храм чистой науки». «Будущая революция не должна повторить ошибок Степана Разина», - пишет он. Смех да и только! Но, в отличие от Рудого и Ко, мы – не историки, а революционеры.      
Военный теоретик 19-го века Клаузевиц, проведший  материалистический анализ истории военного искусства, пишет, что капитализм породил новый тип войны [5]. Если при феодализме война была делом дипломатов, решалась скорее путём переговоров, полководец, шедший на решительное сражение, считался безумцем, то революционная Франция ввела новый тип войны – сокрушительный, «абсолютный», где ставка делалась именно на решительное сражение, где целью было именно уничтожить противника, а не выгодно договориться с ним. Война стала делом народов. Если раньше каждый шаг в войне мог рассматриваться и оцениваться отдельно, выгодный он или нет, и война состояла из этих отдельных мелких «шажков-выгод», то в новой войне правильность каждого отдельного шага оценивается по конечному результату. Тут – «или пан, или пропал», или, как говорила Роза Люксембург в годы 1-й мировой, «иногда надо рискнуть всем, чтоб получить всё».  
Это – что касается военного искусства вообще.
Теперь переходим к конкретной войне – войне пролетариата и буржуазии.
В «Государстве и революции» Ленин пишет, что сегодня, в эпоху империализма, тезис Маркса о мирном пути революции в Англии и США неверен, ибо сегодня во всех странах правит военщина, которую можно свергнуть только военным путём. Политика сильно военизировалась. Таким образом, абсолютная война становится сегодня на повестку дня. Современные российские оппортунисты же, приученные к классовому компромиссу времён Советов, мыслят по старинке, выступают за старый, феодальный тип войны, за мелкие «шажки-выгоды». Они надеются выгодно договориться с буржуем. Это обусловлено социальным положением рабочей аристократии: доход, который они получают сверх прожиточного минимума, эта грошовая подачка, удерживает их от решительных действий.
Вообще, с расслоением прежнего пролетариата на рабочую аристократию и пролетариат в России и других развитых капстранах расслоилась и идеология старого пролетариата: у рабочей аристократии - понимание прожиточного минимума как уровня жизни «по моде», т.е. соответствующего средним современным общественным меркам, экономическая борьба; у пролетариата – прожиточный минимум на уровне физиологической границы жизни и война с полицией (не всегда насильственная, но всегда война. Как справедливо заметил Клаузевиц, и это замечание очень понравилось Энгельсу, сражение в войне бывает редко, но война всегда подразумевает сражение основным своим пунктом).  
Буржуазная лженаука (Гайдар, Кагарлицкий, Торбасов, Марлен Инсаров и Ко) изображает классовое неравенство и роль насилия решающими якобы только при раннем, «диком» капитализме.
Например, Марлен пишет:

«в странах второго эшелона капитализма местная буржуазия неразрывно переплелась с бюрократически – полицейски – самодержавной государственной машиной, играющей главную роль в процессе накопления капитала. Поэтому демократическая революция, отдельная от пролетарской революции, здесь невозможна, революция против самодержавия, полицейщины, бюрократии и коррупции здесь возможна только одновременно с революцией против буржуазии»

Позвольте, но почему же только «в странах второго эшелона»? А в странах первого эшелона – сверхдержавах – разве не так? Это – уступка империалистам, отказ от разбивания буржуазного государства в сверхдержавах.
Так же и Гайдар пишет, что «тоталитаризм», «недемократизм» соответствует якобы раннему капитализму, и с ростом экономики, выражающемся в росте ВВП на душу населения, капитализм якобы становится более «демократичным», «свободным» (см. мою статью «Критики Маркса и защитники Маркса»).
Так же маоист Торбасов и затхлый реформист академик Нигматуллин изображают, что классовое неравенство в США и других высокоразвитых странах ниже, чем в слаборазвитых, в странах 3-го мира (см. мою статью «Пролетариат и рабочая аристократия» и др.).
Мы уже не раз говорили, что факты говорят об обратном.
Редактор сайта «Рабочая демократия» Иван Лох пишет:

«Как Вы думаете, для чего существуют внутренние войска? Угадайте с трех раз... Или ОМОН. Или зачем патрулирующим Невский милиционерам «Калаши», чья пуля, вылетев из ствола в районе Адмиралтейства, запросто может продырявить какого-нибудь недотепу у площади Восстания. Не знаете? Я Вам подскажу - чтобы не восставал. И не надо удивляться, что пресловутый милиционер не хочет ловить «работающего» на Невском карманника - он не по этой части» [6]

Мы уже писали (см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»), что это ложь, будто бы менты не ловят карманников. И ещё. Разве то, что менты ловят карманников, выступающих против собственности (не только против буржуазной, конечно, но и против мелкобуржуазной, «трудовой»), не является охраной собственности? Упрёк Лоха ментам в том, что они не охраняют карманы «честных граждан» – насквозь мещанский, ибо в карманах этих как трудовые, так и паразитические доходы. Борьба ментов с карманниками – это уже гражданская война, пусть и не в «чистом виде», пусть карманники и не являются «чистыми пролетариями». Лох не понимает, что лицо пролетариата за последние 100 лет изменилось, что резко выросло число безработных пролетариев (см. мою работу «Анализ Кучинского»), среди которых много и карманников, и грабителей, розничных наркоторговцев, проституток и т.п. Лох же по старинке считает за пролетариев только работающих (так же и Здоров пишет мне: «Какой же Вы пролетарий? Вы нигде не работаете!»). Даже Сталин признавал безработных пролетариями!
С другой стороны, не прав Торбасов, изображающий, что в сверхдержавах пролетариат разлагается на рабочую аристократию – привилегированных рабочих и люмпенов – хронических безработных, которые живут криминалом и пополняют банды скинхедов. Это неверно. Кучинский показывает в своей работе на примере Англии, что среди рабочей аристократии безработных не меньше, чем среди пролетариата [7], так что интеллигентский упрёк пролетариев в лени и люмпенизированности – ложь. Господство денег в развитом капиталистическом обществе, когда всё можно купить – и диплом, и свободу от тюрьмы - настолько извращает прежние понятия, что сегодня «образованным» в обывательском общественном мнении считается богатый, а «преступником» считается бедный.
Вернёмся к Лоху. Как видно из цитаты, оружие нужно ментам якобы лишь на крайний случай, на момент восстания, а сегодня они якобы «отдыхают». Это – неверно. Оппортунисты не видят, что менты уже ведут войну с пролетариатом («война с преступностью»), и пролетариат, соответственно, уже ведёт войну с ментами. А оппортунисты продолжают талдычить о рабочих-металлургах или рабочих на автозаводах, о врачах и учителях, получающих в 2-8 раз выше прожиточного минимума и выходящих с плакатами на митинг за повышение зарплаты. Вспоминается выражение: «Куда ты на омоновца с плакатом?». Оппортунисты думают, что ментовское насилие – лишь крайний случай, только в момент восстания, что неизвестно, будет ли этот случай вообще – может, получится договориться. Это неверно.
Виктор Макаров (Загорск) возражает мне на мои слова о том, что вооружение пролетариата в последние годы принимает поголовный характер: «оружие только у криминальных группировок, а у пролетариата нет оружия». Бугера говорит: «Надо ждать глобальной войны, когда буржуи вооружат весь пролетариат поголовно». Это неверно. Поголовного вооружения пролетариата огнестрельным оружием никогда не будет при капитализме. Под оружием мы понимаем не только огнестрельное оружие (и оно тоже отчасти уже есть у пролетариата – ведь пролетариат не ограждён от других классов китайской стеной), но и ножи, отвёртки, бутылки, «розочки», биты («Булыжник – оружие пролетариата»); также оружием могут стать шприцы с уксусным ангидридом и прочими едкими химикатами, вызывающими ожоги, благо химзаводов сейчас немало. Нашим оружием должен стать любой подручный предмет.
Мне скажут: куда против автомата с ножом?
Тут уместно привести слова из одной современной книги по искусству самообороны в условиях уличного беспредела – очень, кстати, хорошей книги, которая нам пригодится как пособие в боях с ментами (конечно, менты – не обычные пьяные хулиганы, здесь методы кое в чём отличаются, но кое в чём схожи). Там справедливо говорится, что пистолет не всегда окажется под рукой, не всегда успеешь его вытащить и т.д. То же относится и к ментам – и уже есть немало случаев, когда уничтожали мента, не успевшего выхватить пистолет или не взявшего с собой пистолет. Городская война будет происходить на близких дистанциях – во дворах, подъездах, квартирах, так что роль индивидуального оружия возрастает.
Например, внезапное нападение на наряд милиции, состоящий из 2 человек, со спины ударами биты по затылку позволит завладеть пистолетами и автоматами (всё это, конечно же, не сегодня, а в момент следующего экономического кризиса). Главное – смелость, как учили авторитеты военного искусства Наполеон, Клаузевиц и Ленин.
Доказательство тому – майские выступления 2006г. в Париже, когда подростки из беднейших кварталов битами били полицейских.
Мы, конечно же, не призываем к «партизанщине»: конечно, автомат лучше ножа – мы лишь говорим, что отсутствие автомата не может быть отговоркой для революционеров.
Рассмотрим революционное восстание в Бразилии в мае 2006г., когда было уничтожено 35 полицейских. Буржуи прозвали это восстание «криминальной революцией», изображая, что если революция не «оранжевая», не «бархатная», то значит «криминальная». Восставшие применяли огнестрельное оружие – как видим, совсем не обязательно «ждать глобальной войны, когда буржуи вооружат весь пролетариат поголовно», надо самим искать возможности. Поводом послужило усиление режима в тюрьмах и перевод «криминальных авторитетов» (на самом деле, очевидно, революционеров) на более строгий режим. Буржуи уже сравнивают эту боевую организацию, поднявшую восстание, с исламистами – они также проводят боевую «вылазку» и уходят на несколько лет «на дно», что даёт повод властям думать о «мире и стабильности». Причём каждое последующее выступление этой бразильской организации более мощное: в прошлый раз лет 5 назад они убили лишь 3 полицейских.
И ещё одна цитата из вышеупомянутой книги по искусству уличного боя, вернее – цитата из другой книги за 1930г., приведённая в этой книге:

«Предприниматели… учитывая вкус и наклонности «деликатно воспитанной» публики, подсунули ей ловко скомбинированные гимнастические упражнения, задрапировав их в помпезную мантию «самозащиты».
Таким образом, все заинтересованные стороны были удовлетворены. Буржуа, увидев, что посещение модных зал не грозит ему даже «фонарём» под глазом, столь, казалось бы, естественным в подобных обстоятельствах, в свою очередь охотно раскрыл кошелёк аферистам-предпринимателям. Преподаватели же «самозащиты», имея возможность широко черпать из этого источника, совершенно не заботились о том, чтобы сделать настоящих стальных бойцов из всех этих «папенькиных и маменькиных сынков».
Результатом явилось то, что в Европе искусство самозащиты, не преследуя практических целей (т.е. подготовки к серьёзному бою), выродилось в гимнастику самозащиты».  [8]

Так же точно выродилась и борьба старого пролетариата в борьбу рабочей аристократии – в «гимнастику самозащиты», в митинговщину.
Снова вернёмся к Лоху. В той же статье далее он пишет:
«Но вот теперь, после того как Борис Ходорковский прочно осел в своей камере, после того как в Благовещенске менты ограбили и «отметелили» не отметивших очередную получку работяг, а, совсем даже напротив, вполне респектабельных предпринимателей, Анна Степановна (правозащитник Политковская – А. Г.) прочитала, наконец, эту ДСП-шную бумажку (приказ ментам уничтожать сопротивляющихся при чрезвычайных обстоятельствах – А. Г.) и уверилась» [9]
Тут Лох грубо искажает факты о Благовещенске.
Во 1-х, не менты «отметелили» предпринимателей, а предприниматели отметелили ментов – такова официальная версия следствия.
Во 2-х, шум подняли не из-за этого, а из-за того, что менты в ответ на это «отметелили» 300 человек молодёжи.
Рассмотрим это дело подробнее. В официальной прессе пишут, что недавно проходил суд над этими «предпринимателями» (и вообще, буржуи постоянно подчёркивают: «предприниматели», а что за предприниматели – не говорят. Какой у них «бизнес» - сбор бутылок или торговля семечками? Мусора изображают, что борются с «мафией», с «олигархами», тогда как на деле борются в первую очередь с пролетариатом). Их осудили, но они пишут обжалование, где говорят, что ментов били не они, а набежавшая толпа народа. Здесь мы видим уже самую настоящую революционную войну – массовую войну, а не войну героев-одиночек.
Далее в статье сказано, что недавно группа «подонков» (а правильнее – революционных героев) снова избила в Благовещенске человека в форме. Такие новости радуют.
Рассмотрим недавний репортаж по ОРТ в передаче «Документальный детектив» о гастарбайтерах-китайцах. Сразу замечу, что они – часть российского пролетариата, и всё, что верно для них, верно и для всего пролетариата.
Китайских рабочих по телеку приравнивают к «преступникам» и «наркобаронам», однако пробалтываются, в какой нищете они живут в своих ночлежках. Даже их прорабы, имеющие привилегии над простыми китайскими рабочими – отдельную кровать, телек в комнате и спиртное – живут по нашим меркам бедно. Менты постоянно устраивают облавы в этих ночлежках, проверяют документы и ищут наркотики. Все жильцы подвергаются унижениям и избиениям.
Это – в Москве. Затем показывают Дальний Восток, рынок, где торгуют китайцы. Признаётся, что при приближении ментов китайцы тут же оповещают друг друга по сотовым и уже готовы к встрече (т.е. прячут компромат, прячутся сами). Также признаётся, что китайцы готовы работать за 5-6 тысяч р., тогда как русские – лишь за 10-15 – а оппортунисты ещё отрицают наличие в России широкой прослойки рабочей аристократии!
Итак, мы видим, что война пролетариата с полицией уже идёт. Со стороны ментов она уже насильственная (избиения и пытки). Пролетариат же, знающий революционную теорию не по книжкам, прекрасно понимает, что в данный момент против ментов насильственно выступать глупо – силёнок пока что маловато, поэтому он пока что грамотно отступает, защищается, прячется, конспирируется, но сжимая кулаки, хладнокровно сдерживая эмоции с тем, чтобы завтра так же хладнокровно уничтожать ментов. Сами менты сегодня с досадой признают, что сегодня организованность у «преступности» (т.е. у пролетариата, ибо богатые преступники для ментов - свои) в чём-то даже сравнима с организованностью ментов.  
Давайте учиться у пролетариата. Обратим хотя бы внимание на межкамерную связь в тюрьме, на тюремную почту. Менты постоянно смотрят в глазок, постоянно обрывают верёвки, постоянно отбирают приспособления. Но связь постоянно работает – арестанты довольно быстро, оперативно её восстанавливают. И менты прекрасно понимают, что бороться с этим бесполезно, они лишь продолжают обрывать верёвки, а арестанты продолжают их снова плести и натягивать.
Такой же должна быть и пролетарская организация.
*          *          *
Исходя из энгельсовской теории государства как классового компромисса, очевидно, что государство в современных империалистических нациях (не только в России) не является чистым орудием крупного капитала, а является следствием компромисса между крупным капиталом и рабочей аристократией против пролетариата. Об этом писал и Энгельс, рассматривая случай Германии Бисмарка. Он писал, что государство в Германии было компромиссом между буржуазией и рабочими, что оно «дурачило» и тех, и других в интересах юнкеров – помещиков [10]. Но мы знаем, что был и исключительный закон Бисмарка против социалистов. Это даёт нам основание предполагать, что бисмарковское государство представляло собой компромисс между крупным капиталом и рабочей аристократией против пролетариата – ведь вопрос о рабочей аристократии тогда был очень новым, малоизученным, и Энгельс мог здесь выразиться не вполне точно.
В том же месте Энгельс говорит и о Франции Луи Бонапарта, что она тоже представляла собой в ещё большей мере, чем наполеоновская Франция, компромисс между буржуазией и пролетариатом [11]. Учитывая, что Энгельс писал в статье о франко-прусской войне 1870г., что Луи Бонапарат создал класс шовинистски настроенных империалистских рабочих (=рабочую аристократию), учитывая подавление Июньского пролетарского восстания Луи Бонапартом, здесь опять же можно говорить о компромиссе буржуазии и рабочей аристократии против пролетариата.
Рассмотрим теперь гитлеровскую Германию. Гитлеровский генерал Гудериан пишет, что Гитлер в начале своего правления «поднял боевой дух рабочих», устранил безработицу и социальные проблемы [12]. Там же он пишет, что у Гитлера не было изначальной ненависти к богатым, к аристократам – её в нем специально воспитывали [13]. Ясно кто – олигархи: чтоб изобразить нацизм, полицейскую диктатуру и завоевательную политику, как «народное дело». И действительно, добрая половина германских рабочих получила материальную выгоду от этой политики. Т. о., это опять же был компромисс между крупным капиталом и рабочей аристократией против пролетариата. К концу же 2-й мировой войны этот компромисс, естественно, превратился в чистую власть капитала: если сначала было вроде как «завоевательная политика – для народа», то потом – «народ - для завоевательной политики». Этот факт, как и тысячи других фактов, доказывает ленинскую правоту: в решающий, критический момент буржуазное государство является чисто буржуазной диктатурой.  
Так же и в современной России. Лох не прав, что менты не ловят карманников – нет, они защищают собственность и права не только крупного капитала, но и рабочей аристократии. Пролетарии же за помощью к ментам практически не обращаются, т.к. им нет резона – нет собственности, которую бы надо было защищать; нет «блата», а без «блата» их менты вряд ли будут защищать, скорее сам же «виноватым» и окажешься, да к тому же потеряешь доверие в глазах других пролетариев (мусорских пролетарии не любят).
Так же и диктатура пролетариата, которая придёт в России и других империалистических нациях, очевидно, не будет чисто пролетарской, а будет представлять компромисс пролетариата с рабочей аристократией. В новое пролетарское правительство войдут не только «чистые ленинцы», но и оппортунисты, полуоппортунисты, четверть-оппортунисты и т.п., и с ними надо будет в известной степени идти на компромисс, вместе работать и бороться против них не только военными (хотя в известные моменты и военными тоже!), но и мирными средствами.
Точно так же и в колониях диктатура пролетариата не является «чистой» и не будет «чистой». Вчера, когда шла борьба против старого колониализма (Англии, Франции, Италии, Португалии), это был компромисс между пролетариатом, крестьянством, нац. буржуазией и другими, новыми, империализмами (Россией, Китаем, США) – компромисс, который перегнил во власть империалистов. Сегодня, когда подымается новая борьба, это уже компромисс большей частью без империалистов, компромисс пролетариата с крестьянством и нац. буржуазией.
Есть ли фатальная неизбежность того, что будущая диктатура пролетариата в форме таких компромиссов в угнетающих и угнетённых нациях перегниёт, переродится, как в своё время Октябрьская революция? Нет. Сегодня классовая расстановка сил в мире намного больше в пользу пролетариата, ибо империалистических наций сейчас намного больше, прослойка рабочей аристократии сильно уменьшилась, оппортунизм в империалистических нациях вряд ли сможет «выехать» за счёт  втягивания в капитализм отсталых наций, как «выехал» в своё время в СССР; с другой стороны – капитализм и рост городов сегодня – даже в самых отсталых странах, национально-освободительная борьба усилилась, сильно возросла численность мирового пролетариата и его сознательность, опыт борьбы. Неверно изображать причину перерождения революции в России в своё время как следствие ошибочности марксизма-ленинизма – нет, это результат неразвитости России и мира вообще, а сегодня эта неразвитость уходит в прошлое.
С другой стороны, «переродится» ли конкретный социализм в конкретной стране – зависит не только от объективных факторов, но и от воли пролетариата, от воли конкретных его представителей.
Рассмотрим опыт китайской революции 1949г. Она также не была чисто пролетарской. Ещё Ленин в «Тетрадях по империализму» (см. ПСС, т. 28) отмечал, что в китайском языке слова «социализм» и «общество» тождественны, т.е. смысл слова «социализм» был очень размытый, туманный. В 1949г., на момент революции, доля городского населения в Китае была лишь 10%, тогда как даже в России в 1917г. она была 17%. Т.о., это был классовый компромисс пролетариата, крестьянства и национальной буржуазии, который постепенно перегнил в буржуазную диктатуру. Так же, как и в истории с созданием СССР, признаётся, что восстания за независимость Синьцзяна обострились как раз с 1950г.
С этих же позиций надо оценивать и «культурную революцию». Её мероприятия, при всей их крикливой революционности (кстати, крикливость – уже проявление буржуазности) носили двойственный, лишь отчасти пролетарский характер. «Огонь по штабам», в которых, мол, «засели оппортунисты», проводился и по честным партийцам не меньше. К тому же – судьи кто? Хунвэйбины и цзаофани были лишь отчасти пролетарскими дружинами, а в не меньшей мере они являлись черносотенными бандами в силу классовой структуры китайского общества: ведь кроме пролетариата в Китае было огромные массы крестьян и нарождающаяся рабочая аристократия.
Официальная критика «культурной революции», как и критика сталинизма в хрущёвско-брежневско-горбачёвском СССР и Китае последних лет – это бесклассовая критика «диктатуры вообще». Это - буржуазный пацифизм, причём критикуется эта диктатура, представляющая компромисс пролетариата и буржуазии, именно за пролетарскую составляющую.
С другой стороны, маоисты (Российская маоистская партия, Торбасов и Ко), которые идеализируют власть Сталина в СССР и Мао в Китае – власть, представляющую собой компромисс буржуазии и пролетариата – тем самым уже показывают свою мелкобуржуазную сущность. Классовый анализ они подменяют личностным: связывают отход от социализма в СССР со смертью Сталина, в Китае – со смертью Мао, тем самым утопая в буржуазной теории «героя и толпы», которую сам Сталин критиковал.    
Рассмотрим пример Восточной Европы. Леваки – нигилисты в национальном вопросе (Бугера и Ко), когда речь заходит о национально-освободительных движениях Северного Кавказа, Средней Азии и Африки, любят в пример приводить Восточную Европу, чтоб «доказать», что национальная борьба «отвлекает от классовой», является «реакционной». Но Восточная Европа стоит всё же выше по уровню, чем беднейшие страны Азии и Африки, и выводы, полученные на примере Восточной Европы, неверно на них переносить.
Рассмотрим Чехословакию (Чехию). 100 лет назад национальная борьба с австро-венгерским гнётом представляла там прогрессивное явление, была действительно народным делом. Хотя тогда уже Чехия была относительно развитой страной, и там уже была немалая прослойка мещанства.
Перед 2-й мировой войной в Чехословакии были уже развитые классовые противоречия, ожесточённая классовая борьба пролетариата с национальной буржуазией. Нападение Гитлера было использовано чешской буржуазией для отвлечения от классовой борьбы на национальную, для «объединения нации».
В советском блоке Чехословакия была одной из самых развитых стран. По производительности труда в промышленности она, судя по всему, обгоняла СССР, хотя отставала по валовому общественному продукту (ВОП) на душу населения, ибо СССР немалую долю ВОП получал за счёт грабежа колоний (см. также мою работу «Уровень жизни пролетариата»). Наверное, Чехословакия уже тогда подавала какие-то зачаточные признаки империализма – это можно судить по тому, что, к примеру, во внешней торговле с Афганистаном её доля была относительно высока (ниже СССР, но всё же).
Про Югославию я уже не раз писал (см. мои работы «Манифест РПБ», «Новейшие данные современного империализма»), что она являлась полуимпериалистической державой.
Про Польшу можно сказать, что у неё экономический уровень также был в советском блоке относительно высок – хотя СССР и тормозил её развитие: Россия перегнала Польшу по доле городского населения.
Чем  же являлись «бархатные революции» в Восточной Европе конца 1980-х гг.?
Отчасти они были связаны с послевоенным экономическим скачком Германии и последующим усилением её «аппетитов» (Ещё Ходжа в 1978г., в «Империализме и революции» предсказывал, что ФРГ поглотит ГДР). Но отчасти, видимо, с вхождением этих наций в стадию империализма и получением ими национальной независимости. Сегодня про ту же Словению (часть бывшей Югославии) признаётся, что она является экспортёром капитала.
Рассмотрим Украину. Национально-освободительное движение при Советской власти безусловно являлось прогрессом и его нельзя было рассматривать как «отвлечение от классовой борьбы», ибо украинцы в большинстве своём тогда жили в деревнях. Об этом прекрасно написал в 1964г. Дзюба, сегодня – Здоров и др. интернационалисты. 1991 год, очевидно, не принёс Украине реальной независимости, оставив её под российским игом. «Оранжевая революция» 2005 года, по всей видимости, была национальным освобождением, совершённым бескровным, реформистским путём. Это, судя по всему, – компромисс украинской национальной буржуазии с Западом.
С чем связано, что в Восточной Европе национальный вопрос решился реформистским, бескровным путём? Это связано с тем, что здесь имеются уже более-менее развитые классовые противоречия, развитая национальная буржуазия, противостоящая пролетариату. В силу этого здесь национальное освобождение не потребовало коренной ломки госаппарата, ибо буржуазный госаппарат достаётся национальной буржуазии в наследство от империалистов для борьбы с пролетариатом.
Очевидно, прав был Энгельс, когда предвидел, что восточноевропейские нации в мировой политике решающую роль играть не будут.
Но этого нельзя сказать о беднейших странах Азии и Африки, где высока доля крестьянства – движущей силы всяких национальных движений, где правящая верхушка является предательницей национальных интересов, где национальная буржуазия неразвита и не противостоит пролетариату. Здесь национальное освобождение идёт уже не по бархатному, не по оранжевому пути. Здесь национальное освобождение идёт в ногу с пролетарской революцией.    
*          *          *
Разберём подробнее женский вопрос. В своей работе «Анализ Кучинского» я, на основании статистики Кучинского, писал, что среди рабочей аристократии сверхдержав высока доля взрослых мужчин, в связи с чем возрастает роль в революции молодёжи и женщин.
Здесь же важно отметить ещё вот какой момент. Из той же статистики следует, что если среднее отношение зарплат женщин к зарплатам мужчин – 49,2%, то зарплат девушек к зарплатам юношей – 69,5% [14], т.е. отношение отношения зарплат женщин к зарплатам мужчин к отношению зарплат девушек к зарплатам юношей составляет 49,2 : 69,5 = 70,8%, т.е. зарплаты женщин по сравнению с зарплатами мужчин на 29,2% ниже, чем зарплаты девушек по сравнению с зарплатами юношей. Очевидно, это объясняется тем, что немалая доля девушек имеет возможность заниматься проституцией, «закадрить» обеспеченного парня, если на работе мало платят. Такой возможности нет у взрослых женщин, ибо их внешность потрёпана капитализмом, а буржуазные мужчины при покупке женской любви обращают внимание в первую очередь на внешность.
Из этих цифр видно, что униженное положение женщины по сравнению с мужчиной сказывается больше во взрослом, чем в юном возрасте. Отсюда следует, что мы должны больше агитировать взрослых женщин-пролетарок (хотя и девушек мы, конечно же, должны агитировать тоже). Это важно ещё и потому, что женщины, как правило, больше занимаются воспитанием детей, чем мужчины, и наши идеи будут впитываться подрастающим поколением «с молоком матери».
Агитировать мы должны, конечно же, именно пролетарок – тех, на ком в буржуазном общественном мнении повешен ярлык «бомжих», а не мещанок. Также надо внимательно прислушиваться к их чаяниям, а не отмахиваться «по-мужицки»: мол, «бабские сплетни». И в «бабских сплетнях» надо подмечать революционность и развивать её.
Именно пролетарских женщин, на которых сегодня повешен ярлык «бомжих», мы должны будем как можно больше продвигать в органы власти. Как писал Маркс, чем глубже и шире социальный переворот, тем больше должна быть численность масс, его осуществляющих. Без вовлечения пролетарских женщин в органы власти наша победа прочной не будет.
Помнится, «Бумбараш» цитировал Ленина о пропаганде среди проституток и рисовал рядом красотку в мини-юбке. Вообще, левацкие молодёжные газеты много публикуют на своих страницах фото красивых молодых девушек. У Торбасова, к примеру, в сайте есть раздел «Пролетарские девушки – самые красивые», где помещены фото жены Мао Цзэдуна и т.д. Напомним ему, что на фото и буржуазные девушки «ничего». Это – увод от классовой борьбы в разврат, опошление ленинизма.  

*          *          *
Ниже я рассмотрю вопрос о государстве на примере критики отдельных представителей оппортунизма.
   1. Арриго Черветто. В 2005г. Центром Международных Исследований "Новый Прометей" (газета «Бюллетень Интернационалист», которую я уже критиковал в своих работах «Что делать?», Обзор современного коммунистического движения в России» и подробно – в работе «Пролетариат и рабочая аристократия») выпущена книга Арриго Черветто «Унитарный империализм» в 2 томах, куда вошли произведения данного автора за 1950-80 гг. Книга представляет перевод с итальянского, и издатели сразу оговариваются, что «для научных ссылок единственно действительным является итальянское издание». Мы всё же будем ссылаться на русское издание, т.к. другого у нас нет, но будем помнить, что перевод может быть не точен.
Черветто – итальянский марксистско-ленинский теоретик, одним из первых подвергнувший советский империализм серьёзной критике. Но, как мы увидим ниже, на него всё же наложили отпечаток традиции итальянского анархизма-бакунизма и европейского оппортунизма-каутскианства. Работа по переводу его книги, конечно, заслуживает благодарности, но не случайно ли, что российские коммунисты много смотрят на Европу, на теории империалистической Европы (причём часто на родину анархизма – Италию и Испанию, как Бугера) и очень мало смотрят на Восток (Торбасов с маоизмом – не в счёт, ибо маоизм – теория Китая, который тоже империалистический, и российские маоисты подменяют революцию модным увлечением Востоком – модой, давно уже пропитавшей российское искусство и гуманитарную науку). Ведь марксизм, сохранивший свой боевой дух, с конца 19-го века перемещается на Восток (см. мою работу «Анализ Хобсбаума»).
Черветто – тому подтверждение. Он часто утопает в «чистой науке», уходит от борьбы. Мне скажут: тогда в Европе был длительный период затишья. Я согласен, но мир-то ведь Европой не ограничивается! Интересно бы было почитать и азиатских, и африканских революционеров, теоретиков «международного терроризма», «исламизма» - но их труды под строжайшим запретом, как будто их и нет.  
В предисловии к русскому изданию издатели в самом мерзейшем духе великорусского шовинизма пишут, что СССР, «который, казалось, мог сдерживать превосходство североамериканского империализма, развалился на национальные государства» (хотя на самом деле российский империализм не развалился, а реформировался), что Россия осталась «перед необходимостью отвоевания предшествующего статуса», что Россию потрясают конфликты «отвратительной жестокости» [15]. Точно так же и Хрущёв-Брежнев, и Нина Андреева с Зюгановым оправдывали СССР и гонку вооружений, что, мол, «надо сдерживать Америку, иначе они весь мир захватят». А насчёт «отвратительной жестокости» - это уж вообще смешно. Господа, Вы как собрались революцию делать, если жестокость для Вас «отвратительна»? Что это, как не беззубый мещанский пацифизм?    
Переходим к самому Черветто. Он пишет, что «неразделимые звенья» «цепи империализма»

«составлены всеми государствами – буржуазными, народно-демократическими или псевдосоциалистическими» [16]

Это – бакунизм, отрицание возможности пролетарской диктатуры, слабого звена, прорыва цепи империализма. Это – каутскианское «боритесь, но не смейте побеждать»: мол, если пролетариат победил, установил свою диктатуру, то он автоматически «переродился», стал буржуазией. В другом месте, говоря о колониальной индустриализации, Черветто проводит аналогию с Францией, с путём пролетариата от 1789г. (буржуазная революция, единство пролетариата и буржуазии) до 1848г. (попытка пролетарской революции, первое столкновение пролетариата с буржуазией):

«Колониальный мир сегодня находится в 1789г. Когда и как дойдёт он до своего 1848 года – знать не дано. 1789 и 1848 годы в колониальном мире присутствуют в своеобразном и новом облике» [17]

Вот именно, что «в своеобразном и новом облике»! Ленинизм учит, что в эпоху империализма «1789» и «1848» годы могут совпадать. Черветто же впадает в каутскианство, повторяющее талдычить устаревшую истину, что между «1789» и «1848» годами лежит большой временной интервал.
Теперь рассмотрим статью «Тибет: феодальный мятеж».

«Требование единства политико-экономической сферы Китая, неотъемлемой частью которой является Тибет, для марксиста не может ставиться под сомнение. Мы полагаем также, что данное требование распространяется не только на современные границы, оно в будущем, по мере усиления китайского государства, будет подпитывать притязания на территорию центральной и северной Азии… В этих общих рамках мятеж в Тибете может быть классифицирован как попытка, вроде Вандеи, остановить идущую экономическую революцию…» [18]
«Подавление тибетской Вандеи Китаем, следовательно, явление позитивное… Вот что следует понять… псевдо-социалистам, бросившимсчя защищать «свободу» Тибета и его папы – Далай-ламы!» [19]
«В Венгрии… мы выбрали… сторону революционных венгерских рабочих. В Тибете же… требуют «свободы» не рабочим советам, а буддийским священникам» [20]

Тут Черветто скатывается на позиции социал-империализма, оправдывает завоевательную политику Китая, фыркает на антиимпериалистическое движение. Черветто сравнивает Тибет с Вандеей – но такая аналогия неуместна, ибо Вандея была в 1789г., в доимпериалистическую эпоху. Тут  Черветто выступает как антиленинец - сродни Сталину, силком вогнавшему окраины в СССР.
Противопоставление Венгрии Тибету опять же выдаёт в Черветто социал-империалиста. Так же и над Лениным смеялись оппортунисты: «Для кого право на самоопределение? Для феллахов?».
Сталин лучше, чем Черветто понял ленинизм, когда писал, что борьба афганского эмира за независимость от Англии – объективно революционная (см. его работу «Об основах ленинизма»).
Но нельзя сказать, что Черветто был 100%-ым социал-империалистом. Например, в статье по алжирскому вопросу он прекрасно разоблачает империализм. Черветто пишет о том, что ещё в 1920-е гг. Французская компартия не поддерживала колониальную борьбу, пишет об их «псевдореволюционном и оппортунистическом тезисе», «неослабно разоблачаемым Лениным»,  «согласно которому не следовало помогать алжирским националистам продвигать вперёд революцию, по своей сути буржуазную» [21]. Далее очень интересное место:

«В этой картине следует отвести отдельное место Алжирской коммунистической партии, которая в период 1920-1936 гг. была лишь алжирской федерацией ФКП, которую, конечно, нельзя рассматривать как националистическую партию. Даже после создания самостоятельной партии АКП преследовала цели, отличные от целей националистической партии… Алжирская коммунистическая партия всё больше и больше ориентируется на политику предыдущих правительств: ассимиляция, а не независимость для Алжира. И именно под её влиянием в июле 1937 г. в Алжире состоялся второй Конгресс мусульман, конгресс предателей, по мнению аль-Фасси, который (под руководством французских функционеров) отверг представленные Блюму автономистские принципы для того, чтобы потребовать только осуществления проектов полной и автоматической ассимиляции алжирских мусульман» [22]
Это подтверждает нашу критику Лоха (см. мою работу «О расколе в комдвижении»). Лох хвалит узбекских «коммунистов» по сравнению с исламистами, мол, «только они могут дать ответы на наболевшие вопросы» (в связи с событиями в Андижане). Мы же ему ответили: ой, нет, только не они, ибо сегодня «коммунисты» - это по сути социал-империалисты России и других сверхдержав, а исламисты – это на деле коммунисты угнетённых исламских наций. Как видим, наши слова подтверждаются.  
Далее Черветто пишет, что ФКП выступала лишь против «грязных методов» колониальной политики, но не против самой колониальной политики [23]. Как это похоже на российских «интернационалистов» Торбасова и Ко («ещё можно не бомбить города»)!

«Алжирская революция сегодня исторически дополняет стратегию Парижской Коммуны. Когда коммунаров тысячами убивали…, не было феллахов…, чтобы разбить версальскую солдатню. Сегодня есть феллахи, которые уже десять лет храбро сражаются, умирают, убивают полицейских шпиков… Но коммунаров здесь более нет, и пролетариат, вместо того чтобы атаковать французский капитализм и взять его за горло, помогает ему… Революционный потенциал французского пролетариата… деградировал» [24]

Как это чертовски верно сказано! Как это актуально, если вместо «Франция» подставить «Россия», а вместо «Алжир» - «Северный Кавказ»! Черветто сравнивает предательство французскими коммунистами алжирской революции с предательством немецкими социал-демократами Октябрьской революции [25] – здесь прямо напрашивается сравнение с предательством российскими коммунистами северокавказской и вообще исламской революции.  
В другом месте Черветто пишет, что наивно поступил Хо Ши Мин, когда искал помощи в поддержке вьетнамской независимости у французской компартии – «коммунисты» оказались ещё большими шовинистами, чем либеральная буржуазия. Так же и в 1-ю чеченскую кампанию (1994-1996гг.): КПРФ вместе с партией власти проголосовали за ввод войск в Чечню, а против ввода голосовала лишь фракция либерального буржуя Гайдара. С другой стороны, сегодня, когда полное господство шовинизма в российском комдвижении отступает под ударами интернационализма, на сцену выходят «коммунисты» (Торбасов и Ко), принижающие интернационализм до гайдаровского либерализма. Ниже мы об этом поговорим, а пока вернёмся к Черветто.    
Далее читаем об СССР, что минимальную зарплату  (300 р. в городе и 270р. на селе) получали в 1956г. 16% трудящихся [26], и что

«для трудящихся, которые получают 300 рублей в месяц, стоимость жизни очень высока, тогда как для большинства других, получающих 800 рублей, она имеет средний уровень» [27]

Итак, Черветто признаёт, что в СССР был как пролетариат (беднейшие 16% трудящихся), так и рабочая аристократия (остальные 84% трудящихся).
Далее. Рассмотрим анализ советского общества и сталинизма, сделанный Черветто. Сразу надо отметить, что Черветто на каждом шагу утопает в объективизме, признавая, что сталинизм был обусловлен экономическими причинами, но замазывая вопрос, политикой какого класса он являлся:

«Причина сталинизма – экономическая, и её нужно искать в потребностях масс и в классовых интересах» [28]

В потребностях масс ли? Или буржуазии? И массы-то ведь делятся на классы! «В классовых интересах» - какого класса? Черветто размазывает вопрос. Черветто говорит, что термин «перерождение» неверен:

«Нельзя применять политический термин, произвольный с точки зрения экономического анализа, к экономическому развитию общественной системы. Приход капитализма на смену феодальному обществу был прогрессом, а не перерождением, даже если с чисто идеалистической точки зрения, Наполеон был перерождением Французской революции» [29]

Здесь Черветто смешивает 2 вопроса: с экономической точки зрения действительно, нельзя говорить о «перерождении», действительно резкий рост капитализма в СССР при Сталине был прогрессом. Но с политической (а не «с идеалистической») точки зрения сталинизм был перерождением диктатуры пролетариата. Черветто указывает, что Советская власть уже изначально не была чисто пролетарской, и поэтому, мол, и нельзя говорить о её «перерождении». Это неверно. Да, Советская власть действительно уже изначально не была чисто пролетарской (как нет ничего чистого ни в природе, ни в обществе), но в общем и целом она всё же являлась пролетарской, а при Сталине она стала в общем и целом буржуазной. Черветто же размазывает данный вопрос.
В своей критике сталинизма Черветто скатывается до каутскианства (каутскианцы считали: «если революция буржуазная, то возглавить её может только буржуазия»). Он пишет, что т.к. Россия

«не могла вернуться к экономике феодальной, она неизбежно должна была ориентироваться на… капитализм» [30]

Это понятно, но под чьим руководством – пролетариата или буржуазии? Ведь ленинизм учит, что решительнее всего капитализм развивается под руководством пролетариата. У Черветто же выходит фатальная неизбежность господства буржуазии, объективизм.

«Ни советское общество, ни воля человека, зовут ли его Сталин, Троцкий, Ленин, Хрущёв или Тольятти, не могли избежать этого экономического закона, который в марксистских терминах соответствует «темпу накопления и обращения капитала»…» [31]

Мы видим здесь чистой воды объективизм, замазывание вопроса «интересы какого класса выражал сталинизм?», отрицание воли пролетариата. Зачем же тогда Ленин перед смертью выступил против Сталина, если всё было «неизбежно»?
Далее мы опять видим скатывание в болото оппортунизма. Черветто цитирует Энгельса, критикующего «свободное народное государство» и предлагающего заменить слово «государство» словом «коммуна» и далее говорит:

«Ленин также выдвигает термин «государство-коммуна», чтобы усилить по отношению к репрессивному моменту, даже в терминологии, аспект создания нового общества» [32]

Но ведь Энгельс писал о коммунизме, а Ленин – о переходе к коммунизму. Ленин и не думал ослаблять репрессивный момент, когда речь идёт о переходе к коммунизму, как это изображает Черветто. Это – замазывание коренного вопроса о вооружении. Ниже мы увидим, что это – не случайная описка у Черветто.

«марксистская мысль представляет себе победоносную пролетарскую революцию только в странах, где капиталистическое общество завершило свою историческую кривую» [33]

Это – каутскианство, непонимание ленинского закона о «слабом звене».

«социалистическая экономика – это экономика общественного потребления противоположная экономике прибыли, … социалистическая экономика основана на изобилии и на удовлетворении коллективных и индивидуальных потребностей и не имеет ничего общего с утопическим эгалитарным (уравнительным – А. Г.) распределением…» [34]

Но марксизм говорит в первую очередь об отношениях по производству, а не по распределению. Как видим, Черветто утопает в народничестве и опять обходит стороной коренное отличие диктатуры пролетариата от диктатуры буржуазии – вопрос «Вооружён ли пролетариат?».
Там же Черветто изображает, что пролетарская революция в России была возможна лишь при условии международной революции в Европе. Там же. Это опять же опошление ленинизма в духе каутскианства, отрицание диктатуры пролетариата в отдельно взятой стране.

«некоторые утверждения Маркса, чётко обозначающие насильственное решение и часто используемые революционным марксизмом и, прежде всего, Лениным, не могут быть достаточными для определения революционной стратегии» [35]

«Тот факт, что политические события, определяемые степенью сопротивления буржуазии, приняли более или менее насильственные формы, был и остаётся вторичным вопросом. Сутью был и остаётся «качественный скачок» в экономическом базисе» [36]

Итак, вопрос о характере революции (мирный или насильственный) – якобы «вторичный».
И ещё. Черветто, говоря о классовой структуре СССР, совсем не говорит о противоречии между Россией и угнетёнными ею нациями. В своём анализе он зачастую не учитывает, что капитализм вступил в стадию империализма, мыслит доимпериалистически, по-каутскиански, «лежит на марксизме». Он не ставит вопрос «Вооружён ли пролетариат?» - ибо тогда ответом на него было бы «Нет, и разоружение началось с разоружения народов колоний». Тогда стало бы очевидно, что то же подавление маоистским Китаем восстания в Тибете (см. выше) и привело к перерождению диктатуры пролетариата в Китае. Отсюда, из замазывания колониального вопроса, следует замазывание вопроса о рабочей аристократии и, как следствие, непонимание того, почему пролетариат не восстал против Сталина. Черветто же лишь разводит руками – «объективный экономический фактор», прикрывая учёной фразой своё непонимание.
Черветто пишет о 2-й мировой войне:

«Фактически, войну проиграл пролетариат всех стран» [37]

А китайская революция? Черветто здесь опускается до народничества, видит в капитализме лишь варварство, но не видит прогресса.
Ещё одним подтверждением народнических шатаний у Черветто является то, что он считает аграрный вопрос «одним из неисчерпаемых очагов капиталистического кризиса» [38], говорит о необходимости «инвестиций в аграрный сектор» Там же, жалуется на «нарушение равновесия с аграрным сектором», изображая это «нарушение» неумной политикой венгерского руководства. [39]. Хотя снижение доли аграрного сектора в экономике – это объективный процесс, присущий капитализму, это – прогресс, и говорить о «нарушении» равновесия неверно, ибо капитализму вообще не свойственно равновесие (между аграрным сектором и промышленным, между потреблением и производством и т.д.), капитализм развивается противоречиями.  

«мы разоблачаем советский империализм, но даже не думаем о поражении Октябрьской революции в связи с тем, что после неё получил развитие государственный капитализм» [40]

Это – ещё одно подтверждение моей мысли, высказанной в предисловии ко 2-му изданию моей работы «Российский империализм и пролетарская революция». Я писал: то, что Октябрьская революция обусловила скачок России в стадию империализма (вывод, неверно рассматриваемый сталинистами как «клевета на Октябрьскую революцию»), не умаляет её заслуг, наоборот: тем самым она породила современные революции – на Северном Кавказе, в Азии, Африке и т.д.

Далее Черветто признаёт, что СССР планировал «производственную интеграцию» в рамках «соцлагеря» таким образом, чтоб страны-сателлиты специализировались на каком-либо одном виде производства, и тем самым были зависимы от СССР [41]. Это подтверждает мою мысль, которую я высказал в своей работе «Что делать?». Это подтверждается и современностью: мы видим, как Россия пытается задушить украинскую и грузинскую независимость, используя экономические «рычаги давления», которые были сформированы ещё при СССР.

«Бюрократия является не формой, но социально бесполезным и паразитическим явлением, необходимым лишь для антисоциальной капиталистической системы производства и распределения. Пропагандистский офис КПСС в Баку также бесполезен с общественной точки зрения, как и рекламный офис по продаже в кредит в Денвере. Но в Баку или Денвере железнодорожная бюрократия, напротив, полезна для общества. Существует, следовательно, не бюрократия вообще, с которой необходимо бороться, но явление бюрократизации, которое необходимо анализировать на основе его классового состава» [42]

Но почему о военно-полицейской бюрократии (а именно это марксизм-ленинизм в первую очередь понимает под бюрократией), о её  бесполезности – ни слова? Черветто, в духе буржуазной профессуры, опять обходит стороной коренной вопрос – о вооружении.
Во-вторых. Если уж сравнивать с Денвером – то логичнее было бы, к примеру, Ульяновск; а если всё-таки Баку – то, к примеру, с Тегусигальпой – столицей Гондураса. Ведь Денвер – город на территории метрополии, а Баку – столица колонии.
В-третьих. Последнее предложение – «не бороться, но анализировать» - что это, как не подмена марксизма, цель которого изменить мир, фейербаховщиной, цель которой – лишь объяснить мир?
Далее Черветто пишет о России и Америке, что «эти два колосса всё более походят друг на друга по мере их развития, вплоть до взаимного отождествления» [43]. Россия ещё более стала походить на США за годы реформ – добавим мы. А «Бюллетень Интернационалист», ученики Черветто, говорят об «упадке» России, «откате назад», «до уровня Индии и Бразилии». Это – неверно. Скорее наоборот – Индия и Бразилия поднимаются до уровня России и США.
Статья о Кубе и Карибском кризисе. Черветто высмеивает оппортунистов, утверждающих, что благодаря наличию социалистического лагеря и борьбы народов мира за мир опасность мировой войны исчезла. Как же тогда, спрашивает Черветто, стало возможным, что судьбу мира решают 2 человека – Хрущёв и Кеннеди? И пишет далее, что, мол, мы, марксисты

«…не полагали никогда, что война или мир являются результатом «воли» человека, класса или государства, так как мы всегда… анализировали, каковы объективные экономические причины…» [44]

Это – объективизм. Да, политика, войны имеют объективные экономические причины, но выражаются эти причины через волю классов. А то из слов Черветто можно вывести оправдание империалистов и отказ от классовой борьбы с империалистами: мол, «объективные экономические причины», тут, мол, ничего не поделаешь.
Далее Черветто изображает, что реально СССР «не угрожает превосходству американского империализма», «не в состоянии соперничать с экономической мощью США» [45]. И приводит смехотворный довод: мол, насколько увеличивается торговля СССР с империалистическими державами, настолько уменьшается его торговля с развивающимися странами, и приводит в пример… сокращение торговли с Китаем! Это действительно смехотворный довод: ведь Китай – далеко не единственная из развивающихся стран, на одном примере глупо делать вывод; с Китаем в ту пору отношения СССР пошли «натянутые» (т.к. Китай вырвался из колониальных тисков СССР и стал империалистическим конкурентом СССР), поэтому торговля и не росла, но ведь с другими развивающимися странами торговля СССР росла, и ещё как! И не только торговля, но и вывоз капитала! В другом месте Черветто изображает, что по вывозу капитала СССР сильно отставал от Европы, США и Японии – но совсем не учитывает вывоз капитала Россией в союзные республики. А если учесть этот вывоз, то выйдет, что по его масштабам СССР уступал только США (см. мою работу «Российский империализм и пролетарская революция»).
Далее. Мы видим, что Черветто судит о превосходстве США над СССР лишь по экономической мощи, совсем не говоря о мощи военной. А ведь Ленин справедливо называл Россию военно-помещичьим империализмом, говорил, что военная сила и необъятность территории с лихвой компенсируют России недостаток в силе новейшего финансового капитализма.
Черветто же скатывается с ленинизма на позицию своего любимого Троцкого и нелюбимого Сталина, которые оба считали русский царизм начала 20-го века «аграрно-сырьевым придатком Запада».
Черветто признаёт, что многие его критиковали, за то, что он судит о мощи СССР лишь по экономической силе, по весу в мировой торговле, но забывает о военной силе. Черветто называет такую критику (реально – ленинскую критику) «типично «идеалистической» концепцией» [46]. И как он это доказывает?

«военное могущество может оказаться определяющим фактором в момент,  когда равновесие не может быть установлено в соответствии с конъюнктурой, и только если оно представляет соответствующую экономическую державу» [47]
    
Разберём первую часть этой фразы. Как её понимать? Что такие моменты бывают редко, что такие моменты – исключение? Тогда это каутскианская теория ультраимпериализма, изображение мировых войн исключением, изображение того, что по мере развития империализм становится более свободным, фритредерским. К тому же, как верно заметил ещё Энгельс (и буржуазные аналитики признают это и сегодня на каждом шагу), оружие, даже не выстрелив, делает свою работу, ибо учитывается в международных договорах, в делёжке мира.
Перейдём ко второй части цитаты. Разве можно назвать военную державу «экономически отсталой»? Производство оружия – это разве не экономика? Довод Черветто о слабом влиянии СССР в мировой торговле – насквозь меркантилистский, это – предрассудки домарксовой политэкономии 20-го века, якобы прибыль создаётся во внешней торговле, за счёт превосходства вывоза над ввозом. Нет, прибыль создаётся в производстве, в том числе и в военном. А то, что у СССР была низкая доля во внешней торговле, объясняется протекционистской политикой – тем, что СССР был «закрытым государством».
Далее Черветто говорит о невозможности атомной войны:

«Возможно ли, чтобы империализм обрёк себя на саморазрушение?» [48]

Черветто размазывает вопрос. Из того, что буржуям не выгодно весь мир уничтожать, в том числе и себя, Черветто выводит отрицание возможности мировой войны, путём логической увёртки подсовывает каутскианство. В 1-ю мировую погибло 10 млн. ч., во 2-ю мировую – 50 млн. ч., разве буржуев остановит то, что в 3-й мировой может погибнуть миллиард-другой человек, а может и весь мир, если речь идёт о прибыли любой ценой? Уверенно говорить «да, остановит» может лишь пацифистский поп.
Черветто прав лишь в том смысле, что пугало ядерной войны используется против классовой борьбы пролетариата, как повод отказаться от революции (как пугает Зюганов, и что Анпилов справедливо называет «ядерным шантажом пролетариата»).
Но из того, что буржуи вряд ли пойдут на полное саморазрушение, неверно, наивно делать вывод, что военную силу учитывать не стоит, как это делает Черветто.
Мы видим, что здесь Черветто скатывается на точку зрения буржуазной профессуры, которая любит обходить стороной вопрос о вооружении.
В конце статьи Черветто говорит о «запоздалости» революции в Латинской Америки [49]. Что это, как не народническое «революцию надо делать быстрее, пока капитализм не отнял такой возможности?», как будто капитализм своим развитием не создаёт почву для революции, а, наоборот, отнимает её?  
В другой статье, сравнивая экономическую силу сверхдержав, Черветто приводит мнимый факт сильного отставания СССР по тракторам от Европы и тем более от США [50]. Но мы помним из Большой Советской Энциклопедии, что на Западе высока доля мини-тракторов, которые некорректно сравнивать с обычными тракторами. В советской статистике в связи с этим принято было говорить о численности тракторов в пересчёте на 15-сильные.
Статья «Процесс пролетаризации в США» [51]. Здесь Черветто говорит лишь о росте доли лиц наёмного труда в населении, но совсем не говорит о росте бедности. Как видим, он совсем не различает понятия «пролетариат» и «рабочая аристократия» - лишь вскользь признаёт, что «в этой огромной массе наёмных работников имеются некоторые слои с высокой заработной платой» [52]. «Американский наёмный работник может быть собственником автомобиля, но он не владеет даже лопатой» [53] – пишет он, хотя те же вклады в банке, которые рабочий аристократ может откладывать из зарплаты сверх прожиточного минимума, являются капиталом. Да и тот же автомобиль – это ж не только средство потребления, но и «лицо хозяина», точнее – олицетворение капитала, необходимое условие карьерного роста («В буржуазном обществе главное даже не быть богатым, а показать себя богатым – чтоб получить кредит и т.п.» - пишет Маркс в 3-м томе «Капитала»).
Черветто неверно говорит, что «развитие американского капитализма почти уничтожило мелкую буржуазию» [54]. Нет, рабочая аристократия – это тоже мелкая буржуазия, это – новая мелкая буржуазия. Как видим, Черветто здесь «лежит на марксизме», мыслит доимпериалистически,  не диалектически, не по-ленински.  
Статья « «Неокапитализм» и обнищание». Здесь Черветто воюет с бернштейнианцами, утверждающими, что марксов закон обнищания устарел. Но как воюет?
Он пишет, что ошибка Бернштейна и Ко «была понятна», т.к. их ввели в заблуждение «небольшие колебания уровня жизни трудящихся» в самом начале 20-го века – мол, ревизионисты рассматривали лишь небольшие промежутки времени, отсюда, мол, у них и вытекает неверный вывод [55]. Итак, Черветто изображает привилегии рабочей аристократии результатом  «небольших колебаний уровня жизни»! Что это, как не пошлейшее замазывание коренного вопроса?
Далее он критикует ревизионистов за то, что они, мол, делают свои выводы на примере жизни рабочих лишь «некоторых стран» [56] – но умалчивает, что это за страны, не говорит, что это империалистические страны.  
Далее он критикует ревизионистов за то, что они рассматривают лишь «количественные аспекты потребления трудящихся» [57]. Хотя на самом деле это-то как раз верно, а неверно то, что потребление трудящихся рассматривается «в среднем», без деления на бедных и средний класс; неверно также то, что рассматриваются лишь сверхдержавы, а не весь мир.
Здесь и далее мы видим, что Черветто понимает под обнищанием лишь относительное обнищание и отрицает абсолютное обнищание:

«Для марксизма нищета, преодолевшая физиологический примитивизм (по сути, голод) является социальным отношением, которое должно соизмеряться с объёмом общественного богатства» [58]

Черветто в этом ничем не отличается от тех буржуазных профессоров, которые признают марксов закон об относительном обнищании и отрицают закон абсолютного обнищания. Как видим, он соглашается с бернштейнианцами о «преодолении» голодной нищеты с развитием капитализма – мол, понимать нищету в смысле «голод» могут только люди, «воспитанные в менталитете бизнесмена» [59]. Но на деле именно голодом буржуи гонят нас, пролетариев, на работу – и этот стимул поэффективнее кнута будет. Буржуи, «воспитанные в менталитете бизнесмена», прекрасно это понимают – они не витают в облаках, в отличие от идеалиста Черветто, называющего понимание нищеты в смысле «голода» физиологическим примитивизмом (подобно тому, как идеалисты называют материализм «вульгарщиной» и «примитивизмом»).    

«Именно эту «неуверенность в завтрашнем дне» для трудящихся Энгельс хочет сопоставить с концепцией «нищеты» [60]

Что, по сути, значит эта жалкая увёртка? Что нищета-де проявляется не в голоде как таковом, а в «неуверенности в завтрашнем дне»? Довод насквозь мещанский. Мы постоянно можем слушать по телеку в разных ток-шоу, как мещане жалуются на «неуверенность в завтрашнем дне». Это – страх попасть в ряды пролетариата. Страх обнищать – ещё не есть нищета.
Черветто приводит «интересную интерпретацию проблемы» советским экономистом Арзуманяном:

«ошибочно говорить, что рабочий класс год от года получает всё более низкую зарплату. Если бы это было верно, марксистский закон стоимости, касающийся и рабочей силы в качестве товара, … также был бы ошибочным»  [61]

Да, «интерпретация проблемы», может быть, и интересная (как интересен любой софизм, например, «доказательство», что дважды два пять, что бегун никогда не догонит черепаху и т.д.), но неверная. Черветто на протяжении всей статьи почему-то молчит об империализме, о рабочей аристократии, даже не вспоминает о ленинской теории. В том-то и дело, что при империализме зарплата доброй половины рабочих в сверхдержавах – рабочей аристократии – выше стоимости, т.к. включает в себя кусочек прибыли.
Противоречит ли этот ленинский вывод марксизму? Нет. В «Капитале» Маркс указывает, что буржуи могут искусственно завышать цену товара выше стоимости путём монопольного ограничения его производства, и приводит в пример дорогие вина: лишь избранные землевладельцы имеют право содержать виноградники.
Нечто подобное имеет место и с зарплатой рабочей аристократии.
Отсюда следует, что обнищание большинства рабочей аристократии с углублением общего кризиса империализма связано не с уменьшением зарплаты ниже стоимости рабочей силы, а с уменьшением зарплаты до уровня стоимости рабочей силы.
Далее Черветто приводит софистический довод, что более высокая зарплата современных рабочих якобы связана с ростом их квалификации, в неё-де входят издержки по обучению [62]. Это – снова ложь. Ещё Маркс в «Капитале» указывал, что издержки на образование постоянно удешевляются с ростом капитализма и системы образования. Привилегия, даваемая квалификацией, уменьшается. Это подтверждается и Кучинским на примере Англии 19-го-20-го вв., и Ураловым на примере СССР (см. мои работы «Новейшие данные современного империализма»). Черветто скатывается здесь до вульгарной политэкономии, которая утверждает, что величина дохода человека – хоть пролетария, хоть буржуя (вульгарная политэкономия их не различает, как не различает Черветто пролетариат и рабочую аристократию) определяется величиной труда этого человека (см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»). Ведь эти предрассудки критиковал ещё Маркс в «Капитале»! В чём же Черветто ушёл дальше буржуазного апологета Сэя, жившего в начале 19-го в.?
Как видим, Черветто в этой статье Ленина даже не вспоминает, а Маркса, хоть и вспоминает на каждом шагу, но неимоверно опошляет.
Далее Черветто говорит, что под ростом нищеты надо понимать не «увеличение нищеты масс», а «увеличение массы нищеты» [63].  Но это смотря, что понимать под «массами» (пролетариат или рабочую аристократию вместе с пролетариатом) и что понимать под «нищетой». Черветто же этого не уточняет – здесь он рассуждает как самый настоящий идеолог рабочей аристократии, которые гранью нищеты считают не голод, а невозможность обновить «тачку» или сводить девушку в ресторан (см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»). Это утверждение, что под ростом нищеты надо понимать не «увеличение нищеты масс», а «увеличение массы нищеты», верно лишь в том случае, если под нищетой понимать физиологическую границу жизни – голод и отсутствие элементарных санитарных норм (отсутствие крыши над головой, водоснабжения, тёплой одежды, непрохудившейся обуви, постельного белья и т.п.).
Далее следуют неплохие статьи о борьбе «чёрного» пролетариата в США. Здесь Черветто справедливо признаёт, что «значительный афроамериканский пролетариат исключён из «рабочей аристократии» и сконцентрирован в крупных городах, в самых бедных кварталах» [64]. Далее он пишет об уличных боях «чёрного» пролетариата США с полицией в 1963г. [65] Он указывает, что оппортунисты из Итальянской компартии называли «чёрных» революционеров из Кливленда и Чикаго «бандами молодых хулиганов, открывшими огонь по домам и магазинам» [66], хотя они на самом деле стреляли по полицейским. Так же и сегодня кавказских революционеров оппортунисты называют «террористами, взрывающими дома», хотя они взрывают в первую очередь ментов; так же как и про Францию ноября 2005г. и марта 2006г. буржуи подчёркивали поджоги машин и магазинов.
И ещё. Черветто отмечает, что поводом для расширения восстания, перекидывания его на другие города, стало убийство девушки [67] – то, что, казалось бы, «никого не касается».
Черветто приводит ещё один интересный факт – что в 1943г. афроамериканцы выступили за поражение своего, американского, империализма, за что сталинские социал-шовинисты обвинили их, что те «играют на руку нацистам» [68].  
Статья «Маркс не устарел в Детройте» - прекрасное опровержение маоистов, изображающих, что США, развитые капстраны якобы «перегнили» для революции. Но Черветто тут впадает в противоположную крайность:

«социалистическая революция проходит через борьбу рабочих капиталистических стран, а не тропами пяти или десяти крестьянских Вьетнамов» [69]

Это неверно. На самом деле революция идёт параллельно – и в развитых капстранах, и в развивающихся. Отрицать первое – значит впадать в маоизм, отрицать второе – значит впадать в каутскианство, чем Черветто и страдает. Критикуя маоизм, он «с помоями выплеснул и ребёночка» - т.е. с маоизмом выплеснул и ленинизм.
«Да, Маркс действительно не устарел в Детройте» - скажем мы. – «Точно так же, как Ленин не устарел в Нальчике».
Также Черветто неплохо опровергает маоистскую теорию революции как борьбы «бедной деревни против богатого города»: ведь население Детройта – 1,5 млн. человек, это 5-й по величине город США [70].  
Черветто подметил, что восставшие «чёрные» пролетарии были в основном «наименее квалифицированными» [71]. С другой стороны, Черветто до конца ещё не оторвался от завода, видя в восставших заводских рабочих, по старинке понимая под пролетариатом  заводских рабочих, а не городскую бедноту. Это сродни тому, как народники в России во 2-й половине 19-го века считали частью крестьянства рабочих, т.к. они были выходцами из крестьян.
Но сам же Черветто себя и опровергает: восстание-то подняли бывшие рабочие автозавода, т.е. безработные [72].
Переходим ко 2-му тому. В предисловии читаем, что, мол, получение независимости колониями совсем не подрывает империалистические державы, ибо «увеличивает ёмкость мирового рынка» [73]. Это – неверное народническое понимание природы кризисов, раскритикованное Лениным в первых его работах. Народники ошибочно считали, что причина кризиса перепроизводства – в невозможности реализовать прибавочную стоимость, и выход видели во внешней торговле, в завоевании новых рынков. Такую же ошибку мы видим у вульгарных политэкономов, у того же Кейнса [74].
На самом же деле получение независимости колониями подрывает империалистические державы, ибо ведёт к разорению рабочей аристократии в них.
Переходим непосредственно к Черветто.

«Сталинская контрреволюция вытекает из теории «социализма в одной стране»»  [75]

пишет он, но не говорит, что он понимает под «социализмом» - то ли коммунизм (=бесклассовое общество), то ли диктатуру пролетариата. Если 1-е – то его критика сталинизма справедливая. Если 2-е – то Черветто не понимает ленинизм, скатывается до каутскианства. Смешивая эти 2 понятия, Черветто утопает в троцкистском искажении ленинизма.
Утопает в каутскианстве Черветто и далее, когда пишет «Центр социалистической революции – на Западе», причём прикрывается ленинистской фразой [76]. Это – непонимание ленинского закона о слабом звене, непонимание того, что при империализме в отсталых странах буржуазная революция совпадает с социалистической. Центр социалистической революции в 20-м веке переносится именно на Восток, но тем самым готовит будущую революцию на Западе.  
Рассмотрим, как Черветто критикует маоизм. Черветто отрицает противоречие между угнетающими и угнетёнными нациями, названное маоизмом одним из основных противоречий империализма – мол, самое главное противоречие – это противоречие между трудом и капиталом, говорит Черветто [77]. Это – опять же каутскианство, отход от ленинизма, невидение признаков империализма в капитализме.
С другой стороны, Черветто справедливо критикует маоистов, что они относят к угнетающим державам не все империалистические державы, а лишь некоторые, исходя из конкурентных соображений: сегодня – одну, завтра – другую (за это же маоистов критиковал и Энвер Ходжа). Так же и маоист Торбасов пишет нам, что Россия – империалистическая держава, но не сверхдержава: мол, маоизм учит, что сверхдержав может быть одна или две (см. статью «О расколе в комдвижении»). Аналогичной позиции придерживаются и ученики Черветто – «Бюллетень Интернационалист», а также Назаренко («Мировая революция») и Ко.
Черветто справедливо критикует маоистов за то, что они изображают Японию (в другом месте – Италию) «угнетённой нацией», отвлекая японских пролетариев от классовой борьбы на антиамериканизм [78]. Тем же самым сегодня заняты российские «коммунисты» - те же «Бюллетень Интернационалист», Торбасов, Назаренко и Ко подсовывают российскому пролетариату утончённый антиамериканизм (не говорю уже о Зюганове, Андреевой и Ко – они свой антиамериканизм не маскируют).
Далее. Доказывая, что в Китае нет социализма, Черветто пишет, что социализм – это ликвидация наёмного труда [79]. Но ведь наёмный труд, как и вообще товарно-денежные отношения, не отомрут на 2-й день после революции! Окончательно они отмирают при коммунизме. Т.о., Черветто понимает под «социализмом» коммунизм и справедливо доказывает, что в Китае его нет. Но вопрос-то не в этом! Вопрос в том, пролетарская или буржуазная диктатура в Китае, вооружён ли пролетариат – этот коренной вопрос Черветто обходит стороной.
Рассмотрим статью Черветто «Враг в нашем доме». Здесь он опять же ужом вьётся между каутскианством и ленинизмом: сначала говорит о «бессилии буржуазно-демократических революций в Азии» [80], тут же – о «вулкане», «гигантском урагане» в Азии [81], и затем снова выворачивается на каутскианство:

«центром борьбы были и являются не национальные революции против империализма, а различные империалистические группировки, конкурирующие за господство над Азией. Более того, в течение долгого времени, вместо формирования сил против империалистических группировок, национальные революции различным образом использовались в стратегии одной империалистической группировки против другой. Япония изгнала Англию, Францию и Голландию, но с помощью разного рода Мао и хо ши минов, Соединённые Штаты победили Японию и захватили Азию» [82]

Итак, Черветто отрицает прогрессивность национальных революций в Азии: мол, они привели лишь к смене одних империалистов на других. Это – неверно, вернее – верно лишь отчасти. Разве в том же Китае не пришёл к власти пролетариат в союзе с крестьянством и национальной буржуазией? Разве Китай благодаря революции не стал впоследствии сам новым империализмом? Глупо считать Мао «агентом США», как это делает Черветто.
Так же и с Вьетнамом. Безусловно, Хо Ши Мин в борьбе с Францией и далее с США в какой-то степени шёл на компромисс с СССР, но ведь, с другой стороны, признаётся и то, что за советскими военными там была постоянная слежка, им не доверяли, их ограничивали в передвижении [83]. То же самое можно сказать и о революциях в арабском мире 1950-1970-х гг. – они были компромиссом с советским империализмом, они были поверхностными, но всё же были прогрессом, и сегодня там зарождается новое, более глубокое революционное национальное движение, уже бескомпромиссное по отношению ко всем империалистам, за что на него «единогласно» и навесили ярлык «терроризма».
В своё время империалисты Англии, Франции и США навешивали ярлык «агентов Германии» на большевиков за заключение Брестского мира. Ленин справедливо отмечал, что и США в войне за независимость от Англии шло на соглашения с испанскими и французскими завоевателями, что без компромиссов в политике никак, что «политика – не тротуар Невского проспекта», говоря словами Чернышевского.
Так же и сегодня российские империалисты навешивают ярлык «фашистов» на бандеровцев и национально-освободительное движение Прибалтики за то, что они в своей борьбе против российского гнёта шли на компромисс с Гитлером.  
Черветто, не видя прогресса в азиатских революциях, не видя в них пролетарской составляющей, скатывается до бакунистского фырканья на диктатуру пролетариата, до народнического отрицания прогрессивности капитализма, до социал-империалистического шипенья на национально-освободительные движения.
Рассмотрим этот вопрос на примере его работы «Индонезийская контрреволюция». Черветто изображает, что, якобы, европейские оппортунисты, чем больше они скатываются в болото оппортунизма, тем больше поддерживают национально-освободительные движения – якобы, для того, чтоб отвлечь внимание от классовой борьбы в самих метрополиях [84]. Говорить так – значит переворачивать всё с ног на голову. Действительно, если оппортунисты и поддерживают национально-освободительные движения, то какие? Национально-освободительные движения против конкурирующего, а не своего империализма. Говорить же, как это делает Черветто, что поддержка национально-освободительных движений отвлекает внимание от классовой борьбы в самих метрополиях – значит, лить воду на мельницу империалистов.
Далее читаем:

«если Япония или Китай станут центром пролетарской революции,… то… доступ к индонезийскому сырью теряет признаки империалистического нашествия, наоборот, при необходимости он может стать целью революционной войны» [85]

Черветто даже не учёл, что писал Энгельс, подметивший признаки империализма: страна победившей революции должна отказаться от осчастливления других народов. Здесь Черветто скатывается на позицию империалиста Сталина.
Далее Черветто анализирует индонезийский вопрос в Коминтерне. Он ссылается на Ленина, который в тезисах ко II Конгрессу Коминтерна назвал «панисламизм» реакционным явлением. И эта ссылка служит для Черветто оправданием его фырканий на исламизм.
Кстати, эту ссылку используют советско-российские оппортунисты ещё со времён Брежнева для оправдания империализма. Это – начётничество, буква ленинизма ставится выше духа ленинизма.
Действительно. Мы, ленинцы, должны всегда ставить вопрос конкретно-исторически, а не абстрактно. Что понимал Ленин под «панисламизмом»? Приставка «пан» говорит о стремлении к мировому господству. Но ведь стремление к мировому господству, имперская политика вытекает из экономики, из того, что капитализм данной нации дорос до стадии империализма. Надо различать национальные движения угнетённых наций, которые являются революционными, прогрессивными, и национальные движения угнетающих наций, которые являются контрреволюционными.
Насколько я помню, Ленин в данном месте тезисов выразился очень кратко, когда говорил о панисламизме – не сказал, что он имеет в виду. Зато в другом месте он пишет о том, что исламская Турция пытается усилить влияние в исламских нациях. Действительно, Турция – держава лишь наполовину угнетённая, т.е. отчасти империалистическая. Это доказывает, что Ленин имел здесь в виду именно Турцию, усиление её влияния в исламском мире под исламистской вывеской.
Какой «исламизм» можно сегодня назвать панисламизмом? Как это ни странно на первый взгляд, российский (а не исламизм ваххабитов и талибов, как талдычат оппортунисты). Да-да, Россия строит из себя «друга» мусульманских наций на том основании, что в ней живёт много мусульман, устраивает «исламские конференции»; главный исламский поп России Таджуддин призывает мусульман всего мира к джихаду против США, т.е. проливать кровь за российских буржуев.
На самом деле тут нет ничего странного. Внутри России как метрополии есть 2 республики (Татарстан и Башкортостан), где коренное население – мусульмане, это и даёт повод России строить из себя «друга мусульман», «мостик между богатым Западом и бедным Востоком». Ленин, говоря о борьбе с «панисламизмом», последовательно выступал против культурно-национальной автономии, против создания национальных государств на основе единства религии. Это не могут понять господа оппортунисты, которые сваливают в одну кучу татарско-башкирский национализм с исламизмом угнетённых наций (Торбасов, Здоров, Бугера и т.д. – см. мои работы «Новейшие данные современного империализма», «Что делать?», «О расколе в комдвижении»).
Вернёмся к Черветто. Его доводы о том, что «панисламизм» (а под ним Черветто понимает именно исламизм) означает не нацию, а «межконтинентальную общину мусульман» [86] (вспомним, как СМИ в 2001г. пугали обывателя страшилками в духе Геббельса, что талибы якобы хотят в состав Единого Исламского Халифата включить Татарию, Башкирию и даже Чувашию), что это – «средневековая идеология» [87] (а империализм – это, конечно же, «цивилизация»!), его приписывание исламизму «религиозности» – все эти клеветнические «доводы» сегодня широко присутствуют в арсенале империалистических СМИ.
Далее читаем, что международный пролетариат получает пользу от национально-освободительной борьбы благодаря тому факту, что мировой империализм

«в хаотичной конкурентной борьбе одних против других… продолжает дробиться на крупные, средние, мелкие и очень мелкие государства» [88]

Это – явная подмена марксизма-ленинизма прудонизмом. Марксизм-ленинизм всегда выступал за централизацию, в том числе и за создание крупных государств, в отличие от прудонизма, фыркающего на централизацию. Объективно тут Черветто выступает как империалист: империалистам не выгодно объединение угнетённых наций, им выгоден раскол их на племена, народности, на суннитов и шиитов и т.п. Именно поэтому империалистам не выгоден и исламизм, объединяющий 3-й мир.
Очевидно, Черветто имеет в виду откол колоний от империй – но ведь это ошибочно называть «дроблением»! Здесь он повторяет старую ошибку Розы Люксембург, удивлявшейся, как это ярый «централизатор» Ленин выступает за право наций на отделение – ошибку, на все лады повторяемую оппортунистами (см. мои работы «Что делать?», «О расколе в комдвижении»).  
Во-вторых. Неверно, что международный пролетариат получает пользу от национально-освободительной борьбы по причине «дробления» государств. Нет, он получает её по причине уменьшения сверхприбылей старых сверхдержав в силу появления независимых государств и новых сверхдержав, что приводит к разорению рабочей аристократии и усилению классовой борьбы, а также к резкому росту капитализма и, соответственно, пролетариата в бывших колониях.
Здесь Черветто показывает своё полное непонимание ленинизма.
Читаем далее:

«Борьба за создание единого национального государства… - это одновременно борьба за объединение разных фракций буржуазии… И с этой точки зрения панисламистское движение… не играет роли объединяющей национальную буржуазию силы…» [89]

Опять непонимание ленинизма. Ведь ленинизм учит, что при империализме основным союзником пролетариата в революции в отсталых странах, а также основной силой национально-освободительных движений является крестьянство, а не буржуазия. А крестьянство в Индонезии – целиком мусульманское (и сегодня 90% верующих индонезийцев – мусульмане [90]), в отличие от индонезийской буржуазии, которая являлась компрадорской (а не национальной!) – китайской и японской, о чём признаёт сам же Черветто.
Далее Черветто критикует Коминтерн за «отход от ленинского понимания самостоятельности рабочей партии в ходе буржуазной революции в Азии» [91]. Этот «отход» проявлялся в Коминтерновском лозунге «рабоче-крестьянской партии». Черветто тут, критикуя Коминтерн за народничество, за принижение рабочей партии до уровня «рабоче-крестьянской партии», опять съезжает в каутскианство, в непонимание ленинского тезиса о соединении пролетарской революции с крестьянской. Насколько я помню, Сталин в 1920-1930-е гг. критиковал Мао Цзэдуна именно за это народническое принижение, т.е. Коминтерн в этом вряд ли можно упрекнуть.
Далее Черветто говорит о «незрелости азиатских партий» в Коминтерне Там же. – но ведь надо сказать и о «перезрелости» европейских партий, а он этого не делает, утопая в каутскианстве. Критику азиатскими делегатами «еврокоммунизма», каутскианства в Коминтерне – за то, что мало уделялось внимание Азии, колониям – он голословно, необоснованно называет «слабо обоснованной» [92]. Какой это шаг назад у Черветто по сравнению с тем, что он писал 6 годами ранее (в 1960г.) об Алжире (см. выше)!
Черветто пишет о программе для Индонезии, выработанной Коминтерном, что она-де была «меньшевистской», т.к. ставила целью национальную независимость, но не ставила целью аграрную реформу [93]. Но вспомним, что писал Маркс об Ирландии: получение независимости само собой повлечёт аграрную реформу.
Далее Черветто признаёт, что Индонезия была, в отличие, к примеру, от Индии, неразвитой колонией – на уровне Египта [94]. Тем самым он опровергает свои слова о реакционности исламизма в Индонезии, опровергает приписывание индонезийскому исламизму приставки «пан».
Далее Черветто говорит о «связи между русским народничеством с его прославянскими реакционными утопиями и панисламизмом» [95]. Здесь – опять же национальный нигилизм, отсутствие конкретно-исторического подхода. Ведь Россия-то уже тогда, при царе, была империалистической, колониальной державой, и выводы, сделанные на ней, неверно переносить на страны 3-го мира, на колонии.
Далее Черветто признаёт «массовое влияние панисламизма в крестьянстве», и говорит, что разрыв с панисламизмом «нашёл бы социальную базу в национальной буржуазии» [96]. Что это, как не подмена ленинизма, выступающего за союз с крестьянством в буржуазной революции, плехановщиной, выступающей за союз с буржуазией?
Далее Черветто пишет об армии в колониях как «силе, предопределяющей националистическое движение» [97] С. 133 и называет военных в колониях «не классом, а отрядом контрреволюции» [98]. С. 134.
Мы знаем, что офицеры (как и духовенство, кстати) зачастую были первой интеллигенцией в колониях. Об этом писал и Орджоникидзе на примере Чечни [99], это мы видим и на примере ливийской исламской революции 1969г., когда к власти пришли офицеры во главе с Муаммаром Каддафи. Также это мы видим, на примере того, что первый президент независимой Чечни Дудаев был генералом.
Отсюда видно, что Черветто совершенно не замечает прогрессивности, революционности национально-освободительного движения.
Далее мы видим у Черветто прямое опошление ленинизма:

«Роза Люксембург, допуская ошибку (которую мы находим в основе её теории о капиталистическом развитии), замечает общую тенденцию «диффузии» капитализма, даже если она не выделяет, как В. И. Ленин, все противодействующие ей факторы. Необходимо уточнить, что критика Лениным и Бухариным Розы Люксембург направлена на теорию накопления капиталов, а не на общую теорию распространения капитализма в мире. Ни Ленин, ни Бухарин никогда не утверждали, что империализм с этой точки зрения препятствует индустриализации отсталых регионов» [100]

Это ложь. Ленин, критикуя Розу Люксембург (см. его работу «О праве наций на самоопределение» в 25 т.), говорил, что империализм тормозит развитие отсталых регионов. Конечно, империализм, эксплуатируя колонии, волей-неволей развивает там капитализм, но, с другой стороны, он заинтересован держать их в отсталости, т.к. это обеспечивает ему высокую прибыль и препятствует получению колониями независимости. Тот же Фостер в «Очерках политической истории Америки» пишет, что империалисты развивают в колониях в основном только добывающую промышленность, а из обрабатывающей – лишь лёгкую и пищевую, чтоб держать колонии в экономической зависимости. Об этом говорит и Майкл Паренти [101]. Это признавалось тысячи раз в отношении западных империализмов  советской наукой, это доказываю я в отношении советско-российского империализма во всех своих крупных работах.
Черветто же подменяет ленинизм ошибками Розы Люксембург, тем самым объективно становясь на сторону империалистов.
Перейдём теперь к статье « «Левый интервенционизм» на стороне арабской буржуазии». В этой статье Черветто пишет об арабо-израильском конфликте. Он пишет о «псевдолевых течениях», поддержавших арабов:

« «Революционеры» на словах, они становятся «буржуа» на деле, т.е. они выбирают войну вместо революции» [102]

Но ведь революция – это тоже война! К тому же, и национальные войны могут быть революционными. Отрицать это – значит, впадать в национальный нигилизм, анархизм, «прудонистское штирнерианство», как называли его Маркс и Энгельс, впадать в абстракцию (якобы любая национальная война – это плохо) вместо конкретно-исторического анализа.
Черветто критикует маоистов за понятие «угнетённый народ», понимаемое как «угнетённый класс» - мол, эта концепция неверна, она затушёвывает классовое деление, т.к. народ, мол, делится на классы [103].
Да, народ действительно делится на классы – согласимся мы с Черветто. Но так же народы делятся на угнетающие и угнетённые.  Этому учит ленинизм.
Отрицать первое, вспоминая только о втором – значит, впадать в маоизм. В этом Черветто прав.
Но отрицать второе – значит, впадать в каутскианство, в  «прудонистское штирнерианство», что Черветто и делает.
Далее. Черветто забывает сказать, что эксплуататорский класс в угнетённых нациях повязан с нациями угнетающими, т.е. ощущается угнетёнными нациями как национальные предатели.
Черветто, критикуя «маоистскую» (а на деле – ленинскую) концепцию угнетённых и угнетающих наций, сравнивает национальное движение арабов с итальянским фашизмом Муссолини [104]. Это неверно. Так же и один итальянский шовинист в годы 1-й мировой войны удивлялся: почему это Ленин «разрешает» марокканцам вести борьбы за свободу своей родины, а нам, итальянцам, нет? Это же, мол, «несправедливо»!
Как видим, доводы этого шовиниста и доводы Черветто – это 2 стороны одной медали: и тот, и другой утопают в национальном нигилизме.

«Какие классы удерживают… власть в Египте? Ни один маоист, кастрист или троцкист не ответит чётко на этот вопрос… Неуверенно и с гримасой на лице им приходится говорить: «националистическая, антиимпериалистическая буржуазия» » [105]

Неверно. Выше мы видели, что Черветто сам же писал, что, якобы, национальные революции на Востоке не привели к национальному освобождению, а лишь к замене одних империалистов на других – Англии на Японию, Японии на США и т.п. Значит, он сам себе противоречит.  
Какие же классы удерживали власть в Египте?
Как мы уже говорили, национальные революции 1950-60-х гг. в странах Азии и Африки были неглубокими, незавершёнными (за исключением Китая и во многом Индии), они привели к замене колониализма неоколониализмом. Это был классовый компромисс между пролетариатом, крестьянством, национальной буржуазией и иностранными империалистами, который со временем перегнил во власть иностранных империалистов (исключение составляют современные «азиатские тигры» – Китай, Индия, Южная Корея, Малайзия, в чём-то, может быть, Индонезия). В частности, в Египте и многих других арабских странах он перегнил во власть советских империалистов (позже – и китайских империалистов). В арабо-израильских конфликтах российский империализм обычно поддерживал арабов с целью ослабления Израиля и стоящих за его спиной США, однако отсюда нельзя делать вывод, что борьба арабов против Израиля не революционна: ведь Израиль – это полуугнетающая страна, а арабы – угнетённая нация. Эту борьбу можно сравнить с борьбой косовских албанцев против Сербии, за которой стоит Россия, и курдов против Турции, за которой стоят США и Россия.  
Разговоры же об «арабской буржуазии» - это ложь, и ложь эта опровергается анализом экономики стран арабского мира: ведь в экономике арабских стран развит лишь первичный сектор – сельское хозяйство и добыча полезных ископаемых (см. мою работу «Новейшие данные современного империализма», где я пишу о Саудовской Аравии). Сегодня байки об «арабской буржуазии» используются империалистами для оклеветывания исламской революции: мол, она не исходит от арабского, кавказского и среднеазиатского народа, а финансируется «арабскими миллиардерами».
Напоследок рассмотрим статью Черветто «Интернационалистические пролетарские основы революционной стратегии». Здесь он, справедливо осуждая «национальные социализмы» Гитлера и Сталина, смешивает с ними в одну кучу «национальные социализмы» 3-го мира [106]. Далее. Черветто изображает рабочую аристократию сверхдержав «очень ограниченным слоем» [107]. Верно ли это? Если это верно, то почему же «национал-социализм» Гитлеров и Сталиных оказался так живуч? Неувязочка. Черветто, который постоянно говорит, что надо всегда искать экономические корни политических явлений, в данном случае экономический корень как раз обходит стороной.
Маркс писал, что в периоды экономических подъёмов в Англии в середине 19-го века «лакомый кусочек» перепадает не только рабочим привилегированных отраслей, но даже и значительной части низов рабочего класса.
Ленин писал, что рабочая аристократия – хоть и меньшинство в угнетающих нациях, но очень значительное меньшинство.
Маоист Торбасов цитирует западных марксистов, пишущих, что англо-американские оппортунисты неверно причисляют к рабочей аристократии лишь рабочую бюрократию, чем сужают эту прослойку. Тут Торбасов прав, но он в духе антиамериканизма, великорусского шовинизма признаёт это лишь насчёт Запада, точно так же занижая численность рабочей аристократии в России.
Кстати, и любимый Торбасовым Сталин тоже понимал под рабочей аристократией Запада лишь рабочую бюрократию.
Как видим, здесь Черветто встаёт на точку зрения Сталина против Ленина.
Покажем теперь, что у Черветто с маоистами, хоть он их и критикует, много общего.
Черветто отрицает революционность национально-освободительных движений.
Маоисты её признают, но включают в число угнетённых наций непременно Китай – молодой империализм, а также иногда даже Японию и Италию (см. выше), сегодня – Южную Корею (об этом нам писали Маоистское Интернациональное Движение в 2001г.).
Как видим, общего у маоистов с Черветто то, что и они, и он впадают в абстракцию вместо конкретно-исторического анализа, только Черветто огульно называет любые национальные движения реакционными, а маоисты так же огульно называют революционными все те национальные движения, которые направлены против врага Китая по империалистической конкуренции. Черветто, фыркая на любой «национал-социализм», т.е. в том числе и угнетённых наций, сам того не замечая, впадает в «национал-социализм» наций угнетающих – ведь ещё Маркс подмечал, что под национальным нигилизмом французских социалистов кроется французский национализм.
Черветто отрицает некоторую, частичную революционность крестьянства – одной части мелкой буржуазии – маоисты отрицают некоторую, частичную революционность рабочей аристократии – другой части мелкой буржуазии.
Маоисты изображают крестьянство таким же революционным, как и пролетариат, а Черветто изображает рабочую аристократию такой же революционной, как пролетариат.
Маоисты не делят нацию на классы – точно так же Черветто не делит рабочих на рабочую аристократию и пролетариат. Отсюда следует национальный нигилизм Черветто, ибо он не отличает сытенького рабочего аристократа сверхдержавы от  бедняка городских трущоб той же сверхдержавы или страны 3-го мира. Как видим, затушевание деления наций на угнетающие и угнетённые закономерно следует у Черветто из затушевания деления рабочих на рабочую аристократию и пролетариат, т.е. из затушевания деления народа на классы. Черветто, сам по уши погряз в том, в чём он так яростно упрекает маоистов.
Маоисты изображают всех рабочих угнетающих наций рабочей аристократией – Черветто изображает всех рабочих угнетающих наций пролетариатом.
Маоизм является идеологией рабочей аристократии Китая и других молодых империализмов, каутскианство же, в котором погряз Черветто, является идеологией рабочей аристократии старых империализмов.  
Точнее даже будет сказать, что маоизм является идеологией рабочей аристократии тех сверхдержав, которые в данный момент уступают в конкурентной грызне. Черветто в данном случае справедливо критикует сталинистско-маоистский бред, о порабощении Европы Америкой, идущий ещё из Коминтерна 1920-х гг., изображающего «полуколонизацию» Германии [108]. Сегодня мы этот бред слышим из уст маоиста Торбасова, изображающего Россию времён Ельцина полуколонией, якобы  Путин совершил «оранжевую революцию» - переход от полуколониальной зависимости в стадию империализма. Такой же бред маоиста Торбасова, как и маоистов вообще – разделение понятий «империалистическая держава» и «сверхдержава», якобы «сверхдержав может быть одна или две», якобы Россия – «империалистическая держава, но не сверхдержава». Этот бред царит в официальной вульгарной политэкономии, которая уменьшение доли российского империализма в мировом грабеже с крахом СССР изображает как «падение сверхдержавы». Это всё равно, что вора, которого в деле воровства обогнали другие воры, изображать «обворованным».
Эти взгляды были раскритикованы ещё Лениным [109]. Итальянский шовинист Коррадини изображал социализм итальянской нации, якобы «пролетарской», как национальную борьбу против Англии и Франции, «буржуазных наций». Ленин за это назвал его книжонку дрянной.  
   Здесь надо сказать и об общих чертах Черветто (как и троцкизма) со сталинизмом.
Сталин «протащил» государство в коммунизм, выдумал социал-империалистическую утопию коммунизма в одной стране.
Троцкий (а вслед за ним и Черветто) отрицают возможность диктатуры пролетариата в одной стране, приписывают Ленину то, что он, якобы, делал ставку на сиюминутную революцию в Европе.
Итак, и Сталин, и Черветто с Троцким смешали в одну кучу коммунизм с диктатурой пролетариата под размазанным словечком «социализм», с той лишь разницей, что Сталин протащил государство в коммунизм, а Черветто выхолостил государство, репрессивный момент, из диктатуры пролетариата.    
Ниже мы увидим, что последователи Черветто взяли от него не лучшее.    
   2. «Бюллетень Интернационалист», Центр Международных Исследований «Новый Прометей». От них я получил ответ на мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия». Они пишут:

«в полемику с Вами мы вступать не намерены, по одной причине – это контрпродуктивно»

Вчера они говорили мне: «не ждите, что Вас кто-то будет читать, пока Вы сами читаете других не дальше заголовков». Сегодня, когда я разобрал их шатания очень подробно, то получил вот такой высокомерный ответ (в другом письме они мне написали: «Пишите-пишите для себя, Вас всё равно никто читать не будет»). Что это, как не обычное зазнайство оппортунистических боссов по отношению к рядовым коммунистам: «Вы нас читайте, а мы Вас читать не намерены»? У нас, мол, есть деньги и возможность печататься, а у тебя этого нет – бе-бе-бе! С этим мы уже не в первый раз сталкиваемся – и ВКПБ, и «Пролетарская газета», и прочие отвечали нам так же, нагло пользуясь привилегией печатного слова. Напомним лишь слова Сталина, что партия, которая зазнаётся, не желает воспринимать критику, отрывается от масс – такая партия вскоре погибает.

«Судя по Вашим материалам Вы – самовлюблённый одиночка»

Во-первых. Напомню этим господам, что «одиночками» были и Либкнехт (как видим, здесь «Бюллетень Интернационалист» делают шаг назад от своего духовного отца Черветто, который признавал «одиночку» Либкнхета), и Ленин в своё время. Галилео Галилей говорил: «слово одного в науке стоит порой больше, чем слово десяти человек». Маркс говорил английским рабочим: прислушивайтесь к одиночкам, непризнанным вождям, ибо «популярные» вожди – купленные, повязанные с капиталом.
Во-вторых. Может, я и одиночка. Но кто бы говорил? Например, оппортунист Кардасевич из РКП-КПСС считает Вас с Бугерой такими же одиночками, как и меня, и предлагает всем нам войти в РКП-КПСС, чтоб «не превратиться в сектантов».
Давайте сравним факты: можете ли Вы похвастаться влиянием в пролетариате (а не в рабочей аристократии, а не связями в научных кругах и финансовыми возможностями?). Нет. Сейчас в комдвижении разброд (это не видит только слепой!), и если отбросить акул оппортунизма КПРФ, РКРП, ВКПБ, РКП-КПСС, РПК и Ко – все честные коммунисты сегодня – одиночки.
Я стою на позициях интернационализма против шовинизма, на позициях революционной войны пролетариата с мусорами. Сегодня таких голосов всё больше, и раздаются они в первую очередь от пролетариата, пока что – от героев-одиночек. Нас пока что – очень мало, но я не один. Всё больше статей в Интернете с острой критикой российского империализма – пусть, многие из них хромают, но всё же.
«Бюллетень Интернационалист» же выступает здесь против меня именно по-буржуазному, по-мусорски: что, мол, ты говоришь за всех, ты за себя говори. «Перессорь, разделяй и властвуй» - вот суть такой политики, которую буржуазная власть применяет против пролетариата, пытаясь расщепить наш пролетарский «веник» на «прутики», пытаясь напугать, «нагнать жути». Не выйдет, господа. Мы уже пуганые.
Очевидец-оппортунист (не ленинец, заметьте!) в воспоминаниях о Ленине, опубликованных в 1990г. в «Огоньке», пишет, что Ленин не боялся годами идти один против всех, и его позиция в конце концов оказывалась единственно правильной.
Насчёт того, что я «самовлюблённый». Если понимать под этим моё гордое презрение к оппортунистам – да, я самовлюблённый. Но я не только самовлюблённый – нет, я люблю всех революционных пролетариев, и это видно из моих работ.
Читаем далее:

«Борьба с оппортунизмом, без которого немыслима борьба против империализма, подразумевает борьбу ПРОТИВ ЯВЛЕНИЯ внутри рабочего класса, против буржуазного влияния в его среде, а не пустопорожний междусобойчик левой тусовки, к которой, несмотря на казалось бы ниспровергающую её критику, Вы, судя по всему, по уши завязли. Мы же не являемся частью этой тусовки и не намерены в ней вариться»

Напомню этим господам, что и русская социал-демократия в своё время начиналась с «пустопорожнего междусобойчика левой тусовки»: двое делегатов, приехавших в 1880-е гг. на конгресс Интернационала в Женеву, шутили, катаясь в лодке, что если лодка перевернётся, то погибнет русская социал-демократия.
Критика оппортунизма невозможна без критики конкретных личностей – конкретных представителей оппортунизма. Разве Маркс, критикуя Фейербаха, Штирнера, Бауэра, Прудона, Бакунина и т.п., разве Ленин, критикуя Михайловского, Струве и т.п., «завязли в пустопорожнем междусобойчике левой тусовки»? Ведь, небось, далеко не все пролетарии знали о Фейербахе, Михайловском и т.д.! Но их знали сознательные пролетарии, и они – Фейербах, Прудон и т.д. – имели влияние на сознательных пролетариев, точно так же как сегодня имеют влияние Бугера, Торбасов и «Бюллетень Интернационалист» – вот в чём дело.
«Бюллетень Интернационалист» изображают, что они якобы   «не являются частью этой тусовки», якобы стоят выше её, не желая разбирать шатания ВКПБ, Торбасова, Бугеры и т.д. На самом же деле, как я это доказал в работе «Пролетариат и рабочая аристократия», по всем основным вопросам позиция «Бюллетень Интернационалист» совпадает с позицией представителей этой оппортунистической тусовки.
    Нет, господа, независимость от оппортунистической тусовки – не в замалчивании её существования, а в размежевании с ней.
Читаем далее:

«Вы, защищая терроризм, финансируемый арабской, мусульманской или какой-либо иной буржуазией, объективно становитесь на сторону не этих террористов, которые зачастую являются оболваннеными той или иной идеологией пролетариями, а на сторону буржуазии, которая финансирует, организует и направляет этот терроризм в своих интересах. Кроме того, Вы даже не задумываетесь даже о том, что жертвами этого терроризма являются в основном простые пролетарии. Так было в Беслане, Мадриде, Лондоне, так было и будет всегда. Именно поэтому мы против любых форм империалистического варварства»

Интересная «логика»! Если «терроризм» финансируется не  арабской и не мусульманской, то обязательно «какой-либо иной буржуазией»! А про существование пролетариата Вы ничего не слышали, господа? Ниже мы окончательно убедимся, что эти господа видят лишь конкурентную борьбу между империалистами, но совершенно не видят национально-освободительную борьбу и классовую борьбу.
Далее. Насчёт терактов в Москве, Нью-Йорке, Лондоне и Мадриде (Беслан – другое дело, об этом мы скажем ниже). Акты эти на руку империалистам – российским, американским и т.д., и мы не дурачки, чтоб верить империалистам. Но даже если это дело рук ваххабитов – мы это не приветствуем, но и не осуждаем, как не осуждал Маркс ирландцев, взрывающих английские рабочие кварталы, т.к. ирландцы видели в английских рабочих тупое орудие английских буржуев. Наоборот, Маркс возмущался, что ирландских террористов сажают вместе с уголовниками.
Эти акты, если их сделали ваххабиты – акты отчаяния на почве ужасов капитализма. Мы – не бланкисты, которые брали на себя ответственность за любой шаг Парижской Коммуны. Мы не одобряем рабочих, изнасиловавших женщину при штурме Зимнего.
Но мы одобряем уничтожение мусоров и военщины ваххабитами, а «Бюллетень Интернационалист» об этом трусливо молчат. Да, какой это шаг назад по сравнению с Вашим учителем Арриго Черветто, горячо одобрявшим борьбу алжирцев против Франции!
Насчёт Будённовска, Беслана, Дубровки («Норд Ост») и других случаев взятия заложников «террористами». Мы не на секунду не сомневаемся, что заложники погибли от рук мусоров, что показывает всему миру зверство мусоров, а не «террористов». Кричать же о том, что взятие заложников «аморально» - это лицемерный морализм жирненьких прокуроров. «Коль война – так по-военному». Война сама по себе предполагает отмену формальной демократии. Напомню господам из «Бюллетень Интернационалист», что и большевики в гражданскую войну брали заложников («Красный террор») – откройте Ленина, почитайте! И Ленин тоже самое отвечал этим лицемерным мещанам, что я сейчас отвечаю Вам.

«В Ваших материалах сквозит авантюризмом, который по сути своей есть ничто иное, как провокация. Вы провоцируете незрелых, неорганизованных, чаще всего молодых пролетариев на необдуманные действия, чем вредите классу пролетариата в целом».  

Вспоминаю, как ВКПБ обвиняли меня в «истеричности» и выставляли лозунгом слова Ленина: «нам истерические порывы не нужны, нам нужна железная поступь пролетариата». Слова, в принципе верные, они неверно истолковывали: под «истерическим порывом» они понимали любой революционный порыв, а под «железной поступью» - топтанье на месте.
Так же и здесь.
Провокацией было бы призывать к восстанию сию минуту, в отрыве от революционной ситуации, как призывает Губкин. Но если «Бюллетень Интернационалист» называет «провокацией» призыв к восстанию вообще – то какие же они революционеры? Нет, это – кабинетные учёные. Это – оппортунистические ужи, вьющиеся между взаимоисключающими понятиями: цитируют Ленина, что нас интересует практика, а не «чистая наука» - а как до дела доходит, так в испуге кричат «Авантюризм! Провокация!».
Авантюризмом правильно называть неучёт вероятности успеха, победы. Если вероятность победы составляет 10% (как сегодня, в период реакции), и вождь прёт на рожон – это авантюрист, это – героический дурак. Но если вероятность победы – 90%, и вождь отказывается от сражения под тем предлогом, что есть какая-то вероятность поражения – это не вождь, а учёный педант, слюнявый интеллигент-тугодум, это – сродни презренному либералу из рассказа Чехова, который проявлял недюжинную смелость только в общении с девушками. Как справедливо пишет Клаузевиц, смелость ума  вождя – главное качество вождя, которым не обладает ни прекрасный кабинетный учёный, ни безумный храбрец, заключается в том, что он, прекрасно осознавая риск, всё же идёт на него, умея оценить вероятность победы, а оценив, действовать.    
«Вы провоцируете незрелых, неорганизованных, чаще всего молодых пролетариев на необдуманные действия», - пишут они. Так же и о Ленине меньшевики говорили, что он делает ставку на «самых диких, несознательных» пролетариев [110], что его идеи «способны находить отклик лишь в очень невежественной среде» [111], на что Ленин отвечал гомерическим хохотом и фактическим опровержением.
Мы уже не раз говорили, что оппортунисты – идеологи рабочей аристократии – склонны подменять понятие «сознательный» понятием «образованный» (а образование – привилегия правящих классов).
Под «необдуманными действиями» эти господа понимают вооружённое восстание. «Обдуманность» по их логике – это отказ от вооружённого восстания. Это – логика Ужа из «Песни о Соколе» Горького.

«Пока же Вы будете стоять на этих позициях, мы будем объективно расценивать Вас как врага рабочего класса»

Не ново. Именно так меньшевики из Временного правительства, Плеханов и Ко расценивали Ленина, именно так Каутский и Ко расценивали Карла Либкнехта и Розу Люксембург.
Мы же, ещё раз повторю, расцениваем идеологов рабочей аристократии, коими являются «Бюллетень Интернационалист» и т.п., как полудрузей-полуврагов.
Перейдём к разбору последних номеров «Бюллетень Интернационалист».
В работе «Пролетариат и рабочая аристократия» я уже критиковал Бугеру за его склонность поболтать о том – о сём. Так же и «Бюллетень Интернационалист»: из его страниц мы узнаём, сколько детей у министров нового германского правительства и какого они вероисповедания [112], а также чья дочь глава правительства [113].
Ну да ладно. Ближе к делу. Читаем:

«С точки зрения революционного фронта, новая стратегическая фаза, с одной стороны, приводит к диспропорции в беспрецедентном распространении сил мирового пролетариата, а с другой, изменяет глобальное соотношение сил между классами, и в то же время она предоставляет историческую возможность для утверждения ленинистской партии в Европе» [114]

Позвольте – но почему только в Европе?
В этой фразе уже видны традиции каутскианства, европейского оппортунизма, непонимание ленинского закона неравномерности развития, непонимание того, что давно уже пробуждаются Азия и Африка.
И тут же авторы как бы оправдываются, изворачиваются:

«С точки зрения противоположного фронта, Азия обозначает собой новую эпоху, направляя глобальное развитие. Но именно поднимающийся Китай вызывает явную диспропорцию среди держав унитарного империализма и, фактически, поднимает противостояние до беспрецедентного уровня континентальных держав.
Всеобщий закон неравномерного развития указывает на систематические изменения в соотношении сил между империалистическими державами, и это делает возможным научное предвидение будущего разрушения порядка в системе государств, которую создали эти державы» [115]

И всё! О национально-освободительной борьбе угнетённых народов Азии, о росте революционного пролетариата этих народов (ваххабиты, талибы и т.п.) – ни слова! Здесь же авторы пишут о «воздействии Азии на мировую систему» - но о каком воздействии, пролетарском или буржуазном, о воздействии «международного терроризма» или китайского империализма – умалчивают, смешивая всё в одну кучу.  
В другом месте «Бюллетень Интернационалист» пишет:

«Ленин, а вслед за ним и Черветто утверждали, что сущностью международных отношений на империалистической стадии капитализма, независимо от формы, является непрерывная борьба между империалистическими группами за раздел рынков и сфер влияния» [116]

И всё? А национально-освободительная борьба? Разве о ней Ленин не говорил?
Мы приведём ещё несколько цитат из «Бюллетень Интернационалист», чтоб стало очевидным, что это – не случайные описки.
Например, говоря о «ряде изменений» в мире, они указывают: 1) упадок США; 2) крах СССР; 3) рост Индии и Китая; 4) изменения в Европе; 5) застой в Японии [117]. И всё! Рост «международного терроризма», этого «слона», эти господа не приметили! А ведь даже Маркс и Энгельс, жившие в доимпериалистическую эпоху, когда не было такой острой борьбы угнетённых наций против угнетающих, когда вообще не было такой острой классовой борьбы, при международном обзоре подчёркивали, что есть и ещё одно «государство», про которое нельзя забывать – это международный пролетариат.
Или вот ещё пример. Критикуя одного российского «учёного», «Бюллетень Интернационалист» пишут, что он желает «подменить борьбу держав конфликтом культур», что «лишь слепой не увидит в нём противостояния именно держав, а не цивилизаций» [118].
То, что «конфликтом культур» буржуи подменяют ещё и классовую борьбу (яркий пример – Франция ноября 2005г., сюда же – восстание в Англии в 1981г., о чём я пишу в «Дополнениях к «Анти-Бугере»», сюда же – и борьбу ваххабитов и талибов и т.д. и т.п.), «Бюллетень Интернационалист» не заметили.
Кажется, довольно?
Итак, Сталин в «Вопросах ленинизма» верно указывает, что ленинизм выделяет 3 основные противоречия в империализме:
1) между трудом и капиталом;
2) между угнетающими и угнетёнными нациями;
3) между империалистическими нациями, между корпорациями.
Как видим, «Бюллетень Интернационалист» видят лишь одно из этих противоречий, не замечая двух других. Они совершенно в духе народничества видят в капитализме и империализме лишь варварство, не видя революции, они совершенно в духе анархизма не видят прогрессивных национальных движений. Они в духе ранних критиков капитализма (Бальзак, Сисмонди и т.п.) видят лишь конкурентную борьбу всех против всех, свойственную товарному хозяйству, но не видят классовую борьбу, свойственную капиталистическому хозяйству и не видят национально-освободительную борьбу, свойственную империализму.
«Как же не видим классовую борьбу?» - могут мне сказать эти господа. Они даже статью опубликовали – «Пишут рабочие: приостановка на УППО». Читаем:
«в России, даже при высочайших темпах экономического роста, многие предприятия, в том числе наиболее доходной нефтегазовой отрасли, продолжают не выплачивать или задерживать заработную плату» [119]

Заметим, что это случаи нехарактерные: в большинстве случаев зарплата на крупных предприятиях, тем более в нефтехимии, растёт и держится на довольно высоком уровне. Но читаем далее:

«несмотря на этот вопиющий факт, лишь единицы рабочих пытаются хоть как-нибудь защитить свои интересы. Когда доведённые до отчаяния представители класса решаются робко попросить «законную получку», остальные продолжают молча нести ярмо» [120]

Итак, под «защитой интересов» «Бюллетень Интернационалист» понимают лишь борьбу за «законную получку», лишь экономическую борьбу, не выходящую за рамки капитализма, и трусливо молчат о борьбе политической. Что это, как не презренный экономизм, заклеймённый Лениным в «Что делать?» и навязываемый буржуями, чтоб отвлечь от борьбы политической, начиная с Дизраэли в Англии середины 19-го века и кончая современными официальными СМИ – ОРТ, газетой «Аргументы и факты» и прочими?
Мы – не анархисты, и экономическую борьбу не отрицаем, но мы не ставим её во главу угла, как делают это господа из «Бюллетень Интернационалист», т.к. борьба рабочего с работодателем не делает из рабочего революционера, т.к. рабочий, борющийся за прибавку, может быть вообще врагом революции.
Почему «Бюллетень Интернационалист» не напишет статью против ментовского беспредела, которого пруд пруди? А ведь известны те же случаи голодовок в тюрьмах, за то, что менты избили арестанта – за то, что, казалось бы, никого не касается.
Далее. Автор статьи жалуется на «неимоверную социальную пассивность, разобщённость, задавленность пролетариата». [121]. А в чём причина? В чём причина, что «лишь единицы рабочих пытаются хоть как-нибудь защитить свои интересы», что «когда доведённые до отчаяния представители класса решаются робко попросить «законную получку», остальные продолжают молча нести ярмо»? Не в том ли, что в России существует немалая прослойка рабочей аристократии, подкупленная за счёт грабежа колоний и готовая и дальше нести ярмо за этот грошовый подкуп и тянущая за собой пролетариев тоже нести ярмо в надежде получить подкуп? Не эта ли прослойка тормозит дело революции своей нерешительностью? «Бюллетень Интернационалист» об этом трусливо умалчивают, тем самым полностью выдавая себя как идеологов рабочей аристократии.
В статье – сплошные неувязки. То автор говорит о зарплате рабочих в 2500-3500 р. за 15 дней (т.е. 5000-7000 р. в месяц), то о 4000р. в месяц [122]. Далее он пишет, что при прожиточном минимуме в 2620р. такая зарплата (4000р.) не позволяет содержать иждивенца – и тут же признаёт, что многие рабочие – «члены одной семьи – муж и жена, иногда ещё и дети». Там же. И самое главное:  
  
«Средний возраст работников по разным данным составляет 53 года, около ¼ коллектива – пенсионеры. Уровень образования очень высокий: около 1/3 рабочих с высшим техническим и гуманитарным, 1/3 – со среднетехническим и незаконченным высшим, работники с образованием ниже среднего представляют собой единичные случаи – не более 20-30 человек» [123]

В работе «Пролетариат и рабочая аристократия» я, основываясь на Марксе, Энгельсе, Ленине и Кучинском писал, что к рабочей аристократии в империалистических нациях можно отнести рабочих крупных стратегических предприятий (каким и является УППО, производящее нефтегазоавтоматику и т.п. [124]); квалифицированных рабочих; взрослых мужчин. Как видим, все признаки – налицо.
Автор делает ставку на рабочую аристократию и выступает за экономические требования. Чем же он отличается от ОРТ и АиФ, проливающих крокодиловы слёзы «о нищенских зарплатах врачей-учителей»?
Автор признаёт, что за годы реформ число работников УППО упало в 5 раз [125]. Как же можно делать ставку на тот класс, который уменьшается?
Нет, надо делать ставку на городскую бедноту, и в первую очередь – на бедняцкую молодёжь, и неважно, работают они или безработные.
Рассмотрим опыт Франции марта этого, 2006, года. Поводом к волнениям послужил указ, позволяющий увольнять молодых специалистов без объяснения. Сначала СМИ проболтались, что большинство участников уличных боёв с полицией даже и не знают суть указа. Потом СМИ передали слова французского руководства: мы, мол, не имеем ничего против студентов, т.к. большинство задержанных – «бездомные безработные хулиганы с окраин, выступавшие в ноябре 2005г.». Ещё передали, что несколько десятков полицейских доставлены в больницы с травмами. Такая новость чертовски радует!
Итак, пролетарская молодёжь поддержала студентов за требование, которое, казалось бы, их не касается (не за прибавку к зарплате!) – это был лишь повод для сражения с ментами. Именно тот класс оказался революционным, на который мы делаем ставку, и который оппортунисты называют «незрелыми, неорганизованными». Оппортунисты же продолжают талдычить об образованных 53-летних рабочих крупных стратегических предприятий. Да, это рабочие, но это – не пролетарии.  
Социал-шовинист Торбасов (Российская маоистская партия), изображающий всех белых рабочих в США, Европе и Японии (но не в России) рабочей аристократией, ехидно спрашивает: много ли среди восставших во Франции было белых? Мол, там были лишь одни чёрные.
Так ведь и официальные СМИ то же самое пытаются изобразить, чтоб расколоть пролетариев на белых и чёрных, изобразить классовую борьбу «конфликтом цивилизаций»! Такой «шовинизм наизнанку», как у любимой маоистами организации «Чёрные пантеры» в США, объявляющей всех белых угнетателями, объективно наруку властям, несмотря на кажущуюся ультрареволюционность.
Среди рабочих угнетающей нации («белых»), конечно, высок процент рабочей аристократии, как среди пролетариата высок процент угнетённых наций («чёрных»). Но неправильно отдавать рабочую аристократию в распоряжение буржуев, надо вести её за собой. Буржуи же, а вслед за ними и Торбасов, стремятся, наоборот, отколоть рабочую аристократию от пролетариата и отдать её в распоряжение буржуев: вспомним слова французского министра: «мы ничего не имеем против студентов, виноваты «хулиганы» с окраин». Как видим, министр откалывает студентов = рабочую аристократию от пролетариата, как в ноябре 2005г. власти откалывали белых пролетариев от чёрных.
Как видим, взгляды Торбасова и буржуазных властей – это 2 стороны одной медали (подробнее об этом см. мои работы «О расколе в комдвижении» и «Пролетариат и рабочая аристократия»).
Вернёмся к «Бюллетень Интернационалист». Хоть они и признают, что Россия – это империалистическая держава (сегодня это уже многие признают), они на каждом шагу оправдывают российский империализм, затушёвывают империалистический характер России. Например, они пишут, что

«На Востоке пала мощная в военном, но недостаточно сильная в экономическом (и даже слабая в финансовом) плане советская держава, что положило конец всем разговорам о биполярности» [126]

Выше мы уже сказали, что советская (российская) держава не пала, а реформировалась, обновилась. «Бюллетень Интернационалист» здесь стоят на юридической точке зрения – юридически СССР действительно прекратил существование, но экономически Россия стала более передовым империализмом. Далее. Что значит: «что положило конец всем разговорам о биполярности»? Что это, как не антиамериканский шовинизм, изображающий, что «мир стал однополярным», что это, как не каутскианская теория ультраимпериализма?
Далее «Бюллетень Интернационалист» называет внешнюю политику современной России «политикой осторожного реализма» [127]. Да, это действительно «политика осторожного реализма» - только не у России, а у господ из «Бюллетень Интернационалист»: бояться сказать «фашистская политика» и трусливо говорить «политика осторожного реализма». Что вы, эти господа ведь – не «авантюристы» и никогда не пойдут на такой «необдуманный поступок» - назвать политику России фашистской!
Между тем, факты говорят о том, что эта политика именно фашистская.  
Сегодня в открытую признаётся про СССР, что под «модернизаций» армий стран Азии, Африки и Латинской Америки Советским Союзом скрывалось военное присутствие СССР в этих регионах, необъявленные войны под советским командованием, что советские военные спецы фактически командовали армиями этих государств [128]. Правда, изображается, что, мол, «никакой выгоды это не приносило» (ещё сожалеется об этом), что, мол, «за счёт российских работяг» вооружали Эфиопию и т.д., только, мол, ради того, что режимы этих стран называли себя коммунистическими. Как будто войны велись «ради идеи» и совсем не было никакого материального интереса со стороны СССР. Такую «логику», когда насилие, политика ставятся на первое место по сравнению с экономикой, высмеял ещё Энгельс в «Анти-Дюринге». И действительно: добрую часть «российских работяг» ещё и подкупали за счёт грабежа Эфиопии и т.д.
А ведь и сегодня официально (!) признаётся, что Россия проводит модернизацию армий того же Афганистана [129], в котором тоже сегодня есть российские военные спецы [130]; Вьетнама, Алжира, Египта, Эфиопии, Венесуэлы, российская военщина в Анголе и т.д. (см. мои работы «Новейшие данные современного империализма» и др.).
Вот уж действительно «осторожный реализм» – назвать кровавую имперскую политику «политикой осторожного реализма»!
Мне скажут: здесь имелись в виду взаимоотношения России с Западом: мол, Россия, пока до конца не оправилась от кризиса, уступает Западу свои сферы влияния – Ирак и Восточную Европу, не «лезет на рожон». Но ведь ограничивать внешнюю политику лишь отношениями между сверхдержавами – значит, впадать в предрассудки буржуазной, империалистической дипломатии, которая угнетённые народы вообще за людей, за политическую силу не считает.
Смехотворен вывод в конце статьи:

«От способности российской надстройки консолидировать разнообразные интересы на федеральном и региональном уровне и придать им единую политическую линию во многом будет зависеть положение России в многополярном мире» [131]

Ну и что же здесь революционного в этом выводе? Под ним и любой буржуй подпишется! Где же здесь классовый подход? Нет, это – беззубый объективизм (см. мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»), это – констатация факта без всякого выражения классового отношения к нему, это – «чистая» бесклассовая (а по сути – буржуазная) наука (а по сути – лженаука).
То же самое можно сказать и об эпиграфе к следующей статье:

«Россия сегодня не мировая сверхдержава, но и, безусловно, не враг никому, а потому как союзник представляет несомненный интерес для всех» [132]

Во 1-х, это ложь, что «Россия сегодня не мировая сверхдержава» - посмотреть хотя бы на число её боеголовок.
Во 2-х, это ложь, что «Россия, безусловно, не враг никому» - а нам, российским пролетариям? Да, господа, как Вы далеко позади Вашего учителя Арриго Черветто оказались – а ведь он цитирует Карла Либкнехта, что «Враг в нашем доме»! Да ещё словечко «безусловно» - в «Анти-Бугере» я уже указывал, что такие словечки, как «без всякого сомнения», «всем давно известно» и т.п. – это признаки лженауки.
А Америке – Россия разве не враг? Разве конкуренция между сверхдержавами исчезла? Это каутскианская теория «ультраимпериализма». Россия – друг Америке, когда речь идёт об удушении революционного Афганистана, но враг, когда Америка пытается подмять российские сферы влияния – Ирак, Югославию и т.д.
А угнетённым нациям – разве Россия не враг? А как же чеченцы, а как же афганские талибы, объявившие Россию врагом №1?
Мне скажут: это, мол, лишь эпиграф, причём эпиграф из буржуазной газеты. Но к чему выставлять такой лживый эпиграф?  
В другом месте «Бюллетень Интернационалист» пишут, что

«Оружие в России – экспортный товар и важный источник получения валюты» [133]

Так же болтает, кстати, и Бугера. На самом же деле ещё в советских изданиях признавалось о США (и пробалтывалось об СССР), что экспорт оружия ведётся не ради получения валюты, а ради вооружения марионеточных режимов – тому же Ираку СССР давал оружие в долг, на возврат которого не рассчитывал (см. мою работу «Новейшие данные современного империализма»). Экспортированное оружие обеспечивает грабёж колоний. Скрывая это, империалисты и оппортунисты изображают грабёж колоний торговлей, тем самым затушёвывают империалистический характер России. К тому же, это – старое заблуждение 350-летней давности, идущее ещё из политэкономии 17-го века – меркантилизма и  опровергнутое Марксом в «Капитале», что прибыль создаётся при продаже.
Далее. Про США «Бюллетень Интернационалист» признают, что они «не являются больше производящим государством, а всё больше становятся страной финансистов» [134]. А вот про Россию они это замалчивают, некритично пересказывая байки официальной статистики, изображающей финансовый сектор производительным (см. мои работы «Дополнения к «Что делать?» и «Пролетариат и рабочая аристократия»). Они пишут, будто крупные местные банки «распространены в основном в тех регионах, где экономика поддерживается индустрией сырья», в частности, в Татарстане и Башкортостане, которые «богаты нефтью» [135]. Хотя официально признавалось, что добыча нефти в самих Татарстане и Башкортостане уже не растёт в последние годы, а экономический рост обеспечивается за счёт вывоза капитала – та же «Татнефть» имеет свои интересы в Ираке (см. мою работу «Новейшие данные современного империализма»), башкирский капитал – в Боливии [136] и т.д. «Бюллетень Интернационалист» же, изображая финансовый сектор в Татарстане и Башкортостане производительным, тем самым ставит Татарстан и Башкортостан – части российской угнетающей нации – в один ряд с угнетёнными нациями – Чечнёй, Ираком и т.д., которые действительно богаты нефтью  и из которых Россия (в том числе и Башкирия, и Татарстан) эту нефть грабит.
Далее. Я уже не раз разоблачал на основе данных официальной статистики, что официальное значение ВВП России занижено на порядок – в 8-20 раз по сравнению с действительным (см. мои работы «Новейшие данные современного империализма», «Анти-Бугера», «Что делать?», «Дополнения к «Что делать?», «Уровень жизни пролетариата», «Пролетариат и рабочая аристократия» и т.д.). Но мои доводы оказались «как об стенку горох» для господ оппортунистов – Торбасова, Бугеры и Ко, продолжающих талдычить официальную ложь. Рудый мне написал:

«Что же касается расчётов, основанных на показателях ВВП, то они не кажутся мне достаточно убедительными»

«Сильный» довод! Но мою ошибку в расчётах он не показал, отделавшись парой фраз, что, мол, «показатели ВВП часто используются для различных статистических махинаций».
Так же и «Бюллетень Интернационалист» продолжает сегодня повторять слово в слово официальную ложь, изображающую «отставание» России от Запада по уровню ВВП [137]. Они пишут

«Безусловный лидер российской промышленности – «Газпром», но его годовой оборот ничтожен по сравнению с показателями ведущих групп в нефтегазовом секторе» [138]

Далее изображается, будто бы оборот «Газпром» в 10 раз меньше оборота американской Exxon Mobil и английской BP.
Позвольте, но как это может быть, если официально признаётся, что «Газпром» контролирует треть мировых запасов газа (см. мои работы «Новейшие данные современного империализма» и др.)? С арифметикой-то у Вас всё в порядке, господа?
Мы видим здесь самую бесстыдную защиту российского империализма: мол, российские империалисты «ничтожны» по сравнению с западными. Точно такая же бесстыдная защита под маской «науки» исходит и от Торбасова, и от других оппортунистов.
Хотя о США «Бюллетень Интернационалист» признаёт, что рейгановское руководство искажало статистику ВНП и военных расходов с целью завысить военные расходы СССР по сравнению с американскими и оправдать гонку вооружений в США [139]. Что это, как не великорусский шовинизм – признавать искажение официальной статистики в США и слепо верить официальной российской статистике?
И ещё. Цитируют без всякой критики бывшего мэра Гамбурга:

«Довольно морализма и лицемерия! Назначение Шрёдера в наблюдательный совет «Газпрома» служит нам. Мы должны радоваться за него и за Германию» [140]

А не наоборот ли? Не прибирает ли Россия к рукам выгодных ей людей из европейских правительств? Ведь сколько раз Маркс и Энгельс подчёркивали, что «щупальца России – во всех кабинетах Европы»!
Как видим, «Бюллетень Интернационалист» опять здесь изображает, что «Россия работает на Запад». Объективно это – прислуживание российскому империализму.
Далее. Разберём статью в «Бюллетень Интернационалист» о событиях во Франции в ноябре 2005г. Они пишут:

«Зачастую в политических интересах высказывались различные тезисы по поводу французского кризиса, которые всякий раз раздували какой-либо частный момент этих инцидентов – расовый вопрос, противоречия религиозного характера, типичные особенности социальной маргинализации в городских пригородах. Каждая из этих причин имеет место, но ни одна, в действительности, не является решающей» [141]

Мы знаем ещё из пореформенных школьных учебников, что «маргиналами» и «люмпенами» буржуи называют пролетариев. «Социальная маргинализация в городских пригородах» - это, следовательно, пролетаризация. Нищета революционизирует – это подметил ещё Маркс. Но, оказывается, «это – не главное», как утверждают господа из «Бюллетень Интернационалист».
Что же главное?
«Важным фактором» они называют увеличение доли иммигрантского населения, имеющего жильё в своей собственности [142]. На самом же деле это ровным счётом ничего не объясняет: ещё Энгельс в работе «К жилищному вопросу» подметил, что буржуазия стремится сделать пролетариев собственниками жилья, чтоб воспитать у них собственническую психологию.
Там же «Бюллетень Интернационалист» пишет о том, что «десятки миллионов иммигрантов означают постоянное укоренение новых групп населения среди значимых слоёв пролетариата – наёмных рабочих сферы услуг или крупных фабрик» [143]. Но
1. Пролетариат – не только в сфере услуг и на фабриках, есть ещё и безработные, а среди молодёжи (а в революционных событиях участвовала в основном молодёжь) их ещё больше.
2. «Наёмные рабочие в сфере услуг» (интеллигенция – тоже сфера услуг), тем более на «крупных фабриках» – не только пролетариат, но ещё и рабочая аристократия. Причём рабочая аристократия – в основном «белые» (хотя далеко не все белые – рабочая аристократия), а «чёрные» - в основном пролетариат (хотя далеко не все пролетарии – «чёрные»). «Бюллетень Интернационалист» же пишет о том, что «проблема перестаёт быть расовым вопросом и становится вопросом классовым» [144]. Нет, усиление расовых противоречий, точнее – противоречий между угнетёнными и угнетающими нациями – идёт в ногу с усилением классовых противоречий. Взгляды «Бюллетень Интернационалист», видящих усиление классовых противоречий и не видящих усиление национальных, и взгляды маоистов, видящих усиление национальных противоречий и не видящих усиление классовых – это 2 стороны одной медали.
Рассмотрим далее статью о России – «Трудовая миграция и национализм».  «Бюллетень Интернационалист» пишет о «трудовой миграции из стран догоняющего развития в более развитые» [145]. И тут же:

«Россия в этом смысле занимает двоякое положение, являясь как донором, так и реципиентом» [146]

Из этих слов напрашивается вывод, что Россия занимает промежуточное положение между «странами догоняющего развития» и «более развитыми». Это – вывод в духе Торбасова и Бугеры, выгодный российскому империализму, который уже не может изобразить из себя «колонию Запада», как вчера изображали КПРФ, ВКПБ и РКРП, и изображает «полуколонию-полуимперию». Это – неверно. Россия донором по большому счёту не является, а является реципиентом, как и Европа, как и США. На заре реформ (10 лет назад, а не сегодня) произошла некоторая (не такая уж и большая) эмиграция евреев и немцев в Израиль и Германию соответственно, но это вряд ли можно назвать «трудовой миграцией» - это реакционная политика культурно-национальной автономии, когда буржуи дают некоторые привилегии гражданам своей нации ради усиления национализма.
Официально признаётся, что процент иностранных рабочих в России догоняет и практически уже догнал развитые западные страны (см. мою статью «Уровень жизни пролетариата»).
Читаем далее:

«Лозунг «Россия для русских» становится всё более популярным…» [147]

И приводят официальные результаты опросов общественного мнения. Так то же самое болтают и по телеку! «Бюллетень Интернационалист» умалчивают, что данные опросов, которые выдают нам – это искажённые данные, направленные на формирование общественного мнения в интересах буржуев. Буржуи пытаются изобразить, что фашизм идёт не от властей, а от «народа», что фашизм нужен «народу», а власти суют «палки в колёса» фашистской политики (так и стоящие за Гитлером олигархи изображали, так же и сегодня СМИ устами ведущего «Однако» Леонтьева изображают фашизм «народной» политикой, а либерализм – политикой олигархов).  В «Аргументах и фактах» даже осуждают «продажных ментов», которые мало сажают «приезжих преступников», и говорят о подростках-скинхедах из «бедных кварталов» (хотя на самом деле – из кварталов среднего класса).
«Бюллетень Интернационалист» не говорят нам: среди какого класса лозунг «Россия для русских» популярен? А среди какого класса он непопулярен? Эти господа изображают, что этот лозунг непопулярен лишь среди либеральной буржуазии [148] (вспомним, что эти господа объявляют либеральную буржуазию сплошь реакционной (см. мои работы «Что делать?» и «Пролетариат и рабочая аристократия?»)  - и мы воочию увидим, что эти господа – объективно сторонники фашизма). Как видим, настроений пролетариата эти идеологи рабочей аристократии даже не знают. А ведь именно в пролетариате, параллельно с ростом числа гастарбайтеров, растёт интернационализм.
Всплеск шовинизма в российской нации был в 1999-2004гг., с началом чеченской войны. Как справедливо указывал Ленин, в начале империалистской, колониальной войны у богатых наций всегда всплеск шовинизма, но потом он сменяется ненавистью к правительству. То же самое мы видим сегодня и в России – медленно, но верно. «Бюллетень Интернационалист» же тянут назад, изображая рост шовинизма.
И к тому же: разве не доказывают сильные шовинистские настроения в российском обществе, о которых признают «Бюллетень Интернационалист», наличие широкой прослойки рабочей аристократии? «Бюллетень Интернационалист» же утверждают, что якобы подавляющее большинство россиян – бедные. Нет, рабочей аристократии в российской нации сегодня, пожалуй, не меньше, чем пролетариата.
Читаем далее:

«Не могут не настораживать учащающиеся случаи нападения на людей неславянской внешности и формирование боевых отрядов подростков-скинхедов» [149]

Усиление контрреволюционного насилия этих господ «настораживает». Что это, как не буржуазный пацифизм, реакционные мечтания о возврате к ненасильственному капитализму, капитализму неразвитых классовых противоречий? Ленинец же ответит на этот вопрос так: бейте-бейте, господа, тем самым вы посеете бурю. Появление банд скинхедов заставит «чёрных» пролетариев (и не только «чёрных», но и белых, ибо скинхеды бьют ещё и бомжей, «алкашей», «наркоманов») организовываться в боевые дружины для отпора.
С другой стороны, реакционный протест пролетаризующегося мелкобуржуаза завтра перерастёт в революционный протест пролетария. Вспомним Англию конца 18-го века, когда народ, начиная громить дома революционеров, переходил потом на дома богатых. Буржуазные власти, сами навязывающие шовинизм, поэтому и осуждают скинхедов как крайность шовинизма (и Гитлер осуждал еврейские погромы!), что боятся, как бы эта крайность не породила и не переросла в революцию, как бы насилие не обернулось против властей. Именно поэтому скинхеды в них «вызывают настороженность». Сегодня мы видим появление банд скинхедов, бьющих «чёрных» - завтра мы увидим появление дружин беднейшей молодёжи, бьющих ментов и скинхедов (причём в этих дружинах будут и те, кто вчера сам был скинхедом).
Вообще, сегодня появилось много подростковых банд, готовых избить до смерти первого встречного, не обязательно «чёрного». Это – «бешенство на почве ужасов капитализма», это – несознательный мелкобуржуазный протест. Тут глупо по-мещански ахать «Кошмар!». Нет. То, что в народе, в молодёжи растёт ненависть – это хорошо, но плохо то, что она несознательная. Мы, марксисты, должны эту ненависть направить против ментов и военщины, привнести в неё сознательность и организацию.  
И ещё. «Бюллетень Интернационалист» говорят лишь о всплеске шовинизма в народе, лишь о беспределе скинхедов против «чёрных» - об этом сегодня вовсю и по телеку говорят. Но они трусливо молчат, что шовинистская пропаганда идёт от властей, что ей буквально пропитаны СМИ. Они ни слова не говорят о ментовском беспределе против чёрных – хотя менты бьют «чёрных» намного больше скинхедов (только не до смерти, а до полусмерти, разумеется). Не говорят, какой высокий процент «чёрных» в российских тюрьмах.
Вообще, статья эта написана очень-очень осторожным языком – мы опять видим здесь «разумность» Ужа. Здесь совсем не пахнет революционностью – есть лишь беззубый пацифизм. Поистине смешна концовка:

«мы, марксисты, убеждены в том, что национализм сегодня – это тормоз на пути к действительному объединению человечества. Нации, как и национальная рознь, являются продуктом и неотъемлемой составной частью классового общества, которые невозможно преодолеть при помощи морализирующей критики идеализма, сделать это можно лишь через освобождение человечества от классовых противоречий» [150]

Как видим, одни лишь общие фразы, ни к чему не обязывающие. Ничего конкретного  «Бюллетень Интернационалист» нам не говорят, лишь туманная формулировка -  «сделать это можно лишь через освобождение человечества от классовых противоречий». А как? Аллах ведает.
На самом же деле Маркс и Энгельс необходимым условием братского союза между английскими и ирландскими пролетариями и необходимым условием революции в Англии считали получение Ирландией независимости, победу Ирландии в национально-освободительной борьбе. Так же и мы должны для ускорения революции в России желать победы ваххабитов, талибов и прочих национально-освободительных движений, направленных против России. «Бюллетень Интернационалист» же размазано говорят:  «национализм сегодня – это тормоз на пути к действительному объединению человечества». Национализм-то бывает разный – бывает угнетающей, бывает угнетённой нации. В последнем случае (если под национализмом понимать национально-освободительную борьбу – взрывы милицейских участков и военных автоколонн, а не жилых домов) – это прогресс, а не тормоз. К тому же: что это за фраза «объединение человечества»? Объединение пролетариев с буржуями? Как видим, здесь опять – беззубый пацифизм, христианский гуманизм.  
В последнем номере «Бюллетень Интернационалист» даётся анализ событий марта 2006г. во Франции. Они пишут, что эти события «разбудили от летаргического сна и зажгли диким огнём взор некоторых ультраррреволюционеров», и что уста этих ультраррреволюционеров произносят «пламенные, но бессмысленные речи» [151].
Очевидно, пламенным бессмысленным речам ультраррреволюционеров мы, революционеры, должны противопоставить пламенные осмысленные речи. Но так ли поступает «Бюллетень Интернационалист»?
Они объясняют причины событий во Франции – рост Китая и Индии, которые своим дешёвым товаром подрывают экономическую мощь Европы, что приводит к урезанию социальных гарантий в Европе [152]. Объяснение, кстати, скатывается на вульгарную политэкономию: мол, переполнение мирового рынка китайским и индийским товаром «понижает стоимость рабочей силы» - как будто стоимость определяется не рабочим временем, а спросом и предложением. На самом же деле рост Китая и Индии приводит к уменьшению сверхприбылей Европы, и, как следствие, к уменьшению зарплат европейской рабочей аристократии, которые, кроме стоимости рабочей силы, содержат ещё и кусочек прибыли. «Бюллетень Интернационалист» же, замазывая данный факт, что немалая доля рабочих Европы (как и России) в форме зарплаты получают, кроме стоимости своей рабочей силы, ещё и кусочек сверхприбыли, тем самым замазывают классовое деление рабочих сверхдержав на пролетариат и рабочую аристократию, утопают в бесклассовости, «общенародности», рабочеаристократическом социализме. Это – опять же ошибка, перенятая у Черветто (см. выше). Причём тот факт, что рабочая аристократия разоряется – факт, который вынуждены признать «Бюллетень Интернационалист», опровергает теории Черветто и Арзуманяна, что, мол, «ошибочно говорить, что рабочий класс год от года получает всё более низкую зарплату», что, якобы, «увеличивается лишь масса нищеты, а не нищета масс» (см. выше).
Кроме того, мы видим, что «Бюллетень Интернационалист» ограничиваются объяснением. Это – не марксизм, это – фейербаховщина (домарксов материализм), цель которой – лишь объяснить мир, но не изменить его.
В другой статье на ту же тему они приводят то же самое объяснение (рост Китая и Индии). И прибавляют:

«Молодёжь на фабриках и в школах сольётся с политическими и социальными последствиями этого (империалистической политики – А.Г.)» [153]

А почему только «на фабриках и в школах»? А на улицах – ведь здесь же центр классовой борьбы, гражданской войны пролетариата с полицией! Ленин в 1905г. [154] критиковал меньшевиков, которые приводили несколько случаев народного самоуправления в разных городах России в революцию 1905г. – созыв местной думы под эгидой властей и либералов, уличное выступление и т.д., и хвалили именно созыв думы – кабинетную, «кулуарную», парламентскую борьбу. Читаю, и думаю, - пишет Ильич, - а почему ж вы не уличное выступление хвалите, а парламентское? У меня, - пишет он, - сразу возникает нехорошее подозрение. Так же и здесь. И ниже читаем:

«Создаются условия для профсоюзной борьбы» [155]

Но почему только для профсоюзной борьбы? Нет, это наихудший экономизм – ставить профсоюзную борьбу во главу угла. Тем более, что события во Франции наглядно показали, что борьба была именно уличной, насильственной, а не профсоюзной.
И ещё. В этой статье бесклассово говорится о «молодёжи», о «рабочих», совершенно не проводя деление на пролетариат и рабочую аристократию.
Как видим, пламенностью Сокола «Бюллетень Интернационалист» не страдают – только «осмысленностью» Ужа.  
3. АКМ-Саратов.
В последние 2-3 года в России появилась пацифистская линия за свободу Чечни – линия чисто буржуазная. Если в 1999-2002гг. власти давили даже такую точку зрения, то сегодня, с ростом революционной борьбы чеченцев, с ростом революционных интернационалистских настроений в российском обществе, они идут на уступку. «Лучше уж пацифизм, чем революционный интернационализм» - так они рассуждают.
О подобных явлениях в 1-ю мировую войну писал Ленин. Он писал, что только отсутствие буржуазных свобод в Германии мешает каутскианцам организоваться в чисто легальную буржуазную партию. В Англии же, указывал Ленин, пацифисты существуют вполне легально.
Разберём эту линию на примере АКМ-Саратов. В статье «Убийство Масхадова» они пишут:
«Что же означает гибель Масхадова? Это уже второй после Яндарбиева легитимный президент Ичкерии, убитый федералами. Российские спецслужбы систематически уничтожают всех более менее умеренных лидеров сепаратизма, отрезая все пути для мирного урегулирования конфликта. Теперь, когда вести переговоры больше действительно не с кем, война в Чечне может длиться хоть сто лет, и никто не сможет критиковать Правительство РФ за нежелание вступать в переговоры с боевиками. Убийство Дудаева  только усугубило кровавый конфликт на Кавказе. Дудаев не был исламским радикалом, он был националистом своего маленького народа. Народа, с которым никто не хотел считаться. Дудаев не позволил провести в Чечне приватизацию, а среди его окружения в правительстве республики, были весьма левые политики, открыто называвшие себя коммунистами. После гибели Джохара Дудаева политику в Чечне стали делать те, кому ничего не было нужно кроме войны – радуевы и басаевы. Масхадов также, как Дудаев не был исламистом, не был он, вопреки пропаганде, и пресловутым «международным террористом».
   Руководя чеченским сопротивлением, в том числе и партизанской войной, он всегда  осуждал кровавые теракты, которые от его имени проводил Басаев в  городах  РФ.  Масхадов даже собирался судить Басаева за захват школы в Беслане.
   Теперь  у чеченского сопротивления не осталось других  ярких лидеров, кроме одиозных  Басаева и Умарова. Что это  означает для России понятно –  нам только предстоит узнать, что есть настоящий террор. Войну  можно  было закончить  давно, заключив договор с признанными лидерами боевиков и предоставив Ичкерии полный суверенитет. Теперь же  более чем когда-либо очевидно, что с такой властью как наша переговоров быть не может. Уничтожая умеренных предводителей свободной Ичкерии, идея  которой до сих пор жива в сознании чеченцев, Москва ставит этот народ в положение, когда террор и партизанские действия становятся единственным средством политической борьбы за освобождение Ичкерии от российских оккупантов и кадыровских бандитов.  В этих условиях, российские  марксисты  обязаны публично  признать право чеченцев на полное политическое отделение от РФ и всеми силами помочь им обрести свободу. Только так чеченские бедняки и русские рабочие смогут, наконец, стать не врагами, а частью международного  революционного  класса» [156]
Итак, суть этой статьи: лучше пусть к власти на Северном Кавказе придут умеренные борцы против российского империализма, чем крайние, радикальные (т.е. революционные). «Лучше уж Дудаев или Масхадов, чем Басаев». АКМ-Саратов фактически упрекает Россию в том, что Россия разжигает, углубляет революцию на Северном Кавказе, вместо того, чтоб идти на уступку, вместо того, чтоб согласиться на умеренную, поверхностную, половинчатую, «бархатную» революцию. Что, по сути, значат фразы: «мирное урегулирование конфликта», что означает фырканье на Басаева и Радуева, что им, мол, «ничего не нужно кроме войны»? Это означает отказ от разбивания вдребезги российских силовых ведомств. Это означает сохранение колониального гнёта, только в подчищенной, более «цивилизованной» форме. Это – отказ от гражданской войны, который Ленин называл наихудшим оппортунизмом. Это – тот устаревший вялый нерешительный тип войны – феодальный тип, когда сражениям предпочитаются договоры, о котором писал Клаузевиц.
Нам, ленинцам, как и Радуеву с Басаевым, тоже «ничего не нужно кроме войны». Мы говорим: «Бейте-бейте, господа, заменяйте Масхадовых на Басаевых, Плехановых на Лениных».
Вообще, как понимать - «ничего не нужно кроме войны»? Если в смысле «война ради войны», «чеченцы – дикий народ, им лишь бы повоевать» (как выразился один мой знакомый рабочий аристократ, сам довольно дикий) – это неверно. Это – ошибка Дюринга, ставящего насилие, политику на первое место по сравнению с экономикой, с материальным интересом.
АКМ-Саратов пишут: «теперь, когда вести переговоры больше действительно не с кем, война в Чечне может длиться хоть сто лет». Как раз наоборот! Нерешительная война, переговоры с классовым врагом, с империалистами оттягивают разрешение вопроса! Решительная же война «разрубает Гордиев узел».
И ещё. АКМ-Саратов мастерски размазывает вопрос, приписывая Басаеву взрывы домов в России. Получается: лучше, мол, умеренные, мирные исламисты, чем террористы, убивающие мирных жителей. Хотя, как я уже говорил, причастность исламистов к взрывам домов не доказана, а мусорам на слово верят только дурачки. А осуждать захват заложников – это мещанская тупость, лицемерный «гуманизм» насильника-прокурора, о чём я уже говорил выше. Если революционеров окружили в селе, где есть школа, и там можно укрыться, но в школе дети – так что же, из-за этого идти сдаваться? Тот же захват заложников в Будённовске позволил уничтожить 35 мусоров – чем плохо? И самое главное, захват заложников даёт возможность во всеуслышание выставить политические требования.
Правильно же поставленный вопрос гласит: «что луше – умеренные исламисты, договаривающиеся с мусорами, или крайние, бьющие мусоров?». АКМ-Саратов, если отбросить их увиливания и размазывания, фактически выбирает первых, умеренных. Это – буржуазный пацифизм.
Такую же позицию занимает и Торбасов (Российская маоистская партия). Он пишет:
«Чем больше насилия федерация учиняет в Чечне, тем больше ситуация сводится к выбору, который никогда не «рассосётся»: фундаменталистская мракобесническая диктатура или марионеточный коррумпированный режим. Право чеченцев на свободное самоопределение открывает другие выходы, и это единственный путь к открытию выходов, приемлемых для коммунистов»

Как видим, Торбасов фактически сожалеет, что чем больше насилия со стороны России, тем хуже для России, российского империализма. Это следует из его запугивания «фундаменталистской мракобеснической диктатурой» - ведь такие клеветнические ярлыки, навешиваемые шовинистами на революционные национально-освободительные движения Северного Кавказа и Средней Азии, мы постоянно слышим по телеку.
Мы же говорим: контрреволюция – это тоже революция. Буржуазное насилие порождает пролетарское насилие, будит пролетариат к борьбе. Торбасов же, как видим, боится именно этого пролетарского насилия, поэтому и остерегает буржуев от лишнего насилия. Ему нужна лишь смена вывески («свободное самоопределение» - под этим любой либерал подпишется), «оранжевая» революция.
И опять же – «выбор, который никогда не «рассосётся»» - это ложь. Наоборот, чем насильственнее борьба, тем скорее развязка.
И ещё. И у АКМ-Саратов, как и у Торбасова, проскакивают фразы вроде  «среди окружения Дудаева были коммунисты», «другие выходы (не «фундаменталистская мракобесническая диктатура» - А. Г.), приемлемые для коммунистов». Что это, по сути, значит? Как справедливо признавал ещё Черветто (см. выше), «коммунисты» в колониях – это реально социал-империалисты угнетающих наций. Такая «революция», такая «свобода» Чечни нужна АКМ-Саратов и Торбасову.
Ещё несколько слов об АКМ-Саратов вообще. Конечно, не все и не во всём их статьи плохие. Радует, что, к примеру, в вопросе об Украине они высказались за поражение Януковича как российского ставленника. Ещё неплохая статья – «Какой будет вооруженная борьба?». В ней даются конкретные методы ведения уличных боёв. Автор пишет, что «конкретные политические убеждения неважны, главное чтобы человек был готов драться с ментами, с ОМОНом» [157]. Прекрасно! Задача поставлена верно.
Однако есть в этой статье и слабые стороны:
   «Роль революционных активистов – помогать и координировать эти отряды, служить связующим звеном. Наши услуги примет любой, кто рвется к реальному действию, если знакомство начать не с нравоучений, политучебы и накручивания понтов, а с конкретики» [158]
Смотря когда – сегодня, в период реакции, или завтра, в момент революции.
Если завтра, в момент революции – то верно. В такие моменты «долго думать западло». В такие моменты действительно «конкретные политические убеждения неважны, главное чтобы человек был готов драться с ментами, с ОМОНом». «Порознь идти, вместе бить» - ведь шёл Ленин в революцию 1905г. с идеалистом Богдановым (за что Ленина ругал Плеханов) – но в 1909г., в период реакции,  раскритиковал идеализм Богданова.
Но если сегодня, в период реакции, то это – принижение теории. В такие периоды «семь раз отмерь», чтоб в момент революции «отрезать». Такой «любой», кто сегодня считает политучёбу «накручиванием понтов», тот завтра, когда наступит момент «реального действия», имеет большие шансы оказаться в рядах врагов – по недоумию: не учился – и не смог разобрать, где свои, а где враги (я лично знаю «коммунистов», которым в 1997г. лень было изучать Ленина, а в 1999г. они стали ярыми шовинистами). Нелюбовь к теории, желание «конкретики» и «реальных действий» свойственны рабочей аристократии. Эти желания общи как у «террористов», так и у «экономистов», как указывал Ленин в «Что делать?». Без теории практика далеко не уйдёт, революция выродится в показное шоу. Чаще всего те, кто призывает к «реальным, конкретным действиям» понимают под ними реформистские или анархистские действия, не выходящие за рамки капитализма.
Есть в этой статье и ошибки технического характера – «не использовать телефоны, т.к. их могут прослушивать». Но ведь «на любую хитрость найдётся ещё большая хитрость!» - так учил Ильич! Можно ведь использовать систему паролей, жаргон, кодовые слова и т.п. Надо использовать технические новшества – опыт тех же английских рабочих, использующих мобильники и «Интернет», тех же китайских гастарбайтеров в России (см. выше). Сами менты признают, что с появлением мобильников бороться с «преступностью» им стало сложнее – «преступность» стала более гибкой, мобильной.
Бронежилет – тоже могут пробить из автомата, но, тем не менее, он хорошо защищает от пистолета. Так же и телефон: могут прослушивать, но всё же преимущество на стороне того, у кого есть телефон.
Есть в этой статье и ошибка в вопросе «на какой класс делать ставку». Пишут об организации панков и антифа-фанатов. И их, конечно, тоже надо привлекать, но насколько я владею информацией, панки и антифа-фанаты – это, прежде всего, мелкобуржуазная, студенческая молодёжь. Пролетарская молодёжь, как правило, мало вовлечена в тусовки «по интересам». У панков и фанатов, безусловно, есть протест, но есть и уход от реальности, от борьбы в музыку, в фанатизм.  
В конце статьи автор пишет, что, перед тем как бить ментов, для начала можно потренироваться на избиении скинхедов. Но когда – не говорит. Если сегодня – это глупая растрата сил, здоровья и жизней. Сегодня лучше поглубже изучить теорию, идейно размежеваться с оппортунизмом и донести теорию до масс. Надо идти в бедняцкую молодёжь с самой горячей агитацией классовой войны, и не боятся, что могут засмеять, побить и т.д. Могут («первый блин всегда комом») – но, в конечном счёте, затраты сил и нервов окупятся с лихвой, надо лишь не опускать руки при первой неудаче. К примеру - «Об основах ленинизма» Сталина – прекрасный учебник, на нём надо учить молодых революционеров. Я по своему опыту знаю, что если не большинство, то очень значительное меньшинство молодых бедняков, самых «необразованных-диких», «алкашей-хулиганов-нарков-маньяков», способны понять идеи марксизма-ленинизма в сталинском изложении (особенно если лектор проявит ещё собственную инициативу), и это – ступенька в марксизм-ленинизм для них. Так же и многие (не все, конечно) статьи Ленина – понятны и очень близки бедняцкой молодёжи, даже самым безграмотным. Начинать – с таких ленинских статей, далее – сложнее.
Другая статья АКМ-Саратов – «ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!» - представляет собой образец ультрареволюционной фразы, «революционной революционности», как писал Маркс о Бакунине. Автор подписывается – «Пожиратель Ментов». То, что у автора такой заряд революционности – это, конечно, очень хорошо. Но всё же не стоит увлекаться фразёрством, краснобайством в рекламном духе, не стоит опускаться до буржуазной крикливости, ибо она таит в себе опошление революции.
И ещё. Непонятно, в каком отношении АКМ-Саратов – вроде как интернационалисты – находится с АКМ – ярыми шовинистами. То, что сайт АКМ-Саратов имеет ссылку на АКМ, позволяет предположить, что АКМ-Саратов – часть АКМ. Здесь уже виден оппортунизм АКМ-Саратов: их «интернационализм» не мешает им уживаться в одной партии с шовинистами.
Вообще, позиция АКМ-Саратов близка к позиции РМП.
4. Торбасов, Российская маоистская партия (РМП).
Для начала разберёмся – «откуда ноги растут»? Торбасов, один из лидеров (хоть ему это слово и не нравится) РМП, ранее был членом ЦК РКСМ(б) – молодёжной организации РКРП. РКРП – это следующая по силе после КПРФ правопреемница КПСС, акула оппортунизма.
Маоистское интернациональное движение (МИД), с которым официально связана РМП, в своё время «дружило» с РКСМ(б), с газетой «Бумбараш-2017». Эта газета, публикующая стихи «Убей американца», давала адрес МИД. Там же публиковался (и публикуется) и ярый шовинист Д. Якушев, в открытую утверждающий о «прогрессивности» Путина, о необходимости поддержки российского капитала в борьбе с американским.
Как видим, корни у шовиниста Якушева и «интернационалиста» Торбасова – одни.
МИД в 2001г. писали нам в ответ на «Манифест РПБ», где есть место насчёт душегуба Буданова: не стоит, мол, забывать, что Эльза Кунгаева была всё-таки террористкой!
Сегодня, через 5 лет, МИД и повязанная с ним РМП, под влиянием пролетарской критики, кое в чём изменили свои позиции, подкрасили свой шовинизм под интернационализм. Однако шовинизм всё же остался.
В 2005г. Торбасов уже стал (с огромным опозданием!) признавать шовинизм у ВКПБ, но изображая, что ВКПБ только-только в него скатывается (см. мою статью «Обзор современного коммунистического движения в России»). Как видим, этот соглашатель-центрист-каутскианец, этот попсовый «интернационалист» целует ручку крайне правой социал-шовинистке Нине Андреевой: ведь достаточно почитать её статьи начиная с самых первых, чтоб стало ясно, что в шовинизме, в воспевании русского народа и в ратовании за усиление армии она торчала изначально, ещё со времён перестройки [159].
РМП, как и АКМ-Саратов, страдает театральностью, показушностью в духе Лассаля. Торбасов публикует на сайте РМП свою анкету, словно на сайте знакомств. Там он указывает не только своё семейное положение («холост – попрошу не подкалывать»), но даже свою сексуальную ориентацию – «гетеросексуал, но не гомофоб»; помещает свои портреты. «Мы – партия быдла, ..идарасов, баб и чурок» - крикливо озаглавлена одна из их статей: мол, «так нас называют оппортунисты».
Очевидно, сегодня буржуи, видя, что интернационализм, солидарность с чеченской революцией нельзя уже задушить, хотят его опошлить, сделать из него красивый фантик, опустить до уровня слащавого пацифизма, одеть пацифизм в пёстрые «революционные» одежды. И РМП объективно им в этом помогает.    
Рассмотрим статью Торбасова «Будет ли Россия оранжевой?». Там он утверждает, что «призрак «оранжевой революции» не имеет никакого отношения к реальности» [160]. И как он это обосновывает?
«Во-первых, в России нет никакого особого «компрадорского класса», противостоящего некой «национальной буржуазии»» [161]
Конечно, Россия – не Украина, это – угнетающая, а не угнетённая нация, и революция в ней никак не может быть национально-освободительной. Это понятно. Но, когда говорят о возможности «оранжевой революции» в России, обычно подразумевают «бархатную революцию», т.е., другими словами, серьёзную реформу, сродни Февральской революции, сродни августу 1991г.
Да, в России действительно «нет никакого особого «компрадорского класса», противостоящего некой «национальной буржуазии»» - но есть протекционисты и фритредеры (=либералы), буржуи и мелкобуржуазы (= рабочая аристократия). «Оранжевая революция» - это смена протекционистов на фритредеров, фашистов на либералов и демократов, буржуев на рабочую аристократию. Торбасов говорит, что «те силы, которые стоят у государственной власти», проводят «либеральную и «антинациональную» политику» [162]. Это неверно. Во 1-х, не либеральную, а фашистскую (либералы Ходорковский, Гусинский и Ко сегодня в оппозиции); во 2-х – в «антинациональной» политике может заподозрить Путина разве что ещё более ярый шовинист, чем сам Путин. В 3-х, либералы представляют не антинациональную, а такую же национальную буржуазную политику, как и протекционисты – только более прогрессивную (неверно считать либерала Гайдара, проводившего политику «свободной торговли» - наводнения России иностранным товаром - «агентом ЦРУ»: нет, он делал это с целью удешевления российской рабсилы, и, следовательно, повышения прибылей российского капитала).
Торбасов пишет, что российская крупная буржуазия
«встраивается в мировую империалистическую систему на роль миньона, в чём-то отмороженного, в чём-то послушного» [163]

К чему такие словечки – «миньон»? (Кстати, это признак лженауки – жонглирование «научными» словечками, когда можно сказать проще и яснее). И что значит «в чём-то отмороженный, в чём-то послушный»? Как видим, Торбасов нам не говорит, является ли  Россия империей или колонией, а замазывает вопрос – «миньон, в чём-то отмороженный, в чём-то послушный». «Либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет». Марксистский анализ подменяется болтовнёй, припудренной научными словечками.
Покопавшись в словарях, поискав слово «миньон», я нашёл единственный подходящий смысл – «ставленник, послушный исполнитель». Итак, Торбасов утверждает, что российский капитал – лишь «ставленник, послушный исполнитель», хоть и в чём-то «непослушный», «отмороженный». Исходя из логики Торбасова и Ко, нетрудно понять, чей – «Запада, США». Что это, как не прикрытый великорусский шовинизм?
Вторая причина того, что «оранжевая революция» в России невозможна:
«В России нет вождей «оранжевой революции»» [164]
Ха! Таким смехотворным доводом Торбасов выдаёт себя, как утопающего в антимарксистской теории героя и толпы: мол, историю делают вожди. Это неверно. Историю делают классы, и вожди всегда найдутся, если они востребованы тем или иным классом. А «оранжевая революция», как я уже сказал выше, востребована – либеральной (фритредерской) буржуазией и рабочей аристократией.
«Нет вождей»… А Лимонов, из которого официальные СМИ буквально лепят образ единственного настоящего революционера? А ты сам? Действительно, Торбасов, являясь идеологом рабочей аристократии, критикуя российский империализм с реформистских и пацифистских позиций, разве не  является одним из вождей оранжевой революции?
«А массы? Может быть на стороне либералов готовы были выступить толпы обиженных и ограбленных этой зимой пенсионеров, которые сами сила ещё та? Да они скорее побили бы таких «вождей»!» (как Хакамада, Березовский, Новодворская – А. Г.) [165]
А кроме пенсионеров разве нет недовольных? И кроме вышеперечисленных (это – динозавры, вожди крайне реакционного крыла «оранжевой революции») разве нет вождей?
Вообще, Торбасов забывает сказать, что кроме буржуазного либерализма Хакамады, Березовского, Новодворской, Гайдара и Ко есть ещё и мелкобуржуазный демократизм, представленный Лимоновым (правый его представитель), Торбасовым (левый его представитель) и Ко. Точно так же, как 100 лет назад пролетариат России, идя против царизма, пошёл и против либеральной буржуазии (но в союзе с крестьянством), так же и сегодня он, идя против фашиста Путина, пойдёт и против либерала Гайдара (ибо опыт борьбы и классовой ненависти к таким уже есть, как справедливо заметил Торбасов), но в союзе с рабочей аристократией. И так же как 100 лет назад пролетариат не опускался до уровня крестьянской демократии – народников и эсеров – так же и сегодня он не будет опускаться до уровня рабочеаристократической демократии Торбасова и Ко.
Несколько слов о Лимонове. Это – типичный образчик психологии рабочей аристократии. Вчера он (как и рабочая аристократия в целом) выступал за свободу Буданову, сегодня – за свободу Чечни («От того, что дадим Чечне независимость, мы много не потеряем» - так он выступает, с позиций империалиста-пацифиста). Шовинизм рабочей аристократии сменяется пацифизмом. Мы, конечно, не должны на неё «держать зуб» за предательство 1999-2002гг., но и забывать это предательство мы не должны.
Торбасов забывает сказать о том, что кроме буржуазного либерализма есть ещё и мелкобуржуазный демократизм для того, чтоб изобразить этот мелкобуржуазный демократизм пролетарской революционностью.
«В-третьих, «оранжевой революции» в России быть не может по одной простой причине: она уже состоялась. В форме, соответствующей устройству и роли России» [166]
Далее Торбасов нам объясняет, что Россия-де – не то, что Украина. Почему же, спрашивается, он молчал об этом в первом пункте, когда говорил, что в России не может быть «оранжевая революция», ибо здесь «нет никакого особого «компрадорского класса», противостоящего некой «национальной буржуазии»»?
Объясняет, что Россия – не то, что Украина, и сам скатывается на противоположную точку зрения:
«Что произошло в Грузии («революция роз») и Украине («оранжевая революция»)? К власти пришли популистские националистические режимы, получившие заметную поддержку масс на фоне их разочарования в предыдущих разложившихся режимах, напористые, отвергающие прямой зарубежный диктат (но неизбежно подчиняющиеся косвенному), угрожающие национализацией рассматриваемой как имеющей стратегическую важность собственности, при этом продолжающие либерализовать рынок в интересах крупных собственников и против трудящихся. Если мы абстрагируемся от того, что принципиальным врагом для них оказалась сила, которая никак не может оказаться таковым в России (т.е. сама Россия), то остаётся один вывод… Некое подобие «оранжевой революции» в России (такое, какое оно и могло здесь быть) произошло в 1999 г., с приходом к власти Путина.
А диссиденты и в России (либералы), и на Украине (прорусские) хотят для своих стран в сущности одного и того же — национальной контрреволюции, отказа от национального суверенитета» [167]
Итак, «бархатные революции» в Грузии и на Украине – это национальное освобождение. Это – серьёзные антиимпериалистические реформы, кладущие начало переходу этих наций из разряда колоний, угнетённых в разряд независимых. Это – прогрессивные движения.
Но можно ли то же самое сказать о приходе к власти Путина в России, о смене либерального ельцинского курса фашистским путинским? Нет.
Во 1-х, Россия при Ельцине не была колонией, как изображают ура-патриоты и вслед за ними Торбасов. Торбасов, как и многие другие «коммунисты», утопает в каутскианстве, изображая переход при Путине к фашистской колониальной политике как вхождение России в стадию империализма. Так же Торбасов (как и «Бюллетень Интернационалист») изображает, что в России средний класс, рабочая аристократия только-только появляется. Это – неверно, и мы ещё вернёмся к этому ниже, критикуя Марлена Инсарова.
Во 2-х, фашизм хуже либерализма – и приход к власти фашистского путинского режима можно назвать «революцией» только в том смысле, что контрреволюция – это тоже революция, что ментовской террор революционизирует.
И неверно, будто бы российские либералы хотят для России «национальной контрреволюции, отказа от национального суверенитета». Нет, как я уже сказал выше, либералы – такие же представители национальной буржуазии, как и фашисты, только более прогрессивные, чем фашисты.
Как видим, Торбасов, называющий приход Путина прогрессом, тем самым встаёт на одну доску с ярым шовинистом Д. Якушевым. Мы не зря начали критику РМП с разбора вопроса, «откуда ноги растут». Это – одна шайка-лейка.  Позиция Торбасова – это позиция шовиниста Плеханова, изображавшего, что «победа моей страны ускорит в ней развитие капитализма, а значит, и наступление социализма; поражение моей страны задержит её экономическое развитие, а значит, и наступление социализма» [168].
Читаем далее:
«Бесполезно спорить, хороши ли намерения наших либералов или плохи. Они говорят порой о хороших вещах — о демократии, против войны… Только их способ никуда не годится. Он утопичен от начала и до конца. Отката национального развития не будет. Хребет империалистическому, шовинистическому, каудилистскому хищнику можно только сломать, но в умильного котёночка (или, в нашем случае, вернее говорить о медвежонке) его обратно не превратишь. Прекраснодушный либеральный Винни-Пух вырос, обзавёлся полутонной жира, шерсти и клыков. Он не выживет на вегетарианской диете, как бы не уговаривал его перепуганный (пока недоеденный) Пятачок» [169]
Верно, что «хребет империалистическому, шовинистическому, каудилистскому хищнику можно только сломать, но в умильного котёночка его обратно не превратишь». Но ведь сам же Торбасов выступает с либеральных позиций против войны, как мы видели выше, как следует из его фразы «ещё можно не бомбить города» (см. мою работу «О расколе в комдвижении»). Торбасов сродни Лассалю: Энгельс метко высмеял лассальянцев в предисловии к «Критике Готской программы», что «мелкобуржуазная партия объявляет мелкую буржуазию сплошь реакционной». Так же и здесь: либерал-пацифист объявляет либерализм-пацифизм сплошь реакционным.
Концовка статьи размазанная, противоречивая:
«Вот и ответ, стоит ли поддерживать наших борцов за «оранжевую» (а на самом деле «антиоранжевую») «революцию» или стоит против них из последних сил бороться в защиту бедолаги Путина. Ответ простой: не стоит. Не стоит заниматься ни тем, ни другим, ибо дело это беспонтовое в высшей степени. Но не следует ни в коем случае и игнорировать весь либеральный порыв. Касаясь масс, романтичных (и угнетённых) интеллигентов и мелких буржуа, он обретает вид ветра демократии. А ветер этот дует в наши паруса.
Наша задача — правильно поставить эти паруса. Чтобы буржуазные демократы усвоили: для большинства из них нет спасения в либерализме, а есть оно только в искреннем служении пролетариату» [170]
Как видим, Торбасов сначала нам говорит, что не стоит поддерживать ни пацифистов, ни фашистов. Это – неверно, это – не марксизм, а анархизм. И тут же перепрыгивает на противоположную позицию: «не следует ни в коем случае и игнорировать весь либеральный порыв». И под конец снова занимает первоначальную, лассальянскую позицию: «нет спасения в либерализме, а есть оно только в искреннем служении пролетариату».    
*          *          *
Изображать, что «Оранжевая революция» в России невозможна, по сути, выгодно рабочей аристократии и либеральной буржуазии, чтоб можно было изобразить эту «оранжевую революцию» как пролетарскую.
Разберём точку зрения РМП подробнее. Они пишут:
«Наша цель — вторая социалистическая революция в России… Однако, … на данном этапе эта стратегическая цель представляется довольно далекой» [171]

Итак, революция откладывается на неопределённый срок.
Мы же, Российская партия большевиков, ещё в 2001г. заявили, что приход к власти путинского фашизма, ментовского беспредела ставит революцию на повестку дня.
«Для современной России мы выдвигаем две основных тактических цели:
• Защита буржуазной демократии и институтов «гражданского общества« в условиях режима, становящегося все более авторитарным. Свобода слова, печати, собраний, забастовок, всевозможные гражданские инициативы, НГО, независимые профсоюзы, ассоциации, правозащитные комитеты и пр. и пр. Правящие круги официально декларируют демократические права, но не выполняют своих деклараций. Поэтому мы боремся не только за сохранение существующих прав и свобод, но и за их всемерное расширение.
• Поддержка национально-освободительной борьбы народов России… Мы солидарны со справедливой войной народа Ичкерии за свою независимость…
Вот примерно так мы видим свою линию и свою роль в сегодняшней России» [172]
Как видим, здесь чистой воды либерализм, пацифизм, лишь облачённый в марксистские одежды. Действительно – «Защита буржуазной демократии» и «Поддержка национально-освободительной борьбы народов России» - что же здесь революционного? Ни слова не говорится о перенимании российским пролетариатом форм и методов борьбы с полицией у народа Ичкерии – вот в чём коренное отличие либерализма-пацифизма от социализма. И это – не случайная описка у РМП. В другом месте Торбасов, которому один твердолобый ура-патриот предлагает: «Езжай воевать в Чечню за Россию, если называешь себя коммунистом», отвечает на это примерно так: меня, мол, не возьмут в армию, я больной, и вообще это предложение «в высшей степени беспонтовое». Как видим, это – ответ пацифиста, а не революционера. Революционер же должен был ответить: если меня «забреют» в Чечню, я буду агитировать солдат за объединение с ваххабитами, за войну против российских офицеров. Ссылка же Торбасовым на болезнь вообще неуместна: речь-то идёт не лично о нём, а о том, как должен поступать революционер вообще.    
Торбасов пишет:
«Маоизм — это цельная теория и практика коммунистической борьбы, третья, наиболее современная ступень развития марксизма-ленинизма. Это — железный, неоспоримый факт. Под знаменем маоизма пролетариат и угнетённые всего мира пойдут вперёд, сметая всех жалких подражателей и клеветников.
Эта неизбежная победа не будет, конечно же, глупым мордобитием и истязанием, как любят представлять себе Культурную революцию латентные (и не очень) садо-мазохисты» [173]
Мы видим, что под демагогическими фразами в духе брежневских съездов прячется отказ от революционного насилия. Клаузевиц пишет, что теоретики, отстаивавшие старый феодальный тип войны (см. выше), тоже считали новый тип войны, порождённый французской революцией, «глупым мордобитием» - но Наполеон быстро развеял их иллюзии, отбросив их «от Шалона к Москве».
«Глупое мордобитие» - фраза не революционера, а интеллигента-слюнтяя. И навешивать ярлык «садо-мазохистов» на политических противников – значит, увиливать из классового анализа в область психологии – излюбленный конёк реакционной интеллигентции. Наоборот, нам как раз нужны такие «садо-мазохисты» - по-«садистски» ненавидящие мусоров и по-«мазохистски» не жалеющие себя в борьбе. Ярлык «мазохиста» можно навесить и на Рахметова, который лежал на гвоздях, не пил вина и не прикасался к женщине.  
Кстати, словечко «латентные» - почему не сказать «скрытые»? Опять же жонглирование научными словечками.
Далее Торбасов уверяет, что «Культурная революция» - его идеал революции – вообще не была насильственной, что свободу слова давали даже врагам и что фразами о «глупом мордобитии» можно привлечь разве что «зелёную молодёжь» [174]. Тут мы видим полный отказ от диктатуры пролетариата.  Вообще, что Торбасов понимает под революцией, если молодёжь, желающая «мордобития», для него – «зелёная», а пенсионеры – «сила ещё та» (см. выше)? Да, «сила ещё та» - чтоб стоять с транспарантом и кричать «Вся власть Советам!»…    
Также Торбасов подписывается в отказе от диктатуры пролетариата, когда на робкое замечание Рудого, что «менты не являются производительными работниками», он отвечает, что менты, мол, такие же производительные работники, как и работники торговли.
Это – грязная защита мусоров в духе «Пролетарской газеты», назвавшей их «рабочими в серых шинелях».
Вообще, Рудый, выясняя, являются ли те или иные профессии производительными работниками, утопает в учёном педантизме (я уже писал об этом в своей работе «Что делать?», критикуя Бугеру) – а в нём он утопает частенько. Мне скажут: ведь и Маркс в «Теориях прибавочной стоимости» (4-й том «Капитала») занимался разбором данного вопроса. Да, занимался, но вы учтите, что писал он это в доимпериалистическую эпоху, когда рядом с капитализмом, с трудом, приносящим прибыль капиталисту, на каждом шагу присутствовал докапиталистический труд кустаря.
В эпоху же империализма, когда капиталистические отношения господствуют, когда труд того же кустаря становится фактически трудом на буржуя (т.к. присутствует капитал скупщика, о чём писал Ленин в «Развитии капитализма в России»), данный вопрос отходит на второй план. Сегодня правильнее было бы:
1) провести деление на
а) пролетариат (=городскую бедноту) – те, у кого среднедушевой доход колеблется около прожиточного минимума, т.е. сегодня – около 2600р. в месяц; те, на кого нам надо опираться;
б) финансовую олигархию (=100 или 1000 богатейших семей России) – излишний для общества класс, паразиты, те, кого нам надо раскулачить, у кого нам надо отнять капиталы;
в) рабочую аристократию (=средний класс) – огромную прослойку между первыми и вторыми, кто отчасти пойдёт за нами, отчасти – против нас
- т.е. провести деление по доходам, а Рудый это деление замазывает, повторяя истину, вчера очень верную, но сегодня устаревшую – мол, «нельзя приравнивать бедняков к пролетариату». Этим педантическим «лежанием на марксизме» в данном вопросе занимается и Бугера;
2) чётко выделить тех, кого надо разбить – армию, милицию, суды, тюрьмы. Можно спорить до бесконечности о том, являются ли силовые ведомства производительными работниками – этим и занимаются учёные педанты, которые хотят отложить уничтожение мусоров на 500 лет.
*          *          *
Какова же должна быть наша, пролетариата, позиция по отношению к мелкобуржуазным «революционерам» типа Торбасова? В «оранжевую революцию» мы будем идти вместе с демократами против фашистов и либералов (но при конфликте фашистов с либералами поддерживая либералов против фашистов), с рабочей аристократией против буржуазии, с Торбасовым против Путина. Но после победы «оранжевой революции» мы уже пойдём против «оранжевой власти», как пошли большевики против Временного правительства.
*          *          *
Тут надо сказать ещё об одной характерной ошибке – она встречается и у Торбасова, и у Марлена Инсарова, и у Вука Новика, и у «Бюллетень Интернационалист». Торбасов пишет:
«Россия, вернее говоря господствующая в ней и над ней Москва, кремлёвская клика — центр, империалистический центр»
Итак, Торбасов утверждает, что «империалистическим центром» является не Россия, а Москва. Это – реакционная маоистская теория «богатого города и бедной деревни»: изображать, будто бы Россия делится на «богатую Москву» и «бедную провинцию», которая якобы является «колонией Москвы». Так же и «Бюллетень Интернационалист», и Вук Новик пишут, что средний класс – якобы в основном в Москве; так же и Марлен ставит в один ряд украинских рабочих в Москве с рабочими, приехавшими в Москву на заработки из других российских городов (из «провинции») – якобы они одинаково угнетены. Это неверно.
Вообще, неверно делить Россию на Москву и «провинцию». Как я указывал в своей работе «Что делать?», 60% россиян живёт в городах с населением более 100 тысяч человек – т.е. в крупных городах, где, как мы видим, сконцентрированы огромные массы как пролетариата, так и рабочей аристократии.
Помнится, в своё время «Трудовая Россия» писала: мол, по стране средняя зарплата – такая-то, а в Москве – существенно выше. Умалчивают, что в Москве дороже и жильё, и общественный транспорт, и продукты, да и интенсивность труда выше. Это – стравливание пролетариев «провинции» с пролетариями Москвы.
Фырканье на Москву как на «империалистический центр» - это реакционное прудонистское фырканье мелкого буржуа на процесс концентрации капитала.
Провинция всегда идёт за центром. Ленин в работе «Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата» справедливо писал, что большевики победили потому, что были сильны в центрах, хоть и имели за собой меньшинство населения в провинции. Оппортунисты же, изображая всех москвичей буржуазией и рабочей аристократией, а всех провинциалов – пролетариатом; изображая провинцию «колонией Москвы», играют на руку контрреволюции.  
5. Коллективисты, газета «Пролетарий».
Для начала рассмотрим ответ Марлена Инсарова «рабочистам» (РРПМ). «Рабочисты» пишут Марлену: нам не нужны вы, «телигенты», мы, мол, «рабочие», и без вас революцию сделаем; у нас, мол, в партии ¾ – промышленные рабочие. Как видно из этих слов, «рабочисты» не проводят марксистско-ленинского разделения рабочих на пролетариат и рабочую аристократию. И ещё отмечу, что под «телигентами» они в одну кучу сваливают и интеллигенцию как таковую (т.е. класс буржуазного общества), и сознательных пролетариев (т.е. авангард класса пролетариев, революционную интеллигенцию). Слова «рабочистов» - это ультраррреволюционная крикливая фраза, на деле – очень вредная. Пролетариат должен учиться, учиться и учиться даже у буржуазной интеллигенции, даже у презренных «телигентов» - учиться политике и экономике, технике, компьютерам, истории, математике, военному делу в особенности, ибо, несмотря на всю имеющуюся и интеллигентов реакционность, у них есть знания, которых пока что маловато у нас. А нам знания нужны не для «общего развития», а для победы.
Марлен же, споря с «рабочистами», фактически страдает тем же самым, только наизнанку. Он цитирует инженера марксиста о рабочих, что, мол, «нет класса, более проникнутого буржуазными и государственническими иллюзиями». Но о каких рабочих здесь идёт речь? О рабочих на заводе – о рабочей аристократии, которая такая же мелкая буржуазия, как и интеллигенция. «Рабочисты» хвалят одну часть рабочей аристократии – промышленных рабочих, Марлен другую – интеллигенцию. Это – спор 2 мелкобуржуазных точек зрения. Марлен пишет:
«Те рабочие, которые поэнергичнее и поактивнее, при первой возможности хотят из рабочего класса сбежать»
Но ведь точно также и выпускники вузов мечтают сделать карьеру! Да, мелкая буржуазия двойственна по своему положению, и наряду с ненавистью к буржуазии у неё есть зависть к ней и желание самому стать буржуем. То, что Марлен имеет в виду именно рабочих-мелкобуржуазов, а не пролетариев, выдаёт его пример – «один мой знакомый дальнобойщик взял кредит в банке, чтобы из пролетария стать мелким хозяйчиком». Заметьте – не подсобник, не продавщица, не грузчик на рынке, не рабочий в мелком ЧП, не сборщик металлолома и бутылок, не хронический безработный, предоставляющий свою квартиру под притон-ночлежку – такому кредит в банке вряд ли дадут.  
А ведь современные буржуазные источники признают, что беднота, низы (т.е. пролетариат), в отличие от среднего класса, совсем не стремятся стать богатыми. Власти США, к примеру, жалуются, что 90% пособий по бедности бедняки тратят на алкоголь и наркотики. Мы, конечно, не воспеваем наркоманию, но то, что пролетарии интуитивно понимают, что буржуями им не стать – факт. Ещё Энгельс в «Положении рабочего класса в Англии» писал, что буржуи упрекают пролетариев в неэкономном расходовании денег, но пролетарии интуитивно понимают политэкономию, и деньги, когда они появляются, чаще всего тратят «направо-налево», щедро угощая друзей. Как видим, современность лишь подтверждает слова Энгельса и опровергает Марлена.
Стремление стать буржуем – мелкобуржуазное сознание, охватывает оно, безусловно, и какую-то часть пролетариата. Но далеко не у всех получается «выбиться», и мелкобуржуазное сознание со временем сменяется пролетарским. Мелкобуржуазными иллюзиями во многом пропитаны подростки даже из беднейших семей, но у них эти иллюзии, как правило, намного раньше проходят, чем у молодёжи из семей среднего класса.
Марлен высмеивает «рабочистов», что, мол, глупо гордится тем, что ты – рабочий, другими словами, что ты – раб. «Гордятся тем, что они рабочие, только левые активисты, читавшие Маркса», - пишет он. Это неверно. На самом же деле гордятся тем, что они рабочие, те, кто получает за свою работу приличные деньги.
Другое дело, гордиться тем, что ты пролетарий. Если понимать под этим гордое презрение сознательного пролетария к беспринципному, продажному мелкобуржуазу, гордая ненависть к мусорам и мажорам – это очень хорошее чувство, и неправильно его путать с гордостью раба, хвастающего тем, что «честно трудится» (на господина). Гордость раба как раз присуща рабочей аристократии, ибо подкреплена сносным заработком. Это – ремесленнический дух гордости своей профессией, и присутствует он, в том числе, и у интеллигенции, как части рабочей аристократии – зачастую можно слышать: «Учитель, врач – благородная профессия» («Почётная профессия – колхозный тракторист» - как метко высмеял эту гордость раба Юра Хой).  
Читаем далее:
«Рабочему, который, скажем, рыбалкой в свободное время увлекается, есть о чем порасспросить биолога, рабочему, думающему о судьбах мироздания или общества – порасспросить астронома, физика, революционера».
Ха! «Астронома, физика, революционера» - как видим, Марлен в одну кучу сваливает астрономов и физиков с революционерами, интеллигенцию как часть мелкой буржуазии, рабочей аристократии,  как класс буржуазного общества, с революционной интеллигенцией – сознательными пролетариями. Рассказывать рабочему о рыбках и звёздочках – это, конечно, хорошо. Но какая же польза от этого делу революции? Нет, это буржуазная филантропия и меценатство. Здесь же Марлен пишет:
«От одного знакомого врача слова слышал, которые никогда не забуду: «Ничего я рабочему классу не должен. Они мне приборы изготавливают, я их лечу – мы квиты». Очень здоровый подход»
Может, и «здоровый», но не классовый (как верно заметил Чернышевский, между «честным человеком» в обыденном смысле и революционером – огромная разница). Является ли такой интеллигент, говорящий «Ничего я рабочему классу не должен» революционным интеллигентом = сознательным пролетарием? Нет, здесь – индивидуализм буржуазного интеллигента (пусть и хорошего спеца, но дело не в этом), «независимость», «беспартийность», а на деле – буржуазная партийность. Если мы слышим такие слова от Марлена, мнящего себя пролетарским революционером, то это – прямое признание в предательстве своего класса (пролетариата). Если полководец в момент отступления после тяжёлого поражения говорит солдатам: «Ничего я вам не должен» - что можно сказать про такого?
Марлен интуитивно нащупывает правильный ответ на вопрос, но в силу своей мелкобуржуазной природы не может его верно сформулировать, извращает его. Он пишет, что «интеллигентофобия» выгодна «начальникам», чтоб «натравливать одних пролетариев против других: разделяй и властвуй». Правильнее было бы сказать, что «интеллигентофобия», «начальникофобия», «вождефобия» выгодна буржуям, чтоб отколоть пролетарскую массу от пролетарских вождей. А в такой форме, в какой эту мысль преподносит Марлен – это бессмыслица, ибо интеллигенция пролетариатом не является.
К слову заметим, что сам Марлен погряз в такой «интеллигентофобии», «начальникофобии», «вождефобии», в которой он упрекает «рабочистов». В другой статье, рассказывающей о террористах-народниках и прославляющей их, он противопоставляет им Ленина и говорит, что он, мол, был «генералом» и якобы не стал бы выполнять работу «рядового».
Вообще, эта «фобия» красной нитью проходит через все труды Марлена и Бугеры.
Далее читаем бакунистское фырканье на марксизм. Марлен вопрошает, как вы, рабочисты, «собираетесь к работе во время революции привлекать» интеллигентов?

«Подкупать пряниками (по ленинскому пути – лучшая оплата и т.п.)? Так, во-первых, это не революция, а новая иерархия, во-вторых, труд ради выгоды тоже неэффективен»

Такие доводы против революции – мол, «будет новая иерархия» - может привести любой даже необразованный мещанин (для этого не обязательно быть интеллигентом, чтоб такое ляпнуть). Марлен рассматривает вопрос в отрыве от экономики – ведь подкуп-то при империализме сходит на нет, и фатальной неизбежности появления новой иерархии нет. И причина этого появления – не более высокая оплата за более квалифицированный труд, как утверждают анархисты (см. выше, где я анализирую, какой будет диктатура пролетариата в развитых и развивающихся странах, см. также мою работу «Пролетариат и рабочая аристократия»).
«Труд ради выгоды неэффективен» - ха-ха! Как будто труд без выгоды эффективен! Это опять же анархический бред, когда наёмный труд хотят отменить тут же, на следующий день после революции. И вообще, слово «выгода», как мы увидим ниже, Марлен трактует узко, идеалистически.

«Именно отсутствие прочного союза рабочих и крестьян, городской революции фабзавкомов и сельской революции вольных Советов стало одной из решающих причин поражения социальной революции в России в 1917-1921гг., причин победы государственного капитализма»

Неверно, такой союз в принципе не может быть прочным в силу двойственной, мелкобуржуазной классовой природы крестьян.

«Капитализм разъединяет угнетенных»

Реакционный бред. Наоборот – объединяет развитием транспорта и связи, ростом городов.  

«Нужны ли знания современным рабочим?
Тем, которые хотят вечно оставаться рабочими, т.е. наемными рабами, нет, не нужны, но это уже их проблемы. Тем, которые хотят бороться за свое освобождение – нужны (чтобы изменить мир, нужно его понять, если работаешь с материалом, нужно его знать), а если так, без интеллигентов не обойтись –интеллигентов не в качестве вождей и не в качестве прислуги, а в качестве  равных товарищей»

Рабочим (точнее – пролетариату), конечно же, знания нужны. Но интеллигенция, неся знания в пролетариат, несёт и предрассудки, буржуазную идеологию (и мы это прекрасно видим на примере Марлена). И эти предрассудки надо разоблачать – и этим как раз должна заниматься революционная интеллигенция = сознательные пролетарии. Они как раз должны быть вождями, а не «равными товарищами», ибо «быть равными товарищами» - это хвостизм, принижение роли революционной теории. Оркестру нужны свои дирижёры, иначе это будет «Лебедь, рак и щука». «Мы должны быть равными товарищами – хорош грузить о политике, давай поболтаем о чём попроще» - такие фразы нам приходилось слышать чаще от рабочей аристократии (в том числе и от интеллигенции) и крестьянства, чем от пролетариев (от интеллигенции – ещё и грубое перебивание, когда  знаний политэкономии – с гулькин нос, но «язык подвешен»). Нам такое «равенство» не нужно. Если учитель будет «равен» ученику – ученик ничему не научится. Хотя, с другой стороны, вождь должен и учиться у масс тоже, конечно.
Как видим, Марлен сам же утопает в «рабочизме», когда говорит «не в качестве вождей, а в качестве  равных товарищей».
С другой стороны, интеллигенция, примазывающаяся к пролетариату в качестве «равных товарищей» - это объективно агентура мусоров.

«Есть интересный исторический парадокс. Все (или почти все) исторические лидеры и теоретики социалистического (анархистского тоже) движения были интеллигентами, тогда как эти движения выступали от имени рабочего класса. Что толкало интеллигентов на путь революции? У марксизма нет ответа – либо сплошное бескорыстие (как в советских книжках), либо желание усесться на спине рабочего класса вместо буржуазии (как у Махайского)»

Во 1-х. Многие (но не все) «исторические лидеры и теоретики социалистического движения» были не интеллигентами, а выходцами из интеллигенции, порвавшими с интеллигентской средой и вставшими на позиции пролетариата. Но были и довольно сильные лидеры и теоретики из рабочих – тот же Фостер, тот же вышеупомянутый Черветто (при всех его недостатках).
Во 2-х. Неверно, что «у марксизма нет ответа» на вопрос «Что толкало интеллигентов на путь революции?» Марксизм учит, что пролетариат (а, следовательно, и сознательный пролетариат) рекрутируется из всех классов. Далее. Марксизм, как и наука вообще, анализирует массу, миллионы случаев, анализирует статистически. Мы не психологи, не биографы и не писатели-романисты, нас не интересует, почему тот или иной интеллигент стал революционером (Марлен же этим живо интересуется, копается в чужой личной жизни: в другом месте он исследует психологию Ленина, который якобы стал революционером, чтоб «отомстить за братана» - это достойно бабулек-сплетниц на скамеечке).  Нас интересуют массы, а не личности. Марлен же утопает в субъективизме, в буржуазной теории «героя и толпы», смотрит на необразованные массы как на быдло.
В 3-х. Марлен неверно, по-буржуазному узко толкует слово «корысть», «выгода». Ниже он пишет:

«Проблема с ответом Махайского в том, что он воспринимает схему Маркса, который в свою очередь воспринял ее у буржуазных теорий – каждый индивид и каждая группа руководствуется мотивом корыстной выгоды На самом деле эта схема не всеобща, это логика капитализма, которую он пытается навязать всему человечеству, но даже при капитализме далеко не все люди поступают по этой логике»

Точнее надо сказать: «каждая группа руководствуется материальным интересом», а не «мотивом корыстной выгоды», иначе под «выгодой» можно понять и экономизм, что Марлен и делает. Марксизм всегда уделял основное внимание отношениям по производству, а не по распределению. «Корысть» пролетариата выходит за рамки капитализма, ломает эти рамки – в этом её коренное отличие от буржуазной корысти. Интерес освобождения – это тоже «корысть», но пролетариат, освобождая себя, тем самым уничтожает эксплуатацию вообще, в отличие от буржуазии, которая, освобождая себя от оков феодализма в буржуазную революцию, устанавливает буржуазную эксплуатацию.
Читаю Марлена – и вспоминаю юмористическую повесть чешского писателя конца 19-го в. Сватоплука Чеха «Путешествие пана Броучека на Луну».    Пан Броучек – мещанин, «любящий баб да блюда», попадает на Луну и встречает там лунного жителя – селенита. А на Луне, которую так превозносят в своих стихах лирические поэты, оказывается, всё материальное, «земное» презирается: там питаются запахами цветов, расплачиваются стихами, любовь там – платоническая. И пан Броучек спрашивает селенита: «откуда же у вас дети берутся?», на что селенит заткнул уши и начал плеваться: «не могу слышать твои низменные слова, презренный землянин». Как видим, Чех остроумно высмеял 2 стороны одной медали – ограниченный рамками капитализма недиалектический («моё сытенькое существование будет всю жизнь!») безыдейный «материализм» мелкого буржуя (по сути, тот же идеализм, ибо капитализм кажется ему «вечным» и «естественным») и идеализм, отрицающий и презирающий всё материальное как «грех». Марлен подобен этому селениту. Буржуазная идеология, а вслед за ней и мелкобуржуаз Марлен, изображают, что идейность якобы не может быть материалистической. В чём же Марлен ушёл дальше Бальзака, для которого «материализм» и «безбожие» - синонимы скупости и бесчестности?
В работе «Пролетариат и рабочая аристократия» я доказал, что взгляды Марлена – это поповщина. Здесь же он расписывается в поповщине в открытую.
Даже Чернышевский, будучи домарксовым материалистом, стоит выше Марлена. Марлен, видно, совершенно не понял его теорию «разумного эгоизма», когда личная «корысть» совпадает с «корыстью» общественной, с «корыстью» пролетариата.

«Что толкало и толкает интеллигентов на революционный путь? Почему так много революционеров прошлых времен были выходцами из эксплуататорских классов и почему современные левые группы почти сплошь состоят из интеллигентов, хотя и бравируют своей интеллигентофобией? При этом в разговоре о революционерах – интеллигентах речь не идет о всяких примазавшихся и карьеристах, но о тех, кто доказал свою искренность и жизнью и смертью»

Но много ли было среди выходцев из буржуев революционеров?
Марлен смешивает 2 вещи – революционер в смысле «солдат революционной армии» и в смысле «полководец». Он говорит лишь о вторых, утопая в теории героя и толпы. И многие ли из революционеров-полководцев были «на 100% пролетарскими», на которых их буржуазное происхождение совсем не наложило отпечаток? Нет, таких – единицы. А на единичных примерах выводы делать ненаучно, здесь нужен статистический подход, рассматривающий тысячи, миллионы примеров (за эту ненаучность, за отсутствие статистического подхода я уже раскритиковал Марлена в своей работе «Что делать?»).  
«Почему современные левые группы почти сплошь состоят из интеллигентов?» - спрашивает Марлен и тут же уточняет: «речь не идет о всяких примазавшихся и карьеристах, но о тех, кто доказал свою искренность и жизнью и смертью». Вот тут-то он сам себя и побивает: разве все современные левые группы «доказали свою искренность и жизнью и смертью»? Такие, конечно, есть. Но не меньше (скорее больше!) среди них «всяких примазавшихся и карьеристов». Как видим, статистическим сравнением Марлен сам опровергает свою интеллигентскую теорию: интеллигенция двойственна, она близка к буржуазии не меньше, чем к пролетариату.
И причём здесь «искренность»? Мы нисколько не сомневаемся в искренности заблуждений оппортунистов, но нас это нисколечко не интересует: о человеке судят по делам. Субъективно Марлен, может быть, и честнейший революционер, но объективно он – вреднейший реакционер. Марлен с его «искренностью» - поэт, но не полководец, Гервег, но не Маркс.
И вообще: то, что «современные левые группы почти сплошь состоят из интеллигентов» - хвалиться здесь нечем. Это говорит об их нежелании идти в массы, об их интеллигентски-аристократическом презрении к массам, о том, что это – именно буржуазная интеллигенция, а не пролетарская.
Марлен говорит: «пролетариат нереволюционен». Но кто в этом виноват, как не Марлен и Ко? Спуститесь с небес в грязь трущоб и бомжатников, пообщайтесь с бедными и нищими, подметьте у них зачатки революционности, стихийную революционность (а она есть, уверяю вас!) и развивайте её – если вы действительно «искренни».
Далее. Марлен грубо подменяет вопрос. Сначала он говорит о выходцах из интеллигенции, и тут же подменяет это понятие понятием «выходцы из эксплуататорских классов». Верно ли это? Правильно ли говорить «интеллигенция = буржуазия»? Разберём этот вопрос подробнее, ибо, например, оппортунист Кардасевич из РКП-КПСС, говорит наоборот, что «интеллигенция – часть пролетариата».
Первые революционеры действительно были выходцами большей частью из эксплуататорских классов, ибо тогда, лет 150 назад, образование было привилегией очень узкого эксплуататорского меньшинства. И, естественно, революционеры эти во многом несли отпечаток своего эксплуататорского происхождения (тот же либерал Герцен, в котором реакционного было не меньше, чем революционного). Но из истории мы знаем, что со временем среди революционеров стало всё больше появляться разночинцев. И, кстати, доводы Марлена о «бескорыстной» революционности выходцев из эксплуататорских классов приводил ещё Герцен против этого нового поколения революционеров в «Былом и думах».
Что же мы видим сегодня?
За годы реформ в России резко выросло количество вузов, и, соответственно, численность студентов – с 3 млн. в 1981г. [175] до 7 млн. в 2005г. [176]. Учитывая, что численность молодёжи от 15 до 29 лет сегодня 35 миллионов [177], т.е. на возрастной интервал в один год приходится   человек, соответственно на возрастной интервал в 5 лет (именно такая продолжительность учёбы  в вузе) приходится   ч., то выходит, что доля студентов среди молодёжи студенческого возраста составляет сегодня  56% - даже чуть больше половины. Здесь надо, конечно, учитывать, что не все студенты получают диплом, и что среди вузов есть более престижные и менее престижные. Определённая доля студентов поступает в институт и учится «по блату» (т.е. по капиталу), другая часть – по знаниям (т.е. по труду), третья часть – отчасти по знаниям, отчасти по блату. Далее. Определённая доля студентов успешно делает карьеру, вливается в ряды рабочей аристократии и буржуазии. Другая доля пролетаризируется – признаётся, что 20% ищущих работу молодых людей – выпускники вузов и ссузов; некоторые выпускники вузов идут работать продавщицами, рабочими на стройку и т.п.
Итак, из этих данных отчётливо видно, что интеллигенция в целом – это и не буржуазия, и не пролетариат (хотя в частных случаях интеллигенты могут быть и буржуями, и пролетариями), это – рабочая аристократия. И естественно, что сознательными пролетариями становятся чаще те из интеллигентов, кто по своему положению близок к пролетариату.
С другой стороны. Марлен утверждает, что лучшие революционеры – это интеллигенты, выходцы из интеллигенции. Получается, сознательность, полученная в институте, т.е., если выражаться языком Марлена, в корыстных целях – ради карьеры, лучше, чем сознательность, полученная не в институте, не ради диплома? Так значит Марлен сам и опровергает свои разговоры о «бескорыстии» интеллигенции!
Вообще, взгляд Марлена – это высокомерный взгляд буржуазного интеллигента, рабочего аристократа на народные массы как на «чернь», якобы «пропитанную корыстью». Хотя факты его опровергают: экономизм, как это было доказано и доказывается сегодня ходом истории, - это идеология рабочей аристократии, частью которой является интеллигенция. Пролетариат же, наоборот, способен на чудеса героизма за то, что, казалось бы, его не касается: вспомним, что поводом к революционным выступлениям в Аргентине, в Австралии (см. мою работу «Что делать?») и во Франции в последние годы были убийства подростков полицейскими; поводом к мятежам в российских тюрьмах часто было избиение ментами заключённого.
Марлен же, как видим, ставит всё с ног на голову.
И ещё. Ложью являются его слова, будто бы «современные левые группы бравируют своей интеллигентофобией». На самом деле мы чаще видим не «интеллигентофобию», а «интеллигентофилию» - и КПРФ, и ВКПБ, и РКРП, и РКП-КПСС, и Торбасов ставят интеллигенцию в один ряд с пролетариатом.    

«Люди не рождаются пролетариями или капиталистами, хотя и рождаются в семьях пролетариев или капиталистов. Пролетарий или капиталист – это социальные роли, принудительно навязываемые в школе рабства – семье… Многих выходцев из эксплуататорских классов на путь революции изначально толкнул протест против отцовского деспотизма»

Во 1-х, «школа рабства» - не только семья, но и школа, улица, армия, работа, тюрьма и т.д. и т.п. Марлен же, упоминая только о семье, как истый кабинетный философ («домашний мальчик»), выводы, сделанные на себе, переносит на всё общество.
Во 2-х. «Многих выходцев из эксплуататорских классов на путь революции изначально толкнул протест против отцовского деспотизма» - опять же отсутствие статистического подхода. Действительно, «конфликт отцов и детей», наверное, почти в каждой семье есть. Но у многих ли выходцев из буржуазных семей он перерастает в революционность? Нет, добрая половина буржуазных сынков, перебесившись, к 30-ти годам «остепеняются», «врастают» в буржуазную систему. Другая половина так и «борется» всю жизнь с «родительским деспотизмом», в пьяном угаре матеря и избивая недоумевающего папу, «прокалывая» родительские деньги. А    революционерами становятся единицы.

«Здесь не место рассматривать, насколько правы и насколько неправы в оценке промышленного пролетариата были Маркс и Энгельс, важно подчеркнуть, что они, как и прочие интеллигенты, становившиеся революционерами, не начинали вдруг отстаивать интересы пролетариата, а отстаивали свои собственные интересы – только не классовые, а человеческие – боролись за реализацию той потребности в человеческой гармонии, которую душит –душит, а все никак задушить не может в людях капитализм»

Ха! Оказывается, Марксом и Энгельсом двигали не классовые интересы пролетариата, осознанные ими как совпадающие с их личными интересами, а «потребность в человеческой гармонии, которую душит–душит, а все никак задушить не может в людях капитализм»! Что это за «потребность в человеческой гармонии» и откуда она берётся? Изначально вложена человеку в голову «господом богом»? Что это, как не «вечные истины» господина Дюринга? А не капитализм ли порождает (а не «душит»!) эту «гармонию»? (Словечко-то какое поэтическое, но никак не научное!)
Как видим, теория Марлена – это перепевки предрассудков Бакунина, изображающего русского крестьянина «изначально революционным», это – идеалистическое, поповское отрицание того, что бытие определяет сознание, что нищета революционизирует. Это – народничество, видящее, что капитализм «душит гармонию», но не видящее, что он порождает революцию.

«Вообще говоря, свои собственные материальные интересы каждый человек защищает сам. Самое большее – группа людей защищает свои групповые интересы, путем забастовки, например. Но забастовка за групповые интересы сама по себе ни в малейшей мере не выводит за рамки капитализма. Что выводит – так это проявляющееся обыкновенно в ходе диких, стихийных забастовок чувство товарищества и солидарности, способность решать свои общие дела самим, вместе»

Ха! «Вообще говоря»… Зачем говорить вообще, если надо говорить конкретно? Есть полуторавековой опыт борьбы пролетариата как класса, а Марлен как будто бы его не замечает, видит в буржуазном обществе лишь конкуренцию товаровладельцев, войну всех против всех, но не видит классовых организаций для «защиты материальных интересов»? «Самое большее – группа людей защищает свои групповые интересы, путем забастовки, например». Так забастовка – это «самое большее» в деле «защиты материальных интересов» или это лишь «пример» этой защиты? Путаница. Если «самое большее» - то это неверно, т.к. самое большее – это разбивание силовых ведомств и замена их поголовно вооружённой городской беднотой. Если «пример» - то пример в высшей степени неудачный, трусливый, выдающий Марлена, что под «выгодой» он понимает лишь такую, которая не выходит за рамки капитализма, что под марксизмом он понимает лишь «экономизм». Дальше он как бы оговаривает, что, мол, «забастовка за групповые интересы сама по себе ни в малейшей мере не выводит за рамки капитализма». Но зачем же тогда болтать, что это «самое большее»? Что же выводит, что же «самое большее»?  «Что выводит – так это проявляющееся обыкновенно в ходе диких, стихийных забастовок чувство товарищества и солидарности, способность решать свои общие дела самим, вместе». Как видим, Марлен идеализирует дикость, стихийность в забастовке. Обычная забастовка не выводит за рамки капитализма, а дикая, стихийная выводит? Так выше он говорил нам, что рабочим, мол, нужны знания, и без интеллигенции тут – никак, а сейчас воспевает «дикость и стихийность»! Ниже мы убедимся, что интеллигент Марлен несёт в пролетариат именно дикость, о любви к которой он нечаянно проболтался. Далее он цитирует анархиста Дамье:

«Чисто экономические интересы пролетариев при капитализме вполне реализуемы прежде всего за счет других пролетариев…»

Это – прудоновская путаница. На самом деле: как это «за счет других пролетариев», если вновь произведённая стоимость содержит кроме стоимости рабочей силы ещё и прибавочную стоимость! «За счёт буржуев» - вот правильный ответ. А изображать, что «за счет других пролетариев» - это выгодная буржуям байка, чтоб рабочие не боролись за повышение зарплаты. Как видим, Марлен сначала размазанным словечком «корысть» изображает экономическую борьбу как единственно возможную, а потом даже и от неё отказывается, бездумно цитируя анархиста Дамье.
Как можно вообще браться за перо, не изучив азов марксизма? И ведь это – не единственный случай у Марлена. Помню, как на моё замечание об огромном экономическом росте в России за годы реформ - «Посмотрите, сколько товаров новых появилось – те же йогурты и т.д.» - Марлен ответил: «Ну и что? Количество потребляемого молока ведь не увеличилось, изменилась лишь форма». Это – перепевки полуфеодальной политэкономии 18-го века – физиократов, которые путали стоимость с веществом и считали, что только земля производит стоимость, а промышленность, мол, только изменяет форму вещества, а значит, мол, стоимость не производит [178].
Марлен, как и Дамье – это интеллигенция по своему социальному положению и, как видим, по сознанию (мелкобуржуазные путаники), но не сознательные пролетарии.  
Далее Марлен изображает, что пролетариат «утратил контроль над производственным процессом и потерял освободительные стремления своих дедов» якобы «в силу конвейеризации»! Как видим, здесь – по сути мелкобуржуазное нытьё об утрате собственности («утратил контроль над производственным процессом»), причём смешивается в одну кучу с утратой революционности. И неверно «утрату революционности» изображать как следствие конвейеризации – нет, это следствие империалистического подкупа. Интеллигент Марлен же о ленинизме трусливо молчит – а ещё говорит, что «мы, интеллигенты несём в пролетариат знания»!  Марлен говорит об оппортунистическом перерождении «марксистов» и об обусловленности этого перерождения объективными причинами так:

«Грех должен прийти в мир, но горе тому, через кого он приходит»

Ну чем не попик? Можно ж было то же самое сказать другими словами, а не опускаться до религиозной фразеологии. Это уже – уступка религии.

«Одним из следствий этого подрыва марксизмом корня пролетарской революционности – стремления ко всеобщему и всеохватывающему освобождению, а не к личной корысти, явилось поражение марксистских партий Германии в 1933г. Вот как пишет об этом современный историк О.Ю. Пленков:
«…Известный социал-демократ Вальтер Хегнер вспоминал, как прогуливаясь в конце 1933г. со своим товарищем по рабочему кварталу, который ранее был оплотом коммунистов, они с удивлением обнаружили, что все дома были увешаны знаменами со свастикой, а по разговорам жен рабочих на улице они поняли, что Гитлера и его политику здесь однозначно приветствуют и одобряют. Такая метаморфоза настроений рабочих показалась Хегнеру и его товарищу очень странной и совершенно нелогичной. Хегнер был поражен тем, как тонко нацисты смогли мобилизовать нацию; он объяснял это тем, что социал-демократы, будучи рационалистами и не обладая фантазией, сосредоточились в своей политике на сугубо приземленных вещах: на зарплате, на домашнем бюджете, на буднях и прозе жизни. Нацисты же, по его словам, смогли зажечь сердца высокими целями, смогли пробудить фантазию, оторвать людей от будничных забот, внушить им романтически возвышенный образ мысли, обращенный к целям, стоящим высоко над действительностью: «нам казалось, что это какое-то злое колдовство»».
Вы поняли то, что сказал Хегнер? Немецкие рабочие поддержали фашистов именно потому, что были лучше, чем думали о них эсдеки, именно потому, что не превратились в одномерных уродов, в которых их пытался превратить капитализм, именно потому, что сохраняли другое, всеобще-человеческое измерение, именно потому, что потребность в «высоких целях» значила для них не меньше, а в иные моменты и больше, чем потребность в «сугубо приземленных вещах»»

Поразительное незнание истории! Точно так же, как селенит не знал, что «возвышенные чувства» основываются на сугубо материальной основе – половом инстинкте, так же и Марлен не знает, что «романтически возвышенная» любовь германской рабочей аристократии к нацистам, была основана на  «сугубо приземленных вещах» - решении социальных проблем (устранение безработицы, рост зарплаты) за счёт завоевательной политики. Марлен противопоставляет экономизм шовинизму, хотя и то, и другое – 2 стороны одной медали. Ведь шовинизм приносит экономическую, материальную выгоду рабочей аристократии – да-да, и не затыкайте уши, наш селенит!
И главное, интеллигент Марлен клеветнически приписывает экономизм марксизму! И это – после того, как экономизм был раскритикован Лениным в «Что делать?»! Да, такие господа несут в пролетариат не знание, а дикость.

«Я не думаю отрицать необходимость борьбы за экономические требования (сколько знаю, этим именно вы отличаетесь)»

А зачем же тогда цитировал Дамье? Вот она, мелкобуржуазная двойственность: «либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет».

«Но эту борьбу мы должны всегда увязывать с борьбой за человеческую свободу и достоинство, мы должны обращаться именно к тем потребностям пролетариев (потребностям не менее реальным, чем потребности непосредственно-материальные) – к потребностям в возможности самим определять свою судьбу и быть окруженным товарищами, а не «волками, партнерами и предпринимателями».

Прокурор Устинов точно так же возмущён тем, что люди «злыми стали» - буржуи, как и Марлен, не хотят быть окружены волками (под волками они понимают нас, революционных пролетариев). Они хотят, чтоб мы к ним относились как к товарищам – а мы, такие-сякие, «почему-то» «кусаемся».

«Труд интеллигента ближе к труду как к свободной жизнедеятельности, чем труд конвейерного рабочего»

Ха! В деньгах все различия стираются – почитай «Капитал»! Какая же это «свободная жизнедеятельность» - ты ж ведь делаешь не то, что тебе вздумается, а то, что выгодно буржую.

«Капитализм враждебен творческому труду»

Ха! А как же попса? Как же бульварное чтиво? Как же порнография? Если же понимать под «творчеством» свободный труд – то это опровергает то, что Марлен только что говорил выше.

«Многие великие поэты… были неплохими революционерами»

Можно кучу примеров обратных привести. И вообще – в чём их величие? Как раз в том, что их любит народ, сознательные пролетарии. Далее Марлен приводит в пример цитату Маркса об одном поэте, который писал прекрасные стихи не ради денег, в то время как литератор-«пролетарий» (точнее – рабочий аристократ, поправим мы Маркса) пишет ради денег, «на заказ». Но это лишь частный пример. Мы приведём другой пример: «честный» мент и вообще контрреволюционер по призванию (унтер Пришибеев у Чехова – вот яркий образец! Ему ж ведь никто не платил за его деспотизм, он исходил «от чистого сердца»). Или «честный» оппортунист, который не ради карьеры пишет реакционные статейки, а потому что искренне считает их революционными. Такой бесплатно обходящийся «работник» очень выгоден буржуям!
И вообще, когда читаю эту цитату Марлена, тут же всплывает в памяти пример очень хорошего революционного поэта Гервега, который оказался очень плохим революционным полководцем.

«Непроизводительный труд, труд не приносящий прибыль капиталисту, труд, как естественная жизнедеятельность человека, проявление его сил и способностей, враждебен капиталистической системе, стремящейся такой труд уничтожить, превратить поэта в виршеписца, и ясное дело, что те представители непроизводительного труда, не приносящего прибыль, которые относятся к своему делу серьезно и не хотят превращаться в шутов для власть имущих, волей-неволей становятся во враждебное к капитализму отношение»

Да только такая субъективная «враждебность» объективно приносит выгоду властям: Марлен подменяет марксизм – науку, основанную на материальных фактах – поэзией, витающей в облаках. Как верно сказал Наполеон, труд полководца ближе к труду учёного, Ньютона или Эйлера.  
Было время, «когда каждый поэт был революционером, а каждый революционер – поэтом» - так Ленин выразился о времени Чернышевского. Но пора дальше двигаться!  Как писал Гёте:

Каждый юноша пусть знает,
Где ума высок полёт:
Муза лишь сопровождает,
Но вперёд не поведёт.

«Про другую причину революционных стремлений части интеллигенции – про ее профессиональный навык – умение систематически мыслить – уже было сказано»

А про подкупленность?
Марлен пишет, что, мол, интеллигенция более дисциплинирована: мол, если сегодня запланировано – то завтра сделано. Но он умалчивает, что у пролетариев нет технических возможностей, связей, денег для осуществления запланированного – и если мы видим, что пролетариат всё же осуществляет свои революционные планы несмотря ни на что, медленно, но верно – то это достойно восхищения.

«Социальных претензий у интеллигента больше, чем у исконного рабочего. Если интеллигент вынужден, скажем, ящики таскать или траву косить, а знает про себя, что способен на много большее, то ненависти к капитализму у него намного больше, чем у того, который не прочь всю жизнь неквалифицированным трудом заниматься, лишь бы платили лучше. На революцию поднимаются не те, кто доволен малым, а те, кто хочет многого и без этого многого жить не может»

Во 1-х. Знание интеллигентом того, «что способен на много большее», чем «ящики таскать или траву косить» может быть иллюзорным, т.к. диплом – липовым. И действительно: буржуи, как заметил ещё Ленин, с неохотой привыкали к труду после победы революции.
Во 2-х. Таскание ящиков интеллигентом, имеющим диплом, но не устроившимся на прилично оплачиваемую работу совсем не обязательно приводит к «ненависти к капитализму» - интеллигент точно так же может мечтать сделать карьеру (поступить в аспирантуру, чтоб стать кандидатом наук, и т.п.), чтоб не таскать ящики. Марлен упоминает лишь об одной стороне мелкой буржуазии – о её революционности, но молчит о другой стороне – реакционном мечтании самому стать буржуем.
В 3-х. Неверно приписывать пролетарию крестьянско-ремесленнический дух, крестьянскую любовь к труду («не прочь всю жизнь неквалифицированным трудом заниматься»), отсутствие у пролетария «социальных претензий». Пролетарий видит перед глазами резко возросшее за годы реформ богатство, сосредоточенное в руках меньшинства – бездарей и паразитов. Это порождает у него «социальные претензии» - причём не только экономические («лишь бы платили лучше») – но и политические (ненависть к властям, буржуям). Марлен же, понимая под пролетариатом рабочую аристократию, приписывает пролетариату экономизм, желание самому стать буржуем, на самом деле свойственное рабочей аристократии (об этом мы уже подробно говорили выше).  

«Если мне видеть больно, когда люди страдают, и если я знаю, что при капитализме они страдать будут, если мне товарищеских, а не корыстных отношений между людьми хочется (спасибо деду и его классу общинного крестьянства, как я теперь понимаю), а при капитализме отношения между людьми другими, кроме как корыстными, быть не могут, то и буду я бороться против капитализма, пока жив буду, и мне без разницы с моральной точки зрения, борются ли против капитализма промышленные рабочие или не борются. Я не за них, за себя борюсь, чтобы у меня головных болей не было, когда люди вокруг страдают, а помочь им никак не поможешь…»

Но ведь и буржуям хотелось бы иметь капитализм, но без «страданий», без нищеты (т.к. «страдания», нищета революционизируют). Буржуям нужна лишь прибыль, но им не нужны «негативные последствия», связанные с её получением.  Точно так же буржуи хотели бы «товарищеских, а не корыстных отношений между людьми» - чтоб пролетариат не восставал против них, чтоб рабочие не боролись за прибавку к зарплате, чтоб конкуренты не облапошивали их. Чем же взгляды Марлена отличаются от буржуазного пацифизма, от христианского гуманизма?
Пролетарская революционность тем и отличается от буржуазного пацифизма, что ей движет не «жалость к страдающим» («страдающие» - сами не ангелы), а ненависть к буржуазным властям.
Хоть Марлен и пишет, что «будет бороться против капитализма, пока жив будет» (о человеке судят по делам, а не по тому, что он о себе мнит), на деле выходит, что он борется лишь против крайностей капитализма, объективно – ради сохранения капитализма.
«Спасибо деду и его классу общинного крестьянства, как я теперь понимаю» - пишет Марлен. Здесь он и выдаёт себя, с каких позиций он борется с капитализмом. Ведь зачатки «корысти», зачатки капиталистических пороков уже тогда были. Т.о., Марлен «борется с капитализмом» с реакционных позиций, выступая не против капитализма, а за неразвитый капитализм, когда его пороки были ещё неразвиты, скрыты.
«При капитализме отношения между людьми другими, кроме как корыстными, быть не могут». А как же солидарность пролетариев в борьбе с буржуазным государством? Хотя она тоже основана на «корысти». Это - «разумный эгоизм» - Марлен этого у Чернышевского не понял.

«И не собираюсь я вовсе «примыкать к рабочей среде», и не страдаю я вовсе от того, что рабочие не обращают на меня и на мои теории внимания (страдал, пока был кающимся интеллигентом и не дошел до мысли, что каяться мне не в чем)»

Как видим, здесь чисто интеллигентская «беспартийность», интеллигентский индивидуализм, сродни точке зрения того врача (см. выше). Здесь Марлен сам же и подписывается, что не собирается становиться на точку зрения революционного пролетариата, не собирается будить массы на борьбу. Этим он опровергает себя, что «лучшие революционеры – это выходцы из интеллигенции». Заметим здесь, что выходец из буржуазии революционный пролетарий Энгельс боялся обуржуазиться, «перегнить для дела революции». Он, конечно, не перегнил (фатальной неизбежности обуржуазивания революционера, вышедшего из буржуазной среды, как видим, не существует).  А вот Марлен не только не боится обуржуазивания, но ещё и хвастается своим буржуазно-интеллигентским происхождением. В начале статьи он высмеивает рабочистов, хвастающих тем, что они не интеллигенты, фразой из анекдота: «Я не девочка. – Нашла, чем хвастаться». Эти же слова с успехом можно отнести и к Марлену.
Пролетарский же революционер, вышедший из интеллигенции и действительно вставший на позицию пролетариата, если он действительно порвал со своими буржуазными корнями, не будет хвастаться своим непролетарским происхождением и своей «независимостью» от пролетариата, как это делает Марлен. Точно так же сознательный пролетарий, выходец из необразованной среды, не будет ставить в вину другому революционеру, что он – выходец из интеллигенции. Иначе он – не сознательный пролетарий, а опутанный крестьянскими и рабочеаристократическими предрассудками, крестьянской и мещанской дикостью.    

«И еще момент. Зря вы пишете: «Знаете, Александр, почему только рабочие могут стать настоящими революционерами? Потому что они идут в революцию не из моральных соображений, а от безвыходности. Это не так возвышено, зато надежно. Никто из наших партийцев не выиграет, если перестанет быть революционером. Наша жизнь от этого не улучшиться. Другое дело вы — интеллигенты, вы жертвуете, примыкая к нашей борьбе, потому что сейчас, реально, могли бы делать себе карьеру и устраивать более-менее обеспеченную жизнь. У нас же пути назад нет, все мосты сожжены»
Капитализм – не кастовая система древней Индии, социальная мобильность в нем существует. Один рабочий парень-троцкист мне рассказывал:
«Начальство у нас умное, появится среди рабочих дельный человек, сразу его начинают двигать в бригадиры, потом в мастера, глядь, и потерян он для рабочего класса».
Такое «умное начальство» существует, конечно же, не на всех предприятиях. Но существовал и существует другой канал социальной мобильности для рабочих – через профсоюзное и партийное движение. Это – многих бесславных путь, от самых что ни на есть исконных рабочих Эберта, Носке и Шейдемана до лидеров шахтерских стачек 1989 – 1991гг.»

Во 1-х. Опять же – совершенно не проводится деление на пролетариат и рабочую аристократию. Тот же Кара-Мурза признаёт, что у представителей низов в современной России шанс «выбиться» хоть и не нулевой, но очень-очень низкий, практически нулевой. Марлен говорит: талантливого рабочего буржуй присмотрит, и он «выбьется». Но мы прекрасно знаем, как буржуазное общество губит, топчет таланты пачками! Марлен же по-мажорски смотрит на пролетариев как на бесталанных.
Во 2-х. Промышленный рабочий (рабочий аристократ) имеет вероятность «выбиться», но ведь точно так же её имеет и интеллигент.
В 3-х. Марлен рассматривает данный вопрос в отрыве от экономики: 1) сегодня монополистический капитализм, когда 100, максимум 1000 семей контролируют экономику, когда крупная буржуазия – это ростовщики-паразиты, совершенно оторванные от производства, и шансы появится новому олигарху, выбившемуся «из грязи – в князи», практически равны 0; пролетарий, из кожи вон лезущий, имеет кое-какой шанс стать рабочим аристократом, но 2) подкуп рабочей аристократии всё больше сходит на нет, большинство её разоряется.

«Для рабочего борьба за свои непосредственные экономические интересы есть нечто естественное и само собой разумеющееся, не требующее разрыва с прежними поведенческими ориентациями, ориентациями, в той или иной мере проникнутыми буржуазным духом (нельзя жить в буржуазном обществе и не быть так или иначе сформированным, т.е. изуродованным этим обществом). Те рабочие, кто в борьбе за эти непосредственные экономические интересы отличался наибольшей энергией и смекалкой, выходили из рабочего класса и переходили в ряды профсоюзной и партийной (социал – демократической и сталинистской) бюрократии. Для них это был путь к индивидуальному освобождению от гнета наемного труда – вместо освобождения всего класса.
Напротив, для человека, принадлежащего по рождению к мелкобуржуазно – интеллигентской или к буржуазной среде, порвать с этой средой, порвать и физически, и психологически, освободиться и от принадлежности к ней, и от духовной с ней связи, не было обычно делом, само собой разумеющимся, но требовало напряженной внутренней работы. Не все, кто захотел пойти по такому пути, смогли пройти по нему до конца, очень многие хорошо начинавшие интеллигенты так или иначе возвращались затем в буржуазное болото, но те, кто сумел до конца совершить подобный разрыв с буржуазным миром, приобретали в итоге такую крепость и несгибаемость, которую напрасно было бы ждать от не переживавшего никаких внутренних терзаний из-за разрыва с буржуазным миром, но успешно делавшего в этом мире карьеру шорника Эберта, ставшего в конце концов президентом Германии»

Итак, чтоб пролетарию стать революционером, ему, в отличие от интеллигента, не надо рвать со своей средой, что требует  «напряженной внутренней работы» - такова мысль Марлена, если очистить её от шелухи. И мысль эта неверная, ибо нет чисто пролетарской среды, а есть среда полукрестьянская, полурабочеаристократическая, полуинтеллигентская, полукриминальная и т.д., и именно в борьбе с этими влияниями и созревают революционеры.
Теперь разберём шелуху. Марлен опять клеветнически приписывает пролетарию (вернее – «рабочему») лишь «борьбу за свои непосредственные экономические интересы». Как видим, здесь опять рабочий аристократ-интеллигент воюет против рабочего аристократа-неинтеллигента (спор селенита с паном Броучеком), причём называет его «рабочим».
А концовка этой фразы вообще нелогична: «не все интеллигенты стали революционерами, но те, кто стали, оказались лучше контрреволюционера из рабочих». Ясно-понятно, что среди рабочих и контра недобитая есть («в версальской армии и пролетарии были» - говорил Ленин). Но как можно сравнивать революционера из интеллигенции (при том, что Марлен признаёт, что таких – единицы) с контрреволюционером, а не с революционером из рабочих?

«Революция становится возможной лишь тогда, когда стихийный повседневный протест рядовых тружеников и непримиримый бунт отщепенцев и изгоев от царящей неправды сливаются  в единый поток. Именно соединение борьбы рядовых рабочих с протестом радикальной антибуржуазной интеллигенции дало революционное социалистическое движение 19 – 20 веков, без любого из этих компонентов оно бы не возникло»

Я уже писал в своей работе «Пролетариат и рабочая аристократия», что это – размазано: «соединение борьбы рядовых рабочих с протестом радикальной антибуржуазной интеллигенции». Во 1-х, рабочие есть разные (есть и рабочая аристократия), во 2-х, «радикализм» и «антибуржуазность» могут быть разные (есть и мелкобуржуазный протест, объективно реакционный).

«…Поскольку эпоха упадка капитализма сопровождается в том числе упадком теоретических интересов, в т.ч. и в левой среде – зачем познавать мир, если не хочешь менять его? – ответ на заданный рабочепоклонникам вопрос я получил только от самого последовательного и идущего до конца (т.е. до признания прогрессивности проституции по сравнению с любовью, каковое признание действительно следует из марксизма, если придерживаться его всерьез) современного марксиста – от Гачикуса. Ответ был изумителен – я писал, что выходцы из буржуазии – куда лучшие революционеры, чем выходцы из рабочего класса, Гачикус же понял дело так, что для меня буржуазия более революционна по сравнению с рабочим классом…»

Да… Сколько раз я думал, что круче переврать, чем это делает Марлен, уже невозможно, и каждый раз он убеждает меня в обратном. «Признание прогрессивности проституции по сравнению с любовью, каковое признание действительно следует из марксизма, если придерживаться его всерьез»… Между тем я писал совсем другое:

«…На место старой, докапиталистической любви, основанной большей частью на животных чувствах, приходит новая любовь – любовь за деньги. Это прогресс, и реакционщиной было бы плакать по этому поводу, а тем более – сваливать вину за это на женщин. Но в недрах капитализма уже зарождается новая любовь, основанная на классовой ненависти, и мы должны этот процесс подтолкнуть…» (см. мою статью «Анализ Кучинского»)

Как видно из цитаты, я признаю прогрессивность проституции, как буржуазной формы любви (это тоже любовь! Вспоминается стих одного африканского поэта, где девушка говорит парню: «Ты любишь меня, но пойми, мне нужна обувь»), по сравнению с феодальной любовью. Марлен же, выбрасывая из моей цитаты слово «феодальной» и изображая феодальную любовь за абстрактную, чистую «любовь», тем самым выдаёт мурло реакционера, идеалиста-народника.
Любовь при капитализме принимает форму брака по расчёту (проституции) и разврата. Но ведь и докапиталистическая любовь имела в себе зачатки этого! Наши дедушки дарили нашим бабушкам цветы и водили их в кино – и это не считалось проституцией. Они довольно быстро и легко сходились – и это не считалось развратом, потому что этого тогда было достаточно, чтоб прожить счастливо всю жизнь. Капитализм же своим развитием доводит противоречия до крайности, срывает завесу «романтичности» с пороков, срывает цветочки с колючей проволоки – в этом его заслуга.  Марлен, возвеличивая любовь, основанную большей частью на животных чувствах, по сравнению с любовью за деньги, тем самым воспевает дикий разврат – его и так много в буржуазном обществе. В применении к нынешней жизни слова Марлена означают именно это, хочет он этого или нет. Точно также Бугера жалеет, что коллективный дух жителей 5-этажек исчезает с переходом на 9-этажки, где соседи не знают друг друга. Что по сути значит это благое пожелание в применении к современности? Это значит ставить на место пролетарского коллективизма, коллективизма по классовому признаку, соседский коллективизм; на место гражданской войны пролетариев с мусорами – разборки типа «С какого района?», которых и сейчас хватает.    
Вспомним роман Чернышевского «Что делать?». В разговоре с матерью Веры Павловны Лопухов выступает за брак по расчёту, и та принимает его за «своего», понимая под расчётом лишь денежный расчёт. Но у Лопухова расчёт дальний – революция. Капитализм порождает денежный расчёт в любви – это прогресс, ибо из этого расчёта вырастает более дальний, революционный, расчёт.
Марлен же, грубо коверкающий мою мысль и воспевающий «чистую» (а не революционную!) любовь, подобен филиппам киркоровым с их безыдейными песенками.
«Ответ был изумителен – я писал, что выходцы из буржуазии – куда лучшие революционеры, чем выходцы из рабочего класса, Гачикус же понял дело так, что для меня буржуазия более революционна по сравнению с рабочим классом». Но ведь среди выходцев из буржуазии буржуи намного чаще встречаются, чем среди выходцев из пролетариата! А то Марлен подменяет статистический подход единичными примерами, которыми можно доказать что угодно. Именно за это я ругал Марлена – за то, что он «за деревьями леса не видит», за отдельными выходцами не видит класса.
И ещё. «Упадок капитализма сопровождается в том числе упадком теоретических интересов». Это – неверно.
Во 1-х, не «упадок» капитализма, а загнивание. Говорить «упадок» - это народничество (см. мои работы «Анти-Бугера» и «Обзор современного коммунистического движения в России»).
Во 2-х, не «упадок теоретических интересов» а рост, ибо произошёл огромный рост грамотности и образования.
Если вообще можно говорить об «упадке теоретических интересов» (в России, а не вообще), то в каком смысле? В чём его причина? Причина его – в том, что рабочая аристократия сверхдержав – это социальная база экономизма, борющаяся лишь за «конкретные требования», и с этим связана её нелюбовь к теории (что писал ещё Ленин на примере Англии). И чем больше будет углубляться кризис империализма, чем больше, соответственно, будет разоряться рабочая аристократия, тем больший рост теоретических интересов мы увидим. И действительно – кризис российского (советского) империализма в 1991г. породил современное российское комдвижение, породил у передовой части российского пролетариата интерес к теоретическим спорам («Чем являлся СССР?», «С чем связан крах СССР?» и т.п. – эти вопросы стали в последнее время живо обсуждаться), чего раньше не было. Т.о., мы видим рост теоретических интересов (медленный, но верный), а не упадок.  
Теперь перейдём к газете «Пролетарий» - газета, насколько можно понять по содержанию (2 статьи – об Украине, 3-я – о России), рассчитанная на украинских и российских пролетариев. Рассмотрим статью Марлена «Уроки Украины. Часть 2. Крах псевдолевых». Для начала рассмотрим в этой статье тот же вопрос, который Марлен рассматривает в ответе «рабочистам». Приведём несколько цитат:

«Современный пролетариат – это класс, чрезвычайно разложенный и атомизированный капитализмом, превращенный в толпу одиночек, не способных самостоятельно принимать решения и  поддающихся манипулированию разными группами буржуазии»

«Мы должны все время помнить и уметь пропагандировать в массах пролетариата теорию перманентной революции, теорию, выдвинутую Марксом, Энгельсом, революционерами – народниками, Троцким, Лениным, большевиками и эсерами».

«…чрезвычайно разобщенный и атомизированный  капитализмом пролетариат (если понимать под ним только рядовых работников материального производства) сам по себе неспособен выработать революционную идеологию, сами по себе рабочие представляют лишь объект экономической эксплуатации и политических манипуляций буржуазии, их стихийное неизбежное сопротивление эксплуатации само по себе никогда не приведет к новому строю, отсутствие у них широкого кругозора, понимания общественного развития превращает их в объект манипуляций разных группировок буржуазии. Для освобождения пролетариата нужна партия. Решающую роль в ее создании должны сыграть пролетарии умственного труда, революционная интеллигенция. Именно пролетариат умственного труда является наиболее сознательной и революционной частью пролетариата, иначе говоря, его политическим авангардом».

Мы видим здесь опошление ленинской «Что делать?» в духе катедер-социализма. Ленин писал, что непосредственно из борьбы работника с работодателем рабочий революционного сознания не вынесет, что пролетариат стихийно тяготеет к социализму, и революционное сознание может быть привнесено только извне революционной интеллигенцией, и не важно из какого класса они выходцы (чаще всего – из буржуазной интеллигенции, но не только). И сознание это надо воспитывать на обличениях полицейского гнёта во всех сферах жизни, на постоянном увязывании практики с революционной наукой. Так писал Ленин.
А  что же пишет Марлен?
1) Что пролетарии «не способны самостоятельно принимать решения и  поддаются манипулированию разными группами буржуазии» - т.е. он отрицает стихийное тяготение пролетариата к марксизму, совершенно по-аристократически изображает пролетариат за стадо баранов. Хотя и Ленин писал, и мы видим, что лучше всего понимают марксизм, больше всего интуитивно к нему тяготеют именно пролетарии.
2) Что «Решающую роль в создании партии должны сыграть пролетарии умственного труда, революционная интеллигенция», что «Именно пролетариат умственного труда является наиболее сознательной и революционной частью пролетариата». Но ведь мы прекрасно знаем, что «пролетариями умственного труда» оппортунисты всех мастей (начиная от Зюганова кончая Кардасевичем), замазывающие деление на пролетариат и рабочую аристократию, называют именно буржуазную интеллигенцию, что под «наиболее сознательной и революционной частью пролетариата» они понимают квалифицированных рабочих = рабочую аристократию. Это – тонкая подмена ленинизма катедер-социализмом. И лучшее тому доказательство – см. 3-й пункт:
3) Марлен ставит в один ряд с Марксом, Энгельсом и Лениным народников, Троцкого и эсеров, т.е. с пролетарским социализмом – мелкобуржуазный социализм, с наукой – лженауку. Любой (или почти любой) реакционный доктор философии подпишется под этой кашей!
4)  Ленин подчёркивал, что организация революционных интеллигентов нужна пролетариату для обличения полицейского гнёта во всех сферах жизни – а есть ли хоть словечко об этом гнёте в длиннющих сочинениях Марлена? Нет. Есть лишь одно место, где слишком расплывчато говорится о том, что есть, мол, не только материальные интересы, но и «чувство собственного достоинства» - понимай, как хочешь. Что это, как не типичная интеллигентская трусость – этот феодальный нерешительный тип войны (см. выше)!
Теперь о статье в целом. Если не обманываться пролетарской фразой, это – реакционное фырканье на украинскую независимость, на оранжевую революцию – хоть и буржуазную реформу, но реформу прогрессивную. Объективно это фырканье выгодно российскому империализму (мы уже много раз говорили, что под национальным нигилизмом леваков скрывается великорусский шовинизм). И ещё. Леваки, эти ярые противники реформ, пишут об одних только реформах, лишь об оранжевых революциях. Почему ни слова об Андижане, к примеру? Почему Вы ограничиваете украинский пролетариат самим собой? Что это, как не кустарщина, местечковый национализм, своего рода «экономизм» (если сравнивать отдельную нацию с отдельным заводом)?

2-я статья – статья Здорова «Одесское дело: террористы левые или правые?». Здесь опять же проскакивает национальный нигилизм и бесклассовая интеллигентская критика сталинизма, бакунистская критика «диктатуры вообще» (о «людях-винтиках» мы из телека и пореформенных школьных учебников прекрасно уже наслышаны).
Но не это главное. В статье пишется о том, что неверно бороться за освобождение террористов-губкинцев, ибо они – великорусские шовинисты. Далее приводится пример полицейской травли левых активистов за экономическую борьбу – как пример того, за чьё освобождение надо бороться. Заканчивается статья «каучуковой резолюцией», осуждающей «терроризм» и противопоставляющей ему  «классовое насилие, сознательное и организованное действие пролетариата». Почему же не сказать прямо: мы осуждаем терроризм одиночек и приветствуем терроризм масс? А ещё лучше привести в пример «терроризм» исламистов.
Мы, конечно, против полицейской травли «экономистов» - точно так же, как мы и против  полицейского беспредела по отношению к шовинистам (да-да, пусть это не шокирует наших «марксистов»: в своей работе «Что делать?» я писал, что мы будем гневно обличать ментовской беспредел, направленный даже против отъявленных негодяев, буржуев и реакционеров, ибо больше всего он бьёт по пролетариату). Но какой вывод логически вытекает из данной статьи Здорова? Что экономизм лучше терроризма одиночек. Это – неверно: ещё Ленин в «Что делать?» подметил, что экономизм и терроризм одиночек – это 2 стороны одной медали.
Последняя статья – заметка о том, что при невыясненных обстоятельствах (вполне возможно – от рук властей) погиб молодой активист… тоже «экономист»! При всём нашем уважении к памяти павших товарищей, мы должны признать: объективно смысл этой заметки: «Экономизм ужасно вреден для властей».
*          *          *
После разбора статей «Пролетария» я просмотрел свежий номер газеты «Аргументы и факты». И что я там увидел? Фырканье на «оранжевую революцию» на Украине, мол, Ющенко – бывший банкир, а также целая страница под заголовком «Чиновникам нужен нищий народ», где – письма читателей о низких зарплатах и их невыплатах и даже «грозное» предложение оставить на полгодика депутатов без зарплаты. Как говорится, «комментарии излишни»…
*          *          *
Теперь рассмотрим статью Марлена «Государство и капитал в России», точнее, отрывок из неё, где он критикует меня:

«Один из запоздавших на 110 лет паладинов марксизма, Гачикус в своей работе «Анти-Бугера» критикует теорию ГПРК, согласно которой собственность – не вещь, а возможность управления одними людьми трудом других людей… Гачикус, как и следует ожидать от настоящего теоретика, столь увлечён написанием своих работ, что не имеет времени внимательно читать чужие, даже если это работы не нелюбимой им ГПРК, а любимого им Маркса. Маркс и не думает отрицать, что «собственность представляет собой тоже своего рода власть». Более того, он соглашается с Гейнценом, что «власть господствует над собственностью», но ставит это утверждение Гейнцена в конкретно-исторические рамки, которыми, как думал Маркс, ограничивается справедливость данного утверждения: «Это значит: собственность не имеет в руках политической власти, и последняя даже издевается над ней, например, посредством произвольного обложения, конфискаций, привилегий, стеснительного вмешательства бюрократии в промышленность и торговлю и т.п. Другими словами: буржуазия ещё не конституировалась политически как класс. Государственная власть ещё не превратилась в её собственную власть». Иными словами, Маркс считал, - и именно в этом состояла его ошибка, - что подобное подчинение частной буржуазии, «собственности» - «политической власти», т.е. государственной бюрократии, присуще только отсталому неразвитому, капитализму, и что по мере развития капитализма «собственность», частная буржуазия поставит себе на службу государственную власть. Гачикусу достаточно почитать хотя бы «Новую газету», чтобы услышать, как неолигархическая буржуазия, а равным образом обиженная часть «олигархической буржуазии волками воют от «произвольного обложения, конфискаций (вспомним судьбу «Юкоса»!), привилегий, стеснительного вмешательства бюрократии в промышленность и торговлю и т.п.» Будет ли Гачикус утверждать, что всё это происходит от неразвитости русского капитализма?
На самом деле, фритредерский капитализм, капитализм свободной конкуренции был не типичным случаем капитализма, как предполагал Маркс, а незначительным по историческим масштабам и кратковременным эпизодом, затронувшим лишь несколько стран и продолжавшемся лишь несколько десятилетий. Но даже для этого периода утверждение, что частная буржуазия непосредственно осуществляла политическую власть, является крайним упрощением.
Ни в викторианской Англии, ни в кайзеровской Германии государственный аппарат не контролировался непосредственно промышленной буржуазией. Этот аппарат рекрутировался из старой аристократии. Бесспорно, что и английская аристократия, и прусское юнкерство во второй половине 19 века обеими ногами стояли на буржуазной почве. Столь же бесспорно, что они должны были считаться с интересами промышленной буржуазии. Но считать Бисмарка всего лишь наёмным слугой буржуазии, а не вождём капиталистического общества – значит впадать в примитивное марксистское упрощенчество. Гениальное упрощенчество было отличительной чертой марксизма. Некогда в этом была его сила. Указание, что государственный аппарат вовсе не является воплощением мирового духа или слугой народа, а защищает интересы эксплуататоров, разоблачало государственнические иллюзии, пропагандируемые эксплуататорами, и способствовало пониманию истинных отношений. Ошибка марксизма состояла в том, что эксплуататоры отделялись от государства, и капитал и государственная власть, две стороны одной реальности, противополагались друг другу как два отдельных, хотя и связанных явления. Недоучитывалась самостоятельность политики государства. Эту самостоятельность следует понимать в самом прямом и грубом смысле. Не может быть и речи о возврате к государственническим представлениям, будто государство способно отстаивать некие надклассовые общенациональные интересы. Критика государства должна быть, по сравнению с марксизмом, радикализирована, углублена до самых корней… историческая наука изучила огромное количество фактов, относящихся к первобытному и раннеклассовому обществу. Историки, в первую очередь историки, использовавшие метод исторического материализма (В.П. Илюшечкин, Ю.И. Семёнов и другие) установили подлинную картину возникновения классов и государства. Эта картина отнюдь не соответствует схеме Руссо и… Гачикуса. «Собственность порождает политическую власть» - заявляет Гачикус сразу вслед за приведенной им марксовой критикой Гейнцена. На самом деле, всё было наоборот: власть породила собственность»

Разберём подробно.
1) Марлен называет меня «одним из запоздавших на 110 лет паладинов марксизма» (Опять интеллигентское жонглирование малоизвестными словечками. «Паладин» - человек, беззаветно преданный какой-либо идее, какому-либо лицу), тем самым изображая свои лженаучные взгляды передовыми, новейшими. Между тем, выше мы уже видели, что сам Марлен «запоздал» на 300 лет.
2)   «Гачикус критикует теорию ГПРК, согласно которой собственность – не вещь, а возможность управления одними людьми трудом других людей». Да, с такой способностью коверкать чужие слова (а это – на каждом шагу) Марлену бы прокурором работать… Но он – не проститутка, продающаяся за презренный материальный интерес, его любовь – бескорыстная, идеальная (только к кому – мы это сейчас увидим).
Из данной цитаты логично вытекает вывод, что Гачикус считает, будто бы «собственность – это вещь». На деле же я говорил совсем другое:
а) что Бугера неверно приписывает взгляд  «собственность – это вещь» Марксу и затем «побивает его»;
б)   что понятие «собственность» зависит от уровня развития производительных сил – грубо говоря, от того, «что за «вещь»»: если в экономике господствует такая «вещь», как соха, то собственность – докапиталистическая, а если завод – то капиталистическая. А давать определение собственности «на все времена», как это делает Бугера – это старая ошибка Прудона, т.е. домарксовой политэкономии.
Другими словами, в основе понятия «собственность» лежит материальный фактор – именно это отрицают господа коллективисты, ставя на первое место «власть», якобы висящую в небесах. Мы же говорим: нет, у власти есть материальная основа.
Взгляды ГПРК – это перепевки предрассудков Дюринга, о чём мы уже говорили выше.
Замазывать это – на руку буржуям. «Вспомним судьбу «Юкоса»!» - восклицает наш селенит, «уничтожая» меня, неуча, наповал. Но разве власть, «прижавшая» «Юкос», опирается на «чистый дух», на «закон» - бумажку? Нет, на военную силу, которая по сути есть сила материальная, экономическая, есть собственность. Вопрос о вооружении – это коренной вопрос, который господа оппортунисты любят обходить стороной.  
«Будет ли Гачикус утверждать, что всё это происходит от неразвитости русского капитализма?» - спрашивает Марлен.
Нет, не буду. Маркс писал о конкретном случае – Германии середины 19-го века.   Да, он «соглашается» с Гейнценом, что «власть господствует над собственностью» - в смысле феодальная власть над буржуазной собственностью. Но ведь феодальная власть также опирается на собственность – на феодальную собственность! Марлен же перевирает Маркса, говоря об абстрактной «власти» и абстрактной «собственности», изображает, будто бы Маркс «ошибался».
3) Как видно из цитаты, Марлен изображает фритредерство как соответствующее раннему капитализму: мол, Маркс ошибался, думая, что, наоборот, зрелому. Верно ли это?
Нет. Вообще, не совсем верно называть фритредерский капитализм «капитализмом свободной конкуренции», как это делает Марлен. Под «капитализмом свободной конкуренции» принято понимать доимпериалистический, домонополистический капитализм, т.е. экономическую формацию, а фритредерство – один из 2 возможных видов экономической политики, наряду с протекционизмом. Марлен изображает, что раннему, домонополистическому капитализму соответствует фритредерство, позднему, монополистическому – протекционизм. Но факты его опровергают.
В Англии в середине 19-го века именно фритредерство пришло на смену протекционизму, а не наоборот.
В России в 1992г. (гайдаровская «либерализация экономики») именно фритредерство пришло на смену протекционизму, а не наоборот.
В буржуазной экономической науке борьба этих 2 направлений не исчезла, не сменилась господством протекционизма: в середине 20-го века она велась в форме борьбы кейнсианства и классической политэкономии, к концу 20-го века и по сей день – в форме неокейнсианства и неоклассической политэкономии. Представители и того, и другого течения получают Нобелевские премии за свои работы.
Итак, если протекционизм является политикой одной части империалистической буржуазии, именно – реакционной её части, то точно так же фритредерство, либерализм является политикой другой её части, прогрессивной.
Переворачивая всё с ног на голову, изображая протекционизм прогрессом по сравнению с фритредерством, Марлен тем самым льёт воду на мельницу протекционизма – на самом деле реакционной экономической политики по сравнению с фритредерством.
Взгляды Марлена сродни взглядам Торбасова – вспомним его статью об «Оранжевой революции», где он, справедливо признавая, что «хребет империалистическому, шовинистическому, каудилистскому хищнику можно только сломать, но в умильного котёночка его обратно не превратишь», делает из этого прямо реакционный вывод, что протекционизм, фашизм является прогрессом по сравнению с фритредерством, с либерализмом, пацифизмом.
По сути это – каутскианство. Каутский тоже изображал империализм одним из видов буржуазной политики, путал политику с экономикой, путал экономическое понятие «империализм», с одной стороны, и политические понятия «протекционизм», «колониализм», с другой стороны. И, кстати, довод, который он приводил в защиту своей теории ультраимпериализма, был диаметрально противоположен марленовскому: посмотрите, мол, протекционизм сменяется фритредерством [179]. Подобные взгляды сегодня выражает либерал Гайдар (см. мою работу «Критики Маркса и защитники Маркса»). Взгляды Марлена, с одной стороны, и Гайдара с Каутским, с другой, - это 2 стороны одной медали.
Так же и Торбасов изображает смену фритредерства протекционизмом при Путине как переход в стадию империализма из полуколониальной зависимости России от Запада при Ельцине – т.е. как прогресс. Это – неверно, ибо окончательно Россия вступила в стадию империализма ещё при Сталине, а признаки империализма были вовсю ещё при царе.  
Далее. Неверно Марксу приписывать взгляды Гайдара, будто бы Маркс считал, что с развитием капитализм становится более фритредерским, как это клеветнически делает Марлен. Если и есть у Маркса отдельные места, допускающие такое толкование, то надо учесть, что писано это было в доимпериалистическую эпоху.
Итак, мы видим, что взгляды Марлена не являются случайно возникшими в его голове, это – официальная реакционная лженаука. Те же взгляды, как видим, присутствуют и у Торбасова, и у «Бюллетень Интернационалист». И ещё одно подтверждение – статья представителя левого крыла РКРП Шапинова [180]. Шапинов, в отличие от лидера РКРП Тюлькина, признаёт Россию империализмом, но для чего?  Он пишет: если, мол, Россия – это империализм, то, значит, ни одна часть буржуазии не является прогрессивной. А факты говорят о том, что Россия – империализм. Значит, мол, либерализм не прогрессивен.
Это – неверно. Из этого следует оправдание удушения НТВ в 2001г., критикующего Путина с либеральных позиций.
На самом же деле, из того, что Россия – империализм следует, что национальный вопрос для России разрешён, он в прошлом; что любые национальные движения со стороны России является контрреволюционными; что борьба её с другими империализмами является одинаково реакционной с обеих сторон, а борьба угнетённых наций против неё является революционной. Но о борьбе угнетённых наций Шепинов ничего не говорит, а по отношению к Западу изображает Россию «слабенькой», хоть и империалистической. Что это, как не утончённый шовинизм, утончённое оправдание отмены буржуазных свобод?
Вернёмся к Марлену.  Он пишет: «считать Бисмарка всего лишь наёмным слугой буржуазии, а не вождём капиталистического общества – значит впадать в примитивное марксистское упрощенчество». Итак, Марлен хочет изобразить, что «власть» будто бы «независима» от «собственности», что, мол, говорить «политика вытекает из экономики» - «примитивное марксистское упрощенчество». Марлен изображает, будто Бисмарк мог действовать «как ему вздумается». Напомним Марлену историю, что, к примеру, царская дипломатия «убирала» даже царей, ей не угодных. Это – во 1-х.
Во 2-х. Неверно приписывать марксизму объективизм. Мы не отрицаем волю отдельных личностей, Бисмарка и т.д., что она влияла на ход истории.  Но чем она была обусловлена? Она обусловлена бытием, материальным фактором. А Марлен ставит волю на первое место, изображает, будто бы она висела в воздухе. Это – идеализм, поповщина.    
4) «Ошибка марксизма состояла в том, что эксплуататоры отделялись от государства, и капитал и государственная власть, две стороны одной реальности, противополагались друг другу как два отдельных, хотя и связанных явления». Это – бакунистское мелкобуржуазное фырканье на диктатуру пролетариата. Марлен бесклассово говорит здесь об абстрактном государстве, не указывая, какое государство он имеет в виду – буржуазное или пролетарское. Но буржуазное-то государство марксизм никогда не отделял от буржуев – и выше Марлен именно за это марксизм оплёвывает. Вывод: Марлен имеет в виду именно пролетарское государство. Изображать, будто «пролетарское государство неотделимо от буржуев», как это делает Марлен – значит, клеветать на диктатуру пролетариата. Марлен здесь именно впадает в ту «интеллигентофобию», «начальникофобию», «вождефобию», в которой он обвиняет «рабочистов».
«Критика государства должна быть, по сравнению с марксизмом, радикализирована, углублена до самых корней…»… «До самых кончиков волос!» - сразу вспоминается фраза из рекламы. На деле же под этой рекламно-крикливыми требованиями «углубления» и «радикализации» марксизма скрывается опошление его в духе катедер-социализма.  
«Историческая наука изучила огромное количество фактов, относящихся к первобытному и раннеклассовому обществу» - мы видим каутскианское увиливание из современности в древность. «Историки, использовавшие метод исторического материализма, установили: власть породила собственность» - говорит Марлен. А вот другие университетские философы говорят ещё более откровенно и решительно,  чем Марлен: мол, неверно, что государство – классовый аппарат; мол, государство уже было на Древней Руси, а классы в России появились лишь в 17-м веке. Но на чём же, спросим мы этих «учёных», основывалась «власть», как не на прибавочном труде? А откуда появился прибавочный труд, излишки? От усовершенствования орудий труда. Итак, производительные силы лежат в основе производственных отношений, экономика порождает политику, собственность порождает власть. Это – азы, это – история 5-й класс.
Но что же я опять за своё? Ведь это же всё устарело! Ведь историки, «использовавшие метод исторического материализма», «точно установили», что «власть висела в воздухе». Да-да, а Земля покоилась на 3 китах…
Вообще, «теория коллективизма» Марлена Инсарова и Бугеры, которая много говорит о «воле», о «власти», о «начальнике» - и умалчивает об их материальной основе; которая из политико-юридических отличий (а не из экономических!) выводит, что в СССР был не капиталистический способ производства, как на Западе, а «неоазиатский»; которая увлекается идеями Ницше с его «сильным духом», лебезит перед ним, как перед «врагом, достойным уважения» - это идеализм попа Беркли 300-летней давности. Это критика капитализма, но критика упадочническая, вреднейшая, реакционнейшая.

6. Левый Фронт Молодёжи Загорска, Виктор Макаров. Чертовски радует, что начинают появляться интернационалисты! Откол данной группы от оппортунистов произошёл именно по вопросу о свободе Чечни. С другой стороны, обольщаться не стоит – у группы присутствуют и пацифизм, и экономизм, и прочие шатания, которые мы уже разобрали на примере других групп.
В одном из номеров их газеты есть схема, на которой представлены политические партии России. Есть там и наша Российская партия большевиков – это радует. Она присутствует в разделе «ленинисты», наряду с ЛФМЗ и др. – не совсем верно лишь, что мы, РПБ, «находимся под влиянием ходжаизма и маоизма»: ходжаизма – да, маоизма – нет. В своих работах я с маоизмом размежёвываюсь достаточно чётко. К тому же к РПБ в этой схеме идёт стрелка от РМП – отсюда можно подумать, что мы находимся под влиянием Торбасова. Это неверно. Мы не виноваты, что у Торбасова – этого типичного буржуазного любителя поболтать – зуд сочинительства и он живёт по принципу «ни дня без строчки», пишет нам каждый день по всяким мелочам. Справедливо указывается, что в том же разделе «ленинисты» присутствуют и «другие мелкие группки и отдельные лица». На них надо обратить больше внимания, ибо это в большинстве своём, скорее всего – именно настоящие пролетарские революционеры, кто не повязан с капиталом.

7.Рудый. Мы здесь не будем подробно разбирать его взгляды. Они представляют собой смесь интернационализма с шовинизмом: с одной стороны, он поддерживает чеченцев, с другой стороны – выступает за воссоздание СССР, говорит о «зависимости» России от Запада. Это – каутскианство, центризм, теория «ультраимпериализма»: Рудый не видит конкуренции между Россией и Западом и изображает Запад империалистическим центром, которому Россия якобы во многом подчиняется. Позиция Рудого во многом схожа с позицией Торбасова и немногим стоит выше позиции Лимонова, хоть и прикрыта «научной» фразой.
Здесь же мы разберём следующий важный момент. Рудый пишет мне в ответ на критику его взглядов в моей статье «О конспирации»:

«Вероятно, Вы меня с кем-то перепутали, либо кто-то ввел Вас в заблуждение – я никогда не упрекал Вас в том, что Вы «не столько боретесь с царизмом, сколько с полицией», и не собираюсь упрекать. Если кто-то упрекал в этом Ленина, тот солгал – с царизмом Ленин боролся гораздо больше, т. к. полиция есть лишь одно из проявлений царизма»

Нет, я здесь ничего не перепутал. Ведь Рудый в своё время писал мне:

«В вопросе о диктатуре пролетариата не совсем ясна связь этого вопроса с отношением к полиции»

Там же Рудый оправдывал Бугеру, которого я критикую в «Анти-Бугере» за то, что он хвалит ментов: мол, соображения конспирации якобы не позволяют нам их ругать. Я раскритиковал позицию Рудого в статье «Обзор современного коммунистического движения в России».
«Если кто-то упрекал в этом Ленина, тот солгал – с царизмом Ленин боролся гораздо больше» - Рудый «лучше Ленина» отвечает за Ленина.
«Полиция есть лишь одно из проявлений царизма» - как видим, полное непонимание ленинизма. Та сила, с помощью которой буржуи держат нас в повиновении – это, оказывается,  «лишь одно из проявлений» капитализма!
Июнь 2006г.
  
Литература
1. Энгельс Ф. Историческая публицистика: О военном искусстве. О теории насилия. – М.: Изд-во Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – 736с. С. 686 (Происхождение семьи, частной собственности и государства).
2. Валентинов Н. В. Наследники Ленина / Ред. – сост. Ю. Г. Фельштинский. – М.: Терра, 1991. – 240 с. С. 8-9.
3. Большой энциклопедический словарь. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Большая российская энциклопедия; СПб.: Норинт, 2004. – 1456с.: ил. С. 1227.
4. http://litopys.narod.ru/idzuba
5. Клаузевиц К. О войне. – М.: Изд-во Эксмо; СПб.: Изд-во Terra Fantastica, 2003. – 864 с., илл.
6. http://www.1917.com
7. Ю. Кучинский. Положение рабочего класса в Англии (1832-1956). Перевод с немецкого Н. С. Португалова. Издательство иностранной литературы. Москва, 1958. 381 с.
8. Тарас А. Е. Боевая машина: Краткий курс самообороны. Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2002. – 416 с. – (Серия «Боевые искусства»). С. 8-9. Цит. по: Ознобишин Н. Н. Искусство рукопашного боя. М., 1930, с. 5.  
9. http://www.1917.com
10. Энгельс Ф. Историческая публицистика: О военном искусстве. О теории насилия. – М.: Изд-во Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – 736с. С. 686-687 (Происхождение семьи, частной собственности и государства).
11. Там же. С. 686.
12. Гудериан Г. Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939-1945 / Пер. с англ. Д. А. Лихачёва. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. – 574с. – (За линией фронта. Мемуары). С. 477.
13. Там же. С. 472.
14. Ю. Кучинский. Положение рабочего класса в Англии (1832-1956). Перевод с немецкого Н. С. Португалова. Издательство иностранной литературы. Москва, 1958. 381 с. С. 244.
15. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 1. С. VII.
16. Там же. С. 207.
17. Там же. С. 273.
18. Там же. С. 274.
19. Там же. С. 275.
20. Там же. С. 275-276.
21. Там же. С. 321.
22. Там же.
23. Там же. С. 327.
24. Там же. С. 330.
25. Там же. С. 331.
26. Там же. С. 371-372.
27. Там же. С. 372.
28. Там же. С. 380.
29. Там же. С. 382.
30. Там же. C. 383.
31. Там же.
32. Там же. С. 388.
33. Там же. C. 393.
34. Там же. С. 394.
35. Там же. C. 395.
36. Там же. C. 396.
37. Там же. C. 405.
38. Там же. C. 406.
39. Там же. С. 407.
40. Там же. C. 409.
41. Там же. С. 415.
42. Там же. С. 507.
43. Там же. C. 583.
44. Там же. С. 611.
45. Там же. С. 612.
46. Там же. С. 613.
47. Там же.
48. Там же.
49. Там же. С. 614.
50. Там же. С. 624.
51. Там же. С. 650-651.
52. Там же. С. 650.
53. Там же.
54. Там же. С. 651.
55. Там же. С. 652.
56. Там же. С. 653.
57. Там же. С. 654.
58. Там же. С. 659.
59. Там же. С. 655.
60. Там же. С. 658.
61. Там же. С. 657.
62. Там же.
63. Там же. С. 658.
64. Там же. С. 667.
65. Там же. С.672-682.
66. Там же. С. 677.
67. Там же. С. 676.
68. Там же.  С. 675-676.
69. Там же.  С. 681.
70. Там же.
71. Там же. С. 682.
72. Там же.
73. Там же. Т. 2. С. XV.
74. Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. – М.: Гелиос АРВ, 1999. – 352 с.
75. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 2. C. 27.
76. Там же. С. 52-53.
77. Там же. С. 90.
78. Там же. С. 91-93.
79. Там же. С. 94.
80. Там же. С. 227.
81. Там же. С. 227-228.
82. Там же. С. 228.
83. Дроговоз И. Г. Необъявленные войны СССР / И. Г. Дроговоз. – Мн.: Харвест, 2004. – 496с.-(Военно-историческая библиотека).
84. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 2. C. 116.
85. Там же. С. 118.
86. Там же. С. 119.
87. Там же.
88. Там же. С. 120.
89. Там же. С. 122.
90. Большой энциклопедический словарь. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Большая российская энциклопедия; СПб.: Норинт, 2004. – 1456с.: ил. С. 448.
91. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 2. C. 126.
92. Там же. С. 126-127.
93. Там же. С. 127.
94. Там же. С. 128.
95. Там же. С. 131.
96. Там же. С. 132.
97. Там же. С. 133.
98. Там же. С. 134.
99. Орджоникидзе. Статьи и речи (в двух томах). Государственное издательство политической литературы. Москва, 1956. Т. 1.
100. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 2. C. 137.
101. Майкл Паренти. Демократия для немногих. Издательство “Прогресс”. Москва, 1990г.
102. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 2. C. 252.
103. Там же. С. 252, 257.
104. Там же. С. 253.
105. Там же. С. 254.
106. Там же. С. 269-270.
107. Там же. С. 270.
108. Арриго Черветто. Унитарный империализм. Перевод с итальянского. Т. 1. С. 618-619.
109. Ленин, ПСС, 5-е изд., т.28. С. 717.
110. Ленин, ПСС, 5-е изд., т. 10.
111. Валентинов Н. В. Наследники Ленина / Ред. – сост. Ю. Г. Фельштинский. – М.: Терра, 1991. – 240 с. С. 189.
112. «Бюллетень Интернационалист», №51, февраль 2006. С. 6.
113. Там же. С. 7.
114. «Бюллетень Интернационалист», №51, февраль 2006. С. 1.
115. Там же.
116. «Бюллетень Интернационалист», приложение, февраль 2006. С. 1.
117. «Бюллетень Интернационалист», приложение, февраль 2006. С. 1-2.
118. «Бюллетень Интернационалист», №52, март 2006. С.15.
119. Бюллетень Интернационалист», №52, март 2006. С.16.
120. Там же.
121. Там же.
122. Там же.
123. Там же.
124. Там же.
125. Там же.
126. «Бюллетень Интернационалист», февраль 2006, приложение. С. 1.
127. Там же. С. 2.
128. Дроговоз И. Г. Необъявленные войны СССР / И. Г. Дроговоз. – Мн.: Харвест, 2004. – 496с.-(Военно-историческая библиотека).
129. М. Арунова. Афганистан на перепутье. Азия и Африка сегодня. №1, 2005. С. 17.
130. Там же. С. 18.
131. «Бюллетень Интернационалист», февраль 2006, приложение. С. 4.
132. Там же.
133. Там же. С. 13.
134. «Бюллетень Интернационалист», №51, февраль 2006. С. 9.
135. «Бюллетень Интернационалист», февраль 2006, приложение. С. 16.
136. «Московский комсомолец» в Уфе. №16(458). 19-26 апреля 2006г. С. 5.
137. «Бюллетень Интернационалист», февраль 2006, приложение. С. 6.
138. Там же.
139. «Бюллетень Интернационалист» март 2006 – приложение. С. 9.
140. «Бюллетень Интернационалист», №51, февраль 2006. С. 9.
141. «Бюллетень Интернационалист» №50 январь 2006. С. 3.
142. Там же.
143. Там же.
144. Там же.
145. Там же. С. 4.
146. Там же.
147. Там же. С. 4-5.
148. Там же. С. 4.
149. Там же. С. 5.
150. Там же.
151. «Бюллетень Интернационалист», №53, апрель 2006. С.2.
152. Там же.
153. Там же. С. 16.
154. Ленин, ПСС, 5-е изд., т. 10.
155. «Бюллетень Интернационалист», №53, апрель 2006. С. 16.
156. http://www.akmsaratov.narod.ru.
157. Там же.
158. Там же.
159. Нина Андреева. Неподаренные принципы, или Краткий курс истории перестройки (избранные статьи, выступления). Ленинград, 1992 год.
160. http://www.komsomol.narod.ru.
161. Там же.
162. Там же.
163. Там же.
164. Там же.
165. Там же.
166. Там же.
167. Там же.
168. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. Т. 26. С. 226.
169. http://www.komsomol.narod.ru.
170.
171. http://www.maoism.ru. Дар Жутаев. Еще одна «коммунистическая» партия? Нет. Авангард российского пролетариата и угнетенных народов!
172. Там же.
173. http://www.maoism.ru. О. Торбасов. Они разбили на мелкие куски Маркса и Ленина…
174. Там же.
175. СССР в цифрах в 1981 году: Крат. стат. сб./ЦСУ СССР. – М.: Финансы и статистика, 1982. – 223с. С. 210.
176. «Бюллетень Интернацианалист». №49, декабрь 2005. С. 5.
177. Там же. С. 4.
178. К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения, издание 2-е. Государственное издательство политической литературы. Москва, 1962. Т. 26, ч. I.  C. 12-41.
179. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Издание 5-е. Государственное издательство политической литературы. Т. 26. С. 228-229.
180. http://www.communist.ru