НеПовод для Самоубийства (Проза)

Вчера вечером было много шуму. Мсье Стеллаж и герр Шкаф сговорились с сеньором Комодом и решили моими костями пересчитать себе дубовые углы. Продажные портьеры трепетали и извивались, то ли от негодования, то ли от одобрения, а лохматый ковер-бельгиец гнусно хохотал, пока ему не стало скучно, и он не свернулся под сообщницей-кроватью. А когда основной компании наскучил мой сросшийся 84х-летний череп в качестве гандбольного мяча, они отправили меня готовить пунш, а сами принялись играть в покер. Сеньору Комоду чуть-чуть не повезло – ему не хватило берцовой кости для длинного стрейта.  Мсье Стеллаж схитрил и выбросил каре (которым оказался мой скальп). Однако шире всех удача улыбнулась герру Шкафу, выбросившему с первой попытки покер из шести ребер. (Что несколько огорчило меня, ибо я втайне симпатизировала мсье Стеллажу). Во второй партии к игре присоединились я и пунш, игра пошла веселее, однако я опрометчиво поставила на кон собственную челюсть, которую тому же мсье Стеллажу и проиграла. Что ничуть не удивительно, учитывая мое состояние душевного упадка после недавней ссоры с мсье Торшером. Дело в том, что мсье Торшер накануне попытался меня убить. Что омерзительно – он попытался сделать это самым банальнейшим из способов – ударить током, да притом на глазах у всех. И что наиболее оскорбительно – он сам заявил мне об этом в лицо. «Мадемуазель, - сказал мсье Торшер. – Я собираюсь двинуть Вам в табло». «Вы выжили из ума, мсье, декабрь на дворе. Еще в Канзасе не взошли бобы», - зачем-то сказала я. «Но я просто чувствую потребность двинуть Вам в табло», - настаивал мсье Торшер. «Тогда минуту, сударь, я только припудрю глазные впадины», - ответила я и скрылась черным ходом. С того дня мы более не виделись с мсье Торшером, но я простила ему его хамство и даже написала ему письмо примерно следующего содержания: «Дорогой мсье Торшер! Меня постигло глубокое разочарование относительно Вас. И если ранее я питала к Вам нежные чувства, то нынче обратной дороги нет. Несмотря на это я продолжаю восхищаться Вами, и даже прощаю Вам Вашу циничную холодность, списывая ее на излишнюю чувствительность патрона, признающего исключительно изящно изогнутые лампочки в 60 Вт. Увы, я не могу стать для Вас одной из них в силу врожденной ненависти к электрическому свету (в этом отношении Вы явно уступаете мсье Канделябру), что в очередной раз доказывает, что нам с Вами не по пути. Так, видимо, угодно судьбе, поэтому прощайте. С уважением, должным образом Ваша – Ф.П.И, доктор. P.S. Если Вы своим отвратительным поступком преследовали цель разбить мне сердце, то спешу сообщить Вам, что меня разобрали на органы еще в 84м». Вот такое письмо я написала мсье Торшеру и даже собиралась его отправить, когда обнаружила, что письмо исчезло. Как выяснилось в итоге, сеньор Комод, находясь в подпитии, имел неосторожность им закусить, а что было дальше  - как-то не сохранилось в моей памяти.

2008