Спасибо, лето! (Рассказ)

Ах, спасибо тебе, любимое лето! Спасибо, что приостановилось великодушно на середине, и мы, оседлавшие сегодня твою вершину, можем катиться на этом гребне, не спеша откусывая, прожёвывая по дню оставшийся сладкий ломоть июля. И предвкушать впереди целый, с сухим арбузным хвостиком, август. Гулять, гулять, дышать, дышать! Тянуть изо всех сил нарастающую драгоценную горьковатую ноту, пока не настигнет, отнимая последние августовские дни, красавец-иезуит сентябрь, ласково шепчущий на ухо о неизбежности  грядущего Страшного Зимнего Суда: готовься, сын мой! Но мы не готовы! Ведь ветер просто утаскивает, уносит время, и впереди остаётся всего одна, в цветастой лиственной обёртке, одна последняя подарочная неделя. Прими её радостно от умирающего в холодной испарине октября, но уж затем, дружок, не обессудь: впереди Ноябрь! Ноябрь, который попробует на хрусткий зуб твоё пока ещё загорелое и расслабленное тело. Держись гоголем, не забывая кутаться во всё более шерстяное, меховое и звериное! Держись, видя как затягивает, затягивает воронка сумрачных, тёмных дней, с трудом переваливающих с раннего вечера на сумрачное, придавленное низкими тучами, утро. И как только расцепится, разжижится немного серое небесное одеяло и пропустит вдруг, так, для дизайна, немного декабрьского солнца — встряхивайся и беги скорей за украшениями, вкусностями и иллюминациями, чтобы потешить и порадовать родных и друзей на предстоящих весёлых праздниках, на долгожданном шипучем торжестве. Хватайся за него как за соломинку тонущего года и не отпускай, не отпускай, не отпускай!...
...И тоскуй потом весь пустопорожний, похмельный никчёмный январь, которого лучше бы уж и вообще не было в календаре. В городе ли, в деревне ли — занесёт всё живое колючими белыми хлопьями, потом обмякнет, раскиснет, протечёт дурной оттепелью, чтобы потом схватить холодом за всё беззащитное лицо и завалить уже чуть не по уши, закручивая окончательно скрипучие морозные гайки. И намертво, со скрипом, привинтить к январю перекошенный, прости господи, и спасибо что укороченный, февраль. Ах, эти морозы, унижающие отсутствием меры, а главное, позором падения с человеческой июльской вершины на мёртвое ледяное февральское дно. Любимое дитя, голышом почти катившееся на высоком гребне, свободный гуманоид планеты, элегантная мыслящая личность — прикатил в мёрзлой звериной шкуре к своей тухловатой берлоге! Подорванный простудами и всеми сквозняковыми издевательствами, только в марте оживёшь надеждой и снова обманешься, когда к женскому празднику не получишь то, что возможно получить хорошо, если в мае. А до него, до тепла и ласки, мама моя, когда ещё добредёшь, обманутый и обессиленный собственным заячьим весенним возбуждением, через хохочущий, в дурацком мокром колпаке апрель. И только в июне (спасибо, лето!), ощущая как проснулись где-то глубоко под кожей новые задорные силы, не те, нервические мартовские, а настоящие, кровяные, начинаешь верить что ты нужен для чего-то, видимо, серьёзного, прекрасного и, может быть, невероятного, наконец-то опять почувствуешь себя не пасынком, а любимым сыном этой обнимающей голубизны и родной бескрайней солнечной зелени, и, стоя на середине июля как альпинист на покорённой вершине, озираешь уверенно окрестности года. Вот они, месяцы, недели и дни, достойно пройденные, выдержанные, вытерпленные и прекрасные!
А они через мгновение покатятся по густо заросшему ягодно-ореховому склону, покатятся, слава тебе сила трения, потихоньку, но всё вниз, всё вниз, набирая и набирая ходу. Ну давай же, давай, начинай, трогайся, говорю я себе, не отставай, беги, деваться некуда, беги, беги рядом, рядом беги!