Утёс (Рассказ)

Высоко, гордо  стоял в  одиночестве.
Когда-то он был единое целое с крутым холмом и особенно не выделялся на его склоне. Только не росли на нем ни кустарник, ни трава,  избегая, сторонясь.  Да и было отчего. Он был твердой, скальной породы, гранитным монолитом и только одним своим боком выступал над поверхностью. Дожди смывали с него занесенную ветром плодородную пыль, приносимую снизу, с полей, не давали закрепиться корням лишайника и травы.  
Он гордился своей природой, непонятной, чужеродной для этих мест, не знал, как здесь оказался.  Постепенно основная мягкая порода  вокруг него год за годом оседала, выдулась ветрами, вымылась дождями и, отступившись, обнажила до самого основания.
Отторгла.
Он нравился сам себе.  Черный,  непокорный,  горделиво возвышаясь надо всем, позволяющий только коршуну гнездиться на самой его вершине.
Утренние лучи солнца отражались от  него мерцающими бликами, а к полудню  разогревали, и  горячий воздух маревом поднимался вверх.
Неотвязная, резкая  тень от утеса следовала за солнцем, как часовая стрелка, неумолимо отмеряя время.
А ночью он отдавал свое тепло, согревая  ужей и прочих хладнокровных. И так изо дня в день, из года в год. Зимой снег скатывался  к подножью, образуя непроходимые сугробы, и оттенял,  обновлял мраморную черноту, подчеркивая обособленную неповторимость.
Одиноко  возвышающийся, он удивлял, и восхищал  оказавшихся в этой местности путников.
Были попытки смельчаков взобраться на вершину и там, ради озорства,  устроить показательную победу, но сброшенные с  отвесных и гладких боков получали увечья и отказывались от покорения.  
Но время разрушительно для всех. Во времени нет постоянных форм.
От  перемены температур  в его теле появились трещины, в них укоренялась растительность и своими корнями-щупальцами проникала все глубже и больше  увеличивая их. Неотвратимо делая свое дело,  стремясь выжить.
Время, как болезнь. Оно покрывало его морщинами-лишайниками, бородавками-кустиками, неспешно отнимало гордую  непохожесть, сливала с местностью. Единственное, что не удавалось пока отнять - это высоту, мощь, эту вечность.
Так он думал.  
Он много о чем думал, глядя отстранено  на суету жизни, протекающей где-то там, внизу.
Размышлял о величии и неизменности мира, о своем непонятном предназначении. Невнятно разговаривал с ветрами, приносящими новости. Охранял и наблюдал, как растут и взрослеют птенцы.  
А в это время, у подножья, по склону, грунт стал уходить из-под него, забирая с собой опору, и этот гигант опасно наклонился.
Он до последнего не верил в то, что должно произойти.
В одну из снежных зим, под натиском  метели и груза обледеневшей вершины (снег уже не скатывался, а цеплялся за трещины и кустики, образуя большую спрессованную снежную шапку), равновесие было утеряно, и…
великан рухнул вниз.
Окрестность содрогнулась от глухого удара, вверх взметнулось облако снежной пыли, он загромыхал вниз,  сметая  кустарник, сгруживая под собой  снег, и в самый последний момент, потеряв окончательно скорость, уперся  боком в крепкую, молоденькую березу.  Она согнулась, треснула, но чудом сдержала его дальнейшее движение.
Затихающим эхом прокатилось по округе удивленное, -  « УУ Х» .
Он успокоился, начал привыкать к своему новому положению, и рассуждал  сам с собой, что не все еще потеряно, что он все равно на высоте и так же могуч, а то, что лежит, и падение частично изуродовало его, тут же отметалось, как второстепенное.
Главное, не покориться времени.
Пришла весна.
Березка плача залечивала свои раны. Плотно сгруженный снег  под великаном предательски таял, обнажая скользкую глину после оползня. Великан стал медленно сползать, цепляясь своими неровностями, словно руками за ствол березы, но она уже не могла и не хотела его удержать.
Набирая скорость, бесшумно соскользнул в лощину,
на  весенне-болотистую поляну и замер, погрузившись в талую воду.  
Вода,  лед,  а по весне корни цветущей растительности, продолжали завершать его разрушение.
Последние его думы  были о том, что не все так плохо,  что он стал даже красивее цветами,  и зря так кичился своей твердостью и неприступностью.
Красота в разноцветии. Теперь он  нужен тем, что дает приют  другим жизням, разрушающим, но придающим ему новую красоту и смысл,
и был благодарен за это.  
От великана осталась груда  валунов, между которых сновали ящерицы.
Время победило…