Комната (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

Внезапно темноту прорезал яркий луч света. Я иду по длинному коридору, погруженному во мрак, пробираясь в черной пустоте. Вдруг тусклый луч фонарика остановился на металлической двери. Я схватился за ручку, дернул, и… солнечный свет ослепил меня. Немного привыкнув к свету, я огляделся. Тут была весна, пели птицы, деревья за окном распускали свои почки. Большая светлая комната с одним окном, открывающее вид на маленькую речку, блестевшую на солнце, горы на горизонте, уютные домики, ютившиеся по холмам. Посередине комнаты стоял большой стол, вокруг него несколько стульев. Слева на стене висел старинный отрывной календарь. Над ним, раскинув свои полушария, красовалась карта мира. Вся оставшаяся возле календаря стена была увешана всевозможными планами и схемами. Я повернулся, и мой взгляд упал на превосходный рояль из красного дерева. Словно согнувшись под тяжестью давивших на его крышку книг, рояль опустился на колени. Его ножки словно застыли в каком-то движении, да и он сам выражал эту остановку во времени, навечно прервавшую его жизнь. Настроение у рояля бывает разное: то веселое, когда звук, отражаясь от бесконечных глубин рояля, несет с собой легкость и радость, а то и грустное, когда звук несет бесконечную грусть, утрату, сожаление. Рояль с восхищением смотрит на сияющие небеса.
Прямо передо мной стоял высокий, чуть ли не до потолка, шкаф с резными дверцами. Грозно вперив свой взгляд в окна с вырезами над дверцей, он как будто поддерживает потолок своими плечами. Жуткое отчаяние застыло в глазах у великана.
Незаметно прошел день, солнце ушло за горизонт. Где-то в глубине особняка щелкнул выключатель, и по комнате разлился мягкий свет. Но это только на несколько минут. Внезапно свет погас, и комната постепенно погрузилась во мрак. Только у окна осталась светлая полоса, ведь на улице были еще сумерки.
Тут мне почудился легкий скрип. Потом, исполненный отчаяния и страдания, вздох, потом еще один. Скоро вся комната наполнилась непонятным бурчанием и разговором мебели, вещей и карт. Где-то в недрах особняка завыла печка, забурлила вода и затараторил попугай. Дом утонул в бесконечных вздохах, завываньях, скрипах. Казалось, что вещи в доме разговаривают между собой, спорят, обсуждают пережитое за день. Как будто они только и ждали ночи, чтобы можно было стряхнуть с себя пыль веков, бесконечную думу и отчаяние.
Наступает утро, и все утихает. Шкаф опять устремил свой взор в окно, рояль встал на колени, а я снова пробираюсь в полной темноте коридора…