Волк понял, что постарел. Нет больше той силы, нет азарта – жить.
Он всегда сам добывал пропитание. При жизни – для себя. А потом – для человека.
Зверь простил его сразу. Сразу после выстрела.
Волк увидел глаза человека и понял его мысли. Вернее, единственную, что билась с тою же болью: «Прости!».
Он уснул ненадолго, чтобы проснуться этой самой – долгой человеческой болью.
Виктор вел привычную и, слегка опостылевшую, жизнь в богом забытой деревушке с красивым, однако, названием «Акулинино». Работал на ферме, мирно доживающей последние свои месяцы в соседней деревне.
Привык он и к жене своей, или, по всем мирским и милицейским определениям – сожительнице. Давно уже они с Натальей не любили друг друга. Жалко ему было эту непутевую женщину. Единственный сын от нее отвернулся, других родственников нет. Значит, идти ей некуда.
И Наталья привыкла к своему мужу-алкоголику, которого (есть грешок) сама, в свое время, и споила. А еще ей нравилось, что после ее алкогольных и любовных похождений
(а чаще и то и другое вместе) дома ждал гулёну тёплый обед и измаявшийся от долгой разлуки муж
А к милицейским определениям в этой необычной семье привыкли от того, что глава семьи двадцать лет заготавливал пиломатериалы в лесах Сибири. Местах, впрочем, называемых « не столь отдалёнными». В подобном же месте побывала и подруга Виктора после убийства первого мужа.
Сам Виктор уже трижды получал подобные «признания в любви» от своей супруги. Но, каждый раз, на вопрос о появлении очередной раны, он рассказывал всяческие небылицы о неизвестно откуда взявшемся на огородной грядке куске арматуры, или о банке консервов из высокопрочной стали. Возвращаясь из больницы, прощал свою незадачливую убийцу – жизнь продолжалась.
I
Глава
В один из пасмурных летних дней в деревеньку, что с фермой, приехала из города молодая женщина и устроилась на ферму дояркой. А через несколько дней и семейство своё перевезла – сына лет трёх и мужа – одинокого инвалида.
Поселили их в здании бывшей конторы. Комнат имелось в доме много. Но этим достоинства жилья и ограничивались. Кое-где с полов сорваны доски, трубы отопления года три, как разморожены, а из двух комнат их уже успели растащить по домам запасливые соседи. Окна в двух других с торчащими из рам осколками стекла, представляли собой жуткое зрелище. Об электричестве можно и не говорить (найти бы того горе-электрика!..).
Имущество, привезённое с собой новосёлами, было невелико. Но главное, чего не было среди вещей – какого-нибудь мало-мальски прочного замка. Точнее, в двери комнатёнки, что была выбрана в качестве жилья, замок имелся, Но его мог открыть даже ребёнок простым гвоздиком.
Узнала об этом замочке Наталья и стала уговаривать мужа пойти на очередное дело:
– Зайчик, ну, в последний раз! Городские-то по вечерам радио слушают, сковороду, и вовсе, на костре портят. Зачем им это всё? А мы, сколько лет живём – ни радио, ни посуды хорошей. Несправедливо.
Принялась криминальная семейка ждать удобного случая. Виктор за это время услышал много интересного и про котика, и про рыбку и прочей любовной чепухи – от чего давно уже отвык.
Случай восстановить справедливость представился довольно скоро. Молодайка отпросилась на два дня в город и увезла с собой домочадцев.
Особо не прячась, но ближе к вечеру, зашел Виктор без хозяев в гости. Много брать не стал: приемник и сковородку - для Натальи, а для себя – набор слесарный (зачем он убогому?). Из дома вышел затемно, аккуратно закрыв за собой «чудо-замок».
Вернувшись из города и не дойдя до дома, городская уже знала, что в доме её побывал вор. Силуэтом похож был на местного пьянчужку – Витьку-шакала. Но точно сказать бабки-всезнайки не могли, так как нёс этот вор на плечах целый мешок.
Страдалица решила уж, что найдёт в комнате голые стены. Пришлось бы ей разлучиться с любимым и вернуться к матери. А так – ничего, жить можно.
Мужик её вернулся на следующий день и сразу принялся врезать новый замок.
Чтобы отвести от себя подозрения, стали Виктор с Натальей подкармливать новеньких: то кочан капусты дадут, то немножко картошки.
Женщина подарки принимала. Но при этом с грустью смотрела на Виктора, словно ждала чего-то. Однажды на работе подошла к нему:
– Дядя Витя! Вы ведь даёте всё, чтобы вину загладить. Не буду я ничего у Вас отбирать. Только скажите мне, что Вы это сделали. И мне и Вам легче жить будет. Хороший Вы человек, а я поверить Вам боюсь.
Виктор даже охрип от неожиданности:
– Мы… дочка… это… от чистого сердца с женой… Ты уж принимай подарки, не обижай нас.
После работы Виктор не пошёл к соседке за ежевечерней бутылочкой, не стал слушать причитания Натальи по этому поводу. Лёг и всё вспоминал и разговор и глаза Светланы, что жалели и прощали.
На другой день, хоть и был у него выходной, пошёл Виктор на ферму. Увидев городскую, засмущался, как мальчишка. Таким же, как вчера, хриплым голосом, сказал:
– Ты…как зовут тебя? И семью назови… имена. Приду к вам, значит, в гости. Еду принесу. Харч, значит. Мне зарплату дали, а тебе пока не положено.
Обрадовалась женщина:
– Света меня зовут. Муж – Гена, сын – Сережа. А Вы приходите! Может, с тётей Наташей? Продуктов у нас есть немного. И деньги муж привёз. Вы просто приходите.
Вернувшись домой, Виктор взял большую сумку, положил еды из магазина, прихватил овощей с огорода. Попутно выслушал очередные причитания Натальи:
– Что же ты делаешь? Самим есть нечего, а ты этих приблуд кормишь. Ладно, с огорода им – рот заткнуть. Да ты ещё и покупные продукты…
Виктор рыкнул:
– Замолчи, Наташ. Они и тебя пригласили. Собирайся.
– Ты иди, а мне там делать нечего.
По дороге Виктор купил бутылку для взрослых и леденцов для мальчишки.
Хозяева приняли его радушно: Света собрала нехитрую закуску, Серёжа показал свои лучшие игрушки, Геннадий спрашивал о деревенской жизни, советовался – как сделать дом более-менее пригодным для жилья. Об украденных вещах никто не вспоминал.
Только на прощание Света вздохнула:
– Вы так и не осмелились…
Больше о краже она ему не напоминала.
Виктор стал больше времени уделять Светлане: помогал ей по работе, приходил в гости к её семье. Ему нравилось насмешливо-покорное отношение Светланы к житейским трудностям, а она радовалась встречам с ним, называла его «благодетель».
2
Глава
Подошло время Геннадию проходить медкомиссию по инвалидности. Уезжая, он предложил Светлане отправить сына в город:
– Поговори с матерью, ведь он ей – внук. Может, не откажет.
Промаявшись несколько дней с мальчишкой самостоятельно, Светлана вернулась одна.
Прознали это местные алкаши. Повадились они пить на терраске ее дома. Ни уговорами, ни хитростью дальше пройти не могли – не пускала их городская. Силу применять боялись – знали крутой нрав ее благодетеля.
Один был очень настойчив. Неоднократно получив отказ, всё не унимался. Раз пригрозил:
– Приду вечером. Не пустишь, ночью стёкла выбью. Всё равно зайду.
Светлана попросила разрешения остаться ночевать на ферме.
В ту ночь дежурил дядя Витя. Он определил постоялицу в телятник, принёс охапку сена. После, разговорившись со Светой, остался надолго.
Такого красноречия Виктор за собой давно не замечал: рассказывал ей о своей молодости, о сибирских лесах. И вдруг поймал себя на мысли, что страстно хочет эту женщину. А ещё, что не меньше того, боится быть отвергнутым. Всё, как в молодости. Только чувства кажутся ярче и… больнее, что - ли.
Быстро закончив разговор и пожелав ей: « спокойной ночи», Виктор поспешил к своей спасительной бутылочке. Наливая очередную стопку, ругал себя, на чём свет стоит: « Мерин старый! Скоро шесть десятков, а за молодой погнался. Кто ты есть теперь? Местный дурачок, пьянь. А она…Ну, есть в тебе чего-то, ну влюбится, ну будет после за тобой - старой развалиной ухаживать ( вон, как сейчас за своим инвалидом ). Ты и рад. Испортишь девке жизнь. И не совестно?»
Услышав в коровнике грохот, побежал посмотреть - в чём дело. Услышала грохот и Светлана. Почти всю ночь ловили отвязавшихся коров.
Позже, уже под утро, от переизбытка эмоций и от выпитого, Виктор сидел в маленькой бытовочке при ферме и плакал:
– Вот ведь! Не кормят скотинку, не содержат, как следует. Она и бузит. А все стрелки потом - на сторожей: « Почему коровы отвязываются, почему ночами орут, как ненормальные?». А они хорошие, коровушки-то. Жалко.
Светлана успокаивала его, как ребёнка:
– Ну, что Вы можете сделать? Пожалуйста, не плачьте. Глаза вон уже красные. Что тётя Наташа подумает?
В довершении « детского успокоительного», и, будучи не в силах усадить его к себе на колени, села к нему сама. Целуя его в лоб, прошептала:
– Ну, тише, тише.
– Привет, дядь Вить!
На пороге стояла племянница Виктора. Будто ничего не замечая, спросила:
– За ночь ничего особенного не происходило?
Выслушав рассказ Светланы о ночной истории, девушка пересчитала коров:
– Порядок.
И ушла.
Вечером того же дня вся деревня обсуждала такую новость: « Никто эту городскую не звал. А приехала она к своему Витьке... А отец ейного сына - тоже он. Инвалид - это для порядку... А ещё говорят, что договорилась она с каким-то городским мужиком убить Витькину бабу… ».
Виктор не слышал этого. Как только узнал, пришёл на ферму. Ему достаточно было взглянуть
на Светлану, чтобы всё понять. Женщина улыбалась и держалась спокойно, а глаза ни за что избитого ребёнка.
Человеку захотелось завыть по-волчьи от бессильной злобы. С его противником нельзя было разобраться по-мужски, ибо противник имел только имя – сплетни.
Но что-то надо было делать. Не мог он видеть такое выражение глаз Светланы.
Набравшись смелости, произнёс:
– Оставайся сегодня здесь. Дома тебя всё равно никто не ждёт.
Заметив реакцию женщины, добавил серьёзней:
– Поговорить надо.
Оставшись вдвоём, долго не могли начать разговор. Чтобы хоть что-то сказать, Виктор пробормотал:
– Ты бы поела. Наталья приготовила. Там, в пакете.
Не глядя на него и, будто не к нему обращаясь, произнесла:
– За что они так? Или у них одно на уме? Разве они не понимают, что я здесь одна, а Вы… Вы…
Она заплакала, а Виктор представил, как она договорила: « Вы мне нравитесь». Он усадил её к себе на колени, поцеловал в лоб, и, как недавно она, прошептал:
- Тише, тише.
В голове, как во времена далёкой молодости, шел спор: « Признаться? Промолчать? Я же вижу, как она одинока. Но у неё есть муж. Вдруг, окончание невысказанного - только плод моего воображения?».
Виктор обнял плачущую Светлану. И тут его « прорвало»:
– Милый мой малыш! Люди завидуют тебе, от того и болтают всякое. Ты любима. Гена твой и … Я люблю тебя! Ты не думай, не обижу я тебя этим. Будет, как скажешь. Ты хотела узнать, кто тебя тогда… Я это был. Завтра же принесу всё. Только скажи, нужен ли я кому-то в этом мире? Скажи, родная моя.
Вместо ответа Света сама прижалась к нему и заплакала сильней. Виктор гладил её русую голову, баюкал и приговаривал:
- Милый мой Малыш, не плачь. Ты будешь вспоминать этот день, улыбаясь.
Уснувшую Светлану он отнёс в телятник, уложил на сено, укрыл своим плащом и ушел на дежурство.
Утром он вернулся в телятник. Светлана спала, сложив руки бутоном и положив их под щёку.
Вспомнилась сказка о спящей красавице. Виктор поцеловал её нежно- нежно в глаза. Светлана села и с удивлением спросила:
- Дядя Витя, разве уже утро? Девчата ещё не пришли? Что же Вы меня не разбудили?
- Успокойся, Ласточка! Как глаза открыла – вся в работе. Коровушки покормлены и подоены. А ты , говорят, дома лежишь, болеешь.
- Кто же за меня всё сделал?
Виктор засмущался:
- Ну, я. Прости старика за вчерашнее. Поздно мне любить. А сказал так, чтобы ты не плакала.
Светлана обняла его и поцеловала в щёку:
- Не Вам надо прощения просить. Расплакалась, как маленькая. Вы столько для меня сделали, а я засомневалась в Вас. И вещи, не надо, не приносите. Вот если только инструменты…
Через неделю приехал Гена. Увидев свой ящик с инструментами, обрадовался:
- Теперь можно что-нибудь подремонтировать в доме.
- Не надо. Я была в посёлке у председателя. Просила помочь с ремонтом. А он мне комнату в поселковом общежитии дал. А потом и работать в посёлке буду. Хорошо, что ты приехал, поможешь с переездом.
- Да, но только на один день. Завтра - снова ждать врачей. Кажется, комиссия затянется надолго.
Сразу после переезда, вечером, Геннадий уехал.
На следующий день, разбираясь в своих вещах, Светлана убедилась, что не сможет самостоятельно повесить ни гардины, ни полки. Из знакомых мужчин, в округе имелся только один – дядя Витя. Дождавшись его смены, Светлана попросила его прийти и помочь. Виктор заулыбался, как ребёнок, которому подарили что-то хорошее.
Одно не заметила Светлана. Был он в тот день очень сильно пьян.
3
Глава
На следующее утро, после работы, Виктор и Светлана шли по дороге к посёлку. Он рассказывал ей о своей молодости, шутил. Только не улыбался.
В общежитии, сделав все предварительные замеры и отметки, Виктор принялся за дело. Но у него всё валилось из рук: то шуруп не ввинчивается, то дрель не работает. О забивании гвоздей и речи быть не могло: после третьего попадания… по пальцам Виктор « послал» молоток очень далеко, а для верности зашвырнул подальше.
Тогда уже Светлана не выдержала:
- Дядя Витя, в чём дело?
Виктор помрачнел окончательно:
- Наталья в больнице. Я ей заболеть помог. Эта…(он доходчиво объяснил – кто ) посмела себя с тобой сравнивать. Давно с ней мучаюсь. А выгнать – сил не хватает. Давай тяпнем по маленькой, да я пойду. Сегодня работа не фартит.
Светлана отказалась от стопки, Виктор – от закуски.
- Захмелеть хочу.
Подумав, выпил ещё и поднялся уходить. Коварные стулья, до этого мирно давшие ему добраться до стола, начали бросаться под ноги.
-Дядя Витя! Если Вы стулья сшибаете, то лестницу Вам, точно, не одолеть. У меня –две кровати. На одной – сплю я, другую одолжу Вам. Уйдёте, когда отоспитесь.
Не заставляя себя уговаривать, Виктор, сделав пару шагов, рухнул на предложенную кровать. Через мгновение всё общежитие огласилось художественным храпом.
Стянув с Виктора штаны и, при помощи небольших манипуляций с его телом, сняв рубашку, Светлана накрыла своего горе-помощника одеялом. Весь день её прошёл под этот храп. Только к вечеру на работе смогла она отдохнуть от подобной музыки.
Виктор проснулся поздно вечером. Светлана уже пришла с работы. Назавтра она должна была прийти на поселковую ферму и познакомиться со своими новыми воспитанницами. Приготовив ужин, женщина позвала к столу. Не отказалась и от стопки.
- Вот ведь в чём дело, - начал Виктор. – Молодой был – огонь. Бабы стаями ходили. Одну и вовсе у родителей увёл, да другу отдал: больно люба она ему была. Да ничего – жили хорошо. Она потом «спасибо» говорила. Многие Хищнику «спасибо» говорили!
- Дядь Вить, какому Хищнику?
- Мне, то есть. Я по молодости Хищником звался.
- Так это о Вас мне мои ребята рассказывали! Я когда-то в юности командовала ватагой мальчишек, тоже отчаюга была. В Робин-Гудов играли. Милиции от нас житья не было. Да иногда и они «спасибо» говорили. За них всяких «гадов» наказывали. Теперь успокоилась. За семьёй смотреть надо, а не в криминальные игрушки играть. А про Вас и поныне ещё люди вспоминают!
- А ты любишь нарциссы, шоколад и гитарную музыку. Пишешь стихи, а друга твоего звали Игорь?
- Да, а…
- Когда тебе рассказывали про меня, что ты сказала? В ответ получила то же самое.
- Ответ мне не передали.
Он взял её руки в свои.
- Зря. Тогда бы не было в моей жизни Натальи.
- Дядя Витя! Вы … Ты …
Он решил, что понял её.
- Странно, судьба свела, молва повенчала, а мы оба чего-то боимся. Будь по-твоему. Ты всё равно моя девочка, а я твой старый дядя Витя. Обнять-то можно?
Прижимая Светлану к себе, он всё повторял:
- Милый мой малыш. Ты нашлась!
Светлана выскользнула из его рук.
- Дядя Витя, отвернитесь. Спать будете здесь, поздно уже, а до дома Вам далеко.
Утром Светлана ушла на поселковую ферму, а Виктор принялся развешивать полки. Он так разошелся, что стало жарко. Штаны, как проснулся, он не надел: ( Светлана-то на работе, стесняться некого.)
Возмущенный ранним шумом глава молодой семьи из соседней комнаты забарабанил в дверь. Не замечая открывшего, речь начал:
- Ты чё, совсем обалдел? Я тебе последнюю ногу вырву, урод несчастный!
- Приступай, сопляк – с вызовом ответил Виктор.
Молодой человек тут только увидел Виктора. Тот стоял босиком, в распахнутой рубахе и трусах, разгорячённый работой.
- Витёк, я … это … я ничего … только жена пугается … но я ей скажу, что это ты работаешь …
Вернувшаяся Светлана услышала весёлую историю про соседа, а вечером – о себе от местных кумушек. Но теперь уже не плакала, а со смехом передала все сплетни о самой себе Виктору.
- Ну что, жена? Корми мужа. Поживу-ка я у тебя немного. Дома одному – хоть вой. Ты как? ( Светлана кивнула.). Бабки-то нас оженили.
Они ужинали и смеялись, вспоминая дневные приключения, Светланину новую работу и местные сплетни. Утром следующего дня разошлись по своим фермам.
Вернувшись домой днём, Светлана увидела Виктора. Он ждал её, сидя на ступеньках общежития.
- Дядя Витя, что случилось?
-Малыш, сходи за бутылкой. Сил нет. Потом расскажу.
В комнате он стал немного разговорчивей:
- С братом говорил. Позорю я их. Послал он с тобой отношения выяснить. А работать сегодня не дал.
Выпив стопку, лёг на кровать.
- Что-то мотор барахлит.
Светлана присела рядышком, взяла его за руку.
- Дядя Витя, ты отдохни. У меня Генкин валидол есть. Может, дать?
- Не надо, Ласточка. Вот я и говорю, что нам с тобой выяснять? Тебе твой Дядя Витя не безразличен, а я … ты знаешь … а- й- и …
Он глубоко вздохнул, сильно сжав её руку. Выдохнул, уже потеряв сознание.
- Дядя Витя, что случилось? Витя, очнись!
Женщина знала, что делать в подобных случаях, но всё же испугалась за своего дядю Витю. Добившись, чтобы он открыл глаза и вздохнул, она принялась целовать его лицо. Виктор слабо улыбнулся:
- Зацелуешь до смерти.
- Ты только нашелся, а я тебя уже чуть не потеряла!
А дальше … дальше – три месяца счастья! Прогулки по вечернему посёлку, ночи … ( ах, ночи!) и беспамятство двоих! Вдвоём они забывали и огромную разницу в возрасте и об оставленных ими супругах. Нет, Светлана, приезжая в редкие выходные к сыну в город, забегала на часок к Геннадию, а Виктор изредка появлялся в больнице у Натальи. Но и Геннадий, и Наталья замечали перемены в отношении к ним посетителей, об,ясняя это усталостью: « Одному ( одной) тяжело жить в деревне», - говорили они.
В одну из встреч, Геннадий сказал Светлане:
- Скоро приеду к тебе. Последний осмотр остался. Соскучился!
Пришло время всё рассказать. Она не боялась реакции Геннадия. Даже надеялась, что после этого они расстанутся. Но ответных слов его она всё же не ожидала:
- Хорошо, что сама рассказала. Кумушки-соседки мне теперь не страшны – нового не скажут. С Натальей он не расстанется, не надейся. А что без меня не горевала – беда. Впредь мне наука – не оставлять тебя надолго одну. Ты сегодня поговори с ним. Скажи, что я приезжаю. Зла на него не держу ( он усмехнулся), даже благодарен в чём-то. Но моём присутствии пусть от тебя держится подальше.
А в посёлке её уже ждал Виктор:
- Наталью выписывают .Завтра будет дома. Любавушка, а мы?
Она прижалась к нему спиной и закуталась в его руки как в шаль.
- Ты снова станешь Хищником из моих снов, а я – девочкой, любящей нарциссы из твоей сказки - молодости.
- Я весь сад нарциссами засажу! Я выгоню эту …( он снова об,яснил доходчиво).
-Твоя Наталья – не лиса из сказки. Не выгонишь.
- А приходи потом к нам в гости! Не захочет тебя принимать – заставлю! Не могу я, чтоб тебя не видеть!
- Не стоит … дядя Витя!
Он зарычал, словно связанный зверь и ушел …
В ту ночь её кровать-полуторка показалась Светлане слишком большой.
4
Глава
А на следующий день вернулись и Геннадий и Наталья. Жизнь потекла спокойная. У Светланы – работа на поселковой ферме, разговоры с соседками на кухне и тихие осенние вечера с мужем. У Виктора - работа и ежевечерние бутылочки, распиваемые с Натальей. И не только…
Как всегда, пришла Светлана на работу. Подоила коров, покормила, засобиралась домой. И вдруг слышит:
- Может, останешься? Мне одному скучно.
- Витюша! Ты здесь?
- Перевели. Там ферму закрывают. Я рад тебя видеть.
Они сели рядышком на скамеечку, взялись за руки и просидели так около получаса.
- Мне пора.
- Будем встречаться чаще, Малыш.
Теперь Виктору было достаточно растрепать короткую стрижку своей Светланки, на ходу поцеловать её в щёку, да после работы молча посидеть на лавочке, взявшись за руки.
Вот за таким « развратом на лавочке» застала их племянница Виктора. Как всегда, внешне ничем не отреагировав на увиденное, сказала:
- Дядь Вить, там чего-то тебя мама зовёт.
- Передай, что после смены зайду.
Вскоре, вернувшись с работы, Светлана встретила супругу Виктора. Не слишком трезвая, с кулачной косметикой, Наталья ждала её возле общежития и была настроена воинственно:
- Ты, наглая хамка! Мне с тобой поговорить надо. По- доброму отойди от Витька. Ты во внучки ему годишься, а, туда-же – под него прыгаешь. Не уймёшься – твоему убогому расскажу. Он-то с тебя спесь-то повыбьет.
- Тётя Наташа! Успокойтесь. Хотите рассказать моему мужу - говорите. Можете это сделать хоть сейчас. А Ваш муж, судя по Вашему виду – при Вас.
- Ах, ты ещё и издеваешься! Подавай сюда своего инвалида! Пусть он узнает, что жена у него – гулящая.
- Милости просим.
Войдя в комнату, Наталья распорядилась:
- Ты иди мужу обед готовь, а я тут пока с ним поговорю.
Геннадий, поймав удивлённый взгляд жены, кивнул.
В кухне общежития Светлана слышала их громкие голоса. Когда, наконец-то, воцарилась тишина, рискнула вернуться. Геннадий, увидев её, рассмеялся:
- Огонь - баба! Если бы ты не была моей, захотел бы познакомиться. Как ты бедного Витька в себя влюбила! В курсе, откуда у неё фингал? Из-за тебя поцапались. Одно хорошо - разбудила ты деда. Снова, говорят, молодость вспомнил.
- Как это?
- А я думал, ты – большая девочка.
Что-то скользкое метнулось в её сердце, а вскоре тихонько кольнуло.
Вечером, после работы, оставшись с ним наедине, Светлана обняла Виктора:
- Я люблю тебя.
Вместо ответа он, попросив подождать, добежал до здания соседней фермы, взял у местного сторожа магнитофон с кассетой и вернулся.
- Месяц не решался дать послушать.
- Кто это?
- Михаил Круг. Там есть: « Искры в камине».
С последними аккордами песни – выключил.
- Витюша! Это же о нас!
Он обнял свою любимую.
- Правильно поняла.
5
Глава
Разруха дошла и до поселковых ферм – стали увольнять рабочих. Светлана готовилась к возвращению в город – уехал Геннадий с вещами. Свои она разложила по чемоданам. В последний рабочий день подошёл Виктор. С трудом выговаривая слова, произнёс:
- Не уезжай… сегодня. … Не уходи. … Переночуй … со мной.
- Пусть переночует. В городе, небось, забудет своего старика.
- Хорошо. Я останусь. Только поесть принесу.
Светлана сходила в общежитие, принесла еду. Виктор на соседней ферме взял кассету, купил в посёлке пару бутылок. Одну за кассету отдал, чем удивил её бывшего хозяина.
- Витёк! Ты за песни водку отдаёшь? Так уж сильно они тебе нужны?
- Это – для неё. Я тебе рассказывал.
- Что? Уезжает? Да она ж… Неправильно это…
Вернув Виктору бутылку, добавил:
- Тебе оно нужнее. Держись, мужик.
На ферму Светлана и Виктор вернулись вместе.
- Так, дочь. Пока не захмелел, слушай. Денег тебе сразу не дадут, это – факт. Директора можно рано утром застать, а ты рано не приедешь. Придётся тебе ночевать у меня, подруга. Знаю – в городе у тебя другая жизнь. Не до старика тебе будет. А ночлег нужен, когда приедешь.
Она улыбалась ему, а он знал, он слышал, как бьётся её синичка-сердце.
- Витя, Виктор – победитель. Ты сам не знаешь, какое ты чудо. Мне было с тобой хорошо, как в сказке. Но, если я появлюсь у тебя, там будет фильм ужасов. Вы сейчас из-за меня дерётесь, а так друг друга переубиваете.
- Она сама этого хочет. Ты знаешь, что такое – любовь, меня научила. А она не собирается учиться. Хоть ты ей расскажешь.
- Ты так думаешь? Люди правы: я ведь – любовница.
- Ласточка моя, ты – любимая, а не любовница. Дружат же с бывшими женами. Научи Наталью, как не телом, а сердцем держать.
Они выпили, и тут он подумал: « Мы сейчас напьёмся, потом вспоминать будет противно. Да и ей завтра голова светлая нужна». Ей он сказал:
- Ты ляг, поспи. Завтра у тебя тяжелый день.
- Дядя Витя … Витюша, посиди рядышком.
Он положил ей руку на плечо, тихонько включил магнитофон. Светлана улыбнулась, засыпая:
- Словно колыбельная.
Виктор так и просидел всю ночь возле неё: пил водку, как воду – не хмелея. А из магнитофона Михаил Круг пел о его, пролетевшей искрой, любви.
Утром пришли доярки, но беспокоить не стали, только говорили между собой:
- Ишь ты, сидит, охраняет… Ценность какая … И чего он в ней нашёл?.. А за ночь-то постарел – лет на десять … И везёт же некоторым – как любит-то … А эта в своём городе с инвалидом своим и вовсе всё забудет … Жалко мужика.
Светлана проснулась, когда доярки ушли. Виктор достал из магнитофона кассету, из кармана –фотографию.
- Ласточка моя! Вспоминай старика. Ты мне молодость вернула. Я на фото – чуть старше тебя нынешней.
- Я буду приезжать, как можно чаще.
Виктор улыбнулся.
- И не напугаешься моей жены?
- Там будешь ты, а этого достаточно.
- Мы будем « чисты, аки ангелы», если сможем.
Они вышли из этого дома вместе. Он – чтобы вернуться в свою привычную жизнь, она – чтобы изменить свою.
Отчаянье волка совершило чудо: на груди у Светланы, на том месте, где выстрел соединил её человека и зверя, появился след. Если сможет она забыть боль разорванного сердца, то этот след не смыть ничем.