играли в бендеров, напевали чарльстон «у моей девочка есть одна штучка»,
моя рита прижималась теснее, удваивала стежок
между нашими кожами.
удаляла близких, как сказочная жучка –
без неё – не удавалось.
она вела меня, как такси –
по сиреневым улицам, на которых крыши варили небо,
по глухим коридорам, в которых нельзя спросить
дорогу у вешалок, сквозняков и замочных скрепок.
она вела меня.
из-за неё дальние замораживали меня у ворот,
из-за неё мне мерещились мухи в заварке стылой…
по её команде масло обезглавливало бутерброд
и я голодала – правда, всего в полсилы.
она вела меня –
в эпоху воздушных сверхскоростей,
в час перелётного лепета и поп-корна!
я говорила ей: уйди, сбегай в зал, поднырни в бассейн…
она запускала в меня новые корни.
это будет завтра.
это уже план:
наплевать на жучку,
выдернуть риту репкой,
уложить её на свой стол –
бережно-бережно, не поранив жертвенный камень.
и повторять, всхлипывая:
надо же,
такая густая и крепкая –
как волосы из рекламы.
***
рита входит и мимо стреляет в свет.
я боюсь света и темноты.
платье шуршит лицами из газет.
рита боится гладить его «на ты».
в мятых карманах губы ушедших на
водят отарой чувственный хоровод.
лезет в карман фрейлина-тишина –
дрянь и воровка.
прячет их в небосвод.
завтра, возможно, лопнет и задождит:
губы, черешня, черёмуха, чепуха,
жидкое мыло, радужные ужи,
чай-концентрат мелиссы и лопуха.
рита боится грома.
обняв чулан,
лезет в забытый кем-то большой пиджак.
фрейлина, словно целая насмерть лань,
смотрит, как свет мигает:
один раз шаг,
два раза шаг…
темно.
потолок дрожит –
небо стреляет в риту.
а кто она?
память одежды, сон, ничьих губ нажим…
краденный свет.
шуршащая темнота.
***
Комната играет на мне, как новорожденный – на расчёске,
словно вор – на скрипке: прицелился, отмычкою дверь открыл – и
полетели…
В потолке заливается светом соска-
люстра. У неё на меня – тошнотворная аллергия.
У меня на меня – тоже. Я себе – сиамская приживала,
я торчу у себя в глазу, как мошка или полено.
…ухожу пускать пузыри, трепетно зажимая
убегающий душ гадиной меж коленей.
О начальник, выпускающий мне в морду святую воду,
О никто, уезжающий от меня на воздушной скорой!
Уберите мне память, сквозящую в каплях пота!
Благословляю вас, мои золотые воры…
…невидимая рука складывает в нагрудный мешок воздух,
под окном невозмутимо переговариваются бронтозаврихи миссис кристи…
Комната обнюхивает растрёпанный тонкий хвостик –
имени,
ящерицы,
крысы.