Она стояла, прислонившись к дверному косяку, улыбаясь, и была такой же юной, как и двадцать лет тому назад.
Это напомнило ему сюжет из фильма «Солярис». Где загадочный Океан предлагает людям воспоминания, соблазняя и будоража их плоть.
А здесь то чего? Все вроде бы происходит в реальной, а не придуманной жизни. И это происходит с ним!
- Что ты здесь делаешь? – спросил он Марину, стараясь не выдать охвативших его чувств.
Еще в поезде, по пути сюда, ему приснилось... Он брел по бесконечной асфальтовой дороге, разрезающей пустыню с севера на юг. По правую руку плескалось густо соленое море, пригоняя к берегу небольшие, в клочьях пены, волны. Тяжелые грузовики воняли бензиновым перегаром. В лицо дул соленый ветер, несущий запах пустыни, а ноги гудели от пройденных километров.
- Кто он? Странник, заблудившийся во времени и пространстве? Вой ветра застревал в проводах, натянутых вдоль дороги, не давая ответа.
…Дом отдыха имени Джолдазбека Акынова: ряд аккуратных побеленных домиков - без
малейшего намека на фантазию - раскинулся по берегу моря.
Это Арал. Ему тогда было, кажется, не более двадцати. А сколько же было ей? Лет семнадцать- восемнадцать?
Он спустился с откоса и, подойдя к воде, зачерпнул ладонью терпкую влагу, пахнущую креветками и гниющими водорослями. Дыхание Вечности, как будто, донеслось до него.
- Эй! – послышалось звонкое эхо. Он оглянулся и увидел Марину - она была такой же юной, как всегда. Именно такой она и жила в его памяти.
- Где ты пропадал столько времени?
- Я? Жил… Старел. А ты?
- А я ждала тебя. Я поселилась здесь и превратилась в русалку. Ты - не против?
Она засмеялась, и вошла в воду, маня его за собой, пока не исчезла в очередной набегающей волне.
В последнее время, там - у берегов Балтики - Андрея все чаще посещали странные сны, зовущие в прошлое. Ему снилась Средняя Азия - место, где он родился когда-то.
Эти сны были объемными и красочными. Со временем, они стали реальнее, чем окружающая действительность. Сны назойливо кружили над ним, будто стая воронья со знаменитой картины Ван- Гога, после которой тот окончательно сошел с ума…
Где-нибудь посередине очередного дня - он вспоминал, вдруг, увиденный ночью сон и с удивлением оглядывался вокруг. Окружавший его пейзаж, казался призрачным отражением в испорченной амальгаме старинного зеркала, превращаясь в неудачно нарисованную кем-то акварель – потекшие краски, искажая рисунок, едва доносят замысел автора….
Блеклое северное небо стремительно падало на него, роняя капли дождя, дома сдвигались, перегораживая улицу; он спотыкался о булыжник мостовой и, толкая прохожих, бредущих ему навстречу, старался выбраться из тесноты улиц на простор площадей.
И вот в одно промозглое и сырое утро, решив последовать совету дедушки Фрейда и добраться, наконец, до места боли, он запрыгнул в поезд, следующий до Москвы. Забравшись на верхнюю полку плацкартного вагона и отвернувшись от окружающей действительности, попытался уснуть, но сон впервые не шел к нему. И это было удивительно. Реальная жизнь, вдруг, обрела прежнюю плотность и материальность, к нему вернулась способность ощущать.
Перевернувшись на спину, он уставился в качающийся потолок. Мысли не сразу приняли нужный оборот. Поначалу они прыгали в голове, словно встревоженные насекомые, но постепенно трансформировались в более благородные создания, вроде плывущих по небу журавлей или бизонов, бредущих на водопой по африканской саванне. И, вдруг, разом, в один момент, он осознал себя человеком, живущим на планете Земля, а не ставшей неудобной кому-то статистической единицей – неудачным клоном, заблудшей овцой, отбившейся от стада. Он словно оглядел себя со стороны, сверху - через объектив мощной оптики, расположенной на борту космического корабля, рассекающего просторы Вселенной. И оттуда – с небес - увидел целиком, а не фрагментами, как обычно: погрудный портрет в чужом трюмо, или ноги в растоптанных туфлях, топчущие мостовую.
Его маленькая фигурка, опрокинутая навзничь, и пришпиленная к верхней полке плацкартного вагона, летела через заснеженное поле - со скоростью сто километров в час, приближаясь к выбранной цели. И это был его личный, осознанный выбор.
- Ты не рад?- она прошла в комнату бесшумно, словно породистая кошка.
- Да, как тебе сказать…- ответил он, заглянув в себя, и, обнаружив, что первая волна радости уже сменилась тревогой и чувством зарождающегося страха. Все непонятное пугает нормальных людей. А у него не было оснований сомневаться в своем здоровье.
- Может быть, ты все-таки поцелуешь меня?- она приблизилась к нему вплотную.
Против этого он не возражал. На ощупь Марина казалась вполне земной женщиной и Андрей,
немного успокоился.
- Ну и как?- она слегка отстранилась - Убедился, что я не из воздуха? Ха-ха-ха!- она рассмеялась так же заразительно, как смеялась тогда в пустыне. Она, до сих пор сохранила эту, раздражавшую его, некогда, манеру, читать чужие мысли.
- Ладно, обнялись. Расцеловались… А, теперь объясни, что происходит, Марина?
-…Ты прав - все не так просто! – произнесла она, вновь читая его мысли.
- Но…поверь, милый, - тебе ничто не угрожает. Просто поверь и все! Как верил всегда.
А все остальное, я объясню тебе потом. Хорошо?
Ужинали при свечах. Марина достала из буфета сервиз с ангелочками - на нем, кажется, обедали, еще во времена псов-рыцарей. Откуда он взялся? И эти салфетки с вензелями, проделавшими далекий путь из Саксонии в Среднюю Азию, через весь материк, вместе с далекими предками Андрея. Чудеса!
Все получилось довольно мило: трепет свечей в массивном бронзовом подсвечнике, искры вина в хрустальных бокалах, опрокинутый овал стола, отраженный в наклонившемся зеркале напротив; скромная, но изысканная закуска, приготовленная ее руками.
Напряженное лицо Андрея в том же зеркале - в ожидании очередного чуда.
- Давай выпьем за тебя – улыбнувшись, подняла бокал Марина.
- Думаешь, стоит? – Андрей криво ухмыльнулся в ответ.
- Думаю, что да!
- Ну, давай тогда - он потянулся к ней со своим бокалом.
Выпив и закусив, взял сигаретой - Ты куришь?
- Немного. Сейчас принесу пепельницу - она встала из-за стола.
- Я вижу, ты освоилась здесь. Хорошо ориентируешься! Даже я забыл - что где?
- А это теперь мой дом!- она улыбнулась загадочно.
- Да? Вот это новость!
- Я и сама еще до конца не поверила в это.
- Может быть, объяснишь, наконец, что здесь происходит - сказал Андрей, после недолгой паузы.
-Объясню. Конечно. В любом случае это придется сделать - рано или поздно.
Она задумалась, затянувшись и выпустив струю сигаретного дыма, скрывшего, на мгновение ее лицо. Пламя свечи колыхнулось, потревожив тени, и ему показалось, что на него смотрит совершенно чужое - не Маринкино лицо. Он вздрогнул. Но дым рассеялся и вечно юная мордашка Марины, вновь смотрела на него приветливым и веселым взглядом.
- «Ну, слушайте же. И не говорите потом, что не слышали…»- произнесла она голосом пифии, словно играла роль.
- Только предупреждаю: ты все равно не поверишь всему сказанному. Мой тебе совет - постарайся принять вещи такими, - каковы они есть. Не более, но и не менее тоже. Просто так будет проще.
- Хорошо. Постараюсь - согласился Андрей.
- Понимаешь… Мир, в котором мы жили…
- Жили?!
- Ну, хорошо живем – через паузу, сказала она. – Этот мир не является единственным и неповторимым, как мы привыкли думать. Этот мир, всего лишь маленькая матрешка,
вложенная в другую матрешку, - побольше.. Та, другая, вложена в следующую и так - до бесконечности.
- То есть ты хочешь сказать..?
- Да, я хочу сказать, что жизнь вечна. И это прекрасно - согласись? Наша жизнь просто перетекает из одной формы в другую.
- И ты… Ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред?- он нервно засмеялся, подавившись сигаретным дымом. Откашлявшись, посмотрел на нее - ее лицо было спокойным, и ясным, как лик Христа на иконе. Так же как и прочим персонажам, населяющим любой иконостас, ей было безразлично - верят ли ей. Казалось, что она владеет каким-то безупречным знанием. Истиной- в последней ее инстанции…
Москва встретила многолюдьем вокзала, широтой улиц и особой, только ей, присущей энергетикой. Руки и ноги, повинуясь неведомому импульсу, стали двигаться с удвоенной скоростью; язык во рту, сначала с трудом ворочаясь, постепенно ожил, а мысли забегали в голове, словно пожарный расчет на этажах горящего здания.
В результате этого ускорения, он набегал такое количество километров, произвел действий и наговорил слов, какое в обычной жизни, ему хватило бы на год.
Он не стал долго задерживаться в столице… Память настойчиво тянула его за собой.
Уже вечером следующего дня он вошел в полупустой вагон, следующий до Н-ска.
Желающих путешествовать в это время года было совсем немного.
Взобравшись на свою любимую верхнюю полку, Андрей уставился в окно. За стеклом мелькала заснеженная Россия: поля покрытые снегом, темные сумеречные леса, надолго застывшие в ожидании - нескорой еще весны; стрелочники в тулупах и меховых шапках, скучными взглядами провожают поезд; злые лица людей в окнах машин, остановившихся на переездах. Все это ползло навстречу и мимо, лезло в глаза, мгновенно отпечатываясь, а затем проваливалось в подсознание, чтобы застрять там вместе с другими воспоминаниями- до поры хранящимися в тайниках памяти. Андрей представлялся самому себе сложным механизмом, наподобие комбайна, перемалывающим эту жизнь. Он проглатывал ее кусками - поначалу огромными, не усваивая целиком. По молодости, он был жаден до впечатлений и до жизни… Он, не раздумывая, хватал все, что она предлагала ему, оставляя на потом всяческие сомнения и рефлексию. За этой суетой, он не видел неба и летающих в нем птиц. Не успевал пристальнее вглядеться в лица близких ему людей; спешил, подгоняя время, торопясь увидеть - что же там еще, приготовила ему, затейница судьба!
Он был похож на дикаря, попавшего на пиршество богов - нужно было попробовать все сразу и в больших количествах. Это кончается, обычно- элементарным несварением желудка. О желудке речь, правда, не шла, просто механизм его души оказался перегружен, завален мусором - едва переработанными отходами, шлаками прежней жизни.
На второй день пути, началась лесостепная полоса. Данный пейзаж мог вдохновить только очень продвинутого художника-концептуалиста. В выставочном зале на Крымском валу, он видел, что-то подобное: огромное полотно было покрыто серо- коричневыми кляксами и издалека напоминало живопись в стиле лирической абстракции. Но стоило подойти немного ближе, и вглядеться пристальнее, как из наплывов краски, проступали
почти лубочные фигурки бородатых мужиков - «…везущих из лесу хвороста воз». Посреди бурой охры паслись унылые коровы, а над заштрихованным темно-зеленым
кобальтом лесом, брызгами рассыпались стаи черных ворон. Вот что-то наподобие и корячилось теперь в окне поезда, множась и расплющиваясь скучными кляксами.
К КПП на въезде в Н-ск, подъехали лишь к вечеру. Издалека он увидел знакомый силуэт города, подсвеченный уплывающим на запад светилом.
Город опутан двумя рядами колючей проволоки и это резануло глаз. Все дороги вокруг были исхожены еще в детстве. А вот «колючку» они тогда видели только в кино, да еще на заборе местной тюрьмы, пожалуй. И вот теперь вся территория словно тюрьма.
-Что же здесь произошло за годы его отсутствия? Он пожалел, что не успел спросить об этом у попутчиков.
Словно морская черепаха, которая, повинуясь непреодолимому инстинкту, однажды выбирается из океанских глубин, на берег, он полз сегодня по знакомым улицам, чтобы прикоснуться к тем местам, где появился на свет божий.
Он замечал редких прохожих, пугливо передвигающихся вдоль обшарпанных, грязных домов. Они были одеты в странные балахоны и прятали лица. Проскочив на безопасное расстояние, пугливо озирались ему вслед, прежде чем исчезнуть в подворотнях. Пока шел, он потерял, ощущение реального времени - вновь оно стало плотным и вязким, словно паутина, мешающая продвижению вперед.
Он медленно брел, рассекая пространство, минуя кривые улочки старого города и центральные, ведущие к площади. Выбравшись на улицу, носившую некогда имя Вождя, двинулся в сторону парка-главной площадки далекого детства. Здесь они лазали по деревьям, катались на каруселях, ходили в кино и ели мороженое. А уже позже назначали свидания и через период времени, прогуливали собственных детей.
Приблизившись к затейливой арке центрального входа, он не обнаружил самого парка. Т.е место существовало, но куда делись раскидистые тополя и платаны? Где акации, дарившие окрестностям дивный сладковатый запах цветения ранней весной? Вместо этого чахлая растительность, прибитая к земле кислотными дождями и заброшенные аллеи, покрытые коркой соленого песка. Ну и куда вы дели парк? Уроды! Ведь ему стоять бы еще и стоять! Только облезлые тумбочки, служившие постаментами для бронзовых вождей, списанных за ненадобностью, обозначали место, по которому некогда пролегала центральная магистраль.
Обогнув, наконец, проржавевшую ограду, он свернул на улицу, ведущую к дому деда. Еще один поворот и он на своей улице.
Дом стоял на месте и, в отличие от большинства строений с заколоченными ставнями, смотрел на окружающий мир, через линзы умытых стекол. Площадка возле входа была подметена и кустарник острижен - во всем чувствовалось присутствие хозяйской руки. Он подошел к окну и постучал в стекло, как делал это тысячу раз до этого. Когда еще мальчишкой возвращался из школы. На секунду ему показалось, что он, действительно, вернулся в прошлое: те же занавесочки с оборками и обманчиво-прозрачная тюль, скрывающая полумрак внутри дома. Казалось - вот сейчас привычно колыхнутся занавески и в оконном проеме нарисуется улыбчивое лицо бабушки-ангела хранителя этого жилища.
Андрей сжался в сладком предчувствии и зажмурил глаза, чтобы не спугнуть чудо. Но чуда не произошло. Дом замер, в тяжелом и неприветливом молчании, не узнавая и не принимая его. А чего он ждал, собственно говоря? Бабульку, его мать давно уже забрала к себе, и бывшая верховная повелительница всех собак, индюков и кошек, живет теперь, среди коммунальных удобств, грустно поглядывая с высоты пятиэтажки на природу, среди которой привыкла жить всю свою жизнь.
Дом, наверняка, продали и новые хозяева вряд ли будут рады незваному гостю. Да - глупая была затея! И зачем он приехал в это место, ставшее городом теней? Что в сухом остатке? Дождаться все- -таки хозяев и хоть краешком глаза взглянуть на родное гнездо изнутри? А иначе - зачем, спрашивается, ехал? Да, но неизвестно - когда они явятся! Да и явятся ли вообще?
Он бы еще долго топтался на месте, если не заметил белый листок, приколотый к деревянному полотну калитки.- «Андрей-ключ на обычном месте, еда в холодильнике.
Скоро буду. Целую М.» Сердце сорвалось со ступора и бешено заколотилось в груди.
–Что за чертовщина? Ведь он никому не сообщал о своем приезде! Кто же тогда скрывается за инициалом - М? Мама?... Но, откуда она могла знать?
Нет – вариант с матерью отпадал, начисто. Тогда кто? Ладно, в любом случае,- все рано или поздно выяснится. Он пошарил в щели забора, предварительно вынув кусок кирпича, прикрывающего отверстие. Ключ действительно был на месте. Чудны, господи, дела твои! Открыв заветным ключом скрипучую калитку, он, осторожно ступая, двинулся по выложенной камнем дорожке.
Утром он проснулся на смятой постели оттого, что кто-то тихо постучал в окно.
-Первой мыслью было - Кого это принесло в такую рань?
Он вскочил, оглядываясь и с трудом соображая - где он? В окно спальни заглядывала любопытная красноголовая птаха, зацепившаяся лапками за переплет. Поймав его взгляд, она испуганно пискнула, и, взмахнув крыльями, и улетела.
Андрей вспомнил, события предыдущего дня, и невольно потряс головой, отгоняя наваждение.
Но на простыне, рядом с подушкой, валялась женская заколка, на трюмо стояли флаконы, распространяя знакомые запахи, и ворчание сковороды доносилось с кухни.- Значит все наяву?!-
подумал он радостно.- А почему бы и нет? Он припомнил многочисленные истории про пришельцев, воскрешения и летающие тарелки, которые считал бредом - Вот и я сподобился попасть в мир сказок - подумалось ему.
- Проснулся? - в дверях спальной стояла Марина - умытая, причесанная и соблазнительная. Заманив, он увлек ее в постель.- Ну, ты, что! Я же… - захлебнулась она в его поцелуе.
Завтракали за тем же столом.
-О-о-о!!!- простонал Андрей, увидев посредине большую сковороду с жареной колбасой, залитой глазуньей - это был его любимый завтрак еще с мальчишеских времен.
Он просыпался в своей комнате, а запах из кухни прилетал к нему вместе с пробуждением, щекоча ноздри. Он крался вслед за этим запахом, постепенно просыпаясь: любимая бабулька стояла у своей газовой плиты и колдовала над громадной сковородой, с которой управлялась поразительно легко и быстро.
Короткая перебежка через утренний сад, покрытый росой, до купальни - зарядка и холодный душ - и вот, он уже сидит за столом, поглощая сочные кружочки колбасы с выступившими на них капельками жира, и запивает все это великолепие, вместе с поджаристыми хлебцами, горячим обжигающим чаем. За окном пели птицы и впереди его ждал длинный летний день, полный радости и детских бесхитростных забот. Пожалуй, это было самое счастливое время в его жизни.
- Ты и про мои детские радости все знаешь?- заметил он с иронией, вспомнив ее вчерашние откровения.
- Не только - и про печали тоже.
- Не сомневаюсь. Ну и, что же это за печали напомни, а то я уже все забыл.
-Я знаю, что у тебя была романтическая любовь с девочкой, живущей через три дома.
Девочка выросла и рано выскочила замуж. А ты остался с носом.
-Я!!! С носом? Да, это она назло мне вышла за того урода... Потом жалела всю жизнь!
- Это действительно так. Ты всегда умел испортить женщинам жизнь.
- Испортить жизнь… И, как только меня земля–то носит?!- проворчал Андрей.
- И еще ты подглядывал за девчонками в душе и не всегда ладил со своим дедом.
- Что – было, то было. Но согласись - старик был большой зануда. А девчонки… Что-то не помню!
- Ладно тебе - все мальчишки занимаются этим! Да, и девчонки не без греха!
- Как,- и ты? Развратница! Я всегда подозревал, что в тебе живет скрытая нимфоманка.
- Ну почему же скрытая. Я не отрицаю, что всегда любила это дело!
- Ну, да! И я – о том же!
После завтрака переместились в гостиную.
- Что здесь вообще происходит, Марина? Заколоченные дома, прохожие какие-то странные…
Колючая проволока. Я просто не узнаю города детства. Раньше здесь как-то веселее было.
- Я же говорю - это место объявлено Зоной Экологического Бедствия.
- Это я понимаю. А, что с людьми?
- Людей в основном вывезли, ну, а тех, кто не захотел - подкармливает правительство и различные гуманитарные организации. Но основная масса давно уехала.
Ну и в чем это экологическое бедствие выражается, и почему нет никакой информации на Большой Земле?
-Про Большую Землю не знаю – наверное, боятся огласки - рыльце то в пушку!
А так - землетрясения, неожиданные и беспричинные смерчи невиданной силы…Природа мутирует. С точки зрения ученых - необъяснимый природный катаклизм. Ну, а что на самом деле - я тебе вчера рассказывала. Соприкосновение разнополюсных миров. Вот и искрит в этом месте. Нужно поменять изоляцию и все станет на свои места. А пока искрит..
- Ну, как я понимаю - для нас с тобой это не так уже и плохо - произнес Андрей, глядя ей в глаза. - Кстати, как у нас будет теперь?- голос его дрогнул.
- У нас?- Марина грустно улыбнулась - У нас с тобой будет всего один день. Завтра я должна исчезнуть.
- Как исчезнуть. Совсем?
-Ну, а как бы ты хотел? Чудо, что вообще случилось. Мне стоило больших трудов устроить это… Мое физическое тело- результат больших энергетических затрат. Это не может продолжаться слишком долго.- Так-то, милый!
- А, как же я теперь…?- Андрей придвинулся к ней, заглядывая в бирюзовую глубину ее глаз.
- Ты? Ты будешь продолжать свою жизнь. Вернешься к семье. Как-то обходился до этого - она усмехнулась.
- Да нет у меня никакой семьи!
- Они тебя любят, глупый! Просто ты сам запутался.
- Да уж… Есть немного. Так сложились обстоятельства - поверь!
-В любых обстоятельствах у человека есть шанс. И этот шанс дается ему до последнего. Нужно, просто, верить!
-Даже, когда за тобой приходят оттуда?- он мотнул головой вверх.
- Никто ни за кем не приходит, пока человек сам не попросит этого.
- О чем ты говоришь? Кто же сам это просит?
- Это сложно объяснить… Иногда решение, или нежелание жить случается на подсознательном уровне. Человек демонстрирует жизнелюбие, а на самом деле…На самом деле ищет смерти, сам, возможно, не зная этого.
- А, что произошло с тобой. Ты тоже..?
- И я тоже. И в этом не было ничьей вины. Даже твоей. Я просто заблудилась в той жизни. Я была глупая самовлюбленная сука. Я считала, что все мне чем-то обязаны. Я ждала от других решения своих проблем. Я забыла о том, что Господь посылает испытания сильным. А однажды я, вдруг, поняла – какая я дрянь.
- Скажи, а он есть?
- Кто?
- Бог.
- Конечно, есть. Но, это отличается от земного толкования, как плоская проекция от реального объекта. Для постижения Бога в полной мере, Человечеству необходимо развить еще как минимум - несколько органов чувств.
- Ладно, пойду пройдусь- подышу воздухом. Пока крыша не уехала совсем. Ты со мной?
- Нет мне нельзя. Я тут, так сказать, на нелегальном положении. Еще арестуют – она засмеялась.
Накинув куртку, Андрей вышел из дома, словно покидая борт космического корабля.
-Будь осторожнее!- сказала она ему вслед. И он ушел…
Андрей очнулся под огромным лазоревым небом, с плывущими по нему прозрачными перьями облаков
И легкая музыка, как будто, доносилась до его слуха с небес – Неужели я в раю? - подумал он, с трудом вспоминая предыдущее наваждение.
Перед ним возвышался песчаный холм, поднявшись на который, он обнаружил перед собой
уходящую вдаль перспективу Балтийского моря, а пьющая компания друзей, призывно махала ему руками.
- Эй, ты, куда пропал? Четвертую уже пропускаешь!
- Господи- это снова повторилось?! Опять - очередной сон? Все, пора сдаваться медицине! Завтра же на экскурсию в районную поликлинику! Шагом - марш!
Подходя к приятелям, он ощутил внезапную слабость в ногах. В глазах потемнело. Перед ним, на мгновение, возникло лицо Марины - Беги! Беги, милый.
Он взял протянутый ему стакан. Поднял, посмотрев на свет- окружающий пейзаж кривился и ломался в стеклянных гранях, налитой до краев посуды.
- Штрафная, брат!
Рука упала, будто сломавшись, и водка пролилась на песок.
Уронив стакан, он медленно повернулся и побрел прочь.
- Эй, ты что?! Заболел? Вернись, мы все простим!!!- кричали ему вслед веселые друзья.
Но он удалялся от них, перешагивая через чьи-то голые тела, натыкаясь на брошенные бутылки и пляжные полотенца. Он шел, спотыкаясь и падая. Вновь поднимался и брел прочь - словно раненный боец, покидающий поле боя.
Он сидел за столиком у самого парапета и смотрел на море, слушая гул недовольной стихии.
Из беспокойной воды торчали фаллосы волнорезов, ласкаемые волной. В небе кружили чайки, высматривая добычу. Гортанно вскрикивая, они, словно, жаловались на Судьбу.
- Выпей и успокойся - посоветовала ему рыжеволосая девица, сидящая напротив.
- Ты просто через, чур, загрузил себя, парень! Расслабься и получи кайф! Слышал такое выражение? - она засмеялась грудным смехом, подражая чайкам и заглядывая ему в лицо. Из ее смеющихся глаз на него смотрела сама Богиня Плодородия, настойчиво призывая умножать земные радости..
- Ты ничего не понимаешь. Эти сны неспроста.. - пытался объяснить он ей.
- Пепел памяти стучит в моем сердце…Понимаешь?
-Где-то я уже слышала эту фразу - сказала она, небрежно закуривая.- Мудрено вас мужиков понять - порченые вы какие-то - она отхлебнула из своего бокала и обижено отвернулась к морю.
- Да это верно - согласился он, роняя голову - Порченые мы…
-Беги… Беги, милый! – вновь услышал он фразу, принесенную ветром с моря, вместе с шипением набежавшей волны.
- Да сейчас….- Он с трудом поднялся и, покачиваясь, медленно двинулся прочь.
- Беги … Беги! –слышалось ему в шелесте прибоя…
Рыжеволосая бестия разочарованно посмотрела вслед, закуривая очередную сигарету
- Жаль! - еле слышно пробормотала она, кривя губы.- Очень жаль …
Но он уже не слышал этих последних ее слов. Он вообще уже ничего не слышал кроме знакомого шепота доносящегося с небес.
Люди, идущие по променаду вдоль моря, с удивлением смотрели на странного мужчину. Стоя на коленях возле самой воды, он держал сложенные ладони на груди и шептал, глядя вверх, непонятные слова, словно беседовал с кем-то спрятавшимся среди облаков.